CC BY
158
УДК 94(73)
РАЗВИТИЕ ПРОФЕССИИ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ В 20-е гг. XX в. В США
© Олег Германович ШАДСКИЙ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат исторических наук, доцент кафедры социальной работы, ювенологии и управления в социальной сфере, зав. отделением социальной работы и социальной педагогики Института социальных и образовательных технологий, e-mail: [email protected]
Рассматривается развитие профессии социальной работы в США в «эпоху нормальности». Изучено влияние финансовых федераций на деятельность социальных агентств, особенности организационного оформления профессии, влияние метода работы со случаем на процесс профессионализации социальной работы в 20-е гг. XX в. в США. Анализируются причины психиатрического уклона в профессии.
Ключевые слова: история; США; социальная работа; работа со случаем.
В конце 10-х - начале 20-х гг. XX в. на пути дальнейшего социального реформирования в США возникло много труднопреодолимых барьеров. Социальные реформы замедлились, когда страна вступила в Первую мировую войну. Либеральный энтузиазм, являвшийся движущей силой прогрессивных реформ предыдущего десятилетия, окончательно развеялся после революции в России, которая обогатила американский политический лексикон термином «красная угроза» (Red Scare). Период «красной угрозы» (19181920) характеризовался развертыванием кампании против «красных» - коммунистов и их «попутчиков», к коим причисляли всех сторонников социального реформаторства и видных социальных работников, в частности. Нарастание рабочего движения и расовой напряженности также не способствовали развитию умеренного социального реформизма.
В 1920-е гг. доминирующая политическая линия была направлена на поощрение экономического роста за счет развития частного капитала. Члены правительства республиканца Уоррена Гардинга, пришедшего к власти в 1921 г., разделяли убеждение президента, что благополучие всей нации зависит, прежде всего, от предпринимателей. Социальные завоевания «прогрессивной эры» стали постепенно сходить на нет.
Республиканское правительство существенно сократило налоги, и в результате развитие государственных социальных про-
грамм практически прекратилось [1, с. 231]. Вместе с тем Майкл Кац утверждает, что на местах развитие социальной сферы продолжалось достаточно бурно. По его подсчетам в 1920-е гг. штаты приняли почти четыреста социальных законов, а количество социальных учреждений выросло более чем на 150 %. Однако расходы на социальную защиту были небольшими. На уровне штатов наибольший уровень расходов составлял 2 долл. на душу населения, на муниципальном - 3,25 [2, с. 208].
Правительственная поддержка частного предпринимательства и крупного бизнеса пришла на смену вмешательству государства в регулирование социальной сферы в интересах рабочих и бедняков. Лозунгом 1920-х гг. стала фраза приемника Гардинга, тридцатого президента США Кэлвина Кулиджа: «Бизнес Америки - это бизнес» [3, с. 38]. Видные исследователи социальной политики США Джунн Аксин и Герман Левин так характеризуют общее настроение 1920-х гг.: «Все уверовали, что решение проблемы бедности лежит не в регулировании деятельности корпораций, не в установлении справедливого минимума оплаты труда, социальном страховании и программах социальной защиты, но во всемерной поддержке частного предпринимательства» [4, с. 137]. Снижение социальной активности рабочего класса выразилось в том, что членство в профсоюзах в 1920-е гг. сократилось на треть [4, с. 171].
Атмосфера материального процветания также не способствовала привлечению интереса общества к тематике социального реформирования. Развитие промышленности и строительства создавало в стране десятки тысяч новых рабочих мест. Рост реальных зарплат и среднедушевого дохода позволил миллионам семей приобрести такие прежде малодоступные товары длительного пользования, как автомобиль и бытовые приборы. Дальнейшее развитие социального законодательства в этих условиях многие считали неактуальным [5, с. 241].
