CC BY
73
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ ПРАВА
УДК 340.15 (091) ББК 67.0
Г. С. Працко, О. Н. Болдырев
РАЗВИТИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ПРАВА В НАУЧНЫХ ТРУДАХ Л. И. ПЕТРАЖИЦКОГО И М. А. РЕЙСНЕРА
В статье анализируются методологические предпосылки развития социальной психологической концепции права. Показана попытка М. А. Рейснера коррелировать идеи эмпириокритицизма с психологической теорией права, разрабатываемой Л. И. Петражицким, то есть на основе психологической теории создать новые методики усвоения населением норм интуитивного права. Особое внимание авторы уделяют понятию справедливости и его роли в теории нового советского права.
Ключевые слова: психологическая теория права, социальная психологическая концепция права, принцип справедливости, классовое общество, интуитивное правосознание.
DEVELOPMENT OF SOCIAL PSYCHOLOGICAL CONCEPTS OF LAW IN SCIENTIFIC WORKS
OF L. I. PETRAZHITSKY AND M. A. REUSNER
In article are analyzed methodological prerequisites of development of the social psychological concept of the law. Attempt is shown M. A. Reysner to correlate ideas of an empiriokrititsizm with the psychological theory of the law developed by L. I. Petrazhitsky that is on the basis of the psychological theory to create new techniques of assimilation by the population norms of the intuitive law. Authors pay special attention to concept of justice and its roles in the theory of the new Soviet law.
Keywords: psychological theory of the law, social psychological concept of the law, principle of justice, class society, intuitive legal sense.
Своеобразие теоретико-правовой позиции М. А. Рейснера придает предпринятая им попытка методологического синтеза идей эмпириокритицизма Э. Маха и Р. Авенариуса с психологической теорией права. Несмотря на определенный редукционизм и схематизм психолого-правовых взглядов М. А. Рейснера (сведение интуитивного права исключительно к идеологии, упрощенное классовое понимание правовых норм), общая тенденция его рассуждений представляется крайне интересной именно в контексте преодоления индивидуализма и субъективизма, которые приписывались концепции Л. И. Петражицкого.
М. А. Рейснер считал, что упрощенные схемы государственного строительства являются неэффективными, поэтому недостаточно просто перестроить экономическую основу социальной жизни, изменению должно быть подвергнуто и мышление людей. В данном случае диалектика взаимодействия экономического базиса и идеологической надстройки проявляется в том, что повышение энтузиазма советского населения
обусловит новый всплеск экономических преобразований. В связи с этим советский правовед видел свою миссию в том, чтобы на основе психологической теории права создать новые методики усвоения населением норм интуитивного права, под которым он подразумевал идеологические конструкты советской власти.
Разработка практически применимых методик внедрения советской идеологии сопровождалась также теоретической рефлексией относительно сущности человеческой психики и ее взаимосвязи с правовой системой общественной жизни. Опираясь на идеи Л. И. Петражицкого, Рейснер заключает, что деятельность человека определяется самыми различными мотивами, которые регулируются силой переживаемых эмоций. Элементы объективной действительности выступают целями человеческого поведения только опосредованно, через их наделение определенной эмоциональной окраской. Положительные эмоции, возникающие при восприятии какого-либо предмета, служат способом активиза-
ции человеческой деятельности. Негативные эмоции становятся запретительным барьером на пути реализации определенных устремлений и целей.
С этой точки зрения задача права как регулятора человеческого поведения заключается в обеспечении индивида благами, имеющими позитивный эмоциональный потенциал. Правовые нормы выступают мощным способом стимулирования человеческой мотивации, создавая эффект выброса положительных эмоций даже в том случае, если объективных оснований для этого нет. По мнению Л. И. Петражицкого, такое свойство императивно-атрибутивных эмоций имеет как индивидуальное, так и социальное значения, причем доминирующим является социальный эффект. Правовые нормы, направленные на установление устойчивых социальных взаимодействий, далеко не всегда могут положительно восприниматься самими индивидами, но эмоционально-психическая природа права делает возможным такое взаимодействие. Индивиды испытывают положительный эмоциональный эффект просто от того, что выполняют требования правовой нормативности. Эмоциональный характер правового чувства позволяет человеку обходиться без дополнительных мотиваций, испытывая удовлетворение уже от того, что он поступил «как надо».
