CC BY
87
УДК 94(73+470+430)"1941"
Д. В. Ильин
РЕАКЦИЯ КОНГРЕССА США НА НАЦИСТСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ В СССР В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ МЕЖДУ ИЗОЛЯЦИОНИСТАМИ И ИХ ПРОТИВНИКАМИ*
В статье исследуется отношение американских парламентариев к вступлению Советского Союза во Вторую мировую войну. Доказывается, что восприятие советско-германского противостояния в Конгрессе носило прагматический характер и определялось борьбой основных внешнеполитических подходов - изоляционизма и интернационализма.
The attitude of American parliamentarians toward the Soviet Union's entrance in World War II is analyzed in the article. It is proved that the perception of the Soviet-German rivalry in Congress was of pragmatic and determined by struggle of the main foreign policy approaches - isolationism and internationalism.
Ключевые слова: Конгресс США, советско-американские отношения, Вторая мировая война, изоляционизм.
Key words: U.S. Congress, Soviet-American relations, World War II, isolationism.
Советско-американские отношения предвоенного двухлетия (1939—1941 гг.) сложно назвать безоблачными. Пакт Молотова — Риббентропа, советско-финская война и последовавшее за ней «моральное эмбарго» со стороны Соединённых Штатов, не признанное официальным Вашингтоном вхождение Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР, подписание пакта о ненападении с Японией — всё это способствовало нарастанию напряжённости между двумя державами. Накопившаяся масса взаимных претензий и обвинений свидетельствовала о том, что кривая отношений Советского Союза и Америки к лету 1941 г. достигла критического минимума, начиная с 1933 г.
Дипломатическое взаимодействие двух государств в предвоенные и военные годы подробно изучено в отечественной и зарубежной историографии. Общие вопросы политики Вашингтона в отношении советского государства (и особенно роль президента Ф. Рузвельта) представлены в
* Статья подготовлена в рамках выполнения Тематического плана научно-исследовательских работ ФГБОУ ВПО «Вятский государственный гуманитарный университет», проводимых по заданию Министерства образования и науки в 2010-2013 гг., регистрационный номер 5.1.10., «Исследование динамики взаимных представлений США и СССР в середине XX века (1933-1953 гг.)»
© Ильин Д. В., 2011
исследованиях Р. Даллека, Ф. Маркса, У. Ким-болла, Г. Фейса, Э. Беннета и других авторов [1]. Среди работ советского периода в первую очередь следует выделить монографию Ю. А. Борисова [2]. В современной российской исторической науке отношения Москвы и Вашингтона в 1940-ее гг. нашли отражение в книгах О. В. Пе-чатнова, В. Л. Малькова, М. Ю. Мягкова [3].
Среди экономических аспектов советско-американских отношений доминирующей в литературе была и остаётся проблема ленд-лиза, которой посвятили свои исследования Р. Доусон, Д. Херринг, Р. Джонс, А. Уикс [4]. Из современных отечественных работ по ленд-лизу выделим публикации М. Н. Супруна и Н. В. Бутениной [5]. Не обойдена вниманием историков и такая тема, как формирование образа Советского Союза в американском общественном мнении. Наиболее полным зарубежным исследованием данной проблемы является книга Р. Леверинга [6], в отечественной исторической науке формирование образа СССР в американском обществе прослежено в публикациях В. Т. Юнгблюда и О. В. Рычковой [7].
Относительно слабо изученным аспектом советско-американских отношений остаётся роль Конгресса в формировании советского вектора американской внешней политики. Настоящая статья призвана в определённой мере восполнить имеющийся пробел.
Нападение нацистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. внесло существенные коррективы в позицию руководства Великобритании и Соединённых Штатов по отношению к советскому государству. Из «почти врага» СССР в одночасье превратился в вынужденного, но от этого не менее ценного союзника, отвлекающего на себя огромные силы немецкой военной машины. Для английского премьер-министра У. Черчилля, который в течение года фактически в одиночку вёл борьбу с Германией и Италией, сложившаяся ситуация была как нельзя кстати. В тот же день, 22 июня, британский лидер в выступлении по радио пообещал оказать СССР всю возможную помощь, подчеркнув, что «опасность, угрожающая России, — это опасность, грозящая нам и США» [8].
