CC BY
207БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ ЛОЦИЯ
М.В. Ильин
ВОРОНКА ПРИЧИННОСТИ: ОТ ЭМПИРИЧЕСКОЙ МОДЕЛИ К ФОРМИРОВАНИЮ ПАРАДИГМЫ МНОГОСЛОЙНОЙ ПРИЧИННОСТИ1
Модель воронки причинности (funnel of causality) была создана еще в конце 1950-х годов политологами Мичиганской школы и опубликована в книге «Американский избиратель» [Campbell et al, 1960]. Операционная схема воронки использовалась для анализа причин того или иного исхода голосования. Она позволяла учитывать целый набор разномасштабных факторов. Эти факторы располагались в зависимости от своей «влиятельности» вдоль темпоральной оси.
В своей книге американские политологии так описывали структуру воронки: «Представим себе, что ось воронки - это временное измерение. События понимаются так, как если бы они следовали одно за другим в сходящейся последовательности причинных цепей от основания к стержню воронки. Форма воронки является логическим результатом избранной для объяснения задачи. Большинство сложных событий в воронке является результатом множества предшествующих причин. В свою очередь, каждое из таких событий влияет на многочисленные последствия, однако фокус нашего внимания сужается по мере приближения к зависимой переменной поведения. Мы постепенно исключаем те последствия, которые перестают оказывать влияние на политическое действие. Поскольку мы вынуждены рассматривать все частные причины как существенные в каждый отдельный момент, имеющих для нас значение последствий намного меньше, чем их причин. Результатом является эффект конвергенции, схождения в одной точке» [Campbell et al, 1960, p. 24].
1 Работа выполнена в рамках проекта «Разработка интеграционных методов и методик фундаментальных социально-гуманитарных исследований» (грант РФФИ № 13-06-00789).
442
Модель воронки причинности
Фактически американские политологи незаметно для самих себя совершили принципиальное открытие. Они совместили последовательное и одновременное действие разнородных и разномасштабных причин. Появлялась возможность создания основательной теоретико-методологической концепции и моделей многомерной и многосоставной причинности. Однако даже попытки подобного рода предпринято не было. Не были сделаны даже принципиальные выводы чисто эмпирического свойства. Это и понятно -электоральная проблематика подавляла мышление мичиганских политологов, не позволяла им взглянуть на собственное открытие в широкой научной перспективе. В результате свое открытие они редуцировали до простой операциональной модели, построенной в упрощенной и выпрямленной логике зависимой и независимой переменной.
Теоретико-методологическая непроработанность модели привела к тому, что сам подбор единичных «причин» был по большей части произволен и предопределялся сиюминутными исследовательскими предпочтениями. Масштаб и мощь причин оценивались приблизительно, если оценивались вообще, а фактор времени и его различных измерений присутствовал не столько содержательно, сколько структурно. Разные типы времен от longe durée до текущего момента не различались, временная шкала была условно однородной, отвечавшей интуитивно «реальному времени» физической хронометрии.
Прежде чем рассматривать рецепцию модели воронки причинности в науке, следует упомянуть сходные, но независимые интеллектуальные построения.
443
Еще в 1950-е годы, т.е. до создания модели воронки причинности, некоторые политологи-международники (К. Уолтц, Д. Сингер) стали выделять уровни и масштабы анализа международных отношений. В дальнейшем исследования логической связи событий в международной жизни строились с учетом таких уровней, но без прямого обращения к инструментальной модели мичиганских политологов. В связи с этим можно упомянуть трехуровневые модели суверенитета [Holm, Sorensen, 1995] и глобальной управляемости [Rosenau, 1990, 1997], а также подобные им построения. Лишь на рубеже веков выработанные в результате инструменты анализа оказались связаны с конфигурацией воронки [Kegley, Wittkopf, 2001].
Другим важным подходом к анализу многомерной и многосоставной причинности был так называемый Стэнфордский проект [Almond et al., 1973; Окунев, 2009]. В опубликованной по итогам этого проекта работе коллектива компаративистов (к сожалению, почти неизвестной, судя по отсутствию ссылок, в нашей стране) [Almond et al., 1973] была предпринята попытка интегрировать теоретико-методологические подходы четырех «каузальных теорий»: системного функционализма, социальной мобилизации, рационального выбора и лидерства. При этом выстраивалась последовательность использования в одном исследовании названных методологий и осуществлялась отвечающая данной последовательности смена различных аспектов действительности. Соответственно, выделялись четыре особых предмета исследования: задаваемые общими параметрами исходной системы проблемы развития; складывание масштабных сил политического действия; альтернативные курсы с их политической логикой и конкретные решения, связанные с выбором курсов или нахождением компромиссов.
