CC BY
46
Ю.В. Орел*
РАЗВИТИЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЕ НОРМАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРГАНОВ И УЧРЕЖДЕНИЙ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СЛУЖБЫ УКРАИНЫ В 1917-1960 гг.
Аннотация. В статье проанализированы первые уголовные и исправительно-трудовые кодексы РСФСР и УССР, судебная практика на предмет наличия в них норм, предусматривающих уголовную ответственность за посягательство на нормальную деятельность органов и учреждений пенитенциарной службы Украины. Делается вывод о том, что ответственность арестованного за побег из-под стражи или из места заключения наступала только при наличии отягчающих обстоятельств, а именно: при его совершении путем подкопа, взлома, повреждения затворов, стен и т.п. Побеги арестованных, не сопровождавшиеся указанными обстоятельствами, уголовной ответственности не влекли, а наказывались только в дисциплинарном порядке. Позже уголовная ответственность за побег была отменена и вместо нее была предусмотрена дисциплинарная ответственность. После выявления ошибочности отмены уголовной ответственности за побег, она вскоре была восстановлена. Практика применения этой нормы подтвердила ее действенность, и со временем выявила необходимость ее совершенствования. После внесения соответствующих изменений уголовное законодательство стало признавать наказуемым любой побег арестованного из-под стражи или из места лишения свободы, а не только совершенный при наличии отягчающих обстоятельств. Кроме того, в исправительно-трудовом законодательстве появились нормы, в которых указывалось, что следовало рассматривать в качестве самовольной отлучки, а что считать побегом. При этом за самовольную отлучку и неявку в срок заключенные несли дисциплинарную ответственность, а за побег — уголовную. Обращается внимание на проблемы ответственности осужденных за совершение действий, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений. Повышенная опасность этого преступления и отсутствие специальной статьи уголовного закона невольно вынуждали судебную практику на применение в таких случаях аналогии, когда такие действия квалифицировались как бандитизм. Отмечается, что в случае уклонения от отбывания наказания в виде штрафа, исправительно-трудовых (принудительных работ), они могли быть заменены лишением свободы, несмотря на законодательное отсутствие норм, предусматривающих возможность такой замены для исправительно-трудовых (принудительных работ). Ответственность осужденных за уклонение от отбывания других видов наказаний, несмотря на достаточно развитую их систему, не предусматривалась.
Ключевые слова: административный надзор, бандитизм, дезорганизация исправительно-трудовых учреждений, замена наказаний, лишение свободы, освобождение арестованного, пенитенциарная служба Украины, побег, принудительные работы, развитие законодательства, штраф, уголовно-правовая охрана, уклонение от наказания.
© Орел Ю.В., 2015
* Орел Юрий Викторович — доцент кафедры правоведения Николаевского Межрегионального института развития человека высшего учебного заведения «Открытый международный университет развития человека "Украина"». [orel1976@list.ru]
54003, Украина, г. Николаев, ул. 2-я Военная, д. 22.
История развития уголовного законодательства показывает, что нормальная деятельность органов и учреждений пенитенциарной службы Украины в сфере надлежащего исполнения и отбывания уголовных наказаний всегда занимала особое место в системе уголовно-правовой охраны. Необходимость историко-правового исследования объясняется возможностью понять логику развития юридической мысли по этому вопросу на протяжении длительного периода развития отечественного уголовного права.
В свое время Н.С. Таганцев отмечал, что задачей положительного изучения должно быть не только догматическое выяснение и изложение начал действующего права, но и критическая их оценка на основании данных практик и начал науки, на основании опыта других народов и отечественной истории права1. В связи с этим, по нашему мнению, практически ни одно современное исследование, носящее комплексный характер, не обходится без применения исторического метода, позволяющего получить представление об основных тенденциях развития изучаемого явления.
В юридической литературе проблемы уголовно-правовой охраны нормальной деятельности органов и учреждений пенитенциарной службы Украины исследовались в работах таких ученых, как М.И. Бажанов, О.В. Брынзанская, И.С. Власов,
A.П. Гель, В.И. Горобцов, Т.М. Добровольская,
B.И. Егоров, Н.И. Загородников, А.И. Зубков, В.Д. Иванов, В.Е. Квашис, А.Г. Колб, А.И. Лукашов, К.В. Мазняк, А.С. Михлин, Д.А. Назаренко, Н.А. Огурцов, А.Н. Павлухин, Е.И. Плужник, Ш.С. Рашковская, А.Л. Ременсон, В.К. Сауляк, А.М. Сокуренко, В.М. Трубников, И.М. Тяжкова, Ю.К. Шевелев и др. Однако в трудах этих ученых рассматривались или в целом проблемы уголовной ответственности за посягательство на правосудие, или ответственности за отдельные виды противодействия функционированию органов и учреждений пенитенциарной службы Украины.
Несмотря на проведенные исследования, считаем, что степень разработанности этой проблематики не может быть признана достаточной. Проблемы уголовно-правовой охраны нормальной деятельности органов и учреждений пенитенциарной службы Украины не раскрыты должным образом.
Целью статьи является анализ исторического развития законодательства об уголовно-правовой охране нормальной деятельности органов и учреждений пенитенциарной службы Украины в 1917-1960 гг. для более четкого и полного раскрытия сущности и понимания этого вопроса.
Одним из основных периодов развития законодательства Украины об уголовно-правовой охране нормальной деятельности органов и уч-
1 См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. Т. 1. 2-е изд., доп. СПб.: Гос. тип., 1902. С. 22.
реждений пенитенциарной службы является так называемый советский период, начало которого связано с Великой Октябрьской социалистической революцией 1917 г2. Сразу после ее победы был издан Декрет СНК № 1 от 24.11.1917 «О суде», согласно которому судам разрешалось руководствоваться в своей деятельности «законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»3. Фактически же основы уголовной политики закладывались в первых декретах советской власти и решениях коммунистической партии.
В первые годы советской власти в отношении осужденных, злостно нарушающих установленный в исправительных учреждениях режим отбывания наказания, а также оказывающих противодействие администрации мест отбывания наказаний, применялось продление сроков лишения свободы. Такое правило содержалось во Временной инструкции «О лишении свободы как о мере наказания, и о порядке отбывания такового» от 23.07.1918, которая устанавливала порядок исполнения наказания в виде лишения свободы и средства его обеспечения4.
Так, ст. 28 Временной инструкции предусматривала меры репрессий к заключенным и отмечала, что репрессии применяются к нарушающим порядок и дисциплину и к нежелающим работать без основательных причин. В примечании к этой статье указывалось, что удлинение срока лишения свободы свыше 1 месяца проводится утверждением местного народного суда по представлению комиссии.
Также Временная инструкция в ст. 23 предусматривала возможность предоставления местным народным судом отпуска лицам, осужденным к наказанию в виде лишения свободы на срок не более 1 года, в случае смерти отца, матери, супруги, ребенка или другого близкого родственника или другого серьезного повода, на срок не более 2 недель под поручительство или без такового по представлению руководителя места заключения. Если лицо находилось под следствием, то такой отпуск предоставлялся соответствующей следственной комиссией.
2 См.: Орел Ю.В. Кримшально-правова охорона нормально! дiяльностi оргашв та установ пештенщарно! служби Украши за законодавством Кшвсько! Pyci // Форум права. 2014. № 1. С. 400-405. URL: http://nbuv.gov.ua/j-pdf/FP_in-dex.htm_2014_1_70.pdf. (дата посещения: 30.07.2014)
3 Декрет СНК № 1 от 24.11.1917 «О суде» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917-1918 гг. М.: Управ. делами Совнаркома СССР, 1942. С. 42; Декрет СНК № 1 от 24.11.1917 г. «О суде» // Декреты Советской власти. Т. I. М.: Политиздат, 1957. С. 125.
4 Постанова НКЮ от 23.07.1918 «О лишении свободы, как о мере наказания, и о порядке отбывания такового» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917-1918 гг. С. 708-714.
Кроме того, ст. 1 Временной инструкции формулировала принципиальное положение о том, что царские уставы о содержащихся под стражей и о ссыльных считались потерявшими силу, чем юридически закрепляла фактический слом дореволюционной тюремной системы.