Официальная реакция Вашингтона последовала на следующий день. 23 июня заместитель госсекретаря С. Уэллес осудил нападение Германии и отметил, что любое сопротивление Гитлеру будет способствовать безопасности США. 24 июня Рузвельт пообещал оказать Советскому Союзу всю возможную помощь. Вместе с тем хозяин Белого дома вслед за Уэллесом подчеркнул, что для Соединённых Штатов по-прежнему остаются «нестерпимы и чужды» принципы и доктрины коммунизма [9].
Заявление президента носило самый общий, доктринальный характер и не раскрывало в деталях ни объёма возможной помощи, ни правовых оснований для её оказания, ни механизма оплаты будущих поставок. Акт о ленд-лизе от 11 марта 1941 г. наделял главу государства исключительными полномочиями при выборе получателей американской помощи, однако конституционные прерогативы Конгресса по выделению из государственного бюджета ассигнований на различные программы (в том числе оборонные) остались в неприкосновенности [10]. Если бы ситуация потребовала выделения крупных дополнительных средств на помощь новоявленному союзнику, то Конгресс стал бы ареной жесткой политической схватки между сторонниками и противниками политики Рузвельта. Впрочем, в конце июня 1941 г. вопрос о включении Советского Союза в программу ленд-лиза ни Москвой, ни Вашингтоном не ставился — в распоряжении администрации находилось достаточно инструментов для оказания помощи как на основе обычных торговых сделок, так и через предоставление кредитов из фондов различных правительственных ведомств. В силу этого интерес сенаторов и конгрессменов к начавшейся советско-германской войне в первые недели носил скорее риторический, нежели прикладной характер.
Тем не менее законодатели проявили живой интерес к начавшейся войне. Вполне естественно, что противостояние Третьего рейха и Советского Союза воспринималось на Капитолийском холме сквозь призму проблемы вовлечения США в мировую войну. В противостоянии между изоляционистами и интернационалистами инициатива принадлежала противникам активного вмешательства Америки в дела Восточного полушария.
Позиция изоляционистов отличалась причудливой смесью рационализма, граничащего с цинизмом, и антикоммунистического морализма. Еще накануне выступления президента, 23 июня, сенатор Б. Кларк (дем., Миссури) в интервью журналистам отметил, что нападение Гитлера на СССР является «проявлением закона джунглей» и лишний раз подтверждает «нестабильность европейских альянсов» и «необходимость для нас держаться вне союзов». Другой видный изоляционист Б. Уилер (дем., Монтана) полагал, что события развиваются крайне благоприятно для США: «Более чем вероятно, что мы сможем оставить американских солдат дома. Теперь мы можем позволить Сталину и прочим диктаторам просто довести борьбу до конца» [11].
В аналогичном тоне были выдержаны и выступления изоляционистов в нижней палате Конгресса. Конгрессмен Р. Вудраф (дем., Мичиган) полагал, что «чем больше урона нацисты нанесут русским, и чем больше урона русские нане-
сут нацистам, тем безопаснее будут себя чувствовать мужчины, женщины и дети свободного мира». Представитель Мичигана прогнозировал два варианта развития войны: либо русские генералы свергнут Сталина и заключат мир с Германией, передав в руки Гитлера неисчерпаемые ресурсы России, либо Советский Союз, «наученный горьким опытом финской войны», будет вести серьёзную борьбу и обеспечит для США и Англии передышку, которую, по мнению Вудра-фа, лучше использовать для укрепления собственных вооружённых сил, чем для помощи британцам. Отказывая в помощи ближайшему партнёру, конгрессмен даже не рассматривал возможность американского содействия СССР в борьбе с нацизмом [12]. Республиканец Р. Рич, представитель от штата Пенсильвания, поддержал тезис, выдвинутый Уилером, — лучше всего позволить России и Германии разобраться между собой и ослабить друг друга [13].
В своих оценках СССР и перспектив оказания ему американской помощи приверженцы изоляционизма особо заостряли внимание на безнравственной и противной основам американского общества природе коммунизма.