Кроме того, появление концепций научной организации труда и социально ответственного капитализма (Welfare Capitalism) давало надежду на разрешение социальных проблем на уровне отдельно взятых корпораций [6, с. 52-53]. Шеннон отмечает, что стимулирование работников компаний на приобретение акций по льготной цене, участие в прибылях в зависимости от стажа работы и прочих заслуг перед компанией, создание помещений для отдыха породили веру в то, что бизнес способен самостоятельно, без вмешательства государства, удовлетворять интересы рабочих [3, с. 89]. Многие выражали уверенность, что частный бизнес смог достичь тех целей, которых реформаторы «прогрессивной эры» надеялись достичь посредством развития социального законодательства [4, с. 137-138]. Очевидные успехи экономики и рост благосостояния населения страны позволили Герберту Гуверу заявить во время президентской кампании 1928 г.: «Наш американский эксперимент по построению благополучного общества... привел нас ближе к победе над бедностью, к избавлению от страха нищеты, чем кого бы то ни было ранее в истории человеческой цивилизации» [5, с. 243].
Другой причиной ослабления движения за социальные реформы была потеря интереса к ним со стороны профессионального сообщества социальных работников, которое в предшествующий период находилось в их авангарде [7]. Руководители благотворительных организаций в основной массе с удовлетворением встретили изменение политикоидеологического климата в стране и сконцентрировались на оттачивании процедур фандрайзинга и поиске стабильных источников финансирования [5, с. 240-241]. В то же
время социальные работники частных агентств озаботились разработкой строгих научных основ профессии, взяв за основу психиатрические концепции [5, с. 242]. По мнению Аксин и Левина, «социальная работа обратилась к изучению семейной динамики и индивидуальному личностному развитию. Терапия стала ключом к социальному благополучию» [4, с. 143]. «Терапевтические» идеи проникли также и в среду сеттльментов, которые также существенно умерили свою реформистскую риторику, фокусируясь вместо этого на «социальном образовании» и «восстановлении и освобождении творческого потенциала общин» посредством специализированной «социальной групповой работы» и «организации общины» [4, с. 142]. Концентрируясь на задачах профессионального развития, социальные работники вновь стали видеть себя «техническими специалистами сервисной службы... а не участниками крестового похода» [5, с. 243]. В начале 1920-х гг. участники Национальной конференции социальной работы проголосовали за то, чтобы избегать официальных заявлений по внутриполитическим вопросам [8, с. 104]. А когда в 1924 г. Роджер Болдуин, основатель Американского союза защиты гражданских свобод, призвал делегатов Национальной конференции создать новую социал-реформистскую политическую партию, реакция социальных работников оказалась весьма прохладной [5, с. 243]. Таким образом, позиция сообщества социальных работников отражала консервативный социальный климат послевоенных лет.
Перед лицом того, что Джейн Аддамс назвала «политическим и социальным спадом, охватившим страну» [9, с. 229], социальные реформаторы «пали духом». «Уныние, - сетовали они, - чрезвычайно подорвало реформистские усилия» [1, с. 25-26]. Ветераны реформистского движения выражали беспокойство по поводу того, что однажды популярные социальные программы, призванные помочь бедным, рабочим и иммигрантам теперь клеймились как «социалистические» и «антиамериканские» [1, с. 116].
Флоренс Келли и Джейн Аддамс представляли небольшую группу социальных работников, которые остались привержены идее социального реформирования в 1920-е гг. Они характеризовали акцент на
профессионализации как «наивный» и «периферийный» и убеждали социальных работников продолжать активно отстаивать курс на социальные реформы. Чамберс отмечает, что благодаря усилиям этой небольшой группы социальных работников дух прогрессивных социальных реформ был донесен до 1930-х гг. [1, с. 87-89].
Влияние предпринимательской атмосферы 1920-х гг. на профессию отчетливо прослеживается в феномене т. н. «федеративного движения». Заимствуя методы управления капитанов капиталистической индустрии, руководители частных агентств создали «финансовые федерации». Р. Любов выделяет три типа таких федераций 1920-х гг.: 1) биржи социальных услуг (social service exchanges); 2) советы агентств социального обслуживания (councils of social service agencies); 3) объединенные благотворительные фонды (community chests). Обеспечение финансирования деятельности частных агентств возлагалось на последних [10, с. 183]. Федерации явились логическим шагом развития обществ организации благотворительности, которые еще в XIX в. пытались решить проблему соперничества в борьбе за получение финансирования [11, с. 1204]. Анализируя деятельность благотворительного фонда Рассела Сейджа (Russell Sage Foundation), МакКлаймер делает вывод о том, что крупные корпорации щедро финансировали деятельность тех организаций, которые подчеркивали свое следование принципам ООБ [12, с. 52-53].
