CC BY
103
В-третьих, суверен обладает неограниченными полномочиями. Его компетенция не ограничивается ни по объему власти, ни по характеру обязанностей, не ограничена она и временными рамками. Он представляет собой абсолютную верховную власть, стоящую над политической системой.
В-четвертых, еще одним необходимым составляющим суверенитета является нравственно-императивный характер власти суверена. Государь есть образ Божий. Свою власть государь получает от Бога, она не делегируется ему обществом. И точно так же, как великий суверенный Бог не может сотворить еще Бога, подобного себе, бесконечного, - также мы можем заключить, что Государь, которого мы полагаем как образ Божий, не может сотворить субъекта равного себе, не лишившись при этом своей власти.
Подводя итог, можно сделать вывод, что суверенитет, согласно теории Бодена, отражен в личности государя, которая наделена абсолютной властью, дарованной ему Богом.
4. Необходимо отметить, что в учении Ж. Бодена власть невозможна, если она не дарована Богом. Если народ передаст свою власть кому-либо - в этом случае указанное лицо отнюдь не будет сувереном, но будет просто лицом, отправляющим чужую власть.
Из этого можно сделать вывод, что власть будет являться суверенной только при наличии всех вышеуказанных признаков. То есть институционализация суверенитета должна быть основана только на совокупности этих признаков.
Акцент на теологической основе властных полномочий в учении Бодена не является аналогом процесса приобщения к религии. Религия в его сочинениях является угрозой наступления кары небес, средством поддержания порядка в государстве, который, в свою очередь, должен служить созданию личного счастья граждан данного государства.
Боденом очень метко подмечено, что верховному правителю необходимо иметь точное представление о характере управляемого им народа и учитывать его при планировании реформ и законов. Для создания прочной основы государства суверену необходимо уметь улавливать настроения, царящие в обществе и приспосабливаться к ним.
Наилучшей формой правления, при которой могут быть достигнуты все государственные цели, Боден считает монархическую. Он рассматривает княжескую и королевскую власть с позиций решения основной задачи государства - создания цивилизационной общности людей. Эту задачу Боден решает посредствам религии. Монарх должен быть приверженцем определенной религии, признанной по всеобщему согласию. Причем если какая-то религия была однажды признанна, ее обсуждение необходимо прекратить, дабы не заронить зерно сомнения в ее правильности.
Классическая формула определения суверенитета представленная Боденом обладает четкой структурированностью и внутренней цельностью. Содержание верховенства суверенитета выражается, во-первых, в естественном и неотчуждаемом праве на верховную власть и независимость, и, во-вторых, в абсолютном характере этой власти.
Абсолютный характер власти суверенитета состоит в том, что народ может просто передать пожизненную власть какому-либо лицу с тем, чтобы оно распоряжалось государством по своему усмотрению, руководствуясь только своим мнением, имеющим божественную трансцендентную природу, причем передача власти не оговаривается никакими условиями.
Г. Г. Небратенко СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС У ДОНСКИХ КАЗАКОВ В XVIII в.
В XVIII в. правовое положение донского казачества поменялось существенным образом. Если в предыдущий период казачество представляло собой традиционное общество, построенное на принципах этносоциальной и религиозной консолидации, то в XVIII в. все изменилось. Войско Донское как самодостаточное политико-правовое образование потеряло все признаки суверенитета, став в рамках Российского государства автономным административно-территориальным обра-
зованием. В силу замкнутости казачество сохранило свою идентичность, но по правовому положению уже становилось одним из сословий империи.
Проводившееся в XVIII в. преобразования в законодательном порядке оформлялись правительством постепенно. С 20-х гг. XVIII в. «имперское законодательство» стало активно проникать вначале на уровне войскового, а вскоре и местных органов власти и управления.1 «Однако еще в течение длительного времени большинство общеимперских нормативных актов являлись не обязательными для исполнения, если в них прямо не предписывалось, что они распространяют свое действие и на Войско Донское. Большая часть таких указов и царских грамот воспринималась донским правительством к сведению и, как правило, не исполнялось. В подобных случаях в Войске продолжали действие более ранние предписания.. ,».2
Сфера действия нормативных актов была крайне незначительна. Поэтому регулирования общественных отношений еще длительное время обеспечивалось обычным правом. Так случилось, потому что законодатель сосредотачивал свое внимание на позитивном оформлении правового положения Войска Донского, распространении имеющейся в Российском государстве сословной организации на местное население, при этом практически не касаясь внутреннего порядка
3
властвования.
