CC BY
18
Е. А. Семенов, кандидат юридических наук Н. А. Моругина, кандидат юридических наук
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПОВ
УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
IMPLEMENTATION OF THE PRINCIPLES CRIMINAL PROCEEDINGS DURING DETENTION ON SUSPICION OF COMMITTING A CRIME
Статья посвящена анализу тех мировоззренческих идей, которые реализуются или должны быть реализованы при задержании лица по подозрению в совершении преступления. Объем статьи не позволит обозреть их все. В этой связи нами будут выделены применительно к исследуемой мере уголовно-процессуального принуждения лишь те из основополагающих положений, реализация которых представляет наибольшие затруднения в рамках правоприменительной практики, и исследованы они будут сквозь призму совокупности таких руководящих идей.
The article is devoted to the analysis of those ideological ideas that are being implemented or should be implemented when a person is detained on suspicion of committing a crime. The volume of the article will not allow you to review them all. In this regard, we will single out only those of the fundamental provisions applicable to the measure of criminal procedural coercion under study, the implementation of which presents the greatest difficulties within the framework of law enforcement practice and they will be investigated through the prism of the totality of such guiding ideas.
Принцип разумного срока непосредственно связан с безопасностью личности, осуществлением уголовного преследования, своевременным и эффективным применением мер процессуального принуждения, ч. 1 ст. 6.1 УПК РФ закрепляет, что уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок, в период с момента уголовного преследования до его прекращения. Ранее, анализируя Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П [1], мы пришли к выводу, что фактическое уголовное преследование может начинаться намного раньше формального, в этой связи срок задержания будет соответствовать «исходным, основополагающим положениям», закрепленным в ст. 6.1 УПК РФ, в случаях исчисления с момента фактического захвата, наличия законных оснований и условий для применения данной меры процессуального принуждения задержания и до момента освобождения лица в случае неподтверждения оснований либо до применения меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста, но на срок не более 48 часов.
Анализируя принцип законности применительно к рассматриваемому нами вопросу, следует отметить, что в большинстве теоретических ис-
точников данный принцип рассматривается как требование соблюдения, исполнения законов всеми субъектами уголовного процесса [2—6].
Еще одна процессуальная особенность задержания состоит в запрете применения указанной меры уголовно-процессуального принуждения до возбуждения уголовного дела. В этой связи следователь (дознаватель) должны балансировать на грани нарушения принципа законности, задерживая, например, лицо на месте совершения преступления, проводя впоследствии предварительную проверку в сроки, ограниченные УПК РФ, для составления протокола задержания.
Как справедливо отмечает В. Т. Томин, факт задержания лица до возбуждения уголовного дела маскируется вольной датой на постановлении о возбуждении уголовного дела [7], в результате чего ситуация приводит к несогласованности действий сотрудников правоохранительных органов, а фактически задержанное лицо в некоторых случаях остается вне правового поля, что влечет нарушение прав и законных интересов граждан (право на защиту, на реабилитацию, на возмещение ущерба) и подытоживается отсутствием должной реализации принципов уголовного судопроизводства при задержании лица.
Среди ученых-процессуалистов выделяются две основные точки зрения. Первые полагают, что задержание недопустимо до возбуждения уголовного дела [8—10], вторые придерживаются противоположного мнения [11].
Б. Я. Гаврилов утверждает, что действия по захвату, а затем доставлению подозреваемого лица, производимые до возбуждения уголовного дела, не что иное, как административное задержание [12]. Вряд ли можно согласиться с мнением именитого ученого: нельзя, по нашему мнению, считать административным задержанием меру процессуального принуждения, направленную на краткосрочное лишение свободы лица, применяемую органом дознания, дознавателем, следователем с целью выяснения причастности лица к совершению преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы. Даже если уголовное дело не возбуждено, а фактический захват по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, состоялся, данное действие относится к уголовно-процессуальным правоотношениям, но никак не административно-процессуальным.
