РАЗВИТИЕ ИНСТИТУТА ЛОББИЗМА В ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ ЕВРОСОЮЗА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СЛОВЕНСКОЙ И ПОЛЬСКОЙ МОДЕЛЕЙ

Павел Сергеевич Каневский

йО!: 10.24411/2221-3279-2021-10010

РАЗВИТИЕ ИНСТИТУТА ЛОББИЗМА В ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ ЕВРОСОЮЗА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СЛОВЕНСКОЙ И ПОЛЬСКОЙ МОДЕЛЕЙ

Павел Сергеевич Каневский

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва, Россия

Информация о статье:

Поступила в редакцию:

18 июля 2020

Принята к печати:

13 сентября 2020

Об авторе:

к.полит.н., доцент кафедры политологии и социологии политических процессов, МГУ имени М.В. Ломоносова

e-mail: kanevskiy@socio.msu.ru

Ключевые слова:

лоббизм; группы интересов; постсоциалистические политические системы; европеизация политики; корпоративизм; плюрализм; регулирование лоббизма

Аннотация: Данная статья посвящена развитию лоббизма в постсоциалистических странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), ставших членами Европейского союза. Это важная и в то же время малоисследованная составляющая политических систем данного региона. Рассматриваемые в данной статье модели лоббизма в Словении и Польше отчетливо показывают, что единой траектории развития лоббистских отношений в постсоциалистических странах не существует. Показано, что на характер взаимодействий между группами интересов и органами власти прямо влияют следующие факторы: динамика и состояние системы групп интересов, особенности сложившегося механизма взаимодействия между группами интересов и органами власти, европеизация политики, а также нюансы государственного регулирования лоббизма. Автор приходит к нескольким основным выводам: 1) Хотя обе страны унаследовали традицию неформальных контактов в процессе принятия решений, корпоративист-ская модель взаимодействия групп интересов и органов власти в Словении привела к становлению более прочной и стабильной системы групп интересов, чем в Польше, которая сразу пошла по пути неолиберальных преобразований; 2) Европеизация политики по-разному отразилась на состоянии лоббистских отношений на национальном уровне, способствуя их развитию в случае Словении и оказав незначительный эффект в случае Польши; 3) Хотя основное количество лоббистских контактов происходит в недрах исполнительной власти, основными посредниками между группами интересов и властью в обеих случаях являются политические партии, 4) Ни одну из рассматриваемых стран нельзя назвать идеальной моделью с точки зрения регулирования лоббизма, однако Словения продвинулась дальше Польше, используя более прозрачную систему регистрации и отчетности для лоббистов и официальных лиц, а также регулируя ряд косвенных форм лоббизма; вместе с тем, в обеих странах основная часть лоббистских отношений остается в тени, а регулирование, направленное только на профессиональных лоббистов, не является достаточно эффективным.

В последнее десятилетие в рамках европейской политической компаративистики активно разрабатывается направление, посвященное группам интересов и лоббизму в различных странах Евросоюза. При этом, в рамках данного направления отдельно развивается проблематика лоббизма в постсоциалистических странах. Это связано с тем, что с начала XXI века в странах Централь-

ной и Восточной Европы (ЦВЕ) происходит бурное развитие института лоббизма, который, в силу политико-культурных особенностей, отличается от западных аналогов. В своих работах европейские исследователи пытаются понять, какие факторы влияют на взаимоотношения между группами интересов и органами власти, каким образом политическая система реагирует на развитие

института лоббизма, почему одни страны более успешно справляются с институциа-лизацией лоббизма, нежели другие1.

Данная статья представляет собой попытку внести вклад в данную дискуссию и посвящена развитию институт лоббизма в двух постсоциалистических государствах -Словении и Польши. Данные модели демонстрируют, что на фоне общих проблем, связанных с политическим наследием постсоциалистических стран, взаимодействие групп интересов и органов власти имеет как общие, так и отличительные черты. Это связно с институциональным и политико-культурным контекстом, в условиях которого происходило развитие лоббистских отношений.

Сравнительный анализ групп интересов в политике, применяемый в данной статье, совмещает классическую модель Г. Алмон-да и методологию Д. Финк-Хафнер. Главный принцип сравнительного групп интересов,

1 McGrath, C. The Development and Regulation of Lobbying in theNewMember States ofthe European Union // Journal of Public Affairs, 2008, No. 8, pp. 15-32; Sallai, D. European Union Lobbying and the Golden Cage of Post-Socialist Network Capitalism in Hungary // Journal of Common Market Studies, 2013, Vol. 51, No. 5, pp. 948964; Fink-Hafner, D. Interest Representation in Post-communist Parliaments over Two Decades // Legislative Studies, 2011, Vol. 17, No. 2, pp. 215233; Millar, C.; Koppl, P. Perspectives, Practices and Prospects of Public Affairs in Central and Eastern Europe: a Lobbying Future Anchored in an Institutional Context // Journal of Public Affairs, 2014, Vol. 14, No. 1, pp. 4-17; Holman, C.; Luneburg, W. Lobbying and Transparency: A Comparative Analysis of Regulatory Reform // Interest Groups & Advocacy. 2012, Vol. 1., No. 1, pp. 75-104; Kavoliunaite-Ragauskiene, E. How to Define a Lobbyist: Experience of Poland and Lithuania // Croatian and Comparative Public Administration, 2017, Vol. 17, No. 1, pp. 29-56; Rees, N.; Paraskevopoulos, C. Europeanization of Policy-Making and Domestic Governance Structures in Regional Policy: Cohesion and CEE Countries / Adapting to EU Multi-Level Governance. Ed. by Paraskevopoulos C., Getimis P., Rees N. London, 2006, 336 p.; Blavoukos, S.; Pagoulatos, G. Enlargement Waves and Interest Group Participation in the EU Policy-Making System: Establishing a Framework of Analysis // West European Politics, 2008, Vol. 31, No. 6, pp. 1147-1165.

