CC BY
93Terra incognita
Кризис неолиберального миропорядка сквозь призму ленинской теории империализма
К 150-летию со дня рождения В. И. Ленина
© Сергеев Г. С.
© Sergeev G.
Кризис неолиберального миропорядка сквозь призму ленинской теории империализма.
К 150-летию со дня рождения В. И. Ленина
Crisis of the neoliberal world order through a prism of the lenin theory of imperialism.
To the 150th anniversary of the birth of V. I. Lenin
Аннотация. Кризисная трансформация неолиберального миропорядка рассмотрена с позиции ленинской теории империализма. Система монополистического господства приобрела глобальный характер в результате развертывания глобализации, ключевыми признаками которой стали процессы офшоризации как формы глобального обобществления производства и финансиализации как результата усиления господства финансового капитала. Обострение противоречия между глобальным обобществлением производства и его подчинением глобальному финансовому капиталу приводит к деглобализации, которая представляет собой проявление борьбы за передел геоэкономического пространства между транснациональными монополиями.
Annotation. The article considers the crisis transformation of the neoliberal world order based on Lenin's theory of imperialism. The monopoly domination has acquired a global character due to the deployment of globalization, with key features of the latter being offshoring as a form of global socialization of production and financialization as a result of strengthening the dominance of finance capital. The aggravation of the contradiction between the global socialization of production and its subordination to global finance capital has resulted in the deglobalization, which is a struggle for the redivision of geo-economic map between transnational monopolies.
Ключевые слова. Ленинская теория империализма, глобальное обобществление, глобальный финансовый капитал, неолиберальная глобализация, офшоризация, финансиализация, деглобализация.
Key words. Leninist theory of imperialism, global socialization, global finance capital, neoliberal globalization, offshoring, financialization, deglobalization.
Трудно найти более известное произведение марксистской литературы, настолько точно раскрывающее политико-экономическую сущность и противоречия мировой империалистической системы начала прошлого века, чем классическая работа В. И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма». Теория империализма, предельно четко и лаконично изложенная в небольшом очерке, является при этом насквозь диалектичной, что позволило Ленину не только
СЕРГЕЕВ Григорий Сергеевич — соискатель кафедры политической экономии экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (г. Москва).
вскрыть внутренние противоречия происходившей в начале XX в. трансформации геоэкономического и геополитического пространств, но и показать ряд наиболее значимых тенденций эволюции мирохозяйственной системы.
С началом неолиберальной глобализации большинство западных марксистов поспешило отказаться от ленинской теории империализма (и от концепции империализма вообще) — как от якобы потерявшей актуальность после окончания Второй мировой войны. Но истина, как неоднократно подчеркивал В. И. Ленин, всегда конкретна. Актуальность ленинской теории империализма определяется той мерой, в какой всеобщие и необходимые закономерности, характеризующие мирохозяйственную систему, остаются неизменными на протяжении ее развития.
Кризис сложившегося к началу XXI в. неолиберального миропорядка заставляет современных исследователей, работающих в марксистском исследовательском поле, все чаще использовать в своих работах понятие «империализм», которое снова становится предметом политико-экономического дискурса и основой теоретических конструкций1. «Мир конца XX — начала XXI в. вновь становится беременен имперскими траекториями и неоколониализмом» [2. С. 438]. В связи с этим необходимость адекватного отображения происходящей сегодня кризисной трансформации и реконфигурации геополитэкономического пространства делает актуальным обращение к ленинской теории империализма.
Историко-генетический подход: к вопросу о методологии ленинской теории империализма
Прежде чем приступить к анализу сущности и ключевых признаков неолиберальной (де)глобализации начала XXI в., обратимся к теоретико-методологическому подходу В. И. Ленина при анализе империализма начала прошлого столетия.
Напомним признаки империализма, сформулированные В. И. Лениным в разгар всемирной империалистической войны 1914—1918 гг.: «1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого "финансового капитала", финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами» [7. С. 386—387].
1 В посткризисное десятилетие на Западе был опубликован ряд монографий (к сожалению, в большинстве своем мало знакомых российскому читателю), посвященных политико-экономическому исследованию современного капитализма [16; 19; 20; 23; 24; 28; 29; 30; 31]. Среди российских ученых выделим представителей постсоветской школы критического марксизма А. В. Бузгалина и А. И. Колганова, которые показывают, что на современном неолиберальном этапе глобальный капитал «восстанавливает в новом виде многие черты позднего капитализма начала XX века» [3. С. 22].
