Развитие политической науки в современной России Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

М. ИЛЬИН, О. МАЛИНОВА, Е. МЕЛЕШКИНА

РАЗВИТИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Попытки оценить состояние и перспективы развития политической науки в России предпринимались неоднократно. Эти полезные начинания, результатом которых стало появление серии статей и сборников1, были довольно спорадичны, рассматривали лишь отдельные стороны развития дисциплины. Сегодня назрела необходимость обобщения опыта научной саморефлексии, накопленного в этих работах2. Наша статья представляет собой попытку подобного

1 Ильин М.В. Десять лет академической политологии - новые масштабы научного знания // Полис. - М., 1999. - № 6. - С. 135- 143; Пляйс Я.М. Отечественная политическая наука в диссертационном зеркале // Полис. - М., 1998. - № 2. - С. 116121; Пляйс Я.М. Политическая наука России в 1998 г.: Что нового? // Полис. - 1999. -№ 3. - С. 175- 182; Пляйс Я.М. Творческий потенциал российского политологического сообщества (Основные направления исследований) // Полис. - М., 1999. - № 6. -С. 144- 163; Шестопал Е.Б. Мировая политология в российском контексте // Политическая наука: Новые направления. - М., 1999. - С. 9- 18; Шестопал Е.Б. Трансформация политологического сообщества в постсоветской России // Вестн. Моск. гос. ун-та. Сер. 18, Социология и политология. - М., 1999. - № 1. - С. 23- 39; Отечественная политология: Итоги XX века: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН; Отв. ред Ильин М.В. - М., 2001; Развитие политологии в российских регионах: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. Отв. ред. и сост. Мелешкина Е.Ю. - М., 2001; Политология в российских регионах. 19912000: Сб. материалов. - М.: РОССПЭН, 2001, и др.

2 Кроме того, в статье использованы материалы аналитических отчетов Российской ассоциации политической науки о развитии политической науки в России, выполненных по гранту Национального фонда подготовки кадров, в написании которых, помимо авторов статьи, участвовали С.В. Патрушев, О.В. Гаман-Голутвина, В.Я. Гельман, Я.М. Пляйс, К.Ф. За-вершинский и ряд других российских коллег.

обобщения. Мы не претендуем на доскональный анализ всех аспектов развития политической науки в России, а хотим представить лишь общую панораму, которая позволила бы выявить основные точки роста и трудности, сравнив их с соответствующими явлениями в других странах.

1. Становление политической науки как официально признанной академической дисциплины

Политология как официально признанная академическая дисциплина1 существует в России около пятнадцати лет. Это произошло в результате Решения ЦК КПСС и Совета министров СССР № 327 от 13 марта 1987 г., которое предписывало Государственному комитету СССР по науке и технике (ГКНТ СССР) совместно с Министерством высшего и среднего образования СССР, Академией наук СССР «пересмотреть и утвердить номенклатуру специальностей научных работников, по которым должна проводиться подготовка докторов и кандидатов наук, в соответствии с новым перечнем специальностей по подготовке специалистов с высшим образованием»2. Почти полтора года понадобилось для того, чтобы ГКНТ издал на этой основе Приказ № 386 от 4 ноября 1988 г. Реакция ВАК последовала быстрее — не прошло и трех месяцев. Комиссия издала Приказ № 16 от 25 января 1989 г., который был опубликован в Бюллетене ВАК № 2 за 1989 г. и после этого стал основанием для создания ученых советов и кафедр.

После утверждения номенклатуры специальностей в 1990 г. были сформированы первые специализированные диссертационные советы в Институте общественных наук при ЦК КПСС и при Ураль-

1 Под академической дисциплиной понимается сфера научной деятельности, которая предполагает сертифицирование данной деятельности соответствующим сообществом с помощью официально уполномоченных на это ученых советов. Это формально выводит за пределы академической дисциплины такие области знания о политике или искусства ее понимания и интерпретации, как политическое консультирование и политические технологии, которые специально не рассматриваются в данной статье.

2 Собрание постановлений Правительства СССР (отдел первый). - М., 1987. -№ 24. - С. 498.

ском отделении АН СССР. К началу 90-х годов относится и процесс создания первых кафедр политологии в университетах1.

Эти же годы отмечены знаковыми для российской политической науки событиями: официальное учреждение Российской ассоциации политической науки - РАПН (преемницы Советской ассоциации политической науки) в декабре 1991 г., начал преобразования исследовательских и аналитических структур, возникновение политологического журнала «Полис».

Рубеж десятилетий был весьма противоречивым моментом в истории российской политической науки. После официального признания резко повысился интерес к данной дисциплине, началось ее бурное экстенсивное развитие. В то же время выявились серьезные трудности и ограничения на этом пути.

Едва ли не основными препятствиями стали высокая фрагмен-тированность политологического сообщества, слабая научная инфраструктура и изолированность отдельных кафедр и преподавателей (особенно на периферии). Произошедшие в 80-е — начале 90-х годов изменения в научной среде привели к распаду многих связей, существовавших в советское время. В то же время новые связи и информационные каналы возникали с большим трудом. Слабость коммуникационных каналов и организационной инфраструктуры обусловила отсутствие необходимой информации о проходящих конференциях и семинарах, научных и образовательных центрах и проектах, иных инициативах и возможностях в области общественных наук. При этом монополия на информацию нередко становилась дополнительным ресурсом в карьерном росте и получении других возможностей

1 Первая в нашей стране кафедра политологии была открыта А. А. Федосеевым в 1989 г. на философском факультете Ленинградского госуниверситета. После ликвидации отделения научного коммунизма возникло новое отделение политологии, состоявшее из упомянутой кафедры и вновь созданной кафедры политических институтов и прикладных политических исследований, позднее на отделении появилась третья кафедра - социально-политических реформ России. В октябре того же 1989 г. на базе одной из восьми кафедр общественных наук, обслуживавших все факультеты МГУ, была образована кафедра политической социологии, структурно относившаяся к меж-факультетскому Центру социально-гуманитарного образования, преобразованного впоследствии сначала в Институт государственного управления и социальных исследований МГУ, а затем (в 2000 г.) в факультет государственного управления МГУ. Также в 1989 г. была создана кафедра политологии в Туле.

(грантов, зарубежных стажировок и т.п.), поэтому информация часто приобретала закрытый характер, а ее обладатели не особенно желали делиться ею с коллегами.

Осложнялась ситуация и тем, что исследовательский и учебный процессы испытывали дефицит в научной и методической литературе. Количество переводных работ на рубеже 80-90-х годов явно было недостаточным. К этому времени в России, в том числе и в советский период, было наработано немало ценного и полезного в плане анализа политических явлений, однако большинство отечественных работ были написаны в русле марксистско-ленинской парадигмы или созданы представителями других общественных наук. Остро ощущался недостаток высокопрофессиональных работ по политологии на русском языке.

Проблемы обеспечения литературой усугублялись и тяжелым положением российских библиотек, трудностями пополнения их фондов. Справедливости ради необходимо отметить, что конец 80-х -90-е годы в этом отношении были не самым худшим периодом. В центральные библиотеки продолжало поступать значительное количество иностранных изданий, действовало правило обязательного экземпляра, работал межбиблиотеченый обмен. Затем ситуация значительно ухудшилась. Особой проблемой стало обеспечение библиотек литературой из регионов. В настоящее время специалисты-политологи зачастую не имеют возможности ознакомиться с достижениями своих коллег из других российских регионов. В провинциальных библиотеках ситуация с пополнением фондов обстоит еще хуже. Туда практически не поступают книги не только зарубежных, но и московских издательств, а о межрегиональном обмене как о виде деятельности часто даже и говорить не приходится. Дело здесь не только в недостатке средств, но и порой в отсутствии информации о новейших публикациях, в малотиражности изданий. Данное обстоятельство приводит к локализации усилий, значительно затрудняя процесс интеграции научного сообщества.

Еще одна трудность, вставшая на пути становления российской политологии, - отсутствие достаточной профессиональной подготовки многих исследователей и преподавателей и признанных самим сообществом академических стандартов. В отличие от наиболее «продвинутых» исследовательских и образовательных центров России (как в Москве, так и в регионах), в которых работает немало высококва-

лифицированных ученых и преподавателей, кадровый состав большинства вузов во многом состоит из вчерашних преподавателей истории КПСС, научного коммунизма и других общественных наук. В силу удаленности от интеллектуальных ресурсов и возрастной специфики возможности повышения их профессионального уровня существенно ограничены. Вместе с тем зачастую именно эти специалисты занимали на рубеже 80-90-х годов и занимают порой сейчас ключевые позиции в региональных вузах, научных и аналитических центрах, определяя не только «лицо» этих учреждений, но и характер их деятельности. К сожалению, в отличие от общераспространенной мировой практики, где вузовские преподаватели в первую очередь являются квалифицированными исследователями, в России далеко не все преподаватели занимаются научной работой, а их исследовательские навыки часто оставляют желать лучшего.

Популярность политологии сегодня играет с ней довольно злую шутку: среди политиков и общественных деятелей стало престижным называться политологами и иметь научные степени по политическим наукам1. Не секрет, что далеко не все защищенные диссертации полностью отвечают критериям качества, предъявляемым к подобным работам, и «престижность» дисциплины - одна из причин такого состояния.

Сложно складывается ситуация и в прикладной политологии. Развитие этой сферы деятельности, рост ее популярности привели к наплыву людей, профессиональный уровень которых далек от каких-либо известных стандартов. К сожалению, недостаточно интегрированное профессиональное сообщество пока не в состоянии противостоять этой волне непрофессионализма в сфере политических технологий.

Еще одно обстоятельство, затрудняющее развитие политической науки, - политическая ситуация в стране в целом и отдельных регионах. Справедливости ради следует сказать, что политическая обстановка в России пока резко отрицательно не влияет на развитие политической науки. Однако серьезное взаимодействие между политической наукой и политиками не налажено, а политическая элита, к сожалению, чаще всего интересуется не научными разработками, а

1 Один из недавних широко известных примеров - защита кандидатской диссертации по политическим наукам Президентом Республики Чечня А. Кадыровым.

ориентированными на сиюминутную выгоду услугами по продаже политического товара. Такая ситуация характерна для всей страны, хотя в России существуют регионы, где политическая ситуация особенно неблагоприятна не только для формирования независимого и авторитетного научного сообщества, но и для проведения научных исследований1. В других субъектах федерации условия менее суровые. Однако и здесь властные структуры часто стремятся сформировать круг своих, ангажированных, «карманных» политологов. Данные обстоятельства существенно тормозят процесс интеграции научного сообщества, не способствуя формированию его авторитетной позиции. В результате деятельность политологов в сознании обывателей предстает в основном в виде комментариев журналистов на политические темы, выступлений «советников», не имеющих к политической науке даже формального отношения, результатов социологических опросов весьма сомнительного качества и т.п.

Названные проблемы актуальны и в настоящее время. Часть из них постепенно решается благодаря усилиям научного сообщества, в том числе развитию инфраструктуры сотрудничества, демонстрации научных и иных достижений. Решение других - дело ближайшего и отдаленного будущего.

Инфраструктура профессионального сотрудничества

Один из путей решения обозначенных нами проблем - развитие инфраструктуры научного сотрудничества. Именно здесь, как нам представляется, за последние годы наблюдается существенное продвижение вперед, позволяющее с оптимизмом взглянуть на процесс интеграции и формирования корпоративной позиции научного сообщества.

Развитие инфраструктуры научного сотрудничества в России связано во многом с деятельностью профессиональных ассоциаций: Российской ассоциации политической науки (РАПН), Академии политической науки, недавно возникших Российской ассоциации международных исследований, Российской ассоциации политической

1 См., например: Ковалев В. А. Республика Коми в зеркале политических исследований // Развитие политологии в российских регионах: Сб. науч. тр. /

ИНИОН РАН. - М., 2001. - С. 77- 103.

психологии, Международной ассоциации конфликтологов. Остановимся подробнее на деятельности основной из этих организаций -РАПН1.

Фрагментированностью научного сообщества, трудностями, стоявшими перед отечественной наукой в целом на рубеже 80-90-х годов, объясняется то, что с декабря 1991 г. по конец 1997 г. РАПН практически не проводила мероприятий общероссийского характера, за исключением общего собрания в 1994 г. Крайне ограниченной была и прочая деятельность ассоциации.

В преддверье общего собрания РАПН в 1997 г. наиболее активные политологи, группировавшиеся вокруг единственного в то время профессионального журнала «Полис»2, затеяли перестройку Ассоциации. В это время из полутора десятков региональных отделений, числившихся на бумаге, существовало лишь пять, из них только в трех велась постоянная работа.

После проведения общего собрания РАПН в декабре 1997 г. были предприняты действия по активизации организационной и информационной роли РАПН в консолидации политологического сообщества, в основе которых лежали следующие стратегические направления: формирование центров политической науки в региональных университетах и инфраструктуры сотрудничества, содействие профессиональному росту преподавателей политологии, особенно молодых, содействие профессиональному общению кафедр и отдельных преподавателей.

Упор делался на выявление наиболее инициативных исследовательских и образовательных центров. Благодаря деятельности

1 Адрес Интернет-сайта - www.rapn.ru.

2 В настоящее время существует ряд общероссийских специализированных политологических научных и научно-популярных журналов: «Полис», «Космополис», «Полития», «Pro et Contra», «Свободная мысль». В научный журнал постепенно трансформируется сборник научных трудов Института научной информации по общественным наукам РАН «Политическая наука». Имеется и ряд региональных журналов, печатающих преимущественно политологические материалы. Кроме того, статьи, отражающие результаты исследований политической сферы, публикуются в неспециализированных научных журналах: «Мировая экономика и международные отношения», «Общественные науки и современность», «Вопросы философии», «Социологические исследования» и др. Однако до сих пор ощущается недостаток собственно научных журналов по политологии, остро стоит вопрос специализации и идентификации уже имеющихся.

РАПН, начинаниям отдельных ученых, преподавателей, профессиональных журналов, исследовательских и образовательных центров ситуация в конце 90-х годов стала заметно меняться. Фрагментиро-ванность сообщества и изолированность отдельных кафедр удалось постепенно компенсировать за счет развития профессионального общения, совершенствования его инфраструктуры. В результате несколько повысился общий уровень как преподавания политологии (в целом довольно скромно), так и работ отдельных кафедр и специалистов (в ряде случаев весьма заметно). Ситуация решительно изменилась в лучшую сторону в первую очередь благодаря реализации с начала 2000 г. проекта «Развитие отечественной политической науки в условиях переходного периода», а также грантов, выделенных Институтом «Открытое общество» в 2001 и 2003 гг.

Этапы консолидации сообщества, организованного в рамках РАПН, были отмечены следующими знаковыми событиями: Общим собранием РАПН в декабре 1997 г., I Всероссийским конгрессом политологов (февраль 1998 г., Москва)1, Всероссийской научной конференцией «Развитие политической науки в российских университетах» (февраль 1999 г., Самара)2, II Всероссийским конгрессом политологов (апрель 2000 г., Москва)3, ежегодным собранием РАПН 2001 г. (февраль 2001 г., Москва), III Всероссийским конгрессом политологов (апрель 2003 г., Москва).