Главной целью федераций была консолидация усилий по сбору денег в общине для финансирования деятельности частных агентств. Федерации стремились привлечь пожертвования бизнесменов и корпораций. Ряд исследователей сходится во мнении, что «федеративное движение» в среде частных социальных агентств мотивировалось осознанием невозможности существования без щедрых пожертвований со стороны крупного бизнеса [5, с. 240-241; 10, с. 183; 12, с. 52]. Уолкер считает, что в этом отношении федерации добились успеха, т. к. на протяжении 1920-х гг. доля корпоративных пожертвований устойчиво составляла более 20 % собранных денег. Он также сообщает, что крупные пожертвования от 1 тыс. и более долл.
составляли более 60 % от числа всех пожертвований в крупных городах [11, с. 1207].
Благодаря быстрому росту количества федераций, частные агентства социальной работы в 1920-е гг. не испытывали недостатка в средствах. В период 1919-1929 гг. объединенные благотворительные фонды, являвшиеся наиболее распространенной формой федерации, появились в более чем 300 городах США. За это период количество собираемых ими денег увеличилось с 14 до 70 млн долл. в год [11, с. 1210].
Финансовые федерации, от которых зависело экономическое благополучие социальных агентств, не могли не оказывать на них определенного влияния. Финансовая зависимость привела к тому, что постепенно частные агентства становились организационно и финансово подотчетны правлению федераций. В качестве условия получения финансирования советы попечителей федераций требовали от «своих» агентств соответствия разработанным планам социального развития общин. Эти требования стимулировали специализацию, т. к. агентства-члены федерации пытались заручиться финансированием путем дифференциации своих функций [11, с. 1186].
Подотчетность попечительским советам федераций имела результатом бюрократизацию деятельности частных агентств, которые были вынуждены уделять большое внимание правильности оформления и прозрачности своей документации. Соображения финансового благополучия своих организаций заставляли их руководителей избегать разногласий и трений с попечительскими советами [5, с. 240-241]. Из-за того, что во многих советах доминировали консервативно настроенные предприниматели, директора частных агентств избегали разговоров на темы социального реформирования [6, с. 82]. Уолкер отмечает, что в федерации не принимались реформистские, гражданские (civic) и рабочие организации [11, с. 1205].
Федерации способствовали профессионализации работников агентств, охотнее предоставляя финансирование тем агентствам, персонал которых получил профессиональную подготовку. Побуждая конкуренцию, основанную на лучшем соответствии профессиональным стандартам обслуживания, федерации стимулировали частные
агентства обучать свой персонал и нанимать получивших профильное образование социальных работников [10, с. 201].
Серьезной проблемой для сообщества социальных работников в 1920-е гг. оставался их неопределенный профессиональный статус. Еще в 1915 г. широкий резонанс в профессиональной среде получило выступление Абрахама Флекснера на собрании Национальной конференции благотворительных и коррекционных учреждений, обратившегося к делегатам с вопросом о том, можно ли считать социальную работу профессией. По его мнению, у социальной работы отсутствовали такие важные характеристики профессии, как четкий образовательный стандарт, специфические методы работы, наличие профессиональной организации и этического кодекса [13, с. 576].
В качестве самого значительного недостатка Флекснер отметил «отсутствие специфичной цели и метода» социальной работы. Комментируя использование труда социальных работников в широком спектре учреждений, он утверждал: «Определенная поверхностность знаний, некоторая нехватка практической квалификации - неизбежное следствие широты применения труда социального работника». По его мнению, «широта интересов социальной работы несовместима с высокой степенью специализированной компетентности», которая характеризует настоящие профессии. Социальная работа, считал он, «организует сотрудничество и координирует деятельность представителей различных профессиональных специализаций», а посему Флекснер спрашивал: «Не будет ли более правильным рассматривать социальную работу как деятельность на стыке многих профессий, но не профессией в своем собственном праве?» [13, с. 586].