Одной из первых попыток издания единого акта, который бы регламентировал порядок отбывания наказания, в том числе и применение взысканий, был проект, разработанный в Украине, так называемый Устав о лицах, содержащихся под стражей. Окончательный его вариант, составленный 15.05.1919, назывался «Основные положения о лицах, содержащихся под стражей». Одной из мер взыскания в указанном положении было предание суду тех, кто злостно уклонялся от суда5. Под последним взысканием, на наш взгляд, имеется в виду возможность продления срока заключения осужденным, которые злостно нарушали требования режима содержания и тем самым уклонялись от отбывания назначенного судом наказания6.
Начало законодательного регулирования уголовной ответственности за посягательство на нормальную деятельность органов и учреждений пенитенциарной службы в советское время положил Декрет ВЦИК от 15.04.1919 «О лагерях принудительных работ», в котором впервые в истории уголовного права советского периода была установлена ответственность за побег из места заключения. В п. 4 этого Декрета говорилось, что бежавшие из лагерей или с работ подлежат самым суровым наказаниям7.
Конкретизируя это предписание ст. 37 Постановления ВЦИК от 17.05.1919 «Об организации лагерей принудительных работ» предусматривала, что за побег в первый раз заключенному увеличивался срок заключения до 10-кратного размера срока первоначального заключения. За вторичный побег виновные предавались суду революционного трибунала, который имел право определять наказание вплоть до применения высшей меры наказания8.
5 См.: Фролов Ю.О. Розвиток виправно-трудового права на Укра!т в першi роки Радянсько! влади. К.: Вид-во Ки!в. ун-ту, 1960. С. 14; Романов М.В. Дисциплшарна ввдповь дальшсть засуджених до позбавлення вол1 Харюв: Фолю, 2004. С. 30.
6 См.: Орел Ю.В. 1стор1я розвитку кримшального законодав-ства з питань вщповщальносп за злсну непокору вимогам адмМстраци виправно! установи // Пшденноукрашський прав-ничий часопис. 2006. № 4. С. 230-233; Орел Ю.В. Кримшальна вщповщальтсть за злсну непокору вимогам адмМстраци ви-правно! установи: дис. ... канд. юрид. наук. Харюв, 2008. С. 16; Трубников В.М., Орел Ю.В. Кримшальна вщповщальтсть за злксну непокору вимогам адмМстраци виправно! установи: мо-нограф1я. Х.: Харюв юридичний, 2009. С. 19-20.
7 Декрет ВЦИК от 15.04.1919 «О лагерях принудительных работ» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1919 г. М.: Управ. делами Совнаркома СССР, 1943. С. 180.
8 Постановления ВЦИК от 17.05.1919 «Об организации
лагерей принудительных работ» // Собрание узаконений и
распоряжений правительства за 1919 г. С. 331.
Для предупреждения возможности побега ст. 38 указанного Постановления предусматривала введение круговой поруки. В связи с этим, на наш взгляд, следует согласиться с мнением Е.Р. Абдрахмановой, которая справедливо отмечала, что такую меру нельзя было признать правильной, поскольку лицо в данном случае наказывалось за действия других при отсутствии вины9.
15.11.1920 НКЮ РСФСР принял Постановление «Положение об общих местах заключения РСФСР», что было попыткой своего рода кодификации правового материала в сфере исполнения наказаний. Положение уделило значительное внимание вопросам об ответственности осужденных за совершение ими побегов. Так, в § 214 Положения отмечалось, что заключенные, виновные в побеге или в покушении на побег, сопряженным с насилием или повреждением здания, отвечали в судебном порядке.
В § 215 говорилось, что совершившим побег время, проведенное в заключении до побега, не засчитывалось в срок наказания, если оно не превышало 1 года, о чем коллегией места заключения составлялось постановление. Незачет в срок наказания времени свыше 1 года решался судом.
Кроме указанного, в § 216 отмечалось, что бежавшие, по задержании и возвращении их в места заключения, переводились в штрафной разряд и подлежали особо тщательному наблюдению.
На администрацию места заключения возлагалось принятие всех необходимых мер с целью предупреждения побегов осужденных. Так, п. 209-211 Положения обязывали всякого служащего в месте заключения, обнаружившего побег или покушение на него, немедленно поднять тревогу. За побег заключенного отвечали как за преступление по должности все лица, в обязанности которых входило окарауливание заключенного и наблюдение за его поведением. При совершении осужденным побега заведовавший местом заключения обязан был безотлагательно принять все необходимые меры к розыску и задержанию бежавшего10.
Что касается предоставления отпусков осужденным, то в этом плане, как отмечали некоторые ученые, Положение делало существенный шаг назад. Предусматривая отпуска заключенным разряда исправляющихся в виде награды за особенно хорошее поведение, один раз в год на срок не более 7 дней и заключенным образцового разряда два раза в год на срок до 7 дней каждый раз, Положение в § 57 говорило уже не о том, что отпу-
9 См.: Абдрахманова Е.Р. Уголовно-правовая охрана деятельности исправительно-трудовых учреждений: учеб. пособие. Ульяновск: Изд-во УлГУ, 1996. С. 9.
10 Постановление НКЮ РСФСР от 15.11.1920 «Положение об общих местах заключения РСФСР» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1921 г. М.: Управ. делами Совнаркома СССР, 1944. С. 209-233.
ска разрешаются, а о том, что они могут предоставляться и разрешаться заключенным11.
Касаясь вопроса об ответственности за несвоевременное возвращение осужденных из отпусков, следует отметить, что оно также нашло свое закрепление и регламентацию в нормах Положения об общих местах заключения РСФСР. Так, § 208 предусматривал, что о просрочившем отпуск без уважительных причин сообщалось в распорядительную комиссию, которая, в зависимости от обстоятельств, или налагала взыскание в виде удлинения срока заключения на время до одной недели за каждый просроченный день или поручала коллегии места заключения возложить на виновного дисциплинарное взыскание12.
В связи с этим П.В. Тепляшин отмечал, что рассматриваемое в исторической ретроспективе Положение 1920 г. впервые определяло начало дифференциации в предоставлении осужденным выездов за пределы исправительного учреждения, а также устанавливало основание и формы ответственности (однако не уголовной) осужденных за просрочку отпуска13.
В Положении об общих местах заключения РСФСР 1920 г. также нашли свое отражение нормы, регламентирующих вопросы дисциплинарной ответственности осужденных. Так, § 183 Положения среди дисциплинарных мер, которые применялись в общих местах заключения, предусматривал продление осужденным срока заключения. В § 184 Положения говорилось, что продление срока заключения применялось к упорно нарушающим трудовую дисциплину распоряжением распределительной комиссии. Кроме того, в § 191 отмечалось, что в случае упорного неповиновения заключенных или особо тяжкого нарушения ими установленного режима, коллегия места заключения могла войти в распределительную комиссию с представлением о переводе заключенного в особую (изоляционную) тюрьму14.
Очевидно, что некоторые меры взыскания были унаследованы Положением от тюремных правил царской России. Однако наличие в перечне такого взыскания, как продление срока наказания, свидетельствует не только о суровости мер воздействия, но и о низком в то время теоретическом уровне уголовного права как науки. Потому что не было еще четкого понимания того, что уголовная и дисциплинарная ответственности отличаются, и
уголовное наказание не может быть продлено с помощью дисциплинарной меры воздействия.
После образования в 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик все союзные государства, вошедшие в него, стали формировать свое собственное законодательство, которое по существу ничем не отличалось от законодательства РСФСР. Не стало исключением из этого и отечественное уголовное законодательство.
Кодификация накопленного несистематизированного правового материала, необходимость которой возникла в начале 20-х гг. ХХ в., привела к усиленной кодификационной работе, результатом которой стало принятие основных кодексов, в частности, утверждение ВЦИК 24.05.1922 Уголовного кодекса РСФСР, который был введен в действие с 01.06.1922. В Постановлении ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного Кодекса РСФСР» говорилось, что Президиуму ВЦИК поручается ввести в действие настоящий кодекс на территории союзных советских республик в надлежащем порядке15.
Обязательным этапом для создания уголовных кодексов союзных республик было формирование по существу почти одинакового во всех советских республиках уголовного законодательства на базе Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. (далее — УК РСФСР 1922 г.), важнейшими источниками которого были декреты рабоче-крестьянского правительства 1917-1922 гг., Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. и более чем четырехлетний огромный опыт работы революционных трибуналов и народных судов.
Во всех советских республиках Уголовный кодекс был введен путем законодательного акта, изданного законодательными органами данной республики. В частности, первый Уголовный кодекс УССР был утвержден ВУЦИК 23.08.1922 и введен в действие с 15.09.1922, его положения не отличались от предписаний УК РСФСР 1922 г16.