Динамику изменений может охарактеризовать сравнение трех всероссийских конгрессов. Если на I конгрессе (1998 г.) было представлено 250 докладов и сообщений, которые обсуждались на 7 секциях; а на II конгрессе (2000 г.) собрались свыше 300 специалистов, работавших в 11 секциях; то на III конгресс было подано около 700 заявок, что потребовало формирования 22 секций. От конгресса к

1 Современная Россия: власть, общество, политическая наука: Материалы Первого Всероссийского конгресса политологов. - М., 1999. - Т. 1- 3.

2 Данная конференция стала своего рода мини-конгрессом. Хотя она несколько уступала Первому Всероссийскому конгрессу по числу участников (их было менее 200), интенсивность работы, уровень докладов и региональная представительность были значительно выше. Материалы конференции опубликованы: Развитие политической науки в российских университетах: Сб. материалов Всерос. конф. - Самара, 1999.

3 Россия. Политические вызовы XXI века: Второй Всероссийский конгресс политологов. 21- 23 апреля 2000 г. - М., 2002.

конгрессу увеличивалось количество участников-немосквичей. На III конгрессе их число достигло половины.

Не менее существенными оказались и содержательные изменения. Тематика представленных докладов стала значительно разнообразнее и дифференцированнее. Ушло доминирование отдельных направлений типа элитологии, регионалистики и т.п. Более заметное место в научных дискуссиях начинают занимать научные направления, глубоко укорененные в мировой политической науке или связанные с многообещающими новаторскими начинаниями.

Немало полезного и ценного для развития инфраструктуры профессионального сотрудничества было сделано и продолжает делаться и в других организациях. Следует отметить ряд инициатив по созданию и развитию коммуникационных каналов и баз данных. Весьма полезными для политической науки стали такие начинания, как электронная страничка журнала «Полис»1, инициативы инфраструктурной организации Центр развития политической науки и конституционного права, образовательный портал Auditorium.ru и ряд других. На сайте журнала «Полис» не только размещаются материалы журнала, но и представлены база данных авторов, библиообзор и много другой полезной для специалистов информации, организуются виртуальные мастерские и форумы. Центр развития политической науки и конституционного права совместно с ИНИОН РАН и рядом других организаций выпускает электронный бюллетень «Вестник политической науки и конституционного права»2 для регулярного информирования научного сообщества о происходящих конференциях и семинарах, научных и образовательных центрах и проектах, книжных новинках и полезных Интернет-ресурсах. На портале Auditorium.ru3 представлены базы данных исследовательских и образовательных центров, ученых и преподавателей ряда общественных наук, библиотека электронных текстов и т.п. Развитие подобных инициатив значительно облегчает получение информации политологами из российских регионов и способствует расширению их возможностей.

1 Адрес Интернет-сайта www.politstudies.ru/.

2 Электронный вариант этого издания размещается на сайте РАПН.

3 Адрес в Интернете www.auditorium.ru.

Одним из важнейших направлений развития инфраструктуры научного сотрудничества стали сетевые инициативы. Как правило, изначально подобные начинания развивались благодаря различным фондам.

Одним из таких начинаний был Мегапроект по развитию высшего образования, развернутый Институтом «Открытое общество». Благодаря ему стало возможным не только проведение ряда конференций, семинаров, «круглых столов» и летних школ, но и развитие устойчивых партнерских связей между «столичными» и «провинциальными» кафедрами, выступавшими соответственно в качестве так называемых «ресурсных центров» и «поддерживаемых кафедр». В качестве ресурсных центров в проекте участвовали факультет политических наук и социологии Европейского университета в СПб., Московская высшая школа социальных и экономических наук, факультет политологии Московского государственного института международных отношений (университета) МИД РФ. В качестве поддерживаемых кафедр - научно-преподавательские коллективы из Краснодара, Нижнего Новгорода, Ростова-на-Дону, Перми, Самары, Томска. Фактически была сформирована сетевая структура, которая доказала свою способность поддерживать высокий уровень профессионального общения.

В целом Мегапроект следует признать крайне эффективным средством формирования научных направлений и школ как в ресурсных центрах, так и в поддерживаемых университетах. Одним из основных итогов и одновременно уроков Мегапроекта стало подтверждение того, что интенсивная, адресная поддержка научных исследований куда эффективней и результативней экстенсивного распыления ресурсов в череде конкурсов, ориентированных на поддержку скорее «нуждающихся», чем «способных». В то же время далеко не все кафедры смогли воспользоваться открывающимися возможностями. В ряде случаев ориентация на подкрепление собственного институционального потенциала в ущерб совместной работе над общей научной проблематикой сковывала развитие отдельных университетских центров. Порой мешала известная негибкость заданных условиями Мегапректа организационных схем, препятствовавшая, например, выходу за пределы заранее определенных пар: ресурсный центр -поддерживаемая кафедра.

Вместе с тем Мегапроект позволил существенно продвинуться вперед в деле налаживания горизонтальных связей между университетскими центрами и активизации исследовательского процесса в вузах. Главной особенностью созданной в рамках Мегапроекта сетевой структуры научного сотрудничества было использование сложившихся институциональных возможностей университетской науки. Хотя по большей части научные коллективы кафедр и факультетов ясно специализировались на освоении той или иной научной проблематики, содержательное профилирование сотрудничества оставалось дополнительным, а нередко даже второстепенным.

Иной принцип был положен в основу другой важнейшей инициативы последних лет - создания так называемых «виртуальных мастерских». Сначала Московский общественный научный фонд, затем журнал «Полис» и некоторые другие учреждения предприняли попытку формирования сетевых структур, связанных с научной проблематикой, а не с институциональной принадлежностью исследователей.

МОНФ в течение девяти месяцев 2000 г. реализовывал в качестве пилотного проекта виртуальную мастерскую «Концептуализация политики и сопряженных областей человеческой деятельности»1. Ее ядро составили руководители - М.В.Ильин, В.М.Сергеев, Н.И.Бирюков. Была выработана научно-просветительская программа и создан коллектив для ее осуществления. В теоретико-метологическом отношении данный коллектив стал центром консолидации в отечественной науке особого направления логико-семиотических исследований - так называемого концептного анализа2.

По примеру виртуальных мастерских МОНФа журнал «Полис» начал в 2001 г. внедрение этих форм, считая их одними из наиболее перспективных для поддержки «точек роста» в политической науке. Было выделено три направления исследований - сравнительная политология, политическая философия и методология политической науки, - которые стали тематической основой для организации виртуальных мастерских.

1 Три остальные виртуальные мастерские были связаны с историей, экономикой и культурологией.

2 Опубликован сборник статей, дающих представление о некоторых сторонах работы мастерских: Концептуализация политики / Под ред. Ильина М. В. - М., 2001.

Дискуссия в мастерской по политической философии развернулась вокруг направлений, предложенных руководителями: политическая мораль и моральная политика, власть и справедливость, политическая свобода. В обсуждениях участвовало около двух десятков человек из различных регионов страны. Было подготовлено в общей сложности свыше трех десятков текстов, которые обсуждались на сайте или в какой-либо иной форме. Наиболее интересные материалы опубликованы в рубрике «Политическая философия» журнала «Полис»1.

Участники виртуальной мастерской по сравнительной политологии образовали исследовательский проект по теме «Институциональная эффективность партийных и избирательных систем: сравнительный анализ постсоциалистических трансформаций». Был проведен ряд заочных и очных научных обсуждений, опубликованы материалы в рубрике «Сравнительная политология» журнала «Полис»2.

Работа мастерской по методологии политической науки была ориентирована на изучение основных когнитивных схем, используемых в политике и политической науке. Была отчасти продолжена ра-

1 Дегтярева М.И. Размышления по поводу «народной перспективы» // Полис. -М., 2002. - № 4. - С. 99- 111; Бикбов А.Т. Мораль в политике: насилие над господствующими// Полис. - М., 2002. - № 4. - С. 112- 120; Ерохов И.А. О возможности политической морали// Полис. - М., 2002. - № 4. - С. 121- 134; Ледяев В.Г. О сущности оспариваемости политических понятий // Полис. - М., 2003. - № 2. - С. 86-95; Малинова О.Ю. Либерализм и концепт нации // Полис. - М., 2003. - № 2. - С. 96111; Магун А.В. Новый строй Земли (Карл Шмитт как диагност современного кризиса в мировой политике) // Полис. - М., 2003. - № 2. - С. 112- 124; Федорова М.М. Метаморфозы «свободного индивида» (Заметки о формировании проблемного поля политической философии в XIX веке) // Полис. - М., 2003. - № 5. - С. 76- 88; Дегтярева М.И. Традиция: модель или перспектива? (Жозеф де Местр и Эдмунд Берк) // Полис. - М., 2003. - № 5. - С.89- 97; Маликова Ю.О. Проблемы соотношения политики и морали в философии Ханы Арендт // Полис. - М., 2003. - № 5. - С. 98- 109; и др.

2 Панов П.В. Трансформация политических институтов в России: кросстемпо-ральный сравнительный анализ // Полис. - М., 2002. - № 6. - С. 58- 70; Елисеев С.М. Выйти из «бермудского треугольника»: о методологии исследования посткоммунисти-ческих трансформаций // Полис. - М., 2002. - № 6. - С. 71- 82; Панов П.В., Пуни-на К.А. Конфликты и «порядок» в региональном парламенте (На примере Законодательного собрания Пермской области) // Полис. - М., 2003. - № 6. - С. 125- 134; Ко-ноненко П.Б. Политические факторы конституционного строительства в республиках Российской Федерации // Полис. - М., 2003. - № 6. - С. 135- 143; и др.

бота по концептологическому направлению. Кроме того, важным направлением работы стало изучение сетевых схем взаимодействия и альтернативных им иерархий. Тексты ряда участников мастерской были опубликованы в «Полисе» в рубрике «Методология политической науки» и в других рубриках1.

Помимо «официальных» виртуальных мастерских «Полиса» в отечественной политологии самостоятельно сложилось еще несколько коллективов, объединенных общими научными интересами и тематикой исследований, но не имеющих ни институциональной базы, ни поддерживаемой какими-либо грантодателями сети дистанционного сотрудничества. Можно отметить, по крайней мере, три интенсивно работающих в последнее время коллектива. Это руководимая Н.И.Крадиным школа отечественной политической антропологии, руководимое Ю.А.Красиным направление исследований публичной политики, а также дискурс-анализ, развивающийся в значительной мере благодаря усилиям М.В.Ильина. Показательно, что именно эти три направления научных поисков были представлены на недавнем III Всероссийском конгрессе политологов весьма заметными секционными заседаниями, которые включили немало интересных в содержательном отношении докладов и привлекли внимание отечественного политологического сообщества.

В целом российская практика свидетельствует о том, что сетевое взаимодействие способно значительно увеличивать потенциал научных, образовательных центров и отдельных коллективов. Это

1 Сергеев К.В. Когнитивные модели и формирование религиозных институтов: античный протогностицизм // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 86- 95; Казанцев А.А. «Ваххабизм»: опыт когнитивного анализа институтов в ситуации социокультурного кризиса // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 96- 109; Кулюшин Н.Д. Мир политического и надполитического в представлениях иранских лидеров. (На основе анализа текстов имама Хомейни и президента Хатами) // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 110-116; Калмыков К.Н. Модели обоснования морали. (Интеллектуальные проекты Ларошфуко, Локка, Руссо, де Сада) // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 117- 122; Завершинский К.Ф. Методологическая комплементарность в исследованиях символических матриц динамики политических институтов // Полис. - М., 2003. - № 1. - С. 39-49; Сергеев К.В. «Периферийное знание» в дискурсе креативности: социальные сети интересного// Полис. - М., 2003. - № 1. - С. 50-62; Казанцев А.А. О когнитивно-

неинституциональном подходе к изучению международных отношений // Полис. -М., 2003. - № 1. - С. 74- 81; Замятин Д.Н. Геополитика образов и структурирование метапространства // Полис. - М., 2003. - № 1. - С. 82- 102; и др.

подтверждается в случае сетевой организации как институциональных центров, так и отдельных исследователей, объединенных общей дисциплинарной парадигмой и методологическими установками.

Попытки использования сетевого взаимодействия, построенные на иных принципах, пока не дали заметных результатов. Это относится в первую очередь к междисциплинарным сетям сотрудничества, развернутым МИОНами (Межрегиональные институты общественных наук). Избранное в данном случае сочетание институционального и проблемного принципов в ущерб собственно дисциплинарному оказалось неблагоприятным для формирования научных направлений и школ в политологии. По-видимому, междисциплинарный характер сформированных сетей не способствует развитию школ внутри самостоятельных научных дисциплин. Во всяком случае, такого рода выводы заставляет сделать опыт отдельных политологов, которые оказались вовлечены в работу некоторых МИОНов.

В целом шаги, предпринимаемые в области инфраструктуры профессионального сотрудничества, позволили поддержать сформировавшиеся за это десятилетие «точки роста», многие из которых уже в самое ближайшее время способны стать основой самостоятельных научных школ в политической науке. В результате на базе некоторых университетских кафедр, а также отдельных групп исследователей наметилось формирование научных направлений, стали появляться работы, отвечающие общему уровню мировой политической науки. За последние годы возникли «среднее» (доктора наук) и «молодое» (защитившиеся недавно кандидаты наук и аспиранты) поколения политологов, многие представители которых способны создавать вполне качественную научную продукцию.

Научные и образовательные центры

Формирование научного политологического сообщества в российских вузах началось с введения учебного курса политологии для студентов и массовых переименований кафедр. Вполне естественно, что именно вузы стали одной из главных площадок, на которых происходит становление российской политической науки. В конце 90-х годов прошлого столетия политическая наука в России была представлена примерно 280 вузовскими кафедрами, 3 тыс. преподавателей

и несколькими десятками тысяч специалистов, занимающихся политическими технологиями1.

Конечно, серьезные ресурсы для развития политических исследований с самого начала были сконцентрированы в вузах Москвы, где сформировались такие серьезные центры, как МГИМО, Московская высшая школа социальных и экономических наук, РАГС, МГУ и др. (не говоря уже об академических и независимых институтах и центрах)2. В этих учебных заведениях проходят подготовку бакалавры, специалисты и магистры политологии, существуют аспирантура и докторантура. Преподаватели являются авторами ряда лучших в России учебников и учебных пособий по общим и специальным политологическим дисциплинам3. Московская университетская наука по-прежнему задает тон в формировании и развитии научных направлений и школ. В МГИМО создаются пионерские исследования политических изменений и развития, в том числе демократизации, анализируется функционирование отдельных политических систем, режимов и институтов, разрабатываются вопросы дискурс- и концепт-анализа, изучаются международные отношения4. В поле зрения ученых из МГУ - история политической мысли, проблемы политической куль-

1 Шестопал Е.Б. Мировая политология в российском контексте // Политическая наука: Новые направления / Под ред. Гудина Р., Клингемана Х.-Д. - М., 1999. -С. 9- 18.

2 В нашей статье мы намеренно подробно не останавливаемся на обзоре деятельности московских научных и образовательных центров, активность которых хорошо известна не только в России, но и за рубежом, считая, что было бы полезнее рассказать о работе региональных учреждений. Тем не менее некоторую информацию об их деятельности можно получить во второй части данного сборника, где представлена статья, посвященная научной школе МГИМО(У) МИД РФ.

