CC BY
73
СОЦИАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ
Реф. моногр.: АЛЕКСЕЕВ А.П., АЛЕКСЕЕВА И.Ю. СУДЬБА ИНТЕЛЛЕКТА И МИССИЯ РАЗУМА: ФИЛОСОФИЯ ПЕРЕД ВЫЗОВАМИ ЭПОХИ ЦИФРОВИЗАЦИИ: монография. - Москва: Проспект, 2021. - 288 с.
Ключевые слова: цифровизация; цифровая революция; интеллект; разум; философия искусственного интеллекта; манипуляции и аргументация; информационное общество; общество знаний; «Тектология» Александра Богданова; интеллектуальный суверенитет.
Для цитирования: Асеева И.А. [Реф. моногр.] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 8: Науковедение. - 2022. - № 3. - С. 66-88. Реф. моногр.: Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Судьба интеллекта и миссия разума: философия перед вызовами эпохи цифровизации : монография. - Москва : Проспект, 2021. - 288 с.
Фундаментальная монография А.П. Алексеева и И.Ю. Алексеевой «Судьба интеллекта и миссия разума: философия перед вызовами эпохи цифровизации» стала результатом переосмысления понятий интеллекта и разума в современном технологическом контексте. В ней рассматривается широкий спектр теоретико-познавательных, философско-антропологических и социально-философских проблем, порождаемых большим количеством исследований, посвященным искусственному интеллекту.
Книга состоит из четырех глав, скомпонованных в два раздела.
В первой главе большое внимание уделяется идеям, сформулированным в 40-60-х годах XX в. (авторы называют этот период
«осевым временем» искусственного интеллекта), обсуждаются проблемы футурологии интеллекта в связи с вопросами власти, а также вопросы ценностного статуса интеллекта и разума. Содержание второй главы обусловлено актуальностью поиска концептуальных оснований, на которые можно опираться, анализируя и оценивая осуществляемые с помощью современных информационно-коммуникационных технологий виды целенаправленного воздействия на сознание и поведение людей. Здесь анализируются характерные черты манипуляционных воздействий, вопросы защиты от манипуляций и актуальности классических норм аргументирования. Глава третья посвящена трактовкам общественного развития, вызванным к жизни «цифровой революцией». «Информационное общество», «постиндустриальное общество», «общество знаний» рассматриваются как познавательно-ориентировочные комплексы, включающие знания и данные из разных наук и сфер деятельности, определения ad hoc, гипотезы, прогнозы, проекты, футурологические построения. В этой главе уделяется большое внимание характерным для эпохи цифровиза-ции проблемам информационного и цифрового неравенства, информационно-психологической безопасности, информационных войн. В четвертой главе исследуется общество как сложная интеллектуальная система, взаимосвязанная и взаимодействующая с другими системами. На первый план выдвигаются проблемы интеллектуального суверенитета, управления интеллектуальной сферой и положения интеллектуального класса. Представлен опыт использования языка и методов «тектологии» Александра Богданова - признанной предшественницы кибернетики и теории систем - для описания механизмов кризисов и условий гомеостаза общества.
Раздел I. Интеллект. Коммуникация. Власть
Глава 1. Что такое интеллект?
Авторы подчеркивают, что на рубеже XIX-XX вв. понятие «интеллект» редко использовалось в русскоязычной научной литературе и успешно заменялось понятиями «умственная деятельность» и «мышление». К середине прошлого столетия советские ученые разработали теории интеллекта, отнюдь не утратившие
значимости и сегодня. В первой главе авторы монографии анализируют культурно-исторические, психологические и философские подходы, предлагающие разнообразные трактовки понятия и сущностных характеристик интеллекта человека.
1.1. Интеллект как способность. Интеллектуальный процесс. Теория Сергея Рубинштейна. В фундаментальном труде Сергея Рубинштейна «Основы общей психологии» (1940) представлен процессуально-деятельностный подход к изучению интеллекта. Выражения «интеллектуальный процесс» и «мыслительный процесс» употребляются в книге преимущественно как синонимы. Мыслительный процесс понимается как процесс, осуществляющий переработку данных ощущений и восприятий, сопоставление этих данных между собой, их сравнение и различение. Опираясь на сложную совокупность идей, концептуальных построений и экспериментальных исследований, которая называлась теорией отражения, С.Л. Рубинштейн стремился показать взаимосвязь истории развития интеллекта с историей инстинктов и навыков. Согласно его концепции, интеллектуальная деятельность - это специфическая форма регулирования поведения индивида в новых меняющихся условиях, когда ни родовой инстинкт, ни обретенные в прошлом индивидуальном опыте навыки не обеспечивают поведения, адекватного сложившейся ситуации. При этом новое для индивида поведение осуществляется не «вслепую», а на основе выделения существенных для действия объективных условий. Именно способность выделить в ситуации свойства, связи и отношения, существенные для действия, и соответствующим образом построить свое поведение образует, по Рубинштейну, «ядро интеллекта».
Авторы считают, что на фоне рубинштейновской теории, содержащей целостную картину сущностных свойств интеллекта, едва ли не все прочие концепции интеллекта (включая те, что учитывают интеллект искусственный) выглядят как ограничившие внимание лишь отдельными сторонами и моментами интеллектуальной способности и интеллектуального процесса. Подобное ограничение, с одной стороны, служит полезной предпосылкой углубленного изучения рассматриваемых сторон и моментов, а с другой - создает опасность некритичного переноса обедненных
моделей интеллекта как «по-настоящему научных» и «эффективных» в широкие социальные и антропотехнологические контексты.