В XVIII в. судебный процесс на Дону, как и прежде, регламентировался обычным правом, действовавшим по всей территории Войска Донского. Российское правительство, вмешиваясь в «правовую жизнь» казачества, устанавливало нормы материального права, при этом практически не интересовалось процедурой их реализации. Не только за пределами Войска Донского, но и на его территории казаки лишились иммунитета от российского правосудия. В тексте присяги на верность царю Алексею Михайловичу от 1671 г., принятой всеми казаками, было включено обязательство: «.главных заговорщиков посылать в Москву, а их последователей по войсковому праву
4
казнить смертью.».
Норма обычного права «с Дона выдачи нет!» уже не действовала. В 1703 году для сыска крепостных крестьян, поселившихся на Дону после 1695 г., в Войско прибыли стольники Пушкин и Кологривов. Последствием их деятельности было выселение из края около 1000 семейств «бродяг». В 1707 г. в соответствии с указом «О сыске беглых в донских городках» от 6 июля т.г. на Дон прибыл князь Юрий Долгорукий с военным отрядом. К своим обязанностям чиновник отнесся с особой ретивостью, «выжигая огнем и мечем» поселения не только «беглых крестьян», но и укрывавших их казаков.5
Кроме того, из ведения «казачьих судов» были изъяты дела иноземцев и неказачьего населения, в т.ч. «юртовых калмык» и «базовых татар», проживавших на территории Войска Донского. «С 1712 г. на территории Донского Войска в семи километрах от Черкасска находилось подведомственное Военной коллегии учреждение - Монастырское укрепление с гарнизоном русских войск. Комендант крепости надзирал за законностью в Донском Войске, правопорядком среди казаков и их лояльностью к российскому правительству ., присутствовал при выборах войскового атамана, разбирал жалобы калмыков и татар на донских казаков, производил сыск беглых крепостных крестьян, мигрировавших на Дон, и отправлял их в Воронежскую губернию для дальнейшего разбирательства.».6 Фактически все документальное производство правительства с Войском Донским в 1712-1730 гг. осуществлялось через коменданта укрепления. Он же следил за исполнением казаками императорских и сенатских указов, докладывая о нарушениях в Военную колле-гию7. При возникновении судебных дел не казачьего населения коллегия создавала следственную
1 См.: АгафоновА.И. История Донского края. Ростов н/Д., 2001. С. 93.
2 Макеев В.В., Небратенко Г.Г. Исполнение полицейских функций на территории Войска Донского до создания регулярной полиции (XVIII в.). Ростов н/Д., 1999. С. 12.
3 См., например: КуксенкоЕ.И. Эволюция обычного права донских казаков: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2005. С. 23.
4 СухоруковВ. Историческое описание Земли Войска Донского. Ростов н/Д., 2001. С. 290.
5 И всеми сысками сыскивать. Хроника Донского уголовного розыска (историко-художественно-публицистический сборник). Ростов н/Д., 2003. С. 15.
6 Венков А.В., Небратенко Г.Г. Реализация органами местного управления Донского казачьего войска функций учреждений прокурорского надзора до создания Донской прокуратуры (XVIII в.) // Юрист-правоведъ. 2000. N° 1. С. 83.
7 Там же. С. 83.
комиссию из командированных на Дон чиновников. В 1723 г. таким порядком рассматривалось дело «об обидах турок из Кафы», учиненных войсковым старшиною Матвеем Краснощековым.