Прямой перенос модели воронки причинности был успешно осуществлен в относительно новое направление политических исследований - анализ политических курсов или полиси-анализ (policy analysis), который начал мощно развиваться 60-е годы. Здесь мичиганская модель вполне сознательно применялась для описания процесса формирования того или иного политического курса, линии, политики (policy). Появилась серия работ, авторы которых обращались к воронке причинности для выявления факторов, детерминирующих принятие решений и влияющих на формирование политических курсов [Hofferbert, 1974; Hofferbert, 1985; Leichter, 1979; Leichter, 1992; Mazmanian, 1980; Sabatier, 1991; Sabatier, 1989; Sabatier, 1987].
Сформированная в результате программа исследования была куда сложнее мичиганской версии воронки причинности. Однако общие принципы были не просто сходны, но и предполагали по сути общее видение причинности. На этот момент обратили внимание Дж. Мэхони и Р. Снайдер [Mahony, Snyder, 2000, р. 202-205]. Эти исследователи обратились к модели воронки причинности для решения ряда методологических проблем, в первую очередь проблемы соотношения структуры и деятельности (structure and agency) [Mahony, Snyder, 1995]. Они, в частности, усмотрели другой
444
важный пример каузального анализа, отвечающего логике, воронки причинности [Mahony, Snyder 2000, p. 201-202], в книге Х. Линца и А. Степана о падении демократических режимов [Linz, Stepan, 1978], а также в статье Степана о бразильском казусе [Stepan]. Однако и в транзитологии, как и в международных исследованиях, только к концу века каузальным построениям начинают придавать конфигурацию воронки.
Усилия Мэхони и Снайдера, а также присоединившегося к ним норвежского компаративиста Стейна Ларсена способствовали тому, что возможности модели воронки причинности начали обсуждаться среди политологов - сначала на организованных при участии «Полиса» в Москве (июнь 1996 г.) и в Вене (ноябрь 1996 г.) конференциях «Вызовы теории», затем на семинарах в Институте сравнительной политологии Бергенского университета и в МГИМО [Проблемный семинар].
В ходе дискуссий стали формироваться российская и норвежская «школы» применения воронки причинности. Результаты научного поиска этих «школ» частично опубликованы [Анохина, Мелешкина, 2002; Лебедева, 2000; Мелешкина, 2000; Мелешкина, 2001; Мелешкина, Анохина, 20012002; Мельвиль, 1997; Мельвиль, 1998; Мельвиль, 1999 а; Мельвиль, 1999 б; Мельвиль, Сергеев, 2002; Altermark, 1998; Altermark, 2000; Larsen, 2000; Me-leshkina, 1999; Melville, 2000].
Особого внимания заслуживает использование модели воронки причинности для анализа процессов политических трансформаций А.Ю. Мель-вилем. В попытке примирения двух «взваимоисключающих» парадигм тразитологии (структурной и процедурной) он осуществил градацию анализа по семи отдельным уровням: «Постепенное продвижение в ходе анализа факторов, влияющих на ход демократического транзита, от переменных макроуровня к переменным микроуровня должно осуществляться в соответствии с определенной методологической логикой: спуск на каждый последующий уровень анализа предполагает, что объяснительный потенциал фактов предшествующего уровня уже исчерпан. Собственно говоря, в этом сужении фокуса анализа (здесь и далее выделено автором. - М.И.) и заключается сама идея методологической "воронки причинности". При этом спуск с макро- на микроуровень как раз и предполагает постепенный переход от преимущественно структурного к преимущественно процедурному анализу» [Мельвиль, 1999, с. 42].
Установка на примирение двух парадигм приводит к тому, что различение макро- и микроуровней фактически сводится к акценту на крупные структуры и на короткие процедуры. Тем самым в стороне остаются мелкие структуры (роли, акции, знаки и т.п.) и длительные процедуры (процесс воспроизведения политической системы от выборов до следующей легислатуры т.п.). Разумеется, это может быть оправдано как прагматическими интересами исследования, так и сложившейся повесткой дня транзитологии, однако методологическая строгость потребует, вероятно, учета со временем всего комплекса структурных и процедурных факторов.