Справедливость слов о том, что в большинстве случаев задержание может иметь место еще до возбуждения уголовного дела, показывает анализ пра-вопримениетельной практики: из 100 случаев в 37 были установлены основания для задержания и данная мера уголовно-процессуального принуждения осуществлялась до возбуждения уголовного дела, то есть основания для задержания одновременно являлись основаниями для возбуждения уголовного дела. Кроме того, результаты проведенного анкетирования показали, что следователи (дознаватели) полагают, что наличие возбужденного уголовного дела — необязательное условие для задержания лица, подозреваемого в совершении преступления. Так, при анкетировании респондентам задавался вопрос: «Наличие каких условий, позволяет вам применять меру принуждения задержание?». В результате только 25% указали на обязательное возбуждение уголовного дела; на необходимость наличия оснований задержания обратили внимание 84,04%; 20% включили в условия задержания наказание, связанное с лишением свободы, за преступление, по подозрению в совершении которого задерживается лицо1.
1 Было опрошено 35 респондентов из числа следователей, старших следователей и руководителей следственного органа системы ОВД и Следственного комитета по Воронежской, Тамбовской, Орловской и Липецкой областям.
Вместе с тем действующее законодательство не определяет обязательные условия, когда и кем должно быть осуществлено фактическое задержание, составлен протокол, разъяснены права задерживаемому лицу и гарантирована их реализация.
Системный анализ главы 12 УПК РФ «Задержание подозреваемого» позволяет констатировать, что задержание осуществляется после возбуждения уголовного дела. Нормы ст. 92 УПК РФ и п. 11, п. 15 ст. 5 определяют задержание как меру процессуального принуждения и не позволяют произвести процессуальное оформление задержания до вынесения постановления о возбуждении уголовного дела. Однако основания задержания, закрепленные в ч. 1 ст. 91 УПК РФ, не так категоричны.
Основания для задержания лица установлены в ч. 1 ст. 91 УПК РФ, согласно которой лицо возможно задержать при наличии следующих оснований:
- п. 1. Лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
- п. 2. Потерпевшие или очевидцы указывают на данное лицо как на совершившее преступление;
- п. 3. На этом лице или его одежде, при нем или в его жилище обнаружены явные следы преступления.
В ч. 2 ст. 91 УПК РФ предусмотрено также, что при наличии иных данных возможно задержать лицо, если оно пыталось скрыться, не имеет постоянного места жительства, не установлена его личность либо в отношении него направлено ходатайство об избрании меры пресечения.
Современные основания для задержания лица — это имеющие общепризнанный научный характер правовые утверждения, которые выработаны не один десяток лет назад, а также апробированы на практике в течение долгого времени. Сформулированные учеными-криминалистами в XIX веке, они дали большой толчок для последующего их закрепления в отечественном уголовном судопроизводстве. Важное значение имеет издание 1860 года «Наказ судебным следователям» [13], где впервые был использован термин «подозреваемый» и указана статья 14, которая позволяла подвергнуть лицо задержанию при наличии следующих оснований:
1) преступник захвачен на месте или во время совершения преступления;
2) преступление совершено гласно и явно;
3) очевидцы преступления прямо укажут на лицо, совершившее преступление;
4) на подозреваемом или в его жилище будут очевидные следы преступления;
5) «оподозренный» совершил покушение на побег или был пойман после побега.
Очевидно, что современные основания задержания сходны с основаниями для подозрения лица в совершении преступления, сформулированными ранее. Анализ данного правового источника указывает нам на то, что при формировании первого института судебных следователей, полиция оставила за собой право использования краткосрочного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления.
Позднее основания для задержания лица были сформулированы в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., который был первым настоящим уголовно-процессуальным кодексом России, со слов В. Т. Томина, М. П. Полякова [14]. Очень знакомыми по своему содержанию современным следователям покажутся основания, предусмотренные ст. 257. Удачная редакция данной статьи, актуальная и в современном уголовном судопроизводстве, регламентировала ситуации, когда полиция принимала меры к пресечению способов уклонения подозреваемого от следствия:
1) подозреваемый застигнут при совершении преступного деяния или тотчас после его совершения;
2) потерпевшие от преступления или очевидцы прямо укажут на подозреваемое лицо;
3) на подозреваемом или в его жилище будут найдены явные следы преступления;
4) вещи, служащие доказательством преступного деяния, принадлежат подозреваемому или оказались при нем;
5) он покушался на побег или пойман во время или после побега;
6) подозреваемый не имеет постоянного места жительства или оседлости.
Анализируя ряд источников, мы видим, что практически идентичные конструкции содержатся и в «Наказе судебным следователям» 1860 года, и в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., и в законодательстве СССР. Л. В. Головко отметил: институт оснований задержания формировался исторически [15]. При этом последний уверен, что именно французские «условия очевидности» превратились в нашей стране в основания [16].