Производство особой важности передавалось на рассмотрение Сената с экстрактами (заключениями) Военной коллегии или без них (когда коллегия затруднялась принять самостоятельное решение). Таким порядком было рассмотрено 12 мая 1746 г. «дело о распре донских и запорожских казаков». На основании возбужденного донским правительством производства Военная коллегия готовила свой экстракт (заключение) и направляла его в Сенат для рассмотрения и принятия решения. Последний, изучив карты и другие письменные источники, «дабы унять распрю» определил границы между двумя казачьими территориями на основании межгосударственного договора Российской империи с Оттоманскою Портою 1714 г. Спорные земли, принадлежавшие тогда по нему Турции, закреплялись за запорожцами, а земли Российской империи - за донскими казаками.1
В течение всего XVIII в. была модернизирована вся система традиционных институтов казачества. Отныне власть на Дону перестала быть потестарной и приобрела публичную форму с «оттиском» традиционной легитимации. Специализированные органы правосудия, как и прежде не учреждались, а их функции возлагались на существующие органы власти: войскового атамана; Войсковой круг, смененный в 1743 г. Войсковой канцелярией (а в 1775 г. - Гражданским правительством); канцелярии сыскных дел; станичные круги. В связи с тем, что казакам был запрещен самовольный выход в поход за пределы Войска Донского, то так называемое «особое производство» прекратило свое существование. Судебные дела, возникавшие в полках во время иррегулярной службы вне Дона, рассматривались по Воинскому артикулу и только малозначительные проступки и имущественные вопросы по обычному праву.
«Судебная система», действовавшая на территории Войска Донского, была коммутирована с российским правосудием в лице Военной коллегии и представлена войсковым и станичным «ин-станционными уровнями», а с середины XVIII в. между ними появилось еще одно звено - канцелярии сыскных дел (другое название - канцелярии старшин по сыску беглых). Уже с конца XVII в. начал меняться состав традиционных институтов казачества, осуществлявших судебные функции. Так, после принятия в 1671 г. присяги на верность царю Михаилу Федоровичу рядовое казачество было практически отстранено от участия в Войсковом круге, а все дела «рядились» войсковым атаманом, старшиной и домовитыми казаками. С 1700 г. по велению царя Петра кроме войсковых старшин в Войсковой круг стали приглашаться только по два выборных старика вместе с атаманом от каждого городка. Собирались «депутаты» преимущественно в плановом порядке, а в прочее время судебные функции выполнялись войсковым атаманом, при котором состояла походная канцелярия из «ближних» войсковых старшин. Во второй половине XVIII в. Войсковой круг превратился в учреждение, в котором казаки избирались на второстепенные «войсковые должности».
В условия практически полного отсутствия позитивного законодательства власть войскового атамана стала на Дону безграничной. Данная должность перестала избираться казачеством и замещалась по царскому указу. Поэтому атаман был подотчетен непосредственно царю и не нес ответственности перед донцами, вынося при этом приказания и «приговоры» от имени Войска Донского.
В 1743 г. в крае было образовано региональное правительство - Войсковая канцелярия дел старшин, к которой перешли судебные функции, ранее выполнявшиеся Войсковым кругом. Новый орган власти под председательством войскового атамана включал двух войсковых есаулов, войскового дьяка, войскового толмача и всех войсковых старшин. В целях оптимизации управления текущими делами в 1754 г. производство Войсковой канцелярии был разделено на несколько частей: гражданскую; военную и уголовную.2 На рубеже 50-60 гг. для работы в правительстве стали привлекаться не все войсковые старшины «по списку», а только некоторые из них по «повесткам» войскового атамана.
1 См.: РигельманА.И. История о донских казаках. Ростов н/Д., 1992. С. 181-182.
2 Государственный архив Ростовской области. Ф. 341. Оп. 1. Д.23. Л.140-141.
