CC BY
20Б01: 10.37930/1990-9780-2020-2-64-122-131
Г. С. Сергеев1
РАЗВИТИЕ ВЫСОКОТЕХНОЛОГИЧНОГО ПРОИЗВОДСТВА В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ В КОНТЕКСТЕ МИР-СИСТЕМНОГО ПОДХОДА
Исследуется развитие высокотехнологичного производства в контексте трансформации мирохозяйственной системы, вызванной кризисом неолиберальной глобализации. Формирование глобальной производственной системы (на основе глобальных производственных сетей) благодаря более высокому уровню обобществления производства привело к глобальной гегемонии стран центра и усилению крупнейших стран периферии, что породило феномен нового империализма, для которого характерна борьба в сфере научно-технологического развития. В этих условиях развитие отечественного высокотехнологичного производства, существенно деградировавшего после интеграции российской экономики в систему международного разделения труда, становится неотложной задачей для постсоветской России.
Ключевые слова: постсоветская Россия, высокотехнологичное производство, новый империализм, центр, периферия, глобальные производственные сети, глобальное обобществление.
УДК 330.354
В условиях нарастающего геополитического противостояния России и Запада проблема повышения конкурентоспособности российской экономики в мирохозяйственной системе приобрела особую остроту.
Формирование четвертой промышленной революции и переход к шестому технологическому укладу свидетельствуют о том, что «человечество вступило в период качественных трансформаций в сфере технологий» [2, с. 10]. В связи с этим одним из ключевых условий обеспечения конкурентоспособности страны является внедрение новых прорывных технологий и опережающее инновационное развитие на базе высокотехнологичного производства, уровень развития которого определяет «состояние производительных сил, основные тенденции их динамики и инновационную составляющую экономического роста» [7, с. 103].
Однако постсоветская Россия, несмотря внешнеполитические победы и растущую военную мощь, продолжает сильно отставать от мировых лидеров в инновационном развитии. Более того, падение цен на нефть и экономические санкции существенно обострили противоречие между необходимостью обеспечения национального экономического суверенитета и объективно востребованной интеграцией российской экономики в систему международного разделения труда.
1 Григорий Сергеевич Сергеев, руководитель направления внутреннего аудита ООО «Новый Импульс-50», e-mail: [email protected].
При этом в первые десятилетия XXI в. под влиянием неравномерного экономико-политического развития происходит формирование новых мировых и региональных центров силы, что опосредованно отражается в геополитической концепции «многополярного мира» или «полицентричного миропорядка» [17].
В связи с этим представляется актуальным исследование проблемы развития высокотехнологичного производства в постсоветской России в контексте трансформации глобальной системы позднего капитализма, отнюдь не случайно напоминающей процесс переформатирования геополитического и геоэкономического пространства в форме борьбы за передел мира между «великими империалистическими державами» в начале прошлого века.
Геополитическое противостояние постсоветской России и «либерального» Запада является, на наш взгляд, особенной формой всеобщего кризиса неолиберальной глобализации, проявляющегося в противоречии между развернувшимся в полный рост процессом «всемирного обобществления» [5, с. 552] производственных отношений и нарастающей в посткризисное десятилетие конкуренцией «национальных империализмов».
Напомним, что интенсификация процесса интернационализации мирового хозяйства в результате массового переноса промышленных производств из экономик центра в страны периферии с низким уровнем оплаты труда привела к гигантскому обобществлению производства. По оценкам ЮНКТАД, сегодня около 80 % мировой торговли осуществляется посредством глобальных производственных сетей, а две трети объема мировой торговли приходится на промежуточные товары и услуги, используемые на различных стадиях производства в так называемых глобальных цепочках создания стоимости [25, с. 135]. По состоянию на 2013 г. в сорока крупнейших экономиках мира более 450 млн человек (каждый пятый работающий!) были заняты в различных звеньях глобальных производственных сетей.
Другими словами, корпоративные капиталы стягивают локальные экономические пространства в единое «органическое» целое посредством сложных сетей взаимодействия между поставщиками и различных режимов управления в странах (полу)пе-риферии: производство в зарубежных филиалах ТНК, международный аутсорсинг2 или коммерческие сделки на основе «близких рыночных отношений» (arm's length transactions) [25, с. 141].
