CC BY
50
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 2
ТРАДИЦИИ В КУЛЬТУРЕ
Т.Ю. Загрязкина
РЕЧЬ О ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКЕ
И ПРОБЛЕМА ЯЗЫКОВОГО МНОГООБРАЗИЯ
В статье рассматривается вопрос о формировании и отражении в дискурсе о языке коллективных (социальных) представлений. Анализируется изменение образа французского языка и культуры в России как важный ресурс идентификации и самоидентификации человека и коллектива. Ставится вопрос о развитии языкового и культурного плюрализма в обществе и образовательных учреждениях.
Ключевые слова: дискурс о языке, коллективные (социальные) представления, образ французского языка в России, многоязычие, мульти-культурализм.
The article considers the question of forming and reflection of the collective (social) conceptions in the discourse of the language. The change of the image of the French language and culture in Russia is being analysed as an important resource of the identification and self-identification of a human being and a community. The question of the development of the linguistic and cultural pluralism in the society and educational institutions is being formulated.
Key words: discourse about the language, collective (social) conceptions, image of the French language in Russia, plurilingualism, multiculturalism.
Французско-русские культурные связи всегда занимали важное место в культуре нашей страны, и трудно, наверное, найти тему, не затронутую отечественными или французскими исследователями в прошлом или настоящем. Между тем аспект, связанный с изменением представлений о французском языке в современном российском обществе, изучен все же недостаточно. Рассмотрение этого вопроса позволяет выйти за его пределы на более широкое пространство, связанное с кардинальной общественной проблемой — сохранением культурного и языкового многообразия.
Прошедший 2012 г. — перекрестный год французской и русской культуры и литературы — был ознаменован важными культурными событиями — выставками, фестивалями, конференциями. На всех этих мероприятиях звучали доклады и речи об укреплении французско-русских культурных связей. Кроме как на официальных мероприятиях мы говорим о французском языке во многих других
Загрязкина Татьяна Юрьевна — докт. филол. наук, проф., зав. кафедрой франкоязычных культур факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова; тел.: 8-495-734-03-10, е-mail: tatiana_zagr@mail.ru
ситуациях — в школе и университете, при встрече с друзьями и в случайном разговоре с малознакомыми людьми. Я давно заметила, что упоминание о французском языке как роде занятий в любом бытовом разговоре играет роль волшебной палочки и явно вызывает интерес. Коллеги по цеху согласятся с тем, что указание на профессию, связанную с французским языком, как бы поднимает нас в восприятии собеседников: глаза людей добреют, на лицах появляется мечтательная улыбка и романтическое выражение, и в течение всего разговора мы купаемся в лучах славы, пытаясь соответствовать общим культурным ожиданиям. При этом, как правило, выясняется, что никто, кроме нас, в этой компании французским языком не владеет и с Францией, как правило, не связан...
Можно привести и другой пример. В академической среде часто говорится о расширении культурного кругозора студентов как о задаче, даже не требующей специального обоснования. Это общее место стало настолько общим, что его значение отчасти стерлось. Во всяком случае, мы не всегда замечаем, что пожелания студентам "знать иностранный язык на высоком уровне", преподавателям — "уметь читать лекции на иностранном языке" содержат (или подразумевают) единственное число и относятся только к одному языку — английскому. Между тем во Франции, например, такое обобщение в официальной речи практически невозможно. Согласно Европейской хартии о региональных и малых языках (Charte européenne des langues régionales ou minoritaires), принятой Советом Европы в 1992 г., языковая компетенция в идеале базируется на знании трех европейских языков, включая родной. Востребованный сейчас английский язык обязательно подкрепляется вторым иностранным языком, выбор которого более индивидуален. Культурная палитра, таким образом, расцвечивается не одной, а несколькими красками. Конечно, идеальная и реальная жизнь не всегда совпадают, да и в каждой стране "старой" и "новой" Европы есть свои предпочтения в сфере языкового образования.
