Строительство цифровой экономики в России: геополитэкономический аспект Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Г. С. Сергеев1

СТРОИТЕЛЬСТВО ЦИФРОВОЙ ЭКОНОМИКИ В РОССИИ: ГЕОПОЛИТЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Рассматривается проблематика строительства «цифровой экономики» в современной России в контексте процессов трансформации глобальной системы производственных отношений в стадию «нового империализма». Анализируется влияние цифровизации на углубление противоречия между ведущими странами «центра», представленными крупными транснациональными корпорациями, и странами (полу)периферии. Исследуются противоречивые попытки построения инновационной модели экономики в России в начале XXI в. в сравнении с результатами железнодорожного строительства в Российской империи в начале прошлого века. Делается вывод о принципиальной невозможности разработки и внедрения инновационных (цифровых) технологий в условиях реализации концепции догоняющего - «периферийного» - развития.

Ключевые слова: цифровая экономика, цифровизация, информационно-коммуникационные технологии, империализм, новый империализм, периферия, транснациональные корпорации.

УДК 330.342

На протяжении нескольких последних лет тема цифровизации и необходимости перехода к так называемой цифровой экономике широко обсуждается на страницах профессиональной, научно-популярной и публицистической литературы. Очевидным представляется тезис о том, что опережающее развитие цифровых технологий и их своевременное и качественное внедрение в материальные производственные процессы может многократно повысить конкурентоспособность национальной экономики на мировом рынке, что позволит, как минимум, занять более выгодное положение в стремительно изменяющейся геополитической конфигурации.

Актуальным в этой связи представляется исследование проблемы перехода к цифровой экономике в современной России с политэкономической точки зрения, точнее - в контексте процесса трансформации глобальной системы капиталистических производственных отношений. Отметим, что многие отечественные исследователи говорят об удивительной схожести социально-экономического положения России в начале ХХ и ХХ1 вв. Так, С. Д. Бодрунов указывает, что анализ материалов журнала «Экономическое возрождение России» начала прошлого века «приводит к мысли о сходстве тогдашней ситуации в развитии российской экономики с нынешней» [1, с. 4]. На наш взгляд, такое сходство не случайно и является результатом очередной попытки встраивания отечественной экономики в систему глобального разделения труда путем реализации концепции догоняющего - «периферийного» - развития в условиях, когда процесс развертывания капитализма, следуя диалектической спирали «отрицания отрица-

1 Григорий Сергеевич Сергеев, руководитель направления внутреннего аудита ООО «Новый Импульс-50».

ния», восстанавливает в начале XXI в. систему производственных отношений, характерных для империализма начала прошлого века.

Противоречие «метрополия - колония», характерное для империализма начала ХХ в., сегодня воспроизводится в форме экономической «реколонизации» (при формальном сохранении политической независимости) стран (полу)периферии наиболее развитыми странами «первого» мира. Именно в этом, на наш взгляд, нужно искать корневую причину нынешнего геополитического противостояния «державно-консервативной» России и «либерального» Запада во главе с США.

При этом одной из характерных черт «нового империализма» является монополия транснациональных корпораций, базирующихся главным образом в высокоразвитых странах «центра», на научно-технологический прогресс и, в частности, на достижения информационной революции, на основе которых осуществляется переход к цифровой экономике.

Прогресс информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) обеспечивает «наличное бытие» (выражаясь языком Гегеля) и воспроизводство финансового капитала, являющегося сегодня господствующей формой капиталистических производственных отношений. Следовательно, уровень «цифрового» развития может в определенной мере характеризовать и степень «империалистичности» того или иного актора в глобализированной экономике2.

В списке ста крупнейших нефинансовых ТНК, по версии ЮНКТАД, за 2016 г. присутствуют 19 высокотехнологичных корпораций. Отметим, что практически все корпорации (17 из 19) базируются в развитых капиталистических странах во главе с США, где находятся около двух третей материнских компаний высокотехнологичных ТНК и почти 40 % их дочерних предприятий. Два исключения из этого списка (Samsung и Hon Hai Precision Industries) только подтверждают общий вывод о безусловном лидерстве капиталистических стран ядра в развитии цифровой экономики3.