Для сыска и задержания «беглых людей»1 на территории Войска Донского войсковой атаман назначал разъездных «нарочных старшин»,2 но постепенно их обязанности распространились и на дела казачьи.3 В своей разыскной деятельности нарочные старшины опирались на станичных атаманов, есаулов и «выборных стариков», которые впоследствии стали именоваться «подписными». Название это они получили потому, что у станичных атаманов и старейшин при объявлении войсковых грамот «отбирались подписные сказки» об их исполнении. От них же требовалась подписка при объявлении и исполнении войсковых грамот, касающихся нарядов на службу, укрепления станиц на случай набегов татар и проч.4 Например, текст «подписки» станичного атамана, стариков и «лучших казаков» станицы Кумылженской от 26 апреля 1741 г., взятой войсковыми старшинами Григорием Кашиным и Алексеем Арчаковым гласил: «По заповеди Святого Евангелия и под обязательством смертной казни не будем скрывать и держать у себя беглых, не будем выдавать за них замуж как своих дочерей, так ровно и сами не будем жениться на пришлых и брать из городов и домов, и базов, и прочего селения, також отводить и позволять давать это не будем...».5
Назначение нарочных старшин могло осуществляться как по инициативе войскового атамана, так и по инициативе самих войсковых старшин. Так, «в 1737 г. войсковой старшина Сидор Ни-кифорович Себряков, "объявил" казаку Евдокиму Сидорову, чтобы тот донес войсковому атаману
0 том, что в "пустовых" медведицких юртах объявились разбойники. Себряков, по своей "верной должности просил, дабы о поимке таковых, по сбору надлежащей команды, ему определено было и предложено войсковой грамотой руководство ею". Получив такое донесение от казака Сидорова, войсковой атаман немедленно отправил Сидору Никифоровичу грамоту следующего содержания: "Предлагается сею нашей войсковою грамотой, чтоб ты с получении сей нашей грамоты для поимки разбойников со всех медведицких станиц хоть по сто и более числом конных, и оружейных казаков из отставных или выростков годных собрал, и всякими мерами с оную командою старался оных разбойников переловить, и ту воровскую разбойничью партию искоренить, и что чиниться и учинено будет, и сколько числом будет с медведицких станиц к себе для выше писанного соберешь, о том обо всем почасту рапортовать к нам в Черкасск неотлагательно, а чтобы в отправлении по требованию твоему из станиц казаков были станицами послушны и отправляли бы без всякого замедления, о том при всем наша войсковая грамота, и как сия наша войсковая грамота тобою старшиною Себряковым получена будет, и тебе учинить по сей нашей грамоте непременно. Писано в Черкасске 11 июля 1737 г." Через некоторое время старшина Себряков докладывал в Черкасск ".милостью Божьей дело свое уже окончили, а впредь ежели, где прослышу, хотя единого человека по силе предложенным вашим войсковым грамотам в поимке таких злодеев буду со всякой прилежностью иметь старание дабы искоренить их до основания».6
В 1743 г. войсковой атаман Данила Ефремов поделил территорию Войска Донского на шесть округов, определив каждому нарочному старшине свой «куст» станиц. В 50-60-е гг. XVIII в. данный институт приобрел более регулярные формы, а сами «нарочные старшины» стали именоваться «сыскными старшинами». Под их руководством в каждом округе были учреждены «канцелярии сыскных дел» или «канцелярии старшин по сыску беглых» (разные наименования одного и того же учреждения), включавшие писаря и караульную команду. Сыскной старшина постоянно проживал в одной из станиц округа, где строилась «войсковая изба» со двором и острогом. Если сыскной старшина передислоцировался в другую станицу, то «войсковая изба» разбиралась на части и перевозилась на новое место.
Содержание войскового двора с сыскным старшиной производилось за счет станицы, в которой они располагались. Она же для службы в канцелярии и при окружном остроге выделяла писаря и караульных казаков. На сыскных старшин возлагалось выявление «беглых» крепостных
1 «Беглый» - любой нарушитель закона, скрывающейся от правосудия.
2 Нарочный - курьер, командированный с каким-либо делом.
3 См.: Казачий словарь-справочник / сост. Г.В. Губарев. Сан-Ансельмо, 1968. Т. II. С. 199.
4 См.: СавельевЕ.П. История Дона и донского казачества. Новочеркасск, 1918. Ч. III. С. 241.
5 Марков В.К. Крестьяне на Дону // Сб. Областного войска донского статистического комитета. Новочеркасск, 1911. Вып. XI. С. 44.
6 И всеми сысками сыскивать. Хроника Донского уголовного розыска (историко-художественно-публицистический сборник). Ростов н/Д., 2003. С. 37-38.