1.2. Информационно-вычислительный подход к мышлению в «Кибернетике» Норберта Винера. В конце 40-х - начале 50-х годов XX в. были введены в регулярную эксплуатацию электронно-вычислительные машины, создание которых связано с именами Мориса Уилкса (Великобритания, 1949), Сергея Лебедева (СССР, 1951), а также Джона Мочли, Джона Преспера Эккерта и Джона фон Неймана (США, 1952). В конце 40-х годов XX в. публикуются рассекреченные работы по этой проблематике, выполненные математиками США в годы Второй мировой войны. Всемирную известность получают результаты Клода Шеннона и Норберта Винера. В 1948 г. вышла в свет книга Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине»1, главная идея которой -подобие процессов управления и связи в машинах, живых организмах и обществах. В «Кибернетике» Винер представил собственную математическую трактовку информации. Предполагалось, что статистические методы вычисления количества информации применимы к любым сигналам и сообщениям в системах любой природы, в том числе в мозге человека.
Авторы монографии отмечают потрясающий успех книги, необыкновенное общественное внимание и появление огромного числа энтузиастов, стремящихся применить кибернетические идеи в собственных исследованиях и разработках. Однако они замечают, что Винерова «Кибернетика» не является систематическим трудом. Ее главы разноплановы и разнородны, а суждения автора о человеке и обществе - весьма интересные, хотя порою и спорные, - основываются на соображениях общего характера, а не на применении точных методов подсчета количества информации, скорости передачи информации, распределения мощности информации и шума.
1 Wiener N. Cybernetics : or control and communication in the animal and the machine. - New York : John Wiley & sons, Inc. ; Paris : Hermann & Cie, 1948. -194 p. - Русский перевод: Винер Н. Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине. - Москва : Советское радио, 1958. - 216 c.
1.3. «Осевое время» искусственного интеллекта. В данном параграфе авторы монографии проводят экскурс в историю искусственного интеллекта. Используя метафору К. Ясперса, авторы считают 40-60-е годы XX в. «осевым временем» в истории искусственного интеллекта и соответствующих подходов к интеллекту естественному. Именно в этот период была запущена система научных, технологических и, шире, культурно-цивилизационных программ, включающих в качестве важнейшей составляющей развитие электронно-вычислительной и телекоммуникационной техники.
Считается, что первыми учеными, использовавшими выражение «искусственный интеллект» для обозначения нового направления исследований и разработок, были Джон Маккарти, Марвин Минский, Натаниэль Рочестер и Клод Шеннон в научном проекте 1955 г. Ими была явным образом сформулирована идея искусственного интеллекта как способности машины выполнять разнообразные интеллектуальные операции и виды интеллектуальной деятельности, до тех пор осуществлявшиеся только человеком. Речь шла об абстрагировании, образовании понятий, самообучении и даже о творческом мышлении. Здесь же была сформулирована и установка на точное описание свойств интеллекта таким образом, чтобы те же свойства могли быть воспроизведены машиной.
В 1955 г. другая группа ученых - Аллен Ньюэлл, Герберт Саймон, Клиффорд Шоу - работала над созданием компьютерной программы, которой предстояло получить титул «первой программы искусственного интеллекта». Это была продемонстрированная в 1956 г. программа «Логик-теоретик» (Logic-Theorist, Logic Theory Machine), способная доказывать теоремы из «Principia Mathematica» Рассела и Уайтхеда.
В 1960-е годы математик Дмитрий Поспелов и психолог Вениамин Пушкин проводили практически ориентированные исследования в области искусственного интеллекта. Целью работы было создание методов управления большими системами. На их научном семинаре по популярному тогда направлению «психоника» были сформулированы принципы модельного метода решения задач человеком и на этой основе - принципы ситуационного управ-
ления1, которое впоследствии стало рассматриваться с единых позиций семиотического моделирования и управления.
В 1964 г. в журнале «Доклады Академии наук СССР» была опубликована работа Сергея Маслова2, в которой был впервые представлен метод установления выводимости формулы в классическом исчислении предикатов, пригодный для автоматизации поиска доказательств в логике предикатов (знаменитая программа «Логик-теоретик» доказывала только теоремы логики высказываний). Позже на основе этого метода был разработан машинный алгоритм установления выводимости3, а в XXI в. обратный метод стал широко применяться в практических системах автоматического доказательства теорем4.
1.4. К вопросу о «предках» искусственного интеллекта. Машины Семена Корсакова. В качестве отдаленного предка искусственного интеллекта обычно упоминают проект аналитической машины Чарльза Бэббиджа. Однако первый проект машин, предназначенных для выполнения интеллектуальных операций, конечными результатами которых должны быть не числа, а указания на связи «идей», был предложен в 1832 г. русским изобретателем Семеном Корсаковым5. Корсаков не только первым выдвинул идею использования перфорированных карт в информатике, но и изложил начала концепции искусственного интеллекта.
Примеры таких идей-понятий, приводимые самим Корсаковым, относились главным образом к медицине, а машины пред-
1 Швырина Г.В., Пушкин В.Н. Жизнь, отданная науке // Методология и
история психологии. - 2009. - Т. 4, № 2. - С. 168-177.
