CC BY
14
Научная статья УДК 81.119
DOI 10.52070/2542-2197_2021_9_851_23
РЕЧЕВЫЕ ПРАКТИКИ КАК ИНСТРУМЕНТ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ ТОТАЛИТАРНЫХ ГОСУДАРСТВ
В. М. Костева
Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Представленная статья посвящена речевым практикам лидеров тоталитарных государств, выступающих по языковым вопросам, а также ведущих лингвистов, чей авторитет использовался для поддержки проводимой государственной языковой политики. В статье предпринимается попытка охарактеризовать речевые практики тоталитарного периода, основываясь на аутентичном материале выступлений руководителей государств, с точки зрения дискурсивных практик лингвистики тоталитаризма и характеристик тоталитарной идеологии.
Ключевые слова: языковая политика, тоталитарное государство, дискурсивная практика, пуризм, литературный язык, инвектива
Для цитирования: Костева В. М. Речевые практики как инструмент языковой политики тоталитарных государств // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2021. Вып. 9 (851). С. 23-35. DOI: 10.52070/2542-2197_2021_9_851_23
Original article
SPEECH PRACTICES AS A TOOL OF THE LANGUAGE POLICY OF TOTALITARY STATES
V. M. Kosteva
Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The article analyzes speeches made by leaders of totalitarian states on linguistic issues and speeches of outstanding linguists whose authority was used to support the current state language policy in order to identify the essential features of speech practices of a totalitarian period. Authentic speeches of state leaders are considered in terms of the discursive practices of totalitarian linguistics and totalitarian ideology.
Key words: language policy, totalitarian state, discursive practice, purism, literary language, invective
For citation: Kosteva V. M. (2021). speech practices as a tool of the language policy of totalitary states. Vestnik of Moscow state Linguistic university. Humanities, 9(851), 23-35. DOI: 10.52070/2542-2197_2021_9_851_23
Введение
В современной историографии тоталитарного дискурса насчитывается довольно большое количество работ, посвященных речевым стратегиям лидеров тоталитарных государств. Исследования такого рода, как правило, выдержаны в рамках политического дискурса и освещают преимущественно прагматическую составляющую дискурса политического руководства. К анализу привлекаются, в основном, выступления по актуальным на тот момент политическим вопросам. Нам представляется интересным проанализировать речевые практики глав тоталитарных государств в аспекте их выступлений по вопросам языковой политики и сопоставить их с речевыми стратегиями, используемыми в выступлениях по иным темам.
Изучение лингвистики тоталитарных государств ХХ века, предпринятое нами в рамках нашего диссертационного исследования, позволило нам говорить о ней как об особом феномене, обладающем специфическими признаками и дискурсивными практиками. Одним из основных признаков «тоталитарной» лингвистики является управляемость со стороны государственного и партийного руководства, включая личное участие лидеров тоталитарных государств в постановке и выполнении языковых задач [Костева, 2019].
Сопоставление ключевых положений языковой политики, осуществляемых тоталитарным государством, привело нас к выводу о наличии двух совершенно отличных друг от друга этапов языковой политики, идущих параллельно с изменениями в политической сфере и национальной политике [там же, с. 27]. На каждом из этих этапов можно проследить реализацию комплекса дискурсивных (в трактовке М. Фуко) и речевых практик, имеющих свои характерные особенности.
К дискурсивным практикам, связанным с участием руководителей государства, мы относим использование административного ресурса при решении тех или иных языковых вопросов, создание специального законодательства в области языковой политики, создание специальных государственных органов управления (комитетов, комиссий) для реализации принятой стратегии и ряд других дискурсивных практик.
Особые речевые практики мы можем обнаружить в реализации таких составных частей языковой политики, как пуризм, отношение к языкам национальных меньшинств и диалектам, в орфографических проектах и реформах.
Данная статья посвящена речевым практикам И. В. Сталина, Н. Чаушеску, Э. Ходжи и Б. Муссолини, выступающих по языковым проблемам. В качестве примера речевых практик лингвистов мы использовали выступление албанского ученого Д. Шутерики.
