CC BY
43
По результатам проведенного акустического идентификационного исследования формулируется промежуточный вывод о тождестве/различии акустических характеристик сравниваемых дикторов.
В среде профессиональных фоноскопистов активно обсуждается вопрос о преждевременности разработки методики идентификации иноязычного диктора, при этом проводятся временные параллели с разработкой методических рекомендаций идентификации лиц по русской речи на автоматизированной системе «Диалект», которые создавались в течение 20 лет. Разработчики этой методики были первооткрывателями, потому что в 50— 60-е годы фоноскопическая экспертиза только зарождалась как в нашей стране, так и во всем мире. Развитие компьютерной техники в тот период некорректно даже сравнивать с мощнейшими машинами, на которых эксперты работают сегодня. Если обработка фрагмента звукозаписи осуществлялась часами, то сейчас современные компьютеры позволяют сделать это за секунды. Поэтому проводить параллели по разработке методики во временном масштабе невозможно. Методику идентификации лиц, говорящих на таджикском языке, разрабатывали эксперты, имеющие опыт практической работы 10—15 лет, подготовившие не одни методические рекомендации и пособия для экспертов, в основу положена методология наших предшественников. Для отработки методики в Таджикистане была собрана представительная база голосов с учетом диалектных особенностей, на которой собиралась статистика значимости идентификационных признаков. К величайшему сожалению, уважаемые криминалисты, у нас нет 15—20 лет для разработки методических рекомендаций, мы уже с вами опаздываем лет на 5—7. В случае неприятия указанных методических рекомендаций мы распишемся в собственном бессилии в борьбе с этнической преступностью.
Малиновский О.H.,
канд. юрид. наук, доцент кафедры международного права Кубанского
государственного университета
РЕАЛИЗАЦИЯ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОЕО ПРАВА В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ: НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Эффективность реализации норм международного права в правовой системе России во многом предопределяется степенью проработанности проблем теоретического характера. Поскольку спектр данных проблем весьма широк, в данной статье привлекается внимание к тем теоретическим положениям, которые, по мнению автора, требуют дальнейшего доктринального анализа и развития в приоритетном порядке.
1. Об особом значении для отраслевых юридических наук, правотворческой и правоприменительной деятельности концепции международного «мягкого права» (soft law), под нормами которого в первую очередь понимаются нормы актов международных межгосударственных организаций (рекомендации, декларации, правила, принципы и др.), принимаемых по основным (внешним) вопросам их деятельности, а также нормы актов международных межгосударственных конференций. Концепция международного «мягкого права» вызвана к жизни динамично развивающимся комплексом этих норм и их все более усиливающейся ролью в дальнейшем развитии международной нормативной системы и правовых систем государств. Как констатировал И.И. Лукашук, понятие «мягкое право» «нашло признание, широко используется, и поэтому есть смысл его узаконить»1. Он же отмечал, что «это понятие активно обсуждается юристами, нередко становясь главным или одним из главных предметов дискуссий по проблемам современного международного права... Однако основательного исследования проблема пока не получила и мнения юристов весьма противоречивы»2. Отметим, что понятие «мягкое право» используется некоторыми исследователями не только для обозначения норм, содержащихся в актах международных организаций, а также конференций, но и для обозначения норм договоров, которые, не порождая четких прав и обязательств сторон, дают им лишь общую установку. В этих нормах, как правило, содержатся термины «добиваться», «стремиться», «принимать необходимые меры» и т.д. Тем не менее, в силу pacta sunt servanda такая установка должна соблюдаться, поэ-
1 Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М., 1997. С. 102.
2 Лукашук И.И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997. С. 127.
