CC BY
32
Г.Г. Небратенко
РЕАЛИЗАЦИЯ СУДЕБНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ТРАДИЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ ДОНСКИХ КАЗАКОВ
Судопроизводство на Дону в ХУТ-ХУП вв. осуществлялось на основе обычного права, действовавшего на всей территории войска Донского, а также за его пределами, но только среди казаков. «У донских казаков нормотворческий процесс начался с момента их появления на геополитической арене региона. Остро стояла потребность регулирования всех сторон жизнедеятельности, так как каждый индивид имел собственные интересы, часто идущие в разрез с интересами всего общества. Неограниченная реализация личных потребностей могла повлечь за собой уничтожение зарождающегося протогосударства» [1, с. 66].
Назначение правосудия носило примитивный характер и определялось как прекращение тяжб и обид, примирение тяжущихся и защита обиженных, наказание виновных. Под тяжбами подразумевались судебные дела имущественного характера (гражданское производство), а под обидами - дела, связанные с совершением деликтов (уголовное производство). И по тем, и по другим казачеством выносились итоговые решения, именовавшиеся приговорами.
Специализированных органов правосудия (судов, прокуратуры, предварительного следствия, дознания, адвокатуры) не существовало, и рассмотрение дел возлагалось на традиционные институты казачества: войсковой круг, круги казаков отдельных городков, походного атамана, атамана зимовой станицы, атаманов легких станиц, атаманов ватаг, круги ватаг. Соответственно, не выделялось и самостоятельного уголовного и гражданского производства, а все возникавшие судебные дела рассматривались «елико возможно»* всем казачеством или одними лишь атаманами.
Порядок осуществления правосудия изначально не устанавливался, вырабатываясь практикой реализации «народной юстиции», приобретя в рамках обычного права устоявшуюся вербальносимволическую форму, в общих чертах соблюдаемую последующими поколениями казачества. Специальных требований об обязательности следования устоявшемуся порядку судопроизводства не существовало, но он в целом соблюдался, с некоторыми лишь «изъятиями», которые не имели никакого значения для легитимности совершаемых действий. Вербальное закрепление юридически значимых процедур допускало возможность отступления от их содержания, т.к. память и воля позволяли различные трактовки, двусмысленность и даже противоречия в восприятии одних и тех же событий и фактов [1, с. 46].
Определенное воздействие на судебно-процессуальные отношения в войске Донском оказывало Российское государство, но это влияние осуществлялось опосредованно (диспозитивно) при помощи царских грамот, а также международных договоров, носивших формулярный характер, который предусматривал присоединение или отказ от присоединения к условиям, выдвигаемым противоположной стороной (формализованным в грамотах). В то же время донские казаки вплоть до конца XVII в. не признавали российское законодательство в качестве источника регулирования судебно-процессуальных отношений. Так же, по-видимому, определенное воздействие на регулирование данных отношений оказало взаимодействие с прочими государствами и народами, окружавшими войско Донское (магометанскими и ламаистским). Так, обыкновение брать в походах ясырей** с целью продажи или обмена - тому хороший пример.
Действие «судебно-процессуального права» донских казаков распространялось по всей территории войска Донского и на всех субъектов обычного права: не только на физических лиц, но и на непосредственные казачьи городки, население которых всегда могло быть подвергнуто наказанию по принципу круговой поруки. В этом случае атаманов, есаулов и прочих «лучших» казаков «казнили смертию», а прочих - приговаривали к телесным наказаниям и «в юрте всем отказывалось». В донских юртах* под «юрисдикцией» обычного права находились не только казаки, но и местное неказачье население, а также прибывшие в войско Донское иноземцы вне зависимости от их правового положения на родине и цели визита (например, дипломатической).
За пределами войска Донского судебно-процессуальные отношения «промеж» донских казаков также регулировались обычным правом. В Российском государстве казаки до конца XVII в. пользовались иммунитетом, признавая над собой только «казачий присуд»**. Причем иммунитет распространялся не только на «старых» донских казаков, но и на вновь принятых: «Скрывались на Дону и всякие грабители, разбойники, быв на Дону одну неделю или месяц, а случиться им с чем-нибудь в Москву, и до них впредь дела никакого ни в чем ни бывает никому, что кто своровал, потому что Доном от всяких бед освобождаются» [2, с. 55].
На территории Российского государства, с которым войско Донское поддерживало союзнические отношения, иммунитет казачества соблюдался практически неукоснительно. Причем царь неоднократно обращается к Войску с просьбой наказывать виновных казаков по войсковому обычаю. Для официального наказания казака в Российском государстве требовалось специальное разрешение войскового
круга. В то же время в периоды царской опалы и замораживания официальных дипломатических отношений донские казаки лишались иммунитета. В целом же до начала XVIII в. действовала обычноправовая норма: «С Дона выдачи нет!».