2
Маслов С.Ю. Обратный метод установления выводимости в классическом исчислении предикатов // Доклады Академии наук СССР. - 1964. - Т. 159, № 1. - С. 17-20.
Машинный алгоритм установления выводимости на основе обратного метода / Давыдов Г.В. [и др.] // Исследования по конструктивной математике и математической логике. Зап. науч. сем. ЛОМИ. - 1969. - Т. 16. - С. 8-19.
4 Павлов В.А., Пак В.Г. Экспериментальная программа для доказательства теорем интуиционистской логики обратным методом // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Информатика. Телекоммуникации. Управление. - 2015. -№ 6(234). - С. 70-80.
5 Karsakof S. Apercu d'un procede nouveau d'investigation au moyen de machines a comparer les idees. - St. Petersbourg, 1832. - 22 p.
71
ставлялись как служащие для нахождения лекарств, наиболее подходящих для лечения болезни, проявляющейся в тех или иных симптомах. Эти машины были механическими прообразами современных информационно-поисковых и экспертных систем1. В литературе последних лет представлен и взгляд на корсаковскую машину как на прототип мультиагентной системы2. Проект Корсакова не получил поддержки в Петербургской академии наук, однако его вполне можно считать пионером в создании новых технических устройств, дополняющих естественные возможности человеческого мозга.
1.5. Мыслящая машина и теория мышления. «Осевое время» философских дискуссий. В философских дискуссиях 40-60-х годов прошлого века были заявлены основные программы осмысления феномена интеллекта с учетом принципов работы электронно-вычислительных машин. Речь шла о разуме как высшей форме мыслительной деятельности, которая не сводится к упорядочению и обобщению данных опыта, образованию на этой основе абстракций, но стремится понять вещи такими, каковы они есть сами по себе (согласно Канту), мыслить всеобщее (по Соловьеву) и видеть за явлением сущность. Авторы считают актуальным современное философское понимание разума, которое не может игнорировать процессы технологизации интеллекта и, соответственно, задачи соотнесения интеллекта и разума. Они замечают, что в разнообразных современных контекстах - от футурологии интеллекта до управления интеллектуальной сферой общества, включающей науку и образование, - важно отличать интеллект как сложную способность работы с информацией от разума как универсальной познавательной способности.
Авторы подробно останавливаются на концепции Эвальда Ильенкова, Анатолия Арсеньева и Василия Давыдова, согласно которой интеллект индивида способен существовать лишь в куль-турно-цивилизационном контексте и только в таком контексте вы-
1 Михайлов А.С. Усиление возможностей разума - изобретения С.Н. Корсакова // Искусственный интеллект и принятие решений. - 2016. - № 2. - С. 5-15.
2
Алексеев А.Ю. Машина Корсакова (1832 г.) как прототип мультиагент-ного суперкомпьютерного автомата // Искусственные общества. - 2019. - Т. 14, №. 1. - URL: https://artsoc.jes.su/s207751800004999-7-1
полнять собственно интеллектуальные функции. Этот же принцип, по их мнению, должен лежать в основе создания искусственного интеллекта. Авторы также приводят размышление «отца кибернетики» Норберта Винера в одном из интервью 1960 г. о том, что человек должен быть непременно умнее самой «умной» машины1. Таким образом, Винер достаточно четко формулировал собственную позицию в отношении перспектив естественного интеллекта на фоне развития интеллекта искусственного. И эта позиция явно расходится со взглядами тех наших современников, кто призывает смириться с деградацией естественного интеллекта под влиянием разворачивающихся процессов цифровизации.
1.6. Футурология интеллекта. Вопрос о власти. Математик Гелий Поваров, известный работами в области технической кибернетики, формулирует закономерность, которая, по мысли авторов монографии, достойна называться «основным законом футурологии» и может быть сформулирована следующим образом: «То, что вчера представлялось фантазией, сегодня является реальностью» (с. 49). Причем при создании искусственного разума человек должен не только развивать технику, но и не останавливаться перед коренной переделкой самого себя. Так, за несколько лет до выхода в свет «Эпохи мыслящих машин» футуролога-трансгуманиста Рэймонда Курцвейла советский кибернетик писал о грядущей информационно-биотехнологической революции, которой предстоит изменить разум и тело человека.
В конце 80-х годов XX в. Фрэнсис Фукуяма предрекал начало нового этапа цивилизации - «постисторию»2. В опубликованных ранее работах авторы монографии уже писали о несостоятельности теорий, в соответствии с которыми переход в «постчеловеческую» стадию является единственной возможностью выхода из «постисторического» состояния3. Считая свободу антропософской (и политико-философской) мысли одной из важнейших человеческих
1 Норберт Винер в редакции нашего журнала // Вопросы философии. -1960. - № 9. - С. 164-168.
2 Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. - 1990. - № 3. -С. 134-148.
3 Алексеева И.Ю. «Техночеловек» и продолжение истории // Каспийский регион. - 2018. - № 4 (57). - С. 167-173.