Важно подчеркнуть: В. И. Ленин исследует империализм как социально-историческую тотальность, представляющую собой сплетение различных противоречий. В силу этого он раскрывает империализм через диалектически противоречивое единство категорий качества и количества (например, при анализе перехода от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму), сущности и явления (политический раздел мира как результат развития отношений капиталистической монополии), возможного и действительного (критика ультраимпериализма К. Каутского). Важнейшей особенностью ленинской методологии является использование историко-ге-нетического подхода, в рамках которого Ленин показывает «становление и развитие основных признаков и свойств империализма как генетический процесс» [14. С. 17]2. В этом смысле ленинская теория империализма является (воспользуемся выражением Э. В. Ильенкова) «диалектически расчлененным целым», в котором указанные признаки являются не случайным набором абстрактно-всеобщих элементов, а системой, внутри которой каждый признак существует как «момент» этого целого и может быть понят только посредством восхождения от абстрактного к конкретному вследствие их внутренней взаимообусловленности в процессе развития капиталистического способа производства.
В частности, решающую роль, которую приобретает экспорт капитала в эпоху империализма, нельзя теоретически понять без того, чтобы не вскрыть природу образования финансового капитала как результата сращивания промышленного и банковского капитала, что, в свою очередь, является продуктом развития производственных отношений капиталистической монополии. Вне связи с конкретно-историческим анализом развития монополистического капитала борьба за хозяйственные территории и захват колоний «великими» империалистическими державами в конце XIX — начале XX в. попросту теряет свое конкретное (а тем самым и объективно истинное) содержание. Поэтому в ленинской трактовке агрессивная политика империалистических держав по захвату и последующему переделу «хозяйственных территорий» представляет собой лишь верхушку империалистического айсберга.
При этом монополистический капитал или капиталистическая монополия как форма производственных отношений, развившаяся в процессе эволюции классического капитализма свободной конкуренции, является тем стержнем, на который один за другим (как в детской игрушке-пирамидке) нанизываются известные ленинские признаки империализма. Напомним, что основой и сущностью
2 Здесь и далее при анализе методологии ленинской теории империализма мы опираемся на работы А. В. Бузгалина и А. И. Колганова [3], которые в свою очередь развивают принцип «генетической общности», сформулированный советским философом-марксистом Э. В. Ильенковым [6. С. 270—284], а также историко-генетический подход (процесс диалектического развития товарных отношений как «экономической клеточки» в систему производственных отношений, показанный Марксом в «Капитале»), раскрытый советским политэкономом Н. В. Хессиным [15].
товарного производства является система обособленных производителей на базе общественного разделения труда [14. С. 40]. Однако генезис и становление монополистического капитала приводит к преодолению обособленности товаропроизводителей, что подрывает основы товарного производства, а следовательно — рынка и конкуренции. Тем самым монополистический капитал был понят В. И. Лениным как объективная реальность, развивающаяся через свои внутренние противоречия в систему политико-экономических форм и признаков, характерных для «высокоразвитого, зрелого и перезрелого капитализма» [8. С. 94]3.
Между тем большинство современных марксистов игнорируют тот факт, что в эпоху позднего («перезрелого») капитализма монополистический капитал как господствующая форма общественных отношений есть (используем ленинское выражение) не «сторона дела», а «суть дела». Сегодня термин «империализм», как справедливо указывают американские экономисты Л. Панич и С. Гиндин, достаточно вольно используется применительно лишь к отношениям Центра—периферии, зависимости и неравного обмена [28. С. 12]. Так, например, по мнению американского исследователя Дж. Смита, источником империалистической прибыли и ренты является сверхэксплуатация рабочей силы стран периферии, а не монополизация производственных отношений [31. P. 187].