При этом, однако, для стран периферии «на смену внеэкономическому принуждению ... приходит экономическая и технологическая зависимость» [1, с. 274], что подчеркивали советские экономисты еще в начале 1970-х гг.
Расширение и углубление международного разделения труда на капиталистической основе привело к формированию глобальной производственной системы, в рамках которой народнохозяйственные комплексы стран периферии дезинтегрируются и низводятся на уровень поставщиков и субподрядчиков [21, с. 32]. Львиную долю стоимости, произведенной в странах (полу)периферии, присваивает интегратор производственной цепочки (транснациональная корпорация, которая организует и контролиру-
2 Международный аутсорсинг представляет собой «способ организации международного производства, не связанный с участием в капитале» (non-equity mode of production). По оценке ЮНКТАД, в 2010 г. объем продаж в рамках таких производственных отношений превысил 2 трлн долларов, главным образом в странах (полу)периферии мировой капиталистической системы [24, с. 132].
ет производственный процесс), а также многочисленные посредники и государственная бюрократия стран центра в виде различных налогов и таможенных сборов3.
При этом, согласно методике ЮНКТАД [25, с. 172], место конкретной страны в глобальной производственной системе определяется уровнем технологической сложности экспорта - от вывоза природных ресурсов до экспорта знаниеёмкой продукции и технологий. Очевидно, что сверхконцентрация инвестиций в НИОКР и, соответственно, патентов на изобретения в руках крупнейших ТНК4, принадлежащих в большинстве своем к ядру мировой капиталистической системы, приводит к монополизации достижений научно-технического прогресса странами центра, что позволяет им извлекать дополнительную «технологическую» ренту [10, с. 19].
По мере развертывания неолиберальной глобализации качественно более высокий, чем в начале прошлого века, уровень обобществления производства породил феномен «коллективного империализма», в рамках которого правящие элиты старых империалистических держав (США, Западной Европы и Японии) осознали необходимость координации своих действий в целях уравновешивания противоречивых интересов транснациональных монополистических группировок и сохранения социально-политической стабильности мирохозяйственной системы [21, с. 32]5. Однако, как указывал К. Маркс, в рамках капиталистического способа производства «совместные действия интересуют каждого лишь до тех пор, пока он благодаря им выигрывает больше, чем без них» [15, с. 212].
Оборотной стороной процесса переноса промышленного производства в страны периферии стала быстрая индустриализация ряда крупных периферийных стран (Китая, Индии, Бразилии и др.), в результате которой последние превратились в самостоятельный мощный фактор международных отношений. «Кормовая база» для монополистического капитала стран «триады» относительно сокращается, что приводит к расколу и фрагментации геоэкономического пространства. Стабильное снижение интенсивности мировой торговли и международных инвестиций6, а также рост протекци-
3 В 2013 г. только бюджет США получил около 810 млн долларов в виде налогов и сборов от импорта текстильной продукции из Бангладеш. При этом фонд оплаты труда бангладешских рабочих, которые являются непосредственными производителями данной продукции, составил всего 690 млн долларов [23 с. 18]. Как справедливо указывает Дж. Смит, «сегодня транснациональная корпорация является успешной, если она передала производство на аутсорсинг в страны с низким уровнем заработной платы и как можно меньше производит сама» [23, с. 42].
4 Сегодня на долю ТНК приходится более 80 % зарегистрированных патентов и около 80 % финансирования НИОКР. Как подчеркивал В. И. Ленин, по мере концентрации и централизации производства и капиталов «обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований» [13, с. 320].
5 Такая межимпериалистическая координация осуществляется в различных формах: от официальных саммитов «Большой семерки» и Всемирного экономического форума в Давосе до закрытых встреч Бильдербергского клуба, также известного как «интернационал финансового капитала».