ценностей, они не могут согласиться с необходимостью размещения и удержания человечества в «постисторической резервации». Более того, утверждают они, пребывание в «либерально-демократической постистории» в смысле Фукуямы вовсе не является необходимым этапом в достижении человеком новой, антропотехнологиче-ской стадии развития. Человеческое будущее за пределами «постистории» они склонны понимать как будущее человека тех-нологизированного разумного - «техночеловека», принципиально отличного от «постчеловека»1. Это будущее мыслится в контексте конвергенции (сближения, «схождения») разных наук и технологий (НБИКС). При этом многие авторы отмечают антропологические и социальные риски, с которыми придется столкнуться технико-ориентированному человечеству. Не стало случайностью появление такого выражения, как «апокалиптический искусственный интеллект». Роберт Гераци2, использующий это выражение, относит его не к собственно исследованиям и разработкам в области искусственного интеллекта, а к футурологии, развиваемой некоторыми учеными и инженерами, приобретшими известность благодаря достижениям в сфере информационных технологий, ИИ и робототехники. «Апокалиптический ИИ» связан с именами Ханса Моравека, Рэймонда Курцвейла и других авторов, предрекающих возможность копирования сознательного «я» человека в машину.
Порой бывает трудно определить, где проходят границы между философией искусственного интеллекта, футурологией искусственного интеллекта и формирующейся религией искусственного интеллекта. Авторы монографии отмечают, что в XXI в. восприятие и оценка человеком возможностей искусственного интеллекта все чаще напоминают отношение к некоему божеству, в наиболее отчетливой форме проявившаяся в идее «церкви искус-
1 Алексеева И.Ю., Аршинов В.И., Чеклецов В.В. «Технолюди» против «постлюдей» : НБИКС-революция и будущее человека // Вопросы философии. -2013. - № 3. - С. 12-20.
2 Geraci R. Apocalyptic AI : visions of heaven in robotics, Artificial Intelligence, and virtual reality. - London : Oxford univ. press, 2010. - 248 p.
ственного интеллекта», связанной с именем бывшего инженера компании Google Энтони Левандовски \
Одна из базовых предпосылок «апокалиптического» направления в футурологии искусственного интеллекта состоит в том, что более мощный интеллект обеспечивает его обладателю власть над носителями менее мощного интеллекта. Однако, утверждают авторы монографии, данная предпосылка отнюдь не является бесспорной. Соглашаясь с Вячеславом Халиповым в том, что самого серьезного изучения заслуживают вопросы взаимодействия «ан-тропоса» и «кратоса», «человека и его порождения - власти, его союзника и его оппонента и соперника»2, авторы полагают, что частью «кратологии» как системы наук о власти могла бы стать кратология интеллекта, включающая в область своего рассмотрения естественные и искусственные интеллектуальные системы. Вопросы власти здесь тесно переплетаются с вопросами морально-этическими.
1.7. Интеллект как сущность и ценность. Еще в XVII в. Томас Гоббс рассматривал интеллектуальный процесс как рассуждение, а рассуждение уподоблял арифметическим операциям3. В XX в. Джон Хогеланд, назвавший Гоббса «дедушкой искусственного интеллекта», предложил реконструкцию философской традиции отождествления мышления с вычислением и понимания интеллектуальной деятельности как рациональной манипуляции ментальными символами4. Значимость работы Хогеланда авторы монографии связывают не только с проведенной этим философом реконструкцией традиции вычислительного подхода к мышлению, но и с возможностями использования метафоры автоматической формальной системы и сложностей соотношения ее синтаксиса и
1 Harris M. Inside the first church of Artificial Intelligence [Electronic resource] // Wired. - 2017, Nov. 15. - URL: https://www.wired.com/story/anthony-levandowski-artificial-intelligence-religion
Халипов В.Ф. Кратология как система наук о власти. - Москва : Республика, 1999. - 303 c.
Гоббс Т. Собрание соч. : в 2 т. - Москва : Мысль, 1989. - Т. 1. - 622 с.
4 Haugeland J. Artificial intelligence : the very idea. - Cambridge, Mass. : MIT press, 1985. - 287 p.
семантики для описания и понимания современных проблем управления интеллектуальной сферой общества.
А.П. Алексеев и И.Ю. Алексеева методически разбирают многообразие подходов к характеристикам и трактовкам интеллекта, которые определяются его сложностью как объекта наблюдения и изучения, сложностью наблюдателя сложности, располагающего теми или иными инструментами, имеющего интересы и ценности, так или иначе принимающего во внимание других наблюдателей. Опираясь на сформулированную Вячеславом Стёпи-ным концепцию культуры как системы надбиологических программ деятельности, поведения и общения, включающую программы реликтовые («осколки программ прошлого»), современные и новаторские, авторы монографии рассматривают тенденции «деструкции», деградации естественного интеллекта как происходящие не в культурном вакууме, а на фоне сложных процессов, в которых новые программы культуры переплетаются с реактивацией архаики таким причудливым образом, что порой не представляется возможным отделить новаторство от архаизации. Между тем интеллект - сущностное свойство человека, и именно этим определяется его статус как базовой ценности, требующий усилий, направленных на предотвращение деградации человеческого интеллекта в век интеллектуальных технологий.
Глава 2. Аргументация и манипуляции в современных коммуникативных контекстах
В этой главе речь идет о появлении новых видов уязвимости, задаче обеспечения информационно-психологической безопасности и выстраивании собственной коммуникативной стратегии, которые требуют от человека цифровой эпохи специфических знаний и умений, а именно способности отличать манипуляционные воздействия от аргументационных, распознавать и анализировать аргументационные структуры, используемые в коммуникативных процессах, оценивать их логические, этические, прагматические и эстетические аспекты.