Определенным исключением является политэкономическая школа, сложившаяся вокруг журнала Monthly Review и его основателей П. Суизи и П. Барана4. В частности, Дж. Б. Фостер, главный редактор Monthly Review, подчеркивая преемственность своей концепции с ленинской теорией империализма, отмечает, что глобальная капиталистическая система начала XXI в. представляет собой «поздний империализм», который характеризуется господством глобального финансового монополистического капитала, основанного на глобализации производства и финансов [21]. Такая характеристика современного «перезрелого» капитализма во многом перекликается с позицией профессора А. А. Пороховского, который в своем исследовании места и роли товарных отношений в системе государственно-монополистического капитализма середины 1980-х гг. показал политико-экономическую основу системы монополистического господства: со стороны производительных сил господство монополистического
3 В этом смысле Ленин диалектически отрицает Маркса, который начинает исследование капиталистического способа производства с анализа товара (или товарного отношения) как «экономической клеточки», из которой развертывается все богатство содержания и разнообразие форм капиталистических отношений [11. С. 6].
4 В своей наиболее известной монографии середины прошлого века, название которой («Monopoly Capital») не случайно отсылает читателя напрямую к ленинской теории империализма, Суизи и Баран подчеркивали, что ленинский анализ империализма, основанный на признании господства монополий в развитых капиталистических странах, «был решающим шагом вперед в развитии марксистской теории» [17. Р. 4].
капитала опирается на высокообобществленное производство, а со стороны производственных отношений — на отношения финансового капитала, которые пронизывают все общественные отношения [12. С. 49].
Система монополистического господства приобрела глобальный характер в результате развертывания неолиберальной глобализации, ключевыми признаками которой стали процессы офшоризации как формы глобального обобществления производства и финансиализа-ции как результата дальнейшего развития финансового капитала. При этом вследствие обострения противоречия между глобальным обобществлением производства и его подчинением глобальному финансовому капиталу получил развитие процесс деглобализации, которая представляет собой начало борьбы за передел геоэкономического пространства между монополистическими группировками «национальных империализмов».
Офшоризация как форма глобального обобществления производства
В марксистской политэкономии обобществление является одной из важнейших категорий, отражающей одновременно развитие и самоотрицание капиталистического способа производства. Не случайно в своей первой крупной политэкономической работе «Развитие капитализма в России» В. И. Ленин резюмирует прогрессивную историческую роль капитализма следующим образом: «повышение производительных сил общественного труда и обобществление его» [9. С. 597]. По Ленину, процесс обобществления производства, «гигантский прогресс» которого обусловлен трансформацией конкуренции в монополию, лежит в основе преодоления обособления товаропроизводителей, а значит — в основе подрыва товарного производства и самоотрицания сущности капитализма [7. С. 320].
При этом обобществление производства не сводится исключительно к концентрации и централизации производства, но и выражает растущую взаимосвязь и взаимозависимость хозяйствующих субъектов, технико-организационные и экономические отношения между которыми уже не опосредованы рынком как таковым, а замкнуты непосредственно на управляющее ядро крупнейших монополий5.
5 «Когда крупное предприятие, — пишет в этой связи В. И. Ленин, — становится гигантским и планомерно, на основании точного учета массовых данных, организует доставку первоначального сырого материала в размерах: 2/3 или 3/4 всего необходимого для десятков миллионов населения; когда систематически организуется перевозка этого сырья в наиболее удобные пункты производства, отделенные иногда сотнями и тысячами верст один от другого; когда из одного центра распоряжаются всеми стадиями последовательной обработки материала вплоть до получения целого ряда разновидностей готовых продуктов; когда распределение этих продуктов совершается по одному плану между десятками и сотнями миллионов потребителей (сбыт керосина и в Америке и в Германии американским "Керосиновым трестом"); — тогда становится очевидным, что перед нами налицо обобществление производства» [7. С. 425].
Конец XX — начало XXI в. ознаменовались качественно иным по сравнению с началом прошлого века обобществлением производства и труда в форме глобальных производственных сетей (или так называемых глобальных цепочек создания стоимости), стремительное развертывание которых началось в 1980-х гг. вследствие массового переноса промышленных производств из стран ядра в страны с низким уровнем зарплаты. В 2013 г. на глобальные производственные сети приходилось около 80% мировой торговли, а две трети мировой торговли представляли собой передвижение промежуточной продукции различной степени передела в рамках глобальной системы оф-шоринга6.