2 Подчеркнем: мы намеренно отходим от вопроса о мере «прогрессивности» современных цифровых технологий, т. е., насколько развитие последних способствует разотчуждению человека как «деятельностному преодолению конкретно-исторических форм отчуждения» [4, с. 84]. Развитие ИКТ, как и любых других технологических новшеств, является лишь инструментом, влияние которых на прогресс производительных сил во многом определяется господствующими производственными отношениями. Не отрицая определенное позитивное влияние ИКТ на развитие производительных сил, напомним, что информационная революция и «лавочная форма глобализации» (термин Л. А. Булавки) преобразили прежде всего сферу потребления и финансово-спекулятивных операций, закрепив и обеспечив воспроизводство «рыночного характера» (термин Э. Фромма) личности человека. Иллюзии о том, что развитие ИКТ способно многократно повысить производительность труда в материальном производстве (например, путем сокращения транзакционных издержек) и тем самым обеспечить решение глобальных социальных и экономических проблем, были развеяны в начале XXI в., когда на фоне крупнейших корпоративных скандалов (мошенничества в Enron, World^m, Parmalat и др.) с треском лопнул биржевой пузырь «доткомов». Заметим, что активное накачивание финансового пузыря в конце 1990-х гг. происходило аналогично биржевому буму середины 1920-х гг., когда считалось, что «самое большое будущее ожидает компании, имеющие отношение к авиации и радиопромышленности» [11, с. 71].

3 Во-первых, штаб-квартира корпорации Samsung находится в Южной Корее, которая в 2016 г. вошла в первую пятерку стран по расходам на науку, опередив Францию и Великобри-

Подчеркнем несколько принципиально важных моментов в развитии цифровых технологий, которые способствуют углублению противоречий между странами «центра» и периферией.

Во-первых, согласно отчету ЮНКТАД, в 2015 г. более 70 % оборота высокотехнологичных ТНК приходилось на зарубежные продажи, в то время как за рубежом они имели лишь 41 % своих активов [13, с. 31]. Для сравнения: соответствующие показатели «традиционных» ТНК составляли 65 и 64 %, т. е. доля зарубежных продаж примерно соответствовала доле активов за рубежом. Другими словами, технологические достижения ИКТ-индустрии (использование «облачных» технологий, интернета и соответствующей конфигурации сетевого и серверного оборудования) позволяют высокотехнологичным ТНК, штаб-квартиры которых сконцентрированы в высокоразвитых капиталистических странах, осваивать зарубежные рынки «экстерриториально» - путем отказа от инвестиций в производственные активы за рубежом и предоставления организации промышленной сборки необходимого оборудования национальной компрадорской буржуазии, которая в условиях сращивания с «туземным» правительством во многом формирует и контролирует «правила игры» на локальном рынке дешевой рабочей силы. Происходит классический неэквивалентный обмен между странами «центра» и периферии, что позволяет западным державам активно извлекать «империалистическую ренту». Вывод подтверждается данными из отчета ЮНКТАД за 2016 г.: «Доля не-репатриированной зарубежной прибыли у цифровых ТНК Соединенных Штатов, составившая в 2015 г. 62 % от совокупной зарубежной прибыли, почти втрое превышает соответствующую прибыль других американских ТНК» [13, с. 32].