6 Так, например, ежегодные темпы прироста мировой торговли, которые с середины 1980-х гг. и до 2008 г. опережали темп прироста мирового ВВП в среднем почти в два раза, на протяжении нескольких лет после мирового финансового-экономического кризиса остаются ниже темпов роста мирового ВВП [26].
онизма и торговых войн в посткризисное десятилетие свидетельствуют о нарастающих дисбалансах и противоречиях в мировой капиталистической системе.
В рамках марксистской политэкономии тектонические сдвиги в мирохозяйственной системе можно охарактеризовать как трансформацию неолиберального этапа позднего капитализма в «новый империализм», в рамках которого захват и удержание гегемонии в сфере научно-технологического прогресса являются основополагающими факторами в борьбе за сферы влияния и передел уже «освоенных хозяйственных территорий»7.
В этих условиях, как справедливо указывает С. Д. Бодрунов, «одной из основных стратегических задач современной России является завоевание и удержание технологического лидерства» [4, с. 5]. Однако сегодня, по оценке российских исследователей, российская экономика «обладает самым высоким индексом в области низких технологий среднего уровня в связи со значительной долей экспорта в области продуктов нефтяной переработки» [10, с. 19, 20]. Это является закономерным следствием деградации российского промышленного, прежде всего машиностроительного, комплекса на протяжении всего постсоветского периода.
Подчеркнем: экономика постсоветской России достаточно глубоко интегрирована в глобальные производственные сети. Интегральный индекс участия России в глобальных цепочках создания стоимости превосходит аналогичные показатели США, Германии, Китая, Индии и других стран ядра и полупериферии мировой капиталистической системы [6, с. 96]. Однако преимущественное участие российских предприятий в восходящих звеньях глобальных производственных сетей в качестве поставщиков сырья и энергоресурсов на мировые рынки свидетельствует о периферийном статусе постсоветской России в мирохозяйственной системе.
Заметим, что сырьевая (нефтегазовая) ориентация отечественного экспорта сложилась в 1970-х гг., а резкое падение мировых цен на нефть в середине 1980-х гг. сильно повлияло на замедление темпов экономического роста в Советском Союзе. Однако в результате неолиберальных реформ доля минерального сырья (нефть, нефтепродукты и природный газ) в российском экспорте увеличилась с 45 % в конце советского периода до без малого 72 % в середине 2010-х гг. В целом, доля сырьевого экспорта (продукция топливно-энергетического и химико - металлургического комплексов низкой степени передела, а также зерно) в 2018 г. составила чуть меньше 90 %. Доля машин и оборудования в российском экспорте, напротив, сократилась с 10 % в 1995 г. до 6 % в 2018 г. (см. рисунок).
Сырьевой характер российского экспорта зеркально отражает периферийную структуру экономики постсоветской России, сформировавшуюся под давлением и в интересах глобального монополистического капитала после стремительной интеграции страны в систему международного разделения труда.
Напомним, что в результате либерализации внешнеэкономической деятельности в начале 1990-х гг. «в структуре промышленного производства резко выросла доля топливно-энергетического и химико-металлургического комплексов при сокращении
7 В этом смысле логично смещение акцентов разгорающейся американо-китайской торговой войны в сторону противостояния в сфере высоких технологий. Напомним, что в мае 2019 г. министерство торговли США внесло китайскую компанию Huawei, контролирующеую 19 % мирового рынка смартфонов, в черный список запрещенных в США предприятий в целях «обеспечения национальной безопасности».
Динамика структуры экспорта России в 1995-2018 гг. ( составлено автором на основании данных [20])
доли машиностроения», что является «характерной чертой стран сырьевой периферии» [9, с. 125]. Открытие национальных границ для транснациональных промышленных гигантов, базирующихся в основном в странах центра, закономерно привело к упадку высокотехнологичных отраслей отечественной промышленности (станко-, приборо-, авиастроения, микроэлектроники и пр.), которые не смогли противостоять мощной экспансии иностранного монополистического капитала.