Взрывной рост промышленного производства на основе экспортно-ориентированной индустриализации в странах периферии привел к «раскрестьяниванию» более 1 млрд человек (прежде всего в Китае), в результате чего резервная армия труда глобального капитала выросла с 1980-го по 2010 г. в два раза [31. Р. 101]. По оценкам Международной организации труда, в 2013 г. в 40 крупнейших экономиках мира свыше 450 млн человек были заняты непосредственно на предприятиях, работающих в рамках глобальных производственных сетей.
При этом организация, координация и контроль глобальных производственных сетей осуществляются крупнейшими транснациональными корпорациями, странами базирования которых являются наиболее развитые экономики ядра мировой капиталистической системы (США, Западная Европа и Япония). Хорошо известно, что в рамках глобальных цепочек добавленной стоимости высокодоходные производственные звенья (НИОКР, дизайн, маркетинг, брэндинг) сконцентрированы на территории стран «Центра», а само производство расположено в странах (полу)периферии с низкой стоимостью рабочей силы, что позволяет транснациональным монополиям присваивать основную часть вновь созданной стоимости. Иллюстрацией такого неравномерного распределения стоимости в рамках глобальных производственных сетей является «улыбающаяся кривая» (smiling curve), марксистская интерпретация которой дана, в частности, Т. Лаусеном и З. Коупом [25].
Применение гибких, сложных сетей взаимодействия между поставщиками, использование различных режимов управления, а также повсеместное внедрение так называемых специальных экспортных зон в странах (полу)периферии позволяет международным монополиям, с одной стороны, более гибко регулировать производственный процесс, циклически запуская или останавливая производство в зависимости от ожидаемых экономических выгод, а с другой — перекладывать бремя социально-экологических издержек на компрадорский капитал,
6 Офшоринг представляет собой «закупки промежуточных товаров за рубежом, независимо от того, осуществляются ли данные закупки посредством так называемых "близких рыночных отношений" или в рамках внутрифирменной торговли транснациональных корпораций» [27. Р. 2].
сращенный с государственной бюрократией эксплуатируемой (полу) периферии7.
Категория обобществления оказалась основательно подзабыта современным западным марксизмом, что обусловлено видимостью возврата к нерегулируемому рынку и свободной конкуренции в процессе развертывания неолиберальной глобализации. Однако политэкономи-ческая обособленность предприятий малого бизнеса и так называемых фрилансеров, обеспечивающих индивидуализированное производство, ориентированное на конкретного потребителя, оказывается совершенно фиктивной. В системе глобального производства такие предприятия либо напрямую включены в производственно-сбытовые цепочки международных монополий, либо вынесены за формально-юридические рамки производственно-экономического комплекса крупнейших корпораций, являясь при этом фактически придатком финансового ка-питала8.
Финансиализация как усиление господства финансового капитала
Как отмечает американский экономист Д. Котц, на неолиберальном этапе современного капитализма роль финансового сектора и финансовых институтов как в национальной, так и в мировой экономике существенно возросла, что проявилось в процессе финансиализации [24. Р. 32—33]. При этом стремительное разрастание финансового сектора в форме финансиализации во многом обязано сверхприбылям от оф-шоризации производства, которые транснациональные промышленно-торговые гиганты стран «Центра» предпочитали вкладывать в покупку финансовых активов, выплату сверхвысоких дивидендов и компенсаций высшему менеджменту, а не инвестировать в реальное производство [27. Р. 237]. В связи с этим трудно переоценить актуальность ленинского тезиса о том, что выгоды от гигантского обобществления производства присваиваются «"гениями" финансовых проделок», или финансовым капиталом [7. С. 322].
В начале XXI в. тотальное господство финансового капитала в международных экономических отношений выражается в том, что по величине активов в списке 500 крупнейших компаний мира Fortune Global 500 за 2019 г. первые 56 мест принадлежали банковским, страховым и инвестиционным конгломератам, а активы крупнейших западных промышленных корпораций — американской AT&T и немецкой Volkswagen
7 В частности, широкое распространение получил международный аутсорсинг: контрактная промышленная сборка, аутсорсинг услуг, франчайзинг, лицензирование и пр. Именно по такой схеме осуществляется производство большинства товаров в сфере информационно-коммуникационных технологий (например, производство смартфонов Apple или ноутбуков Hewlett Packard на заводах тайваньской FoxConn).