Бруно указывал, что «статья Флекснера произвела сильный и имевший серьезные последствия эффект», поскольку подстегнула социальных работников в их стремлении к профессионализации [14, с. 141]. Мэри Ричмонд не согласилась с выводами Флекснера, заявив, что «социальная работа будет профессией под названием социальная работа со случаем». В работе со случаем, утверждала Ричмонд, созданы «уникальные, отличные от других профессий, методы и цели работы». «Если не сейчас, то очень скоро, - предска-
зывала она, - социальные работники со случаем... будут признаны другими профессиональными группами» [15, с. 113-114].
Лидеры сообщества социальных работников согласились, что «основные черты профессионального фундамента социальной работы» присутствовали в продвигавшейся Ричмонд концепции работы со случаем [16, с. 597]. Ведущий теоретик и практик образования по социальной работе Портер Ли утверждал, что работа со случаем «заложила основы методологии, которые поднимали социальную работу до статуса настоящей профессии» [16, с. 598]. «Социальная работа в строго определенных границах занимается решением проблем человеческого благополучия. Выполнение этой функции требует технических навыков. отсутствующих у других профессий», уточнял Ли [16, с. 600].
Благодаря усилиям Ричмонд и ее последователей, работа со случаем стала тем специфическим методом работы, на отсутствие которого указывал Флекснер. Приверженцы профессионализации верили, что работа со случаем наделила социальных работников тем научным инструментарием диагностирования и вмешательства, который позволяет им претендовать на самостоятельный профессиональный статус.
На очереди были другие «пункты Флекснера». Социальные работники начали закладывать организационные основы профессии еще в 1910-е гг. В 1917 г. Национальная конференция благотворительных и коррекционных учреждений изменила название на Национальная конференция социальной работы (НКСР) (National Conference of Social Work).
Необходимость изменения названия конференции была вызвана тем, что старое не отражало нового курса на профессионализацию социальной работы. Предлагались также два других названия: Национальная конференция социальных работников и Национальная конференция по социальному обеспечению (National Conference on Social Welfare). Выбор нового названия из трех предложенных явился компромиссом между реформистами и работниками со случаем. Название «Национальная конференция социальных работников» не устраивала реформистов по причине того, что работники со случаем были склонны считать «социальными
24б
работниками» только получивших профессиональное образование, эффективно отсекая большую часть работников государственных социальных учреждений. Название «Национальная конференция по социальному обеспечению», наоборот, делала акцент на государственной системе социальной защиты. Термин «социальная работа» был сочтен в конечном итоге нейтральным. С социальной работой в широком смысле могли идентифицировать себя как частные, так и государственные агентства, как получившие профессиональное образование социальные работники, так и те, кто не получил такового [1, с. 91].
В том же году была основана Национальная биржа социальных работников (National Social Workers’ Exchange). Новая организация выполняла функцию биржи труда для социальных работников. В 1921 г. на собрании Национальной конференции социальной работы биржа была переименована в Американскую ассоциацию социальных работников (AACP) (American Association of Social Workers), став, таким образом, первой общенациональной профессиональной организацией социальных работников [17].
Ассоциация с момента основания начала пропагандистскую кампанию за признание социальной работы настоящей профессией. В 1921 г. был опубликован манифест, в котором официально провозглашалось рождение «профессии социальной работы» [18, с. 312]. В 1922 г. ААСР широко распространила информационную брошюру о социальной работе, в которой описывались особенности профессии [18, с. 312-313]. В 1923 г. ассоциация предложила профессиональному сообществу первый проект этического кодекса социальных работников [18, с. 313-314]. Постоянной частью работы ААСР стали настойчивые просьбы, обращенные к руководству частных агентств, повышать зарплаты, улучшать условия труда социальных работников, а также иметь возможность выражать свое мнение при определении политики организации [19, с. 670-671]. Таким образом, ассоциация стала отчасти выполнять функции профсоюза сообщества социальных работников.