Патриарх американской политики престарелый X. Джонсон (респ., Калифорния) в письме к сыну отмечал, что Сталин для него ничуть не лучше Гитлера и, если всё зависело бы от него, то он «оставил бы этих двух мерзавцев сражаться до конца и выматывать друг друга». Однако, как опасался сенатор от Калифорнии, Советскому Союзу всё-таки будет оказана помощь, и при этом будет задействован «печально известный закон» [14] (Акт о ленд-лизе. — Авт.).
Представитель от Южной Дакоты республиканец К. Мундт не видел принципиальной разницы между коммунистической и нацистской идеологией: «В своей угрозе для свободного образа жизни нацизм, коммунизм и фашизм мало отличаются, если вообще отличаются, друг от друга»
[15]. Конгрессмен-республиканец от штата Огайо Ф. Смит, критикуя обещание президента оказать СССР всю возможную помощь, привел пространный перечень преступных деяний «дьявольского культа» за 24 года. В этот список вошли гибель от голода «от 10 до 20 миллионов человек», концлагеря, политические репрессии, разрушение храмов, истребление духовенства и даже «изнасилования монахинь». «Защищая коммунизм в России, мы поощряем его в Соединённых Штатах»
[16], — предостерегал Смит.
Мичиганец Ф. Брэдли, соратник Смита по партии, к числу злодеяний сталинского режима относил преследование религии, финансирование американской коммунистической партии, поставившей своей целью организацию «хаоса и революции» в США, а также заключение с Гитлером
пакта о ненападении, который якобы в одиночку подтолкнул диктатора начать мировую войну. «Единственное различие между Сталиным и Гитлером состоит в том, что Гитлер более эффективен», — убеждал коллег Брэдли [17].
Отдельные законодатели, заглядывая в будущее, предостерегали от оказания помощи России, поскольку последствия её возможной победы будут неблагоприятны для остального мира. 8 августа конгрессмен Д. Тилл (респ., Висконсин) поместил в приложение к протоколу заседания палаты статью Д. Холмса «Если Россия победит» из «Кристиан сентчури». Журналист позволил себе пофантазировать на тему возможных требований СССР на мирной конференции. По прогнозу Холмса, в случае своей победы Сталин, потребовал бы за потери, понесенные Советским Союзом, аннексии Прибалтики, Финляндии, территории царской Польши и, возможно, — Восточной Пруссии. Кроме того, Советский Союз претендовал бы на установление гегемонии на Балканах и в Центральной Европе. «В итоге один тоталитаризм будет заменен на другой, ещё более сильный», — подытоживал Холмс [18]. Тилл не пояснил, насколько согласен со статьёй в деталях, однако очевидно, что он разделял взгляд о равноценности гитлеровской Германии и сталинской России.
Сенаторы и конгрессмены особенно любили подчёркивать противоречие между провозглашенными Рузвельтом «четырьмя свободами» (свобода слова и религии, свобода от страха и от нужды), которые расценивались как главные ориентиры американской внешней политики, и советским режимом. Отсутствие четырех свобод, по мнению изоляционистов, автоматически должно было опустить шлагбаум на пути помощи для Советского Союза. Тот же Тилл утверждал, что невозможно оказывать помощь «безбожным и немилосердным» стране и правительству, на счету которых «уничтожение миллионов», чья программа нацелена на «ликвидацию наших свободных институтов насилием и жестокостью» [19]. Член нижней палаты С. Дэй (респ., Иллинойс), выступая по радио в конце июля 1941 г., заявил, что «ни одна из четырёх свобод не будет реализована в Советском Союзе до тех пор, пока там существует пропитанная кровью сталинская диктатура» [20]. Аналогичной точки зрения придерживался уже упомянутый Ф. Смит, подчеркивавший, что деньги и кровь свободных американцев не могут служить для «усиления мощи коммунистической России» [21].