Так, в 2015 г. выпуск станков с числовым программным управлением составил 1,2 % от уровня 1990 г. [12, с. 152]. При этом, согласно данным РАНХГНИС, по состоянию на июль 2017 г. 93 % российских промышленных компаний заявили о своей зависимости от импорта иностранного сырья, машин и оборудования, так как российских аналогов практически нет (о чем заявили 69 % опрошенных), а те, что производятся, отличаются низким качеством (37 % опрошенных). Лишь 7 % российских промышленных предприятий «сообщили о сокращении или о полном обнулении физической доли импорта в закупках машин и оборудования» в IV квартале 2017 г. [16, с. 18].
Приоритетным направлением развития современного высокотехнологичного производства является внедрение комплексных роботизированных систем в производственные процессы. Однако, по уровню внедрения промышленных роботов Россия, которая в советский период была одним из мировых лидеров робототехники8, за годы
8 «К концу 1980 г. парк промышленных роботов в СССР превысил 6000 шт., что примерно соответствовало парку роботов США и составляло более 20 % мирового парка роботов. К концу 1985 г. количество роботов превысило 40 тыс. шт., в несколько раз превзойдя парк роботов США и достигнув 40 % мирового парка» [12, с. 153].
либеральных реформ была отброшена на обочину мирового рынка, отставая от передовых промышленных держав на десятилетия. В 2015 г. плотность роботизации в России составляла менее двух роботов на 10 000 рабочих мест, в Китае - 49, в США - 176, в Германии - 301, в Японии - 305, в Южной Корее - 531 [8, с. 686]. Примечательно, что «в 2015 г. был закрыт Волжский машиностроительный завод, который был единственным производителем промышленных роботов в стране» [8, с. 695].
Не лучше обстоят дела и с отечественной микроэлектроникой: доля отечественных поставщиков на российском рынке составляет менее 1 %. По плану Минпромтор-га, доля импорта к 2020 г. должна снизиться до 97,6 %, что, по мнению российских чиновников, будет «большим прогрессом» [29]9.
За пореформенный период в стране, которая первой в мире запустила искусственный спутник Земли, к началу XXI в. производство космических спутников оказалось под угрозой из-за критической зависимости от импортных поставок и технологий. Как оказалось, современное поколение отечественных спутников ГЛОНАСС-М более чем на три четверти состоит из иностранных компонентов [31].
В условиях резкого сокращения государственных расходов на науку после распада СССР олигархические структуры, ставшие собственниками крупнейших обломков советских производственно-технологических отраслевых комплексов, не спешат вкладывать деньги в инновационное развитие. В отличие от стран ОЭСР и Китая, где частный капитал финансирует более 60 % научных исследований, в России доля корпоративного сектора в финансировании расходов на НИОКР в 2017 г. составила чуть более 30 % [22, с. 22]. В целом Россия «тратит на НИОКР менее 100 долл. США в год на душу населения, тогда как развитые страны - до 500 долл. США» [10, с. 21]. Научно-технологическая отсталость российской экономики выражается в мизерном (относительно наиболее развитых экономик мира) объеме высокотехнологичного экспорта. Так, в 2016 г. экспорт высокотехнологичной продукции из России составил 6,8 млрд долларов; для сравнения: Китай - 496,0; Германия - 169,6; США - 153,5; Сингапур -126,3; Южная Корея - 118,4 млрд долларов [14, с. 47].
Справедливо указывая на риски консервации отсталой структуры экономики при сохранении текущего периферийного места страны в глобальных производственных сетях, В. Г. Варнавский осторожно пишет, что сегодня у России других конкурентных преимуществ «кроме сырья и энергоносителей пока просто нет» [6, с. 97]. Однако проблема заключается в том, что добыча и переработка нефти и природного газа как основных экспортных товаров постсоветской России напрямую зависят от технологий наиболее развитых экономик. В августе 2018 г. глава Совета Безопасности РФ Николай Патрушев признал, что западные санкции в отношении российских энергетических монополий «обозначили проблему уязвимости и зависимости отечественной энергетики от иностранного капитала и иностранных технологий, оборудования, программного обеспечения» [30]. Таким образом, колоссальное научно-технологическое отставание от экономик центра подрывает конкурентоспособность и экспортно ориентированных
9 Примечательно, что завод по производству микрочипов «Ангстрем-Т» (один из крупнейших в постсоветской России проектов по развитию микроэлектроники, включенный Правительством РФ в план развития радиоэлектронной промышленности и получивший кредит от государственной корпорации «Внешэкономбанк» на сумму более 800 млн евро) в октябре 2019 г. был официально признан банкротом [28].