445
Другие способы применения указанной модели предложены Е.Ю. Мелешкиной. Она ранжирует установки, точнее - так называемые аттитюды (attitudes) [Meleshkina, 1999; Мелешкина, 1999 a], а также использует тот же принцип для ранжирования основных задач российских реформ [Мелешкина, 1999 b]. Целый ряд иных возможностей использования модели воронки причинности был предложен М.М. Лебедевой, В.М. Сергеевым и другими участниками постоянного семинара по сравнительному изучению политических изменений [Проблемный семинар].
Различные версии воронки причинности существенно отличаются друг от друга. Сходятся они, однако, в том, что масштабы темпоральности в них практически не отражаются или отражаются косвенно или вскользь. Это можно считать их самым существенным недостатком. Следует, вероятно, четко ранжировать слои воронки в соответствии с переходом от явлений и факторов диапазона долгосрочного развития (longe durée) к явлениям и факторам диапазона «истории предположений» (histoire de conjunctures), а затем к повседневности с ее суженным диапазоном «реального времени», который в случае воронки фокусируется на некоем ключевом моменте самой малой размерности, но наибольшей конкретности.
Само по себе ранжирование разнообразных факторов по их масштабности и глубине (близости или отдаленности) воздействия возможно и в иных когнитивных схемах, с использованием иных метафор. Следует различать многофакторную и многослойную концептуализацию причинности и операционные модели такой причинности, которые могут быть построены как в виде воронки, так и иначе. Кроме того, выявленная в когнитивной схеме воронки логика каузальности может интерпретироваться посредством иных схем, например, древа Порфирия с обратным движением от ветвей к корню, динамически развернутого логического квадрата по типу чичеринской тетрады и т.п. Вместе с тем допустимо и обратное - интерпретация различных причинных зависимостей в терминах воронки причинности.
Что касается воронки причинности, то на ее основе возможно построить куда более сложные инструменты. Так, можно соединить устьями две симметричных воронки. Тогда они станут моделировать, с одной стороны, причинение некоего действия, момента, события, а с другой - следование из него [Мельвиль, 1999 а, 1999 б]. Можно высказать предположение, что проекция в будущее будет тем полнее, чем полнее была основательность каузальности в прошлом. И напротив - чем больше лакун каузальности обнаруживается в повседневности, истории и развитии, тем логичнее ожидать симметричных «прорех» в грядущей повседневности, истории и развитии.
Эти и другие предположения нуждаются, естественно, в специальной проработке. Она станет, однако, действительно возможной лишь в той степени, в которой коллеги окажутся способны серьезно и последовательно заняться изучением различных аспектов политической темпоральности.
446
В течение последнего десятилетия использование воронки причинности продолжалось в мировой, равно как и в отечественной науке, правда, куда в более скромных масштабах. Среди наиболее активных и продуктивных исследователей можно отметить М. Льюиса-Бека, С. Надо и их коллег. При всех достижениях прежние проблемы, связанные с произвольностью подбора «причин» и размытостью временной шкалы, полностью сохраняются. В этих условиях настает, вероятно, пора обратиться к той теоретико-методологической работе, которую не проделали ни первооткрыватели из Мичигана, ни их последователи. Логика научного поиска подсказывает, что настает пора для более широких и одновременно более строгих обобщений. При соответствующих усилиях они могут позволить перейти к формированию парадигмы многослойной причинности.
Список литературы
AltermarkN. Choosing the possible: An integrative model for the study of transition to democracy: Thesis / Univ. of Bergen. Institute of comparative politics. - Bergen, 1998. - 251 p.
Altermark N. The Russian transition: An integrative approach // The challenges of theories on democracy. Elaboration over new trends in transitology / Larsen S. (ed.). - N.Y.: Boulder, 2000. - P. 309-369.
Bamieh B., Voulgaris P.G. A convex characterization of distributed control problems in spatially invariant systems with communication constraints // Systems & control letters. - Amsterdam, 2005. - Vol. 54, N 6. - P. 575-583.