8 Диалектика реального обобществления производства на основе «тотальной власти транснациональных корпораций» раскрыта в [3. С. 142—154].
Group — более чем в восемь раз меньше активов крупнейшего банка мира — китайского ICBC.
В начале прошлого века Ленин отмечал, что финансовый капитал «особенно подвижен и гибок, особенно переплетен, внутри страны и интернационально, — особенно безличен и оторван от непосредственного производства» [8. С. 95]. Прогресс производительных сил (прежде всего в сфере информационно-коммуникационных технологий) во второй половине XX в. привел к тому, что финансовый капитал получил, выражаясь языком Гегеля, адекватную форму своего наличного бытия, став на деле обезличенным, виртуальным и глобальным.
Максимальная обезличенность и виртуальность сделала процесс выявления действительных бенефициаров глобального финансового капитала чрезвычайно затруднительным, требуя анализа взаимосвязей структуры собственности десятков миллионов компаний и частных инвесторов, аффилированных между собой посредством различных схем перекрестного владения, личной унии, холдинговых структур, офшорных «облаков» и номинального владения ценными бумагами. На основании такой диффузии собственности ряд марксистов делает вывод о том, что ни одно, даже самое «передовое» государство сегодня не может жить за счет «финансового удушения» (В. И. Ленин) капиталистической периферии. В частности, П. Патнаик утверждает, что эксплуатация большинства населения земного шара осуществляется глобальным финансовым капиталом, «составными частями которого являются финансовые капиталы отдельных стран и который не принадлежит какой-либо конкретной стране» [29. Р. 5].
Однако юридическая «прописка» и национальный состав управляющих органов крупнейших транснациональных финансово-промышленных конгломератов четко указывают на национальный мундир сквозь видимость космополитизма неолиберальной формы глобализации. В частности, в результате анализа 37 млн хозяйствующих субъектов, проведенного в 2011 г. группой ученых Швейцарского федерального технологического института в Цюрихе, было выявлено «малое ядро» из 147 транснациональных монополий, контролирующих 40% мировых активов и 90% активов банковского сектора [32. Р. 6]. Характерно, что три четверти компаний представляют собой финансовые конгломераты, абсолютное большинство которых прописаны в империалистических державах (США, Великобритания, Германия, Франция и Япония). Как отметил итальянский марксист А. Борон, сферой интересов глобального финансового капитала выступает весь мир, однако владельцы капитала, как и их собственность, имеют очевидную национальную основу [18. Р. 46].
В результате, как и сто лет назад, «преобладание финансового капитала над всеми остальными формами капитала означает... выделение немногих государств, обладающих финансовой "мощью", из всех остальных» [7. С. 357]. Глобальное социально-экономическое пространство в резко очерченной форме разделено на субъекты («Центр») и объекты
(«периферия») глобальной гегемонии капитала в соответствии со своим местом в системе международного разделения труда, сформировавшимся под непосредственным давлением и в интересах глобального финансового капитала. При этом на основе качественно более высокого по сравнению с началом прошлого века уровня обобществления производства и развития производительных сил глобальный финансовый капитал сопрягает различные пласты иерархической структуры позднего капитализма в единое целое.
Деглобализация как проявление борьбы за передел геоэкономического пространства
В своих работах В. И. Ленин показывает, что в эпоху империализма монополистический капитал, опираясь на обобществление производства как объективный процесс развития производительных сил, присущий капиталистическому способу производства, стягивает разнородные национальные экономические пространства в единое мировое капиталистическое хозяйство, которое при этом не является гомогенным, а иерархически выстроено в интересах финансового капитала «горстки» наиболее развитых империалистических держав. При этом для более эффективного осваивания «хозяйственных территорий» (полу)колоний между монополистическими группировками возникает «тенденция к солидаризации интернациональных капиталистических интересов» [5. С. 394].
В начале XXI в. произошло переформатирование центр-периферийной системы глобального капитализма, в результате которого, по выражению британского экономиста З. Коупа, страны «Центра» стали «экономиками потребления» (consumption economies), а страны капиталистической периферии — «экономиками производства» (production economies) [19]. Но более точную, на наш взгляд, полит-экономическую характеристику центр-периферийного устройства всемирного капиталистического хозяйства начала XXI в. дал профессор Р. Т. Рязанов: «глобальные финансы и избыточное потребление — центр, производственный сектор и недостающее потребление — периферия» [13. С. 72].