3 В настоящее время в России на полках магазинов можно обнаружить огромное количество учебной литературы. Однако данный факт вовсе не свидетельствует о хорошей обеспеченности процесса подготовки специалистов-политологов учебной литературой. Большая часть подобной литературы весьма низкого качества. На этом фоне выход в свет качественного учебника или учебного пособия - значительное событие для всего профессионального сообщества. Среди них следует отметить работы авторов упомянутых вузов: Категории политической науки. Учебник. - М., 2002; Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. - М., 2000; Алексеева Т.А. Современные политические теории. -М., 2000; Дегтярев А.А. Основы политической теории. - М., 1998; и ряд других.

4 См. подробнее в статье Пономаревой Е.Г. «Научная школа МГИМО» в данном сборнике.

туры и коммуникации, вопросы политической психологии и прикладной политики. Научные интересы исследователей других московских вузов также достаточно широки.

Процесс формирования политологического сообщества, развития политологии как научной и учебной дисциплины охватил не только российскую столицу, но и различные регионы. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что уже в 1998 г., по данным Министерства образования, набор по специальности «политология» осуществлялся в 10 университетах, в том числе в нескольких региональных: Алтайском, Пермском, Воронежском, Санкт-Петербургском, Саратовском, Тульском и Уральском1. Иногда, как уже отмечалось, региональные вузы выступали «пионерами» развития политологии как учебной дисциплины. В целом за прошедшие годы отделения или факультеты политологии, ведущие подготовку специалистов и магистров по политологии, сложились примерно в 30 вузах России, в том числе в 17 региональных вузах (10 государственных и 7 негосударственных).

Происходит не только количественное расширение политологического сообщества, но и формируются ядра его консолидации. За последние 10-12 лет в ряде регионов России оформились достаточно сильные научные центры, способные выступить «точками роста». В большинстве своем они возникают на базе классических университетов: Санкт-Петербургского, Краснодарского, Пермского, Казанского, Алтайского и др. Однако иногда кристаллизация исследовательских групп происходит и в рамках недавно созданных или преобразованных вузов гуманитарно-социального профиля, таких как Европейский университет в Санкт-Петербурге, Лингвистический университет в Нижнем Новгороде.

Наиболее крупные «точки роста» возникли в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде, где сформировалось сразу несколько крупных образовательных, научных и аналитических центров.

В Санкт-Петербурге - это философский факультет и факультет международных отношений Государственного университета, Европейский университет, центр «Стратегия», а также Санкт-Петербургский государственный педагогический университет и Санкт-Петербургский государственный технический университет. Их деятельность характеризуется

1 См. подробнее: Шестопал Е.Б. Трансформация политологического сообщества в постсоветской России... - С. 23- 39.

значительными на фоне других российских регионов научными достижениями, успехами в области профессиональной подготовки политологов. Имена некоторых питерских политологов известны не только в Санкт-Петербурге и в России в целом, но и за рубежом. Представители научных, образовательных и аналитических центров города проявляют особую активность по созданию инфраструктуры научного сообщества. Речь идет, в первую очередь, о межрегиональных программах сотрудничества, в частности, между Санкт-Петербургским и Сыктывкарским госуниверситета-ми, а также о семинарах и конференциях, организуемых «Стратегией» и другими исследовательскими и образовательными учреждениями.

Формирование политологического сообщества в Ленинграде — Санкт-Петербурге началось еще в советское время. Ведущую роль в этом сыграл Ленинградский / Санкт-Петербургский государственный университет, в составе философского факультета которого в настоящее время действует отделение политологии. В фокусе внимания исследователей петербургского госуниверситета — проблемы политиче-

1^2 ской власти и ее легитимации1, политической культуры2, сравнительных политических исследований3, формирования и развития гражданского общества4 и многое другое. Ученые Санкт-Петербургского

1 Легитимность и легитимация власти в России: Сб.статей / Отв. ред. Ланцо-ва С.А., Елисеева С.М. - СПб., 1995; Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе. - М.: Аспект-Пресс, 1996; Елисеев С.М. Легитимность власти. Концепции и проблемы развития в постком-мунистическом обществе. - СПб.,1996.

2 Political culture and political change in post-communist societies / Под ред Гуто-рова В., Корюшкина А., Мейера Г. - СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 1997; Ачкасов В.А. «Взрывающаяся архаичность»: традиционализм в политической жизни России. -СПб., 1997; Ачкасов В.А., Бабаев С.А. «Мобилизованная этничность»: Этническое измерение политической культуры современной России. - СПб., 2000.

3 Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Теория и методология измерения демократии. - СПб., 1999; Политические процессы в России в сравнительном измерении / Под ред. М.А.Василика, Л.В.Сморгунова. - СПб., 1997; Сравнительное государственное управление: теория, реформы, эффективность / Под ред. Сморгуно-ва Л.В. - СПб., 2000 и др.

4 Гражданское общество России: перспективы XXI века / Общ. ред. Марахо-ва В.Г. - СПб., 2000; в этом направлении многое сделано также Санкт-Петербургским гуманитарно-политологическим центром «Стратегия»: Гражданское общество - в поисках пути / Под ред. Сунгурова А.Ю. - СПб.,1997. - Приложение к журналу «Северная Пальмира»; Гражданское общество: Первые шаги / Под ред. Сунгурова А.Ю. -СПб.,1999. - Приложение к журналу «Северная Пальмира».

университета тесно сотрудничают с коллегами Тюбингенского, Гамбургского университетов и Свободного университета Берлина. На базе университета регулярно проводятся конференции всероссийского и международного масштаба. В частности, в 2000, 2002 и 2003 гг. проводился университетский Гражданский форум, на котором рассматривался широкий спектр научных и практических проблем, связанных с формированием гражданского общества и местного самоуправления в России.

Помимо Санкт-Петербургского государственного университета наиболее заметным центром развития политической науки в регионе является факультет социологии и политологии Европейского университета в Санкт-Петербурге - негосударственного образовательного учреждения, созданного в 1994 г. и осуществляющего послевузовскую подготовку магистров и аспирантов. Небольшой, но чрезвычайно динамичный коллектив факультета включает таких известных сегодня полито -логическому сообществу России исследователей, как В.В. Волков, В.Я. Гельман, Г.В. Голосов, О.В. Хархордин - авторов работ, получивших признание не только в стране, но и за рубежом1. Европейский университет в Санкт-Петербурге превратился в признанный центр изучения институциональных аспектов современной российской и мировой политики. Здесь сложилась практика командной исследовательской работы признанных исследователей и молодого поколения их коллег, позволившая создать ряд интересных сравнительных исследований региональных политических режимов в России, партийных и избирательных систем в ряде стран мира, муниципальной власти, а также других институтов. Особое внимание политологи ЕУ СПб. уделяют последовательно -

1 Эти исследователи являются авторами заметных монографий: Гельман В.Я. Трансформация в России: Политический режим и демократическая оппозиция. -М.,1999; Автономия или контроль? Реформа местной власти в городах России, 1991— 2001 / Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н.; СПб.; М., 2002. - Труды факультета политических наук и социологии; Вып. 7. - Голосов Г.В. Партийные системы России и стран Восточной Европы: генезис, структуры, динамика. - М.,1999; Голосов Г. В. Сравнительная политология / СПб.; М., 2002. - Труды факультета политических наук и социологии; Вып. 2. - Волков В.В. Силовое предпринимательство / СПб.; М., 2002. - Труды факультета политических наук и социологии; Вып. 4. - Хархордин О.В. Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности / СПб.; М., 2002. - Труды факультета политических наук и социологии; Вып. 5. - Kharkhordin O. The collective and individual in Russia: A study of practices. - Berkley: University of California, 1999 и др.

му освоению методологического инструментария мировой политической науки, его адаптации и переработке для использования в российских условиях. В последнее время ЕУ СПб. предпринимает усилия по формированию сетей с участием ряда университетских центров, например, Самары, Петрозаводска и Твери. Этой же цели служит развитие партнерских связей с МГИМО.

В Нижнем Новгороде также существует несколько крупных центров, аккумулирующих организационные и интеллектуальные ресурсы. Один из них формируется в Лингвистическом университете, другой - на историческом факультете госуниверситета, где осуществляется подготовка бакалавров, магистров и специалистов в области политологии, третий - в Нижегородском исследовательском фонде. Научные труды нижегородских политологов (в частности, по региональной тематике и международным отношениям) известны не только в регионе, но и в России в целом1. В городе и области периодически проводятся конференции и семинары регионального, всероссийского и международного масштабов, среди которых особо следует отметить конгрессы по регионалистике, организованные Нижегородским исследовательским фондом.

Интересные наработки имеются в Приморском крае, где сформировались три основных политологических центра: Владивостокский институт международных отношений АТР Дальневосточного государственного университета, Тихоокеанский институт политики и права Дальневосточного государственного технического университета и Центр изучения социальной истории и политики Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО

1 См., например: Борисов С.В. Актуальный политический режим в Нижегородской области в 1990-е годы // Полис. - М., 1999. - № 14. - С. 98- 115; Дахин А.В., Распопов Н.П. Проблема региональной стратификации в современной России // Полис. -М., 1998. - № 4. - С. 132- 144; Макарычев А.С. Стабильность и нестабильность при демократии // Полис. - М., 1998. - № 1. - С. 149- 157; Макарычев А.С. Ученые и политическая власть // Полис. - М., 1997. - № 3. - С. 89- 101; Макарычев А.С. Федерализм эпохи глобализма: вызовы для региональной России // Полис. - М., 2000. -№ 5. - С. 81-97; Регион в составе федерации: политика, экономика, право / Под ред. Колобова О.А., Макарычева А.С. - Н. Новгород, 1998; Россия и НАТО. Новая архитектура безопасности в Европе / Балуев Д.Г., Макарычев А.С., Сергунин А.А. и др. -Н. Новгород, 1998; Сергунин А.А. Регионализация России: Роль международных факторов // Полис. - М., 1999. - № 3. - С. 76- 88 и др.

РАН. Наиболее разработана в регионе тема власти на разных уров-

12 нях1, исследуются политические учения российской эмиграции2, политический процесс в странах Дальнего Востока3, проблемы политической регионалистики.

Нередко региональные центры возникают в результате взаимодействия университетских кафедр и вновь образуемых независимых исследовательских структур, ориентированных на практические проблемы. Такова ситуация в Барнауле, где в Алтайском государственном университете на базе кафедры политологии осуществляется подготовка бакалавров и специалистов. Эта кафедра ведет научную работу по нескольким направлениям: история политической мысли России, анализ политического процесса, политических институтов и элит в современной России и Алтайском крае, проблемы сравнительного анализа государственного устройства, избирательного законодательства и организации местного самоуправления. Политические аспекты международных отношений активно разрабатываются на кафедре всеобщей истории и международных отношений АГУ4. В тесном сотрудничестве с кафедрой работает Алтайская школа политических

1 См., например: Шинковский М.Ю. Российский регион: становление политического режима в условиях глобализации. - Владивосток, 2000; Саначев И.Д. Муниципальная теория и некоторые вопросы строительства местной власти. - Владивосток, 2000.

2 Алексеев Д.Ю., Печерица В.Ф. Российский солидаризм: теория, история и современность. - Уссурийск: УГПИ, 2000; Алексеев Д.Ю. В поисках НТС // Посев. - Рг.

А. М., 1995. - № 1.

3 Безик И.В. Республика Индонезия. - Владивосток, 1999; Буракова В.А. Влияние дальневосточных интеграционных проектов на современный политический процесс России: Автореф. дисс. канд. полит. наук. - Владивосток, 2000; Бурлаков В.А. Проект Туманган как фактор современной геополитики // Теория и практика политических процессов стран АТР и Дальнего Востока России. - Владивосток, 1996. -С. 49- 53; Бурлаков В.А. Геополитическое пространство Северо-Восточной Азии: Современный этап формирования // Азиатско-Тихоокеанский регион. Экономика. Политика. Сотрудничество. - Владивосток, 2000. - № 1. - С. 30-40; Заика Н.К. Президентские выборы 1996 г. на Тайване и роль США в защите демократии // Известия Владивостокского института международных отношений ДВГУ. - Владивосток,

1997. - № 2. - С. 16-27; . Совастеев В.В. Общественно-политическая мысль Японии в 40- 60-х гг. Х1Х в.: Автореф. дисс. д-ра ист. наук. - Владивосток, 1995.

4 См. подробнее: Чернышов Ю.Г., Шашкова Я.Ю. Политические исследования в Алтайском крае // Развитие политологии в российских регионах: Сб. науч. трудов / ИНИОН РАН; Отв. ред. Мелешкина Е.Ю. - М., 2001. - С. 142-161.

исследований (АШПИ), имеющая статус учебно-научной лаборатории. АШПИ сочетает консалтинговую деятельность с научноприкладными исследованиями, координирует межфакультетское сотрудничество в области прикладных политических исследований, организует научные конференции и семинары1, занимается просветительской работой - проведением «круглых столов», чтением лекций, публикацией статей в газетах и т.д.

Интересные возможности возникают и на базе интеграции кафедр классических университетов с другими вузами и академическими структурами, как это сложилось в Республике Татарстан. В Казанском государственном университете первая в Поволжье кафедра политологии, созданная в январе 1990 г., до сих пор является единственной специализированной кафедрой в республике. В настоящее время в этом учебном заведении существует отделение политологии, осуществляющее подготовку специалистов. В ряде вузов республики появились отделения государственного и муниципального управления и другие, близкие по тематике к политологии. В Институте социально-экономических и правовых наук Академии наук Татарстана сформирован отдел политологии. Таким образом, в регионе удалось создать целую сеть учреждений, осуществляющих политические ис-

1 Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 3. Власть и собственность: к итогам губернаторских выборов в России: (Материалы науч.-практ. конф.) / Отв. ред. Ю.Г. Чернышов. - Барнаул, 1997; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 4. Политическая система и политическая жизнь в современной России (проблемы федерального и регионального уровней) / Под ред. Чернышова Ю.Г. - Барнаул, 1997; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 5. Интеллигенция и власть. По материалам Первого съезда общественного движения «Конгресс интеллигенции Алтайского края» / Отв. ред. Чернышов Ю.Г. - Барнаул, 1998; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 6. Становление гражданского общества в России: проблемы и перспективы: Материалы науч.-практ. конф. / Под ред. Чернышова Ю.Г. - Барнаул, 1998; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 7. Роль парламента в демократическом государстве / Под ред. Чернышова Ю.Г. - Барнаул, 1999; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 8. Интеллигенция и «новый авторитаризм». По материалам

II съезда общественного движения «Конгресс интеллигенции Алтайского края» / Под ред. проф. Чернышова Ю.Г. - Барнаул, 2000; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 9. Становление демократического, правового, социального государства и профсоюзы: практика, проблемы, перспективы: Материалы науч.-практ. конф. / Под ред. Чернышова Ю.Г.. - Барнаул, 2000; Дневник Алт. шк. полит. исслед. № 10. Россия после выборов: перспективы экономического и политического развития. Материалы науч.-практ. конференции / Под ред. Чернышова Ю.Г. - Барнаул, 2000 и др.