Bamieh B., Voulgaris P.G. Optimal distributed control with distributed delayed measurements // Proceedings of the IFAC World Congress. - Barselona, 2002. - Mode of access: http:// engineering.ucsb.edu/~bamieh/publications/pubs/bamvou02.pdf (Дата обращения: 14.11.2014.)
Bartels L.M. The study of electoral behavior // The Oxford handbook of American elections and political behavior / J.E. Leighley (ed.). - Oxford, 2010. - P. 239-261.
Bessant J. The sociology of policy-making in the modern state Intent and human action // Journal of sociology. - Thousand Oaks, CA, 2008. - Vol. 44, N 3. - P. 283-300.
Birch S., Allen N. «There will be burning and a-looting tonight»: The social and political correlates of law-breaking // The political quarterly. - Oxford, 2012. - Vol. 83, N 1. - P. 33-43.
Brader T., Tucker J.A. It's nothing personal? The appeal of party leaders and the development of partisanship in Russia. - 2003. - Mode of access: http://homepages.nyu.edu/%7Ejat7/ PartyLeaders_1.3.pdf (Дата обращения: 14.11.2014.)
Budge I., Crewe I., Farlie D. Party identification and beyond: representations of voting and party competition. - Colchester: ECPR Press, 2010. - xviii, 406 p.
Burden B.C. The dynamic effects of education on voter turnout // Electoral studies. - 2009. -Vol. 28, N 4. - P. 540-549.
American Voter / Campbell A., Converse Ph., Miller W., Stokes D. - N.Y., 1960. - 576 р.
The American voter's British cousin / Clarke H.D. et al. // Electoral studies. - Oxford, 2009. -Vol. 28, N 4. - С. 632-641.
Converse P.E. Researching electoral politics // American political science review. - Washington, D.C., 2006. - Vol. 100, N 04. - P. 605-612.
Crisis, choice and change. Historical studies of political development / Almond G., Flanagan S.C., Mundt R.J. (eds.). - Boston: Little Brown, 1973. - xi, 717 p.
447
Dalton R.J. Citizen politics: Public opinion and political parties in advanced industrial democracies. - Washington: CQ Press, 2013. - xvi, 340 p.
Economou A., Gavroglou S., Kollias C. Economic fluctuations and political self-placement // The journal of socio-economics. - Amsterdam, 2013. - Vol. 46. - P. 57-65.
Gunther R. Parties and electoral behavior in Southern Europe // Comparative politics. - Chicago, 2005. - Vol. 37, N 3. - P. 253-275.
Hofferbert R., Urice J. Small scale policy: The federal stimulus versus competing explanations for state funding of arts // American journal of political science. - Detroit, 1985. - Vol. 29. -P. 308-329.
HofferbertR. The study of public policy. - Indianapolis: Bobbs-Merril, 1974. - xviii, 275 p.
Whose world order? Uneven globalization and the end of the Cold war / Holm H.-H., Sorensen G. (eds.). - Boulder: Westview press, 1995. - x, 246 p.
JanickeM Trendsetters in environmental policy: The character and role of pioneer countries // European environment. - Chichester, 2005. - Vol. 15, N 2. - P. 129-142.
Katsanidou A. Age cohorts and the funnel of causality: How social characteristics influence our vote // EUI MWP; 2010/32. - 010. - Mode of access: http://hdl.handle.net/1814/14734 (Дата обращения: 14.11.2014.)
Kegley Ch., Wittkopf E. World politics: Trend and transformation. - 8 Th ed. - N.Y.: Houndmills: St. Martin's Press: Macmillan Press, 2001. - XXVI, 669 p.
Klingemann H.D., Wessels B. Sincere voting in different electoral systems: Paper prepared for the Berlin Conference «The Comparative Study of Electoral Systems», (CSES) WZB 2124 February 2002. - Mode of access: http://www2000.wzb.eu/~wessels/Downloads/ sincere1a.pdf (Дата обращения: 14.11.2014.)
The Austrian voter / Kritzinger S., Zeglovits E., Lewis-Beck M.S., Nadeau R. - Gottingen: Van-denhoeck & Ruprecht, 2013. - 144 p.
Larsen S. Challenges to democratic theory // The challenges of theories on democracy. Elaboration over new trends in transitology / Larsen S. (ed.). - Boulder, N.Y., 2000. - P. 447^83.