Свои особенности есть и в России, однако в любом случае практическое отождествление понятий иностранный язык = английский язык не приводит к расширению кругозора. В историческом контексте оно означает даже его сужение, если учесть, например, что образованный представитель российского общества периода галломании владел не одним, а несколькими иностранными языками. Латинский и немецкий были распространены преимущественно в университете, французский — в светской жизни и домашнем образовании. Свое место в культурном ареале России имели английский, голландский, итальянский и другие языки. Многоязычие в тот период не нужно было специально пропагандировать. Знание разных языков имело большее или меньшее утилитарное значение,
но всегда ассоциировалось с высоким статусом и общественным образцом, которому принято соответствовать.
Образец обладал столь сильной притягательностью, что подчас вытеснял другую модель поведения, связанную с использованием родного языка. Дискуссия о языке vs критика чрезмерного иностранного влияния (в определенный период французского) была важным компонентом общественной жизни и вовлекала в свою орбиту многих деятелей культуры, которые высказывались по этому поводу и в быту (см. эпистолярное наследие писателей), и в своих произведениях. Примеры таких высказываний давно приобрели хрестоматийный характер: "смешенье языков французского с нижегородским" (А.С. Грибоедов. "Горе от ума"); "я не могу дормир в потемках" (А.С. Пушкин. "Дубровский") и многие другие примеры. В комедии Д.И. Фонвизина "Бригадир" проблему языка и связанной с ней культуры активно обсуждают сами персонажи. И это не случайно. Речь о языке в то время была ярким выражением общественной позиции и играла важную роль в формировании/отражении идентичности русских1. В наше время этот вопрос не привлекает столь широкой аудитории, но это не значит, что речь о языке не влияет на общественное сознание и коллективные (социальные) представления. Она по-прежнему отражает и формирует эти представления.
Понятие коллективных представлений — одно из ключевых во французской научной литературе. На рубеже XIX—XX вв. одним из первых его сформулировал Э. Дюркгейм. Он писал о представлениях, которые по своему объему превосходят индивидуальный опыт2, предшествуют ему и обусловливают включение человека в общество; в том случае, если человек их отвергает, общество реагирует санкциями3. В 50-е гг. XX в. М. Гальбвакс связал коллективные представления с проблемой коллективной памяти4, а в 60-е гг. С. Московичи включил их в поле психоанализа и сделал акцент на их общественной функции. Под социальными представлениями — обыденными, научными, политическими — С. Московичи понимал систему ценностей, понятий и общественных практик, которые имеют двойное предназначение: во-первых, упорядочить связи в человеческом обществе, в том числе отношения доминирования и подчинения; во-вторых, обеспечить взаимодействие между людьми5. Позднее Ж.-К. Абрик выделил четыре функции социальных
1 См. подробнее: Загрязкина Т.Ю. Следы Франции в России. Ч. 1 // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. № 3.
2 Durkheim E. Les formes élémentaires de la vie religieuse: le système totémique en Australie. Paris, 1912.
3 Durkheim E. Les règles de la méthide sociologique. Paris, 1895.
4 Halbwachs M. La mémoire collective. Paris, 1950.
5 Moscovici S. La psychanalyse, son image et son publique. Paris, 1961.
представлений: сохранение знания, помогающего понять и объяснить реальность; установление идентичности и специфики группы; ориентацию позиции и поведения человека; обоснование этой позиции и поведения6.
Полагая, что социальные представления выражаются в дискурсе и через дискурс, современные франкоязычные исследователи Д. Мур (Канада) и Б. Пи (Швейцария) называют их "микротеориями", позволяющими в небольшой отрезок времени осмыслить неопределенную совокупность явлений, которые воспринимаются говорящими как связанные7. Гипотеза Э. Дюркгейма о коллективных представлениях, за рамки которых общество не позволяет выйти своим членам, в концепции Д. Мур и Б. Пи смягчается. Авторы полагают, что не каждый член группы присоединяется к тому или иному представлению, однако каждый узнает, понимает и может истолковать его смысл. В отличие от Дюркгейма Д. Мур и Б. Пи не считают, что коллективные представления однозначно предшествуют индивидуальному опыту. Часть из них складывается в тот момент, когда о них сообщается, например во время дебатов. Среди представлений, таким образом, выделяются референтные, служащие резервуаром знаний, показателем стабильной идентичности и эмблемой группы, и узуальные, которые обсуждаются во время коммуникации.