предложенный Г. Алмондом, можно свести к следующей формуле - взаимодействие групп интересов и органов власти зависит от того, какую форму принимает процесс артикуляции интересов в разных политических системах, как эти интересы переносятся в политические и государственные структуры, а затем превращаются в конкретные реше-ния2. Для Г. Алмонда определяющим фактором взаимодействия между организованными группами и органами власти всегда была система групп интересов. К 1970-80-м гг., Г. Алмонд, вместе с коллегами компаративистами Дж. Пауэллом, К. Стромом, Р. Дал-тоном, вводит классическую типологию систем групп интересов, подразделяя их на плюралистические, демократические кор-поративистские и управляемые3. Чтобы понять суть этого взаимодействия, по мнению Г. Алмонда, необходимо проследить каким образом устроены взаимоотношения групп интересов с политическими партиями и исполнительной ветвью власти. Несмотря на то, что со времен появления работ Г. Алмон-да прошло много времени, суть методологии не устарела, однако в современных условиях ее необходимо модернизировать. В частности, ряд авторов, занимающихся изучением лоббизма в ЦВЕ в контексте процессов демократизации и европеизации, рассматривают наднациональный уровень Евросоюза как новый институциональный элемент, ко -торый оказывает значительное влияние на развитие лоббизма в постсоциалистических странах4. Наконец, важнейшим показателем

2 Almond, G. A Comparative Study of Interest Groups and the Political Process // The American Political Science Review. 1958, Vol. 52, No. 1, p. 272.

3 Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. М., 2002. С. 136-138 [Almond, G.; Powell, J.; Strom, K.; Dalton, R. Sravnitel'naia politologiia segodnia. Mirovoi obzor. Moscow, 2002, pp. 136-138.]

4 Rees, N.; Paraskevopoulos, C. Europeanization of Policy-Making and Domestic Governance Structures in Regional Policy: Cohesion and CEE Countries / Adapting to EU Multi-Level Governance. Ed. by Paraskevopoulos C., Getimis P., Rees N. London, 2006. 336 p.; Fink Hafner, D.; Hafner Fink, M.; Novak, M. Europeanisation as a Factor of National Interest Group Political -

развития института лоббизма является регулятивная среда, которая в каждом случае имеет свои особенности. В конечном счете, сравнительный анализ института лоббизма, предлагаемый в данной статье, будет опираться на четыре основные переменные: 1) Система групп интересов, 2) Механизм взаимодействия между группами интересов, партиями и исполнительной ветвью власти, 3 Европеизация политики, 4) Особенности государственного регулирования лоббизма.

Тернистый путь лоббизма в постсоциалистических странах

Хотя изучение групп интересов является классической темой для политической науки, лоббизм долгое время ассоциировался исключительно с плюралистической традицией изучения политического процесса в США и, отчасти, в прочих англо-саксонских странах. В странах континентальной западной Европы взаимодействие групп интересов и органов власти развивалось преимущественно в рамках корпоративизма, то есть вертикально интегрированной системы представительства интересов, в которой групповые интересы агрегировались головными ассоциативными объединениями. Однако процессы глобализации, либерализации и интеграции конца XX - начала XXI вв. способствовали постепенному проникновению плюралистических тенденций во все большее количество политических систем. Это означало, что активных групп интересов стало больше, они активнее начали взаимодействовать с центрами принятия решений, они стали более независимыми от традиционных институтов представительства, включая партии и корпоративистские объединения. Одновременно с распространением группового плюрализма начались процессы институциализации лоббизма. Не считая классические модели США и Канады, основная волна институционализации лоббизма пришлась на первые два десятилетия XXI века. Если в 2000 г. принятые на государственном уровне правила лоббист-

Cultural Change: The Case of Interest Groups in

Slovenia // East European Politics and Societies,

2015, No. 29, pp. 287-305.

ской деятельности существовали только в 3 политических системах, сегодня речь идет о 16 системах, включая наднациональный уровень Евросоюза.

Вместе с тем, распад социалистического блока в ЦВЕ привел к формированию систем нового, переходного типа, в которых группы интересов быстро стали одним из центральных элементов политического процесса. Более того, страны ЦВЕ оказались одними из лидеров новой волны институци-онализации лоббизма. В силу расширения Евросоюза на восток, бывшие социалистические страны интегрировались в единую правовую систему, которая в том числе способствовала развитию дискуссии о лоббизме и поиске инструментов для его легального признания и регулирования. Среди стран ЦВЕ, вступивших или собиравшихся вступить в Евросоюз, законы о лоббизме были приняты в Литве (2001 г.), Польше (2005 г.), Венгрии (2006 г., отменен в 2011 г.), Словении (2010 г.), в разное время обсуждались проекты законов в Чехии, Словакии, Болгарии, Румынии, которые до настоящего момента не нашли окончательной поддержки законодателей. Принятие законов в Литве, Польше, Венгрии и Словении было связано с тремя основными причинами. Во-первых, по разным внутриполитическим причинам активизировалась дискуссия о необходимости повышения прозрачности в процессе взаимодействия групп интересов и государства. Во-вторых, данные страны, в силу европейской ориентации, демонстрировали таким образом свою приверженность западным принципам открытости политического процесса. В-третьих, процесс европеизации политики привел к тому, что группы интересов оказались вписаны в общеевропейский контекст принятия решений, который создал для них новый уровень взаимодействия с наднациональными органами власти.

В то же время, системы групп интересов постсоциалистических стран заметно отличались от западных образцов, так как исторически они не принадлежали ни к плюралистической, ни к корпоративисткой традиции. В течении десятилетий социалистического периода данным странам была присуща управляемая система групп инте-

ресов. Согласно Г. Алмонду, управляемым системам были свойственны четыре базовые характеристики: «каждый сектор общества был представлен одной группой; членство в группах часто являлось принудительным; каждая группа имела иерархическую структуру; группы контролировались правительством или его органами в целях мобилизации поддержки политического курса»5. Последняя характеристика была наиболее важной, так как именно мобилизация была средством поддержки господствующей идеологии, а группы интересов существовали в первую очередь для того, чтобы облегчать контроль правительства над обществом. В качестве стержня данных систем выступали коммунистические партии, которые монопольно контролировали все разрешенные групповые объединения. Поэтому артикуляция интересов носила скорее номинальный характер, так как группы не имели возможности самостоятельной артикуляции, она должна была быть полностью вписана в политику партии и не противоречить программам правительств.

Несмотря на то, что система групп интересов находилась под жестким контролем государства, отношения между группами и органами власти часто налаживались в обход официальных каналов. Однако управляемым системам также было присуще отсутствие прозрачности в процессе принятия решений, вследствие чего взаимодействие групп интересов и государства в целом происходило посредством неформальных связей. Протолоббистские отношения в социалистических странах не обязательно равнялись подкупу и коррупции, главной их характеристикой был именно теневой характер. В свою очередь, непрозрачность, часто переходящая в секретность, была благодатной почвой для развития коррупционных связей и клиентелизма.

Данная традиция в значительной степени была унаследована новыми режимами, которые оказались не в состоянии искоре-

5 Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. М., 2002. С. 140 [Almond, G.; Powell, J.; Strom, K.; Dalton, R. Sravnitel'naia politologiia segodnia. Mirovoi obzor. Moscow, 2002. P. 140.]