2.1. Манипуляции как инструмент власти. Вопросы, относящиеся к природе и возможностям манипуляции, обсуждались
еще философами Древней Греции, Индии и Китая. Но в негативном контексте это понятие используется только как «вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями» (с. 59)1. Распространение сетевых цифровых технологий создает условия для широкого использования манипулятивных приемов в борьбе за внимание аудитории не только коммерческими, политическими и административными структурами, но и отдельными лицами. Причем, чтобы защититься от них, необходимо не только уметь их распознавать, но и иметь жизненный опыт, способность к самовоспитанию, формировать и развивать защитные свойства личности.
Елена Сидоренко, квалифицируя манипуляцию как неконструктивный вид влияния, а встречную манипуляцию - как неконструктивный вид контрвлияния, подчеркивает конструктивный характер «сознательного аргументированного воздействия на другого человека или группу людей, имеющего своей целью изменение их суждения, отношения, намерения или решения»2.
2.2. Что такое аргументация. Аргументацией называется интеллектуально-речевая деятельность, состоящая в построении адресованного некоторому лицу (или группе лиц) текста таким образом, чтобы на основе принимаемых адресатом утверждений-посылок было принято новое утверждение - тезис аргументации. Аргументация характеризуется определенной структурой, установками участников и нормативными требованиями, которые предъявляются участниками к аргументационной речи или тексту.
Авторы монографии отсылают читателей к разработанному ими методу аргументационных карт, представленному в ранее опубликованных работах3. В данной монографии аргументация
1 Доценко Е.Л. Психология манипуляции : феномены, механизмы и защита. - Москва : ЧеРо : Издательство МГУ, 1997. - 344 с.
2 Сидоренко Е.В. Личностное влияние и противостояние чужому влиянию // Психология влияния / сост. А.В. Морозов. - Санкт-Петербург : Питер, 2001. -С. 11-32.
3 Алексеев А.П. Философский текст : идеи, аргументация, образы. -Москва : Прогресс-Традиция, 2006. - 328 с.; Алексеев А.П. Теория аргументации : классические идеалы и технологические перспективы. - Москва : Когито-Центр, 2010. - 76 с.
рассматривается как деятельность, конкретнее - как субъективная схема деятельности; изучается природа аргументации, задаются необходимые минимальные условия любой аргументации и предлагаются способы рассмотрения разновидностей аргументации, осуществляемой в различных областях.
2.3. Актуальность неориторики. В данном параграфе авторы анализируют феномен новой риторики, характерной для информационного общества. Опираясь на труды специалистов по истории философии, логике, лингвистике и теории аргументации, они полагают, что в современных условиях неориторика должна включать средства анализа и оценки не только речи (текста), но также изображений, продуктов видеотехнологий. В монографии авторы дополняют реконструкцию образа идеального реципиента аргументации, изложенную ими в книге, изданной в 1991 г.1, в частности объяснением гносеологических и этическо-антропологических установок идеального реципиента и аргумен-татора. Кроме того, предложен ряд критериальных оценок аргу-ментационной конструкции: прагматическая, эмоционально-рефлексивная, этическая, эстетическая.
Авторы отмечают, что развитие инфокоммуникационных технологий влияет на риторику науки с помощью разных средств, в том числе посредством цифровизации способов оценки научной деятельности. Они считают, что риторика науки может рассматриваться как часть логики и методологии науки и, таким образом, включаться в науковедение. Вместе с тем она может считаться частью неориторики, которая откликается на проблемы информационного общества, связанные с цифровизацией разных сфер деятельности.
2.4. Неориторика философии. Поскольку сегодня и философское наследие прошлого, и современная философия существуют как совокупность текстов, риторика (или неориторика) философии призвана учитывать соответствующие аспекты философского текста, содержащие в себе аналоги литературы и литературоведения
1 Алексеев А.П. Аргументация. Познание. Общение. -ство Московского университета, 1991. - 150 с.
78
Москва : Издатель-
одновременно. На основе анализа конкретных философских текстов авторы данной монографии обращают внимание на необходимость изучения оригинальных произведений философов, выделяют специфику философских понятий, олицетворение и антиномичность как отличия философских текстов, предостерегают против «несостоятельности» (по словам А. Швейцера) философии, особенно когда вопросы о путях и средствах самопознания эпохи приобретают особую актуальность на фоне стремительно развивающихся технологий и неопределенности человеческого будущего - не только экономического, политического и культурного, но и биологического.
Раздел II. Цифровизация, общество знаний и разумное общество
Глава 3. Обществоведческие эффекты цифровой революции
3.1. Очевидность и непонятность «цифровизации». Активное использование слова «цифровизация» в экономической, политической, административной лексике началось в 2016 г. О цифровизации заговорили «вдруг» и «по всему миру» (с. 147). В середине XX в. стала развиваться цифровая электронно-вычислительная техника, и вскоре произошла конвергенция этой отрасли с техникой средств связи. Распространение информационно-коммуникационных технологий в XXI в. сопровождалось заменой аналоговых средств цифровыми - в телефонии, звуко- и видеозаписи, телевидении, в измерительной и многих других видах техники; начался «цифровой поворот» в культуре.