Диалектика методов идеологического взаимодействия приводит к неожиданному итогу - законы, создаваемые первоначально для защиты интересов господствующего класса, начинают применяться и по отношению к угнетенным. Однако такой компромисс оказывается временным, он разрушается в результате революции, и уже новый класс - пролетариат, пришедший к власти путем революционного переворота, получает возможность выстроить свою идеологическую систему и сформировать свое правосознание. Эти идеи, высказываемые М. А. Рейс-нером еще до революции, находили широкий отклик в социалистической среде, формируя представление об этом ученом как основном правовом теоретике классового общества.
Неудивительно, что уже в 1917 году М. А. Рейс-нер активно включается в процессы идеологического и правового строительства, которые были жизненно необходимы молодому Советскому государству. Он принимает предложение Ленина войти в состав Народного комиссариата юстиции, становится одним из разработчиков Конституции РСФСР 1918 года, а также авторов
Декрета об отделении церкви от государства. Судя по сохранившимся источникам он искренне верил в то, что его теоретические разработки помогут в максимально полной мере воплотить на практике основные принципы социалистического строительства.
Особенно актуальным для зарождающейся советской правовой науки оказалось своеобразное понимание справедливости, логически проистекавшее из рассуждений Л. И. Петражицкого о психологической природе права и его критики позитивистского нормативизма.
Принцип справедливости выносимого решения должен быть определяющим в деятельности судьи, однако реализация этой нормы на практике сталкивается с серьезными теоретическими вопросами, особенно в условиях смены правовых систем. У Петражицкого есть понятие «патологическое право», которым обозначается деятельность по реализации правовых норм, не соответствующих общечеловеческим ценностям и не способных установить прочные двусторонние связи. Как пишет В. Н. Жуков, поясняя это положение, «не находится субъекта, в сознании которого существовало бы представление об обязанности, соответствующее представлению о праве в сознании переживающего патологическое право субъекта» [1, с. 49].
Патологическое право проявляется, например, в вынесении судьей приговора, который не соответствует его интуитивным представлениям о справедливости, но продиктован внешним давлением или какими-либо дополнительными обстоятельствами. Однако в ситуации кризиса существующей правовой системы, когда судья должен выносить решение в соответствии не с кодифицированными законами, а с его собственным правосознанием, возникает нравственно-правовая дилемма. Если изменившиеся социальные обстоятельства требуют от судьи вынесения одного вердикта, а его собственное, еще не перестроившееся правосознание испытывает эмоциональное удовлетворение от вынесения противоположного решения, то какой вариант он должен предпочесть?
С точки зрения Л. И. Петражицкого, основывающегося на эмоциональной природе правового чувства, приговор, отражающий интуитивное правосознание судьи, не соответствующий интересам доминирующего класса, нельзя назвать проявлением патологического права, поскольку соблюден главный критерий осуществления правовой нормы. Индивид испытывает эмоциональ-
ное удовлетворение от принятого решения, вне зависимости от побочных мотиваций.
М. А. Рейснер предлагает другую логику разрешения данной ситуации, отказываясь, по сути, от индивидуалистической трактовки психики, рудименты которой встречались в работах Л. И. Петражицкого. По его мнению, эмоциональное удовлетворение от осуществления правового чувства носит не индивидуальный, а коллективный характер. Оно возникает не в результате осознания собственного удовлетворения принятым решением, а от понимания соответствия этого решения интересам той социальной группы или класса, представителем которого является индивид. Таким образом, Рейснер утверждает, что судья должен принимать решение в интересах доминирующего класса, а эмоциональное удовлетворение будет являться результатом рационального понимания значимости его поступка.
При такой трактовке происходит релятивизация самого понятия «справедливость», поскольку справедливыми могут считаться интересы отдельного класса в определенный исторический период, которые заключаются в распространении своего правосознания на другие слои общества: если не в смысле расширения теоретических представлений, то хотя бы в плане унификации юридической практики. Так происходит сознательная монополизация одной из разновидностей интуитивного правосознания, которая подменяет собой не только различные виды интуитивных правовых норм, но и само кодифицированное право.
кам кодифицированного права, поэтому преимущественным является следование революционному правосознанию, способному адекватно оценить юридические ситуации в соответствии с неписаным революционным правом.
В первых трудах по советскому праву отсылки к Л. И. Петражицкому встречались крайне редко, что объяснялось его неполным соответствием новой идеологии и пониманию советского правосознания. П. И. Стучка осторожно указывал, что Петражицким были разработаны методологические предпосылки, позволившие сформулировать классовое понимание права, но сам он остался сторонником мелкобуржуазных, либеральных позиций, поэтому не может рассматриваться в контексте истории советского права.