нить неформальные отношения в процессе принятия решений. В этом отношении, лоббизм и прозрачность стали практически антонимами в постсоциалистических странах, что напрямую отразилось на легитимности института лоббизма. В некоторых странах наблюдается попытка уйти от негативного имиджа лоббизма через введение новых терминов, таких как связи с органами государственной власти (government relations). В ряде стран лоббизм осуществляется под крылом PR фирм и отделов, что еще больше запутывает ситуацию с понятийной точки зрения. В то же время в странах центральной и восточной Европы не получили распространение такие термины как публичные дела (public affairs), либо представительство групповых интересов, которые используются в западных странах для того, чтобы подчеркнуть, что лоббизм равняется не столько частным, сколько общественным интересам и, таким образом, вписан в каркас демократической системы.

Отсутствие политико-культурной базы для развития лоббизма в западном понимании сказалось и на регулятивной среде. По словам К. Миллар и П. Коппля, «пути регулирования лоббизма в постсоциалистических странах оказались тернистыми как с точки зрения охвата, так и с точки зрения эффективности»6. В этом отношении примечателен Венгрии, которая на сегодняшний день является единственной страной в мире, которая пошла на отмену принятого ранее закона о лоббизме, что привело к резкому откату в процессе повышения политической прозрачности и росту неформальных лоббистских практик.

Как показало исследование Д. Финк-Хафнер, эффективность регулирования лоббизма в ЦВЕ зависит также от степени централизации политического процесса и стабильности парламента. Сильная президентская власть и централизация процесса принятия решений в постсоциалистических странах являются причиной развития

6 Millar, C.; Koppl, P. Perspectives, Practices and

Prospects of Public Affairs in Central and Eastern

Europe: a Lobbying Future Anchored in an Institutional Context // Journal of Public Affairs, 2014, Vol. 14, No. 1, p. 12.

неформальных, теневых лоббистских отношений7. Системы со стабильным и не подверженным частым кризисам парламентом, напротив, способствуют повышению прозрачности в процессе принятия решений и созданию более эффективной регулятивной среды.

Другая проблема состояла в отсутствии четких этических стандартов для лоббистов и лиц, принимающих решения. «Регистрация и прозрачность лоббистов могут быть эффективными только в том случае, если все стороны лоббистских отношений отталкиваются от установленных этических принципов»8. Иными словами, постсоциалистические страны пошли по пути легализации лоббизма без проработки более широкой нормативной и этической базы.

Несмотря на трудности развития лоббизма, нельзя отрицать, что он стал важнейшим элементом политического процесса и процесса принятия решений. Однако то, каким образом лоббизм оказался в итоге вписан в политические системы, зависит от множества факторов, которые будут рассмотрены далее применительно к двум похожим и в то же время различным моделям Словении и Польши.

Словения

С самого начала независимости, словенские политики рассматривали развитие лоббизма как естественное продолжение процесса демократизации. Это было связано с быстро развивающимся гражданским обществом, принципами корпоративизма и социального государства и умеренными реформами, благодаря которым удалось избежать неолиберальных шоков, переживаемых соседями по бывшему социалистическому лагерю. Вследствие этого, исследователи уже в 1990-е гг. отмечали, что «Словения движется быстрее к созданию развитой системы групп интересов и политике, осно-

7 Fink-Hafner, D. Interest Representation and Post-Communist Parliaments over Two Decades // The Journal of Legislative Studies, 2011, Vol. 17, No. 2, p. 228.

8 Ibid. P. 12.

ванной на консультациях, чем другие постсоциалистические страны»9.

Словения часто рассматривается как один из наиболее успешных примеров ин-ституционализации лоббизма среди постсоциалистических стран. Принятые сегодня в Словении принципы прозрачности и регулирования лоббизма отвечают многим стандартам, рекомендованным международными организациями. В частности, Transparency International (TI) в своем сравнительном исследовании моделей лоббизма в Европейских странах, поставил Словению на первое место с точки зрения прозрачности правил и открытости государства для групп интересов. В анализе организации сказано, что «в Словении действует относительно хороший закон о регулировании лоббизма»10. К аналогичным выводам пришла Еврокомиссия, которая указывает на успехи институцио-нализации лоббизма в стране11. Как получилось, что Словения оказалась одним из лидеров по регулированию лоббизма в ЦВЕ и в какой степени страна смогла в действительности сломить негативное наследие управляемых систем прошлого?

Чтобы понять, почему Словения выделяется из всех прочих постсоциалистических стран, необходимо проследить, каким образом развивалась ее система групп интересов. В отличие от остальных стран ЦВЕ, Словения стала фактически единственной постсоциалистической страной, в которой корпоративизм стал стержнем системы групп интересов в переходный период. Все остальные страны ЦВЕ, включая балтийские государства и страны Вишеградской группы, на фоне быстрой либерализации

9 Fink-Hafner, D. Organized Interests in the Policy-Making Process in Slovenia // Journal of European Public Policy, 1998, Vol. 5, No. 2, p. 298.

10 Lifting the Lid on Lobbying: Slovenia Call for Transparent And Ethical Lobbying. Transparency International, 2014. P. 13.

11 См.: Annex - Slovenia. Report on the Fight against Corruption in the EU. European Commission.

Brussels, 2014, p. 8-9. Mode of access: https:// ec.europa.eu/home-affairs/sites/homeaffairs/

files/what-we-do/policies/organized-crime-and-human-trafficking/corruption/anti-corruption-report/docs/2014_acr_slovenia_chapter_en.pdf

пошли по пути создания более свободной и в то же время хаотичной системы групп интересов, и при этом продолжали испытывать воздействие со стороны клиентелистских и неформальных практик недавнего прошлого. В этом смысле, Словения оказалась интересным примером среди постсоциалистических государств, так как страна долгое время крайне осторожно шла по пути либерализации, сохраняя при этом явную социальную ориентацию в государственной политике.