крестьян и их высылка, уничтожение пристанища. Кроме того, в компетенцию старшин входили дела о казачьем населении: доведение до станичников указов и грамот, контроль за их выполнением, расследование судебных дел, рассмотрение тяжб и жалоб, мобилизация казаков на службу и т.д.1
«Станичная юстиция» в лице станичных кругов и подписных стариков сохранила свое прежние значение, рассматривая проступки и тяжбы, возникшие в станицах. Функции примирения ссорящихся, сбора «штрафов напоем»,2 досудебного разбирательства, вынесения приговоров, объявления их в станичном круге (с целью принятия итогового решения о наказании или помиловании) перешли в компетенцию подписных стариков, избираемых в каждой станице от нескольких до более десятка человек.3 Роль станичных атаманов в судебных делах была ничтожной, заключаясь в организации задержания и доставления «обвиняемых», созыве и председательствовании в станичном круге. Отсюда на Дону сложилась пословица: «Атаман не волен и в докладе», т.к. о судебных делах докладывали только старики.4
Созыв станичных кругов стал делом обычным. Если местные казаки не соглашалось с вынесенным стариками приговором, то он обсуждался уже всенародно и выносился тут же. «Сбор происходил по закличке в станичной избе. Закличка делалась так: по улицам ходил есаул и... кричал: "Атаманы-молодцы, вся честная станица Курмояровская! Сходитесь на беседу ради станичного дела! А кто не придет, тому станичный приговор - осьмуха!" Когда казаки соберутся, к ним выходил станичный атаман с есаулом и. вызывали обвиняемого в каком-либо проступке. Он кланялся казакам. "Вот честная станица! - говорил атаман, - старики присудили наказать его плетями за то-то! Как прикажете? Простить ли его или выстегать?».5
Самосуд как институт внесудебного разбирательства сохранился, но в виду появления новых административно-судебных органов был нежелателен и даже наказуем, применяясь обычно только по очевидным делам, когда не только станичники, но и «осужденный» знал свою вину. Если же этого не было, то последний всегда мог «поискать правду» на обидчиков в канцелярии сыскных дел.
Подсудность в Войске Донском определялась по принципу подведомственности определенной территории тому или иному институту власти, а также в зависимости от тяжести деликта или величины тяжбы, когда наиболее существенные дел рассматривались вышестоящей инстанцией. Большинство тяжб и проступков казаков находились в компетенции станичных кругов. Для них апелляционной инстанцией выступали канцелярии сыскных дел (по территориальной принадлежности). В качестве «суда первой инстанции» канцелярии сыскных дел рассматривали крупные тяжбы, кроме того осуществляли розыск и доставление преступников в город Черкасск, предварительно осуществив «исследование» дела. Наконец высшей инстанцией, осуществлявшей судебные функции в Войске Донском, выступала Войсковая канцелярия (до 1740-х гг. - Войсковой круг), рассматривавшая и выносившая приговоры по делам о преступлениях, а также в качестве апелляционной инстанции - крупные тяжбы.
Приговоры Войсковой канцелярии по преступлениям могли быть пересмотрены в Военной коллегии, а некоторые особо тяжкие, «клонящиеся супротив казацкой службы, государства и имени царского величества» рассматривались в особом порядке вне Войска Донского. «Внутренние казачьи дела, между донцами чинятся по древнему их казацкому обыкновению в Войсковой канцелярии и в собраниях их кругах; о важных преступлениях по представлениям от войскового атамана со всего Войска отпискам Военная коллегия определяет и нарочных из воинских чинов, и по получении тех следствий, рассматривая виновности тех продерзостей, чинит конфирмации».6 В 1730-1763 гг. следственные комиссии учреждались при крепости Св. Анны, а после того -
1 См.: Донские казаки в прошлом и настоящем / под ред. Ю.Г. Волкова. Ростов н/Д., 1998. С. 114.
2 Штраф напоем - досудебное примирение сторон с участием подписных стариков, когда признающая себя виновной сторона с целью разрешения конфликта и по согласию потерпевшей стороны компенсировала вред выставлением самогона или вина, коллективно распиваемого в знак достижения мира и согласия.
3 См.: Историческое сведение Войска Донского о Верхне-Курмоярской станице, составленное Евлампием Кательниковым. Новочеркасск, 1886. С. 20-22.
4 См.: Сведения о казацких общинах на Дону: материалы для обычного права, собранные Михаилом Харузиным. М., 1885. С. 284-285.