следования. Проблематика исследований их сотрудников крайне разнообразна. Это разработка категориального аппарата, методологии науки1, анализ политических процессов, происходящих в республи-ке2, и проблемы федерализма3. Среди исследований региональной политики в Татарстане можно особо выделить несколько заметных групп: исследования политических элит в республике и других рос-

4 ... 5

сииских регионах4, анализ политических партии и движении5, изуче-

1 Методологические проблемы политической науки I Фарукшин М.Х. (рук.), Валеев А.Б., Зазнаев О.И. и др. - Казань: Kazan - Казань, 1996.

2 Политическая система Республики Татарстан: (Институциональнонормативный анализ) I Фарукшин М.Х. (рук.), Валеев А.Б., Гиниятов Ф.М.и др. -Казан. гос. ун-т, Каф. политологии- Казань: Kazan - Казань, 1995.

3 Белая книга Татарстана. Путь к суверенитету: Сб. офиц. док. 1990- 1995. - Ка-

зань, 1996. - 101 с. - (Панорама-форум; № 5(8), 1996); Институционализация субъектов Российской Федерации региона Поволжья I Под ред. Хайруллиной Ю.Р., Большакова А.Г. - Казань, 1999; Мухаметшин Ф.Х. Республика Татарстан: от референдума до договора. - Казань: Тат. кн. изд-во, 1995; Реформа федерации и социальная стабильность регионов. Информ. бюллетень I Под ред. Хайруллиной Ю..Р., Большакова А.Г. -Казань: КГТУ им. Туполева. - Вып.1: 1995; Вып.2: 1996; Россия и Татарстан: проблемы асимметричных отношений. - Казань, 1995. - (Панорама-форум; № 2, 1995); Россия и Татарстан: проблемы федерализма. - Казань, 1995. (Панорама-форум; № 1, 1995); Социально-политические аспекты федерализма: модель Татарстана. Материалы между-нар. семинара. - Казань, 1998; Столяров М.В. Россия в пути. Новая Федерация и Западная Европа: Сравнительное исслед. по проблемам федерализма и регионализма в Российской Федерации и странах Западной Европы I Акад. гос. службы при Президенте Рос. Федерации, АН Татарстана. - Казань, 1998; Фарукшин М.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. - Казань, 1998; Фарукшин М.Х. Субъекты федерации в международных отношениях II Полис. - М., 1995. - № 6. - С. 109118; Фарукшин М.Х. Федерализм и демократия II Полис. - М., 1997. - № 6. - С. 164173. 4 Идиатуллина К.С. Региональное политическое лидерство в России: Пути эво-

люции. - Казань, 1997; Региональные элиты и общество: процессы взаимодействия: (Тез. докл. и сообщ.) I АН Татарстана, Ин-т яз., лит. и истории им. Г.Ибрагимова, Казан. гос. технол. ун-т и др.; Редкол.: Цейтлин Р.С. (рук.) и др. - Казань, 1995; Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации II Полис. - М., 1994. - № 6. - С.67- 79.

5 Многопартийность в Татарстане: реальность и перспектива: (информ.-аналит. материал) I Сост.: И.Терентьева и др. - Казань, 1995; Политические партии и общественные движения в Республике Татарстан. Информ.-метод. материал I Сост.: И.Терентьева и др. - Казань, 1994; Региональная научно-практическая конференция «Становления многопартийности в России: региональный аспект»: (Тезисы докл. и

Продолжение сноски со стр. 197.

ние избирательной системы, выборов и электорального поведения в Татарстане1, политических конфликтов2, исследования в области теоретической и прикладной этнополитологии и этнологии3.

Заслуживают упоминания усилия ученых Саратовского госуни-верситета, многие исследования которых посвящены проблематике властных взаимоотношений федерального центра и регионов4. Ядром

сообщений). - Казань, 2000; Терентьева И.В., Беляков Р.Ю., Сафаров М.Ф. Политические партии и движения Республики Татарстан. - Казань, 1999; Фарукшин М.Х. Демократия и политические партии // Ученые записки Института социальных и гуманитарных знаний. - Казань, 2000. - Т. 1. - С. 5- 10.

1 Зазнаев О. И. Авторитарное лицо власти // Российский конституционализм: политический режим в региональном контексте: Сб. докл. - М.: Центр конституц. исслед. МОНФ, 2000. - С. 140- 145; Морозова Г.В. Электоральное поведение молодежи Республики Татарстан. - Казань, 2000; Особая зона: выборы в Татарстане. Ред. сб.: Михайлов В.В. и др.; [Казанское отделение Международной правозащитной ассамблеи - Ульяновск, 2000; Фарукшин М.Х. Особенности избирательной системы Татарстана // Политическая регионология. - Н. Новгород, 1999. - С. 15-24.

2 Тагиров Э.Р., Тронова Л.С. Конфликты в обществе: от противостояния к согласию. - Казань, 1996; От конфронтации к наведению мостов, консультант «круглый стол» (1996; Гаага ). «От конфронтации к наведению мостов»: Консультативный круглый стол: 1996 , Гаага): Стеногр. отчет / Волго-Урал. центр по урегулированию конфликтов; Под ред. Р.Хакимова. - Казань, 1997.

3 Исхаков Д. Проблемы становления и трансформации татарской нации. - Казань, 1997; Международный опыт урегулирования этнополитических конфликтов: Консультативный круглый стол (1; 1995; Гаага). Гаага-1: Стеногр. отчет и аналит. материалы / Волго-Урал. центр по урегулированию конфликтов; Под ред. Р.Хакимова. -Казань, 1996. - (Панорама-форум; № 3(6); Мухарямов Н.М. Вопросы теории этнопо-литического анализа. - Казань, 1996; Мухарямов Н.М. Контроверзы политической социологии этнического // Вест. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. -М., 1996. - № 4. - С.45- 55; Мухарямов Н.М. Национализм, демократия, этнопопу-лизм //Вест. Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. - М., 1995. - № 3. - С. 15-20; Национализм: идеология и политика / Редкол.: Аллин Б. и др. - Казань, 1996. - (Панорама-форум; № 1(4)); Российская Федерация: обновление национальной жизни и межнационального взаимодействия / Редкол.: Василик М.А. и др.; Предисл. Пуляе-ва В.Т. - Казань, 1996; Россия и Татарстан: проблемы национальной политики / Редкол.: Аллин Б. и др. - Казань, 1996; Современные национальные процессы в Республике Татарстан. - Казань, 1994. - Вып. 2.

4 См. следующие работы названных авторов: Долгов В.М. Региональная политика в условиях федерации // Региональная политика: Сб ст. - Саратов. 1996. - Вып.1.; Долгов В.М. Проблемы политического взаимодействия федеральных и региональных уровней

Продолжение сноски со стр. 198.

другой формирующейся школы - Ростовской - являются Ростовкий государственный университет и Северо-Кавказская академия государственной службы. Эта школа концентрирует свои усилия на изучении региональных элит. За последние годы представители ростовской школы опубликовали ряд полезных исследований1. Серьезные заявки на превращение в «точки роста» сделали университеты Самары, Краснодара, Перми. Результативные усилия предпринимают коллеги из Западной Сибири, прежде всего из Томска, Барнаула и Новосибирска.

власти в Российской Федерации // Современное Поволжье. Региональное развитие в ситуации социокультурного пограничья. - Саратов, 1999; Борзилов С.И. Социальноэкономические и политические основания структуризации Поволжского региона // Перспективы и проблемы становления Поволжского регионализма. - М., 1999; Вилков А.А. Региональные аспекты эволюции крестьянского менталитета в современном политическом процессе // Региональная политика: Сб.ст. - Саратов. 1997. - Вып.2.; Вилков А.А. Аграр-

ные идеологемы и мифологемы российских либерально-демократических партий в регионах // Современное Поволжье. Региональное развитие в ситуации социокультурного погра-ничья. - Саратов. 1999; Демидов А.И. Политика как пространство культуры // XXI век: будущее России в философском измерении: Второй российский философский конгресс. -Екатеринбург, 1999. - Т. 2. Ч. 2.; Демидов А.И Проблема безопасности: региональный успех // Фундаментальные и прикладные исследования саратовских ученых для процветания России и Саратовской губернии. - Саратов: Сарат. гос. ун-т, 1999; Демидов А.И Взаимоотношения человека с органами государственной власти //Гражданин и государство. - Саратов: СГАП, 1999; Малько А.В. Правовые стимулы и ограничения в региональном законодательстве // Становление государственности и местного самоуправления в регионах России. - Саратов. 1997; Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве: Теоретикоинформационный аспект. - Саратов. 1999; Малько А.В. Проблема парности конституционных стимулов и ограничений // Конституционное развитие России. - Саратов. 1996; Чернышев А.Г. Регион как субъект политики. - Саратов, 1999; Чернышев А.Г. Поволжье: мобилизация интересов регионов или интересы «мобилизационного общества» // Перспективы и проблемы становления поволжского регионализма. - М., 1999 и др.

1 Огарев А.В., Понеделков А.В. Лидер, элита, регион. - Ростов н/Д. 1995; Понедел-ков А.В., Старостин А.М. Введение в политическую элитологию. - Ростов н/Д, 1998; Кислицын С.А. Большевистская элита 20- 30 гг. - Ростов н/Д, 1995; Игнатов В.Г. Понеделков А.В., Черноус В.В. Теория и история административно-политических элит в России. - Ростов н/Д, 1996; Ашин Г.К., Понеделков А.В., Игнатов В.Г., Старостин А.М. Основы политической эли-тологии. - М., 1999; Черноус В.В. Правящие элиты дореволюционной России. - Ростов н/Д, 1999; Игнатов В.Г., Понеделков А.В., Старостин А.М. и др. Современная государственная кадровая политика и эффективность управления. - Ростов н/Д, 1998; Игнатов В.Г., Понеделков А.В., Старостин А.М., Хоперская Л.Л. и др. Государственная власть и местное самоуправление: эффективность и ответственность. - Ростов н/Д, 1998.

Развитие региональных политологических сообществ существенно стимулируется инициативами, связанными с проведением на базе местных университетов международных и всероссийских конференций и научных семинаров. Порой одно мероприятие подтягивает за собой другое, способствуя формированию исследовательского интереса и научных связей. Так, начиная с 1996 г. целая серия мероприятий была проведена при активном участии кафедры социологии, политологии и управления Самарского государственного университе-та1. Аналогичные примеры можно привести и по другим регионам.

Хотя основная масса политологов работают в вузах, велик вклад в развитие дисциплины и академических учреждений. Самым значительным достижением в этой области является признание Российской академией наук политической науки дисциплиной, заслуживающей статуса академической. В 2003 г. в номенклатуре специальностей появилась политология и был избран первый член-корреспондент РАН по политическим наукам - А.Арбатов. Вместе с тем данная научная дисциплина не стала еще столь авторитетной среди академиков, как некоторые другие общественные науки - философия, социология, история.

За прошедшие годы значительно эволюционировала структура исследовательских учреждений. После 1991 г. изменились учредители

1 Материалы некоторых их них опубликованы в виде отдельных сборников:

Политическая культура в современной России: региональные, национальные и международные перспективы. Конференция участников обменов учеными Информационного агентства США и ученых города Самары и Самарской области. - М.: Информ.

агентство США, 1997; Развитие политической науки в российских университетах: Сб. материалов Всерос. науч. конф. (февраль, 1999 г.) / Под ред. Ильина М.В., Шмачко-вой Т.В. - Самара, 1999; Основные проблемы политического развития России и их

отражение в процессе преподавания политологии в вузах: Материалы науч.-практ.

семинара. - Самара, 2000. Материалы других мероприятий опубликованы лишь час-

тично в научных журналах и сборниках (например: Принципы и практика политиче-

ских исследований: Сб. материалов конф. и мероприятий, проведенных РАПН в 2001 году. - М., 2002; Принципы и направления политических исследований: Сб. материалов конф. и мероприятий, проведенных РАПН в 2001 г. - М., 2002); однако и эти конференции и семинары были не менее ценны для развития научного сообщества. Это - международный научный семинар «Эволюция политических ориентаций в по-сткоммунистических обществах: национальный и региональный аспекты» (Самара, 6-

8 ноября 1997 г.); международный научный семинар «Политическая культура региона» (Самара, 11-14 июня 1998 г.) и ряд других.

и основные направления деятельности институтов КПСС и ее субститутов. Академия общественных наук при ЦК КПСС, частично потеряв кадры, трансформировалась в Российскую академию управления, а затем в Российскую академию государственной службы (РАГС). Институт марксизма-ленинизма почти полностью «переупаковался» в Российский независимый институт социальных и национальных проблем, который, в свою очередь, получил академический статус в качестве Института комплексных социальных исследований. Институт общественных наук при ЦК КПСС, в котором был создан один из первых специализированных диссертационных советов по политологии, фактически распался (часть сотрудников перешла в Горбачёв-фонд, часть — в другие учреждения). Исследовательские подразделения бывшего КГБ в процессе реорганизации последнего утрачивали былой статус и влияние. Наконец, система высших партийных школ преобразовалась в сеть кадровых центров при Правительстве России, а позднее — в региональные филиалы той же РАГС1. Ныне это Московская академия государственного и муниципального управления, Волго-Вятская, Поволжская, Северо-Западная, СевероКавказская, Сибирская и Уральская академии государственной службы, Орловская региональная академия государственной службы, а также Владимирский и Воронежский филиалы РАГС.

Одновременно происходят трансформация академической среды, связанная с изменением внутренней структуры таких институтов, как ИСКАН или ИМЭМО, и — параллельно с этим — бурный рост «аналитических центров», привлекших научные кадры как из «старой», так и из «новой» науки. В настоящее время исследования различных аспектов политики ведутся в ряде академических институтов: ИМЭМО, ИНИОН, ИСПИ, Институт государства и права, Институт США и Канады, Институт Европы и т.д. К сожалению, единственный академический институт, полностью специализированный в области политической науки - Институт сравнительной политологии, - так и не стал лидером данного научного направления.

В целом можно сказать, что за те 10-15 лет, что прошли с начала трансформации академических институтов и «внедрения» политологии в российские вузы, достигнуты вполне ощутимые результаты

1 См.: Социальные исследования в России: Немецко-российский монито-

ринг. - Берлин; М.: Полис, 1998.

на пути формирования научного сообщества политологов. В то же время процессы формирования отдельных научных направлений, а тем более школ, дают очень ограниченные результаты. Хотя уже появилась субстанция (даже группы исследователей и циклы работ), все еще не хватает формы (устойчивых способов взаимодействия, дифференциации и консолидации направлений, школ и т.п.). Другая не менее значительная область противоречий — разрыв между теоретическим и эмпирическим аспектами науки, а также смешение масштабов и предметных областей исследований.

Направления

В своем нынешнем виде российская политология, к сожалению, далека от четкой структурированности и от ясности теоретикометодологических оснований. Ее границы весьма расплывчаты, а собственно научное ядро все еще в должной мере не сформировано. Высока доля обыденного и нормативного, идеологизированного знания. На этом фоне процесс формирования отдельных научных дисциплин, направлений и школ сопряжен с немалыми трудностями, большинство из которых было отмечено нами выше. Тем не менее имеющиеся наработки позволяют говорить о том, что уже сейчас в рамках российской политической науки выделяется ряд динамично развивающихся тематических и методологических направлений, которые в совокупности определяют содержательное своеобразие национальной научной традиции.

Очевидно, что на эволюцию большинства из этих направлений оказывает серьезное влияние политическая практика. Ряд направлений исследований, появившихся и динамично развивающихся под ее влиянием, стали «массовыми». Они включают десятки активно работающих политологов и еще большее количество в той или иной мере подключающихся к их деятельности коллег.

