CC BY
26314. Широбоков С.А. Правовая мотивация вза- 15. Heidenheimer A., Johnston M., Levine V.
имодействия граждан и государства в Российской (dir. publ.). Political Corruption: A Handbook. New
Федерации // Вестник Пермского университета. Brunswick: Transaction Publishers, 1989. Юридические науки. 2012. № 1.
КУЧЕНЕВ Андрей Владимирович - адъюнкт. Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний. Россия. Рязань. E-mail: kuav64@mail.ru.
KUCHENEV, Andrey Vladimirovich - Postgraduate Student. Academy of the Right and Office of the Federal Penitentiary Service. Russia. Ryazan. E-mail: kuav64@mail.ru.
УДК 340
РАЗВИТИЕ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В 1930-е ГОДЫ И ОСОБЕННОСТИ РЕГУЛИРОВАНИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА БАНДИТИЗМ И ИНЫЕ ДЕЯНИЯ, СОДЕРЖАЩИЕ ЕГО ПРИЗНАКИ
П.В. Максимов
Рассмотрены особенности законотворческой деятельности Советского государства в сфере регулирования уголовной ответственности за бандитизм и другие общественно опасные деяния, содержавшие в себе те или иные признаки бандитизма, в наименее изученный период правовой истории СССР - 1930-е гг. Отмечено, что советской властью был взят курс на последовательное расширение и усиление уголовных репрессий. Указаны причины этого политико-правового явления. Приведены и проанализированы соответствующие нормы действующего тогда УК РСФСР и других актов, принятых в рассматриваемый период.
Ключевые слова: бандитизм; Советское государство; уголовный закон; преступление; наказание; лишение свободы; постановление ЦИК и СНК.
P.V. Maximov. DEVELOPMENT OF CRIMINAL LEGISLATION THE SOVIET STATE IN THE 1930s AND THE PECULIARITIES OF REGULATION OF RESPONSIBILITY FOR BANDITISM AND OTHER ACTS CONTAINING ITS SIGNS
The peculiarities of the legislative activity of the Soviet state in the sphere of regulation of criminal responsibility for banditry and other socially dangerous acts, which contained certain signs of banditry, in the least studied period of the legal history of the USSR - the 1930s, are considered. It is noted that the Soviet authorities have taken a course for the consistent expansion and intensification of criminal repressions. The reasons for this political and legal phenomenon are indicated. The corresponding norms of the then CC RSFSR and other acts adopted in the period under review are given and analyzed.
Keywords: robbery; the Soviet state; criminal law; crime, punishment, deprivation of liberty, the decision of the CEC and SNK.
Уголовное законодательство Советского государства в первые годы после Октябрьской революции 1917 г развивалось бессистемно, соответствующие акты издавались различными органами советской власти (ВЦИК, СНК, СТО, НКЮ, ВЧК и др.), что можно объяснить чрезвычайно сложной общественно-политической и социально-экономической обстановкой в стране в послереволюционное время. После окончания Гражданской войны, когда наступил период определенной стабилизации общественных отношений, Советское государство сумело наладить процесс кодификации законода-
тельства в различных областях. Вместе с тем следует заметить, что принятые в 1920-х гг. кодексы в дальнейшем получили свое развитие в виде издания достаточно большого количества актов, некоторые из которых существенно меняли начальную законодательную концепцию, что было хорошо видно в 1930-е гг., когда в СССР сформировалась и была закреплена административно-командная система, сопряженная с расширением политических репрессий.
В этом контексте рассмотрим подробнее развитие советского уголовного законодательства об ответственности за бандитизм как со-
циально-опасное деяние, претерпевшее в довоенный период несколько форм своего объективирования (политический бандитизм, уголовный бандитизм, кулацкий бандитизм и др.), а также за другие деяния, имевшие признаки бандитизма.