сырьевых отраслей, являющихся, по выражению С. Ю. Глазьева, «витриной российского капитализма».
В результате деиндустриализации постсоветской экономики произошла существенная деградация ключевого элемента производительных сил любого общества -человеческого потенциала. По состоянию на 2015 г., профессиональная структура занятости в России оказалась смещенной в сторону неквалифицированных и полуквалифицированных профессий, для получения которых достаточно неполного среднего образования: каждый шестой в постсоветской России работает водителем, продавцом или охранником; еще более пяти миллионов человек трудятся в качестве неквалифицированных рабочих (грузчики, уборщики, комплектовщики, сторожа и пр.) [19, с. 57-59]. Неудивительно, что «у значительной части российских работников полученное образование является избыточным по отношению к той квалификации, которая реально необходима для работы» [19, с. 40].
Нельзя сказать, что проблема неизбежного сползания страны на глубокую периферию мировой капиталистической системы вследствие реализации экспортно-сырьевой экономической модели полностью игнорируется властями. Так, например, в декабре 2018 г. на основе очередных «майских указов» Правительство РФ утвердило отдельный национальный проект «Международная кооперация и экспорт», согласно которому к 2024 г. экспорт конкурентоспособной промышленной продукции, сельскохозяйственной продукции и услуг должен составить не менее 20 % от ВВП [18]. Однако в отсутствие прозрачного и публичного анализа результатов реализации предыдущих правительственных программ очередная версия национальных проектов вызывает правомерную критику независимых экспертов10.
При этом в планах правительства отсутствует какое-либо упоминание о реинду-стриализации российской экономики как системе взаимоувязанных мероприятий по долгосрочному комплексному развитию высокотехнологичного производства в интеграции со сферами науки и образования. Точечные попытки решения проблемы научно-технологической отсталости посредством создания высокотехнологичных государственных корпораций закономерно «вызывают нарекания из-за многочисленных случаев неэффективного управления, нецелевого расходования бюджетных средств, связанных с этим злоупотреблений и т. д.» [3, с. 15]11.
Очевидно, что реализация на протяжении пореформенного периода экономической стратегии «рыночного фундаментализма» привела к деградации национальных производительных сил, в частности, к упадку высокотехнологичного производства, в результате чего сегодня в структуре глобальных производственных сетей Россия выполняет незавидную роль субподрядчика для транснационального капитала стран центра.
10 В частности, по мнению Владислава Иноземцева, в результате принятия очередного пула нацпроектов российская бюрократия просто «получила свободу маневра» для перераспределения бюджетных финансовых потоков в своих интересах [11].
11 Так, например, в январе 2019 г. аудиторы Счетной палаты РФ сообщили, что Государственный инвестиционный фонд информационно-коммуникационных технологий («Росинфо-коминвест»), созданный в 2007 г. для развития российской отрасли информационно-коммуникационных технологий, за 10 лет работы инвестировал средства лишь в один проект, который оказался схемой по выводу денежных средств на Каймановы острова (один из крупнейших мировых оффшоров) [27].
Подчеркнем: в условиях нарастающей конфронтации с Западом переориентация российской экономики на активно формирующиеся политико-экономические блоки типа БРИКС и ЕАЭС без восстановления собственного научно-технологического потенциала и опережающего развития высокотехнологичного производства вряд ли поставит Россию в выгодную позицию. Напротив, при сохранении статус-кво наиболее вероятным вариантом представляется попадание России в экономико-технологическую «зависимость от стран, которые сегодня выступают в роли наших союзников» [10, с. 25]12.