Такой подход позволяет показать гибкость отношений индивидуального и коллективного: социальные представления определяются как связующее звено между индивидуумом, принадлежащим к группе, и самой группой. Представление может ограничиваться обычным знанием о каком-либо явлении культуры, в то время как присоединение к нему человека есть акт подчеркивания, демонстрации своей принадлежности. Разница между знанием и присоединением представляет собой поле для проявления индивидуальности человека. С точки зрения Д. Мур и Б. Пи, дискурс о языке отражает и формирует "лингвистическую идеологию" как совокупность убеждений о языке, которые разделяются говорящими. Среди них следующие:
1) утверждения об очевидностях, например: "Орфографические ошибки свидетельствуют о плохом владении языком";
2) убеждения, которые требуют аргументации: "Я изучаю английский язык, потому что он полезен в жизни";
3) характеристики идентифицирующего свойства: "Французский язык — ясный язык";
6 Цит. по: Moore D., Py B. Introduction: Discours sur les langues et représentations sociales // Précis du plurilinguisme et du pluriculturalisme / Sous la dir. de G. Zarate, D. Lévy, Cl. Kramsch. Paris, 2008. P. 272.
7 Ibid. Р. 276.
4) упоминания о ценностях, связанных с защитой языковых прав и свобод8.
Таким образом, дискурс о языке имеет разнообразные проявления и является важным ресурсом формирования позиции человека и его поведения в обществе. Рассмотрим с этой точки зрения речь о французском языке и культуре Франции в России. Ключи от современности находятся в прошлом, поэтому без экскурса в прошлое, конечно, не обойтись.
Французско-русские культурные связи Новейшего времени характеризуются некоторой противоречивостью. С одной стороны, это разнообразие культурных потоков. Среди них есть и централизованные, по линии государственных организаций, посольств, культурных центров, и децентрализованные и индивидуальные — каждый университет, школа и даже каждый человек сейчас имеет или может иметь свои собственные связи и контакты с Францией. И это важнейшая позитивная черта нашего времени. С другой стороны, доля французского языка и культуры в образовательном пространстве России не увеличивается, а как первого иностранного языка даже сокращается.
Выдвижение английского языка на позицию основного иностранного языка произошло во всех странах как результат глобализации. В нашей стране оно было особенно стремительным, в том числе в связи с ликвидацией квот на изучение иностранных языков, которые существовали ранее (ср.: 50% — английский, 25 — немецкий, 20 — французский, 5% — другие языки). В связи с этим произошло резкое сокращение французских групп, что дало пищу пессимистическим прогнозам относительно будущего французского языка в России. По данным на 2000 г., количество изучающих французский язык в специализированных школах на одну треть меньше, чем изучающих немецкий, и почти в пять раз меньше, чем изучающих английский9. В настоящее время диспропорция не уменьшилась, и раздаются даже голоса о том, что французский язык становится "малым" языком в нашем образовании. Возможно, эти опасения и преувеличены, тем более что сокращение коснулось прежде французского языка как первого. Многие студенты и гуманитарных и естественных факультетов интересуются французской культурой и выбирают французский язык пусть не как первый, а как второй иностранный язык. И в этой области у французского языка более прочные позиции.