Прежде всего отметим, что в РСФСР первый Уголовный кодекс был принят в 1922 г. [2] В этом законе в ст. 76 формулировалась следующая диспозиция бандитизма: «Организация и участие в бандах (вооруженных шайках) и организуемых бандами разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения и отдельных граждан, остановки поездов и разрушения железнодорожных путей, безразлично, сопровождались ли эти нападения убийствами и ограблениями или не сопровождались». Данный состав был включен в главу первую Особенной части УК РСФСР «Государственные преступления». Следует обратить внимание, что вплоть до принятия УК РФ 1996 г бандитизм, как в данном случае, также квалифицировался как государственное преступление. Наказание за бандитизм было самым суровым - расстрел и конфискация всего имущества, при этом, при наличии смягчающих обстоятельств, допускалось понижение наказания до лишения свободы на срок не ниже трех лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества. Кроме того, пособничество бандам и укрывательство банд и отдельных их участников, а равно сокрытие добытого и следов преступления наказывались почти таким же образом (разница была в том, что при пособничестве минимальный срок составлял не три, а два года лишения свободы).
После образования СССР был принят новый российский уголовный кодекс - УК РСФСР 1926 г. [3], где в первоначальной редакции была воспроизведена дефиниция бандитизма из предшествовавшего кодекса. Однако в 1927 г. ЦИК СССР утвердил Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления) [4], где диспозиция бандитизма раскрывалась несколько иначе: «Бандитизм, то есть организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи»; наказание за это деяние оставалось таким же строгим (соответствующие изменения были внесены в ст. 59-3 УК РСФСР 1926 г. и в уголовные кодексы всех союзных республик, причем была использована точно такая же формулировка диспози-
ции бандитизма, содержавшаяся в союзном акте [13]). Наиболее существенное изменение в формулировке бандитизма мы усматриваем в том, что теперь законодатель не требовал обязательной дополнительной квалификации убийств и ограблений, совершенных бандой.
Как видно, ответственность за бандитизм в уголовно-правовом смысле была некоторым образом снижена, что может быть обусловлено тем, что в период новой экономической политики уровень преступлений, посягающих на личность и собственность, был несколько снижен. Влиянием нэп, на наш взгляд, объясняется некоторое ослабление политизации содержания уголовно-правовой политики, поскольку антисоветские настроения, связанные с ограничением права собственности (прежде всего у крестьян), были локализованы пусть небольшой, но все же ощутимой либерализацией экономических отношений.
Однако в дальнейшем (1930-е гг.) на эволюцию уголовного законодательства оказал влияние новый поворот во внутренней политике. Известный крайне негативным отношением к крестьянам-собственникам и последовательной деятельностью по продвижению «мировой революции», с одновременным устранением политических оппонентов внутри страны, Сталин добился завершения нэп и трансформации ее в процессы коллективизации и индустриализации, осуществляемые в принудительном порядке. Тем самым, такой подход вызвал недовольство среди некоторых социальных слоев, и прежде всего крестьян, что выразилось, в частности, в проявлении новой волны крестьянского сопротивления, но теперь уже не широкого круга крестьян, как в 1918-1921 гг., а среди кулачества (кулацкий бандитизм). Подобного рода активное сопротивление, как представителей кулачества, так и иных категорий лиц, которые были не согласны с политикой советской власти, дало основание правящей элите определить данное явление как «усиление классовой борьбы» с вытекающими из нее жесткими мерами государства против посягающих на социалистические устои, включая использование уголовно-правовых средств.