5 Картины былого Тихого Дона: Краткий очерк истории Войска Донского. М., 1992. Т. 1. С. 94-95.
6 Ригельман А.И. История о донских казаках. Ростов н/Д., 1992. С. 185.
102
Св. Дмитрия Ростовского. «Обер-комендант крепости встречается с атаманом Войска Донского, в 1764 г. принимает участие в разделе имущества умершего атамана Данилы Ефремова, в 1765 г. возглавляет учрежденную в крепости комиссию по делам распространения раскола среди донских казаков».1
Таким образом, в XVIII в. в Войске Донском сложилась целая система органов, реализовавших судебные функции, сохранившая в себе определенный отпечаток казачьего традиционализма. Важным шагом к совершенствованию судебно-правовых отношений стала диссоциация в рамках Войсковой канцелярии уголовного и гражданского производства, хотя порядок осуществления правосудия по-прежнему не регламентировался, судоговорение не записывалось и носило обвинительный характер. В тоже время приговоры Войсковой канцелярии и канцелярий сыскных дел фиксировались в специальных книгах.
В делах о преступлениях сторону обвинения представляли старшины Войсковой канцелярии или канцелярий сыскных дел, в делах по проступкам - потерпевшая сторона или подписные старики, а в делах по тяжбам каждая сторона представляла себя сама. В спорах между станицами их интересы представляли выборные делегаты. В судебном процессе на уровне станиц основную роль играли подписные старики. Они выступали посредниками в примирении сторон. Если же мировое соглашение не заключалось, то дело поступало в «коллегию» подписных стариков, рассматривавших его по казачьему обычаю и своему разумению. Утверждение приговоров и приведение их в исполнение осуществлялось в станичном круге.
«Казаки, уличенные в воровстве, трусости, непослушании, прелюбодеянии, несоблюдении постов и других не высшей тяжести преступлениях, наказывались "позором и штрафом". Это означало, что виновного сначала наказывали плетьми или палками, сажали в клетку или забивали в колодки, а имущество его обращали в общевойсковую собственность. Приговоры станичного суда исполнялись желающими, если же таковых не находилось, то эта неприятная миссия выпадала на долю есаула. Наиболее тяжкие дела в станицах не рассматривались, а переносились в Черкасск. Если решение станичного суда не удовлетворяло тяжущихся, они обращались к своему территориальному сыскному начальству, и если и там не находили приемлемого для себя решения, то ехали в Черкасск, в Войсковую канцелярию, являвшуюся высшей судебной инстанцией Дона».2
Основными доказательствами, как и прежде, выступали свидетельские показания. Для перевода иностранной речи приглашались толмачи. В то же время с появлением канцелярий сыскных дел особое значение приобретают вещественные доказательства, сбором которых, наряду с задержанием преступников, занимались старшины этих учреждений. По крупным имущественным и торговым делам особую роль приобретают письменные документы, изучение которых позволяло довести дело до достижения истины.
Судебный процесс по тяжбам и проступкам носил гласный характер и делился на три стадии: «досудебное оглашение дела», «судебное разбирательство», «вынесение и приведение в исполнение приговора». По преступлениям досудебное «замирение» было практически невозможно, а первоначальной стадией процесса являлось «задержание виновных и сбор доказательств». Задержание преступников могло осуществляться не только канцеляриями по сыску беглых, но и станичными атаманами, а также прочими станичниками. В любом случае предъявление обвинения было делом старшин, а не казаков. Канцелярии собирали надлежащие доказательства и отправляли их вместе с «колодниками» в Войсковую канцелярию для осуществления судопроизводства и вынесения приговора. Непосредственным рассмотрением уголовных дел занималась «уголовная экспедиция» Войсковой канцелярии, которая выносила свой приговор, а утверждение его находилось в компетенции войскового атамана или Военной коллегии.
Гражданское производство, осуществлявшееся различными «судебными инстанциями», обычно растягивалось на более длительный период. Рассмотрение тяжб в канцеляриях сыскных дел и «гражданской экспедиции» Войсковой канцелярии осуществлялось на основе формальных доказательств. Исключение же составляли станичные круги, в которых рассмотрение дел проис-
1 История города Ростова-на-Дону. Ростов н/Д., 1999. С. 23-24.