Традиционные институты власти казачества, реализовавшие судебные функции, по обычному праву классифицировались на органы, осуществлявшие «общее производство» на территории войска Донского, и органы, реализовавшие «особенное производство» за пределами края в период нахождения донских казаков в походе. К первым относились войсковой круг, а также круги казаков непосредственных городков, ко вторым - походный атаман (в походном войске), атаман зимовой станицы, атаманы легких станиц, атаманы ватаг (ватманы) или круги ватаг.
Подсудность дел по обычному праву определялась по фактической подведомственности определенной территории или группы казаков тому или иному институту власти, исключая тяжкие деликты, нарушения «заказов»***, а также дела о «скопищах воров», рассматриваемые только в войсковом круге. Органы, осуществлявшие «общее производство», классифицировались на две «инстанции»: круг казаков непосредственного городка - первая и войсковой круг - вторая. Приговоры «первой инстанции» (нижестоящей) могли обжаловаться в «суде второй» (вышестоящей), что, однако, по обыкновениям донских казаков, считалось большим позором для городка, неспособного самостоятельно примирить своих жителей.
Приговоры «суда второй инстанции» обжалованию не подлежали, приводясь в исполнение немедленно. Кроме того, войсковой круг мог выступать в качестве «суда первой инстанции» (об этом выше уже упоминалось). Для возбуждения «общего производства» в войсковом круге часто ждали очередного сбора казачества или более значимого повода для его внеочередного созыва. Войсковой круг, собравшийся в плановом порядке, включал максимальное количество донских казаков. Если же он созывался вне установленного времени, то состоял из казаков столицы войска Донского (Главного войска), близлежащих к ней городков и «гостюющих» донцов, все в совокупности выступая малым числом.
Малые войсковые круги проводились довольно часто, нося, тем не менее, экстраординарный характер, означавший, что войсковой атаман имеет необходимость вынести на всеобщее обсуждение безотлагательные вопросы, но из-за невозможности в скором времени собрания всего войска приглашает только «ближних» казаков. Именно эти собрания обсуждали основную массу текущих административно-судебных вопросов. Малый войсковой круг отличался большей скрупулезностью в рассмотрении дел, а большой войсковой круг, созываемый для самых важных нужд, не нисходил до подробностей изыскания истины или вообще отказывался от рассмотрения малозначительных судебных дел.
Подобная же практика сложилась и в отдельных городках, с тем отличием, что созыв местных казачьих кругов был менее бюрократизирован и осуществлялся в любой момент. Если дело было спешным, то его рассматривали в тот же день, а терпящие отлагательства судебные дела откладывались до более подходящего момента. Состав местных кругов, созываемых с весны по осень, был немногочислен, включая атамана, есаула, стариков и «хворых» казаков, а с осени по весну - всех местных казаков.
Органы, реализовавшие «особенное производство» в период нахождения донских казаков в походе, не классифицировались на соподчиненные инстанции. За пределами войска Донского в отрядах казаков царила дисциплина и практически беспрекословное подчинение ранее избранному атаману. «В походах... вся военно-административная, судебная, дисциплинарная, хозяйственно-интендантская часть оставались в ведении походного атамана и выборных войсковых начальников» [3, с. 229]. Состав «судебных органов», осуществлявших «особое производство», был всегда одинаков, включая одних лишь атаманов, а в ватагах - еще и ватажников. Хотя атаманы, осуществлявшие судебные функции за пределами войска Донского, старались при рассмотрении дел пользоваться советами прочей походной старшины (по принципу «одна голова хорошо, а две - лучше!»), дабы разделить с ним часть ответственности за принятые решения. Тем не менее единолично выносили приговоры, которые тут же приводились в исполнение.
Казаки подчинялись приказаниям походных атаманов до момента возвращения в войско Донское, где последний в войсковом круге отвечал за ранее вынесенные приговоры и вполне мог пасть жертвой «вердикта» общего сбора казачества. Поэтому «вожаки» обычно не злоупотребляли своими полномочиями. «Походный атаман мог казнить смертью за малейшее непослушание. Беспрекословно повиновались и выборным есаулам и сотникам. Но кончался поход, возвращались казаки к своим делам и опять все были равные» [4, с. 96].
В ватагах, создаваемых казаками без участия войскового круга, также царила дисциплина, но власть ватмана была более зависима от мнения ватажников. Поэтому приговоры по судебным делам обычно выносились кругом казаков ватаги, хотя из судебного процесса ватман не исключался, сохраняя за собой «в неясных делах» решающий голос. Соотношение полномочий между ватманом и ватажниками определялось в казуальном порядке.