тому подавляющее большинство авторов рассматривают данные нормы как международно-правовые. Такой подход представляется обоснованным тем более, что в одном договоре могут содержаться как указанные нормы, так и нормы, юридическая обязательность которых сомнений не вызывает. Кроме того, иногда к «мягкому праву» относят совместные заявления, коммюнике государств. При этом подчеркнем — говоря о «мягком праве», авторы имеют в виду или только нормы актов международных организаций, а также совместные заявления государств, или, что реже, и эти нормы, и нормы указанных договоров. Отдельные авторы для обозначения рассматриваемых норм используют и иные термины, в частности, термин «программирующее право». Обращая внимание на спорность и условность понятия «мягкое право» и в то же время констатируя, что концепция «мягкого права» обретает в отечественной и зарубежной науке международного права все больше сторонников, автор данной статьи видит главное назначение этой концепции в том, что она служит тем теоретическим мостом, который соединяет международные нормы, имеющие юридически не обязательный, а рекомендательный характер, с договорными и обычными нормами международного права, актуализируя проблему их взаимодействия и привлекая к ней дополнительное внимание. Нормы актов международных организаций и конференций, за исключением тех актов, в которых содержатся общепризнанные нормы, не подпадают под ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, но они теснейшим образом связаны с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами РФ. Указанные нормы стимулируют процесс создания договорных норм и способны перерастать в общепризнанные обычные нормы, подтверждением чему являются нормы Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Декларация, принятая Резолюцией ГА ООН 10 декабря 1948 г., является беспрецедентным примером того, сколь глобальным может быть значение даже одного акта организации. Став первым универсальным каталогом прав человека, она дала мощнейший импульс прогрессивному развитию как международного права, так и национальных правовых систем. Нередко нормы актов международных организаций компенсируют договорную недостаточность регламентации тех или иных вопросов и выступают в качестве главного ориентира для совершенствования внутригосударственного законодательства. Ярким примером этого является влияние Минимальных стандартных правил обращения с заключенными 1955 г. на пенитенциарное законодательство России, по отношению к которому данный акт выступил в роли материалов, положенных в основу его совершенствования. Данные примеры подтверждают тезис о том, что «мягкое право» способно готовить почву для новых норм права»1. При этом отметим, что нор-
1 Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. С. 190.
мы Минимальных стандартных правил обращения с заключенными вплотную приблизились к требованиям, предъявляемым к обычным нормам международного права. Подчеркнем — особое значение для дальнейшего совершенствования российского законодательства имеют именно нормы актов международных организаций о правах человека. Явно выраженная правообразующая сила данных норм обусловлена целым рядом факторов и в первую очередь их особой социальной ценностью, предопределенной глубинными связями этих норм с моральными нормами, а также тем обстоятельством, что они аккумулируют в себе позитивный опыт, накопленный как на национальном, так и на международном уровнях. Эти нормы имеют общедемократический характер и направлены на защиту общечеловеческих ценностей. Они представляют собой своего рода эталон, к достижению которого должно стремиться каждое государство. Соответствуя объективным факторам развития не только российского общества, но и всего мирового сообщества в целом и обладая повышенной социальной ценностью, содержащиеся в этих актах нормы не только могут, что, как правило, сомнению не подвергается, но и должны во всех случаях рассматриваться как материалы, положенные в основу дальнейшего совершенствования системы формальных источников права, создаваемых в государстве. Они имеют все основания для того, чтобы притязать, причем в приоритетном порядке, на закрепление содержащихся в них правил во внутригосударственных законах. Отражая требования общедемократической морали, они призваны обогащать внутригосударственные нормативные акты высоким нравственным содержанием. Нормы актов международных организаций используются и как вспомогательный материал в целях толкования международных договоров РФ и внутригосударственных нормативно-правовых актов. Сами акты международных организаций в ряде случаев могут являться средством закрепления общепризнанных обычных норм международного права. Отметим, что существенной спецификой обладают административно-регла-ментационные акты (технические регламенты, стандарты, правила), принимаемые ИКАО, ВОЗ, ИМО и некоторыми другими организациями, в отношении которых применяется упрощенная процедура признания их юридической силы. В литературе подчеркивается, что такие акты «в том виде, как они «выходят в свет», носят рекомендательный характер. Чтобы они стали обязательными для данного конкретного государства, необходимо в конечном итоге его согласие. Другое дело, что для получения такого согласия обычно устанавливается упрощенная процедура»1. Итак, занимая как
1 Малинин С.А., Ковалёва Т.М. Правовая природа адюшистративно-регламентационных актов, издаваемых межгосударственными организациями// Правоведение. 1999. № 2. С. 219-220.