Во-вторых, абсолютное доминирование западных высокотехнологичных ТНК позволяет последним монопольно извлекать «интеллектуальную ренту» путем эксплуатации творческого труда работников. Бурное развитие ИКТ, обеспечивающих в первую очередь опережающее развитие превратного сектора (финансы, розничная торговля, СМИ и консалтинг), требует постоянного роста численности высококвалифицированной рабочей силы, ориентированной на выполнение задач с творческой составляю-щей4. Воспроизводство такой рабочей силы в массовом порядке возможно лишь в стра-

танию [15]. Во-вторых, тайваньская корпорация Hon Hai Precision Industries (более известная под своим торговым наименованием Foxconn), являющаяся крупнейшим в мире контрактным «сборщиком» (но отнюдь не разработчиком!) высокотехнологичной продукции для западных гигантов ИКТ-индустрии (таких как Apple, Sony, Intel, Nokia, Hewlett Packard и пр.), широко известна заводами, специально спроектированными для широкого использования дешевого ручного труда, и серией скандалов, связанных с серьезными нарушениями трудового законодательства (подробнее об этом см.: [12, с. 65-66]).

4 Интересно, что на микроэкономическом уровне происходит определенная деформация капиталистических производственных отношений, в оболочке которых развиваются, по сути, посткапиталистические отношения. Именно в сфере ИКТ глобальный капитал пытается разрешить противоречие, связанное с эксплуатацией творческой деятельности, которая «требует новых форм своей организации» [6, с. 92]. Посредством активного внедрения различного рода «гибких» (agile) управленческих методологий интенсифицируется процесс постоянного взаимодействия внутри самоорганизующихся рабочих групп при отсутствии внутрикорпоративных бюрократических ограничений и контроля с целью максимального использования твор-

нах с высоким уровнем жизни (образования, науки, здравоохранения и пр.), т. е. только в странах «центра», которые, помимо прочего, еще и активно привлекают высококвалифицированные кадры из стран (полу)периферии, тем самым консервируя научно-технологическую отсталость стран третьего мира.

В-третьих, стремительное развитие цифровых технологий создает видимость снижения уровня монополизации глобальной экономики вследствие радикального сокращения издержек, необходимых для разработки и продвижения новых продуктов, что обеспечивает взрывной рост количества технологических стартапов. Между тем существенные инвестиции в создание и поддержку бизнес-инкубаторов, инновационных центров и т. д. представляют собой процесс вынесения подразделений НИОКР (и присущих этой деятельности существенных рисков) за рамки крупнейших транснациональных корпораций, которые являются основными инвесторами и потребителями результатов деятельности стартапов5.

Таким образом, развитие информационно-коммуникационного сектора в условиях господства транснациональных корпораций ведет, по выражению А. В. Бузга-лина и А. И. Колганова, к «монополизации потенциала прогресса» [5, с. 630], к тому же институционально закрепленной интеллектуальной частной собственностью.

Прежде чем перейти к анализу противоречий процесса развития цифровой экономики в России, сделаем небольшой исторический экскурс и кратко изложим результаты железнодорожного строительства в Российской империи начала прошлого века в качестве примера реализации догоняющего «периферийного» развития в условиях «старого» империализма.

На рубеже Х1Х-ХХ вв. уровень технологического развития «национального империализма» измерялся в том числе качеством и протяженностью железнодорожной сети. «Эпоху в истории экспорта капитала составил переворот в сфере транспорта, -пишет Р. Гильфердинг. - Железные дороги и пароходы, сокращая период обращения, сами по себе имеют колоссальное значение для капитализма» [7, с. 381]. Крупномасштабное железнодорожное строительство, как отмечает С. Ю. Глазьев, «связанное с ростом спроса на транспортные услуги в перевозке крупнотоннажных грузов, процессами урбанизации, формированием национальных и международных рынков» было «характерной чертой второго технологического уклада» [9, с. 101].

ческого потенциала сотрудников. На наш взгляд, agile-методы, относительно недавно «открытые» современной теорией управления, во многом схожи с бригадной формой организации производственного процесса, которая использовалась в Советском Союзе.