Сделав исторический экскурс к нормам Устава уголовного судопроизводства (УУС) и проведя аналогию с современным законодательством, относящимся именно к задержанию лица, подозреваемого в совершении преступления, мы видим, что нормы, касающиеся оснований для задержания лица, сохранились почти без изменений и «перекочевали» в современный УПК РФ.
Представляется целесообразным остановиться и рассмотреть каждое из оснований, закрепленных в УПК РФ, но не в традиционном ключе, как их трактует теория уголовного процесса, а с позиции допустимости на стадии возбуждения уголовного дела и соответствия принципам законности и неприкосновенности личности.
В ходе проведенного нами опроса о наиболее частом основании задержания респонденты из
числа следователей и дознавателей в 35,9% случаев указали на первое основание, предусмотренное ст. 91 УПК РФ: когда лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения.
Использование в диспозиции статьи термина «застигнуто» вызывает разночтения. На первый взгляд это лицо, которое обнаружили на месте совершения преступления, либо лицо, обнаруженное во время совершения преступления. Соответственно, такое основание предусмотрено для физического задержания лица, например, сотрудниками правоохранительных органов вне процессуальной деятельности, т.е. является полицейской мерой задержания.
Данное основание номинально получает свое отражение и в протоколе задержания следователя. Возникает вопрос, как часто на практике именно следователь лично задерживает лицо по данному основанию? Очевидно, что никогда. Таким образом, такая формулировка основания не вполне удачна и как было отмечено, легализует действия, проделанные сотрудниками полиции при задержании лица, когда нет еще возбужденного уголовного дела, от имени следователя.
Неточности законодательной техники можно выявить и при анализе других оснований задержания, предусмотренных пунктами 2, 3 ст. 91 УПК РФ. Так, п. 2 указанной статьи регламентирует следующее основание: «потерпевшие или очевидцы, укажут на данное лицо как на совершившее преступление». Очевидно, что термин «очевидцы» в рамках уголовно-процессуального закона следовало бы заменить на «свидетели». А понятия «очевидец» и «потерпевший» являются процессуально несовместимыми, ведь это участники уголовного процесса из разных стадий уголовного судопроизводства, одни участвуют на стадии возбуждения уголовного дела, другие — на стадии предварительного следствия. И относительно формы закрепления их показаний, для потерпевшего — это допрос, а для «очевидца» преступления — объяснение. Но почему законодателем и далее используется обиходная лексика: «очевидцы укажут» на лицо, подразумевая тем самым слова или жесты последних, вместо «покажут», «дадут показания»? Конечно, такое изложение содержания норм, затрагивающих конституционные права граждан, подвергающихся мерам процессуального принуждения, непозволительно, по нашему мнению, и затрудняет применение уголовно-процессуального законодательства.
Согласно п. 3 ст. 91 УПК РФ, при наличии на лице или его одежде явных следов преступления оно может быть задержано.
В ходе опроса респонденты отметили, что менее трети всех задержаний осуществляется при наличии данного основания (28,9% случаев).
Что же такое «явные следы преступления»? Вероятно, это следы очевидные, неоспоримые, они не оставляют сомнения о связи лица с преступлением.
А. П. Гуляев, С.А. Данилюк, С. Н. Забарин высказывают мнение, что явные следы преступления — это различные повреждения на теле, лице подозреваемого: раны, порезы ссадины, следы крови на одежде, следы различных веществ, орудия, обнаруженные при нем или в его жилище, похищенные предметы, которые и будут указывать на его причастность [17]. Как правильно отметил В. Н. Григорьев, явные следы отличаются не количеством и какой-то заметно-стью, а тем, насколько очевидно, что именно эти следы изобличают подозреваемого в совершении преступления [18]. По мнению А. П. Рыжакова, явными следы следует признавать, когда подозреваемый не может объяснить их происхождение иначе, как своей причастностью к преступлению [19]. Однако стоит не согласиться с таким объяснением, потому что в таком случае, если подозреваемый дает объяснения о наличии, например, у него с собой оружия и утверждает, что оно было подброшено сотрудниками полиции, то задерживать его не надо, так как это противоречит положениям указанной статьи.