Анализ факторов успешного формирования и развития данных направлений показал, что причины этого имеют в основном конъюнктурный характер. С одной стороны, налицо внешняя востребованность этих исследований, ранжирующаяся от прямого социального заказа до общей моды. С другой стороны, действуют и внутренние факторы. Это наличие достаточных информационно-интеллектуаль-ных ресурсов, а также сравнительно низкие затраты на

исследования и их невысокая трудоемкость. В совокупности это создает общий позитивный баланс между прилагаемыми исследователями усилиями и их ожидаемым вознаграждением.

Одно из таких широких тематических направлений - изучение современной российской политики, которым занимаются подавляющее большинство российских политологов1. Значение этого факта станет более очевидным, если вспомнить, что вплоть до конца 80-х годов исследования в данной сфере были монополизированы КПСС, и любые научные работы могли быть выполнены лишь с одобрения политического руководства страны2. Сегодня подобная монополия ушла в прошлое, хочется верить, навсегда, но дефицит исследовательских традиций, недостаток познавательных средств и способов их научного применения до сих пор остается одним из важнейших факторов, сдерживающих развитие исследований российской политики.

Несмотря на то что за последнее десятилетие российскими политологами опубликовано большое количество работ, посвященных различным аспектам современной российской политики, научные достижения в этой сфере принято оценивать как скромные, а общий уровень ряда публикаций - как далекий от современных достижений мировой политической науки3. Весьма симптоматично, что хотя учебный курс, посвященный политическому процессу в России, включен в Госстандарт высшего образования по специальности «Политология» на правах обязательного, до сих пор в стране нет ни одного общепризнанного политологического учебника по этой дисцип-лине4. Это происходит на фоне бума издания учебной литературы по

1 См. обзор: Пляйс Я. Творческий потенциал российского политологического сообщества: (Основные направления исследований) // Полис. - М., 1999. - № 6. -С. 144- 163.

2 См., например: Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах / Под ред. Батыгина Г. - СПб., 1999.

3 См.: Шестопал Е. Трансформация политологического сообщества в современной России // Вестник МГУ, серия 18. - М, 1999. - № 1. - С. 83- 101; Состояние и перспективы развития политологии в России // Полис. - М., 2000. - № 1. - С.142-160.

4 Единственным исключением может служить учебник В.Согрина, выполненный в рамках исторической, а не политической науки. См.: Согрин В. Политическая история современной России, 1985- 2001: от Горбачёва до Путина. - М., 2001.

политологии, количество которой в России, как уже отмечалось, зачастую явно превосходит ее качество1.

Большинство публикаций российских политологов по отечественной проблематике можно условно сгруппировать вокруг двух весьма удаленных друг от друга в познавательном плане «полюсов». На одном находятся многочисленные атеоретические работы, посвященные описанию и/или анализу текущих аспектов политического процесса - начиная от мониторинговых хроник политического развития регионов России и кончая всевозможными опросами избирателей об их предвыборных намерениях. Как правило, работы такого рода направлены не столько на производство нового теоретического знания, сколько на решение прикладных задач, связанных с политическим консультированием, маркетингом и т.д. Хотя собранная в ходе их проведения информация полезна и необходима для научных исследований российской политики, ее интерпретации порой поверхностны и недостаточны для политологического осмысления происходящего в стране.

Другой «полюс», напротив, представлен теоретически ориентированной научной эссеистикой, призванной объяснить едва ли не все прошлое, настоящее и будущее России. Многие из этих работ не только не основаны на эмпирических исследованиях, но иногда даже в таковых и не нуждаются. Содержащиеся в них суждения об «уникальности» российской политики или, реже, о ее безусловной подчиненности неким единым мировым законам самодостаточны и призваны служить, вероятно, самовыражению авторов, а не поискам научных доказательств. В результате в российской политологии возникает разрыв между «абстрактным эмпиризмом» и «высокой теорией» наподобие тенденций в американских социальных науках, которые Ч.Р.Миллз подверг уничтожающей критике еще в 1950-е годы2.

Нельзя сказать, что подобная ситуация является для политической науки чем-то новым. Скорее всего, речь идет о естественной «болезни роста», и преодолеть ее можно с помощью испытанных теоретических и методологических средств. К ним относится, прежде всего, использование в качестве познавательных инструментов для

1 См.: Учебники по политологии: новые времена - старые недуги // Полис. -М.,1999. - № 2. - С. 168- 178.

2 Миллз Ч. Социологическое воображение. - М., 1998. - С. 36- 92.

объяснения и понимания тенденций и перспектив российской политики различных теорий среднего уровня или промежуточного диапазона1, связанных преимущественно с достижениями современной сравнительной политологии2. Речь здесь идет не только об использовании для изучения российской политики систематических кроссна-циональных сравнений, хотя значительный познавательный потен -циал такого рода средств пока еще и остается недооцененным российскими политологами. Важнее другое — возможность понять общее и особенное в политическом развитии своей страны, вводя его анализ в теоретический и сравнительный контекст, сформированный современным мировым опытом политологических исследований.

Следует отметить, что немало российских политологов ориентированы именно на активное использование достижений мировой политической науки. Однако следует в то же время признать, что простое заимствование тех или иных концептов, разработанных в рамках мировой политологии для изучения политики в России (равно как и политики вообще), наталкивается на два серьезных ограничения. Первое из них было обозначено Дж. Сартори как «концептные натяжки» (conceptual stretching)3, связанные с неадекватным применением ранее оправдавших себя теоретических моделей для решения новых познавательных задач. Иными словами, при расширении круга изучаемых явлений концепт подчас становится столь аморфным, что его смысл искажается до неузнаваемости, а ценность как инструмента познания попросту теряется4.

Другое ограничение на пути эффективных исследований связано с нормативным уклоном, присущим ряду политологических теорий, в основе которого лежат представления о неизбежном переходе от «плохих» форм правления к «хорошим» как некоей не подвергаемой сомнению цели развития общества5. При таком подходе велик

1 Merton R. Social theory and social structure. - N. Y., 1968. - P. 5- 6.

2 Ильин М. Основные методологические проблемы сравнительной политологии II Полис. - М. 2001. - № 6. - С. 140- 143.

3 Sartori G. Concept misformation in comparative Politics II American political science rev. Baltimore, 1970. - Vol. 64, № 4. - P. 1033- 1053.

4 Гельман В. Я. «Столкновение с айсбергом»: формирование концептов в изучении российской политики II Полис. - M., 2001. - № 6. - С. 6- 17.

5 Капустин Б. Конец «транзитологии»? (О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия) II Полис. - M., 2001. - № 4. - С. 6- 26.

риск либо выдать желаемое за действительное, либо, напротив, ужаснувшись отклонениям от идеала, без нужды пуститься в обличение реальных или воображаемых виновников всех бед России1. Влияние таких ограничений можно проследить в большом количестве работ российских исследователей.

В рамках общего супернаправления - изучения современной российской политики - выделяется ряд более консолидированных и специализированных направлений. Это изучение российского политического режима и демократизации, политических элит и лидерст-ва2, регионалистика3, исследование федерализма и местного самоуправления, партий и партийной системы4, электоральные исследования, а также быстро становящееся модным изучение глобализации. В рамках всех этих направлений безусловно можно найти два выделенных нами «полюса». Однако появились и новые работы, нацеленные на адаптацию наработанного мирового методологического и теоретического опыта к российских реалиям, на разработку на этой основе адекватного научного инструмента.

Рассмотрим в качестве примера два из этих направлений - изучение политического режима и электоральные исследования. Бурное развитие последнего было обусловлено двумя главными факторами: выборы постепенно превращаются в один из основных политических институтов в России, а понимание различных аспектов этого процесса имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что «избиратель-

1 Подробнее об этом см.: Гельман В. «Столкновение с айсбергом»: формирование концептов в изучении российской политики // Полис. - М., 2001. - № 6. -С. 6-17.

2 См., например, обзор в: Куколев И., Штыков П. Становление элитоведения (1991- 1996) // Социальные исследования в России. Немецко-российский мониторинг. - М.: Полис, 1998. - С. 62- 106; Гельман В.Я., Тарусина И.Г. Изучение политических элит в России: проблемы и альтернативы // Российская политика в теоретическом и сравнительном контексте: Сб. науч. тр. / ИНИОН РАН. Ред. и сост. Гельман В.Я. - М., 2003. - С. 53- 78.

3 См. обзор в: Гельман В.Я., Рыженков С.И. Политическая регионалистика России: История и современное развитие // Политическая наука современной России: Тенденции развития: Пробл.-темат. сб. / ИНИОН РАН. М., 1999. - С. 173- 255.

4 См. обзор в: Гельман В.Я. Исследования партий в России: Первые десять лет // Политическая наука современной России: Тенденции развития: Пробл.-темат. сб. / ИНИОН РАН. - М., 1999. - С. 101- 172.

ные технологии» стали новым сектором российской теневой экономики, сопоставимым по обороту с некоторыми отраслями промышленности. К сожалению, и политологи в сегодняшней России в значительной мере воспринимаются общественным мнением, скорее, как специалисты по проведению избирательных кампаний, чем как ученые.

За относительно недолгий период после 1989 г. силами значительного числа специалистов были написаны десятки книг и сотни статей, защищены диссертации, проводились конференции и семинары, были разработаны и прочитаны лекционные курсы, написаны и опубликованы учебные пособия1. Электоральные исследования прошли длительный путь от «насыщенных описаний» хода избирательных кампаний через исследования отдельных выборов к обобщению и сравнительному анализу накопленного эмпирического материала. Вехой в изучении российской электоральной политики становится выход специализированных монографий, посвященных тем или иным ее аспектам, например, региональным особенностям голо-сования2 или правовым нормам и политическим последствиям выбо-

ров3.

В середине 90-х годов сложилось несколько тематических направлений исследования выборов, которые и сегодня преобладают среди работ по данной тематике. Первое - политические последствия выборов, роль выборов в процессе демократизации4. Второе - инсти-

1 См. обзор в: Гельман В. Изучение выборов в России: исследовательские направления и методы анализа // Политическая наука. Выборы в переходных обществах / ИНИОН РАН; Под ред. Мелешкиной Е.Ю. - М., 2000.

2 См., например: Анализ тенденций развития регионов России в 1991- 1996 гг.: Политические ориентации населения регионов России. Программа Европейского Союза «Тасис». - М., 1997.

3 См., например: Выборы в Государственную Думу: правовые проблемы/ Под ред. Васильева В., Постникова А. - М., 1995; Итоги выборов в Государственную Думу и перспективы развития России / Под ред. Люхтерхандт Г., Филиппова А. - М., 1996 и др.

4 См., например: Дилигенский Г. Пейзаж после битвы. Политические итоги выборов // Власть. - М., 1996. - № 8; Комаровский В. Демократия и выборы в России: теория и история вопроса // Социс. - М., 1996. - № 6; Мельвиль А. И вновь об условиях и предпосылках движения к демократии // Полис. - М., 1997. - № 1. - С. 125- 128; Салмин А.М. Выборы 1995- 1996 гг. и трансформация политического режима в Российской Федерации // Полис. - М., 1997. - № 1. - С. 119- 122 и др.

туциональный дизайн (в первую очередь, избирательная система) и его влияние на результаты выборов и расстановку политических сил1. Третье - предвыборные кампании и участие в них основных политических игроков. Четвертое - поведение избирателей2.

Представители всех направлений в середине 90-х годов значительно продвинулись в изучении того или иного аспекта избирательного процесса. Ими были сформулированы отдельные интересные соображения. Они вплотную подошли к необходимости поставить исследование выборов на научную основу. Некоторые авторы предпринимали попытки анализировать электоральную политику с использованием основных достижений мировой политической науки. Однако общим слабым местом работ, созданных в начале - середине 90-х годов, было отсутствие ясного видения методологических и методических оснований исследований того или иного аспекта выборов. Характерны недостаточно критическое восприятие мирового

1 См., например: Гельман В. Избирательные кампании в России: испытание электоральной формулы // Полис. - М., 1996. - №2. - С. 44- 58; Гельман В. Создавая правила игры: Российское избирательное законодательство переходного периода// Полис. - М., 1997. - №4. - С. 125- 147; Голосов Г. Пределы электоральной инженерии: «Смешанные несвязанные» избирательные системы в новых демократиях// Полис. - М., 1997. - №3. - С. 102- 113; Голосов Г.В. Электоральная инженерия и партийное развитие в регионах России: политические предпосылки и пределы // Принципы и практика политических исследований. - М., 2002; Яргомская Н.Б., Лихтенштейн А. В. Закон Дюверже и система относительного большинства на думских выборах // Политическая наука: Российская политика в теоретическом и сравнительном контекстах. - М.: ИНИОН, 2003.

2 См., например: Афанасьев М. Поведение избирателей и электоральная политика в России // Полис. - М., 1995. - № 3. - С. 105- 116; Голосов Г. Поведение избирателей в России: Теоретические перспективы и результаты региональных выборов// Полис. - М., 1997. - № 4. С. 44- 56; Колосов В., Туровский Р. Электоральная карта современной России: генезис, структура, эволюция// Полис. - М., 1996. - № 4. -С. 33- 46; Ослон А., Петренко Е. Факторы электорального поведения: от прогнозов к моделям // Вопросы социологии. - М., 1994. - № 5; Мелешкина Е.Ю. Исследования электорального поведения: теоретические модели и проблемы их применения // Зарубежная политология в XX столетии: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Ильин М.В. - М., 2001; Мелешкина Е.Ю. Формирование партийных предпочтений избирателей в посткомму-нистических странах Восточной Европы //Выборы в посткоммунистических обществах: Пробл.-тем. сб. / ИНИОН РАН; Отв. ред. Мелешкина Е.Ю. - М.: 2000; Шевченко Ю.Д. Поведение избирателей в России: Основные подходы // Выборы в посткомму-нистических обществах: Пробл.-темат. сб. / Отв. ред. Мелешкина Е.Ю. - М., 2000.

теоретико-методологического наследия (в тех случаях, когда делались попытки применить разработанные инструменты к анализу выборов), отсутствие систематически собранных данных, попыток провести сравнительное исследование российских выборов или хотя бы учесть опыт других стран, переживающих процессы демократизации. В результате авторы ряда работ делали выводы о принципиальных отличиях российских выборов от выборов в других странах, несравнимости и неприменимости разработанных мировой наукой подходов. Другие, напротив, некритически использовав мировой научный опыт, получали не вполне адекватные результаты.

Во второй половине 90-х — начале 2000-х годов состояние электоральных исследований претерпевает положительные изменения. Этому способствует ряд обстоятельств. Во-первых, появляется все больше и больше работ, в которых представлены ход и результаты различных выборов, т.е. происходит накопление эмпирического материала1. Во-вторых, предпринимаются попытки систематического описания и анализа выборов в России2. В-третьих, возрастает количество исследователей, ставящих перед собой задачу разработки релевантного научного инструментария.