Интересно, что выбор французского языка современными студентами осуществляется не без влияния коллективных представ-
8 Ibid. P. 277.
9 Vedenina L.G. La France et la Russie: Dialogue de deux cultures. M., 2000. P. 224.
лений, восходящих еще к периоду галломании. Несмотря на свою относительную краткость (пик галломании пришелся на середину XVIII — первую треть XIX в.), этот период стал местом памяти в сознании всех изучающих французский язык и даже тех, кто его никогда не изучал, как своего рода точка отсчета, высокая, а может быть, и самая высокая планка французско-русских культурных связей. Если в начале XVIII в. французская книга занимала третье место в России после латинской и немецкой, то в середине века — уже первое. Это стремительное продвижение французского языка получило среди деятелей культуры того времени разную оценку.
Приведу лишь две цитаты из писем А.С. Пушкина. В письме к брату от 24 января 1824 г. поэт писал: "Сперва хочу с тобой побраниться; как тебе не стыдно, мой милый, писать полурусское, полуфранцузское письмо, ты не московская кузина". В высказывании явно содержится призыв писать по-русски. Однако в письме к Вяземскому от 13 июля 1925 г. акценты иные: "Ты хорошо сделал, что заступился явно за галлицизмы. Когда-нибудь должно же вслух сказать, что русский метафизический язык находится еще в диком состоянии"10. Как видно из цитаты, Пушкин не считал французский язык "врагом" русского, а рассматривал его как удобный инструмент, который можно использовать в том случае, если под рукой нет другого. При включении России в европейскую систему координат русская культура должна была заполнить лакуну, образованную в результате некоторого несоответствия стилистической системы русского языка новым потребностям: нужен был язык светского общения и научного стиля речи. Именно эту роль и играл французский язык — первый нормализованный язык Европы. В течение XIX в. русский литературный язык превратился в один из богатейших языков мира: он уже не нуждался в опеке и стал пригоден для выражения любых понятий. Неудивительно, что потребность в широком использовании французского языка отпала.
На тему галломании существует обширная литература, и мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Важно отметить, что галломания потому и называется галломанией, что французская культура проникала во все сферы жизни образованного общества. Между тем чаще всего называется гуманитарная сфера, сфера светского общения, языка, литературы, искусства. Такие важные пласты, как естественно-научные и технические, остаются в стороне.
А ведь такие связи были. Петр I посылал молодых людей учиться морскому делу в Тулоне, и это были первые русские студенты во
10 Пушкин А.С. Письма // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1949. С. 153.
Франции. Среди первых переводов с французского языка была книга Вобана об укреплении городов, переведенная В.И. Суворовым, отцом генералиссимуса, в 1724 г. Неоднократно переиздавалась написанная в России "Культура виноградников" Ш. Тардана (отец автора, Луи Винсен Тардан, был основателем франко-швейцарской колонии в Бессарабии). Пользовались популярностью книги по развитию экономики и промышленности России, например Ж. Гужона, учредившего за Рогожской заставой московский металлический завод (1883). Все эти линии остаются за пределами культурной памяти очень многих людей или в значительной степени затемняются более яркими образами, связанными с художественной и литературной сферой. Каковы причины такой асимметрии?
Среди них — культурная и языковая политика самой Франции, которая всегда была направлена на поддержку литературной и художественной культуры. Французская культура формировалась и оттачивалась как высокий образец при дворе и в литературных салонах, при этом великие поэты и филологи считали свое творчество государственным делом. Вот как об этом писал П. Ронсар: "Тогда для Франции, для языка родного, / Трудиться начал я отважно и сурово ... / Я строй поэзии нашел ... / И волей муз, как римлянин и грек, великим стал француз"11 (пер. В. Левика). Как следует из текста, П. Ронсар считал литературную деятельность служением Франции и полагал, что величие страны связано с развитием языка и культуры.
В речи французов о своей культуре существует даже особый термин exception française (французское исключение), обозначающий, что при всех режимах — монархических и республиканских — французская культура имела исключительно высокий общественный статус и находилась под патронатом государства. И сейчас литература и язык воспринимаются во Франции как национальная ценность. Вот отрывок из речи Н. Саркози (Шапель-ан-Веркор, 2009 г.), в то время президента Французской Республики: «Франция — это литературная Нация12. Она обращается к себе самой через литературу. Не правда ли, что мы именно тогда считаем себя французами, когда слушаем строки Расина или Бодлера, читаем страницы "Отверженных". Мы формируем французскую идентичность, когда учим детей любить литературу и поэзию, французский язык, потому что он может выразить красоту, интеллект, глубину
11 Ронсар П. О вечном: Избранная лирика. М., 1999. С. 240.