Таким образом, употребление не термина «доказательство», в рамках которого задерживается определённое лицо, а неопределенного «явные следы преступления» позволяет утверждать, что следы преступления еще не признаны доказательствами и они непроцессуальны по своей правовой природе, следовательно, указанные действия допускаются законодателем до возбуждения уголовного дела и противоречат отмеченным выше нормам.
Анализ оснований задержания позволяет утверждать о наличии правовых противоречий в части разграничения процессуального задержания, осуществляемого следователем и дознавателем, и непроцессуального, осуществляемого до момента доставления задержанного к лицу, ведущему производство по уголовному делу, что осложняет соблюдение принципа законности, в частности, положений ч. 4 ст. 7 УПК о том, что постановления следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными.
В рамках данной статьи мы не могли не затронуть нравственные начала уголовно-процессуального законодательства в части применения гл. 12 УПК РФ, тем более что В. Т. Томин, как ранее нами было изложено, нравственность уголовного судопроизводства относит к принципам отечественного уголовного процесса [20].
Но если у уголовно-процессуального законодательства имеются нравственные основы, то где они сформулированы? Нам представляется, что они пронизывают всю уголовно-процессуальную деятельность и находятся «между строк» УПК РФ. Так, А. П. Рыжаков отмечает: «Прослеживается также тесная связь уголовно-процессуальных норм с неписаными нормами морали, соответствующи-
ми общечеловеческим ценностям, представления о которых формировались на протяжении всей истории человечества» [21]. Основано это, как отмечает Т. К. Рябинина, на том, что «правосудие всегда отождествляется со справедливостью — нравственной категорией, объединяющей в единую морально-правовую систему производство по уголовным делам» [22]. Тем более, что, как пишет Т. С. Дворянкина, «с нравственными основами связаны многие предписания УПК» [23]. Действительно, принципы, сформулированные в УПК РФ, представляют собой по своей сути не только нормы права, но и нормы морали. А при применении мер принуждения нормы морали наиболее востребо-ванны и актуальны.
Как отмечает Н. А. Подольный, сами эти принципы вполне обоснованно можно рассматривать как проекцию нравственных требований на уголовное судопроизводство [24]. Например, идеи уважения чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенности личности (ст. 10 УПК РФ), неприкосновенности жилища (ст. 12 УПК РФ), охраны прав и свобод человека и гражданина (ст. 11 УПК РФ), тайны переписки, телефонных, телеграфных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 13 УПК РФ) воплощены в том числе в нравственных началах уголовно-процессуальной деятельности и затрагивают нормы морали уголовно-процессуальных правоотношений, в частности при задержании лица, подозреваемого в совершении преступления.
Согласно ст. 93 УПК РФ, задерживаемый подозреваемый может быть подвергнут личному обыску. Нравственные начала данного следственного действия детализирует ч. 3 ст. 184 УПК РФ, в соответствии с которой личный обыск производится только лицом одного с задерживаемым пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, если они участвуют в данном следственном действии.
Принцип неприкосновенности личности закреплен в статье 10 УПК РФ и корреспондирует статье 22 Конституции РФ, а также нормам международного права. Суть данной «мировоззренческой идеи» заключается в исключении задержания лица, если на это нет законных оснований, предусмотренных законодательством, до судебного решения срок задержания не должен превышать 48 часов, незаконно задержанный должен быть немедленно освобождён.
В целях реализации принципа состязательности и равноправия сторон в уголовном судопроизводстве лица, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, должны быть наделены адекватными и, что не менее важно, своевременно доступными возможностями защиты. Такими способами защиты являются, в частности, право лица иметь защитника и право задержанного на уведомление родственников (право на телефонный разговор).
Изложенное позволяет сделать следующие выводы:
Фактическое задержание лица возможно до возбуждения уголовного дела.
Срок задержания исчисляется с момента фактического задержания (физического захвата) лица, подозреваемого в совершении преступления, со-
трудниками правоохранительных органов, но не должен превышать 48 часов.
Задержание лица является превентивной полицейской мерой. Предусмотренные ч. 1 ст. 91 УПК РФ основания, как мы полагаем, подходят в качестве оснований в момент фактического задержания лица.
ЛИТЕРАТУРА
1. По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Мас-лова : постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П // СПС «Консультант-Плюс (дата обращения: 12.02.2022).
2. Курс советского уголовного процесса. Общая часть. — М., 1989. — С. 136—177.
3. Уголовный процесс / под ред. П. А. Лупин-ской, И. В. Тыричева. — М., 1992.