5 Процесс монополизации уже собственно самой цифровой индустрии признается и идеологами «экспоненциальных технологий» и техноутопистами. С. Исмаил, венчурный капиталист и один из основателей «Университета сингулярности» (один из бизнес-инкубаторов в «Силиконовой долине»), пишет в этой связи: «По сути, в сегодняшнем мире существует всего одна поисковая система (Google), один интернет-аукцион (eBay) и один интернет-магазин (Amazon)» [16]. Отметим, что развитие ИКТ приводит к специфичным формам монополизации, таким как «уберизация» (uberization), использующая интернет-платформы и соответствующее программное обеспечение. Фактически в результате «уберизации» стремительно вытесняются мелкие и средние компании, и тем самым создается конкуренция «традиционным» монополиям.

Именно поэтому В. И. Ленин при анализе империализма начала XX в. совершенно справедливо уделяет особое внимание вопросу развития железнодорожной сети. «Железные дороги, - пишет Ленин, - итоги самых главных отраслей капиталистической промышленности, каменноугольной и железоделательной, итоги — и наиболее наглядные показатели развития мировой торговли и буржуазно-демократической цивилизации» [18, с. 304].

В Российской империи вторая половина XIX в. стала эпохой бурного железнодорожного строительства, результаты которого оказались достаточно противоречивыми.

С одной стороны, «железнодорожная горячка» стала мощным фактором развития отечественной промышленности, создавая спрос на товары тяжелой индустрии (прежде всего металлургической и каменноугольной), расширяя внутренний рынок сбыта предметов потребления и содействуя увеличению экспорта российских товаров (в основном, хлеба). В результате Санкт-Петербург и Москва оказались связанными с важнейшими промышленными и аграрными районами страны, включая (с завершением строительства Транссибирской магистрали) Сибирь, что дало известный толчок к хозяйственному освоению данных территорий, распространению капиталистических отношений «вширь». К началу Первой мировой войны по общей протяженности железных дорог Российская империя выходит на второе место в мире после США.

С другой стороны, именно строительство железных дорог открыло путь иностранному финансовому капиталу на российский рынок. К началу ХХ в. накопленные инвестиции в железнодорожное строительство России составили 4,7 млрд рублей, из которых 3,5 млрд рублей были государственными. Источником государственных вложений были прямые или косвенные (через систему «гарантированных правительством» частных займов) правительственные займы. За последнее десятилетие XIX в. размер «железнодорожных займов» увеличился более чем в два раза, составив к началу XX в. 2,8 млрд рублей (45,2 % от всего государственного долга) [20, с. 160]. В условиях относительно низких темпов накопления капитала основным кредитором царского правительства мог выступить только иностранный финансовый капитал. Бурный рост металлургической и горнодобывающей промышленности, обусловленный потребностями железнодорожного строительства, также был основан на иностранных капиталовложениях. Необходимость оплаты услуг иностранного финансового капитала, привлеченного для «строительства» отечественного капитализма, требовала постоянного притока золота, который обеспечивался все возрастающим экспортом зерна в ущерб внутреннему потреблению, что, в свою очередь, приводило к усилению эксплуатации крестьянства и углублению системных противоречий на фоне фактической нерешенности крестьянского вопроса.

Более того, несмотря на высокие темпы строительства железных дорог, Российская империя катастрофически отставала от империалистических держав по плотности железнодорожной сети: в 1895 г. в России было 1,5 км на 1000 км2, в Англии - 106 км, в Германии - 80 км [19, с. 385].

Наконец, сращивание сословной монархии, иностранного финансового капитала и растущей национальной буржуазии привело к масштабным злоупотреблениям и коррупции, которые стали настоящим бичом при организации железнодорожного стро-

ительства6. Коррупция, хищения и различного рода мошенничества, сопровождавшие развитие железнодорожной сети и пронизывавшие весь государственный аппарат -от членов царской семьи и правительства до низших чинов различных ведомств, объективно были одной из главных причин хронической убыточности железнодорожного хозяйства царской России7.

Таким образом, строительство железных дорог во многом достигло поставленных целей ускоренного развития отечественного монополистического капитализма, но вместе с тем в условиях сохранения крайне реакционного политического режима «железнодорожная горячка» оказалась существенным фактором усиления зависимости от иностранного финансового капитала и закрепления фактически полуколониального геополитэкономического статуса страны в системе глобальных производственных отношений.