Larsen S.U. The Challenges of theories on democracy: elaborations over new trends in transitology. - Boulder, N.Y.: Social science monographs: Columbia univ. press, 2000. - 488 p.
Leichter H. A comparative approach to policy analysis. - Cambridge; N.Y.: Cambridge univ. press, 1979. - x, 326 p.
Leichter H. Health policy reform in America: Innovations from the states. - Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 1992. - xvi, 220 p.
Lewis-Beck M.S. The American voter revisited. - Ann Arbor: The Univ. of Michigan press, 2009. - XII, 493 p.
Lewis-Beck M.S., Lobo M.C. Anchoring the Portuguese voter: Panel dynamics in a newer electorate // Political research quarterly. - Salt Lake City, Utah, 2011. - Vol. 64, N 2. - P. 293-308.
Lewis-Beck M.S., Nadeau R. Economic voting theory: Testing new dimensions // Electoral studies. - Oxford, 2011. - Vol. 30, N 2. - P. 288-294.
Lewis-Beck M.S., Nadeau R. Obama and the Economy in 2008 // PS: Political science & politics. - Washington, D.C., 2009. - Vol. 42, N 03. - P. 479^83.
Lewis-Beck M.S., Nadeau R., Foucault M. The compleat economic voter: New evidence from the UK. - 2011. - Mode of access: http://ssrn.com/abstract=1904682 (Дата обращения: 14.11.2014.)
Lewis-Beck M.S., Tang W., Martini N.F. A Chinese popularity function sources of government support // Political research quarterly. - Salt Lake City, Utah, 2014. - Vol. 67, N 1. - P. 16-25.
The breakdown of democratic regimes / Linz J., Stepan A. (eds.). - Baltimore: Johns Hopkins univ. press, 1978. - 733 p.
Lundquist L. The hare and the tortoise. Clean air policies in US and Sweden. - Ann Arbor: Univ. of Michigan Press, 1980. - 248 p.
Mahoney J., Snyder R. Rethinking agency and structure in the study of regime change // Studies in comparative international development. - Piscataway, N.J., 1999. - Vol. 34, N 2. - P. 3-32.
448
Mahony J., Snyder R. Integrative strategies for the study of regime change // The challenges of theories on democracy. Elaboration over new trends in transitology / Larsen S. (ed.). - Boulder: Social science monographs, 2000. - P. 180-207.
Mazmanian D., SabatierP. A multivariate model of public policy-making // American journal of political science. - Washington, D.C., 1980. - Vol. 24, N 3. - P. 439^68.
Medeiros M., Noël A. The forgotten side of partisanship negative party identification in four Anglo-American democracies // Comparative political studies. - Beverly Hills, CA, 2014. -Vol. 47, N 7. - P. 1022-1046.
Melville A. Post-Communist Russia: Democratic transitions and transition theories // The challenges of theories on democracy. Elaboration over new trends in transitology / Larsen S. (ed.). - Boulder: Social science monographs, 2000. - P. 147-169.
Mouritzen P.E., Rose L. Size and local democracy: A summary of findings from Switzerland, Norway, Denmark and the Netherlands: Paper prepared for presentation at the 21 th IPSA World Congress, panel 278. - Santiago, Chile, 12-16 July, 2009. - Mode of access: http://paperroom.ipsa.org/papers/paper_3777.pdf (Дата обращения: 14.11.2014.)
The Chavez Vote and «El Hombre Económico»: Paper prepared for the 22 nd International Political Science Association Conference (IPSA) World Congress / Nadeau R. et al. - Madrid, July 8-12, 2012. - Mode of access: http://paperroom.ipsa.org/papers/paper_10141.pdf (Дата обращения: 14.11.2014.)
Nadeau R., Bélanger É., Didier T. The Chávez vote and the national economy in Venezuela // Electoral studies. - Oxford, 2013. - Vol. 32, N 3. - P. 482^88.
Raymond C. The continued salience of religious voting in the United States, Germany, and Great Britain // Electoral studies. - Oxford, 2011. - Vol. 30, N 1. - P. 125-135.
Raymond C., Feltch B.M.B. Parties, cleavages and issue evolution: The case of the religious-secular cleavage in Chile // Party politics. - L., 2014. - Vol. 20, N 3. - P. 429^43.