При этом нужно иметь в виду, что основной состав бандитизма (ст. 59-3 УК РСФСР) в рассматриваемый период (1930-е гг.), равно как и в последующие годы существования советского государства (до вступления в силу УК РСФСР 1960 г.), оставался неизменным [15]. И таким же неизменным оставалась, соответственно, ситуация, при которой отсутствие в диспозиции ст. 59-3 УК РСФСР цели бандитского нападения позволяло довольно широко тракто-
вать состав этого преступного деяния в правоприменительной практике [14]. Кроме того, такое положение давало возможность законодателю в рамках криминализации общественно опасных деяний, в соответствии с указанной выше концепцией усиления классовой борьбы, принимать уголовно-правовые нормы за совершение преступлений, имевших те или иные признаки бандитизма. И хотя формально совершившие такие деяния лица квалифицировались по иным уголовно-правовым нормам (как правило, сначала принимались нормы союзного уровня, а затем они включались в УК РСФСР, а до включения в кодексы союзные нормы действовали непосредственно, и следствие и суды должны были ссылаться непосредственно на союзные нормы), фактически получалось, что ответственность наступала за «частичный бандитизм», поскольку многие нормы уголовного законодательства, вводившие новые составы преступлений, содержали отдельные признаки бандитизма. Таким образом, в 1930-е гг. имело место фактическое усиление борьбы с бандитизмом не только в правоприменительной практике, но и в законотворческой деятельности Советского государства.
Приведем ряд примеров. Так, 16 января 1930 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с хищническим убоем скота» [9]. В этом законе, в частности, указывалось: «В ряде мест происходит хищнический убой скота. Он является одним из способов вредительства со стороны кулаков, которые этим подрывают коллективизацию и препятствуют подъему сельского хозяйства. В целях прекращения этих вредительских действий ЦИК и СНК Союза ССР постановляют: 1. Уполномочить районные исполнительные комитеты лишать права пользования землей, а также конфисковать скот и сельскохозяйственный инвентарь тех кулаков, которые сами хищнически убивают скот или подстрекают к этому других. Одновременно эти кулаки привлекаются к уголовной ответственности, причем суд применяет к ним лишение свободы на срок до двух лет с выселением из данной местности или без выселения. Предложить центральным исполнительным комитетам союзных республик немедленно внести соответствующее дополнение в уголовные кодексы» [9]. Российский законодатель, исполняя этот акт, дополнил УК РСФСР ст. 79-1, согласно которой «хищнический убой и умышленное изувечение скота, а также подстрекательство к этому других лиц с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему» наказывался лишением свободы на
срок до двух лет, с высылкой из данной местности или без таковой.
Такого рода деяния («хищнический убой скота») отражали признак организованности, присущий бандитизму, а также антигосударственную направленность (бандитизм в советское время являлся государственным преступлением). При этом лиц, совершивших «хищнический убой скота», осуждать за бандитизм не было формальных оснований, поскольку отсутствовали иные признаки этого деяния, но введение новых составов преступлений с «частичным бандитизмом», как в этом примере, позволяло власти использовать уголовную репрессию для достижения целей внутренней политики. Спустя два года был принят аналогичный акт, запрещавший «убой лошадей и хищническую эксплуатацию лошадей» [7], где в отношении кулаков, совершивших указанные деяния, предусматривалось применение наказания в виде лишения свободы на срок до двух лет, а также конфискация имущества. В этом же контексте союзное постановление ЦИК и СНК СССР от 7 марта 1932 г. [10] делегировало российскому законодателю право самостоятельно установить уголовное наказание за «умышленное изувечение лошадей».
7 августа 1932 г. был принят печально известный закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» [11]. Здесь в преамбуле, в частности, указывалось: «За последнее время участились жалобы рабочих и колхозников на хищения (воровство) грузов на железнодорожном и водном транспорте и хищения (воровство) кооперативного и колхозного имущества со стороны хулиганствующих и вообще противообщественных элементов. Равным образом участились жалобы на насилия и угрозы кулацких элементов в отношении колхозников, не желающих выйти из колхоза и честно и самоотверженно работающих за укрепление последних. ЦИК и СНК Союза ССР считают, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа (выделено нами - авт.), ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов советской власти» [11]. Этим законом предусматривалась по сути одна «мера судебной защиты» (так в УК РСФСР именовались меры наказания) - «расстрел с конфискацией всего
имущества и замена при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества» [11] (обратим внимание, что десять лет лишения свободы на тот момент являлось максимально возможным размером данного вида уголовного наказания).