Толчок такому развитию дал второй электоральный цикл в России, включавший выборы депутатов Государственной Думы (19 декабря 1999 г.) и досрочные выборы Президента РФ (26 марта 2000 г.). Результаты думских и президентских выборов 1999—2000 гг. представлены в официальных публикациях Центризбиркома России. Анализ хода и результатов кампании был проведен в ряде публикаций3, среди которых следует выделить издание, подготовленное Мос-

1 Среди этих работ необходимо отдельно отметить издания Центральной избирательной комиссии: Выборы депутатов Государственной Думы, 1995 г.: Электоральная статистика. - М., 1996; Выборы Президента Российской Федерации, 1996 г.: Электоральная статистика. - М., 1996; Выборы депутатов Государственной Думы. 1999: Электоральная статистика. - М., 2000; Выборы Президента Российской Федерации.

2000. Электоральная статистика. - М., 2000 и др.

2 Среди этих публикаций следует особенно выделить издания, подготовленные Московским центром Карнеги: см., например: Россия в избирательном цикле 19992000 годов / Под ред. Макфола М., Петрова Н., Рябова А. - М., 2000.

3 См., например: Шейнис В. Третий раунд (к итогам парламентских и президентских выборов) // Мировая экономика и международные отношения. - М., 2000. -№ 9.

ковским центром Карнеги1. Предметом интереса стали и иные, ранее не изучавшиеся темы, связанные с этими выборами, такие как, например, влияние СМИ на электоральное поведение.

Одним из достижений электоральных исследований стал проект коллектива авторов из Москвы, Санкт-Петербурга и Самары, посвященный систематическому осмыслению электоральных циклов в России. Результатами этого проекта стали две монографии, анализирующие первый и второй - электоральные циклы2. Планируется подготовка монографии, посвященной третьему циклу.

Задача, которую ставили перед собой авторы, заключалась в комплексном анализе федеральных выборов в России в теоретической и сравнительной перспективе. В данном случае речь шла не о систематическом кросснациональном сравнении российской электоральной политики с выборами в других странах. Такого рода проекты пока еще остаются перспективной задачей российской науки. Авторы проекта предполагали, что понять и объяснить специфику российских выборов можно, лишь успешно используя арсенал познавательных средств, разработанных в рамках сравнительной политологии за последние десятилетия. При этом ставилась цель, с одной стороны, протестировать эффективность тех или иных теоретических подходов, выработанных в рамках мировой политической науки, на российском эмпирическом материале; с другой стороны, уточнить или частично пересмотреть на основе российского опыта существующие теоретические концепции. Исследователи стремились заложить в российских электоральных исследованиях традицию научного диалога, направленного на выработку теоретически последовательной, эмпирически доказательной и ценностно нейтральной повестки дня в изучении российских выборов. Такой подход в целом соответствует тенденциям в развитии электоральных исследований3.

1 Россия в избирательном цикле 1999- 2000 годов / Под ред. Макфола М., Петрова Н., Рябова А. - М., 2000.

2 Первый электоральный цикл в России, 1993- 1996 / Под ред. Гельмана В.Я., Голосова Г.В., Мелешкиной Е.Ю. - М., 2000; Второй электоральный цикл в России, 1999-2000 / Под ред. Гельмана В.Я. и др. - М., 2002.

3 Своего рода аналогом упомянутого проекта в британской политической науке могут служить книги из серии «Всеобщие выборы в Британии», регулярно освещающие различные аспекты выборов в парламент начиная с 1951 г. Сходная по замыслу серия изданий - «Выборы и избиратели» - публикуется и в Германии начиная с выборов

В целом в рамках электоральных исследований, несмотря на попытку ряда ученых критически использовать мировые научные достижения, до сих пор существуют нерешенные задачи как методологического, так и методического плана. Особо хотелось бы отметить актуальность обсуждения и тестирования современных теорий и инструментов, разработанных мировой наукой, выработки собственных подходов на этой основе, систематический сбор эмпирических данных, доступный всем исследователям выборов, налаживание творческого диалога между различными группами ученых (например, между политологами и социологами).

В эволюции работ, посвященных современному политическому режиму и демократизации, можно найти много сходного с электоральными исследованиями. Длительное время, как отмечает В.Я.Гельман, «оценки политического развития России и ее перспектив российскими политологами и западными исследователями в целом совпадают. В этом факте не было бы ничего удивительного, если бы не... расхождения между российской и западной политической наукой едва ли не во всем, что привело ученых к такому выводу - начиная от терминологии и кончая характером научных дискуссий. Если бы в работах российских и зарубежных авторов не упоминались одни и те же факты, персоналии и географические названия, порой можно было бы подумать, что речь идет о политических процессах в различных странах»1. Это было обусловлено двумя основными факторами: слабым знакомством большинства российских авторов с современными достижениями мировой политической науки и политиче-

1976 г. в бундестаг. Исследования электоральной политики развиваются и в Восточной Европе. Среди международных проектов, посвященных изучению выборов в посткоммунистических странах, наиболее масштабной является серия изданий Научного центра по социальным исследованиям (Берлин) «Учредительные выборы в Восточной Европе», выходящая с 1995 г. в берлинском издательстве «Сигма» под редакцией Х.-Д. Клингеманна и Ч.Л. Тейлора и при поддержке Фонда Тиссена. Упомянутый проект по исследованию электоральных циклов в России первоначально проводился в рамках данного международного проекта. В настоящее рвемя опубликовано английское издание первой книги (Elections in Russia, 1993- 1996: Analyses, Documents and Data. - Berlin, 1999), готовится к публикации английская версия второй монографии.

1 Гельман В.Я. Трансформация в России: Политический режим и демократическая оппозиция. - М., 1999. - С. 51- 52.

ской ангажированностью исследователей, которая в значительной мере определяла характер выводов примерно до середины 90-х годов.

Наиболее популярные темы для обсуждения ученых и аналитиков в первой половине 90-х годов - это возможность (или желательность) авторитаризма в России, специфика политического режима в стране и перспективы осуществления реформ1. Постепенно к этим проблемам добавляются вопросы, связанные с деятельностью политических элит и их ролью в трансформации политического режима2.

С средины 90-х годов начинается второй этап в изучении данной тематики. Это связано с тем, что работы авторов и дискуссии, ведущиеся по поводу рассматриваемых ими проблем, приобретают все более научный характер. Переводятся книги и статьи зарубежных ученых3; ряд исследователей обращаются к мировому научному опыту, пытаясь адаптировать существующие концепции и подходы к рос-спйской действительности4.

Во второй половине 90-х годов выходят монографические работы, отличающиеся солидной теоретической базой и интересными

1 См., например: Мигранян А., Клямкин И. Нужна «железная рука»? // Лит. газ. - М.,

1989. - 16 авг.; Мигранян А. Авторитарный режим в России, каковы перспективы? // Независимая газ. - М., 1994. - 4 ноября; Шевцлова Л. Восточная Европа: «момент истины» еще впереди // Полис. - М., 1991. - № 6. - С. 80- 90; Клямкин И.М. Какой авторитарный режим возможен сегодня в России? // Полис. - М., 1993. - № 5. - С. 49- 54; Клямкин И.М. Новая

демократия или новая диктатура: М., 1994; Авторитаризм и демократия (материалы дискуссии) // Мировая экономика и международные отношения. - М., 1992. - № 1 и др.

2 См. обзор: Куколев И., Штыков П. Становление элитоведения.

3 См., например: Лейпхарт А. Конституционные альтернативы для новых демократий // Полис. - М.,1995. - № 2. - С. 135- 146; Линц Х. Опасности президентства// Пределы власти. - М., 1994. - №2/3; Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. - М., 1996. - № 5. - С. 5- 15.

4 См., например: Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис. - М., 1998. - №2. - С. 6- 38 ; Шевцова Л. Ф. Посткоммунистическая Россия: Логика развития и перспективы. - М., 1995; Шевцова Л.Ф. Политические зигзаги посткоммунисти-ческой России. - М., 1997; Цыганков А. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. - М., 1995; Цыганков А. Между либеральной демократией и сползанием в авторитаризм: Предварительные итоги политического развития России, 1991- 1996 гг. // Социально-политич. журн. - М., 1997. - № 1; и др.

выводами1, и расширяется круг исследовательских проблем. В этих исследованиях предпринята удачная, на наш взгляд, попытка адаптации «западных» научных инструментов к российским реалиям, позволившая в целом адекватно оценить специфику переходного периода в России. Тем не менее появление этих трудов не решило всех проблем, связанных с изучением российских политических трансформаций. Остался не до конца проясненным ряд важных вопросов, самый актуальный среди которых - это, пожалуй, перспективы развития политического режима. Нам представляется, что получение адекватного ответа на эти и другие вопросы во многом зависит от готовности отечественных исследователей к сравнительному анализу российских и иных трансформаций. Появление подобного рода работ - перспективная задача на будущее.

Особую группу тематических направлений российской политической науки составляют те из них, которые в целом успешно развиваются в своем предметном поле, однако этот процесс оказывается неполным, противоречивым или проблематичным в иных отношениях. Данные направления уступают первой группе в «массовости». При этом они отличаются и по степени и характеру их вовлеченности в исследования. Обычно постоянное «ядро» рассматриваемых направлений более компактно и активно. Оно составляет, как правило, один-два десятка человек. Что касается остальных участников, то либо их число также оказывается меньшим, либо они лишь частично или непостоянно участвуют в научных исследованиях. Интенсивность и результативность научной работы оказывается весьма неровной.

Составляющие данную группу направления, как правило, отличаются довольно основательной связью с научной традицией. Эта связь во многом определяет их признание или даже престижность в научной среде. В данной группе ситуация может значительно варьироваться в отдельных тематических областях, таких, как изучение политической культуры, политическая антропология и политическая психология.

1 См., например: Гельман В.Я. Трансформация в России.; Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты: Теоретико-методологические и прикладные аспекты. - М., 1999 и др.

Изучение долговременных культурно обусловленных факторов, определяющих политические процессы и институты, всегда становится актуальным в периоды активной трансформации социальнополитических систем. И в этом смысле всплеск интереса российских политологов к субъективным аспектам политики 90-х годов вполне оправдан. Российскими политологами предприняты серьезные усилия по анализу и осмыслению зарубежной классики1, лишь некоторые произведения из которой переведены на русский язык2. Отечественная политическая наука прилежно овладевает соответствующим методологическим багажом (правда, ориентируется в этом смысле больше на работы 60-х, нежели 80-90-х годов). Вместе с тем предлагаются новые интерпретации понятия «политическая культура»3. Много внимания уделяется изучению особенностей советской и российской политической культуры4. Исследуется влияние политико-

1 См.: Баталов Э.Я. Политическая культура современного американского общества. - M., 1990; Баталов Э.Я. Политическая культура: Понятие и феномен // Политика: Проблемы теории и практики. - М., 1991. - Вып. VII. Ч. 2.; Баталов Э.Я. Политическая культура как социальный феномен // Вестник МГУ. Сер. 12. Социальнополитическая исследования. - М., 1991. - № 5; Гаджиев К.С. Политическая культура: концептуальный аспект // Полис. - М., 1991. - № 6. - С. 69- 83; Фарукшин М.Х. Политическая культура общества // Социально-политические науки. - М., 1991. - № 4; Соловьев А.И. Политическая культура // Кентавр. - М., 1993. - № 4; Политическая культура: Теория и национальные модели. М., 1994; Пивоваров Ю.С. Политическая культура: (Вопросы теории и методологии. Опыт России и западная наука): Дис... д-pa полит. наук. - М., 1995.; Пивоваров Ю. С. Политическая культура: Методол. очерк. -М.: ИНИОН РАН, 1996; Пивоваров Ю.С. Русская политическая культура и political culture (Общество, власть, Ленин) // Pro et contra. - М., 2002. - № 3. - С. 23- 50; Малинова О.Ю. Исследования политической культуры. - М., 2002.

2 Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. - М., 1992. - № 4. - С. 122- 134; Алмонд Г. Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций// Антология мировой политической мысли. - М.,

1997. - Т.2.

3 Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Парламентская деятельность и политическая культура // Общественные науки и современность. - М., 1995. - № 1; Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Между дуализмом и соборностью: (Проблема и механизмы социальной интеграции в современном обществе) //Общественные науки и современность. - М.,

1998. - № 4. - С.61-74; Завершинский К.Ф. Когнитивные основания политической культуры: опыт методологической рефлексии // Полис. - 2002. - № 3. С. 19-30.

4 Пивоваров Ю.С. Заметки о русской политической культуре, ее расколах, целостности и ее мифах // Советская ассоциация политических наук: 1990. - М., 1990. - С. 130- 149; Политическая

культурных факторов на те или иные аспекты политической жизни современной России1. Появился целый пласт исследований, посвященных особенностям региональных субкультур2. Разрабатываются вопросы, связанные с отдельными аспектами политической культуры, в частности с политической мифологией3. Косвенным показателем существенного интереса российских политологов к проблематике политической культуры является то обстоятельство, что на секцию «Актуальные проблемы исследования политической психологии и

культура России: Реф. сб. - М., 1990 - (Серия «Политология». Вып. 4).; Щегорцов ВА Эволюция политической культуры советского общества. - М., 1991; Баталов ЭЯ. Советская политическая культура // Общественные науки и современность. - М., 1994. - № 6; Гудименко Д.В. Политическая культура России // Политическая культура: Теория и национальные модели. - М., 1994. - С. 313— 349; Гудименко Д.В. Политическая культура России: Преемственность эпох // Полис. - М., 1994. - № 2. -С. 156- 164; Российская повседневность и политическая культура: проблема обновления. Грунд ЗА, Кертман ГЛ., Павлова Т.В. и др. // Полис. - 1996. - № 4. - С. 56- 72; Назаров М.М. Политическая культура современного российского общества. - М., 1997; Рукавишников В.О. Политическая культура постсоветской России// Социально-политический журнал. - М., 1998. - № 1; Политическая культура России: история, современное состояние, тенденции, перспективы. - СПб., 2001.

1 Сиверцев М А Российская политическая культура и перспективы многопартийности // США: Экономика. Политика. Идеология. - М., 1993. - № 1. - С. 49- 60; Фарукшин М.Х., Юрта-ев А.Н. От культуры конфронтации к культуре диалога // Полис. - М., 1992. - № 3. - С. 148- 152; Ачкасов В А, Бабаев С.А. «Мобилизованная этничность»: Этническое измерение политической культуры современной России. - СПб., 2000; Малинова О.Ю. Либерализм и политическая культура современной России: На примере анализа партийной идеологии // Образы власти в политической культуре России / Под ред. Шестопал Е.Б. - М., 2000. - С. 193- 209; Шатилов А.Б. Динамика политико-культурных предпочтений россиян и трансформация партийной системы Российской Федерации в 90-е гг. // Образы власти в политической культуре России. - С. 210- 215.

2 См., например: Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. - М., 1999; Морозова Е.В. Современная политическая культура Юга России // Полис. -М., 1998. - № 6. - С. 113- 131; Соловьев АИ. Культура власти российской элиты: Искушение конституционализмом // Полис. - М., 1999. - № 2. - С. 37-48; Шатилов А.Б. Политико-культурное измерение жизни российских регионов: «Провинция» и «мегаполисы» // Гражданская культура в современной России: Сб. научных работ грантополучателей МОНФ. - М., 1999. - С. 149— 166.