Во вступительной статье закона о введении Уголовного кодекса в действие ВУЦИК отметил, что он принимает «с целью установления единства уголовного законодательства советских республик за основу Уголовный кодекс РСФСР». Таким образом, законодательные органы УССР сохранили одинаковую с УК РСФСР нумерацию и содержание статей в Уголовном кодексе УССР (далее — УК УССР; УК). Дальнейшие изменения в УК УССР 1922-1925 гг. в целом воспроизводили изменения, которые вносились в УК РСФСР17.
11 См.: Ширвиндт Е.Г., Утевский Б.С. Советское пенитенциарное право. М.: Юриздат, 1927. С. 203.
12 Постановление НКЮ РСФСР от 15.11.1920 «Положение об общих местах заключения РСФСР». С. 229.
13 См.: Тепляшин П.В. Уголовная ответственность за уклонение от отбывания лишения свободы: дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2002. С. 45.
14 См.: Из истории исправительно-трудовых учрежде-
ний РСФСР (октябрь 1917-1920): сб. документов / под ред.
А.К. Стальговича. М.: ВШ МВД РСФСР, 1960. С. 150.
15 Постановление ВЦИК от 01.06.1922 «О введении в действие Уголовного Кодекса РСФСР» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1922 г. М.: Управ делами Совнаркома СССР, 1950. С. 271-304; Дурманов Н.Д Советский уголовный закон. М.: Изд-во МГУ, 1967. С. 10 Герцензон А.А. История советского уголовного права. М. Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. С. 296.
16 Кримшальний кодекс Украши. К., 1922.
17 См.: Герцензон А.А. Указ. соч. С. 294-297.
В УК УССР 1922 г. уголовная ответственность за побег из мест заключения была предусмотрена в ст. 95, которая содержалась в разд. 2 главы «Государственные преступления», который назывался «О преступлениях против порядка управления». В частности, ст. 95 указывала, что побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома и вообще повреждения затворов, стен и т.п., каралось лишением свободы на срок не ниже 1 года.
Как отмечал М.Р. Гарафутдинов, за побег, сопряженный с насилием над стражей, виновный привлекался к ответственности по ст. 86 УК 1922 г. как за сопротивление представителям власти при исполнении ими возложенных на них обя-занностей18.
В свою очередь, ст. 94 УК УССР 1922 г. предусматривала ответственность за освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения или содействие его побегу, что также каралось лишением свободы на срок не ниже 1 года. Если освобождение или содействие побегу было совершено посредством насилия над стражей, охранявшей арестованного или места заключения, то наказание повышалось до лишения свободы на срок не ниже 2 лет.
Что касалось штрафа, то ст. 39 указывала, что в случае уклонения осужденного от его уплаты, он мог быть по определению суда заменен принудительными работами без содержания под стражей. Замена лишения свободы штрафом и штрафа лишением свободы не допускалась.
Следует отметить, что ст. 35 УК УССР 1922 г. предусматривала, что принудительные работы без содержания под стражей назначались на срок от 7 дней до 1 года и разделяла их на: а) работы по специальности, при которых осужденный продолжал работать по своей профессии с понижением по тарифному разряду, с обязательными сверхурочными работами и с переводом в другое учреждение или предприятие или в другую местность; б) работы неквалифицированного физического труда. В свою очередь, ст. 51 определяла порядок их отбывания и указывала органы, которые осуществляли надзор и руководство исполнением приговоров к принудительным работам. При этом кроме ответственности за побег УК УССР 1922 г. ответственности осужденных за уклонение от отбывания иных наказаний не предусматривал.
Кроме указанного, считаем необходимым обратить внимание на положение ст. 223 УК, которая предусматривала уголовную ответственность за самовольное оставление определенного, уста-
новленного законным распоряжением административных или судебных властей местопребывания. По сути, данная норма, по нашему мнению, предусматривала ответственность за нарушение правил административного надзора.
По этому поводу, как отмечал Д.А. Назаренко, необходимо сказать, что в первые годы советской власти хотя и были приняты нормативно-правовые акты, регламентирующие в отдельных случаях применение надзора за осужденными и освобожденными от отбывания наказания, однако в дальнейшем по отношению к нему наблюдается негативное отношение, отмечалась недооценка роли и значения административного надзора со стороны некоторых ученых-пенитенциаристов как эффективной меры предупреждения рецидивной преступности. Так, С.В. Познышев, который принимал активное участие в становлении советского уголовного и уголовно-исполнительного права, в 1923 г. отмечал, что когда-то полицейский надзор широко применялся в борьбе с преступностью, однако теперь эта мера почти совсем вымерла. Несостоятельность его бесспорна. С одной стороны, он только затрудняет для освобожденных из мест лишения свободы и без того тяжелое для них дело по поиску средств существования. С другой стороны, надзор за освобожденными из мест лишения свободы не имеет оснований: из пенитенциарных учреждений должны освобождаться лица, для которых не требуется никакой надзор, чтобы удерживать их от преступлений19.
25.02.1923 НКЮ принял циркуляр № 21, в котором в целях обеспечения правильного применения ст. 95 УК давались разъяснения относительно порядка привлечения к ответственности лиц, совершивших побег. В частности, в циркуляре указывалось на необходимость точного соблюдения порядка привлечения к ответственности за совершение побега и отмечалось, что ст. 95 УК устанавливала уголовную наказуемость только при отягчающих обстоятельствах, то есть при совершении побега путем подкопа, взлома и вообще повреждения затворов, стен и т.п. Побеги арестованных, не сопровождавшиеся указанными обстоятельствами, уголовной ответственности не влекли, а наказывались только в дисциплинарном порядке. Таким образом, указанный циркуляр вводил разграничения побега на преступления и проступки20.
18 См.: Гарафутдинов М.Р. Ответственность за побег из мест лишения свободы, предварительного заключения или из-под стражи по уголовному праву Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 1995. С. 19.
19 См.: Назаренко Д.О. Кримшальна ввдповвдальтсть за порушення правил адмшстративного нагляду: дис. ... канд. юрид. наук. Дншропетровськ, 2008. С. 22; Познышев С.В. Учебник уголовного права: Очерк основных начал общей и особенной части уголовного права. Общая часть: в 2 т. Т. 1. М.: Юрид. изд-во Наркомюста, 1923. С. 258-259.
20 См.: Мазур О.В. Уголовно-правовые и криминологиче-
ские проблемы борьбы с побегами из мест лишения свобо-
ды (по материалам Западно-Сибирского региона): дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 1997. С. 38-39.
Как указывал Б.Д. Махаков, ст. 95 УК регламентировала случаи совершения побега не только из здания места заключения, но и из всех других помещений, где могли хотя бы временно содержаться заключенные, например, из арестантского вагона на железной дороге, из помещения для арестованных в здании суда и т.п.21
Комментируя состав побега арестованного из-под стражи, Г.И. Волков писал, что, заключая под стражу, власть применяет насильственную меру, в значительной степени ограничивая свободу действий заключенного; власть самым лишением свободы показывает, что у нее нет доверия к тому, кто взят под стражу, ему нельзя довериться в том отношении, что он не злоупотребит как-либо своей свободой; у него не спрашивают согласия на то, чтобы он находился под стражей, он не дает никаких обязательств, что из-под стражи не уйдет, а потому за самовольный уход из-под стражи он не отвечает в уголовном порядке: побег из-под стражи сам по себе, без каких-либо усложняющих дело обстоятельств ненаказуем; если заключенный бежал — виноват не он, а те, кто его плохо стерегли, и поэтому по отношению к пойманному беглецу могут применяться только меры дисциплинарного взыскания администрацией места лишения свободы. Но если побег был совершен при таких обстоятельствах, которые показывают особую опасность бежавшего, то побег тогда превращается в преступление и наказывается в судебно-уголовном порядке22.
После принятия УК УССР 1922 г. среди ученых-юристов и работников органов юстиции развернулась дискуссия по поводу ст. 95 УК, относительно целесообразности существования уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы. На тот момент среди ученых сформировалось два взгляда, а именно: одни ученые-юристы утверждали, что нужно сохранить уголовную ответственность за побег из мест лишения свободы, поскольку это является общественно опасным деянием и его следует рассматривать как преступление. Другие же утверждали, что за побег из мест лишения свободы не нужно устанавливать уголовную ответственность, ведь побег из места лишения свободы, по их мнению, не может быть совершен там, где места лишения свободы соответствуют своему назначению. Они отмечали, что общественная опасность побега как преступления против порядка управления может быть связана лишь с посягательством этого деяния на другие допол-
21 См.: Махаков Б.Д. Уголовно-правовые и криминологические меры борьбы с побегами из мест лишения свободы: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 16.