Методы исследования
Основным инструментом исследования является нарративный метод лингвоисториографического описания. Среди его реализаций -работа с аутентичными текстами, при этом используются тексты не только научного содержания, но и общественно-политической направленности. К их числу относятся собрания сочинений партийных и государственных лидеров, а также официальные документы в виде стенограмм съездов и совещаний. Данные документы представляют собой наиболее точные и достоверные источники информации, основываясь на которые современный лингвоисториограф может реконструировать с наибольшей объективностью тот или иной период языковой политики или развития языкознания как науки. Немаловажным представляется при изучении такого рода документов исторический контекст, позволяющий оценить научную деятельность ученого с учетом сложившихся обстоятельств.
Работа с представленными документами показала наличие небольшого количества выступлений лидеров тоталитарных государств именно по вопросам языковой политики; как правило, они увязываются либо с вопросами национальной политики, либо с вопросами развития литературы и искусства, а также науки в целом.
Участие лидеров тоталитарных государств в языковых вопросах
Отметим, что главы тоталитарных государств принимали довольно активное участие как в постановке, так и в решении вопросов и задач языковой политики. Приведем несколько примеров.
1. Выступления И. В. Сталина по вопросам развития национальных языков, их взаимоотношения с государственным языком, а также о роли русского языка.
2. Предложения Мао Цзэдуна по вопросу создания фонетического алфавита для китайского языка, в частности, использования букв, составленных на основе элементов иероглифов. Известно также, что в 1940 году лидер КНР подписал учредительный манифест общества «Новой письменности» и неоднократно возвращался к вопросу о латинизации китайской орфографии [Румянцев, 1990, с. 38].
3. Орфографический Конгресс 1972 года в Тиране (Kongresi I Drejtshkrimit të Gjuhës Shqipe), унифицирующий правописание литературного языка (^^а е njësuar). Конгресс был возглавлен Э. Ходжой, кроме него среди участников было практически все руководство страны.
4. Личное участие А. Гитлера в переименовании итальянских топонимов в Южном Тироле [НеШег В., НеШег Н., 2001] и ряд других.
Исследователи тоталитарного дискурса выделяют несколько качеств тоталитарной идеологии, среди которых телеологическая (целевая) ориентация на общественное развитие, ее патерналисткий характер, а именно «покровительственное, полуотеческое отношение вождей к народу», что впоследствии позволяет реализовывать манипуляции с сознанием граждан страны [Гронская, Зусман, Батищева, 2013, с. 58].
Будучи частью идеологической политики, языковая политика имеет также свои характеристики, в чем-то сходные, но и несколько отличные от характеристик первой. Отметим, например, стремление многих лидеров продемонстрировать не столько покровительственное отношение, сколько свое дружелюбие, расположение к народу, что породило ряд высказываний руководителей государств о своем простом происхождении или близости к народным массам и привело к использованию ими особых образов и наглядных сравнений, популярных среди народных масс.
Хрестоматийной иллюстрацией такого речевого поведения стала фраза Б. Муссолини те пе frego («меня это не колышет»), образованного от глагола fregarsene, что означает «плевать, чихать, относиться наплевательски к кому-либо, чему-либо» [Новый большой итальянско-русский словарь, 2005, с. 434]. Изначально фраза
принадлежала поэту Аннунцио и была популярна среди итальянских солдат, участвующих в Первой мировой войне. Использование такого рода инвективной лексики способствовало возрастанию популярности Дуче среди населения.
В качестве примера использования образных слов может послужить высказывание Муссолини о пуристах. Говоря, например, о неологизме trincerocrazia (тринцерокразия) (термин, обозначающий новую аристократию, сформированную в окопах [Azzaro, 2005, c. 560]), Муссолини сравнивает итальянских пуристов с некими зверями, которые начинают рычать при появлении в языке неологизмов. В соответствии с этим пуристы предстают в виде людей, противопоставляющих свои убеждения требованиям нового времени: La parola è brutta. Non importa. Ce ne sono di piu brutte che hanno già da tempo diritto di cittadinanza nella lingua italiana. Ce ne infischiamo dei puristi" che ringhiano davanti ai «neologismi». Eterno conflitto fra la sensibilità vecchia e quella nuova!» (выделено нами. - В.К) («Слово плохое. Это не важно. Есть еще более уродливые, которые уже давно имеют право на гражданство на итальянском языке. Нам плевать на пуристов, рычащих на "неологизмы". Вечный конфликт между старыми и новыми чувствами»1 [Mussolini, 1979, c. 171].