Квинтэссенцией изоляционистского подхода к Советскому Союзу в целом и к возможной американской помощи в частности, можно назвать радиовыступление сенатора Р. Тафта (респ., Огайо) «Россия и Четыре свободы», прозвучав-
шее на CBS 25 июня. По мнению Тафта, вступление России в войну наглядно показало абсурдность утверждений о том, что мировая война является войной демократий против тоталитаризма. Противостояние идеологий — «лживая пропаганда, которой кормят американский народ», поскольку с идеологической точки зрения между коммунизмом и нацизмом нет разницы. Помощь демократиям — всего лишь вывеска для намечающегося альянса со Сталиным, «самым беспощадным диктатором в мире». «Из полной неразберихи, которая сейчас творится в Европе, американцы могут сделать только один вывод: эти столкновения — исключительно европейские, от которых нам следует держаться подальше», — заключал Тафт. Сенатор не исключал, что спустя несколько лет Америке всё же придётся сразиться с Гитлером, дабы воплотить в жизнь программу «четырёх свобод», но при этом особо подчеркивал, что нацистский режим должен быть сломлен исключительно американскими силами [22].
Тафт не ограничился традиционными изоляционистскими рецептами. Специфика его подхода заключалась в том, что он допускал возможность установления скорого мира в Европе переговорным путём. Факт вторжения немецких войск в Россию, по мнению Тафта, свидетельствовал о том, что Гитлер оставил мысль завоевать Британские острова и связывает отныне будущее Германии только с континентальной Европой, но не с господством на морях. А это, в свою очередь, создавало условия для мирного соглашения между ведущей морской державой (т. е. Великобританией) и главной силой на континенте — Третьим рейхом. Тафт призывал не подталкивать Англию к миру на условиях, выгодных Германии, но и не препятствовать соглашению между двумя государствами, если в Лондоне пожелают пойти на такую сделку с Берлином [23].
Схема, предложенная Тафтом, по сути своей представляла значительно модифицированный вариант Мюнхенских соглашений 1938 г.: Англия и Германия делили между собой господство над Восточным полушарием при молчаливом участии США, сохранение Советского Союза как великой державы такой план, очевидно, не предусматривал. Более того, главный изъян «прожекта» Тафта, а вместе с ним и всей изоляционистской концепции взаимного ослабления Сталина и Гитлера крылся в том, что совершенно не учитывались последствия полного разгрома СССР. Ни Тафт, ни другие противники оказания военной помощи Советскому Союзу не могли поручиться за «правильные» действия Гитлера в том случае, если к нему в руки попадут материальные и человеческие ресурсы советского государства. Как он себя поведёт? Откажется ли от экс-
пансии «за моря»? Во всяком случае, о склонности фюрера нарушать свои обязательства в Лондоне и Москве знали не понаслышке.
Для интернационалистской парадигмы американской внешней политики оказание военно-технической и экономической помощи России представляло собой неплохую возможность противодействовать гитлеровской экспансии, напрямую не вмешиваясь в войну. Однако в первые недели сторонники активной внешнеполитической линии в дебатах на Капитолийском холме и в СМИ вели себя достаточно скромно. Едва ли не единственным сенатором, кто практически сразу и достаточно чётко выступил в поддержку предложенного президентом курса, был К. Пеппер (дем., Флорида). Выступая на радио 28 июня 1941 г., сенатор, критикуя оппозиционеров, заметил, что изоляционисты «поют ту же старую песню, только с новым названием». Зимой, в ходе слушаний по ленд-лизу, основой «текста» были «британский империализм, недемократичная Англия и рычащий британский лев». После 22 июня они были заменены триадой коммунизм - безбожие - Сталин, но смысл остался тем же [24]. Выступая спустя сутки на съезде Национальной образовательной ассоциации, Пеппер отметил, что русская проблема используется противниками администрации как «отвлекающий манёвр», и резко отмёл выдвинутое Тафтом предположение о переговорах с Гитлером. По мысли Пеппера, людей, высказывающих подобные инициативы, следовало изолировать от общества [25].
Коллеги Пеппера по верхней палате, принадлежащие к лагерю администрации, принципиально не возражали против поддержки СССР, однако больше говорили о трудностях, связанных с реализацией подобной программы, нежели о самой помощи. Сенатор Г. Бирд (дем., Виргиния) недоумевал, как США смогут поставлять в Советский Союз военные материалы, если при существующем уровне производства не в состоянии удовлетворить собственные оборонные нужды, не говоря о британских. Другого сенатора-демократа от Виргинии К. Гласса больше волновал вопрос об источниках финансирования поставок. Сенаторы Д. Мид (Нью-Йорк), А. Адамс (Колорадо), Э. Джонсон (Колорадо, все — демократы) опасались, что выделенных по мартовском закону о ленд-лизе 7 миллиардов долларов не хватит для обеспечения поставок в СССР, а принятие закона о дополнительных ассигнованиях может быть осложнено поправками, прямо исключающими Россию из числа реципиентов американской помощи [26].