Также члены ассоциации поставили перед собой задачу определить стандарты, которым должен соответствовать социальный работник. Они считали, что «если основывать ассоциацию социальных работников на
профессиональной основе, то необходимо иметь определенные профессиональные требования к членству» [20, с. 662]. Основным требованием к признанию профессионального статуса работника было выдвинуто наличие профильного образования. Поэтому ААСР всячески способствовала развитию университетских программ подготовки социальных работников. До 1930 г. квалификационные требования к членству в ассоциации предписывали наличие как профессионального образования, так и опыта работы. После 1930 г., основной упор стал делаться на наличие образования, предыдущий опыт работы стал желательным, но необязательным требованием [21, с. 63].
В 1928 г. создается Ассоциация школ профессиональной социальной работы (Association of Schools of Professional Social Work) с целью стандартизации образовательных программ и разработки требований к аккредитации образовательных программ по социальной работе. К 1930 г. аккредитацию ассоциации получили 28 школ социальной работы, совокупно выпускавших ежегодно 400 специалистов [22, с. 299] и ставших весомой силой в формировании и поддержании профессиональной субкультуры и самосознания. Появление профессиональной ассоциации, образования и этического кодекса устраняли еще несколько пунктов из «списка Флекснера» и рассматривались как важные шаги на пути к окончательной профессионализации.
Быстрый рост количества членов ААСР трактовался как пробуждение профессионального группового сознания. Количество членов ААСР увеличилось с 750 в 1921 г. до свыше пяти тысяч в 1930 г. [10, с. 127]. При этом в 1930 г. члены ассоциации составляли только четвертую часть от всех занятых социальных работников [21, с. 150].
Большая часть активных сторонников развития профессионального образования принадлежали к лагерю сторонников работы со случаем. Первые программы подготовки специалистов по социальной работе рассматривали учебную практику равным или даже более важным, чем аудиторные занятия компонентом образовательного процесса. При этом практику студенты проходили большей частью в агентствах, практиковавших работу со случаем [23, с. 616-617].
В 1922 г., год спустя после публикации книги Мэри Ричмонд «Что такое социальная работа со случаем?», по теме работы со случаем на съезде НКСР было сделано восемь докладов [24]. Пять лет спустя их количество увеличилось до более чем двадцати [25, с. 661]. Работа со случаем занимала центральное место в учебных программах школ социальной работы. Конрад сообщает, что Ассоциация школ профессиональной социальной работы для получения аккредитации требовала от программ подготовки наличия только двух обязательных предметов: «Социальная работа со случаем», «Социальная защита детей» и наличия возможности прохождения студентами учебной практики [26, с. 535].
Знание и умение воспользоваться кейс-методом стало рассматриваться как главная компетенция, которой должен обладать выпускник. К концу 1920-х гг., термины «работа со случаем» (casework) и «социальная работа» (social work) фактически стали восприниматься как синонимы. Работа по организации общины и групповая работа также считались интегральными, но второстепенными сферами профессиональной деятельности. Таким образом, социальный активизм и его сторонники, еще в прошлое десятилетие находившиеся в авангарде развития профессии, были оттеснены на периферию профессионального сообщества.
Особое влияние на развитие социальной работы в 1920-е гг. оказала психиатрия [10, с. 86]. Психиатрия проникла в социальную работу через движение за психогигиену (Mental Hygiene Movement) [10, с. 92-93]. Делегат Национальной конференции социальной работы Джесси Тафт отметила, что психиатрия повлияла на работу со случаем «так фундаментально, как ни одну другую профессию или сферу деятельности». Столь гармоничное сочетание двух профессий оказалось возможным, «потому что обе фокусировались на диагностировании и лечении проблем индивида» [27, с. 338].