Хотя у словенского корпоративизма не было политической опоры в виде сильной социал-демократической партии, новые партии долгое время выстраивала аккуратный баланс между нарождавшимся частным сектором и мощным профсоюзным движением, которое государству не могло игнорировать в силу того, что профсоюзы активно поддерживали демократические реформы. М. Стае-нович пишет, что «словенский неокорпоративизм содержал в себе все ключевые характеристики схожих систем, которые развились в европейских демократических капиталистических обществах после Второй мировой войны»12. Благодаря корпоративизму, в условиях экономического роста была создана система политических обменов, которые сбалансировали интересы частного сектора и наемных работников. Однако корпоративизм начал постепенно утрачивать влияние после вступления страны в Евросоюз и особенно после перехода на евро. Неолиберальные реформы, последовавшие за евроинтеграцией, привели к тому, что система групп интересов стала более плюралистической. Это, в свою очередь, сместило центр тяжести в системе групп интересов с корпоративистских структур на группы интересов частного сектора. Однако, благодаря наследию корпоративизма, сильного профсоюзного движения и тем институциональным рамкам, на создание которых они повлияли, переход к рыночной экономике был постепенным и организован-ным13. Это объясняет относительную стабильность и бесконфликтность словенской системы групп интересов.

12 Stanojevic, M. Slovenia: Neo-corporatism under the Neo-liberal Turn // Employee Relations, 2018, Vol. 40, No. 4, p. 720.

13 Ibid. P. 722.

Вместе с тем, словенскую систему групп интересов нельзя назвать равномерной и инклюзивной. Крупные группы интересов, представляющие финансово-экономический сектор, энергетику, здравоохранение, за счет тесных контактов с политическими партиями и бюрократией пользуются привилегированным доступом к центрам принятия решений. Неправительственные организации имеют значительно меньше влияния, что связано не столько с неразвитостью гражданского общества, сколько с нежеланием государства работать с гражданским сектором.

Другой отличительной характеристикой является то, что европеизация политики оказала значительное влияние на развитие лоббистских отношений на национальном уровне, что, как будет показано далее на примере Польши, не всегда имело место в постсоциалистических странах. Исследование, проведенное Д. Финк-Хафнер, М. Хафнер-Финк и М. Новак показало, что в период с 1996 по 2012 гг. система групп интересов и институт лоббизма претерпели качественные и количественные изменения в первую очередь благодаря процессам европеизации. Групп, продвигающих свои интересы в национальных органах власти, не только стало больше, но они стали гораздо более активными по сравнению с 1990-ми гг. «В 2012 г. группы интересов стали гораздо более интернационализированными, в основном благодаря связям со структурами и прочими группами интересов в ЕС»14. При этом авторы подчеркивают, что «увеличение влияния на национальном уровне находится в прямой взаимосвязи с ростом количества международных связей на уровне ЕС... Иными словами, чем выше степень европеизации групп интересов, тем более активными они становятся на национальном уровне»15. Хотя на январь

14 Fink-Hafner, D.; Hafner-Fink, M.; Novak, M. Europeanisation as a Factor of National Interest Group Political-Cultural Change: The Case of Interest Groups in Slovenia // East European Politics and Societies and Cultures, 2015, Vol. 29, No. 1, p. 300.

15 Ibid. P. 300.

2019 г. в европейском реестре прозрачности16 было зарегистрировано 70 словенских групп интересов, это говорит не столько о малой лоббистской активности в Брюсселе, сколько о том, что система групп интересов в принципе не является масштабной в 2-миллионом государстве17. Парадокс заключается в том, что европеизация не сделала словенские групп интересов более весомыми на уровне Евросоюзе, однако она привела к качественным изменениям лоббистских отношений на национальном уровне, так как группы интересов стали частью общеевропейских сетей влияния.

На особенности словенской модели лоббизма в значительной степени повлияла структура политической системы. Согласно конституции 1991 г., Словения является республикой со смешанной формой правления, в которой сильный парламент сосуществует с относительно слабым президентом. Это предопределило высокую роль политических партий и парламента в процессе выстраивания отношений с группами интересов. Национальная ассамблея и Национальный совет (нижняя и верхняя палаты) являются важными объектами влияния для групп интересов, так как обладают широкими возможностями по изменению законов, а также обширным правом вето. Однако центральным элементом лоббистского механизма остается исполнительная ветвь и государственная бюро-

16 Добровольный реестр групп интересов, действующий на уровне органов власти Евросоюза, который ведется с 2011 г. совместно Европейским парламентом и Европейской комиссией. Данные, вносимые в реестр, включают в себя основную информацию о группе интересов, список законопроектов, на которые группа оказывала влияние, количество выделяемых средств из фондов Евросоюза и пр. Только зарегистрированные представители групп интересов имеют право доступа в здание Европарламента. Европарламент не раз выступал с предложениями сделать регистрацию в реестре обязательной для всех групп интересов, однако данную позицию до сих пор не разделяют в Еврокомиссии.

17 Transparency Register. EuropeanCommission. Mode of access: http://ec.europa.eu/transparencyregister/ public/consultation/reportControllerPager.do

кратия, так как процесс принятия решений в большинстве случаев инициируется исполнительной властью, прежде всего, министерствами. Это делает средний уровень бюрократии первичным объектом лоббирования, в определенном смысле даже более важным, чем уровень министров или премьер-министра, которые относительно редко самостоятельно выходят с законодательными предложениями.

Однако правительственная бюрократия находится под сильным влиянием правящих партий, которые в значительной степени контролируют повестку дня и процесс принятия решений. В докладе Т1 отмечается также негативная роль словенских партий в политическом процессе. Полнота власти, которой они обладают, позволяет им «осуществлять прямое влияние на рекрутирование, управление и функционирование органов власти на государственном и региональном уровне»18. Огромная роль политических партий делает их основными посредниками между группами интересов и центрами принятия решений.

Относительно развития система групп интересов и сильная законодательная ветвь власти стали двигателем дискуссии о регулировании лоббизма в начале XXI вв., которая закончилась принятием в 2010 г. закона «О честности и предотвращению коррупции». Была введена система регистрации лоббистов, а политики, что редкость для мировой практики, начали отчитываться о контактах с лоббистами, предоставляя общественности информацию о том, какие вопросы обсуждались19. Особенностью словенского реестра является то, что регистрации подлежат индивидуальные лоббисты, которые должны раскрывать свои имена, адреса, а также данные о клиентах, чьи интересы они представляют, полученных вознаграждениях и пожертвованиях в фонды политических партий, а также называть органы власти, с которыми они входят

18 Lifting the Lid on Lobbying: Slovenia Call for Transparent And Ethical Lobbying. Transparency International. 2014. P. 13.

19 См.: Mulcahy, S. Lobbying in Europe. Hidden

Influence, Privileged Access. Transparency

International, 2015. P. 29.

в контакт20. Таким образом, словенское регулирование направлено одновременно на лоббистов-консультантов и на лиц, принимающих решения, что является редким методом двойного контроля и должно способствовать большей прозрачности в процессе принятия решений.