Аналогичная ситуация сложилась и в Палате представителей, с той лишь небольшой разницей, что в нижней палате не нашлось человека, который выступал бы за программу помощи так же
последовательно, как Пеппер. Дебаты 24 июня между конгрессменом К. Кифовером (дем., Теннесси), с одной стороны, и Г. Фишем (респ., Нью-Йорк) и Э. Хоффманом (респ., Мичиган) — с другой, наглядно продемонстрировали осторожность интернационалистов в «советском вопросе». В перепалке со своими оппонентами Кифо-вер больше стремился не поддаться на крайне провокационные вопросы оппонентов, чем поддержать инициативу президента о помощи новому союзнику. С этой задачей он справился. На выпад Фиша («Поддержите ли вы отправку американских сыновей на защиту коммунизма?») конгрессмен максимально корректно ответил: «Я поддерживаю помощь любой стране, которая желает бороться с нацизмом». Вопрос Хоффма-на носил ещё более провокационный характер: «С кем бы вы предпочли воевать — с Россией или Германией — после того, как одна из них победит соперника?». Кифовер ответил со всей возможной дипломатичностью: «Я бы предпочёл, чтобы Гитлер был разбит любыми средствами». Политик признавал, что коммунизм представляет для Америки определённую проблему, но совсем иного рода — он никогда не был «вызовом с оружием в руках». Конгрессмен предупреждал своих изоляционистских оппонентов о той опасности, которая ожидала англосаксонские демократии в случае полного поражения России [27].
Коллега Кифовера Ф. Бак (дем., Калифорния) разделял его беспокойство относительно безопасности США в случае полного разгрома советских войск, однако не спешил безоговорочно поддерживать любую помощь со стороны Соединённых Штатов советскому государству. «Я одобряю помощь России до такой степени, в которой она не будет мешать имеющейся программе поддержки Великобритании и Китая», — заявил ка-лифорниец. При этом в противовес изоляционистам он был не склонен отождествлять поставки союзнику и поощрение коммунизма, а также призывал американцев «оставаться реалистами» при оценке СССР [28].
Таким образом, восприятие американскими законодателями Советского Союза и его возможной военно-технической и экономической поддержки в первые недели советско-германской войны определялось борьбой изоляционистской и интернационалистской парадигм. Представители обоих лагерей, стремясь избежать прямого вступления США в войну, к выбору методов подходили с диаметрально противоположными взглядами. Изоляционисты, не приемля в подавляющем своем большинстве победу нацистской Германии, также отторгали всё, что прямо или косвенно могло вовлечь США в открытую войну со странами «оси». В этот «черный список» после 22 июня вошло и сотрудничество с Советским
Союзом, чему немало способствовали идеологические и цивилизационные различия между двумя странами, а также внешнеполитический курс СССР в 1939-1941 гг.
Их оппоненты исходили из тезиса, что любая помощь врагам гитлеровского режима будет укреплять безопасность США и препятствовать их вступлению в войну. При данном подходе поставки военных материалов в Советский Союз выглядели в глазах интернационалистов весьма подходящим средством для ослабления угрозы со стороны Третьего рейха. Оппоненты изоляционистов не идеализировали советский политический и экономический строй, однако, руководствуясь прагматическими соображениями, были готовы поддержать советско-американское военное сотрудничество. Нам представляется, что главным препятствием, которое сдерживало более активную позицию прорузвельтовски настроенных сенаторов и конгрессменов, была неопределённость перспектив советско-германского фронта. Развитие событий на полях сражений летом 1941 г. не могло внушить оптимизма американской политической элите, и исходя из тех же прагматических соображений законодатели не спешили выказывать свою позицию по вопросу о советской помощи, пока не будут получены гарантии того, что Москва является надежным партнёром, которому можно доверить американские материальные ресурсы.
