CC BY
33
МЕТОДИКА: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ОБУЧЕНИЮ ЯЗЫКУ
РЕЧЕВОЙ ФРАГМЕНТ И МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ РКИ
Н.Д. Бурвикова
Кафедра русской словесности и межкультурной коммуникации, Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина, ул. Волгина, д.6, 117485, Москва, Россия
Носителя языка окружает бесконечный и нерасчленснный поток языковых действий, а язык как система правил существует в учебниках и справочниках. С этих позиций в статье оценивается эффективность методов изучения неродного языка.
С незапамятных времен в языковую картину мира русских входят так называемые перевертыши:
Ехала деревня Мимо мужика.
Вдруг из-под собаки Лают ворота.
Лошадь ела мясо,
А мужик овес.
Лошадь села в сани,
А мужик повез.
Перевертыши популярны и в детской литературе:
Рады, рады, рады Светлые березы,
И на них от радости Вырастают розы.
Рады, рады, рады.
Темные осины,
И на них от радости Растут апельсины.
(К.Чуковский)
Иногда перевертыши создаются корпоративным разумом. Эффект похожий - недоумение сменяется смехом.
Из справочника «Товары»:
Лев трикотажный с гривой.
Заяц красный с зеленым сердцем.
Мышь лупоглазая с перьями.
Заводная копилка - мертвец.
Звери храпят.
Все эти перевертыши объединяет одно, а именно: наблюдаемые в них сочетания слов и речевые блоки разной протяженности и строения не содержатся в
памяти носителей языка, хотя способны изменяться, соединяться, расчленяться в соответствии с правилами организации словосочетаний и предложений. Правила выявляли и формулировали исследователи-лингвисты разных поколений и разных направлений, но как-то само собой признавалось, что эти правила заложены в сознание носителя языка. Психолингвисты пытались подобное мнение проверить и объективировать, но безрезультатно. Исследователи детской речи говорили об аналогии — стихийном отражении особенностей строения речи в сознании говорящего. Методисты же (и превозносящие роль правил, и отрицательно относящиеся к правилам), пожалуй, больше всех способствовали укоренению мнения о заложенности правил родного языка в сознании человека. Признавали ли они необходимость правил, отрицали ли их значимость - все равно при этом они исходили из объективности существования правил.
Лингвистическое сознание не равно языковому: можно спокойно
представить себе носителя языка, который понятия не имеет ни об орфографии, ни о пунктуации, ни о грамматических особенностях языка, - и тем не менее прекрасно владеет речью. Более того, он будет адекватно реагировать на перевертыши, в которых все непривычно.
Мы хотим предложить читателям нашей статьи небольшой эксперимент. Надо вставить пропущенные слова в предложения, взятые из одного из произведений современной художественной литературы.
1. Осень придет, холода нагрянут,_______________на юг соберутся.
2. В тереме девушка косу расплетает, один волос золотой, другой
серебряный. А на ногах у нее_________________.
3. У Бенедикта лицо чистое, румяное, здоровое, нос___________.
4. Высоченные ели стоят и не шелохнутся; только с верхушек на верхушки черные перепархивают.
Комментарий. Если только вы не читали повесть Татьяны Толстой «Кысь», вы не сможете правильно заполнить прочерки: в повести изображена
фантастическая реальность, в которой все не так как у нас - своего рода очередной перевертыш (Ответ: 1 - куры, 2 - когти, 3 - один, 4 - зайцы). Но воспринять предложения без сделанных купюр носителю языка нетрудно, знание «как должно быть» у него имеется. Это «как должно быть» реализуется в неисчислимом количестве речевых фрагментов (с конкретным лексическим наполнением - это важно!), находящихся в нашей памяти. Это «как должно быть» могло бы быть и некодифицировано; но на адекватность порождения и восприятия речевого фрагмента отсутствие кодификации не повлияло бы.
Известный филолог Б.М. Гаспаров утверждает, что говорящий в процессе порождения и восприятия речи ориентируется не на правила, а эксплуатирует память, в которой содержатся речевые блоки и сочетания слов, извлекаемые оттуда применительно к речевой ситуации и с учетом огромного количества факторов, включая настроение с утра [1]. Б.М. Гаспаров замахивается на самое святая святых для филолога-русиста с методическим уклоном - на склонение и спряжение. Знание каждой словоформы, считает он, является результатом некоторого количества ее употреблений, а не применения соответствующего правила к лексеме в исходной форме. Носителя языка, по Б.М. Гаспарову, окружает бесконечный и
нерасчлененный поток языковых действий, а язык как система правил существует в учебниках и справочниках.