Здесь же предписывалось: «Повести решительную борьбу с теми противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилия и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза. Приравнять эти преступления к государственным преступлениям... Применять в качестве меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких и других противообщественных элементов лишение свободы от пяти до десяти лет с заключением в концентрационный лагерь. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по этим делам» [11]. Посредством этого закона были осуждены на длительные сроки десятки тысяч граждан, включая простых рабочих и крестьян. На наш взгляд, этот закон сыграл крайне негативную роль в жизни советского общества.
Уголовно-правовые нормы, усиливавшие наказание за совершение бандитизма и иных деяний, содержавших признаки бандитизма, включались в рассматриваемый период не только в Особенную часть УК РСФСР, но и в Общую часть УК РСФСР. Так, в ст. 47 УК РСФСР определялись обстоятельства, отягчающие общественную опасность деяний, предусмотренных уголовным законом. Постановлением ВЦИК и СНК от 10 апреля 1930 г. [5] во исполнение соответствующего союзного акта указанная статья была дополнена еще одним пунктом: «в) совершение преступлений группой или бандой». Для правоприменительной практики это означало, что следствие и суды могли инкриминировать бандитам не только собственно бандитизм, но и иные деяния, совершенные бандой, и наказание за такие деяния, согласно данному изменению, могло быть усилено.
Согласно другому, не менее печально известному закону от 7 апреля 1935 г. предписывалось «несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания» [8]. Формально, таким образом, подростки могли
привлекаться в уголовной ответственности и за бандитизм с применением к ним соответствующих мер наказания. Правда, в материалах правоприменительной практики и правовой литературе автору не удалось встретить ни одного случая привлечения подростков к уголовной ответственности с 12 лет. Тем не менее само принятие такого закона свидетельствует о явном стремлении советской власти усилить, и значительно, уголовную репрессию как инструмент реализации внутренней политики.
Принципиального характера уголовно-правовая норма была принята ЦИК СССР в начале октября 1937 г. [12], где, в частности, указывалось: «Действующим уголовным законодательством СССР и союзных республик для борьбы со шпионажем, вредительством, с попытками организации взрывов, крушений, поджогов с человеческими жертвами и других диверсионных актов установлены в качестве мер уголовного наказания - лишение свободы на срок не свыше 10 лет, а для наиболее тяжких видов государственных преступлений - высшая мера наказания (расстрел). В целях дальнейшей борьбы с такого рода преступлениями и предоставления суду возможности избирать по этим преступлениям не только высшую меру наказания (расстрел), но и лишение свободы на более длительные сроки, Центральный Исполнительный Комитет СССР постановляет: 1. Во изменение ст. 18 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» установить в качестве меры уголовного наказания лишение свободы на срок не свыше 25 лет» [12]. Заметим, что максимальный срок лишения свободы был увеличен сразу в 2,5 раза (с 10 до 25 лет).
В этом же контексте существенным представляется постановление ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1936 г. о введении тюрем как уголовно-исполнительных учреждений в систему ИТУ (наряду с исправительно-трудовыми колониями и исправительно-трудовыми лагерями) и, соответственно, тюремном заключении как разновидности отбывания наказания в виде лишения свободы [6]. Тюрьма являлась местом отбывания лишения свободы с наиболее жестким режимом содержания, и туда направлялись наиболее опасные преступники, приговоренные к лишению свободы, а также осужденные, уже отбывавшие лишение свободы в ИТК или ИТЛ и систематически нарушавшие установленный режим, причем в последнем случае право перевода осужденных на тюремный режим получали органы НКВД. Мы полагаем, что принятию столь жестких уголовно-правовых и уголовно-исполнительных норм к тому
времени (вторая половина 1930-х гг.) способствовало и сложное напряженное внешнее положение СССР, оказавшегося по сути один на один с угрозой разраставшегося германского фашизма, что требовало чрезвычайных методов управления внутренними процессами, среди которых уголовные репрессии занимали не последнее место.