Примечательно, что впоследствии итальянский пуризм стал практически главным направлением языковой политики в Италии и распространился на большинство сфер общественной жизни итальянцев.
При реализации задач первого этапа языковой политики, а именно поддержки и развития национальных языков и диалектов, а также языков национальных меньшинств, в выступлениях руководителей страны отчетливо наблюдается стремление к ясной и четкой аргументации. Для этого используются, например, такие лексические и грамматические средства, как повторяющиеся союзы, вводящие цепочку причин и объяснений необходимости проведения тех или иных мероприятий в области языковой политики. После констатации причин следует категорический вывод с использованием наречия с ограничительным значением.
Например, в докладе И. В. Сталина о национальных моментах в партийном и государственном строительстве (от 23 апреля 1923 года)
1 Здесь и далее перевод наш. - В. К.
в одном из высказываний мы насчитываем четыре подчиненных предложения с союзом «чтобы»:
«Для того чтобы Советская власть... необходимо, чтобы она... чтобы она функционировала. чтобы школы.» [Двенадцатый съезд РКП(б), 1968, с. 482].
Вторая часть высказывания также включает в себя повторения:
«Только тогда и только постольку Советская власть. когда учреждения.» [там же].
Четкость и однозначность высказываний тоталитарного дискурса авторы уже упомянутой статьи характеризовали как «просветительские» речевые стратегии [Гронская, Зусман, Батищева, 2013, с. 58].
Полагаем, что здесь мы имеем дело также с установочным характером речевой стратегии, с формированием некой траектории реализации языковой политики, этапы которой преподносятся общественному мнению как данность.
Установочный характер просматривается не только в высказываниях И. В. Сталина. Для сравнения возьмем отрывок из сборника статей Н. Чаушеску, в котором мы находим практически аналогичную структуру предложения:
«Немаловажно также, чтобы немцы . <.> и чтобы румыны.» [Чаушеску, 1979, с. 30].
На втором этапе языковой политики, связанной с введением на законодательном уровне государственного языка, в качестве которого выдвигается либо язык одной, как правило, наиболее развитой нации (в терминологии того времени), либо язык по выбору правящих кругов, мы можем наблюдать смену риторики. Практически во всех выступлениях речь идет о национальном языке, о национальном литературном языке, о необходимости формирования его нормы. Пример - речи Э. Ходжи, в которых он в качестве первоочередной задачи партии рассматривает необходимость проведения исследований по подготовке учебника грамматики албанского языка, что должно было стать ценным вкладом в «дело становления национального литературного языка», а также проведения подготовительной работы по составлению нормативного словаря албанского языка [Ходжа, 1975, с. 600].
Важной чертой лингвистики тоталитарных государств является обращение к историческому прошлому нации или народа, что в общей идеологической работе должно было способствовать формированию чувства патриотизма, сплоченности и ответственности за происходящее в стране.
В выступлениях руководителей государства язык, его проблемы часто сопряжены с историей страны и нации, при этом на первый план выдвигается идея общности нации и языка. Например, в выступлениях Н. Чаушеску мы можем найти такие словосочетания, как: «у нас общее происхождение ... мы должны учиться и говорить на одном языке...» [Чаушеску, 1987, с. 31] или его высказывание о том, что о политическом воспитании и культуре следует говорить только при условии знания языка, литературы и истории народа [там же, с. 64]. Лидер Албании Э. Ходжа также указывал на важность изучения истории страны, «албанского литературного языка, истории албанской литературы и т. д.» [Ходжа, 1980, с. 296].
Говоря о решении в СССР национального вопроса с позиции диалектики В. И. Ленина, И. В. Сталин в июне 1930 года в политическом отчете ЦК XVI съезду партии высказался за следующий путь развития национальных культур: «развитие их потенциала создаст условия для их слияния в одну общую культуру с одним общим языком в период победы социализма во всем мире» [Сталин]. При этом Сталин прибегает к уже известному приему повторов - в частности, в одном абзаце повторяется словосочетание «слияние в одну общую культуру», подчеркивая в первой части своего высказывания необходимые условия для его создания, а во второй - представляя это слияние как решение вопроса о национальной культуре в условиях социализма.