Большинство работников со случаем с энтузиазмом восприняли движение профессии в сторону психиатрии, т. к. считали, что это положительно скажется на их профессиональном статусе. Они верили, что психиатрическая теория трансформирует работу со случаем в «форму терапии» [10, с. 88]. Пред-
ставление о том, что социальные проблемы человека коренятся в проблемах внутренней дезадаптации, вполне согласовывались с интеллектуальной традицией, которую представляли выходцы из обществ организации благотворительности.
Психиатрия предоставила социальным работникам новые научные основы их практической деятельности. Психиатрическая теория учила, что «поведение не может быть ни хорошим, ни плохим, но всегда является функциональным», следовательно, социальный работник мог отвергнуть традиционную «моралистическую позицию» и примерить на себя новую роль специалиста по «не связанной с вопросами морали работы со случаем» [10, с. 97]. Хотя Кларк Чамберс критикует увлеченность социальных работников 1920-х гг. психиатрическими подходами за игнорирование социальных причин бедности, он считает, что «отказ от морализаторства» и «религиозного пыла» оказал положительное влияние на индивидуальное социальное обслуживание [28, с. 96]. Сходную оценку выражает Джеймс Лейби [29, с. 189-190].
Важный момент состоит в том, что социальные работники увидели в тесном союзе социальной работы и психиатрии возможность вывода профессии на совершенно новую орбиту. Они считали, что теперь перед ними «открываются широкие перспективы предоставления социального обслуживания обычному гражданину» [30, с. 418]. Джеси Тафт отмечала, что «бедность, болезнь, преступление, царство пороков были сферой деятельности социальной работы в прошлом, но будущее открывает перед нами возможности превентивного позитивного социально-адаптационного обслуживания всего общества» [27, с. 339]. Таким образом, психиатрия давала социальной работе возможность освободиться от «стигмы благотворительности» [10, с. 89]. Раздражавший и печаливший многих социальных работников порочный круг «невысокого общественного и профессионального статуса вследствие невысокого статуса клиентуры», казалось, вот-вот будет разорван. Размышляя впоследствии о причинах «психиатрического потопа», один социальный работник вспоминал, что «все стремились превратить социальную работу в профессию, за помощью к которой бы обращались люди любого общественного поло-
жения». В результате в 1920-х гг. стала развиваться новая форма социального обслуживания - платные семейные клиники для клиентов, не находящихся за чертой бедности [31, с. 265].
Новые профессиональные возможности, открывшиеся перед социальными работниками благодаря психиатрии, позволили им преодолеть границы благотворительных агентств и трудоустраиваться в других учреждениях, практикуя в составе междисциплинарных команд. К концу 1920-х гг. социальные работники, работающие в психиатрических больницах, школах, поликлиниках и целом ряде других учреждений, стали почти столь же распространенным явлением, как и их коллеги, традиционно практикующие в агентствах социального обслуживания семьи и детей [32, с. 566].
В «прогрессивную эру» доминирующей силой в профессии было реформистское крыло, возглавляемое лидерами сеттльментов. Но в 1920-е гг. стало ясно, что основной отличительной чертой профессии стало предоставление индивидуального социального обслуживания, продвигавшегося частными социальными агентствами, наследниками ООБ. Казалось, что по мере того, как десятилетие клонилось к завершению, сообщество социальных работников отринуло социальнореформистские иллюзии начала XX в., возводя и укрепляя барьер между профессией и государственной системой социальной защиты. Однако осень 1929 г. откроет новый период в истории США, и вместе с ним, казалось бы, побежденные представления о сути социальной работы вновь окажутся актуальными и наиболее адекватными реалиям Великой депрессии.
1. Chambers C.A. Seedtime of Reform: American Social Service and Social Action, 1918-1933. Minneapolis, 1963.
2. Katz M. In the Shadow of the Poorhouse: A Social History of Welfare in America. N. Y., 1986.
3. Shannon D. Between the Wars: America, 19191941. Boston, 1965.
4. Axinn J., Levin H. Social Welfare: A History of the American Response to Need. N. Y., 1982.
5. Trattner W.I. From Poor Law to Welfare State: A History of Social Welfare in America. N. Y., 1989.
6. Ehrenreich J.H. The Altruistic Imagination: A History of Social Work and Social Policy in the United States. Ithaca; London, 1985.