бы промежуточное, «пограничное» состояние между формальными и материальными источниками права и тяготея и к первым (иначе не появилась бы концепция «мягкого права»), и ко вторым, нормы актов международных организаций во всех случаях могут выполнять функции материальных источников права, и в ряде случаев — формальных. Аналогичные функции способны выполнять и нормы актов международных конференций. Среди актов конференций, оказавших существенное воздействие на развитие правовой системы России, следует особо выделить акты СБСЕ (ныне — ОБСЕ), ряд из которых совмещает политические и юридические обязательства. К таким актам, в частности, относится Заключительный акт СБСЕ 1975 г. Как известно, этот и другие акты СБСЕ — ОБСЕ, имея огромное значение для развития системы политических и правовых отношений в Европе в целом, оказали влияние и на процесс реформирования национальной правовой системы. О том значении, какое может иметь акт международной конференции, свидетельствует и Болонская декларация, подписанная в сентябре 2003 г. министром образования РФ на Берлинской конференции министров, отвечающих за высшее образование в странах — участницах Болонского процесса.
Таким образом, при рассмотрении вопроса о природе норм актов международных организаций и конференций требуется дифференцированный подход. В таких актах могут содержаться как обладающие, так и не обладающие обязательной юридической силой нормы. Что касается последних, т.е. норм «мягкого права», то они в национальной правовой системе выступают как: а) важнейший фактор совершенствования отраслевого законодательства; б) вспомогательный материал для толкования формальных источников права.
2. О делении международно-правовых источников, являющихся в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ интегральной составной частью национальной правовой системы, на первичные и вторичные с включением в группу первичных общепризнанных принципов и норм международного права, а также межгосударственных и межправительственных договоров РФ, согласие на обязательность которых было выражено в форме федерального закона; в группу вторичных — межгосударственных и межправительственных договоров РФ, согласие на обязательность которых было выражено в иной форме, а также договоров РФ межведомственного характера. При ратификации договоров РФ межведомственного характера они подлежат включению в группу первичных источников.
Делению на первичные и вторичные должны быть подвергнуты и все иные формальные источники права, действующие в правовой системе России, с отнесением к вторичным, в частности, подзаконных нормативных
правовых актов и разъяснений Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ.
Вторичные источники дополняют первичные и занимают по отношению к ним подчиненное положение, выполняя вспомогательную роль и содействуя эффективной реализации первичных источников. При решении вопроса о возможности применения того или иного вторичного источника определяющим должно выступать правило о принятии решения в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу, что прямо установлено в ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации». Императивным является и требование ч. 3 ст. 15 Конституции РФ.
Рассматривая постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ как реальные, фактически действующие источники права, автор присоединяется к ученым, выступающим за законодательное обеспечение их статуса источников права.
Подчеркнем — высшее иерархическое положение в системе всех источников права, действующих в России, занимает Конституция РФ, являющаяся основополагающим источником российской правовой системы.
Деление формальных источников на первичные и вторичные обусловлено требованиями внутрисистемной иерархии источников права, действующих в национальной правовой системе, и учитывает опыт стран континентальной Европы, и в частности опыт Италии, в правовой системе которой к вторичным источникам относятся наряду с другими источниками акты, принимаемые центральными и местными исполнительно-распорядительными органами В части международно-правовых источников предлагаемая классификация соответствует требованиям Закона о международных договорах РФ от 15 июля 1995 г. и согласуется с разъяснениями, данными в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5.
3. Об особом статусе общепризнанных норм международного права о правах человека. Часть из них, закрепляя основополагающие, фундаментальные права, обладает характером jus cogens. Данные нормы являются нормами высшего универсального уровня, поэтому их роль не может быть сведена лишь к роли отраслевых норм. По отношению к нормам законов не только договорные общепризнанные нормы о правах человека, но и все иные общепризнанные нормы независимо от их формы должны обладать приоритетом. Применительно к общепризнанным нормам о правах человека такой подход опирается на положения международного права и его доктрины, ч. 4 ст. 15, ч. 1 и ч. 2 ст. 17, ст. 18 и ч. 1 ст. 55 Конституции РФ; прак-
1 Марченко М.Н. Источники права. М., 2005. С. 468—471.