2АстапенкоМ.А. История донского казачества: учеб. пособие. Ростов н/Д., 1999. С. 145-146.
ходило достаточно быстро «без лишних формальностей». «Жалобщик» обращался с просьбой рассмотреть его дело, и если оно принималось к производству, то старики рассматривали его и выносили приговор, а атаман назначал время организации станичного круга. Между тем формализация производства наметилась и в станицах, в которых для осуществления делопроизводства во второй половине XVIII в. стали повсеместно появляться свои писари. «Должность станичного писаря состояла в прочтении войсковой опасной грамоты. и другое какое повеленье, коих не списывали, а прочитав, отправляли в другие станицы. Копии с повелений начали списывать с 1783 г. Суд станичный также не записывался. Даже приговорная станичная книга была заведена только с 1795 г.».1
В судебном процессе в качестве тяжущихся сторон могли выступать не только физические лица, но и целые станичные общества. Чаще всего тяжбы станиц касались споров о границах «юр-тового довольствия». В XVIII в. на Дону особую ценность приобретают земельные угодья. В связи с этим между соседними станицами или «частными владельцами»2 появляются тяжбы. Причиной этого было то, что при заимке земельных угодий границы владений указывались формально «без выезда на места» и установления межевых знаков. В войсковых заимочных грамотах, выдававшихся Войсковым кругом (Войсковой канцелярией) указывались только особенности рельефа местности (балки, озера и т.п.), а межевые знаки устанавливали только в случае возникновения споров. «После такого размежевания и определения границ возникавшие споры решали в свою очередь оригинальным образом: войсковой грамотой предписывалось одному из старшин или более известному казаку, чтобы он в натуре решил спор по заповеди Св. Евангелия, как истинному христианину подобает. В свидетели приглашались казаки окружных станиц, кому что-либо известно о прежних рубежных знаках, с образом в руках показать правду еже, ей, ей. После чего за всякое учинение спора без приговора взималась войсковая пеня - сто рублей, спорящих называли "без-душниками"».3 К участию в обходе межевых знаков в обязательном порядке привлекались малолетки разводимых станиц «для памяти» и передачи другим казакам рубежей юртового довольствия.
После определения границ между юртами во избежание ссор и тяжб обычно составлялась «мировая запись», включавшая подробное описание процедуры обхода межевых знаков, описание рубежей юртов, имена и фамилии разводчиков и «лучших казаков», участвовавших в процессе их обхода. Среди документов о «правовой жизни» донских казаков известна «Мировая запись Усть -Бузулуцкой и Алексеевской станиц о прекращении спора о юртовом довольствии» от 12 октября 1730 г. В ней указывается, что для решения земельного спора двух станиц «по указу Войска Донского войсковой грамоты» старшина Андрей Свиридов «полюбовно меж себя обеими станицами помирились на прежние урочища Архипов развод» (то есть на раздел Архипова урочища). Далее в записи содержалось описание «земельного развода». В заключении документа упоминание: «А если кто которую станицей такой развод подымлет и завяжется, тогда той станице взять мне, Андрею Свиридову, двести рублев на Войско, а третьему взять сто рублев».4 На основе «мировой записи» Войсковой круг выдавал войсковую разводную грамоту.
«Однако через несколько лет о многих местах станичного рубежа вновь возникали большие споры с гражданами пограничной станицы, чтобы решить в таком случае спор назначали третейский суд или "общую правду". "Общая правда" был какой-нибудь сторожил. Он поклявшись перед Св. Евангелием поступал по совести, брал в руки образ Спасителя и шел по тем местам, где, как он помнил, проходили грани. Показания его, в таком случае, были святы и нерушимы для обеих сторон. Так продолжалось до тех пор, пока в 1850 году станицы не были обмежеваны по распоряжению правительства».5
Подводя итог вышеизложенному, необходимо отметить, что в XVIII в. органы, осуществлявшие судебно-процессуальные функции в Войске Донском, практически потеряли свою потес-
1 Исторические сведения Войска Донского о Верхне-Курмоярской станице. Новочеркасск, 1886. С. 23-24.
2 Частное владение землею на территории Войска Донского до 1796 г. официально не разрешалось. Все принадлежащие казакам земли считались общественными.