Сто лет спустя «наглядными показателями» развития глобального транснационального капитала являются достижения в сфере цифровой экономики на основе информационно-коммуникационных технологий, которые являются ядром пятого технологического уклада.

В современной России строительством цифровой экономики в частности и инновационной экономики вообще, как и строительством железных дорог в XIX в., занимаются, в основном, государственные или подконтрольные государству структуры. Необходимость восстановления экономического суверенитета и модернизации экономики на основе инновационного роста с определенной периодичностью декларируется на высшем государственном уровне. Так, в июле 2017 г. Правительство РФ утвердило очередную программу «Цифровая экономика Российской Федерации», основной целью которой является «повышение конкурентоспособности на глобальном рынке как отдельных отраслей экономики Российской Федерации, так и экономики в целом» [21, с. 3].

Тем не менее, очевидно, что «попытки создать новые институты национальной инновационной системы [...], несмотря на довольно существенные затраты, не приносят видимых результатов» [17, с. 107]. Более того, как указывает С. Д. Бодрунов, «попытки решить указанную проблему в рамках амбициозных административно-бюрократических проектов, реализуемых специально созданными государственными корпо-

6 По меткому выражению М. Е. Салтыкова-Щедрина, «во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства». В этой связи советский историк П. А. Зайончковский приводит массу примеров взяточничества и различного рода злоупотреблений со стороны самого императора, членов его семьи и высших чиновников. «Влияние растущей буржуазии на аппарат самодержавного государства, - пишет П. А. Зайончковский, - осуществлялось другими путями, главным образом путем подкупа государственного аппарата. Именно поэтому наибольшее значение имела вторая форма «сращивания» - участие тех или иных представителей бюрократии в деятельности капиталистических предприятий, что в большинстве случаев носило форму прямого подкупа [...] Процесс «сращивания» прежде всего характерен для ведомств двух министерств - финансов и путей сообщений» [14, с. 99].

7 Так, например, царская казна за 1901 г. получила убыток от управления железнодорожным хозяйством в размере 33 млн рублей, тогда как в Германии прибыль от эксплуатации государственных железных дорог за тот же период составила более 500 млн марок [20, с. 156].

рациями («Сколково», «Роснано», «Ростехнологии» и др.), [...] вызывают нарекания из-за многочисленных случаев неэффективного управления, нецелевого расходования бюджетных средств, связанных с этим злоупотреблений и т. д.» [2, с. 15].

Мы бы сказали жестче: с учетом маниакальной настойчивости и последовательности, с которой российские власти реализуют неолиберальную экономическую политику в соответствии с псевдонаучными принципами «Вашингтонского консенсуса»8, создание государственных корпораций (в любой юридической форме) для решения проблемы научно-технологической отсталости современной России изначально носило и продолжает носить имитационный характер, являясь, по сути, всего лишь одним из механизмов перераспределения бюджетных финансовых потоков в интересах узкого круга правящей «элиты»9.

Для иллюстрации данного тезиса обратимся к результатам проверок деятельности госкорпораций «Сколково» и «Роснано», проведенных Счетной палатой РФ, аудиторов которой при ее нынешней встроенности во «властную вертикаль» трудно упрекнуть в нелояльности действующей власти10.

В 2012 г. Счетная палата РФ совместно с МВД России провела проверку эффективности расходования государственных субсидий, выделенных инновационному центру «Сколково», в ходе которой «были выявлены многочисленные нарушения и недостатки, связанные с деятельностью Фонда», в том числе финансовые нарушения на общую сумму 3,8 млрд рублей и отсутствие каких-либо целевых показателей в привязке к срокам их реализации на всю сумму выделенных субсидий в размере 31,6 млрд рублей. По итогам проверки были возбуждены уголовные дела по фактам хищений в отношении генерального директора и иных высших должностных лиц Фонда и дочерних обществ [24, 26].