Господствовавшие социалистические представления, зачастую носившие упрощающе-вульгарный характер, критически оценивали саму идею государственности и права. Основная часть марксистов исходила из идеи неминуемой отмены правовых и политических институтов по мере становления бесклассового общества, хотя М. А. Рейснер отстаивал противоположную позицию, и в итоге именно она оказалась воспринята партией. Когда Петражицкий указывал, что представления о справедливости являются социально (в том числе и классово) обусловленными, и это давало возможность отождествления доминирующего правосознания с интересами определенного класса, то его психологические идеи оставались неинтересны и непонятны большинству новых юристов. К научным упрекам в адрес Петражицкого добавились и политические
По словам теоретика советского права П. И. Стуобвинения, основанные на его активном участии
ка, «мы не должны... нормами писаного права регламентировать отношения людей, возникающие из пользования собственностью, орудиями и средствами производства и обмена. Следовательно, не может быть и речи о статьях закона, защищающих право на какие бы то ни было виды такой частной собственности: право наследования, сервитута и так далее» [2, с. 276].
Характерно, что данное высказывание принадлежит П. И. Стучке, который не являлся учеником Петражицкого. Однако он совместно с Рейснером разрабатывал классовую концепцию права, разделяя его методологические установки, в частности, идею развития правосознания и необходимости его кардинальных преобразований в изменившихся социально-экономических условиях. По его мнению, суд должен отвечать требованиям времени, а не устаревшим формулиров-
в деятельности Конституционно-демократической партии. По мнению П. И. Стучки, психологическая теория Петражицкого не может соответствовать научным канонам марксизма, поскольку для ученого первичными являются интересы, а не действия. Интересы не обладают объективной детерминацией, так как могут искажаться индивидуальными особенностями человеческой психики. Следовательно, его теория носит не материалистический, а идеалистический характер [2, с. 28 0].
Возникала парадоксальная ситуация, при которой М. А. Рейснер и его последователи - разработчики классовой теории права - активно использовали научные изыскания Петражицкого, но при этом негативно оценивали его исследовательскую деятельность с позиции политической целесообразности.
Интересное применение идеи Л. И. Петра-жицкого о несовпадении права и закона нашли в рассуждениях П. И. Стучки о легитимности существующих законов в условиях появления первых декретов советской власти. Отталкиваясь от противопоставления позитивного и интуитивного права, ученый приходит к выводу о том, что законы действуют лишь до тех пор, пока не отменяются нуждами революционного положения или растущим правосознанием революционного народа. В этом смысле законы дореволюционного времени отождествлялись М. А. Рейснером и П. И. Стучкой с так называемыми «мертвыми» нормами в терминологии психологической школы.
Л. И. Петражицкий подразумевал под «мертвыми» законами те нормы права и законодательные акты, которые продолжают оставаться действующими лишь в силу отсутствия актов, их отменяющих, хотя сама возможность их применения уже исчерпана изменением правовой практики. Для классовой теории права, переосмысливавшей многие положения психологического подхода Л. И. Петражицкого, понятие «мертвые нормы» стало инструментом дискредитации существовавших правовых норм. По сути, те правовые норм, по которым жили бывшие привилегированные классы, признавались больше не соответствующими социальным реалиям, поэтому их предлагалось отменить. Интуитивное право приобретало в таком контексте отчетливое классовое значение, то есть провозглашалось теоретической основой установления одним классом правовой диктатуры по отношению ко всем другим классам. Вопреки собственным плюралистическим размышлениям о неоднородности и множественности интуитивного права Л. И. Петражицкий был провозглашен Рейснером «предтечей социалистического права». Он даже настаивал на том, что «теория Петражицкого имела значение для пролетарской революции» [3, с. 21].
Однако это утверждение, объяснявшееся личными связями Рейснера и Петражицкого, а также использованием отдельных положений его подхода в разработке Рейснером классовой теории права, не нашло поддержки у властных структур, поскольку сами работы Льва Иосифовича не давали оснований для столь однозначной трактовки. Упреки психологической теории права в субъективизме оказались дополнены обвинениями сторонников классовой теории права в отходе от марксистских догматов. По мере
укрепления государственной власти и ее стремления к кодификации правовых норм предлагавшиеся М. А. Рейснером, П. И. Стучкой и некоторыми другими юристами идеи легитимности революционного правосознания стали казаться опасными и подрывающими строй советской власти.