22 См.: Гарафутдинов М.Р. Указ. соч. С. 19; Волков Г.И. Уголовное право. Популярное руководство. Харьков: Юриздат Наркомюста УССР, 1925. С. 88.
нительные объекты уголовно-правовой охраны. Если же побег был совершен, то это свидетельствует прежде всего о плохом состоянии мест заключения, наличии существенных недостатков в организации охраны осужденных к лишению свободы, слабом надзоре за ними со стороны тюремной стражи. При таком подходе к проблеме наказание заключенного за побег превращалось фактически в наказание за плохое состояние места лишения свободы и за ненадлежащее исполнение должностными лицами этих мест своих служебных обязанностей23.
Под воздействием этих идей 16.10.1924 ВЦИК XI созыва на своей 2-й сессии отменил уголовную ответственность за побег из мест лишения свободы24. На этой же сессии был принят первый Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1924 г. (далее — ИТК), в нормах которого предусматривалась дисциплинарная ответственность осужденного за побег из мест заключения и за уклонение от отбывания принудительных работ.
Так, ст. 212 ИТК РСФСР 1924 г. устанавливала, что за самовольное оставление лишенным свободы места заключения, не сопряженное со взломом, подкопом или насилием, он должен был подвергаться в порядке дисциплинарном — взысканиям, упомянутым в ст. 145 ИТК.
Согласно ст. 213 ИТК, побег или покушение на побег, учиненные посредством насилия над стражей, подкопа, взлома или вообще повреждения затворов, стен и т.п., а равно побег из-под стражи при препровождении преследовались, независимо от возбуждения дела в судебном порядке, представлением в распределительную комиссию о необходимости соответствующих изменений в режиме учинивших побег или покушение на побег заключенных.
Бежавших после задержания, в соответствии со ст. 214 ИТК РСФСР 1924 г., возвращали в места заключения, из которого был совершен побег. При этом они переводились распределительной комиссией в начальный разряд и подлежали особо тщательному надзору. Время, проведенное вне места заключения с момента побега до возвращения, в срок лишения свободы не засчитывалось.
23 См.: Герцензон А.А. Указ. соч. С. 294-297; Гарафутдинов М.Р. Указ. соч. С. 20; Мазур О.В. Указ. соч. С. 40; Сокуренко О.М. Кримшальна ввдповвдальтсть за ухилен-ня ввд ввдбування покарання у видi обмеження волi та у видi позбавлення волк дис. ... канд. юрид. наук. Запоргажя, 2010. С. 13; Алексеев В.И. Организационно-тактические и правовые аспекты борьбы с побегами из мест лишения свободы: учеб.-практ. пособие / под общ. ред. А.И. Зубкова. М.: ВНИИ МВД СССР, 1994. С. 7; Жуйков А.Л. Уголовная ответственность за побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи: дис. ... канд. юрид. наук. Н.Новгород, 2008. С. 34; Еженедельник советской юстиции. 1924. № 35-36.
24 Постановление ВЦИК от 16.10.1924 «О дополнениях
и изменениях Уголовного Кодекса РСФСР» // СУ РСФСР.
1924. № 79. Ст. 786.
В свою очередь, ИТК РСФСР 1924 г. в ст. 40 предусматривал меры взыскания за уклонение от отбывания принудительных работ, неявку на регистрацию, несоблюдение установленных правил, а также недобросовестное исполнение работы25.
Между тем, как указывал О.Г. Демидов, учитывая то обстоятельство, что в описанный период уклонения от отбывания принудительных работ без содержания под стражей были достаточно частым явлением, к тому же во многих местностях принудительные работы были вообще не организованы, Верховный Суд РСФСР циркуляром от 27.06.1923 разрешил судам заменять принудительные работы краткосрочным лишением свободы. Данное решение было поддержано на V Всероссийском съезде деятелей советской юстиции, который проходил с 10 по 15.03.1924, где призывалось признать допустимой в качестве временной меры для местностей, где принудительные работы не организованы, замену их лишением свободы из расчета 1 день лишения свободы за 3 дня принудительных работ26.
После принятия ИТК в России они были приняты и в других союзных республиках, в частности в УССР он был утвержден ВУЦИК 23.10.1925 и вступил в силу с 15.11.1925. ИТК союзных республик мало чем отличались друг от друга, содержали одни и те же принципы и институты исправительно-трудового права.
ИТК УССР 1925 г., как и другие, предусматривал основания, порядок и условия предоставления осужденным отпусков, а также указывал, что распределительная комиссия, в зависимости от обстоятельств дела, имеет право наложить на осужденного, который просрочил отпуск или совершил самовольную отлучку без уважительных причин, соответствующее дисциплинарное взыскание.
Вскоре практика борьбы с преступностью в местах лишения свободы выявила ошибочность отмены уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, поскольку это вызвало ряд негативных последствий. С одной стороны, возросло количество устремлений к побегам среди осужденных, а с другой — оказались значительно ослабленными правовые основы деятельности правоохранительных органов по предупреждению побегов. Поэтому принятый 22.11.1926 УК РСФСР вернулся к позициям предыдущего кодекса и предусмотрел в ч. 1 ст. 82 ответственность за побег арестованного из-под стражи или места заключения, совершенный посредством подкопа, взлома или повреждения
стен, затворов. Эта же норма признавала преступлением возвращение в запрещенные для проживания места, побег с места обязательного поселения или с пути следования к нему. В ч. 2 ст. 82 УК РСФСР 1926 г. устанавливалась ответственность за самовольное временное оставление назначенного постановлением судебного или административного органа местопребывания, а равно неявка в срок к назначенному теми же органами месту жительства.
В свою очередь, ст. 81 УК РСФСР 1926 г. состояла из трех частей. В ч. 1 была предусмотрена ответственность за незаконное освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения или содействие его побегу. В ч. 2 этой статьи устанавливалась ответственность за те же действия, совершенные посредством насилия над стражей, если они не сопровождались при этом нанесением тяжелых повреждений, опасных для жизни, а в ч. 3 — за те же действия, сопряженные с указанными в предыдущей части последствиями27.
Как указывал М.Р. Гарафутдинов, в качестве способов предоставления свободы арестованному рассматривались насилие над стражей, взлом или подкоп места заключения, использование какой-либо хитрости, например, доставление подложного распоряжения об освобождении. Содействие побегу могло также выражаться в подкупе стражи или в непринятии стражей мер к воспрепятствованию побегу, например, часовой не выстрелил в убегающего арестанта, не поднял тревоги и умышленно не выполнил лежащих на нем обязанностей для воспрепятствования побегу28.
Уголовный кодекс УССР, принятый 08.06.1927 и введенный в действие с 01.07.1927, также в ч. 1 ст. 77 предусмотрел ответственность за незаконное освобождение арестованного из-под стражи или из заключения или за помощь в побеге. В ч. 2 этой статьи предусматривалась ответственность за то же действие, соединенное с совершением насилия над стражей или со взломом или подкопом, а в ч. 3 — за то же действие, соединенное с вооруженным нападением на стражу или с насилием над стражей, опасным для жизни29.
Статья 78 УК УССР 1927 г., как и ст. 82 УК РСФСР 1926 г., устанавливала ответственность за побег арестованного из-под стражи или места заключения.
25 Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1924 г. // СУ РСФСР. 1924. № 86. Ст. 870.
26 См.: Демидов О.Г. Уклонение от наказания (Уголовно-правовой и криминологический аспекты): дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2004. С. 29-30.
27 Постановление ВЦИК от 22.11.1926 «О введении в действие Уголовного Кодекса РСФСР редакции 1926 года» // СУ РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.
28 См.: Гарафутдинов М.Р. Указ. соч. С. 21.
29 См.: Ворожейкин Е.М. Уголовное законодательство
СССР и союзных республик: сб. (Основные законодательные
акты) / под ред. Д.С. Карева. М.: Госюриздат, 1957. С. 101102; Кримшальний кодекс УРСР. К.: Держполивидав УРСР, 1950. С. 31.