Кроме традиционного порядка осуществления правосудия обычное право донских казаков не запрещало внесудебного разбирательства дел. Самосуд фактически представлял собою признание вины и
наказание индивидов без реализации необходимых процедур. Кроме того, самосуд производился, когда виновная сторона отказывалась выполнять «судебный приговор». В этом случае имеющими значение условиями «судилища» являлась соразмерность (адекватность) наносимого ей вреда. Хотя в рамках самосуда наказание «бить и грабить» являлось обыденным призывом к насилию не только над субъективно осуждаемым, но и над членами его семьи, т.к. никто уже не мог обеспечить неприкосновенности людям, имуществу и жилищу. Причиной применения самосуда в традиционном обществе было то, что основным принципом, обеспечивающим действие обычного права, являлась инициативная самозащита субъектов права. Принцип инициативной самозащиты заключается в том, что любой субъект, которому причинен ущерб, вправе восстановить нарушенное право по собственному усмотрению [5, с. 181].
За организацию судебного процесса отвечали атаманы всех уровней, и проведение самосудов было следствием их неосведомленности или попустительства. В пределах своих полномочий атаманы обязывались обеспечивать принятие мер к досудебному примирению тяжущихся и удовлетворению обиженных, сохранению мира и спокойствия среди казаков; созыву внеочередных казачьих кругов для рассмотрения тяжб и обид; обвинению лиц, совершивших тяжкие деликты против казачества; организации немедленного приведения приговоров по судебным делам в исполнение. Неспособных к этому атаманов смещали.
В целом судебный процесс в рамках «общего производства» носил гласный публичный характер и делился на три стадии: досудебное оглашение дела, судебное разбирательство, вынесение и приведение в исполнение приговора. По общему производству между стадиями допускались существенные хронологические разрывы, а по особенному производству они практически отсутствовали. По тяжбам возбуждение особого производства вообще не осуществлялось, т.к. в походе у казаков все делилось поровну и являлось общим (особенно у односумов*). Смысла «тягаться» за имущество в чужом крае не было, его надо было еще доставить в войско Донское (сохранив свою голову и жизни «сотоварищей»). Обиды же в скором порядке рассматривались атаманом (в ватагах - с непосредственным участием ватажников), который мог делать это как по своей инициативе, так и по обращению потерпевшей стороны. Такой суд был скорым, а порою жестоким, при этом не делалось никакой пощады трусам, предателям и всем тем, кто своими поступками поставил под угрозу жизни и свободу донцов.
При рассмотрении тяжб и обид «оценивались» предъявляемые сторонами доказательства правоты. Основным доказательством являлись показания сторон, очевидцев или иных лиц, понаслышке знакомых с событиями и фактами рассматриваемого дела. Сбором и оценкой весомости вещественных доказательств никто не занимался, а их существование обычно подтверждалось устными показаниями, высказываемыми сторонами процесса, или иногда сопровождалось демонстрацией «вещдоков», что являлось совсем необязательным. Впрочем, достоверность доказательств никто не проверял, а их недостаточность компенсировалась присягой (клятвой) с употреблением религиозно-символических действий (например, наложением крестного знамения, прикосновением ладони к Св. Евангелию и проч.), ссылкой на доброе имя и честный нрав лица, поручительством старшин и прочих уважаемых казаков.
Приговоры выносились большинством казаков, но при этом голоса не подсчитывались - после долгих споров обычно старались прийти к консенсусу. Вне зависимости от личных качеств, заслуг, званий и занимаемых «должностей» голоса всех участников собрания имели одинаковую силу. Одному только войсковому атаману предоставлялось право руководить процессом рассмотрения дел и направлять его в конструктивное русло. На него же возлагалась обязанность организации выполнения решений казачьих сборов.
С учетом того, что в войске Донском применялся самосуд, можно утверждать, что приведение к ответу, признание виновности и применение наказания не являлись исключительным правом традиционных институтов казачества, наделенных судебными функциями. Отменить или изменить можно было только приговор, вынесенный кругом казаков непосредственного городка, да и то по решению войскового круга, в который также подавались жалобы на атаманов городков, несправедливо отказывающих казакам в суде и расправе. Приговоры, вынесенные в походе, оставались неизменными. Жалобы на атаманов, возглавляющих казаков за пределами войска Донского, также подавались в войсковом круге и могли закончиться наказанием оных.
Из вышеизложенного следует, что в процессе генезиса и экзистенции традиционного общества у донских казаков естественным путем сформировался особый порядок регулирования судебнопроцессуальных отношений, который имел вербальную формализацию в партикулярном обычном праве.
Состояние развития судебно-процессуальных отношений у донских казаков было адекватным уровню развития традиционного общества, позволяя разрешать конфликты и ассиметрично отвечать на угрозы, возникающие как для самого социума, так и для его отдельных членов, в условиях отсутствия необходимых органов публичной власти.
Литература
1. Куксенко Е.И. Эволюция обычного права донских казаков: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2005.
2. Терское казачество в прошлом и настоящем / Сост. М.А. Караулов. Владикавказ, 1912.
3. Гордеев А.А. История казаков. М., 1992. Т. II.
4. Хрестоматия по истории донского казачества / Сост. М.А. Астапенко. Ростов н/Д, 1994.
5. Алимжан К.А. Вопросы теории обычного права. Алматы, 2003.