Примечания
1. Dallek R. Franklin D. Roosevelt and American Foreign Policy, 1932-1945. N. Y., 1979; Kimball W. The Juggler: Franklin Roosevelt as Wartime Statesman. Princeton, 1991; Kimball W. Forged in War: Roosevelt, Churchill and the Second World War. N. Y., 1997; Feis H. Churchill, Roosevelt, Stalin: The War they Waged and the Peace They Sought. Princeton, 1957; Marks F. Wind Over Sand. The Diplomacy of Franklin Roosevelt . Athens, 1988; Bennett E. FDR and the Search for Victory: American-Soviet Relations, 1939-1945. Wilmington, 1990; Nisbet R. Roosevelt and Stalin: The Failed Courtship. Wash., 1988.
2. Борисов А. Ю. СССР и США: союзники в годы войны, 1941-1945. М., 1983.
3. Печатнов В. О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940-х гг.: документальные очерки. М., 2006; Мягков М. Ю. Проблемы послевоенного устройства Европы в американо-советских отношениях 1941-1945 гг. М., 2006; Мальков В. А. Путь к импер-ству: Америка в первой половине XX века. М., 2004.
4. Dawson R. Decision to Aid Russia, 1941. Chapel Hill, 1959. Herring G. C. Aid to Russia, 1941-1946:
Strategy, Diplomacy, the Origins of the Cold War. N. Y., 1973; Jones R. H. The Roads to Russia. United States and Lend Lease to the Soviet Union. Norman, 1969; Weeks A. Russia's life-saver: lend-lease aid to the USSR in World War II. Lanham, 2004.
5. Супрун H. М. Ленд-лиз и северные конвои. М., 1997; Бутенина H. В. Ленд-лиз: сделка века. М., 2004.
6. Levering R. American Opinion and Russian Alliance, 1939-1945. Chapel Hill, 1976.
7. Юнгблюд В. Т., Рычкова О. В. Геополитическое измерение «Большой Советской войны»: пресса США 1941 г. // Ярославский педагогический вестник. 2010. Т. 1 (Гуманитарные науки). № 4. C. 58-64; Юнгблюд В. Т. Официальный Вашингтон, пресса и общественное мнение США о «великом сопротивлении» 1941 г. // Вестник ВятГГУ. 2010. № 4(1). C. 35-39; Рычкова О. В. Советская государственно-политическая система в оценках американской общественности, 1944-1945 гг. // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради. 2006. № 3(20). С. 48-54.
8. Бутенина H. В. Указ соч. С. 96.
9. Печатнов О. В. Указ. соч. С. 18; FRUS. 1941. Vol. 1. P. 773.
10. Плачевное состояние советско-американских отношений сказалось в ходе дебатов по Закону о ленд-лизе в феврале - марте 1941 г. Конгрессмен Д. Тинкхэм (респ., Массачусетс) в Палате представителей предложил поправку, исключавшую Советский Союз из числа потенциальных получателей американской помощи. С аналогичной инициативой в верхней палате выступил сенатор Р. Рейнольдс (дем., С. Каролина). Обе поправки были провалены - большинство сенаторов и конгрессменов предусмотрительно посчитали нецелесообразным «связывать руки» американской дипломатии такими радикальными мерами (См.: Kimball W. Most Unsordid Act. Baltimore, 1969. P. 200, 201, 215).
11. Dawson R. Op. cit. P. 102.
12. CR. Vol. 87. P. A3052.
13. Ibid. P. 5461.
14. Johnson H. The Diary Letters of Hiram Johnson. (далее - DLHJ) Vol. 7. Garland, 1983. 24 June 1941.
15. CR. Vol. 87. P. A3051
16. Ibid. P. 5669.
17. Ibid. P. 3207.
18. Ibid. P. A3857.
19. Ibid. P. A3324.
20. Ibid. P. A3710.
21. Ibid. P. A3601
22. Taft R. The Papers of Robert Taft. Vol. 2. 19391944. Kent, 2001. P. 255-256.
23. Ibid. P. 256.
24. CR. Vol. 87. P. A3215-3217.
25. Dawson R. Op. cit. P. 106.
26. Ibid. P. 107.
27. CR. Vol. 87. P. 5485.
28. Ibid. P. A3412.