Доктрина советского права, сложившаяся в 30-х годах XX века, носила этатистский характер, поэтому в ней не оставалось места для возможностей стихийного проявления правового самосознания, вполне уместного в революционные годы, когда велась борьба с существовавшей системой кодифицированного права. Новые теоретики советского права во главе с А. Я. Вышинским не могли не понимать, что предлагавшиеся М. А. Рейснером методы борьбы с кодифицированным правом, вполне уместные в ситуации революционной борьбы, могут быть направлены и против системы советского законодательства. Провозглашенный Рейснером принцип эволюционизма правовых норм парадоксальным образом отразился на его собственной теории: если в революционные годы она соответствовала установкам политической элиты, то по мере отхода от революционных представлений она перестала удовлетворять потребностям Советского государства.
Продолжает быть плодотворной и научная деятельность М. А. Рейснера, хотя и приобретает достаточно политизированные черты. Он выпускает целый ряд книг и брошюр, в которых обосновывает специфику социалистического права, потребность в создании новой идеологической системы и ее закреплении в сознании граждан [3; 4; 5].
В связи с этим представляется закономерной эволюция научной деятельности М. А. Рейсне-ра. Если до революции он выступает ключевым теоретиком классовой теории права, автором идеи создания социалистической идеологии, то после произошедшего переворота его основные усилия оказываются сосредоточены на практическом воплощении теоретических положений. В этом следует видеть сознательный шаг ученого, направленный на максимизацию полезности его деятельности в тех условиях, когда становление новой идеологической системы являлось залогом выживания Советского государства. Как ученый-правовед, он прекрасно понимал, что устойчивость возникшего политического института опирается на систему правовых норм, которая будет признаваться справедливой и разде-
ляться подавляющим большинством граждан. В этих убеждениях Рейснер оставался последовательным сторонником и творческим интерпретатором психологической теории права, истоки которой были заложены Л. И. Петражицким.
В одной их своих поздних работ М. А. Рейс-нер подтверждает данное предположение отмечая вклад Л. И. Петражицкого в развитие не только индивидуально-психологической, но и социальной психологической концепции права: «Интуитивное право имеет индивидуальный, изменчивый характер, оно определяется особыми условиями жизни каждого человека, его характером, воспитанием, социальным положением, профессией, знакомствами и т. п. Общность указанных условий необходимо ведет к наличности в большей или меньшей степени согласия интуитивного права отдельных индивидов. Таким образом, фактической основою социального правопорядка и действительным рычагом соответствующей социально-правовой жизни является, в существе дела, не позитивное, а право интуитивное» [3, с. 18]. Как справедливо указывает Л. Д. Максимова, «Рейснер и его последователи воспользовались потенциалом теории Петражиц-кого для создания одной из теорий нового советского права» [6, с. 93].
В заключение следует отметить, что правовая концепция М. А. Рейснера практически выпала из сферы интересов современных исследователей права, несмотря на то, что поставленная им задача синтеза марксизма и достижений психологической школы права представляется крайне интересной. Важную роль в этом сыграла судьба самого ученого, который полностью
принял советскую власть и активно включился в юридическое оформление ее законодательных актов, но при этом оставался мыслителем крайне оригинальным, не похожим на простых исполнителей политических решений. По справедливому замечанию современных исследователей О. А. Скибиной и Е. В. Сафроновой, преждевременная смерть М. А. Рейснера спасла его от политического преследования и репрессий 30-х годов XX века [7, с. 10].
Литература
1. Жуков В. Н. Марксистская социология права первых лет советской власти: М. А. Рейснер, П. И. Стучка, Е. Б. Пашуканис // Право и государство: теория и практика. 2014. № 1 (109).
2. Стучка П. И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964.
3. Рейснер М. А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. Л.- М., 1925.
4. Рейснер М. А. Государство. Ч. 1: Идеология и метод. 2-е изд. М., 1918.
5. Рейснер М. А. Государство буржуазии и РСФСР: в 3-х ч. М., 1923.
6. Максимова О. Д. Революционное правосознание как источник советского права и законотворчества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 9 (47). Ч. 2.
7. Сафронова Е. В., Скибина О. А. М. А. Рейс-нер: жизненный и научный путь // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2013. №9 10 (41).