8 Приведем в этой связи высказывание С. Ю. Глазьева: «Смыслом политики "Вашингтонского консенсуса" является не обеспечение общественного благосостояния и экономический рост. Ее задача заключалась в демонтаже национального суверенитета стран-заемщиков в интересах международного капитала, осуществлении жесткого контроля за действиями их правительств, обеспечении соответствия проводимой ими политики потребностям иностранных "инвесторов"» [9, с. 31].

9 Отдельно отметим, что «фейковая» деятельность по разработке и внедрению каких-либо инноваций в пореформенной России генетически связана и с бюрократическими извращениями советского «рабочего государства»: «очковтирательство, фактосочинительство и при-пискомания» были неотъемлемой чертой работы советских государственных и партийных «кое-какеров» (воспользуемся термином братьев Стругацких). Другое дело, что сегодня на негативные явления, присущие господству бюрократии вообще (в том числе характерное для бюрократии «движение по кругу» вместо диалектического «движения по спирали»), накладываются, углубляя и укрепляя их, противоречия государственно-олигархического капитализма с его «периферийной» экспортно-сырьевой ориентацией экономики, которые неизбежно делают попытки преодоления научно-технологической отсталости всего лишь имитацией инновационного развития.

10 В этой связи Ю. Ю. Болдырев, бывший заместитель председателя Счетной палаты РФ, справедливо пишет, что «назначить проверку вопреки воле самой исполнительной власти теперь невозможно ни теоретически, ни практически» [3].

Результаты проверки деятельности «Роснано» в 2013 г., по утверждению аудиторов, «свидетельствуют о ненадлежащем исполнении ОАО «Роснано» возложенных на него целей и задач по развитию отечественной наноиндустрии». В частности, 47 млрд рублей (более трети от общего объема финансирования проектов) были вложены в различные зарубежные фонды и организации при отсутствии какого-либо подтверждения эффективности данных инвестиций. При этом «некоторым ведущим российским научным организациям» в финансировании было отказано. В результате проверки был выявлен весь спектр нарушений и злоупотреблений, характерных для современного российского бюрократически-олигархического капитализма: перечисление денежных средств фирмам-однодневкам на сумму более 1,2 млрд рублей, расходы в размере 4 млрд рублей на различного рода консультационные и экспертные услуги, заключение сделок с прямой и косвенной заинтересованностью менеджмента и пр. [25].

Таким образом, результаты проверок позволяют говорить о существенных масштабах коррупции, хищений и злоупотреблений в отечественных государственных монополиях, созданных для построения инновационной экономики. Впрочем, подобный способ хозяйствования на основе рентоориентированного поведения характерен для функционирования госкорпораций11.

Отметим определенные успехи в развитии цифровых технологий немногих частных российских высокотехнологичных корпораций («большая тройка» мобильных операторов, а также «Яндекс», «Лаборатория Касперского» и Mail.Ru Group), которые пытаются распространить свою экспансию на региональные периферийные рынки. При этом, однако, российский ИКТ-рынок практически полностью зависит от программного и аппаратного обеспечения, сетевого оборудования, периферийных устройств, разрабатываемых высокотехнологичными ТНК «империалистических держав». Более того, по нашим расчетам, в 2016 г. доля выручки крупнейших высокотехнологичных компаний, входящих в список РБК 500, составляет чуть более 3 % от совокупной выручки компаний списка. Для сравнения: доля выручки крупнейших американских «цифровых» компаний в списке Fortune 500 за 2016 г. составила более 12 %. Общий вклад цифровой экономики в российский ВВП, по данным международной консалтинговой компании Boston Consulting Group, находится на уровне 2 %, а темпы роста цифровой экономики в разы меньше соответствующих показателей западных держав и развивающихся стран [22, с. 4].