4. Учебник уголовного процесса / отв. ред. А. С. Кобликов. — М., 1995. — С. 27—41.
5. Уголовный процесс / под общ. ред. П. А. Лу-пинской. — М., 1995. — С. 88—126.
6. Ларин А. М., Мельникова Э. Б., Савицкий В. М. Уголовный процесс : лекции-очерки / под ред. В. М. Савицкого. — М., 1997. — С. 11—82.
7. Томин В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. — М., 1991. — С. 115—116.
8. Гуткин В. М. Актуальные вопросы уголовно-процессуального задержания. — М., 1980. — С. 28.
9. Короткий Н. Н. Процессуальные гарантии неприкосновенности личности подозреваемого и обвиняемого в стадии предварительного расследования. — М., 1919. — С. 50.
10. Цоколова О. И. Меры уголовно-процессуального принуждения, состоящие в изоляции подозреваемого, обвиняемого. — М., 2008. — С. 56.
11. Круглов И. В., Бопхоев Х. В. Фактическое задержание и доставление лица, задержанного по подозрению в совершении преступления // Российский следователь. — 2005. — № 5. — С. 2—5.
12. Гаврилов Б. Я. Коментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В. В. Мозякова. — М., 2002. — С. 28—29.
13. Учреждение судебных следователей от 8 июня 1960 года. — URL: https://studref.com/ 452402/pravo/otdelenie_predmety_vedomstva_predme ty_vlasti_sudebnyh_sledovateley/ (дата обращения: 10.04.2022).
14. Томин В. Т., Поляков М. П., Развитие уголовно-процессуального законодательства на постсоветском процессе: констатация, оценки, тенденции, прогнозы. — Н. Новгород, 1999. — С. 9.
15. Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. — М. : Статут, 2016. — С. 530.
16. Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. — М. : СПАРК, 1995. — 130 с.
17. Гуляев А. П., Данилюк С. А., Забарин С. Н. Задержание лиц, подозреваемых в совершении преступления : учебное пособие / под ред. А. П. Гуляева. — М. : ВНИИ МВД СССР, 1988. — С. 7—8.
18. Григорьев В. Н. Задержание подозреваемого. — М. : Юринформ, 1999. — С. 152.
19. Рыжаков А. П. Задержание: основание и порядок производства. — М., 2006. — С. 38.
20. Томин В. Т. Уголовный процесс. Актуальные проблемы теории и практики. — М. : Юрайт, 2009. — С. 247—253.
21. Гуценко К. Ф. Уголовный процесс. — М., 1997. — С. 16.
22. Рябинина Т. К. Нравственные начала уголовного процесса. — Курск, 2007. — С. 45.
23. Дворянкина Т. С. Уважение чести и достоинства личности как нравственная основа судебного разбирательства. — М., 2007. — С. 23.
24. Подольный Н. А. Система принципов уголовного судопроизводства как система нравственных ценностей // Lex russica. — 2014. — № 4. — С. 429—436.
REFERENCES
1. Po delu o proverke konstitucionnosti polozhenij chasti pervoj stat'i 47 i chasti vtoroj stat'i 51 Ugolovno-processual'nogo kodeksa RSFSR v svyazi s zhaloboj grazhdanina V. I. Maslova : postanovlenie Konstituci-onnogo Suda RF ot 27 iyunya 2000 g. # 11-P // SPS «Konsul'tantPlyus (data obrashcheniya: 12.02.2022).
2. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. Ob-shchaya chast'. — M., 1989. — S. 136—177.
3. Ugolovnyj process / pod red. P. A. Lupinskoj, I. V. Tyricheva. — M., 1992.
4. Uchebnik ugolovnogo processa / otv. red. A. S. Koblikov. — M., 1995. — S. 27—41.
5. Ugolovnyj process / pod obshch. red. P. A. Lupinskoj. — M., 1995. — S. 88—126.
6. Larin A. M., Mel'nikova E. B., Savickij V. M. Ugolovnyj process : lekcii-ocherki / pod red. V. M. Savickogo. — M., 1997. — S. 11—82.
7. Tomin V. T. Ostrye ugly ugolovnogo sudo-proizvodstva. — M., 1991. — S. 115—116.
8. Gutkin V. M. Aktual'nye voprosy ugolovno-processual'nogo zaderzhaniya. — M., 1980. — S. 28.
9. Korotkij N. N. Processual'nye garantii neprikos-novennosti lichnosti podozrevaemogo i obvinyaemogo v stadii predvaritel'nogo rassledovaniya. — M., 1919. — S. 50.