Наряду с явными мерами усиления уголовных репрессий советский законодатель в рассматриваемый период принимал также и нормы, которые в определенной (незначительной) степени смягчали уголовно-правовой статус бандитов и других осужденных за тяжкие преступления. Речь идет, в частности, о Законе СССР «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» от 16 августа 1938 г. [1], где в ст. 3 указывалось, что «советский суд, применяя меры уголовного наказания, не только карает преступников, но также имеет своей целью исправление и перевоспитание преступников». Это означало, что на преступников, которым сохранялась жизнь и которые были приговорены к лишению свободы, уже не накладывалось клеймо врага народа, которого следовало «беспощадно уничтожать», - этого преступника, того же бандита, независимо от тяжести совершенного преступления, следовало исправлять и перевоспитывать. Указанная законодательная формула перейдет почти без изменений в более поздний УК РСФСР 1960 г. и будет основополагающей для института наказания в советском уголовном праве вплоть до вступления в силу УК РФ 1996 г. Вместе с тем нужно иметь в виду, что фактически в местах лишения свободы осужденные бандиты подвергались более жестким правоограничениям, причем в значительном количестве случаев они не хотели «перевоспитываться», оставаясь убежденными врагами советской власти.
Подытоживая, следует отметить, что 1930-е гг в Советском государстве уголовное законодательство в целом имело вектор развития, направленный на расширение и усиление уголовных репрессий, что обусловливалось рядом внутренних (в основном) и внешних факторов (реализация политики коллективизации и индустриализации, необходимость обеспечения жестких мер социального управления ввиду потенциальной военной угрозы и др.). При неизменности диспозиции состава бандитизма, определенной ст. 59-3 УК РСФСР, советский законодатель принимал новые уголовно-правовые нормы в порядке изменений и дополнений УК РСФСР, которые вводили наказание за деяния, содержавшие отдельные признаки бандитизма, и фактически с учетом этого уголовная
ответственность за бандитизм ужесточалась. Наряду с этой тенденцией советская власть провозгласила фундаментальный принцип применения уголовного наказания гуманного характера, распространявшийся и на осужденных к лишению свободы за бандитизм, однако в реальности этот принцип был декларацией.
Список литературы
1. О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик: закон СССР от 16.08.1938 г. // Ведомости ВС СССР. 1938. № 11.
2. О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. (вместе с «Уголовным Кодексом Р.С.Ф.С.Р.»): постановление ВЦИК от 01.06.1922 г. // СУ РСФСР. 1922. № 15, ст. 153.
3. О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. редакции 1926 года (вместе с «Уголовным Кодексом Р.С.Ф.С.Р.»): постановление ВЦИК от 22.11.1926 г. // СУ РСФСР. 1926. № 80, ст. 600.
4. Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления): постановление ЦИК СССР от 25.02.1927 г. // СЗ СССР. 1927. № 12.
5. О дополнении и изменении ст. 41, 47, 51, 52 и 64 Уголовного кодекса: постановление ВЦИК и СНК от 10.04.1930 г. // СУ РСФСР. 1930. № 19.
6. О дополнении Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик: постановление ЦИК и СНК СССР от
08.08.1936 г. // СУ РСФСР. 1936. № 44.
7. О запрещении убоя лошадей и об ответственности за незаконный убой и хищническую эксплуатацию лошадей: постановление ЦИК и СНК СССР от 07.12.1930 г. // СЗ СССР. 1931. № 71.
8. О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних: постановление ЦИК и СНК СССР от 07.04.1935 г. // СУ РСФСР. 1935. № 19.
9. О мерах борьбы с хищническим убоем скота: постановление ЦИК и СНК СССР от 16.01.1930 г. // СЗ СССР. 1930. № 6.
10. О разрешении ВЦИК установить за незаконный убой и умышленное изувечение лошадей меры социальной защиты, соответствующие законодательству РСФСР: постановление ЦИК и СНК СССР от 07.03.1932 г. // СЗ СССР. 1932. № 19.
11. Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности: постановление ЦИК и СНК СССР от 07.08.1932 г. // СЗ СССР. 1932. № 62.
12. Постановление ЦИК и СНК СССР от
02.10.1937 г. (без названия акта) // СУ РСФСР. 1936. № 44.
13. Корецкий Д.А., Пособина Т.А. Современный бандитизм: криминологическая характеристика и меры предупреждения. СПб.: ЮЦП, 2004.
14. Попова О.А. Проблемы дифференциации ответственности за бандитизм (исторический и
уголовно-правовой аспекты): дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001.
15. Хулапова Л.Г. История уголовно-правовой борьбы с бандитизмом в Туркменской ССР: дис. ... канд. юрид. наук. Ташкент, 1972.
МАКСИМОВ Павел Викторович - кандидат юридических наук, старший преподаватель. Краснодарский университет МВД России. Россия. Краснодар. E-mail: tvyazovskaya@rucoop.ru.
MAXIMOV, Pavel Viktorovich - Candidate of Legal Sciences, Senior Teacher. Krasnodar University Ministry of Internal Affairs of Russia. Russia. Krasnodar. E-mail: tvyazovskaya@rucoop.ru.
УДК 340.12:001.32
П.Е. КАЗАНСКИЙ: НАУЧНАЯ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Е.М. Михайлова
В статье рассматриваются основные вехи научной и общественно-политической деятельности известного юриста-международника рубежа XIX-XX вв. Петра Евгеньевича Казанского. Прослежен творческий путь его изысканий, структурированы составляющие его научное творчество концепты. Выделены основные идеи, определяющие политико-правовое учение П.Е. Казанского как представителя консервативной правовой школы.
Ключевые слова: П.Е. Казанский; международное право; философия права; российское самодержавие; панславизм; консервативная правовая школа.
E.M. Mikhailova. P.E. KAZANSKY: SCIENTIFIC AND PUBLIC-POLITICAL ACTIVITY
The article examines the main milestones of the scientific and socio-political activities of a well-known international lawyer at the turn of the 19th and 20th centuries. Pyotr Evgenievich Kazanskiy. The creative way of his research is traced, the concepts that make up his scientific creativity are structured. The main ideas defining the politico-legal doctrine of P.E. Kazanskiy as a representative of the conservative law school.
Keywords: P.E. Kazanskiy; international law; Philosophy of law; The Russian autocracy; Pan-Slavism; Conservative law school.
В истории русской политико-правовой мысли немало авторитетных имен, снискавших в свое время международное признание, но незаслуженно забытых. К числу таких относится известный ученый, юрист-международник П.Е. Казанский, внесший огромный вклад в развитие международного права, стоявший у истоков формирования философии права российского самодержавия.
Казанский Петр Евгеньевич родился в 1866 г. в семье военного врача и ученого, потомственного дворянина Е.П. Казанского. Окончив в 1890 г. Императорский Московский университет, он был оставлен при университете на два года для подготовки к профессорскому званию по международному праву. По окончании этого срока был назначен приват-доцентом в Императорский Казанский университет на кафедру международного права. Здесь же в
1895 г. он защитил магистерскую диссертацию по теме «Договорные реки. Очерки истории и теории международного речного права».
В июне того же года по решению Министерства народного просвещения П.Е. Казанского отправляют на полтора года в Европу в научную командировку. В крупнейших библиотеках Европы - в Берлинской и Брюссельской королевских, Бернской и Парижской национальных библиотеках - П.Е. Казанский собрал уникальный материал для своего фундаментального труда (более 1500 стр.) «Всеобщие административные союзы государств», изданного в 3-х томах в Одессе в 1897 г., принесшего автору международную известность и не потерявшего своей научной актуальности до сих пор. Первый том этой работы стал его докторской диссертацией [11; 12].
Важнейшим лейтмотивом этой работы ста-