Помимо этого, для словенских чиновников и политиков была введена уникальная для постсоциалистических стран система регулирования «вращающихся дверей». Официальные лица не имеют права заниматься политическим консультированием в течении двух лет после ухода с работы. Помимо этого, Ассоциацией лоббистов Словении были разработаны кодексы поведения для лоббистов, которые носят рекомендательный характер как для профессиональных лоббистов, так и для групп интересов в целом. Вторым важным достижением с точки зрения косвенного регулирования лоббизма стали законы «О политических партиях» и «О выборах и референдумах», принятые в 2013 г. Данные законы были направлены на запрет финансирования политических партий со стороны частных организаций и, таким образом, снизили взаимозависимость партий и групп интересов.

Несмотря на значительные для ЦВЕ успехи, регулятивная среда в Словении по-прежнему является далекой от идеала. Согласно Т1, основная проблема кроется в том, что «существующая система не предоставляет достаточной информации о лоббистских контактах. Хотя существует реестр лоббистов и система отчетности, все еще наблюдается недостаток прозрачности на всех стадиях процесса принятия решений, особенно на стадии подготовки законопроектов»21. Исследование Т1 показало, что в 2013 г. из 830 зарегистрированных контактов лоббистов с представителями власти только 26 пришлось на профессио-

20 Cm.: Holman, C.; Luneburg, W. Lobbying and Transparency: A Comparative Analysis of Regulatory Reform // Interest Groups & Advocac, 2012, Vol. 1, No. 1, p. 93-94.

21 Lifting the Lid on Lobbying: Slovenia Call for Transparent And Ethical Lobbying. Transparency International, 2014. P. 7.

нальных лоббистов22. В национальном реестре на январь 2019 г. было зарегистрировано лишь 73 лоббиста. При этом, по оценкам, в Словении существует около профессиональных 200-300 лоббистов и лоббистских фирм23, большинство из которых не желают выходить из тени.

Кроме этого, законодательство, посвященное лоббизму, является перегруженным и малопонятным для большинства объектов и субъектов лоббизма. В законе оговариваются пожертвования в фонды партий, однако финансирование партий в целом остается в тени, хотя существуют очевидные связи между политическими партиями и частным сектором. «Вращающиеся двери» (обмен кадрами между политической системой, крупным бизнесом и консалтинговыми фирмами) регулируются строгими временными рамками, но в реальности надзорные органы не справляются с мониторингом реальных лоббистских практик бывших политиков и чиновников. Кроме того, неясным остается вопрос о том, каким образом эксперты и группы советников влияют на процесс принятия решений, так как они не подпадают под существующие юридические рамки. Вместе с тем, кодексы поведения, прописанные ассоциацией лоббистов, не поддерживаются эффективными механизмами их внедрения, вследствие чего группы интересов в большинстве случаев не имеют или имеют плохо разработанные собственные кодексы.

Таким образом, несмотря на успехи в формализации лоббистских практик, значительная часть реального взаимодействия между группами интересов и органами власти в Словении все еще находится в тени. Пример Словении показывает, что реализация даже хорошо прописанного на бумаге закона о регулировании лоббизма может тормозиться из-за сохраняющегося влияния неформальных практик и недостатка государственного внимания и ресурсов к проблеме. Плюрализация системы групп интересов и интенсификация лоббистских контактов

22 Ibid. P. 27.

23 См.: Register lobistov. Komisija za preprecevanje

korupcije RS. Mode of access: https://www.kpk-rs.si/nadzor-in-preiskave-2/lobiranje-2/register-lobistov/

ведут к активному развитию института лоббизма в Словении. Учитывая существующие «серые зоны» в действующем регулировании, при дальнейшей плюрализации их будет становится только больше, что потребует от государства принятия новых мер, направленных на повышение прозрачности и инклю-зивности института лоббизма.

Польша

Генезис политической системы и системы групп интересов в Польше является одним из наиболее известных и хорошо изученных среди постсоциалистических стран. Процесс трансформаций, который был запущен в 1980-е гг. с началом массового протестного движения, характеризовался доминированием интересов профсоюзов, которые концентрировалось вокруг «Солидарности». Возникавшие в конце 1980-х гг. новые группы гражданского общества также были обязаны своим существованием поддержкой со стороны «Солидарности». Однако по мере того как Польша входила в новый этап развития в начале 1990-х гг., «Солидарность» быстро утратила свою социальную базу и влияние на политический процесс, а система групп интересов стала более плюралистической и одновременно конфликтной. Наиболее явно это проявилось в многочисленных расколах внутри профсоюзного движения. По словам С. Кра-ули и Д. Оста, «надежды на то, чтобы быть двигателем трансформаций и проводником реформ разбились о невозможность контролировать социальные протесты, ставшие результатом шоковой терапии»24.

Одно из ключевых отличий польской системы групп интересов от рассмотренной выше словенской заключается в том, что там, где Словения смогла удержать соотношение интересов профсоюзов и нарождающегося бизнеса в 1990-е гг., в Польше начался стремительный процесс дезинтеграции и делиги-тимации профсоюзов. По мнению Р. Хребе-нара и Б. Моргана, система групп интересов развивалась в условиях, когда «функции

24 Crowley, S.; Ost, D. Workers after Workers' States: Labor and Politics in Post-communist Eastern Europe. Oxford, 2001. P. 85.

партий, групп интересов и социальных движений не были четко разделены, что привело к неупорядоченному процессу артикуляции интересов»25. Система групп интересов в Польше состоит преимущественно из профсоюзов, бизнес-групп, профессиональных ассоциаций, католической церкви и аффилированных с ней структур, неправительственного сектора, а также групп, представляющих регионы. При этом, несмотря на то, что удалось сохранить отдельные элементы диалога между профсоюзами и бизнесом, это не привело к созданию полноценной корпорати-вистской институциональной базы. Напротив, Д. Бол и Б. Гресковиц относят Польшу к «вишеградскому неолиберальному» типу капиталистических систем ЦВЕ, подчеркивая, что вступление в Евросоюз и необходимость настройки финансовой системы под требования Брюсселя, не способствовали нахождению баланса между наемными работниками и работодателями26.

То, что объединяет польскую модель со словенской, это низкая роль негосударственного сектора в системе групп интересов. Несмотря на богатую историю становления польского гражданского общества, «подавляющее большинство неправительственных организаций являются слабыми и не играют какой-либо существенной роли в процессе принятия решений»27. Причиной является непроработанная законодательная база относительно НПО, налоговая зарегу-лированность и отсутствие институциональной базы для взаимодействия органов власти и неправительственных организаций.