3 См., например: Формирование и функции политических мифов в постсоветских обществах / Отв. ред. Евгеньева Т.В. - М., 1997; Современная политическая мифология: Содержание и механизмы функционирования / Сост. Логунов А.П., Евгеньева Т.В. - М., 1997; Фирсов Н.Н. Архе-типические структуры современной политической мифологии: Теоретический аспект // «Новая» Россия: Власть права и право власти. - М., 1997. - С. 91-94; Щербинина Н.Г. Архаика в российской политической культуре // Полис. - М., 1997. - № 5. - С. 14-21; Горностаева М.В. Миф и сказка как символические системы // Вестник Моск. ун-та. - Сер. 18. Социология и политология. - М.,

2001. - № 3. - С. 113- 125.

политической культуры» на III Всероссийском конгрессе политологов было подано рекордное количество заявок.

Вместе с тем значительное число работ не означает, к сожалению, нового качества. Несмотря на очевидную многим потребность в изучении политико-культурных явлений, мировая политическая наука пока не слишком далеко продвинулась в понимании существую -щих здесь связей и закономерностей. И работы российских политологов пока не стали фактором прорыва, хотя наше общество дает чрезвычайно интересный материал для выяснения взаимосвязей между институциональными и социокультурными изменениями.

Одной из причин такого положения вещей, очевидно, является размытость предметной области исследований политической культуры. С момента декларации значимости изучения политической культуры и появления классической работы Г.Алмонда и С.Вербы (методологически дополненной Л. Пайем, У.Блюмом, У. Розенбаумом и другими исследователями1), по-видимому, так и не произошло качественных подвижек: ни бихевиористская, ни интерпретативная стратегии не привели к формированию целостной теории, описывающей связи и закономерности политико-культурных явлений.

Нечто аналогичное просматривается и в работах отечественных авторов. С одной стороны, политическая культура характеризуется многими из них как система исторически сложившихся устойчивых убеждений, моделей поведения и политических институтов в русле идей Алмонда и Вербы, с другой - обосновываются посылки о специфической (нормативной по сути) субстанциональности различных политических культур («Русской Власти», «нравственных оснований»), с третьей - предпринимаются попытки совместить (дополнить) подобные исследовательские подходы концепцией «коммуникативных сетей» и изучением политической эмблематики2. Представляется, что хороший потенциал заложен в стремлении некоторых российских исследователей интерпретировать политическую культу-

1 См., например: Lucian P. W., Pay M. W. Asian power and politics: The cultural dimensions of authority. - Cambridge, Mass., L.: Harvard univ., 1985. - P. 18- 25, 30; Bluhm W. T. Ideologies and attitudes: Modern political culture. - Englewood Cliffs, New Jersey Prentic-Holl, Inc., 1974. - P. 5- 10.

2 См., например: Политическая культура // Pro et contra. - М., 2002. - № 3. -С. 10- 11, 38, 74, 77, 94.

ру как совокупность когнитивных схем, определяющих механизмы социальной интеграции, легитимации власти и др.1

Признаки семантического хаоса особенно заметны в публичных дискуссиях об особенностях политической культуры России. Отсутствие устойчивых теоретических ориентиров в такого рода дебатах превращает эту предметную область в достаточно эклектичное сочетание фактографических подходов и мифологизированных версий отечественной социальной философии начала ХХ в. В рассуждениях такого рода стирается грань между концепциями политической культуры и национального характера. Полезно напомнить, что последняя в 60-х годах была признана неудовлетворительной именно в силу присущего ей редукционизма. Концепция политической культуры была призвана преодолеть эти недостатки, в том числе - за счет встроенной в нее исследовательской «оптики», ориентирующей на принципиальную гетерогенность реально существующих политических культур. Представляется, что путь к преодолению указанной негативной тенденции лежит в направлении более адекватного использования понятия «политическая культура», которое является прежде всего инструментом для сравнительного исследования, опирающегося на конкретный эмпирический материал, а не спекулятивной философской категорией. Остается надеяться, что количество со временем перерастет в качество, и исследования политической культуры, несомненно конституировавшиеся в качестве одного из направлений российской политической науки, принесут весомые результаты.

Другим многообещающим направлением стало изучение пространства и времени политики, которое осуществляется в рамках таких отдельных отраслей, как геополитика, хронополитика, политическая география и др. В 90-е годы предпринимаются первые попытки изучения времени политики, которые так или иначе связаны с процессом становления отечественной политической науки2. Выделение

1 См, например: Завершинский К.Ф. Символические структуры политической легитимации. Автореф. дис... докт. полит наук. - СПб., 2003.

2 Венгеров А.Б. Политическое пространство и политическое время: (Опыт структурирования понятий) // Общественные науки и современность. - М., 1992. -№ 6; Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен: о понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии // Полис. - М., 1993. - № 2. - С. 57- 68; Андреев С.С. ПолиПродолжение сноски со стр. 217.

категории политического времени (наряду с политическим пространством) выступало одной из основ предметного определения, самоутверждения молодой российской политологии. Кризисность политического развития нашей страны в названный период обусловила особый интерес ученых к проблемам модернизации, реформирования политических институтов, проблематике «переходного периода», которые очевидно связаны с определенным пониманием времени в политике.

Сегодня исследования времени активизируются в связи с необходимостью осмысления глубоких изменений в мировой политике, политических противоречий процесса глобализации, неоднозначности тенденций мирового развития. Разработка представлений о времени рассматривается как важный элемент картины глобального мира. Для отечественной политологии особую актуальность приобретает задача синхронизации политического процесса России с мировым политическим процессом, которая диктуется логикой глобализации. В этом свете можно рассматривать появление в последние годы ряда публикаций, касающихся проблемы политического времени1. Весьма интересным и актуальным представляется один из аспектов исследования мирового развития в современной отечественной политоло-

тическое время и политическое пространство // Социально-политический журнал. - М.,

1993. - №3; Семенов С.И. Хронополитические аспекты кризисов культуры // Общественные науки и современность. - М., 1993. - №4. - С. 33- 45; Ильин М.В. Очерки хронополитической типологии: проблемы и возможности типологического анализа эволюционных форм политических систем. - М., 1995. - Ч. 1; Мощелков Е.Н. Переходные процессы в России: Опыт ретроспективного и компаративного анализа социальной и политической динамики. -М., 1996; Ильин М.В. Геохронополитика - соединение времен и пространств // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. - М., 1997. - № 2; Василенко А.А. Политическое время на рубеже культур // Вопросы философии. - М., 1997. - № 9; Павлов Ю.М., Смирнов А.И. Пространство и время Востока и Запада // Третий международный философский симпозиум «Диалог цивилизаций: Восток - Запад». - М., 1997.

1 Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. -М., 1998; Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. - М., 1999; Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. - М., 2000; Ильин В.В. Новый миллениум для России: путь в будущее. - М., 2001; Ильин М.В. Глобализация политики и эволюция политических систем // Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени: Международный симпозиум, посвященный 110-летию со дня рождения Питирима Сорокина. - М.; СПб., 1999. - С. 210224; Цымбурский В.Л. Сколько цивилизаций? (С Ламанским, Шпенглером и Тойнби над глобусом XXI века) // Pro et contra. - М., 2000. - № 3. - С. 173- 187.

гии - некоторыми учеными обсуждается возможность того, что Россия выступит стабилизатором глобальных процессов.

Данное направление исследований нередко самоидентифици-руется как хронополитика. Этот термин в российском научном сообществе также часто ассоциируется с термином «эволюционная морфология политических систем» (М.В.Ильин). Однако соответствующей версии хронополитики противостоят иные трактовки как предметного поля политической темпоральности, так и теоретикометодологических оснований его изучения (В.В.Ильин, А.С.Панарин и др.).

Основная проблема хронополитики состоит в том, чтобы преодолеть остроту противоречий между ее различными, порой взаимоисключающими трактовками. В первую очередь речь идет о понимании хронополитики либо как научной субдисциплины, ориентированной на получение позитивного знания, либо как прикладной отрасли политического проектирования1.

Зачастую разработки, предметом которых обозначается одно и то же - политическое время, или хронополитика, оказываются в принципиально различных познавательных плоскостях. Дело осложняется тем, что хронополитикой именуется не только отрасли политической науки или прикладного знания, но и осваиваемая ими действительность. В некоторых случаях можно говорить и о радикальном противопоставлении существующих хронополитических концепций2. Подобные разногласия и в целом состояние этой субдисциплины объясняются объективными сложностями роста молодой отечественной политологии. Закономерным дальнейшим шагом стало бы освоение политической наукой разработок переднего края, сближение российских хронополитических исследований с мировым опытом в

1 А.С.Панарин связывал хронополитику именно с «властным проектированием, распределением и перераспределением общественного времени». Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. - М., 2000. - С.16.

2 Об этих разногласиях М.В.Ильин пишет: «Мне представлялись поверхностными и редукционистскими предпринимавшиеся вслед за П.Вирилио попытки постмодернистского толка противопоставлять политику закрепления в пространстве политике использования скоростей и реального времени, более удачно именуемой дромо-логией и довольно неуклюже - хронополитикой». Ильин М. В. Глобализация политики и эволюция политических систем // Питирим Сорокин и социокультурные тенденции нашего времени. - М.; СПб., 1999. - С. 210-224.

данной области. Формирование хронополитики как отрасли политической науки требует не только ее внутренней консолидации, но также более четкого размежевания с рядом близких областей знания. Речь идет не только о прикладном проектировании, но также о вполне академических направлениях, таких, как метаистория и теория модернизации1.

В отечественной науке особым направлением научных исследований стало изучение ритмов и циклов политической динамики. Ее становление в немалой степени связно с тем, что линейно-прогрессистские парадигмальные схемы эволюции политических систем, еще недавно популярные среди теоретиков модернизации и транзитологов, все более обнаруживают свою теоретическую несостоятельность и неадекватность современным реалиям. За рубежом и в нашей стране все больше появляется работ, авторы которых в той или иной степени основываются на различного рода волновых или циклических концепциях политического развития2.

1 См. об этом: Ильин М.В. Десять лет академической политологии - новые масштабы научного знания // Полис. - М., 1999. - №6. - С. 138.

2 См., например, работы российских ученых: Опыт российских модернизаций

ХУШ-ХХ веков. - М., 2000; Структуры истории. Альманах «Время мира». - Новосибирск, 2001. - Вып. 2; Глобализация как процесс: Материалы постоянно действующего междисциплинарного семинара. - М., 2001. - Вып. 5; Цивилизации.- М., 2002. -Вып. 5. Глобалистика и глобальная история. В журнале «Полис» регулярно публикуются статьи, авторы которых затрагивают вопросы эмпирического изучения и концептуализации нелинейных, волновых или циклических аспектов процесса модернизации или трансформации политических систем: Драгунский Д.В. Длинные волны истории и динамика политической власти // Полис. - М., 1992. - № 1. - С. 17-22; Умов В.И. (Пантин В.И.), Лапкин В.В. Кондратьевские циклы и Россия: прогноз реформ // Полис. - М., 1992. - № 4. - С. 51- 63; Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен (О понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии) // Полис. - М., 1993. -№ 2. - С. 57- 68; Умов В.И. (Пантин В.И.) Послесловие к прогнозу: кондратьевские циклы и Россия // Полис. - М., 1994. - №2. - С. 175- 181; Пашинский В.М. Цикличность в истории России (Взгляд с позиций социальной экологии) // Полис. - М.,

1994. - №4. - С. 111- 124; Цымбурский В.Л. Сверхдлинные военные циклы и мировая политика // Полис. - М., 1996. - № 3. - С. 27- 55; Никитченко А.Н. Транснационализация демократии (Третья волна демократизации в свете теорий международных отношений) // Полис. - М., 1996. - № 5. - С. 53- 69; Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России: (К обсуждению гипотезы) // Полис. -М., 1998. - № 2. - С. 39-51; Никитченко А.Н. Транснационализация демо-

Продолжение сноски со стр. 220.

Вместе с тем имеющиеся в настоящее время возможности цик-лически-волнового подхода к изучению динамики политической сферы представляются также не вполне удовлетворительными с точки зрения методологии. В ряду наиболее острых проблем отметим, во-первых, слабую разработанность критериев аналитического вычленения циклически-волновых процессов из всего многообразия социально-политических трансформаций, что нередко провоцирует острые дискуссии даже по поводу самого наличия соответствующих циклов; и во-вторых, весьма скромные успехи политической науки в осмыслении причин и механизмов возникновения, относительно устойчивого воспроизведения и угасания циклически-волновых процессов в политической сфере. Иными словами, эти стороны природы политического до сих пор остаются недостаточно изученными1.

Оценкой современного состояния проблемы пространственновременных и ресурсных факторов политики в России довольно успешно занимается группа структурно-эволюционного исследования политики ИМЭМО РАН, включающая В.И.Пантина, В.В.Лапкина2,

В.Г.Хороса, К.Г.Холодковского. По этой тематике сделан ряд докладов на заседаниях постоянно действующего междисциплинарного семинара клуба ученых «Глобальный мир». Вместе с тем данное направление хронополитических исследований, как и хронополитика в целом, явственно нуждается в дальнейшем развитии.

В группу недостаточно развитых в рамках российской политической науки тематических областей включены направления исследований, довольно прочно укорененные в мировой политологии, но не получившие должного развития в стране. Все эти направления характеризует то, что при явственных различиях в численности их уча-

кратии (II) («Третья волна» демократизации в свете теорий мировой экономики) // Полис. - М., 1999. - № 2. - С. 44-60; Лапкин В.В., Пантин В.И. Геоэкономическая политика: предмет и понятия (К постановке проблемы) // Полис. - М., 1999. - № 4. -С. 42- 59; Сергеев В.М. Инновации, демократия и логика конкуренции // Полис. - М.,

2000. - № 1. - С. 108-113 и др.

1 В связи с назревшей потребностью изменить сложившуюся ситуацию в журнале «Полис» был проведен заочный «круглый стол» «Волны и циклы политического развития», участники которого уделили особое внимание методологическим аспектам исследования волн и циклов политического развития. - Полис. - М., 2002. - № 3.

2 Лапкин В.В., Пантин В.И. Геоэкономическая политика и глобальная политическая история. - М., 2004.

стников действительно значимые научные результаты дают единичные ученые. Таким образом, в группе налицо еще большая дифференциация приверженцев соответствующих направлений, уровня их деятельности и получаемых результатов. Нередко с единичными достижениями весьма высокого уровня могут соседствовать довольно посредственные, а то и вовсе неудачные работы. Подобные ситуации нередки в таких типичных для рассматриваемой группы направлениях, как политическая философия, политическая теория, разработка методов и методик политических исследований, а также сравнительная политология.

По большей части данные направления подвержены воздействию конъюнктурных или даже случайных обстоятельств. Основной причиной общей слабости этих научных направлений является негативный баланс между наличным профессиональным потенциалом, подготовленностью исследователей и необходимыми затратами, как материальными, так и иными (временными, психологическими, организационными и т.п.).

Это обстоятельство наиболее ярко проявляется в сравнительной политологии, где проведение исследований крайне трудоемко, требует систематического освоения больших массивов эмпирических данных, а также разработки специального исследовательского инструментария, методик и процедур. Вполне естественно, что коллеги, которые вынуждены совмещать различные сферы и даже виды деятельности, оказываются просто не в состоянии вести серьезную исследовательскую работу. К тому же большая часть актуальной компаративистской проблематики настолько масштабна и сложна, что требует коллективной работы вплоть до создания больших и длительно работающих коллективов, что в нынешних условиях крайне затруднительно и по материальным, и по организационным причинам.