Нам представляется, что с помощью высказанных выше соображений можно без особых затруднений оценить значимость любого метода изучения иностранного языка. Возьмем для сопоставления два абсолютно полярных метода -переводно-грамматический и интенсивный. Первый возник намного раньше железных занавесов и был рассчитан на то, чтобы создать у учащегося впечатление, что он, занимаясь по этому методу, получает представление о лексике и грамматике изучаемого языка (выхода в речь, как правило, не было, а если такая возможность и представлялась, то она не использовалась или по причине психологического барьера, или по причине полного неумения воспринять на слух сказанное носителем языка, порой весьма далекое от соответствия изученным правилам). Чтение и перевод текстов (а скорее, расшифровка) для занимающихся по этому методу были реальными (не надо даже говорить, что перевод был непрофессиональный). Короче, учащиеся что изучали, то и получали.
Второй избранный для анализа метод - интенсивный (во всем многообразии его проявлений). Принято считать, что интенсивный метод предложен болгарским ученым Г. Лозановым и воздействует на подсознание; якобы отсюда - его определенная эффективность, сопровождающаяся выходом в речь (говорение, слушание, понимание он в некоторой степени обеспечивает) и гордость приверженцев этого метода. Нам представляется, что включение подсознания - это такой же миф, как эффект двадцать пятого кадра или же обучение во сне. Суть интенсивного метода, если выявлять ее с отмеченных выше позиций, - в нагрузке памяти, когда в результате многократных повторений в разных интонационнотактических вариациях в памяти обучающегося укореняется речевой блок, чаще всего - со слуха; или даже несколько речевых блоков. И точно так же интенсивно память расстается с накопленным, если приобретенные языковые знания не востребованы в течение какого-то времени.
Мы рассмотрели крайности. Между ними можно расположить промежуточные методы, и вот именно в промежуточности, совмещении мы видим направление разработки методик преподавания иностранных языков XXI века.
Лозунг коммуникативности при этом никто в архив не сдает, устареть принцип коммуникативности не может, не то время, диалог языков и культур разворачивается изо дня в день, но - в учебниках, очень хороших и современных, содержащих живые тексты и диалоги, необходимые для дальнейшей коммуникации речевые блоки и словосочетания только намечены, между тем как их усвоение должно быть результатом дрилла, повторения, нагрузки памяти - без этого изучения иностранного языка и не бывает. Этот дрилл легко осуществить с помощью самых современных средств обучения; но не грех и вернуться к сборникам упражнений, например, сборнику упражнений С.А. Хаврониной (кстати, популярность пособий С.А. Хаврониной объясняется прекрасно реализованным в них дриллом). В свое время издательство, в течение ряда лет выпускавшее легендарный учебный комплекс «Русский язык для всех», отказалось от выделения в отдельную книжку сборника упражнений, специально к нему составленных, -действие, как нам представляется, методически недальновидное. Даже самый коммуникативно ориентированный учебник без нагрузки памяти мало что дает. Если же запоминание происходит, в дальнейшем использовании языка
«извлекаемые из памяти фрагменты языковой ткани модифицируются, адаптируясь друг к Другу; они подвергаются возможным усечениям, наращениям, аналогическим подменам одних компонентов в их составе другими... они срастаются друг с другом, растекаются по разным точкам высказывания...» [1, с. 14].
И уж если просматриваются какие-то аналогии между овладением родным языком ребенком и изучающим неродной язык иностранцем - то это именно в указанной сфере.
Может быть, нам пришлось повторить какие-то для самого опытного поколения само собой разумеющиеся вещи, но мы сделали это для того, чтобы более молодая поросль методистов задумалась над тем, что представляется сейчас хрестоматийным. Взгляд на речевую деятельность, основанный на работах Б.М. Гаспарова, помогает осмыслить эту хрестоматийность с теперешних позиций свободного выбора метода, способа, приема, наконец - представления о функционировании языка.
ЛИТЕРАТУРА
Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования. -М., 1996.
THE SPEECH FRAGMENT AND METHODS OF TEACHING RUSSIAN AS A
FOREIGN LANGUAGE
N.D. Burvikova
Depertment of Russian language and intercultural communication Pushkin State Institute Of Russian Language Volgin str. 6, Moscow, 117485, Russia.
Native speaker is surrounded by an endless and indivisible flow of language actions, and that the language as a system of rules exists in the textbooks and reference books. The effectively of foreign language learning methods is estimated from these points.