Практика применения ст. 82 УК РСФСР и ст. 78 УК УССР подтвердила действенность этих норм и со временем выявила необходимость их совершенствования. С целью обеспечения исполнения судебных приговоров вообще и наказания в виде лишения свободы в частности ВЦИК и СНК РСФСР Постановлением от 10.06.1931 и ВУЦИК и СНК УССР Постановлением от 22.07.1932 расширили эти нормы. Уголовно наказуемым по ч. 1 ст. 82 УК РСФСР стал признаваться любой побег арестованного из-под стражи или из места лишения свободы, а не только совершенный с помощью подкопа, взлома. В ч. 2 этой статьи была установлена ответственность за побег из места обязательного поселения (ссылки) или с пути следования к нему, а равно уклонение от исправительно-трудовых работ осужденных к ссылке, а в ч. 3 — за самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания30.
В отличие от предыдущей, ст. 78 УК УССР 1927 г. в редакции постановления ВУЦИК и СНК УССР от 22.07.1932 состояла из четырех частей. В ч. 1 была предусмотрена ответственность за побег арестованного из-под стражи или из места заключения, а в ч. 2 — за то же действие, совершенное через подкоп, взлом или повреждение стен, замков и т.п. В свою очередь, ч. 3 этой статьи устанавливала ответственность за побег из места обязательного поселения (ссылки) или с дороги к нему, а равно же за уклонение от исправительно-трудовых работ осужденных к ссылке, а в ч. 4 — за самовольное прибытие высланных в места, где им запрещено пребывать31.
Как указывал М.Р. Гарафутдинов, УК РСФСР 1926 г. не предусматривал повышенной ответственности за побег арестованного из-под стражи или места лишения свободы путем насилия над стражей. Содеянное при таких обстоятельствах квалифицировалось по совокупности ч. 1 ст. 73 (сопротивление представителям власти, сопряженное с насилием) и ч. 1 ст. 82 УК.
Также он отмечал, что для состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 82 УК РСФСР 1926 г., не имело значения, из какого места лишения свободы был совершен побег — из тюрьмы, исправительно-трудового лагеря, пересыльного места заключения, из больницы для лишенных свободы и т.д. Побег из-под стражи предполагал также побег из зала суда, камеры следователя, камеры производящего дознание, камеры прокурора и т.д., а также побег во время этапирования или конвоирования арестованного. Для состава рассматриваемого преступления не имело значения, с какой
целью был совершен побег — с целью вовсе уклониться от отбывания лишения свободы или же временно выйти из места лишения свободы с намерением вернуться обратно. Это обстоятельство учитывалось при определении наказания32.
07.04.1930 Постановлением СНК СССР было введено в действие «Положение об исправительно-трудовых лагерях», где в ст. 50 отмечалось, что отлучка без надлежащего разрешения заключенного из района командировки или места работы, где состоит заключенный, и неявка его к месту постоянного нахождения по истечении 6 часов после вечерней проверки рассматривались как побег33. За самовольную отлучку и неявку в срок заключенные несли дисциплинарную ответственность, а за побег — уголовную34.
26.03.1928 ВЦИК и СНК РСФСР, заслушав доклады НКЮ и НКВД, приняли постановление «О карательной политике и состоянии мест заключения», в которой поручили НКЮ и НКВД внести в СНК проект закона, вводящий в ИТК право соответствующих органов ставить перед судом вопрос о необходимости продления срока лишения свободы или применения новых мер социальной защиты в отношении лиц, не поддающихся исправлению35. Однако это предложение не было реализовано.
В 1931 г. в Украине был подготовлен новый проект Исправительно-трудового кодекса, однако окончательно он так и не был принят. С середины 1930-х гг. в связи с массовыми репрессиями и грубыми нарушениями законности в сфере уголовной ответственности и ее реализации нормы ИТК УРСР 1925 г. фактически подменялись ведомственными нормативными актами. И хотя на него и делались ссылки, все же он был формальным36.
Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 01.08.1933 был утвержден и введен в действие ИТК РСФСР, который регламентировал ряд вопросов отбывания наказания в виде лишения свободы, в том числе и вопросы борьбы с побе-
30 См.: Демидов О.Г. Указ. соч. С. 30-31; СУ РСФСР. 1931. № 30. Ст. 266.
31 Кримшальний кодекс УРСР. С. 31; Постанова ВУЦВК i Раднаркому УСРР ввд 22 липня 1932 р «Про змшу уваги 2 до арт. 28 i арт. 78 Кримшального кодексу УСРР та арт. арт. 72 i 280-4 Адшшстративного кодексу УСРР» // ЗЗ УСРР. 1932. № 20-21. Ст. 131.
32 См.: Гарафутдинов М.Р. Указ. соч. С. 22-23; Трайнин А. Уголовный кодекс РСФСР: Комментарий / под ред. И.Т. Голя-кова. 2-е изд. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1946. С. 120.
33 Постановление СНК СССР от 07.04.1930 «Об утверждении положения об исправительно-трудовых лагерях» // СЗ СССР. 1930. № 22. Ст. 248.
34 Мазур О.В. Указ. соч. С. 43; Шевелев Ю.К. Развитие советского законодательства о борьбе с побегами осужденных к лишению свободы // Труды Всесоюзного научно-исследовательского института МВД СССР. 1971. № 17. С. 137-145.
35 См.: Щербаков А.В. Уголовно-правовые и криминологические аспекты дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества): дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 19; Назаров С.В. Уголовно-правовая ответственность за дезорганизацию деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. С. 15.
36 См.: Кримшально-виконавче право Украши: (Загальна та Особлива частини): Навч. поаб. / за заг. ред. О.М. Джужи. 2-е вид., перероб. та допов. К.: Юршком 1нтер, 2002. С. 17.
гами37. Так, в ст. 91 ИТК РСФСР 1933 г. опоздание лишенного свободы из отпуска или из командировки без уважительных причин в течение не более 24 часов после вечерней поверки рассматривалось как самовольная отлучка, а сверх 24 часов — как побег. Побегом считался также самовольный уход на любой срок с внешних работ, из места лишения свободы или с участков работы за пределы колонии.
Как отмечал Б.Д. Махаков, за самовольные отлучки лишенные свободы подвергались дисциплинарным взысканиям, предусмотренным ст. 79 ИТК РСФСР 1933 г., в числе которых были перевод на режим штрафной колонии сроком до 1 месяца и перевод в места лишения свободы с более строгим режимом или в более отдаленные от места постоянного жительства лишенного свободы38.
В свою очередь, Постановлением ЦИК СССР № 69 и СНК СССР № 1442 от 08.08.1936 «О дополнении "Основных начал уголовного законодательства Союза PCP и союзных республик"» органам НКВД СССР было предоставлено право в дисциплинарном порядке переводить в тюрьму сроком до 2 лет лиц, отбывающих наказание в исправительно-трудовых лагерях и исправительно-трудовых колониях и систематически нарушающих в этих местах лишения свободы распорядок, совершающих побеги и т.п.39
Кроме указанного, ст. 109 ИТК РСФСР 1933 г. предусматривала, что в случае злостного уклонения от исполнения отбывающим ссылку исправительно-трудовых работ исправительно-трудовое учреждение ставило перед народным судом по месту исполнения приговора вопрос о замене ссылки лишением свободы.
В связи с этим Е.А. Тимофеева отмечала, что таким образом ИТК РСФСР 1933 г. устанавливал определенную санкцию за уклонение от исправительных работ, несмотря на отсутствие соответствующей нормы в УК РСФСР 1926 г40. Однако с этим нельзя согласиться, так как уклонение от исправительно-трудовых работ лицами, осужденными к ссылке, было прямо предусмотрено в ч. 2 ст. 82 УК РСФСР 1926 г.
На отсутствие в УК РСФСР 1922 г. и 1926 г., а также в Основных началах уголовного законодательства СССР 1924 г. норм, предусматривающих
возможность замены исправительно-трудовых (принудительных работ) лишением свободы, указывал И.А. Тарханов, отмечая при этом, что такая замена фактически осуществлялась на основании Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23.09.1939 «О мерах, подлежащих применению к осужденным, злостно уклоняющимся от отбывания исправительно-трудовых работ». Согласно этому постановлению, в случае злостного уклонения лиц, осужденных к исправительно-трудовым работам на общих основаниях, от их отбывания, судьи могли заменить названный вид наказания лишением свободы на срок не свыше срока исправительно-трудовых работ41.
В свою очередь, Л.Р. Сафин отмечал, что в литературе подвергалась критике практика, когда такая замена производилась из расчета 1 день лишения свободы за 1 день исправительно-трудовых работ42.