Другой причиной, обусловливающей слабость этих направлений, является участие в престижных изысканиях недостаточно профессионально подготовленных людей, вызванное кажущейся доступностью и «легкостью» соответствующих отраслей знания.

Подобный конфликт возникает в первую очередь в политической философии и теории. Сказываются, вероятно, традиционные представления о доступности философии и теории всякому мыслящему человеку, усугубленные стереотипами советских времен с господством упрощенной марксистско-ленинской философией и схема-

тичной теорией научного коммунизма. Характерно, что недостаточно фундированные или даже неудачные исследования предпринимаются в основном представителями старших поколений, усвоивших эти стереотипы. Впрочем, подобные же сбои происходят и с молодыми исследователями, пытающимися быстро пустить в ход начатки философских и теоретических знаний без серьезного освоения соответствующей проблематики.

Весьма характерно, что предпринятый в 2000 г. редакцией журнала «Полис» экспертный опрос среди отечественных политологов о наиболее актуальных, нуждающихся в приоритетном развитии отраслях политической науки вывел в число лидеров как раз направления рассматриваемой группы. Результаты опроса свидетельствовали о необходимости приоритетного развития качественных исследований в сравнительной политологии (явный лидер по числу номинаций), в области разработки методов и методик (здесь нередко номинировались частные методологии, но совокупно данная область заметно лидировала) и в политической философии. Сказалась, вероятно, неудовлетворенность нынешним состоянием дел в соответствующих отраслях знаний, их недоразвитостью в сравнении с «идеальными» представлениями о структуре политической науки и с достижениями мировой политологии.

На основе данных этого опроса были выбраны приоритетные направления для организации упомянутых нами выше виртуальных мастерских журнала. Благодаря этому начинанию удалось существенно активизировать исследовательскую деятельность молодых коллег, получить неплохие результаты, которые удачно дополнили научные достижения руководителей мастерских.

Однако серьезность и основательность трудностей, с которыми сталкиваются выбранные направления, обусловили тот факт, что виртуальные мастерские «Полиса» оказались не в состоянии решительно изменить положение дел, хотя и получили ценные результаты, существенно обогатившие отечественную политологию. Это, на наш взгляд, свидетельствует о необходимости долгосрочных и разветвленных программ развития соответствующих отраслей, позволяющих добиться заметного обновления корпуса исследователей вплоть до смены научных поколений. Такая задача, разумеется, имеет и явные образовательные аспекты.

При всех проблемах и трудностях в рамках анализируемых направлений были написаны интересные работы, а исследовательские инициативы дали немало ценных результатов. Ограничимся одним лишь примером, который так или иначе связан с каждым из упомянутых направлений. Речь идет о новаторской разработке такого исследовательского инструмента, как «воронка причинности». Введение в научный оборот модели «воронки причинности» можно считать одной из удач отечественной политологии последнего времени.

Сама модель была впервые предложена в книге 1960 г. «Американский избиратель», ставшей одним из классических трудов так называемой Мичиганской школы1. Метафора воронки позволила американским политологам создать операционную модель для анализа причин того или иного исхода голосования с учетом целого набора разномасштабных факторов. Открывшиеся возможности и их фактическое использование в электоральных исследованиях проанализированы Е.Ю.Мелешкиной и Н.В .Анохиной2.

Как показала М.М.Лебедева3, еще в 50-е годы, т. е. до создания мичиганской модели воронки, ряд политологов-международников (К.Уолтс, Д. Сингер) стали выделять уровни и масштабы анализа международных отношений. Использовались логика и порой сам инструмент воронки и в таких областях знаний, как публичная политика (policy analysis), сравнительная политология. Усилия Мэхони и Снайдера, а также присоединившегося к ним норвежского компаративиста

С. Ларсена способствовали тому, что возможности модели «воронки причинности» начали обсуждаться среди политологов — сначала на организованных при участии журнала «Полис» в Москве (июнь 1996 г.) и в Вене (ноябрь 1996 г.) конференциях «Вызовы теории», затем на семинарах в Институте сравнительной политологии Бергенского университета и в МГИМО. В ходе дискуссий стали формироваться российская и норвежская «школит» применения «воронки причинности». Результаты научного поиска этих «школ» частично

1 The American voter/ Campbell A., Converse P., Miller W., Stokes D. - N.Y., 1960.

2 Мелешкина Е.Ю., Анохина Н.В. Использование «воронки причинности» для анализа поведения российских избирателей// Полития. - М., 2001-2002. - № 4.

3 Лебедева М.М. Межэтнические конфликты на рубеже веков: методологический аспект // Мировая экономика и международные отношения. - М., 2000. - № 5.

опубликованы1. В России модель «воронки причинности» применил еще в 1997 г. для анализа процессов политических трансформаций А.Ю.Мельвиль.2. Этот же принцип в других областях исследования применяли М.М. Лебедева, Е.Ю. Мелешкина, В.М. Сергеев.

Данный пример является далеко не единичным. Он свидетельствует о том, что даже в сферах научных изысканий, которые в настоящее время можно охарактеризовать как не получившие должного развития, достигаются результаты, которые являются залогом дальнейшего продвижения отечественной политологии.

Особую группу образуют тематические направления, которые только формируются, но являются весьма многообещающими с точки зрения их научного потенциала. Несмотря на это, они пока остаются периферийными в отечественной политологии. Сопряженные с исследованиями издержки и трудозатраты исключительно велики, однако довольно суровая селекция и научная мотивация участников позволяют сконцентрировать творческие возможности, достаточные для получения осязаемых достижений. Привлекательность получаемых результатов зачастую притягивает амбициозных коллег, способствует возникновению моды на участие в престижных исследованиях.

1 Анохина Н.В., Мелешкина E.Ю. Итоги голосования и электоральное поведение II Второй электоральный цикл в России; Лебедева М. М. Межэтнические конфликты на рубеже веков: методологический аспект II Мировая экономика и международные отношения. - М., 2002. - № 5; Мелешкина E.Ю. Российский избиратель: установки и выбор II Первый электоральный цикл в России; Мелешкина E.Ю. Исследования электорального поведения: теоретические модели и проблемы их применения II Политическая наука: Зарубежная политология в XX столетии. - М., 2001; Мелешкина E.Ю., Анохина Н.В. Использование «воронки причинности» для анализа поведения российских избирателей; Мельвиль А.Ю. Демократический транзит в России — сущностная неопределенность процесса и его результата!! Космополис. Альманах 1997. -М., 1997; Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам; Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты...; Мельвиль А.Ю., Сергеев В.М. От метафоры к объяснительной модели: «волны демократизации» и «воронка причинности» II Принципы и направления политических исследований.; Altermark N. The Russian transition: An integrative approach II The challenges of theories on democracy: Elaboration over new trends in transi-tology I Ed. by Larsen S. - Boulder, N.Y., 2000; Larsen S. Challenges to democratic theoryII The challenges of theories on democracy. ; Meleshkina E. Russian voter: Attitudes, choice and voice II Elections in Russia, 1993- 1996.; Melville A. Post-сommunist Russia: Democratic transitions and transition theories II The Challenges of theories on democracy...

2 Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты. - С. 42.

В результате могут образовываться локальные явления, напоминающие научные направления второй или третьей группы.

В качестве примеров можно назвать такие субдисциплины и направления, как неоинституционализм, сетевой анализ и политическая семиотика, точнее, два направления исследований, действующие в ее предметной сфере, — дискурс и концепт-анализ. Рассмотрим исследовательские возможности и практику некоторых из них подробнее.

Еще в 70-е и 80-е годы в нашей стране стала осваиваться проблематика политического дискурса1. В некоторых случаях исследования политического дискурса и отдельных понятий могли увязываться с профессиональной деятельностью2, но по большей части оставались, что называется, «работой для души».

Интерес к дискурс-анализу в отечественной науке значительно оживился в последние годы. Появились многочисленные статьи и несколько десятков монографических работ и сборников статей. Среди них можно отметить некоторые работы только последних двух лет (Климова, Миловидов, Сорокин, Томашевская, Чернявская, Шей-гал), хотя этим постоянно увеличивающийся ряд исследований дискурса далеко не исчерпывается. Для формирующейся отечественной школы дискурс-анализа характерно преимущественное внимание к когнитивным схемам (В.Акимов, Н.Бирюков, Л.Бляхер, К.Завершинский, А.Казанцев, М.Ильин, П.Паршин, В.Сергеев, В.Цымбурский и др.)3.

1 Знакомству с достижениями мировой науки способствовали рефераты

ИНИОН и переводы, например, издание в 1987 г. «Прогрессом» сборника «Язык и моделирование социального взаимодействия», редакторами которого были

В.М.Сергеев и П.Б.Паршин.

2 Одним из первых центров исследовний политического дискурса стала лаборатория, позднее Центр международных исследований в МГИМО. Здесь творчески взаимодействовали А.Н.Баранов, Н.И.Бирюков, А.В.Загорский, В.М.Сергеев, И.Г.Тюлин и др. Затем возникла Лаборатория структурного анализа и моделирования политических решений в ИСКАН, что позволило расширить круг исследователей за счет

В.П.Акимова, А.А.Игнатьева, А.А.Кокошина, П.Б.Паршина, В.Л.Цымбурского и др. Результаты их деятельности были только частично отражены в ряде публикаций, например, в сборнике 1990 г. «Язык и социальное познание».

3 См., например: Концептуализация политики / Под ред. Ильина М.В. - М.,

2001.

В целом дискурс-анализ является относительно новой, однако многообещающей и успешно развивающейся отраслью гуманитарного знания. Его использование для изучения политического процесса в целом, тех или иных политических курсов, а также линий поведения отдельных политических организаций и политиков представляется крайне продуктивным для современной политологии.

Вместе с тем это область, которая сталкивается с рядом проблем, в том числе родственным направлениям этой группы. Дискурс-анализ отмечен «модностью» — завышенными ожиданиями и самооценками участников. Подавляющая часть неофитов приступает к исследованиям без должной семиотической подготовки. Предполагается, что осуществлять анализ достаточно легко, опираясь на интуиции и понимание привлекаемых текстов. Ситуация осложняется еще и тем, что многие коллеги, увлекающиеся дискурс-анализом, получили первичные представления о нем из философской, преимущественно постмодернисткой литературы, а там дискурс понимается отнюдь не в строгом научном смысле, а скорее метафорически, как способ введения языковых игр, на которых строятся многие сочинения постмодернистов. Такая «школа» создает иллюзии о легкости и доступности дискурс-анализа, отвращает от скрупулезной и систематической работы, влечет неудачи, которые дискредитируют дискурс-анализ.

В мировой гуманитарной науке уже с 60-х годов стали складываться мощные направления исследований, которые сумели объяснить ключевые моменты общественного и политического развития стран Запада с помощью анализа трансформации ключевых понятий и смысловых усложнений понятийно-терминологической номенклатуры. В 90-е годы значимость данного научного направления стала бесспорной. С 1998 г. функционирует международная сеть исследователей политических понятий, координирующая деятельность почти двух десятков исследовательских центров и проектов, а также отдельных исследователей.

Одной из первых попыток собрать вместе как российских исследователей политического, так и их зарубежных коллег стало проведение в 1988 г. международной конференции по неконфронтационному общению, организованной Советским комитетом защиты

мира1. На этой конференции возникла международная научная инициатива «Политические понятия на Востоке и Западе». В рамках этой международной инициативы была осуществлена серия научных разработок, часть которых опубликована в специальном выпуске журнала «Дискурс и общество»2, а также подготовлена монография о кон-цептных переменах в ходе детоталитаризации политического дискурса на Востоке и на Западе3.

В нашей стране с 1990 г. стал осуществляться исследовательский проект «Описание и сравнительный анализ основных политических понятий». Он был развернут на базе тогдашнего Института сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН — преемника ИМРД и предшественника ИСП РАН. Предполагалось создать словарь-тезаурус основных политических понятий. К сожалению, условия не благоприятствовали реализации этого замысла. В 1994 г. работы были свернуты, однако часть материалов была опубликована сначала в журнале «Полис», а затем и в виде книги4.

Идея создания тезауруса, однако, не была оставлена. Как уже отмечалось, в 1999 г. в МОНФ было инициировано создание виртуальных мастерских. Эта новая форма поддержки научных начинаний оказалась исключительно подходящей для реализации замысла тезауруса. Деятельность мастерской «Концептуализация политики и сопряженных аспектов человеческой деятельности» сводилась к проработке следующих понятийных комплексов: категория порядка и связанные с ней понятия права и справедливости, закона и обычая, легитимности и легитимации, равно как и соответствующие контрпонятия (специально выделяются понятия конституции, режима, оппозиции и т.п.); категория развития, в том числе такие понятия, как «прогресс», «модернизация», «глобализация» и т.п. с их контрпонятиями (специально выделяются понятия и термины, связанные с реформами и преобразованиями); категория наделения властью, включая прежде всего понятия договора, служения, подчинения, предста-

1 О характере конференции дают представление материалы некоторых советских участников, подготовленные к конференции, но опубликованные с опозданием: Пути к пониманию. - М.: СКЗМ, 1989. - Вып. 1, 2.

2 Discourse & Society. - 1993 - №1.

3 Political discourse in transition in Europe 1989- 1991 / Ed. by Chilton P., Ilyin M., Mey J. - Amsterdam, Philadelphia, 1998.

4 Ильин М.В. Слова и смыслы. - М., 1997.

вительства и т.п., равно как и соответствующие контрпонятия (специально выделяются понятия и термины, связанные с парламентами и парламентаризмом). В результате было получено свыше двух сотен рабочих текстов для тезауруса общим объемом около 60 печатных листов.

Успешная реализация задач проекта доказывает перспективность продолжения исследований, результатом которых стали бы прежде всего гипертекстовой словарь-тезаурус основных политических понятий, а также научные публикации, учебные программы и пособия. Кроме того, результатами деятельности сетевой инициативы могли бы стать практические рекомендации для органов власти и политических объединений, для СМИ и издательств, для исследовательских и внедренческих организаций. Однако главным результатом стало бы создание качественно нового и крайне необходимого России интеллектуального потенциала, который мог бы эффективно помочь оптимизации политического процесса и реформаторской деятельности в нашей стране.

* * *

Давая обобщенную оценку положению дел с развитием политической науки в России, можно отметить позитивные сдвиги. Внутри дисциплины возникли точки роста, были созданы сетевые структуры сотрудничества. В то же время многие полученные результаты все еще не отвечают в достаточной мере мировым стандартам. Формирование научных направлений и школ сдерживается в тех случаях, когда интенсивность сотрудничества и сетевого взаимодействия мала. Попытки формировать научные школы изолированно в нынешних условиях, характеризуемых дефицитом финансовых, организационных и интеллектуальных ресурсов, оказываются бесперспективными.

При всех трудностях общая оценка усилий по развитию научных направлений и школ в отечественной политологии может быть только положительной. Тот факт, что соответствующая работа продолжается в разных формах и самым широким фронтом, внушает надежду и уверенность. Предпринимаемые усилия позволяют надеяться, что в самые ближайшие годы не только будут получены ценные результаты, но откроются новые возможности, которые позволят значительно обогатить интеллектуальные и организационные подходы к созданию научных направлений и школ.