В связи с этим преодоление ловушки деиндустриализации на основе развития высокотехнологичного производства, на наш взгляд, возможно посредством «отключения» (delinking в терминологии С. Амина) постсоветской экономики от «глобальной гегемонии корпоративного капитала» [5, с. 50] стран центра. При этом в условиях глобального обобществления производственных отношений, ставшего сегодня объективной реальностью, такое «отключение» должно быть органично дополнено генезисом и развитием проекта международной интеграции и кооперации на условиях, качественно отличных от существующих в рамках центр-периферийной модели «нового империализма», основанной, как и сто лет назад, на отношениях господства и подчинения.
Список литературы
1. Белоус, Т. Я. Международные промышленные монополии / Т. Я. Белоус. - М.: Мысль, 1972.
2. Бодрунов, С. Д. Государство и революция / С. Д. Бодрунов // Экономическое возрождение России. - 2019. - №2. - С. 9-16.
3. Бодрунов, С. Д. Интеграция производства, науки и образования как основа реиндус-триализации российской экономики / С. Д. Бодрунов // Экономическое возрождение России. -2015. - №1. - С. 7-22.
4. Бодрунов, С. Д. Переход к перспективному технологическому укладу: анализ с позиции концепций НИО.2 и ноономики / С. Д. Бодрунов // Экономическое возрождение России. -2018. - №3. - С. 5-12.
5. Бузгалин, А. В. Глобальный капитал: в 2 т. - Т. 2. Теория: Глобальная гегемония капитала и ее пределы («Капитал» re-loaded) / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов. - Изд. 3, испр. и сущ. доп. - М.: ЛЕНАНД, 2015.
6. Варнавский, В. Г. Роль России в глобальных производственных сетях / В. Г. Вар-навский // Управление развитием крупномасштабных систем (MLSD'2018): материалы 11-й междунар. конф. (1-3 окт. 2018 г.): в 2 т. / Ин-т проблем упр. им. В. А. Трапезникова РАН; под общ. ред. С. Н. Васильева, А. Д. Цвиркуна. - Т. 1. Пленарные доклады, секции 1-7. - М.: ИПУ РАН, 2018.
12 О таком варианте недвусмысленно свидетельствует структура внешней торговли России со своим основным геополитическим союзником - КНР. По итогам 2018 г. основными российскими экспортными товарами в Китай традиционно выступили минеральное сырье (нефть и газ) и древесина (76 и 9 % от всего объема российского экспорта в Китай соответственно). При этом основная статья импорта из Китая - машины, оборудование и транспортные средства, доля которых составила более 50 % от всего объема китайского импорта в Россию [32].
7. Варнавский, В. Г. Роль США в мировой промышленности и торговле как глобальная проблема // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. - Т. 11, № 2. -С.100-112
8. Варшавский, А. Е. Проблемы развития прогрессивных технологий: робототехника / А. Е. Варшавский // МИР (Модернизация. Инновации. Развитие). - 2017. - Т. 8, № 4(s). -С. 682-697.
9. Глазьев, С. Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса / С. Ю. Глазьев. Режим доступа: https://glazev.ru/articles/6-jekonomika/54544-strategija-operezhajushhego-razvitija-v-uslovijakh-global-nogo-krizisa
10. Дементьев, В. Е. Место России в глобальных цепочках создания стоимости / В. Е. Дементьев, Е. С. Новикова, Е. В. Устюжанина // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. - 2016. - №1. - С. 17-30.
11. Иноземцев, В. Л. Искусственный беспорядок: что не так с новой версией нацпроек-тов / В. Л. Иноземцев // РБК. Режим доступа: https://www.rbc.ru/opinions/politics/24/06/2019/ 5d0f51e39a794767dcbd4544
12. Колганов, А. И. Структура российской экономики: потенциал адаптации цифровых технологий / А. И. Колганов // Ломоносовские чтения-2018. Секция экономических наук. «Цифровая экономика: человек, технологии, институты»: сб. статей. - М.: Экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 2018. - 869 с.
13. Ленин, В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма // В. И. Ленин. Полн. собр. соч. - Т.27.
14. Ленчук, Е. Б. Новые возможности и риски в осуществлении научно-технологического развития России / Е. Б. Ленчук // Экономическое возрождение России. - 2019. - №1. -С.46-52.