Сформировавшаяся в результате процессов обобществления финансово-экономическая и технико-производственная взаимозависимость национальных экономик, взаимообусловленность существования центра и периферии мирового капиталистического хозяйства, наконец, органическая взаимосвязь между финансовым капиталом ведущих мировых держав — все это является важнейшим фактором воспроизводства глобального монополистического капитала как господствующей формы общественных отношений в современную эпоху «перезрелого» капитализма. Такое тесное переплетение интересов финансового капитала наиболее развитых экономик обусловило необходимость межимпериалистической кооперации или «коллективного империализма»
[16. Р. 29], которая принимает различное институциональное оформление: от неформальных встреч глобальной финансовой олигархии (например, в рамках Бильдербергского клуба) и всемирных экономических форумов в Давосе до официальных саммитов глав государств и наднациональных финансово-экономических институтов (ВТО, МВФ, Всемирный банк).
Такая межимпериалистическая кооперация породила иллюзию, что «глобальный империализм» начала XXI в. представляет собой, по мнению итальянского марксиста Э. Скрепанти, «систему управления мировой экономикой без существенных межимпериалистических противоречий» [30. Р. 51]. Но, как отмечал В. И. Ленин, «неравномерность и скачкообразность в развитии отдельных предприятий, отдельных отраслей промышленности, отдельных стран неизбежны при капитализме» [7. С. 359].
Здесь важно подчеркнуть, что при анализе империализма Ленин следовал логике Маркса, указавшего на диалектическое единство конкуренции и монополии в рамках капиталистического способа производства9. В связи с этим Ленин отмечает, что, несмотря на господствующий характер монополии, последняя, тем не менее, находится «в постоянном и безысходном противоречии» с конкуренцией, рынком и товарным производством [7. С. 397]. Отсюда, в частности, следует известный ленинский вывод о невозможности «всемирного объединения национальных финансовых капиталов» [8. С. 98]. В этом отличие ленинской диалектики от метафизики «мертвых абстракций» ультраимпериализма различного толка, основанных на вычленении только одной центростремительной тенденции в развитии капитализма10.
Результатом сдвига промышленного производства на глобальный «Юг» оказался экономический подъем крупных периферийных стран и прежде всего Китая, который с началом периода «реформ и открытости» стремительно интегрировался в мировую капиталистическую систему [26. Р. 107]. Противоречие между возросшей в результате глобального обобществления производства ролью КНР, ставшей по многим параметрам крупнейшей экономикой мира, и других (полу)периферийных стран в международных экономических отношениях, с одной стороны, и усилившимся в процессе становления и развития неолиберальной глобализации доминированием финансового капитала «триады» США,
9 Критикуя метафизический взгляд Прудона на взаимосвязь конкуренции и монополии, Маркс пишет: «В практической жизни мы находим не только конкуренцию, монополию и их антагонизм, но также и их синтез, который есть не формула, а движение. Монополия производит конкуренцию, конкуренция производит монополию. Монополисты конкурируют между собой, конкуренты становятся монополистами» [10. С. 166].
10 Одной из наиболее известных работ в рамках данного направления в начале 2000-х гг. стала «Империя» М. Хардта и А. Негри [22]. В своей постмодернистской интерпретации ультраимпериализма авторы предложили читателям разделить «безудержную радость быть коммунистом» посредством непротивления невидимой, но всепроникающей мощи децентрированной и детерриториализован-ной Империи XXI в.
ЕС и Японии, с другой, приводит к возрастающей подвижности в расстановке сил внутри существующих международных политико-экономических блоков и вновь выносит на повестку дня вопрос об экономическом переделе геоэкономического пространства.
В результате процесс деглобализации, ставший объективной реальностью в посткризисное десятилетие и лишь усиленный распространением СОУГО-1911, вкупе с прогрессом производительных сил (циф-ровизация, роботизация, 3D-печать и другие аддитивные технологии) приводит к ослаблению и разрыву сложившихся производственно-экономических связей, о чем свидетельствуют набирающие в посткризисное десятилетие обороты процессы решоринга (возврат промышленного производства из стран (полу) периферии в страны «Центра») и регионализации производственных сетей.