Другой важной характеристикой процесса принятия решений в Польше является то, что органы власти крайне редко прибегают к экспертному мнению в ходе прора-

25 Hrebenar, R.; Morgan, B. Lobbying in America: A Reference Handbook. ABC-CLIO, 2009. P. 87.

26 Bohle, D.; Greskovits, B. The State, Internationalization, and Capitalist Diversity in Eastern Europe // Competition & Change, 2007, Vol. 11, No. 2, pp. 110, 112.

27 Rees, N.; Paraskevopoulos, C. Europeanization

of Policy-Making and Domestic Governance Structures in Regional Policy: Cohesion and

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

CEE Countries / Adapting to EU Multi-Level Governance. Ed. by Paraskevopoulos C., Getimis P., Rees N. London, 2006. P. 194.

ботки решений. В этом польская модель разительно отличается от западных примеров, где экспертная информация является одной из наиболее важных составляющих взаимодействия групп интересов и органов власти. «Нет никаких данных о том, что фабрики мысли и какие-либо другие эксперты привлекаются к серьезному сопровождению процесса принятия решений»28. В основном государство опирается на мнение политиков, чиновников и государственных аналитиков, что является типичным случаем для постсоциалистических стран, в которых централизация процесса принятия решений приводит к замыканию на органах власти.

Вступление в Евросоюз имело в целом неоднозначный эффект на институт лоббизма в Польше. С одной стороны, польские группы интересов являются наиболее активными лоббистами своих интересов на уровне Евросоюза среди постсоциалистических стран. На январь 2019 г. в европейском реестре было представлено 226 групп интересов, что выше, чем среди какой-либо другой страны члена Евросоюза из ЦВЕ29. Польша является важным центром сельского хозяйства, крупнейшей экономикой среди постсоциалистических стран, имеет тесные связи с Германией и Францией, что делает ее важным субъектом продвижения собственных интересов на наднациональном уровне в Брюсселе. С другой стороны, европеизация оказала весьма ограниченный эффект на внутренний рынок лоббизма в Польше. Многим польским группам интересов проще взаимодействовать с органами власти Евросоюза, чем со своим собственным государством. Проблема заключается в том, что, в отличие от Словении, где европеизация стала относительно гармоничным элементом политического процесса, польский политический оказался расколотым по отношению к Брюсселю, что привело к усилению евроскептицизма. Неолиберальный курс и необходимость соответствия жестким финансовым крите-

28 Ibid. P. 194.

29 См.: Transparency Register. European Commission. Mode of access: http://ec.europa. eu/transparencyregister/public/consultation/ reportControllerPager.do

риям Евросоюза привели к тому, что задачи государства стали все чаще расходиться с позицией Евросоюза. Особенно ярко это прослеживается с 2015 г., когда тон в политике задает консервативная партия «Право и справедливость». В то же время, как верно отмечает Г. Ясецки, главным препятствием европеизации политики в Польше является «доминирующая роль государства в процессе принятия решений, клиентелизм, слабые институциональные возможности»30. В ко -нечном счете, это сказывается и на группах интересов, так как зависимость от государства сковывает их потенциал развития на уровне Евросоюза.

Особенности политической системы также являются важным фактором развития польского института лоббизма. Согласно конституции 1997 г., Польша является Польша является полупрезидентской республикой, в которой президент является главой государства, а премьер-министр главой правительства. Члены правительства выбираются из числа партии или партийной коалиции, имеющей большинство в парламенте. Законодательная власть сконцентрирована в двухпалатном парламенте, состоящем из Сейма (нижняя палата) и Сената (верхняя палата), которые избираются всенародным голосованием по пропорциональной и мажоритарной системе соответственно. Именно партии определяют расклад политических сил в стране, хотя партийная система является расколотой. По словам К. Ясецко-го, польская «партийная система характеризуется доминированием политических партий из различных секторов политической системы, общества и экономики, в которой ведущей силой являются государственные компании (железнодорожная и авиационная отрасль, энергетические компании, СМИ, почта и пр.)»31. При этом особенностью

30 Rees, N.; Paraskevopoulos, C. Europeanization of Policy-Making and Domestic Governance Structures in Regional Policy: Cohesion and CEE Countries / Adapting to EU Multi-Level Governance. Ed. by Paraskevopoulos C., Getimis P., Rees N. London, 2006. P. 189.

31 Jasiecki K. Regulating lobbying in Poland: Background, scope and expectations. Council of Europe,2006.P.2.URL:https://www.coe.int/t/dg1/ legalcooperation/economiccrime/cybercrime/

польской модели является то, что «политические партии играют ключевую роль в связях между бизнесом и государством»32. Это является частью взаимовыгодного обмена, так как «партиям нужны средства для участия в выборах, а компании используют сети влияния для получения нужных решений и государственных средств»33. Связи с партиями могут дать доступ к парламентским комитетам, которые рассматривают и принимают законопроекты.

Вместе с тем, хотя партии являются важными посредниками в лоббистских отношениях, основная часть взаимодействий между группами интересов и органами власти происходит в недрах исполнительной ветви, так как инициатором законодательных инициатив в большинстве случаев является правительственная бюрократия. Группам интересов важно как можно раньше «войти» в процесс принятия решений, поэтому основная часть контактов происходит с представителями министерств, которые отвечают не только за начало законодательного процесса, но и за создание контролирующих норм. Помимо этого, правительство издает многочисленные исполнительные указы, которые затрагивают такие сферы, как приватизация, энергетика, здравоохранение, оборона, транспорт, развитие инфраструктуры, которые традиционно находятся в фокусе внимания лоббистов.

Польша, как и Словения, относится к странам, законодательно регулирующих лоббистскую деятельность. Однако, в отличие от Словении, где дискуссия о регулировании лоббизма эволюционировала постепенно, в Польше она была спровоцирована серией политических скандалов начала 2000-х гг., самым громким из которых было так называемое «дело Рывина». Выяснилось, что продюсер Л. Рывин предлагал крупному издательскому дому изменение в законе о СМИ в обмен на крупное вознаграждение.

cy%20activity%20interface2006/143%20 _2006_-if-rep%20jasie.pdf

32 Sallai, D. European Union Lobbying and the Golden Cage of Post-Socialist Network Capitalism in Hungary // Journal of Common Market Studies, 2013, Vol. 51, No. 5, p. 952.