Авторы выделяют особенности современной цифровизации: более высокий уровень общественной озабоченности негативными эффектами, ассоциируемыми с мемами «цифровизация» и «цифровая экономика», чем с мемами «компьютеризация», «информационное общество», «ИКТ» (информационно-коммуникационные технологии) и т.д.; наличие своеобразного «мистического» компонента. Особенно негативно, по мысли авторов, цифровые нововведения могут сказаться на российском образовании. Необходимость дистанционной работы со студентами вынудила даже самых завзятых «традиционалистов» положительно оценить значимость информационно-коммуникационных технологий и задуматься о пер-
спективах их применения в учебном процессе. Вместе с тем вынужденный переход на дистанционное обучение продемонстрировал преимущества общения преподавателей со студентами и преподавателей (и студентов) между собой, не опосредованного электронными технологиями.
3.2. Философия компьютерной революции. Идеи Анатолия Ракитова. Философская концепция компьютерной революции была обстоятельно изложена А.И. Ракитовым в одноименной книге, изданной в 1991 г.1 Собственно компьютерную революцию (называемую также цифровой) автор характеризовал как технологическую составляющую информационной, или информационно-компьютерной, революции и рассматривал ее в широком историческом контексте. На пороге «эры Интернета» Ракитов подчеркивал, что слияние компьютеризации с медиатизацией становится базой формирования новой информационной цивилизации, радикально меняющей не только материальное производство, но и мировоззрение, быт, образование, общение, искусство. В работах А.И. Ра-китова сформулирована одна из первых в нашей стране философских концепций информационного общества.
Формирование общества, основанного на знаниях (knowledge based society), Ракитов связывал с гносеогенной функцией информационных технологий, которая в ближайшем будущем станет одним из самых мощных факторов социально-исторического и научно-технологического прогресса. Одна из важных проблем, которую поднимает Ракитов, - проблема технологического разума, предполагающего широко понимаемое инженерное мышление и соотносимого с разумом научным, философским, эстетическим и моральным. В работах, опубликованных в последние годы жизни Анатолия Ракитова, подчеркивалась необходимость философского осмысления перспектив технологического разума, тенденций отчуждения разума от человека, проблем свободы и осуществления творческих возможностей человека в технологизированном мире.
1 Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. - Москва : Политиздат, 1991. - 287 с.
3.3. Информационное общество как постиндустриальное. Идея информационного общества была впервые явно сформулирована в Японии на рубеже 60-70-х годов XX столетия. Изобретение термина «информационное общество» приписывается профессору Токийского технологического института Юдзиро Хаяши. Это понятие подробно разрабатывается в ряде докладов, представленных японскому правительству в конце 1960-х - начале 1970-х годов такими организациями, как Агентство экономического планирования, Институт разработки и использования компьютеров, Совет по структуре промышленности. «Информационное общество» определялось в упомянутых докладах как общество, в котором процесс компьютеризации даст людям доступ к надежным источникам информации, избавит их от рутинной работы, обеспечит высокий уровень автоматизации производства. При этом изменится и само производство - продукт его станет более «информационно емким».
В наши дни выражение «информационное общество» связывается, как правило, не с прогрессистскими представлениями о нравственном совершенствовании человека и светлом будущем без социальных конфликтов, а с развитием информационно-коммуникационных технологий и обеспечением их доступности. Между тем в интеллектуальных кругах сохраняют определенную силу представления об информационном обществе как о новой стадии общественного развития, предполагающей не только технический, но и нравственный прогресс и приобретающей порой черты «компутопии» (компьютерной утопии). С таких позиций стадия информационного общества может выглядеть еще не достигнутой или вовсе не достижимой. Однако в 1970-е годы идея информационного общества становится популярной в США и странах Западной Европы и явно конвергирует с концепцией постиндустриального общества, приобретая черты универсалистской идеологии.
Авторы монографии анализируют несколько концепций постиндустриального и информационного обществ, в том числе вариант конвергенции идей постиндустриализма и информационного общества, представленный в книге Д. Белла «Социальные
рамки информационного общества»1. Кроме того, они обращаются к текстам стратегий, программ и планов, принимаемых государствами, межгосударственными объединениями, региональными органами власти, а также к докладам, подготовленным экспертами российских и международных организаций, которые, по их мнению, заслуживают критического внимания философов.
3.4. Общество знаний как общество будущего. Идею общества знаний нередко связывают с идеей посткапитализма. Именно такой вариант трактовки общества знаний представлен в работах известного теоретика менеджмента Питера Дракера, в частности в работе «Посткапиталистическое общество»2. Посткапитализм, по Дракеру, наступил тогда, когда знание, служившее прежде одним из видов ресурсов, стало главным, а земля, рабочая сила и капитал начали играть роль сдерживающих, ограничивающих факторов. С точки зрения авторов, книга Дракера вызывает большое количество недоумений и возражений. И в ранее опубликованных работах, и в данной монографии авторы подчеркивают, что «посткапитализм» не относится к числу четко определенных терминов. Они анализируют несколько западных и отечественных концепций, разрабатывающих теорию общества знаний в ракурсах социологии, философии, экономики, менеджмента, политологии и других наук.
Под обществом знаний авторы монографии понимают динамично развивающееся общество, качественное своеобразие которого определяется действием совокупности конкретных факторов. Общество знаний предполагает экономику знаний, однако не сводится к ней. В обществе знаний велика роль не только научного, но и других видов знания; оно совместимо с разными типами политического устройства и социально-экономической организации.