тику Конституционного Суда РФ (Постановление от 2 февраля 1996 г. № 4-П; Постановление от 27 марта 1996 г. № 8-Пидр.),атакже специальные принципы международной защиты прав человека, и в частности принцип наибольшего благоприятствования индивиду. И.И. Лукашук подчеркивал, что «статус, приданный общепризнанным нормам о правах человека, не является чем-то уникальным в современном конституционном праве. Скорее, он отражает тенденцию в его прогрессивном развитии»1. При этом необходимо отметить, что в отраслях российского права нормы международного права о правах человека как нормы более высокого уровня способны проявлять себя в качестве норм-принципов. На эту их способность С.С. Алексеев обратил внимание ещев 1975 году, отметив, что «нормы международного права в области прав человека обнаруживают свойства норм-принципов»2.
4. Об особенностях международно-правового обычая, который может являться формой выражения общепризнанных норм, и его определенных отличиях от внутригосударственного правового обычая. Главное отличие заключается в том, что если обязательным требованием, предъявляемым к внутригосударственному правовому обычаю, является длительность применения, то для формирования международного обычая практика не обязательно должна быть длительной. Данное положение подтверждено Международным судом ООН и признано доктриной международного права. Рассматривая юридическую природу обычных норм международного права, Г. И. Тункин подчеркивал: «Элемент времени сам по себе не имеет решающего значения»3. Анализируя эту же проблему, Г. М. Даниленко отмечал, что «длительность применения определенной практики не является отдельным требованием обычного нормообразования»4. Интенсификация международных отношений, рост числа и роли международных организаций, в актах которых может фиксироваться обычай, привели к тому, что для признания того или иного правила обычной нормой международного права сегодня не требуется продолжительный период времени, что подтверждается, например, признанием в минимальный срок принципа свободы исследования и использования космического пространства. Другим примером является становление в короткий промежуток времени в качестве обычно-пра-вовых норм Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Указанная особенность международного обычая привела к формированию в науке международного права концепции «моментального» обычного права. Второе отли-
1 Лукашук И.И. Конституции государств и международное право. М., 1998. С. 73.
2 Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 88.
ä Тункин Г.И. О юридической природе обычных норм международного права // Вопросы международного права. М., 1960. С. 4.
4 Даниленко Г.М. Создание обычных норм в международном праве// Советский ежегодник международного права. М., 1983. С. 165.
чие заключается в том, что если под внутригосударственным обычаем, как правило, понимаются неписаные нормы, то международный обычай может иметь письменную форму и закрепляться в актах международных организаций и конференций. Причем с возрастанием роли международных организаций усиливается и их влияние на создание норм международного права обычным путем. Обращая внимание на этот аспект, И.И. Лукашук еще более четверти века назад писал: «Важным средством, вдохнувшим новую жизнь в международно-правовой обычай, стали решения международных организаций, с помощью которых обычные нормы формируются, фиксируются, толкуются и проводятся в жизнь. В результате нормы обычая быстрее создаются и приспосабливаются к темпам современного развития»1. Указанные факторы позволяют прогнозировать появление на универсальном уровне и вхождение в национальную правовую систему новых общепризнанных норм международного права обычного происхождения, закрепленных в актах международных организаций.
5. О необходимости дальнейшего развития в отечественной правовой доктрине концепции международной правосубъектности индивида, опирающейся как на положения общей теории права, в которой основу понятия субъекта права составляет обладание правами и обязанностями участника общественных отношений, так и на нормы международного права, посвященные защите основных прав и свобод человека (ст. 6 Всеобщей декларации прав человека 1948 г., ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. и др.) и участию индивида в международном контрольном механизме, международной уголовной ответственности индивида, а также на указанные выше нормы Конституции РФ. При этом следует отметить, что удельный вес норм международного права, посвященных правовому положению личности, будет неуклонно расти. Как подчеркивает О.И. Тиунов, «в условиях глобализации международных отношений неизбежно дальнейшее расширение круга норм и стандартов о правах человека и их дальнейшее развитие»2. Соответственно будет развиваться и международно-правовая составляющая статуса индивида, вне всяких сомнений являющегося специфическим субъектом международного права. Развития требует и положение о том, что права и свободы, закрепленные в нормах международного права, являются неотъемлемой составной частью общего, отраслевого (специального) и индивидуального статуса личности.
1 Лукашук И.И. Обычные нормы в международном праве // Советский ежегодник международного права. М., 1980. С. 93.
2 Конституционные права и свободы человека и гражданина в Российской Федерации / под ред. О.И. Тиунова. М., 2005. С. 539.