Следует также отметить, что УК РСФСР 1926 г. и УК УССР 1927 г. ответственности осужденных за уклонение от отбывания других видов наказаний не предусматривали, хотя система наказаний в них была достаточно развитой.
В то же время обострение криминогенной обстановки в исправительно-трудовых лагерях потребовало адекватной реакции со стороны руководства лагерей. С целью обуздания лидеров преступных группировок 10.12.1935 начальником ГУЛАГа НКВД СССР М.Д. Берманом была утверждена «Инструкция о порядке направления заключенных в срочные тюрьмы из исправительно-трудовых лагерей». Согласно п. 1 этой Инструкции, из исправительно-трудовых лагерей подлежали переводу в тюрьмы, в частности, злостные бандиты, неоднократно совершившие побеги и пытавшиеся продолжать свою деятельность в лагерях, за что были вновь осуждены, а также злостный неисправимый элемент, дезорганизующий жизнь лагеря. Эти категории заключенных разрешалось направить в тюрьмы после содержания их в штрафном изоляторе в течение 6 месяцев или когда добавлялся в судебном порядке срок наказания, то есть после «исчерпания всех мер воздействия»43.
37 Постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 01.08.1933 г. «Об утверждении Исправительно-трудового кодекса РСФСР» // СУ РСФСР. 1933. № 48. Ст. 208.
38 См.: Махаков Б.Д. Указ. соч. С. 23.
39 Постановление ЦИК СССР № 69 и СНК СССР № 1442 от 08.08.1936 «О дополнении «Основных начал уголовного законодательства Союза PCP и союзных республик» // СЗ СССР. 1936. № 44. Ст. 370.
40 См.: Тимофеева Е.А. Уголовно-правовые средства реа-
гирования на уклонение (злостное уклонение) от отбыва-
ния наказания: проблемы дифференциации ответствен-
ности и законодательной техники: дис. ... канд. юрид. наук.
Ярославль, 2008. С. 46.
41 См.: Тарханов И.А. Замена наказания по советскому уголовному праву. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. С. 68; Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1951 гг. / под ред. А.А. Волина. М.: Госюриздат, 1952. С. 60.
42 См.: Сафин Л.Р. Ответственность осужденных за злостное уклонение от наказаний, не связанных с изоляцией от общества в российском уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2004. С. 147; Климов И. Изменить порядок замены исправительно-трудовых работ лишением свободы // Советская юстиция. 1958. № 1. С. 40-41.
43 См.: Назаров С.В. Указ. соч. С. 17; Бастемиев С.К. Исправительные учреждения Казахстана (историко-право-вой аспект). Павлодар: Кереку, 2009. С. 41; Хакимов Е.М. Тюрьмы Казахстана: исторический экскурс // Еылым — Наука. 2012. № 3 (34). С. 23; Кузьмин С.И. Исправительно-
В лагерях процветали отказы от работы, грабежи, воровство, бандитизм. Особо опасными во всех лагерях являлись организованные группы уголовников, возглавляемые «паханами», наиболее авторитетными среди воров.
С самого начала 30-х гг. ХХ в. сложилась практика, в соответствии с которой осужденных, замешанных в дезорганизации нормальной деятельности мест заключения, отправляли для дальнейшего отбывания наказания на острова Северного Ледовитого океана и в отдаленные северные лагеря, но и здесь они продолжали вести прежний образ жизни.
Росту бандитизма в лагерях способствовало то обстоятельство, что в жилых зонах в больших количествах хранились запрещенные предметы. Ножи и топоры нередко шли в ход в конфликтных ситуациях. В карты играли на деньги, продукты, одежду, обувь, постельные принадлежности и иные вещи, нередко украденные у сотоварищей по лагерю44.
В конце 1936 г. руководство НКВД пришло к выводу, что исправительная система оказалась дезорганизованной и слабо управляемой и нуждается не только в реорганизации, но и в укреплении в ней режима содержания заключенных.
В августе 1937 г. лагеря получили приказ наркома НКВД СССР Н.И. Ежова, в соответствии с которым требовалось подготовить и рассмотреть на «тройках» дела о лицах, ведущих «активную антисоветскую, подрывную и прочую преступную деятельность в данное время». Практически на рассмотрение «троек» были направлены все дела на лиц, занимавшихся в лагерях бандитизмом, грабежами, издевательством над заключенными, совершивших бандитские действия на транспорте при этапировании. На основании этого приказа было расстреляно по всем лагерям НКВД 30187 чел. Подавляющую часть из них составили лидеры организованных преступных групп и их подручные. Самые массовые казни проходили в марте-апреле 1938 г45. Другого способа навести порядок в лагерях, обуздать уголовной элемент просто не существовало.
Согласно архивным материалам многих лагерей, за период с середины 1938 г. по конец 1940 г. обстановка среди спецконтингента существенно
изменилась в лучшую сторону, а оставшиеся преступные группировки и их лидеры затаились46.
Как отмечала Г.М. Иванова, воры и бандиты благодаря ст. 5814 УК РСФСР 1926 г. (ст. 5414 УК УССР 1927 г.) становились «политическими заключенными». По этой статье лагерные суды привлекали к ответственности за побеги, отказ от работы и членовредительство. Основанием для квалификации названных деяний по статье «О контрреволюционном саботаже» служил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15.06.1939 «Об отмене условно-досрочного освобождения для осужденных, отбывающих наказание в ИТЛ НКВД СССР». В п. 3 этого документа предписывалось по отношению к прогульщикам, отказчикам от работы и дезорганизаторам производства применять суровые меры принуждения, а к наиболее злостным дезорганизаторам лагерной жизни и производства — более суровые, судебные меры наказания, в отдельных случаях — до высшей меры наказания включительно47.
В целях усиления борьбы с побегами НКВД, НКЮ и Прокуратура СССР издали 28.04.1941 специальную директиву. В ней предлагалось рассматривать побеги заключенных «как одну из наиболее злостных форм саботажа и дезорганизации лагерной жизни и производства» и судить всех беглецов по ст. 5814 УК РСФСР 1926 г. (ст. 5414 УК УССР 1927 г.), применяя уже к ним «суровые судебные меры наказания, а в отдельных случаях до высшей меры наказания включительно». Рекомендовалось применять расстрел, прежде всего, в отношении «контрреволюционеров, бандитов, грабителей и других особо опасных преступников и заключенных других категорий, совершивших повторный побег»48.
Противозаконность названной директивы заключалась в том, что она грубо нарушала ст. 78 УК УССР 1927 г., которая предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок до 2 лет за побег арестованного из-под стражи или из места заключения49.
Повышенная опасность действий, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений, при отсутствии специальной статьи уголовного закона невольно вынуждала судебную практику на применение в таких случаях
трудовые учреждения в СССР (1917-1953 гг.). М.: Академия МВД СССР, 1991. С. 24; Легостаев С.В. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества: сравнительно-правовой и личностно-ориентиро-ванный аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2010. С. 23; Инструкция о порядке направления заключенных в срочные тюрьмы из исправительно-трудовых лагерей от 10.11.1935 // Архив ДВД Карагандинской области. Ф. 16. Д. 94.
44 См.: Кузьмин С.И. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. 1994. № 11. С. 36.
45 См.: Елеськин М.В. Предупреждение организованной преступности в исправительных учреждениях: учеб. пособие / под ред. О.В. Филимонова. М.: МИ МВД РФ, 1998. С. 9.
46 См.: Щербаков А.В. Указ. соч. С. 19-20; Назаров С.В. Указ. соч. С. 17-19; Легостаев С.В. Указ. соч. С. 23-25; Кузьмин С.И. Деятельность исправительно-трудовых учреждений (1936-1960 гг.): учеб. пособие. М.: Изд-во Акад. МВД СССР, 1989. С. 11.
47 См.: Иванова Г.М. История ГУЛАГа, 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты. М: Наука, 2006. С. 405; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 / под ред. акад. А.Н. Яковлева. М.: МФД, 2000. С. 116.
48 Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий / отв. за вып. Е.А. Зайцев. М.: Республика, 1993. С. 38.
49 Кримшальний кодекс УРСР. С. 31.