Тем самым обострение противоречия между всемирным обобществлением производства и его подчинением глобальному финансовому капиталу возвращает мир к состоянию, близкому к состоянию перед Первой мировой войной.
* * *
В заключение кратко остановимся на важнейшем вопросе, связанном с ленинской теорией империализма. Как известно, В. И. Ленин указывает, что империализм «втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению» [7. С. 320—321]. Однако полное обобществление производства в форме «комплексной автоматизации производства автоматов автоматами» возможно лишь в условиях полной планомерности и, следовательно, является адекватной материально-технической базой зрелого коммунистического общества, а не «перезрелого капитализма» [4. С. 334].
Между тем в условиях позднего капитализма гигантское обобществление производства сопровождается мощной экспансией рынка во все сферы жизнедеятельности человека и чрезмерным увеличением торго-во-посреднических услуг, финансового сектора и военно-промышленного комплекса (в терминологии А. В. Бузгалина и А. И. Колганова — «превратного» или «бесполезного» сектора) в структуре общественного воспроизводства. В связи с этим происходит торможение развития производительных сил в сфере материального производства, а направление и характер развития производительных сил в целом принимают «перекошенный» вид, подчиняясь преимущественно целям глобального
11 Характерно, что на фоне пандемии COVID-19 представители глобального финансового капитала (крупнейшие в своем роде инвестиционный фонд BlackRock Inc. и хедж-фонд Bridgewater Associates, управляющие активами на сумму 7,9 трлн долларов и 160 млрд долларов соответственно) один за другим выступили с аналогичными заявлениями, суть которых сводится к тому, что пик глобализации уже пройден, а мир в целом стоит на пороге трансформации, связанной с деглобали-зацией.
финансового капитала по манипулированию общественным сознанием и обеспечению симулятивного потребления [1. С. 23].
Так насколько обоснованной была уверенность Ленина в переходе от империализма к качественно иному способу существования человечества? На наш взгляд, в той мере, в какой социальная практика, понимаемая как общественная деятельность разотчуждающегося человека по изменению окружающей его действительности (или «живое творчество масс», по выражению самого Ленина), может служить критерием истинности теоретических конструкций, В. И. Ленин в своих выводах оказался безусловно прав.
Следует подчеркнуть, что он препарировал империализм начала XX в. с тем чтобы, следуя одиннадцатому тезису из известной работы К. Маркса, изменять в соответствии с познанными законами действительности современную ему систему общественных отношений. Практический опыт попыток продвижения к «царству свободы» в XX в., несмотря на все трагические ошибки и противоречия, показал, что массовый революционный энтузиазм, во многом движимый неистовой энергией самого В. И. Ленина, оказался достаточен для того, чтобы развитие империализма как ансамбля общественных отношений, характеризующегося господством монополистического капитала, отклонилось от своего магистрального, «естественно-исторического» пути. Тому подтверждение — социалистические революции и формирование альтернативной империализму мировой социалистической системы, национально-освободительное движение в странах периферии и распад колониальной системы, социально-классовая борьба и установление социал-демократической модели капитализма в наиболее развитых странах «ядра».
Отказ от массового социального творчества во второй половине XX в. и, как следствие, утрата общественным индивидом исторической субъ-ектности привели к тому, что интернациональный импульс Красного Октября сменился серой «лавочной формой глобализации», из расширяющихся трещин которой сегодня снова, как и сто лет назад, выползают ультраправый национализм, религиозный фундаментализм и мракобесие.
В этих условиях обращение к научному наследию и практическому опыту В. И. Ленина, насквозь пронизанным идеей революционного переустройства капиталистического мира отчуждения, остается актуальным и необходимым для понимания тектонических сдвигов, происходящих сегодня в глобальной системе социально-экономических отношений.
Литература
1. Бузгалин А. В. Поздний капитализм и его пределы: диалектика производительных сил и производственных отношений : К 200-летию со дня рождения Карла Маркса) // Вопросы политической экономии. 2018. № 2.
2. Бузгалин А. В. Целостность ленинской теории и практики // Ленин online: 13 профессоров о В. И. Ульянове-Ленине / под общ. ред. А. В. Бузгалина, Л. А. Булавки, П. Линке. М. : Ленанд, 2011.