12 Во французской традиции слово "Нация", употребленное по отношению к Франции, пишется с большой буквы.
чувств»13. Как следует из этого отрывка, ценности классифицируются в зависимости от их отношения к слову, при этом наука не полностью входит в представление о культуре, потому что это не предмет для обсуждения, дискуссии, общей беседы.
Если считать, что русская культура также литературоцентрична, неудивительно, что эта особенность французско-русских связей проявлялась уже в ранний период их развития. Когда французский дипломат Ля Невиль впервые посетил Москву (1689), он встречался с молодыми боярами, в частности молодым Матвеевым и посоветовал ему "выучить французский язык, уверяя его, что в свои 22 года он выучит его легко и сможет удовлетворить свою страсть к чтению, потому что все старые и новые авторы переведены на этот язык"14. Матвеев французский язык выучил и стал одним из тех, кто через несколько лет подготовил приезд в Париж Петра I.
Связь французского языка с высокой культурой в сознании русских в дальнейшем укреплялась, что привело к асимметрии образа Франции в России. Вот как об этом пишет уже в наше время Ив Жантийом — французский математик и лингвист, племянник писателя И.С. Шмелева. В ответ на утверждение, что в России всегда интересовались французской культурой и публиковалось много работ на эту тему, он сказал: «Да, но по ним иногда создается впечатление, что во Франции нет великих научных исследователей или как будто точные науки не входят в область культуры... Лавуазье... Клавдий Бернар, Пастер, имя которого фигурирует во многих городах в названиях улиц и площадей, Анри Пуанкаре, которого считают многие специалисты последним энциклопедическим ученым (великий математик, физик, философ), чета Кюри. Бурба-ки. и многие другие — все они как бы исключены как представители французской интеллигенции. Такое ограничение встречается у многих литературоведов, журналистов и даже философов. Эта традиция имеет свои корни, как мне кажется, в среде придворных, в которой было неприлично упоминать о грубой работе. На литературных салонах достойным считалось рассуждать на темы, не требующие естественно-научных знаний. К научным исследователям относились, как к фокусникам, иллюзионистам. Расскажу я вам под конец вот такой анекдотик. Раз какой-то граф или князь попросил известного математика доказать ему какую-то теорему. Ну, математик ему точно все объяснил, но граф сказал, что он не верит и пусть математик повторит ему доказательство, и так несколько раз. После многих повторений математик в отчаянии ска-
13 Sarkosy N. Discours à La Chapelle-en-\fercors (le 12 novembre 2009). URL: http://www.elysee.fr/president/les-actualites/discours/2009/discours-de-m-le-president-de-la-republique.1678.html (дата обращения: 20.09.2010).
14 Цит. по: Haumant E. La culture française en Russie (1700—1900). Paris, 1913. Р. 8—10.
зал графу: "Я вам даю свое честное слово, что это правда!" И тогда граф успокоился и ответил: "Ну, тогда я вам верю, теорема доказана"»15. Конечно, это шутка, но в ней есть доля правды.
В течение нескольких лет проводилось анкетирование среди студентов гуманитарных и естественных факультетов МГУ, которые начинают изучать французский язык. Анкета содержала только один вопрос: почему они выбрали французский язык в эпоху, когда основная научная литература пишется на английском языке, который, казалось бы, вполне самодостаточен?
Мнения студентов факультетов можно разделить на три группы:
1. Культурная мотивация. Французский язык ассоциируется с классической литературой и высокой культурой.
2. Романтическая мотивация. Французский язык воспринимается как самый красивый и гармоничный из всех языков мира.