33 Ibid. P. 952.

По словам А. Гвязды, «дело Рывина вызвало политическое землетрясение... рейтинги правящей партии упали до 6%, а премьер министр был вынужден уйти в отставку»34. Данный скандал оказал двойной эффект на развитие регулирования лоббизма. С одной стороны, в парламенте был создан первый антикоррупционный комитет, деятельность которого легла в основу будущего регулирования лоббизма. С другой стороны, начиная с «дела Рывина», обвинения в связях с лоббистами стали оружием в политической борьбе, что ухудшило и без того негативный фон для дальнейшей институционализации лоббизма.

Принимая в 2005 г. закон «О лоббизме», польские законодатели изначально шли по американской модели, когда непосредственно с лицами, принимающими решения, должны контактировать не группы интересов, а профессиональные лоббисты, выступающие в роли посредников. По мнению К. Ясецкого, американская практика инсти-туционализации лоббизма, включая историю принятия законов от 1946 и 1995 гг., оказала большое влияние на создание формальных рамок в Польше. В итоге, регистрации в Польше подлежат только профессиональные лоббисты, включая индивидуальных лоббистов и компании, предоставляющие лоббистские услуги. Однако, в отличие от американского закона, в Польше речь идет только о лоббистах-консультантах, но ничего не говорится о внутренних лоббистах и лоббистах, которые работают внутри групп интересов, будь то частный или некоммерческий сектор. На начало 2019 г. в официальном реестре, за который отвечает министерство внутренних дел и администрации, был зарегистрирован 451 лоббист35. При этом в законе крайне слабо прописаны любые другие действия со стороны лоббистов, кроме самого факта регистрации. Несмотря

34 Gwiazda,A.DemocracyinPoland: Representation, Participation, Competition and Accountability since 1989. Routledge, 2015. P. 131.

35 Cm: Ministerstwo Spraw Wewnçtrznych i Administracji. Mode of access: https://www. gov.pl/documents/1963407/2777240/rejestr-lobbingowy-2019-01-10.pdf/2d5019c3-9c7e-0742-b942-1b1ba68b4d22

на ведение реестра лоббистов, ежегодные доклады представителей власти о лоббистских контактах, существующие нормы не позволяют понять, где и как именно лоббисты осуществляют влияние. К тому же, согласно докладу Европарламента, количество зарегистрированных лоббистов явно не соответствует реальному рынку лоббистских услуг36.

Другой проблемой нового закона стало то, что крайне нечетко прописано, что считать собственной лоббистской деятельностью. В законе сосуществуют два разных определения лоббизма, который подразделяется на лоббистскую деятельность в широком смысле слова и на профессиональную лоббистскую деятельность. Лоббистская деятельность в широком смысле подразумевает «любой вид действий, осуществляемых в допустимых правовых рамках, который ведет к оказанию влияния на органы власти в законотворческом процессе»37. В свою очередь, профессиональной считается «лоббистская деятельность, приносящая прибыль и осуществляемая в интересах третьей стороны с целью продвижения данных интересов в законотворческом процессе»38. Данные определения не раз подвергались критике как слишком размытые. По выражению Г. Маковского, «первое определение является чересчур широким, второе - слишком узким»39.

Главная проблема заключается в том, что профессиональная лоббистская деятельность крайне медленно приживается в Поль-

36 Lobbying RegulationFramework inPoland. Briefing. European Parliament. 2016. Mode of access: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/ BRIE/2016/595848/EPRS_BRI(2016)595848_ EN.pdf

37 Kavoliunaite-Ragauskiene, E. How to Define a Lobbyist: Experience of Poland and Lithuania // Croatian and Comparative Public Administration, 2017, Vol. 17, No. 1, p. 45.

38 Ibid. P. 45.

39 Makowski, G. Regulation of lobbying in Poland.

2009, Europeum, Institute forEuropeanPolicy.Mode of access: https://www.researchgate.net/profile/ Grzegorz_Makowski2/publication/281372519_

Regulation_of_Lobbying_in_Poland/ links/55e42fd508aecb1a7cc9f0f8/Regulation-of-

Lobbying-in-Poland.pdf

ше, что роднит ее со словенской моделью. Хотя в официальном реестре каждый год регистрируется более 20 лоббистов, уровень их вовлеченности в реальную лоббистскую деятельность остается невысокой. «В 2014 г. только 35 лоббистов были вовлечены во взаимодействие с членами парламента и только 22 лоббиста заявили о действиях, предпринятых в Сейме. В общей сложности, только 9 лоббистов приняли участие в 31 заседаниях комитетов в Сейме и в 5 заседаниях комитетов в Сенате»40. Двойное определение лоббизма приводит к тому, что закон фактически признает факт существование двух типов лоббистов - группы интересов в широком смысле и профессиональных лоббистов - однако регулирование направлено только на последних. В итоге, действующее законодательство не привело к созданию четких и понятных лоббистских каналов. Опрос среди представителей групп интересов показал, что только 6,7% считают, что существует четкая институциональная база для взаимодействия с органами власти41.

В Польше, также как и в Словении, существуют правила отчетности не только для профессиональных лоббистов, но и для представителей исполнительной власти. Согласно закону, «министерства обязаны публиковать в открытом доступе любые документы, связанные с подготовкой законопроектов. Соответственно те, кто заинтересован в участии в законодательном процессе, в первую очередь, профессиональные лоббисты, должны предоставить соответствующим министерствам декларации о намерениях, в которых должно быть подробно описано, какой интерес планируется продвигать»42. Однако данное правило приводит к обратному эффекту, так как представители власти отказываются иметь дело с профессиональ-

40 Kavoliunaite-Ragauskiene, E. How to Define a Lobbyist: Experience of Poland and Lithuania // Croatian and Comparative Public Administration, 2017, Vol. 17, No. 1, p. 48.

41 См.: McGrath, C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union // Journal of Public Affairs, 2008, No. 8, p. 16.

42 Mulcahy, S. Lobbying in Europe. Hidden Influence, Privileged Access. Transparency International, 2015. p. 29.

ными лоббистами, потому что это вынуждает их предоставлять обществу значительную часть информации. Учитывая крайне негативное отношение публики к лоббизму, мало официальных лиц хотят публично признавать факт взаимодействия с лоббистами. В итоге модель лоббистов посредников, которую польские законодатели позаимствовали из американского опыта, практически не работает, а группы интересов и власть предпочитают взаимодействовать друг с другом напрямую, минуя официально разрешенные каналы взаимодействия.

Польский пример демонстрирует, что попытка регулирования лоббизма в условиях сохраняющихся неформальных практик взаимодействия, доминирования государственных структур в процессах подготовки и принятия решений, низкого уровня доверия населения государству не отвечает институциональным и социальным условиям. Несмотря на прогресс в сфере разработки антикоррупционных норм, создание поведенческих кодексов для лоббистов, общество продолжает рассматривать лоббизм как неформальный институт. Однако сами представители власти мало делают, чтобы изменить данный имидж, отказываясь взаимодействовать с профессиональными лоббистами и предпочитая прямые, неформальные контакты с группами интересов.