аналогии. Обычно подобные действия квалифицировались как бандитизм. Однако Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 29.09.1953 № 8 «Об устранении недостатков в судебной практике по делам о преступлениях, совершенных в местах заключения» предостерег от расширительного толкования понятия «бандитизм». Пленум запретил судам принимать к производству дела о действиях, нарушающих по своему характеру лагерный режим. К числу таких нарушений Пленум отнес, например, нанесение побоев и легких телесных повреждений, не оговаривая при этом необходимости учета ни личности виновного, ни мотивов совершения этих преступлений. Названный документ предлагал пересмотреть приговоры по ст. 5414 УК УССР 1927 г. и впредь при квалификации побегов руководствоваться ст. 78 УК УССР 1927 г.
Ранее в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 13.01.1953 «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в ИТУ» была допущена возможность применения смертной казни за особо злостные бандитские нападения, сопровождающиеся убийствами, которые совершались заключенными, содержащимися в ИТУ50.
В связи с этим Р.Н. Таймасов отмечал, что главным недостатком Указа от 13.01.1953 было то, что в нем не раскрывалось понятие бандитизма, не отражалась специфика именно «лагерного бандитизма», что позволяло правоприменителю широко трактовать бандитизм в местах лишения свободы, подводя под его квалификацию любые массовые беспорядки среди заключенных51.
Таким образом, проведя исследование генезиса законодательства об уголовно-правовой охране нормальной деятельности органов и учреждений пенитенциарной службы Украины в 1917-1960 гг., можно сделать вывод, что в этот период произошло стремительное развитие и усовершенствование норм, регулирующих порядок и условия исполнения и отбывания наказаний, а также предусматривающих уголовную ответственность за уклонение от их отбывания.
В УК УССР 1922 и 1927 гг. нормы, посвященные ответственности за посягательство на нормальную деятельность органов и учреждений пенитенциарной службы, содержались в разделе «Преступления против порядка управления» Особенной части.
В УК УССР 1922 г. такая ответственность в основном предусматривалась за побег аресто-
50 См.: Щербаков А.В. Указ. соч. С. 21-22; Назаров С.В. Указ. соч. С. 21; Легостаев С.В. Указ. соч. С. 26-27.
51 См.: Таймасов Р.Н. Правовое регулирование борьбы с бандитизмом в советском государстве, 1917-1958 гг. (исто-рико-правовое исследование): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 18.
ванного из-под стражи или из места заключения, за освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения или содействие его побегу, а также за самовольное оставление определенного, установленного законным распоряжением административных или судебных властей местопребывания. При этом уголовная ответственность за побег наступала только при наличии отягчающих обстоятельств, а именно: при его совершении путем подкопа, взлома, повреждения затворов, стен и т.п. Побеги арестованных, не сопровождавшиеся указанными обстоятельствами, уголовной ответственности не влекли, а наказывались только в дисциплинарном порядке.
Ответственность осужденных за уклонение от отбывания других наказаний не предусматривалась. В то же время в случае уклонения осужденного от уплаты штрафа, он мог быть по определению суда заменен принудительными работами без содержания под стражей. Замена лишения свободы штрафом и штрафа лишением свободы не допускалась.
Впоследствии уголовная ответственность за побег была отменена, однако в принятом ИТК УССР 1925 г. вместо нее была предусмотрена дисциплинарная ответственность осужденного за побег из мест заключения и за уклонение от отбывания принудительных работ. Однако поскольку во многих местностях принудительные работы не были организованы, с целью реализации наказания и исполнения приговоров Верховным Судом РСФСР было разрешено судам заменять их лишением свободы из расчета 1 день лишения свободы за 3 дня принудительных работ.
Выявив ошибочность отмены уголовной ответственности за побег из мест лишения свободы, УК УССР 1927 г. вернулся к позициям предыдущего кодекса. Практика применения этой нормы подтвердила ее действенность и со временем выявила необходимость ее совершенствования. После внесения соответствующих изменений УК УССР 1927 г. стал признавать наказуемым любой побег арестованного из-под стражи или из места лишения свободы, а не только совершенный с помощью подкопа, взлома и других отягчающих обстоятельств. Помимо этого была установлена ответственность за побег с места обязательного поселения (ссылки) или по дороге к нему, за уклонение от исправительно-трудовых работ лицами, осужденными к ссылке, а также за самовольное прибытие высланных в места, где им запрещено было пребывать.
В дальнейшем ответственность за нарушения порядка исполнения и отбывания наказания в виде лишения свободы продолжила усиливаться. В исправительно-трудовом законодательстве появились нормы, в которых указывалось, что
следовало рассматривать в качестве самовольной отлучки, а что считать побегом. При этом за самовольную отлучку и неявку в срок заключенные несли дисциплинарную ответственность, а за побег — уголовную.
Несмотря на законодательное отсутствие норм, предусматривающих возможность замены исправительно-трудовых (принудительных работ) лишением свободы, такая замена осуществлялась на основании соответствующего Постановления Пленума Верховного Суда СССР, согласно которому в случае злостного уклонения лиц, осужденных к исправительно-трудовым работам на общих основаниях, от их отбывания, судьи могли заменить названный вид наказания лишением свободы на срок не свыше срока исправительно-трудовых работ.
Библиография:
Несмотря на достаточно развитую систему уголовных наказаний (судебно-исправительных мер социальной защиты) УК УССР 1927 г. ответственности осужденных за уклонение от отбывания других видов наказаний также не предусматривал.
Что касается ответственности за совершение действий, дезорганизующих работу исправительно-трудовых учреждений, то повышенная опасность этого преступления и отсутствие специальной статьи уголовного закона невольно вынуждали судебную практику на применение в таких случаях аналогии, квалифицируя такие действия как бандитизм. В дальнейшем Верховный Суд СССР предостерег от расширительного толкования понятия «бандитизм» и запретил судам принимать к производству дела о действиях, нарушающих по своему характеру лагерный режим.
1. Абдрахманова Е.Р. Уголовно-правовая охрана деятельности исправительно-трудовых учреждений: учеб. пособие. — Ульяновск: УлГУ, 1996. — 99 с.
2. Алексеев В.И. Организационно-тактические и правовые аспекты борьбы с побегами из мест лишения свободы: учеб.-практ. пособие / под общ. ред. А. И. Зубкова. — М.: ВНИИ МВД СССР, 1994. — 44 с.
3. Бастемиев С.К. Исправительные учреждения Казахстана (историко-правовой аспект): монография. — Павлодар: Кереку, 2009. — 258 с.
4. Волков Г.И. Уголовное право. Популярное руководство. — Харьков: Юриздат Наркомюста УССР, 1925. — 125 с.
5. Герцензон А.А. История советского уголовного права. — М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1948. — 466 с.
6. ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960 / под ред. акад. А.Н. Яковлева. — М.: МФД, 2000. — 888 с.
7. Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. — М.: Изд-во МГУ, 1967. — 319 с.
8. Елеськин М.В. Предупреждение организованной преступности в исправительных учреждениях: учебное пособие / под ред. О. В. Филимонова. — М.: МИ МВД РФ, 1998. — 60 с.
9. Иванова Г.М. История ГУЛАГа, 1918-1958: социально-экономический и политико-правовой аспекты. — М: Наука, 2006. — 438 с.
10. Климов И. Изменить порядок замены исправительно-трудовых работ лишением свободы // Советская юстиция. — 1958. — № 1. — С. 40-41.
11. Кузьмин С.И. Деятельность исправительно-трудовых учреждений (1936-1960 гг.): учеб. пособие. — М.: Изд-во Акад. МВД СССР, 1989. — 94 с.
12. Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения в СССР (1917-1953 гг.). — М.: Академия МВД СССР, 1991. — 132 с.
13. Кузьмин С.И. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. — 1994. — № 11. — С. 36.
14. Легостаев С.В. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества: сравнительно-правовой и личностно-ориентированный аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. — Рязань, 2010. — 174 с.
15. Познышев С.В. Учебник уголовного права: Очерк основных начал общей и особенной части уголовного права. Общая часть: в 2 т. Т. 1. — М.: Юрид. изд-во Наркомюста, 1923. — 300 с.
16. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. Т. 1. — 2-е изд., доп. — СПб.: Гос. тип., 1902. — 823 с.
17. Тарханов И.А. Замена наказания по советскому уголовному праву. — Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1982. — 104 с.
18. Трайнин А. Уголовный кодекс РСФСР: Комментарий. — 2-е изд. — М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1946. — 340 с.
19. Хакимов Е.М. Тюрьмы Казахстана: исторический экскурс // Fbrnb^ — Наука. — 2012. — № 3 (34). — С. 21-25.