Что касается стиля статей и выступлений, то они не отличаются какими-либо особенностями и имеют вполне определенный набор общественно-политических клише, среди которых такие словосочетания, как справедливо подчеркивается, ставится вопрос, уделить надлежащее внимание, углубить работу, внести вклад в дело становления и т. д.
Отметим также обязательное наличие слов, выражающих собственное мнение главы государства. Представляется, что таким образом реализуется практика ложного приглашения к дискуссии, не предполагающая таковой.
Так, в статьях Н. Чаушеску, посвященных возможностям изучения румынского языка населением, представляющим национальные меньшинства, часто встречаются фразы типа «Я и при других обстоятельствах говорил.», «Думаю, что это справедливо, нормально.» [Чаушеску, 1979, с. 29].
Речевые практики тоталитаризма обладают определенной диало-гичностью, направленной на достижение согласия, но не просто согласия, а активного согласия, при котором «граждане желают того, что требуется господствующему классу» [Кара-Мурза, 2007, с. 63].
Примером являются такие выступления, где присутствуют рассуждения-убеждения, приводящие к вполне определенным желаемым результатам, например, «Вполне очевидно, что.», «Иначе.», «Поэтому.» [Чаушеску, 1979, с. 29], которые создают иллюзию единственно правильного решения.
Приведенные высказывания коррелируют с наблюдением исследователей тоталитарного дискурса о его псевдодиалогичном характере [Гронская, Зусман, Батищева, 2013, с. 56].
Речевые практики ученых-лингвистов
Помимо выступлений глав государств, использовались высказывания ведущих лингвистов, подыскивающих специальные аргументы в защиту того или иного положения языковой политики. Наглядным примером такой деятельности является установление литературного стандарта в Албании, в качестве которого по политическим мотивам было выбрано южное наречие тосков. Его законодательное закрепление в качестве государственного языка вызвало сопротивление населения в областях с гегским языком, что вынудило правительство предпринять ряд мер и использовать, в частности, авторитет руководства страны и ведущих лингвистов.
В 1952 году в Тиране было созвано специальное совещание Института наук. Апологетом тоскского диалекта был избран писатель и литературовед Димитёр Шутерики ф. Shuteriqi), писавший на южногегском диалекте. Несмотря на свою тесную связь с гегским диалектом, Д. Шутерики подготовил несколько положений, объясняющих правильность выбора тоскского диалекта. При этом им были установлены как экстралингвистические, так и лингвистические
причины. К последним относились, например, сведения о количестве изданных произведений на тоскском диалекте (при этом исключался период XVI-XVII веков, когда гегский диалект имел приоритетное положение), в качестве аргументов за использование тоскского диалекта были названы его единство и простота обучения. Что касается гегского диалекта, то он не имеет никаких преимуществ ни в лексике, ни в грамматике, следовательно, он не может претендовать на статус официального государственного языка [Fiedler, 2006, с. 123].
Но, будучи лингвистом, Д. Шутерики апеллировал и к языковой стороне вопроса, говорил об изменениях, произошедших в тоскском диалекте за период после смены его статуса, позволяющих ассимилировать его с гегским. В качестве примера ученый приводил заимствования отдельных слов из гегского диалекта в их фонетической форме, с учетом высокопродуктивных словообразовательных элементов гег-ского диалекта, указывая, однако, на созданные за счет этого трудности для фонологической системы тоскского диалекта.
Таким образом, речевые практики, используемые Д. Шутерики, включают в себя практически те же самые характеристики, как и речевые практики лидеров тоталитарных государств, а именно обращение к прошлому, рассуждение, псевдодиалогичность и т. д.
Что же касается причин, побудивших Шутерики выступить именно с таким докладом, то, полагаем, что они связаны с общими дискурсивными практиками тоталитарной эпохи [Костева, 2019, с. 22]. Такое поведение можно считать реакцией на управляемость со стороны государственного руководства и стремление показать администрации разного уровня свою лояльность.