7. Шадский О.Г. Становление государственной системы социальной защиты населения в США на рубеже XIX-XX веков: борьба идеологий // Социально-экономические явления и процессы. Тамбов, 2012. № 2. С. 160169.
8. Bidelman B. Social Services and Twentieth Century Social Welfare Policy. Doctoral diss. Ball State University, 1988.
9. Davis A.F. Spearheads for Reform: The Social Settlements and the Progressive Movement, 1890-1914. N. Y., 1967.
10. Lubove R. The Professional Altruist // The Emergence of Social Work as a Career. 18801930. N. Y., 1969.
11. Walker S.H. Privately Supported Social Work // Recent Social Trends in the United States: Report of the President’s Research Committee on Social Trends. N. Y., 1933. Vol. 1. P. 1204.
12. McClymer J. War and Welfare: Social Engineering in America, 1890-1925. Westport; Connecticut, 1980.
13. Flexner A. Is Social Work a Profession? // Proceedings of the National Conference of Charities and Corrections. 1915. P. 576-590.
14. Bruno F.J. Trends in Social Work as Reflected in the Proceedings of the National Conference of Social Work, 1874-1946. N. Y., 1948.
15. RichmondM.E. The Social Caseworker’s Task // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1917. P. 113.
16. Lee P.R. Committee Report: The Professional Basis of Social Work // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1915. P. 597.
17. Social Welfare History Archives. URL: http:// special.lib.umn.edu/findaid/xml/sw1000.xml (дата обращения: 30.01.2013).
18. PumphreyR.E., PumphreyM.W. The Heritage of American Social Work, Readings in its Philosophical and Institutional Development. N. Y., 1961.
19. Tousley C.M. Support and Interpretation of Professional Requirements in Social Work: Who are the Interpreters? // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1925. P. 670-671.
20. Davis O.W. Support and Interpretation of Professional Requirements in Social Work // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1925. P. 662.
21. Cohen N. Social Work in the American Tradition. N. Y., 1958.
22. Bruno F.J. Training for Social Work from the Point of View of the School // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1929.
23. Abbott E. Field-Work and the Training of the Social Worker // Proceedings of the National Conference of Charities and Corrections. 1915.
24. Proceedings of the National Conference of Social Work. 1923.
25. Proceedings of the National Conference of Social Work. 1928.
26. Conrad I.F. The Need for a Few Fundamental Courses // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1928. P. 535.
27. Taft J. Progress in Social Case Work in Mental Hygiene // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1923. P. 338.
28. Chambers C.A. Historical Perspective on Political Actions vs. Individual Treatment”// Perspectives on Social Welfare / ed. by P.E. Weinberger. N. Y., 1969.
29. Leiby J. A History of Social Welfare and Social Work in the United States. N. Y., 1978.
30. Lynde E.D. Community Agencies and the Clinic // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1925. P. 421.
31. Kahn D. The Need for Interpretation of Trends and Accomplishments in Family Social Work // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1927. P. 265.
32. Cannon M.A. Underlying Principles and Common Practices in Social Work // Proceedings of the National Conference of Social Work. 1928.
Поступила в редакцию 12.Q2.2Q13 г.
UDC 94(73)
DEVELOPMENT OF SOCIAL WORK IN 1920S IN THE USA
Oleg Germanovich SHADSKIY, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of History, Associate Professor of Social Work, Juvenology and Management in Social Sphere Department, Head of Social Work and Social Pedagogy Department of Institute of Social and Educational Technologies, e-mail: [email protected]
The development of the social work profession in the United States in the “era of normalcy” is considered. The effect of the financial federations on the activities of social agencies, features of profession organizational, the influence of the casework method on the process of professionalization of social work in the 1920s in the United States are studied. The reasons behind “psychiatric deluge” in social work are analyzed.
Key words: history; USA; social work; casework.