20. Шевелев Ю.К. Развитие советского законодательства о борьбе с побегами осужденных к лишению свободы // Труды Всесоюзного научно-исследовательского института МВД СССР. — 1971. — № 17. — С. 137-145.
21. Ширвиндт Е.Г. Советское пенитенциарное право. — М.: Юриздат, 1927. — 276 с.
22. Кримшально-виконавче право УкраТни: (Загальна та Особлива частини): Навч. поаб. / За заг. ред. О.М. Джужи. — 2-е вид., перероб. та допов. — К.: Юршком 1нтер, 2002. — 448 с.
23. Орел Ю.В. 1ст^я розвитку кримшального законодавства з питань вщповщальносп за злкну непокору ви-могам адм^страцп виправноТ установи // ^вденноукраТнський правничий часопис. — 2006. — № 4. — С. 230-233.
24. Романов М.В. Дисциплшарна вщповщальшсть засуджених до позбавлення волк — Х.: Фолю, 2004. — 160 с.
25. Трубников В.М., Орел Ю.В. Кримшальна вщповщальшсть за злкну непокору вимогам адм^страцп виправноТ установи: Монографiя. — Х.: Харшв юридичний, 2009. — 326 с.
26. Фролов Ю.О. Розвиток виправно-трудового права на УкраТш в першi роки РадянськоТ влади. — К.: Вид-во КиТв. ун-ту, 1960. — 28 с.
Материал поступил в редакцию 30 июля 2014 г.
™ LEX RUSSIA
DEVELOPMENT OF THE LEGISLATION ON CRIMINAL LAW PROTECTION OF NORMAT ACTIVITIES OF THE PENITENTIARY ORGANS AND INSTITUTIONS
IN UKRAINE IN 1917-1960 s.
Orel, Yuri Viktorovich — Associate Professor of the Department of Legal Studies of the Nikolaev Interregional Institute of Human Development of the Open International University for Human Development «Ukraine». [orel1976@list.ru]
54003, Ukraine, Nikolaev, ul. 2 Voennaya, 22.
Review. The article contains analysis of the first criminal and correctional labor codes of the RSFSR and the Ukrainian SSR, as well as judicial practice concerning the presence of provisions on criminal responsibility for the encroachments upon the normal activities of penitentiary organs and bodies in Ukraine. The conclusion is made that the responsibility of an arrested person for escaping the penitentiary or from detention took place only in aggravating circumstances, namely, if it were committed by digging, breaking through, destruction of locks, walls, etc. The escape of arrested persons, which were not aggravated with the above-mentioned circumstances did not cause criminal responsibility, and were object to disciplinary punishments. Later criminal responsibility for the escape was abolished, and disciplinary responsibility for it was introduced. After the mistaken character of abolishment of criminal responsibility for escape was revealed, it was soon restored. The practice of application of this norm proved its efficiency and with some time the need for its improvement became evident. After the relevant amendments were made, the legislation regarded as being punishable any type of escape of an arrested person from under arrest, or from the place of detention, rather than just those with aggravating circumstances. Additionally, the correctional labor legislation now included the norms that provided for differences between the non-allowed leave and escape. The non-allowed leave and failure to show up on time caused the convicts to have disciplinary responsibility, while escape caused criminal responsibility. Attention is paid to the problems regarding responsibility of convicts for the actions disorganizing the work of labor correctional institutions. Greater damage from these crimes and absence of special provisions of the Criminal Code forced the judicial practice to use analogy for such situations, qualifying them as banditry. It is noted that in the cases of evasion from serving punishment of fine, correctional labor, these could had been substituted for deprivation of liberty in spite of the legislative absence of provisions for such substitution for correctional labor. The responsibility of the convicts for evasion of other types of punishment was not provided, while there was a developed system of such punishments.
Keywords: administrative supervision, banditry, disorganizing correctional labor institutions, substitution of punishment, deprivation of liberty, freeing an arrested person, penitentiary service of Ukraine, escape, correctional labor, legislative development, criminal legal protection, evading punishment.
Bibliography:
1. Abdrahmanova, E.R. Criminal law protection of the activities of correctional labor institutions. Manual. — Ulianovsk: UIGU, 1996. — 99 p.
2. Alekseev, V.I. Organizational- tactical and legal aspects of fighting escapes from detention institutions: scientific and practical manual / Gen. Ed. by A. I. Zubkov. — M.: VNII MVD SSSR, 1994. — 44 p.
3. Bastemiev, S.K. Correctional institutions of Kazakhstan (historical and legal aspects): monograph. — Pavlodar: Kereku, 2009. — 258 p.
4. Volkov, G.I. Criminal law. Popular guidebook. — Harkov: JurizdatNarkomjusta USSR, 1925. — 125 p.
5. Gercenzon, A.A. History of Soviet criminal law. — M.: Jurid. izd-vo MJu SSSR, 1948. — 466 p.
6. GULAG: Chief Administration of Camps. 1918-1960 / Ed. by Academician A.N. Jakovlev. — M.: MFD, 2000. — 888 p.
7. Durmanov, N.D. Soviet criminal law. — M.: Izd-vo MGU, 1967. — 319 p.
8. Eleskin, M.V. Prevention of organized crime in correctional institutions. Manual / Ed. by O. V. Filimonov. — M.: MI MVD RF, 1998. — 60 p.
9. Ivanova, G.M. GULAG history, 1918-1958: social, economic and political aspects. - M: Nauka, 2006. — 438 p.
10. Klimov, I. Changing the procedure of substitution of the correctional labor with the deprivation of freedom. // Sovetskaja justicija. — 1958. — № 1. — P. 40-41.
11. Kuzmin, S.I. Activities of the correctional penitentiary institutions. (1936-1960s.): ucheb.posobie. — M.: Izd-vo Akad. MVD SSSR, 1989. — 94 c.
12. Kuzmin, S.I. Correctional labor institutions in the USSR. (1917-1953). — M.: Akademija MVD SSSR, 1991. — 132 p.
13. Kuzmin, S.I. Organized crime groups in penitentiary institutions // Prestuplenie i nakazanie. — 1994. — № 11. — P. 36.
14. Legostaev, S.V. Desorganization of the activities of the institutions arranging for the isolation from society: comparative legal and personally oriented aspects. Dissertation Thesis fo the PhD in Law. — Rjazan', 2010. — 174 p.
15. Poznyshev, S.V. Manual of criminal law: essays on the key provisiosn of general and special parts of criminal law. General part. 2 V., V. 1. - M.: Jurid. izd-vo Narkomjusta, 1923. — 300 p.
16. Tagancev, N.S. Russian Criminal law: lectures. General part. V. 1. — 2nd Ed., amended. — SPb.: Gos. tip., 1902. — 823 p.
17. Tarhanov, I.A. Substituting punishments under the Soviet criminal law. — Kazan': Izd-vo Kazanskogo un-ta, 1982. — 104 p.
18. Trajnin, A. Criminal Code of the RSFSR. Commentary. — 2nd Ed. — M.: Jurid. izd-vo NKJu SSSR, 1946. — 340 p.
19. Hakimov, E.M. Prisons of Kazakhstan: historical excursus // Fylym — Nauka. — 2012. — № 3 (34). — P. 21-25.
20. Shevelev, Y.K. Development of the Soviet legislation on fighting escapes of convicts from penitentiary institutions. // Works of the all-Russian Scientific Research Institute of the MIA of USSR. — 1971. — № 17. — P. 137-145.
21. Shirvindt, E.G. Soviet penitentiary law. — M.: Jurizdat, 1927. — 276 p.
22. Criminal penal law of Ukraine (General and Special Parts). Scientific manual / Ed. by O.M. Dzhuzha. — 2nd Ed., amended. — K.: Jurinkomlnter, 2002. — 448 p.
23. Orel, Y.V. History of development of criminal legislation in the sphere of responsibility for the malicious failure to comply with the requirements of the administration of the penitentiary institution // Pivdennoukraïns'kij pravnichij chasopis. — 2006. — № 4. — P. 230-233.
24. Romanov, M.V. Disciplinary responsibility of convicts deprived of freedom. — H.: Folio, 2004. — 160 p.
25. Trubnikov, V.M., Orel Y.V. History of development of criminal legislation in the sphere of responsibility for the malicious failure to comply with the requirements of the administration of the penitentiary institution. Monograph. — H.: Harkivjuridichnij, 2009. — 326 p.
26. Frolov, Y.O. Development of correctional labor law in Ukraine during the first years of the Soviet rule. — K.: Vid-voKiïv. un-tu, 1960. — 28 p.