Продолжая историю становления официального государственного языка социалистической Албании, отметим, что цель совещания была достигнута: тоскский диалект стал единственным официальным и государственным языком, хотя гегскому варианту были сделаны определенные уступки, т. е. его преподавание было временно разрешено в начальных школах гегской диалектальной области.
Правительство Албании, тем не менее, вынуждено было несколько раз возвращаться к вопросу о литературном языке для усиления его позиций и признания всеми жителями страны. Но еще одной особой дискурсивной и речевой практикой, а именно практикой замалчивания, стало всяческое избегание в общественной жизни
использования слов тоскский и гегский диалекты, - в публикациях и выступлениях речь шла исключительно о едином литературном языке [Fiedler, 2006, с. 126].
Заключение
Подводя предварительные итоги, мы может отметить, что речевые практики лидеров тоталитарных режимов и ведущих лингвистов по вопросам языковой политики имеют манипулятивный характер и направлены на решение поставленных задач языковой политики на первом или втором этапах. Основная цель выступлений лидеров тоталитарных государств заключалась в убеждении жителей страны в правильности выбранного курса в области национальной и языковой политики, в создании представлений о необходимости введения тех или иных, часто непопулярных мер. Благодаря административному ресурсу лингвистические задачи получают статус государственных и подкрепляются организацией специальных акций по публичному признанию государственной точки зрения на тот или иной языковой вопрос.
Отметим также, что в общем и целом речевые практики государственных лидеров тоталитарных государств имеют схожие характеристики с речевыми практиками, используемыми в выступлениях по другим вопросам, что позволяет говорить о существовании определенной совокупности, набора таких практик в общем тоталитарном дискурсе и тоталитарной парадигме.
С другой стороны, нельзя отрицать индивидуальные особенности речевых стратегий, а также выбор языковых средств в соответствии с индивидуальными пристрастиями государственных и партийных деятелей. Кроме того, следует учитывать и обстоятельства реализации речевой практики, в том числе целевую аудиторию.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Костева В. М. Лингвистика тоталитаризма в лингвофилософской парадигме ХХ века: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Пермь, 2019.
2. Румянцев Е. Н. Из истории реформы китайской письменности // Актуальные вопросы китайского языкознания. Материалы V Всесоюзной конференции. М.: Академия Наук СССР. Ин-т языкознания. Ин-т востоковедения, 1990. С. 38-43.
3. Heiber B., Heiber H. Die Rückseite des Hakenkreuzes. Absonderliches aus den Akten des «Dritten Reiches». München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2001.
4. Гронская Н. Э., Зусман В. Г., Батищева Т. С. Сопоставление тоталитарных дискурсов: три ритора, три текста, три языка // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского, 2013. № 1(2). С. 56-62.
5. Новый большой итальянско-русский словарь / под ред. Г. Ф. Зорько. Москва: Русский язык-Медиа, 2005.
6. Azzaro P. Deutsche Geschichtsdenker um die Jahrhundertwende und ihr Einfluss auf Italien: Kurt Breysig, Walther Rathenau, Oswald Spengler. Bern u.a. Peter Lang AG, 2005.
7. Mussolini B. Scritti politici di Benito Mussolini / introduzione e cura di Enzo Santarelli. Milano: Feltrinelli, 1979.
8. Двенадцатый съезд РКП(б). 17-26 апреля1923 года. Стенографический отчет. Москва Издательство политической литературы, 1968.
9. Чаушеску Н. Развитие образования, науки и культуры в Румынии. Бухарест: Меридиан, 1979.
10. Ходжа Э. Избранные произведения: в 6 т. Тирана: 8 НЕНТОРИ, 19741988. 1975. Т. 2: ноябрь 1948 - ноябрь 1960 ; 1980. Т. 3: июнь 1960 - октябрь 1960. URL: http://www.enverhoxha.ru (дата обращения: 22.02.2021).
11. Чаушеску Н. Избранные произведения, 1982-1986 гг. Москва: Издательство политической литературы, 1987.
12. Сталин И. В. Политический отчет ЦК XVI съезду партии // Полное собрание сочинений: в 16 т. Т. 12. URL: http://www. hrono.ru/libris/stalin/16s32. php (дата обращения 03.03. 2021).
13. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. Москва: Эксмо : Алгоритм, 2007.
14. Fiedler W. Einführung in die Albanologie. Meißen, 2006. URL: www. linguistik.uni-erlangen.de/.../EINF-AL (accessed: 25.02.2021).
REFERENCES
1. Kosteva, V M. (2019). Lingvistika totalitarizma v lingvofilosofskoj paradigme ХХ veka = Linguistics of totalitarianism in the Linguophilosophical paradigm of the twentieth century: abstract of Senior Doctorate in Philology. Perm'. (In Russ.)
2. Rumjancev, E. N. (1990). Iz istorii reformy kitajskoj pis'mennosti = From the history of the reform of Chinese writing. In: Aktual'nye voprosy kitajskogo jazykoznanija (pp. 38-43): materialy V Vsesojuznoj konferencii. Moscow: Akademija Nauk SSSR. In-t jazykoznanija. In-t vostokovedenija. (In Russ.)
3. Heiber, B., Heiber, H. (2001). Die Rückseite des Hakenkreuzes. Absonderliches aus den Akten des «Dritten Reiches». München: Deutscher Taschenbuch Verlag.
4. Gronskaja, N. Je., Zusman, V G., Batishheva, T. S. (2013). Comparing totalitarian discourses: three speakers, three texts, three languages. Vestnik of Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod, 1(2), 56-62. (In Russ.)
5. Zor'ko, G. F. (Ed.). (2005). Novyj bol'shoj ital'jansko-russkij slovar' = New Comprehensive Italian-Russian Dictionary. Moscow: Russkij jazyk-Media. (In Ital. and Russ.)].
6. Azzaro, P. (2005). Deutsche Geschichtsdenker um die Jahrhundertwende und ihr Einfluss auf Italien: Kurt Breysig, Walther Rathenau, Oswald Spengler. Bern u.a. Peter Lang AG.
7. Mussolini, B. (1979). Scritti politici di Benito Mussolini / introduzione e cura di Enzo Santarelli. Milano: Feltrinelli.
8. Dvenadcatyj s'ezd RKP(b). 17-26 aprelja 1923 goda. (1968). Stenograficheskij otchet = The Twelfth Congress of the RCP (b). April, 17-26, 1923. (1968). Verbatim record. Moscow: Izdatel'stvo politicheskoj literatury. (In Russ.)
9. Chaushesku, N. (1979). Razvitie obrazovanija, nauki i kul'tury v Rumynii = Development of education, science and culture in Romania. Buharest: Meridian. (In Russ.)
10. Hodzha, Je. (1974-1988). Selected works: in 6 vols (Vol. 2-3). Tirana: 8 Nentori. http://www.enverhoxha.ru (In Russ.)
11. Chaushesku, N. (1987). Izbrannye proizvedenija 1982-1986 gg. = Selected works of 1982-1986. Moscow: Izdatel'stvo politicheskoj literatury. (In Russ.)
12. Stalin, I. V. Politicheskij otchet CK XVI s'ezdu partii (Political Report of the Central Committee to the XVI Party Congress). In: Stalin, I. V Complete Works (Vol. 12). http://www. hrono.ru/libris/stalin/16s32.php (accessed 03.03.2021). (In Russ.)
13. Kara-Murza, S. G. (2007). Manipuljacija soznaniem = Manipulation of consciousness. Moscow: Jeksmo «Algoritm». (In Russ.)
14. Fiedler, W. Einführung in die Albanologie. Meißen, 2006. www.linguistik.uni-erlangen.de/.../EINF-AL (accessed: 25.02.2021).
Информация об авторе
Костева В. М. - доктор филологических наук, доцент,
профессор кафедры общего и сравнительного языкознания
Московского государственного лингвистического университета
Information about the author
Kosteva V. M. - Doctor of Philology (Dr. habil.), Assistant Professor,
Professor at the Department of General and Comparative Linguistics,
Moscow State Linguistic University
Статья поступила в редакцию 01.06.2021; одобрена после рецензирования 30.06.2021; принята к публикации 02.07.2021
The article was submitted 01.06.2021; approved after reviewing 30.06.2021; accepted for publication 02.07.2021