3. Прагматическая мотивация (для успешной профессиональной деятельности знания одного лишь английского языка недостаточно).
Культурная и романтическая мотивация не только у гуманитариев, но и у естественников уверенно занимает первое место. Она отражает стабильное ядро традиционных представлений русских, для которых французский язык — вектор приобщения к высокой и даже элитарной культуре. Это представление очень давнее, безусловно в настоящее время смягченное, но не исчезнувшее. Стойкость этого убеждения можно объяснить несколькими причинами.
В некоторой степени она объясняется логикой мифа, который передается из поколения в поколение почти в неизменном виде, несмотря на трансформации в обществе, образовании, методах преподавания. Если десятилетия назад наши учебники включали большое количество литературных произведений, то в современных учебниках их гораздо меньше или они вовсе отсутствуют. Между тем образ языка, сложившийся у преподавателей десятилетия назад, продолжает влиять на коллективные представления их сегодняшних учеников. Свою роль играют и школьные, по-юношески романтизированные впечатления от классической литературы: голубой флер, который покрывает дворянскую культуру, по аналогии распространяется на французский язык, связанный с этим миром.
Сделаю небольшое отступление. "Голубой флер" французского языка после Октябрьский революции был затемнен. Франция стала страной массовой эмиграции, враждебной новой власти, и
15 Жантийом И. Русский язык в моей жизни: воспоминания о И.С. Шмелеве // Франция и Россия: культурные контакты / Под ред. Т.Ю. Загрязкиной. 2-е изд. М., 2010. С. 61.
французский язык в Советской России стал восприниматься как родимое пятно старой, дореволюционной жизни, "дети" противопоставлялись "отцам", в том числе по признаку отношения к французскому языку и книжной культуре. Вот отрывок из рассказа, помещенного в популярном в 20—30-е гг. "Женском журнале": «Лампа над зеленым абажуром освещает полированное красное дерево старинного секретера, развернутую книгу и бритый подбородок человека из породы "последних могикан", актеров "старого художественного". .[Он] спрашивает: "Коля, ты французский урок выучил?" — "Нет, мне некогда заниматься всякой ерундой. Я хочу сказать: французским языком. У меня завтра в школе заседание." — "Все это хорошо, но французский язык." — "Прости, я тебя перебью: на какие средства ты живешь?.. Мне это необходимо знать для нашей школьной анкеты". — "Я живу на средства, которые получаю в театре. мне платят за участие в кинофильмах. Ты должен выучить французский язык, слышишь?" — "Ну хорошо". Еще вопрос: "Что ты читаешь в свободное время?" — "Ты видишь — старые мемуары, и знаешь, что стоит у меня в шкапах". — "Я не могу этого написать в анкете, мне никто не поверит"»16. Этот отрывок показывает дистанцию, которая отделяет сына от отца, старого театра, дореволюционных книг и "надоевшего" французского языка.
И все же отрицательные аспекты образа французского языка в целом не закрепились. Напротив, можно говорить об устойчивости положительных коннотаций, сохранившихся до настоящего времени. При этом традиционный образ все же подвергается изменениям далеко не однозначным. Несмотря на разнообразие учебников, которые доступны российским студентам в настоящее время, образ Франции все равно оказывается неполным и односторонним. Учебники отражают ожидания части учащихся, для которых Франция ассоциируется только лишь с "искусством жить" (le savoir-vivre), и при этом сами учебники формируют культурные ожидания именно в этом направлении. Во многих учебниках можно обнаружить и стандартные персонажи, и стандартный набор тем. Безусловно, при изучении чужой культуры нельзя обойтись без установочных тем "Семья", "Дом", "Каникулы" и т.д., но, как считает Ж. Ольтцер, они представлены все же слишком одно-образно17.
16 Кальман Н. Те, которые не видели городового // Женский журнал. 1929. № 6. С. 8.
17 Holtzer G. Culture(s) entre global et local // Interkulturelles und transkulturelles Lernen im Fremdsprachenunterricht. Kolloquium Fremdsprachenunterricht. Bd 15. Frankfurt am Main, 2003. S. 35.