3.5. Информационное неравенство и «цифровые разрывы». Техноцентристским идеалом глобального информационного об-
1 Bell D. The social framework of the information society. - Oxford : Oxford univ. press, 1980. - 315 p.
2 Drucker P.F. Post-capitalist society. - New York, NY : HarperBusiness, 1993. - 240 p.
щества стало совершенствование информационно-телекоммуникационных технологий, их распространение по всему миру и расширение доступа к информационным ресурсам, прежде всего через компьютерные сети. Предельным случаем выступает состояние, когда любой человек, находящийся в любой точке земного шара (и даже за его пределами), в любой момент времени может получить необходимую ему информацию. Этот процесс преодоления «цифровых разрывов», своеобразного цифрового неравенства был сформулирован на международном уровне в 2000 г. на встрече глав государств «большой восьмерки» в Окинаве и сильно обострился в 2020 г. во время пандемии и вынужденной дистанционной формы существования. Противоречие между идеалом информационного общества и реальными диспропорциями в распространении компьютерных технологий было осознано как возникновение нового вида неравенства. Авторы подчеркивают и аргументируют, что цифровое неравенство и «цифровые разрывы» - только часть более сложной проблемы информационного неравенства, касающейся как прав и свобод отдельного гражданина, так и в целом государства - социального института.
3.6. Информационно-психологическая безопасность. Информационно-психологическая безопасность предполагает прежде всего способность противостоять порождаемым современной информационной средой угрозам сознанию человека, его психическому и нравственному здоровью, способности к социальной адаптации. Однако задача определения «неисправностей» и дефектов сознания оказывается в общем случае задачей более сложной, чем определение дефектов, неисправностей технической системы и поиск методов и средств защиты. В качестве основных факторов, определяющих информационно-психологическую безопасность, исследователи выделяют психологический потенциал личности (или социума) и адекватную информационно-ориентировочную основу жизнедеятельности. Очевидно, что и то и другое требуют наличия интеллектуального потенциала, его развития и соответствующего использования.
В идеале обеспечение информационно-психологической безопасности предполагает разработку и осуществление мер, направленных и на сохранение психологического потенциала, и на
обеспечение адекватной информационно-ориентировочной основы поведения человека. При этом поддержание психологического потенциала и обеспечение адекватной информационно-ориентировочной основы мыслятся как двуединая задача.
3.7. Информационные войны. Феномен информационной войны исследуется учеными-гуманитариями по меньшей мере с середины прошлого века. Однако конвергенция электронно-вычислительной техники со средствами связи привела к формированию глобального информационно-технологического пространства, охватывающего информационные ресурсы, процессы и системы, без которых немыслимо существование современных государств и жизнь современных людей. Открылись новые, немыслимые прежде возможности ведения информационных войн.
В конце XX в. российскими авторами была дана общая характеристика межгосударственной информационной войны, предполагающая, что такая война может вестись и при отсутствии собственно боевых действий, и между формально не воюющими между собой сторонами. В предложениях по разработке международных принципов предотвращения информационных войн, внесенных Российской Федерацией в Организацию Объединенных Наций, информационная война определяется как «противоборство между государствами в информационном пространстве с целью нанесения ущерба информационным системам, процессам и ресурсам, критически важным структурам, подрыва политической и социальной систем другого государства, а также массированной обработки населения и дестабилизации общества»1. Авторы монографии отмечают, что предложения РФ не были приняты: США, рассчитывая на собственное глобальное лидерство, сочли выработку общих принципов предотвращения информационных войн нецелесообразной.
Далее в главе подробно разбирается история информационного противостояния России и США, а также такие понятия, как «когнитивная война», «ментальная война», «гражданская инфор-
1 Документы Генеральной ассамблеи ООН по вопросу международной информационной безопасности // Информационные вызовы национальной и международной безопасности. - Москва, 2001. - С. 304.
мационная война» в современных напряженных условиях политического и психологического прессинга.
Глава 4. Общество как интеллектуальная система
4.1. Интеллектуальный суверенитет общества и положение интеллектуального класса. Авторы монографии определяют интеллектуальный суверенитет современного общества как предполагающий право и реальную возможность выработки и использования знаний, необходимых для принятия и выполнения решений, обеспечивающих жизнеспособность и успешное развитие страны и народа. При этом решающее значение имеет самостоятельное определение ценностей, приоритетов и целей, механизмов достижения этих целей, процедур согласования концептуальных конструкций с данными опыта. Качественный характер подобных свойств принципиален, они несводимы к наборам вычисляемых величин, хотя от наличия или отсутствия данных свойств зависят в конечном счете и количественные показатели развития системы. Авторы подчеркивают, что обеспечение интеллектуального суверенитета имеет особое значение для общества, подвергающегося целенаправленным негативным воздействиям со стороны системы, обладающей превосходством по стандартным параметрам в важнейших сферах, включая экономическую, финансовую, промыш-ленно-технологическую и, конечно же, глобальную инфосферу. Решающим фактором выживания и развития в этих условиях становится качество интеллекта, не поддающееся, как правило, измерительным процедурам. Между тем в управлении интеллектуальной сферой, прежде всего образованием и наукой, утверждаются банковские идеалы вычислимости, сводящие смысл существования этих областей к достижению показателей, измеряемых финансовыми структурами и разного рода рейтинговыми агентствами1.