15. Маркс, К. Капитал. Т.3 // К. Маркс, Ф. Энгельс. - Соч. - 2-е изд. - Т. 25, ч. 1.
16. Мониторинг экономической ситуации в России: тенденции и вызовы социально-экономического развития. - 2018. - №2 (63). - Февраль. Режим доступа: http://www.iep.ru/files/ text/crisis_monitoring/2018_2-63_February.pdf
17. Пантин, В. И. Трансформации политических пространств в условиях перехода к полицентричному миропорядку / В. И. Пантин, В. В. Лапкин // Полис. Политические исследования. - 2018. - № 6. - С. 47-66.
18. Паспорт национального проекта «Международная кооперация и экспорт». Режим доступа: http://government.ru/info/3 5 5 64/
19. Профессии на российском рынке труда: аналит. докл. НИУ ВШЭ / отв. ред. Н. Т. Вишневская; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики. - М.: Издат. дом Высшей школы экономики, 2017.
20. Россия в цифрах. Росстат. - M., 2018.
21. Amin, S. Russia and the Long Transition from Capitalism to Socialism / S. Amin. - New York: Monthly Review Press, 2016.
22. Main Science and Technology Indicators. - 2019. - Vol. 2019, Issue 1. OECD. Режим доступа: https://read.oecd-ilibrary.org/science-and-technology/main-science-and-technology-indicators/volume-2019/issue-1_g2g9fb0e-en#page24
23. Smith, J. Imperialism in the Twenty-First Century: The Globalization of Production, SuperExploitation, and Capitalism's Final Crisis / J. Smith. - Monthly Press Review, 2016.
24. World Investment Report. - 2011. UNCTAD. Режим доступа: https://unctad.org/en/ PublicationsLibrary/wir2011_en.pdf
25. World Investment Report. - 2013. UNCTAD. Режим доступа: https://unctad.org/en/ PublicationsLibrary/wir2013_en.pdf
26. World Trade Statistical Review. - 2017. WTO. Режим доступа: https://www.wto.org/ english/res_e/statis_e/wts2017_e/wts 17_toc_e .htm
27. 10 лет Росинфокоминвест не выполняет задачу развития отрасли информационно-коммуникационных технологий. Режим доступа: http://audit.gov.ru/press_center/news/35712
28. Арбитражный суд признал банкротом завод «Ангстрем-Т» // Ведомости. Режим доступа: https://www.vedomosti.ru/technology/news/2019/10/28/814844-angstrem-t7utm
29. Отечественную радиоэлектронику простимулируют низким процентом // Ведомости. Режим доступа: https://www.vedomosti.ru/technology/articles/2015/11/23/617874-otechestvennuyu-radioelektroniku-prostimuliruyut-nizkim-protsentom
30. Патрушев заявил о проблемах в энергетике из-за отсутствия доступа к иностранным технологиям // Интерфакс. Режим доступа: https://www.interfax.ru/russia/623771
31. Россия отказывается от серийного выпуска спутников ГЛОНАСС // РБК. Режим доступа: https://www.rbc.ru/society/25/06/2019/5d10ef6d9a79476950dcf15e
32. Торговля между Россией и Китаем в 2018 г. Режим доступа: https://russian-trade.com/ reports-and-reviews/2019-02/torgovlya-mezhdu-rossiey-i-kitaem-v-2018-g/
G. S. Sergeev. Development of high-tech production in post-Soviet Russia in the context of the world-systems theory. The article considers the problem of development of high-tech production in post-Soviet Russia within the context of transformation of the global capitalist system propelled by the crisis of neoliberal globalization. The development of the global production system (based on global production networks) generated by higher level of socialization of production has led, on the one hand, to the global hegemony of "Center" but on the other, caused a rise of the largest peripheral nations, which resulted in new imperialism characterized by confrontation in the sphere of science and technology. Development of high-tech production which has degraded substantially after Russia's integration into the system of international division of labor becomes an urgent task for postSoviet Russia.
Keywords: post-Soviet Russia, high-tech production, new imperialism, center, periphery, global production networks, global socialization.