Обращает на себя внимание и стремление показать Францию почти исключительно как страну моды, кухни и духов. Эти бренды интенсивно проникают в учебники и становятся культурологически значимым ядром новых коннотаций, безусловно положительных, но имеющих иную природу, чем традиционный литературо-центричный образ. Конечно, материалы для продолжающих (тем более будущих специалистов в области французского языка) разнообразнее, чем материалы для начинающих. И все же представления о Франции самых массовых категорий учащихся оказываются весьма упрощенными. Возникает парадокс: французский язык начинают изучать под воздействием литературно-художественных ассоциаций, которые в процессе обучения сменяются другими, относящимися преимущественно к повседневной культуре.
Таким образом, речь о французском языке в России — это дискурс, в котором есть константы и варианты. Константы имеют давние исторические корни и задают высокую, может быть и недостижимую, статусную планку более поздним культурным представлениям. При этом гуманитарная сфера и сейчас сохраняет большую культурологическую значимость, чем естественно-научная и техническая. Такое восприятие поддерживает несколько застывший, хотя и прекрасный образ Франции в глазах русских. Убеждения, сформированные в период галломании, до сих пор воздействуют на всех тех, кто начинает изучать французский язык: "Французский язык — язык высокой культуры".
Вариативные компоненты отражают изменения, произошедшие в общественной и культурной жизни Франции и России в более поздние периоды: "Французский — язык старого общества"; "Французский язык связан с красивой жизнью" и др. Приведенные высказывания являются референтными, но они могут превратиться в узуальные, например: "Французский — язык высокой культуры, которой хочется соответствовать"; "Французский — язык старого общества, значит, он не нужен"; "Французский язык связан с красивой жизнью, и поэтому его приятно использовать" и др. Референтные и узуальные, "старые" и "новые" коллективные представления могут ослаблять или подкреплять мотивацию изучения французского языка. В наше время она все чаще требует дополнительной аргументации, проходя, таким образом, проверку на прочность в условиях глобализации.
В заключение подчеркнем, что речь о языке — это больше, чем речь о языке. Это речь о человеке. Речь о французском языке больше, чем речь только о французском языке. Это речь о сохранении языкового и культурного многообразия.
Список литературы
Жантийом И. Русский язык в моей жизни: воспоминания о И.С. Шмелеве // Франция и Россия: культурные контакты / Под ред. Т.Ю. За-грязкиной. 2-е изд. М., 2010.
Загрязкина Т.Ю. Следы Франции в России. Ч. 1 // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. № 3.
Кальман Н. Те, которые не видели городового // Женский журнал. 1929. № 6.
Пушкин А.С. Письма // Полн. собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1949.
Ронсар П. О вечном: Избранная лирика. М., 1999.
Durkheim E. Les règles de la méthide sociologique. Paris, 1895.
Durkheim E. Les formes élémentaires de la vie religieuse: le système totémi-que en Australie. Paris, 1912.
Haumant E. La culture française en Russie (1700—1900). Paris, 1913.
Holtzer G. Culture(s) entre global et local // Interkulturelles und transkulturelles Lernen im Fremdsprachenunterricht. Kolloquium Fremdsprachenunterricht. Bd 15. Frankfurt am Main, 2003.
Moore D, Py B. Introduction: Discours sur les langues et représentations sociales // Précis du plurilinguisme et du pluriculturalisme / Sous la dir. de G. Zarate, D. Lévy, Cl. Kramsch. Paris, 2008.
Moscovici S. La psychanalyse, son image et son publique. Paris, 1961.
Sarkosy N. Discours à La Chapelle-en-Vercors (le 12 novembre 2009). URL: http://www.elysee.fr/president/les-actualites/discours/2009/discours-de-m-le-president-de-la-republique.1678.html (дата обращения: 20.09.2010).
Vedenina L.G. La France et la Russie: Dialogye de deux cultures. M., 2000.