На примере разрушения российского образования авторы критикуют политику уничтожения сути и смысла работы преподавателя в угоду утверждению идеалов «подотчетности» и «прозрачности», несводимость оценки качества образования к непре-
1 О границах применимости вычислительного подхода см., напр.: Ястреб Н.А. Шахматы и машина Тьюринга : границы применимости вычислительного подхода в социальных науках // Философия науки и техники. - 2021. - № 1. - С. 51-55.
рывному тестированию школьников, критерии которой постоянно навязывает Всемирный банк, неэффективность замены живого общения студентов и преподавателей вузов на цифровых лекторов, даже если они из ведущих университетов. Между тем характерные для «экономикс» способы нахождения путей «эффективного использования ограниченных ресурсов» распространяются на образование, здравоохранение и науку. Авторы монографии считают разрушительным для России соответствующий капиталистической идеологии тип мировоззрения, ориентированный на описание и оценку важнейших сфер жизни общества на основе точно определяемых и проверяемых неспециалистом показателей, соотносимых с объемами материальных или финансовых средств. В своих работах авторы называли этот тип мировоззрения псевдоэкономиче-1 2 ским позитивизмом , или «псевдоэкономизмом» .
Еще в 2007 г. исполком Международного математического союза, Институт математической статистики (США), а также Международный совет по промышленной и прикладной математике опубликовали доклад «Статистики цитирования», в котором подчеркивалось, что библиометрические показатели не могут считаться заведомо объективным средством оценки качества: они полезны лишь при адекватной интерпретации, а такая интерпретация - дело сложное и неизбежно включает субъективное моменты. В 2018 г. Бюро математического отделения РАН приняло постановление, где говорится: «Замена наукометрическими показателями традиционного для отечественной и мировой науки экспертного подхода к планированию и оценке результативности работы научного коллектива создает опасность профанации научной деятель-ности»3.
В предыдущей главе авторы писали о недопустимости сведения «общества знаний» к «экономике, основанной на знаниях», и, соответственно, несводимости «экономики знаний» к экономиче-
1 Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Экономический позитивизм и будущее науки // Философия науки и техники. - 2015. - Т. 20, № 1. - С. 169-190.
2 Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Сложность самосознания науки // Вопросы философии. - 2020. - № 12. - С. 104-114.
Постановление Бюро Отделения математических наук РАН от 30 января 2018 г. «О формировании государственного задания академическим институтам». -URL: https://math.ras.ru/wp-content/uploads/2020/06/2018-01 -30.pdf
ской статистике, где центральное место занимают способы вычисления показателей, характеризующих условия, средства и востребованность научной деятельности. Авторы монографии утверждают, что распространение псевдоэкономизма, преимущественно в виде наукометрического или библиометрического позитивизма, становится мощным фактором коррозии научного этоса. Авторы подчеркивают актуальность развития науковедения как комплексного научного направления, включающего философию науки, историю науки, наукометрию и статистику науки, экономику науки, проблемы научно-технической политики и правовые проблемы научной деятельности, и призывают развивать разностороннюю научную коммуникацию.
4.2. Управление дезингрессиями. Модель общества в «Тек-тологии» Александра Богданова. Функционирование общества как интеллектуальной системы может описываться с помощью разных языков и изучаться с применением как качественных, так и количественных методов. Любой из таких языков и методов имеет свои возможности и пределы применимости. В данном параграфе, используя термины языка «Тектологии» Александра Богданова1, авторы сосредоточились на введенных Богдановым понятиях ингрессии и дезингрессии как результате рационализации познавательных интуиций и инструменте самопознания и самообучения общества. Под ингрессией понимается использование некоторой системы (или множества систем) для тектологического соединения других систем. Соответственно, дезингрессии, поначалу не слишком значительные, со временем перерастают в полные и ведут к кризису системы.
Тектологическая модель представляет общество как систему, исходная равновесная структура которой обеспечивается асимметричными ингрессиями основных частей. Со временем эти ингрессии замещаются дезингрессиями, которые усиливаются, превращаясь в полные дезингрессии.
Многие проблемы, рассматриваемые в данной книге, получают своеобразное преломление в тектологической модели обще-
1 Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука : в 2 кн. -Москва : Экономика, 1989. - Кн. 1. - 304 с. ; кн. 2. - 351 с.
87
ства. Например, информационно-психологическая безопасность предполагает защиту от разного рода дезингрессий - во внутреннем мире личности, в отношениях личности с окружением, с сетевыми коммуникантами, с обществом в целом. Манипулятивные воздействия на человека происходят с применением ингрессоров и дезингрессоров, способствуют дезингрессии в одних структурах и ингрессии в других. Тектологическая модель открывает специфические возможности изучения связей естественного и искусственного интеллекта, перспектив интеллекта и отношений «антропоса» с «кратосом». Авторы также обращают внимание на то, что проявления разбалансированности политики в сфере образования и науки свидетельствуют о дезингрессиях между структурами управления, с одной стороны, и преподавателями, учеными - с другой, и оценивают деятельность Всемирного банка как мощнейшего дезингрессора для образования и науки в России. Управление дезингрессиями предполагает их выявление и анализ, определение наименее устойчивых тектологических частей системы и вместе с тем использование, а если необходимо, создание новых ингрессоров, соединяющих тектологически распадающиеся подсистемы или образующих новые подсистемы для обеспечения устойчивости целого в меняющейся среде.
И.А. Асеева*
* Асеева Ирина Александровна - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Центра научно-информационных исследований по науке, образованию и технологиям ИНИОН РАН.