Существенное научно-технологическое отставание российской экономики характеризуется колоссальным разрывом в финансировании науки по сравнению с ведущими странами. Так, например, совокупные расходы на НИОКР всего лишь трех американских цифровых гигантов - Apple, Google и Microsoft - в 2016 г. составили 36 млрд долларов. Для сравнения: за тот же период расходы на гражданскую науку (в том числе на фундаментальные и прикладные научные исследования) из средств федерального бюджета России составили всего около 16 млрд долларов (или 402,7 млрд рублей), а совокупные расходы на научные исследования и разработки (включая расходы бюджетов всех уровней и расходы предприятий) в России чуть превысили 37 млрд долларов.12

11 Это достаточно аргументированно показано в [23].

12 Рассчитано автором на основании данных Росстата: (http://www.gks.ru/wps/wcm/ connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/science_and_innovations/science/# )

Подводя итоги анализа развития ИКТ в постсоветской России, приведем высказывание С. Ю. Глазьева, характеризующее уровень развития пятого технологического уклада в России, основой которого являются ИКТ: «... расширение пятого технологического уклада в России носит догоняющий имитационный характер. Расширение несущих отраслей пятого технологического уклада происходит на импортной технологической базе, что лишает шансов на адекватное развитие ключевых технологий его ядра. Это означает втягивание российской экономики в ловушку неэквивалентного обмена с зарубежным ядром этого технологического уклада, в котором генерируется основная часть интеллектуальной ренты» [8, с. 123].

Российская «не ладно скроенная» экспортно-сырьевая экономика с ярко выраженным доминированием финансово-спекулятивного сектора «крепко сшита» с мировыми сырьевыми и финансовыми рынками, центры манипулирования которыми сосредоточены в противостоящих российскому капиталу империалистических державах, что делает российскую экономику критически зависимой от рыночной конъюнктуры. В таких условиях преодоление научно-технологической отсталости (а это, на наш взгляд, сегодня основное условие получения пропуска в клуб наиболее развитых капиталистических стран) на основе реализации неолиберальной «догоняющей» модели капиталистического развития не имеет каких-либо перспектив, что и было показано нами на примере государственных «инновационных» корпораций. Поэтому отдельные стратегии экономического развития (цифровая экономика, импортозамещение, реиндуст-риализация, трансформация в транзитную державу и пр.) без комплексного изменения проводимой экономической политики рыночного фундаментализма, характерной для стран периферии, обречены на имитационный характер реализации. Выстраивание системы знаниеинтенсивного (в терминологии С. Д. Бодрунова) или креатоемкого (термин А. В. Бузгалина и А. И. Колганова) производства требует смены вектора социально-экономического развития страны и выхода за рамки «империалистической» системы координат.

Список литературы

1. Бодрунов, С. Д. О 100-летии журнала «Экономическое возрождение России» / С. Д. Бод-рунов // Экономическое возрождение России. - 2015. - №1.

2. Бодрунов, С. Д. Интеграция производства, науки и образования как основа реиндус-триализации российской экономики / С. Д. Бодрунов // Экономическое возрождение России. -2015. - №1.

3. Болдырев, Ю. Ю. Счетная палата: «расширение полномочий»... при изъятии целей и смыслов. URL: http://svpressa.ru/economy/article/66659/ (дата обращения: 24.07.2018)

4. Бузгалин, А. В. СССР: оптимистическая трагедия / А. В. Бузгалин, Л. А. Булавка, А. И. Колганов. - М.: ЛЕНАНД, 2018.

5. Бузгалин, А. В. Глобальный капитал: в 2 т. - Т. 2. Теория: Глобальная гегемония капитала и ее пределы («Капитал» re-loaded) / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов. - Изд. 3-е, испр. и сущ. доп. - М.: ЛЕНАНД, 2015.

6. Бузгалин, А. В. Реиндустриализация как ностальгия? Теоретический дискурс / А. В. Буз-галин, А. И. Колганов // Социологические исследования. - 2014. - №1.

7. Гильфердинг, Р. Финансовый капитал: Новейшая фаза в развитии капитализма / Р. Гильфердинг; пер. с нем. - М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2017.

8. Глазьев, С. Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса / С. Ю. Глазьев. - М.: Экономика, 2010.