Заключение

Проведенный анализ двух постсоциалистических моделей лоббизма позволяет сделать несколько основных выводов:

1) Развитие лоббистских отношений в постсоциалистических странах происходило в крайне сжатые сроки, когда институты демократии и представительства не были до конца отлажены, вследствие чего неформальные отношения между группами интересов и государством в значительной степени сохранили свое влияние в процессе принятия решений. В то же время, пример Словении показывает, что практика кор-поративистских соглашений переходного периода, привела к становлению более гармоничной системы групп интересов и более эффективной институциализации лоббизма.

Неолиберальная политика Польши, напротив, способствовала многочисленным расколам и конфликтности в системе групп интересов. Отличительной чертой обеих систем групп интересов является слабость неправительственного сектора.

2) Европеизация политики по-разному сказалась на развитии института лоббизма в двух странах. В Словении европеизация не сделала национальные группы интересов более влиятельными на наднациональном уровне Евросоюза, однако она придала динамику развитию лоббистских отношений внутри страны, существенно повлияв на политическую культуру групп интересов. Польские группы интересов, напротив, активно стремятся взаимодействовать с европейскими органами власти, однако это мало влияет на внутренний рынок лоббизма, так как государство является недостаточно открытым для группового влияния.

3) Неформальные отношения в процессе принятия решений остаются общей проблемой для всех постсоциалистических стран, Словения и Польша в этом смысле не являются исключением. Даже в условиях существующего государственного регулирования лоббизма, группы интересов предпочитают пользоваться преимущественно теневыми каналами для взаимодействия с органами власти.

4) В обеих рассмотренных моделях центром лоббистских отношений является исполнительная власть, однако в качестве главных посредников между группами интересов и государством выступают политические партии, которые создают часто негласные альянсы с наиболее влиятельными организованными группами. Профессиональные лоббисты так и не стали главными субъектами лоббизма, что подтверждается низким уровнем контактов зарегистрированных лоббистов с представителями власти.

5) Хотя ни одну из стран нельзя назвать идеальной моделью с точки зрения регулирования лоббизма, Словения продвинулась в этом вопросе значительно дальше Польши. Словенское законодательство является более прозрачным и строгим, обязывая лоббистов подробно отчитываться о своей деятельности. Помимо этого, в Словении

существуют регулирование «вращающихся дверей» и ограничения пожертвований в фонды партий. В Польше, несмотря на ведение реестра лоббистов и отчетность лиц, принимающих решения, регулирование является менее прозрачным и не позволяющим оценить реальное взаимодействие между группами интересов и органами власти. Вместе с тем, регулирование и в Словении, и в Польше направлено исключительно на лоббистов-консультантов и не затрагивает встроенных лоббистов.

Литература:

Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. М., 2002. С. 136-138 [Almond, G.; Powell, J.; Strom, K.; Dalton, R. Sravnitel'naia politologiia segodnia. Mirovoi obzor. Moscow, 2002, pp. 136-138.]

Almond, G. A Comparative Study of Interest Groups

and the Political Process // The American Political Science Review. 1958, Vol. 52, No. 1.

Blavoukos, S.; Pagoulatos, G. Enlargement Waves and Interest Group Participation in the EU Policy-Making System: Establishing a Framework of Analysis // West European Politics, 2008, Vol. 31, No. 6, pp. 1147-1165.

Bohle, D.; Greskovits, B. The State, Internationalization, and Capitalist Diversity in Eastern Europe // Competition & Change, 2007, Vol. 11, No. 2.

Crowley, S.; Ost, D. Workers after Workers' States: Labor and Politics in Post-communist Eastern Europe. Oxford, 2001.

Fink-Hafner, D. Interest Representation in Post-communist Parliaments over Two Decades // Legislative Studies, 2011, Vol. 17, No. 2, pp. 215-233.

Fink-Hafner, D. Organized Interests in the Policy-Making Process in Slovenia // Journal of European Public Policy, 1998, Vol. 5, No. 2.

Fink-Hafner, D.; Hafner-Fink, M.; Novak, M. Europeanisation as a Factor of National Interest Group Political-Cultural Change: The Case of Interest Groups in Slovenia // East European Politics and Societies and Cultures, 2015, Vol. 29, No. 1.

Gwiazda, A. Democracy in Poland: Representation, Participation, Competition and Accountability since 1989. Routledge, 2015.

Holman, C.; Luneburg, W. Lobbying and Transparency: A Comparative Analysis of Regulatory Reform // Interest Groups & Advocacy. 2012, Vol. 1., No 1, pp. 75-104.

Hrebenar, R.; Morgan, B. Lobbying in America: A Reference Handbook. ABC-CLIO, 2009.

Kavoliunaite-Ragauskiene, E. How to Define a Lobbyist: Experience of Poland and Lithuania // Croatian and Comparative Public Administration, 2017, Vol. 17, No. 1, pp. 29-56.

McGrath, C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union // Journal of Public Affairs, 2008, No. 8, pp. 15-32.

Millar, C.; Koppl, P. Perspectives, Practices and Prospects of Public Affairs in Central and Eastern Europe: a Lobbying Future Anchored in an Institutional Context // Journal of Public Affairs, 2014, Vol. 14, No. 1, pp. 4-17.

Mulcahy, S. Lobbying in Europe. Hidden Influence, Privileged Access. Transparency International, 2015.

Rees, N.; Paraskevopoulos, C. Europeanization of Policy-Making and Domestic Governance Structures in Regional Policy: Cohesion and CEE Countries / Adapting to EU Multi-Level Governance. Ed. by Paraskevopoulos C., Getimis P., Rees N. London, 2006, 336 p.

Sallai, D. European Union Lobbying and the Golden Cage of Post-Socialist Network Capitalism in Hungary // Journal of Common Market Studies, 2013, Vol. 51, No. 5, pp. 948-964.

Stanojevic, M. Slovenia: Neo-corporatism under the Neoliberal Turn // Employee Relations, 2018, Vol. 40, No. 4.

References:

Almond, G. A Comparative Study of Interest Groups and the Political Process // The American Political Science Review. 1958, Vol. 52, No. 1.

Almond, G.; Powell, J.; Strom, K.; Dalton, R. Sravnitel'naia politologiia segodnia. Mirovoi obzor. Moscow, 2002, pp. 136-138.