3 Труды Областного войска донского Статистического комитета. Новочеркасск, 1874. Вып. 2. С. 28.
4 См.: Труды Областного войска донского Статистического комитета. Новочеркасск. Новочеркасск, 1874. Вып. 2. С. 28-29.
5 См.: Труды Областного войска донского Статистического комитета. Новочеркасск. Новочеркасск, 1874. Вып. 2. С. 145.
тарную связь с традиционным обществом в лице казачества и были представлены: войсковым атаманом; Войсковым кругом, смененным в 1743 г. Войсковой канцелярией; канцеляриями сыскных дел (с 1743 г.); станичными кругами. Войсковой атаман и Войсковая канцелярия административно и по судебной части были связаны с Военной коллегией, а через нею с Сенатом.
Обычное право как источник регулирования судебно-процессуальных отношений сохранило свою общественно-регулятивную силу на территории Войска Донского в отношении казаков. За пределами края донские казаки были лишены правового иммунитета и воспринимались как подданные русского царя. Во время службы в полках вне Дона обычное право применялось только по проступкам и тяжбам, в остальных случаях заменяясь российским военным правом. Судебные дела в отношении неказачьего населения и иноземцев подлежали юрисдикции российского законодательства, исключая малороссиян, проживавших вместе с донскими казаками.
Система органов, осуществлявших судебные функции, была представлена войсковой и станичной инстанциями, между которыми в середине XVIII в. появилась еще одна - канцелярии сыскных дел, являвшиеся территориальными подразделениями Войсковой канцелярии. Новые органы власти в лице Войсковой канцелярии и канцелярий сыскных дел, хотя и несли на себе отпечаток партикулярного традиционализма (например, комплектуясь войсковой старшиной), но по сути уже являлись институтами публичной власти. Они в своей деятельности придерживались правоохранительной направленности, обеспечивали розыск преступников, предварительное следствие, судебное разбирательство и вынесение приговоров, при формулировании которых допускались ссылки на российское законодательство. Самые значимые дела рассматривались Военной коллегией на основе представлений следственных комиссий, из числа командированных на Дон военных чиновников. Тяжебные споры рассматривались Войсковой канцелярий только в апелляционном порядке или если они были о крупном ущербе или убытках, или если возникали между отдельными станицами (чаще всего по вопросу размежевания юртового довольствия).
Судебная компетенция Войсковой канцелярии была диассоциирована на уголовное и гражданское производства, хотя порядок осуществления правосудия по-прежнему не регламентировался, судоговорение не записывалось и носило обвинительный характер. Стадии и субъекты судебного процесса остались без изменения. В числе доказательств все большую роль приобретали «вещдоки», а по имущественным делам начали рассматриваться документы. Приговоры, выносимые войсковыми старшинами, стали фиксировались в специальных книгах.
В станицах судопроизводство практически не изменилось, осуществляясь, как и прежде, на демократических началах. Применение обычного права для регулирования судебно-процессуальных отношений осталось обязательным. Доминирующую роль в судебных делах получили станичные старики, осуществлявшие как досудебное примирение, так и вынесение приговоров. В то же время утверждение приговоров, наказание или помилование состояло в компетенции станичных кругов. В их же компетенции остались тяжбы и дела о проступках казаков. Все прочее производство, в т.ч. по преступлениям, находилось в ведении вышестоящих инстанций. Между тем, как и прежде, казаки позволяли себе самосуд. Однако последний попал в разряде наказуемых деяний.
Особым в Войске Донском был порядок решения споров о границах землепользования, возникающих между станицами или «частными владельцами» (войсковыми старшинами). Этот порядок в основном носил досудебный характер и именовался «общая правда». В Войске Донском сложилось представление, что установление границ «землевладений» в судебном порядке не прекратит распрей. Для прекращения обид и тяжб к спорящим с войсковой грамотой направлялся войсковой старшина или уважаемый казак. В его присутствии осуществлялось «дознание» истины между сторонами, которое закреплялось всеобщим обходом межевых знаков, а впереди такой процессии несли образа святых и преподобных или же Евангелие. В последующем составлялась «мировая запись», на основе которой войсковой дьяк составлял войсковую разводную грамоту.