10. Cokolova O. I. Mery ugolovno-processual'-nogo prinuzhdeniya, sostoyashchie v izolyacii podoz-reva-emogo, obvinyaemogo. — M., 2008. — S. 56.
11. Kruglov I. V., Bophoev H. V. Fakticheskoe zaderzhanie i dostavlenie lica, zaderzhannogo po po-dozreniyu v sovershenii prestupleniya // Rossijskij sledovatel'. — 2005. — № 5. — S. 2—5.
12. Gavrilov B. Ya. Komentarij k Ugolovno-processual'nomu kodeksu Rossijskoj Federacii / pod ob-shch. red. V. V. Mozyakova. — M., 2002. — S. 28—29.
13. Uchrezhdenie sudebnyh sledovatelej ot 8 iyunya 1960 goda. — URL: https://studref.com/452402 /pravo /otdelenie_predmety_vedomstva_predmety_vlasti_sud ebnyh_sledovateley/ (data obrashcheniya: 10.04.2022).
14. Tomin V. T., Polyakov M. P., Razvitie ugolovno-processual'nogo zakonodatel'stva na postso-vetskom processe: konstataciya, ocenki, tendencii, prognozy. — N. Novgorod, 1999. — S. 9.
15. Kurs ugolovnogo processa / pod red. L. V. Go-lovko. — M. : Statut, 2016. — S. 530.
16. Golovko L. V. Doznanie i predvaritel'noe sledstvie v ugolovnom processe Francii. — M. : SPARK, 1995. — 130 s.
17. Gulyaev A. P., Danilyuk S. A., Zabarin S. N. Zaderzhanie lic, podozrevaemyh v sovershenii prestupleniya : uchebnoe posobie / pod red. A. P. Gul-yaeva. — M. : VNII MVD SSSR, 1988. — S. 7—8.
18. Grigor'ev V. N. Zaderzhanie podozrevaemogo. — M. : Yurinform, 1999. — S. 152.
19. Ryzhakov A. P. Zaderzhanie: osnovanie i por-yadok proizvodstva. — M., 2006. — S. 38.
20. Tomin V. T. Ugolovnyj process. Aktual'nye problemy teorii i praktiki. — M. : Yurajt, 2009. — S. 247—253.
21. Gucenko K. F. Ugolovnyj process. — M., 1997. — S. 16.
22. Ryabinina T. K. Nravstvennye nachala ugo-lovnogo processa. — Kursk, 2007. — S. 45.
23. Dvoryankina T. S. Uvazhenie chesti i dosto-instva lichnosti kak nravstvennaya osnova sudebnogo razbiratel'stva. — M., 2007. — S. 23.
24. Podol'nyj N. A. Sistema principov ugolovnogo sudoproizvodstva kak sistema nravstvennyh cennostej // Lex russica. — 2014. — # 4. — S. 429—436.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Семенов Евгений Алексеевич. Профессор кафедры уголовного процесса. Кандидат юридических наук. Орловский юридический институт МВД России имени В. В. Лукьянова. E-mail: semen_evge@mail.ru
Россия, 302027, Орел, ул. Игнатова, 2. Тел. 8 (920) 287-32-03.
Моругина Надежда Анатольевна. Доцент кафедры уголовного процесса. Кандидат юридических наук. Воронежский институт МВД России. E-mail: moruginy@mail.ru
Россия, 394065, Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (473) 200-53-47.
Semenov Evgeny Alekseevich. Professor of the chair of Criminal Procedure. Candidate of Law. Oryol Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.V. Lukyanov. E-mail: semen_evge@mail.ru
Work address: Russia, 302027, Oryol, Ignatova Str., 2. Tel. 8 (920) 287-32-03.
Morugim Nadezhda Anatolievna. Associate Professor of the chair of Criminal Procedure. Candidate of Law. Voronezh institute of the Ministry of the Interior of Russia. E-mail: moruginy@mail.ru
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Tel. (473) 200-53-47.
Ключевые слова: задержание подозреваемого; освобождение от задержания; следователь; подозреваемый.
Key words: detention of a suspect; release from detention; investigator; suspect. УДК 343.164