Rose R., Borz G. Institutional stimuli and individual response as explanations of turnout: The 2009 EP election // Journal of elections, public opinion & parties. - Abingdon, 2013. - Vol. 23, N 4. - P. 405-422.
Rosenau J.N. Turbulence in world politics: A theory of change and continuity. - Princeton: Princeton univ. press, 1990. - xviii, 480 p.
Rosenau J.N. Along the domestic-foreign frontier: Exploring governance in a turbulent world. -Cambridge: Cambridge univ. press, 1997. - xvii, 467 p.
Sabatier P. Public policy: Toward better theories of the policy process // Comparative politics, policy, and international relations / Crotty W. (ed.). - Evanston: Northwestern univ. press, 1991 - P. 265-292.
Sabatier P., Hunter S. The incorporation of causal perseption into models of elite belief systems // Western political quarterly. - Salt Lake City, Utah, 1989. - Vol. 42, N 3. - P. 229-261.
Shaw D.R. Communicating and electing // Communication in US elections: new agendas. -2001. - Р. 1-17.
Stegmaier M., Lewis-Beck M.S., Smets K. Standing for рarliament: Do Black, Asian and minority ethnic candidates pay extra? // Parliamentary affairs. - 2013. - Т. 66, N. 2. - P. 268-285.
Stepan A. Political leadership and regime breakdown: Brazil / Linz J. and Stepan A. (eds.) The Breakdown of Democratic Regimes. - Baltimore: John Hopkins univ. press, 1979. - 718 р.
Todosijevic B. Issues and party preferences in Hungary. A Comparison of directional and proximity models // Party politics. - 2005. - Т. 11, N. 1. - С. 109-126.
Wagner A., Wefiels B. Parties and their leaders. Does it matter how they match? The German general elections 2009 in comparison // Electoral studies. - 2012. - Т. 31, N 1. - P. 72-82.
Walczak A., van der Brug W., de Vries C.E. Long-and short-term determinants of party preferences: Inter-generational differences in Western and East Central Europe // Electoral studies. -2012. - Т. 31, N 2. - P. 273-284.
449
Weßels B. Voters' motivations // Voters on the Move Or on the Run? / Weßels B. et al. (ed.). -Oxford: Oxford univ. press, 2014. - 238 p.
Авксентьев В.А., Гриценко Г.Д., Дмитриев А.В. Динамика регионального конфликтного процесса на юге России (экспертная оценка) // Социологические исследования. - 2007. -№ 9. - С. 70-77.
АндрущенкоМ.А., БагинскийА.В. Начала кайрополитики: темпоральный квадрат, турбулентность, воронка причинностии. - М.: Издано при содействии российского научно-образовательного учреждения ИрлЕМ (Институт ритмологии Евдокии Марченко). -2011. - 75 с.
Анохина Н.В., Мелешкина Е.Ю. Итоги голосования и электоральное поведение / Гельман В.Я., Голосов Г.В., Мелешкина Е.Ю. (ред.). Второй электоральный цикл в России. -М., 2002. - С. 158-185.
Антанович Н.А. Теории среднего уровня и закономерности политической сферы. // Весшк Брэсцкага утверсггэта. Сер. 1 Фiласофiя. Палггалопя. Сацыялопя. - Брест, 2011. - № 2. -С. 54-61.
БорзоваИ.С. Белорусская демократическая оппозиция 90-х гг. XX - начала XXI века // Ярославский педагогический вестник. Гуманитарные науки. - 2010. - №. 4. - С. 72-76.
БулуктаевЮ.О. Теория модернизации и казахстанская модель политического реформирования // Круглый стол «Казахстанский путь политического реформирования». - Астана, 2008. - С. 26-29.
Ильин М.В. Десять лет академической политологии - новые масштабы научного знания // «Полис». - М., 1999. - № 6. - С. 135-144.
Ильин М.В. Научная компаративистика в системе научного знания // Полис. - М., 2001. -№ 4 - С. 162-175.
Ильин М.В., Сморгунов Л.В. История сравнительной политологии // Политическая наука.
2001. - № 2: Зарубежная политология в 20 столетии / Под ред. М.В. Ильина. - С. 112-148.
Ионова А.А. Электоральное поведение: оствовные подходы к исследованию политического
феномена // Политика и общество. - М.,2011. - № 2 (80). - С. 61-70.