9. Глазьев, С. Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса / С. Ю. Глазьев. - СПб.: СПбГУП, 2011. - 48 с., ил. — (Избранные лекции Университета; Вып. 118). URL: http://www.gup.ru/events/news/smi/glazev.pdf (дата обращения: 24.07.2018)

10. Глазьев, С. Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития / С. Ю. Глазьев. - М.: ВлаДар, 1993.

11. Гэлбрейт, Дж. К. Великий крах 1929 года / Дж. К. Гэлбрейт; пер. с англ. С. Э. Борич. -Минск: Попурри, 2009.

12. Дзарасов, Р. С. Национальный капитализм: развитие или насаждение отсталости? / Р. С. Дзарасов // Альтернативы. - 2013. - №3.

13. Доклад о мировых инвестициях за 2017. Инвестиции и цифровая экономика. Основные тенденции и общий обзор. URL: http://unctad.org/en/PublicationsLibrary/wir2017_overview _ru.pdf (дата обращения: 24.07.2018)

14. Зайончковский, П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. / П. А. Зайончковский. - М.: Мысль, 1978.

15. Затраты на науку в России и ведущих странах мира // Бюллетень ИСИЭЗ НИУ ВШЭ, 2017. URL: https://issek.hse.ru/news/209009455.html (дата обращения: 24.07.2018)

16. Исмаил, С. Взрывной рост: Почему экспоненциальные организации в десятки раз продуктивнее вашей (и что с этим делать) / С. Исмаил. - М.: Альпина Паблишер, 2017.

17. Колганов, А. И. Экономика России 2000-х. / А. И. Колганов // Вопросы политической экономии. - 2015. - № 1.

18. Ленин, В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма // В. И. Ленин. Полн. собр. соч. - Т. 27.

19. Лященко, П. И. История русского народного хозяйства / П. И. Лященко. - М.; Л.: Госиздат, 1927.

20. Озеров, Н. Х. Экономическая Россия и ее финансовая политика на исходе XIX и в начале XX века / Н. Х. Озеров. - М.: Изд. Д. С. Горшкова, 1905.

21. Программа «Цифровая экономика Российской Федерации». URL: http:// static.government.ru/media/files/9gFM4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf (дата обращения: 24.07.2018).

22. Россия онлайн: четыре приоритета для прорыва в цифровой экономике. URL: http:/ /image-src.bcg.com/Images/Russia-Online_tcm27-178074.pdf (дата обращения: 24.07.2018).

23. Соколов, А. А. Влияние рентоориентированного поведения на инвестиции российских государственных корпораций: дисс. ... канд. экон. наук / А. А. Соколов. - 2013.

24. Счетная палата проверила инновационный центр «Сколково». URL: http:// www.ach.gov.ru/activities/control/267/ (дата обращения: 24.07.2018).

25. Счетная палата проверила ОАО «Роснано». URL: http://www.ach.gov.ru/activities/ control/350/ (дата обращения: 24.07.2018).

26. Фонд «Сколково» представил информацию об устранении нарушений, выявленных в ходе проверки Счетной палаты. URL: http://www.ach.gov.ru/activities/control/402/ (дата обращения: 24.07.2018).

G. S. Sergeev. Building digital economy in Russia: geopolitical and economic perspectives. The

author considers the problems of building a «digital economy» in modern Russia within the context of transformation of global system of production relations into the phase of «new imperialism». The article analyzes the influence of «digitalization» process on contradictions between advanced economies

(«Center») represented by large multinational enterprises and (semi)peripheral countries. The author investigates the contradictory attempts of building an innovative model of economy in Russia at the beginning of the XXI century in comparison with the results of railway construction in the Russian Empire at the beginning of the last century. The author concludes that it is impossible to develop and implement innovative (digital) technologies upon realization of concept of catch-up - peripheral -development.

Keywords: digital economy, digitalization, information and communication technology, imperialism, new imperialism, periphery, multinational enterprises.