3. Бузгалин А. В., Колганов А. И. Глобальный капитал : в 2-х т. Изд. 3, испр. и сущ. доп. М. : Ленанд, 2015. Т. 2: Глобальная гегемония капитала и ее пределы («Капитал» re-loaded).
4. Вазюлин В. А. Логика истории : Вопросы теории и методологии. М. : Ленанд, 2019.
5. Гильфердинг Р. Финансовый капитал : Новейшая фаза в развитии капитализма / пер. с нем. М. : Либроком, 2017.
6. Ильенков Э. В. Диалектическая логика : Очерки истории и теории. 2-е изд., доп. М. : Политиздат, 1984.
7. Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М. : Госполитиздат, 1973. Т. 27.
8. Ленин В. И. Предисловие к брошюре Н. Бухарина «Мировое хозяйство и империализм» // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 27.
9. Ленин. В. И. Развитие капитализма в России // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М. : Госполитиздат, 1971. Т. 3.
10. Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М. : Госполитиздат, 1955. Т. 4.
11. Маркс К. Капитал : Критика политической экономии. Том первый : Предисловие к первому изданию // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М. : Госполитиздат, 1960. Т. 23.
12. Пороховский А. А. Большой бизнес: путь к господству : Империализм и товарные отношения. М. : Мысль, 1985.
13. Рязанов В. Т. (Не)Реальный капитализм: политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России. М. : Экономика, 2016.
14. Хессин Н. В. В. И. Ленин о сущности и основных признаках товарного производства / Московский госуниверситет им. М. В. Ломоносова. Экономический ф-т. М. : Изд-во Московского госуниверситета, 1968.
15. Хессин Н. В. Понятие «экономическая клеточка» и его методологическое значение для политической экономии социализма // Вопросы политической экономии. 2017. № 3.
16. Amin S. The Law of Worldwide Value. N. Y. : Monthly Review Press, 2010.
17. Baran P., Sweesy P. Monopoly Capital. N. Y. : Monthly Review Press, 1966.
18. Boron A. Empire and Imperialism: A Critical Reading of Michael Hardt and Antonio Negri. L. : Zed Books, 2005.
19. Cope Z. Divided World Divided Class, Global Political Economy and the Stratification of Labour Under Capitalism. Montreal : Kersplebedeb, 2012.
20. Desai R. Geopolitical Economy: After US Hegemony, Globalization and Empire. L. : Pluto, 2013.
21. Foster J. B. Late Imperialism // Monthly Review. 2019. - https://monthlyreview.org/2019/07/01/ late-imperialism/ (дата обращения: 14.07.2020).
22. Hardt М., Negri A. Empire. Cambridge : Harvard University Press, 2000.
23. Harvey D. Seventeen Contradictions and the End of Capitalism. N. Y. : Oxford University Press, 2014.
24. Kotz D. M. The Rise and Fall of Neoliberal Capitalism. Cambridge ; L. : Harvard University Press, 2015.
25. Lauesen T., Cope Z. Imperialism and the Transformation of Values into Prices // Monthly Review. 2015. — https://monthlyreview.org/2015/07/01 /imperialism-and-the-transformation-of-values-into-prices/ (дата обращения: 14.07.2020).
26. Li M. The Rise of China and the Demise of the Capitalist World-Economy. L. : Pluto Press, 2008.
27. Milberg W., Winkler D. Outsourcing Economics: Global Value Chains in Capitalist Development. Cambridge : Cambridge University Press, 2013.
28. Panitch L., Gindin S. The Making of Global Capitalism: The Political Economy of the American Empire. L. : Verso, 2013.
29. Patnaik P., Patnaik U. A Theory of Imperialism. N. Y. : Columbia University Press, 2017.
30. Screpanti E. Global Imperialism and the Great Crisis // Monthly Review Press. 2014.
31. Smith J. Imperialism in the Twenty-First Century: The Globalization of Production, SuperExploitation, and Capitalism's Final Crisis // Monthly Review Press. 2016.
32. Vitali S., Glattfelder J. B., Battiston S. The Network of Global Corporate Control // PLoS One. 2011. № 6. ♦