КовалевВ.А. Одиночество и свобода: Перспективы российской политики в свете выборов в Госдуму ФС IV созыва // Полис. - М., 2004. - № 1. - С. 28-32.
Ларсен С.У., ХерсвикЯ. Крушение и восстановление демократического режима в Португалии // Полис. - М., 2004. - № 2. - С. 51-63.
Лебедева М.М. «Воронка причинности» при исследовании мировых политических процессов // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 60-63.
Лебедева М.М. Межэтнические конфликты на рубеже веков: методологический аспект // «Мировая экономика и международные отношения». - М., 2000. - № 5. - С. 31-39.
Малинова О.Ю. Идеи как независимые переменные в политических исследованиях: в поисках адекватной методологии // Полис. - М., 2010. - № 3. - С. 117.
Мелешкина Е.Ю. «Воронка причинности» в электоральных исследованиях // Полис. - М.,
2002. - № 5. - С. 47-53.
Мелешкина Е.Ю., Анохина Н.В. Использование «воронки причинности» для анализа поведения российских избирателей / / Полития. - 2002. - № 4. - С. 42.
Мелешкина Е.Ю., Анохина Н.В. Электоральное поведение россиян как модель «воронки причинности» // Полития. - М., 2001. - Т. 2. - С. 31-32.
Мелешкина Е.Ю. Российский избиратель: установки и выбор / Гельман В.Я., Голосов Г.В., Мелешкина Е.Ю. (ред.). Первый электоральный цикл в России, (1993-1996). - М. 2000. -С. 177-211.
Мелешкина Е.Ю. Исследования электорального поведения: теоретические модели и проблемы их применения // «Политическая наука». - М., 2001. - № 2. - С. 187-212.
Мелешкина Е.Ю. Перспективы и ограничения политической реформы // Полис. - М., 1999. -№ 4. - С. 85-87.
450
Мельвиль А.Ю. Методология воронки причинности как промежуточный синтез структуры и агента в анализе демократических транзитов // Полис. - М., 2002. - № 5. - С. 54—58.
Мельвиль А.Ю., Сергеев В.М. От метафоры к объяснительной модели: волны демократизации и воронка причинности // Принципы и направления политических исследований. Сборник материалов конференций и мероприятий, проведенных РАПН. - М., 2001. -С. 263-267.
Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам. - «Полис». - М.,1998. - № 2. - С. 6-38.
Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты: теоретико-методолические и прикладные аспекты. - М.: МОНФ, 1999. - 108 с.
Мельвиль А.Ю. Внешние и внутренние факторы демократических транзитов. - М.: МОНФ, 1999. - 58 с.
Мельвиль А.Ю. Демократический транзит в России - сущностная неопределенность процесса и его результата. - «Космополис. Альманах 1997». - М., 1997. - С. 47-69.
Мельвиль А.Ю., Сергеев В.М. От метафоры к объяснительной модели: «волны демократизации» и «воронка причинности» / Ильин М.В. (ред.). Принципы и направления политических исследований - (Сборник материалов конференций и мероприятий, проведенных РАПН в 2001 году). - М., 2002.
Попова О.В. Развитие теории политической идентичности в отечественной и зарубежной политической науке // Идентичность как предмет политического анализа: Сб. ст. по итогам всерос. науч.-теор. конф. (ИМЭМО РАН, 21-22 октября 2010 г.). - М.: ИМЭМО РАН. - 2011. - С. 13-29.
Проблемный семинар МГИМО МИД РФ по внешним и внутренним факторам политических изменений // Полис. - М.,1998, - № 5. - С. 180-183.
Скороходов С.В., Гончаров И.И. «Воронка причинности» для объяснения электоральных успехов ультраправых сил в Европе // Человек. Сообщество. Управление. - М., 2004. -С. 132-142.
Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. Учебник. - М., 2002. - 472 с.
Чихарев И.А. Хронополитика: развитие исследовательской программы // Полис. - М., 2005. -
№. 3. - С. 21-33.
Шаронов И.Д. Реформа избирательной системы России: первые итоги в контексте транзи-тологии // Вестник Тамбовского университета. - Тамбов, 2008. - №. 5. - С. 414—418.
Якимец В.Н., Никовская Л.И. Природа конфликтности российской политической трансформации // Полития. - М., 2005. - Т. 37. - №. 2. - С. 125-139.
451
