Группы интересов в политических системах Центральной и Восточной Европы Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

логия №2 2013

Группы интересов в политических системах Центральной и Восточной Европы

Каневский П.С.

В статье рассматривается деятельность групп интересов в странах Центральной и Восточной Европы, в том числе России, через призму социально-политического представительства. Показана разница в различных моделяхдеятельности групп интересов- продемонстрировано, что сегодня размывается граница между англо-американской (плюралистической) и кон-танентально-европейской (корпоративистской) моделями представительства интересов. Автор исследует такие понятие как группы интересов, группы давления и лоббизм не только с политико-правовой точки зрения, их истинную природу и роль в национальных системах можно понять только при соотнесении с реальными социально-политическими, экономическими процессами, с политической культурой и традициями нации.

Ключевые слова\ группы интересов, представительство интересов, политическая система, лоббизм .плюрализм, корпоративизм, политические традиции, политические элиты, политическое неравенство, роль бизнеса в политике

KanevskiyP.S.

Interest groups in political systems of Central and Eastern Europe

Article analyses Interest groups in Central and Eastern Europe, Including Russia via the idea of socio-political representation. Difference between various models of Interest groups activity is revealed - It Is indicated that there are no strict borders between Anglo-American (pluralist) and Continental European (corporatist) models of Interests representation. Author researches such concepts interest groups, pressure groups and lobbying notjustfrom political-normative point of view, their genuine nature and role in national systems can be understood only by correlating with the real socio-political, economic processes, political culture and traditions.

Keywords-, interest groups, representation of interests, political system, lobbying, pluralism, corporatism, political traditions, political elites, political Inequality, business In politics

Деятельность групп интересов и групп давления является той сферой, которая затрагивает сущностные основы функционирования политической системы. В конечном счете, мы говорим не просто о деятельности групп интересов, а о функциональном элементе системы представительства интересов. Впервые механизм деятельность групп интересов в политике попытался раскрыть классик политической науки Артур Бентли. Однако за более чем столетие с момента выхода «Процессауправления» политические системы существенно усложнились, так как изменилась система представительства интересов и социально-политическиетехнологии, применяемые для достижения властно значимых целей. Развитие парламентаризма и механизма политического управления способствовало развитию групп интересов, что постепенно меняло их структуру и роль в политической системе. Тем не менее, в мире до сих пор существуют споры по поводу анализа эффективности групп интересов, исследователи нечасто рассматривают данное явление в более широкой перспективе - не просто как методики и технологии продвижения интереса, но как часть системы социально-политического представительства.

Это хорошо видно на примере феномена лоббизма, который претендует на универсализм, однако в реальности таковым не обладает. Как показывают многочисленные исследования, государства, в которых сегодня существуют четкие правила регулирования лоббистской деятельности и в которых дается определение лоббизма на официальном политико-правовом уровне, составляют в

мире абсолютное меньшинство. Более того, наличие таких правил вовсе не означает, что данные страны поставили под юридический контроль процесс принятия решений, так как не су-ществуеттакой системы, в которой не было бы неформальных отношений по поводувласти.

Действительно ли лоббизм сопряжен с неформальной и теневой политической деятельностью? И в какой степени лоббизм является вызовом для традиционных демократических институтов? С развитием информационных технологий и СМИ, скандалами, сопровождающими деятельность избранных политиков, в обществе все чаще звучат мнения, что в политике превалируют частные интересы, а не абстрактное коллективное благо, а это представляет прямую угрозу легитимности режимов. Это обстоятельство, в конечном счете, привело к кризису легитимности выборных политических институтов.

Опросы общественно мнения показывают, что в большинстве стран мира доверие к парламентариям и политическим партиям в последние два десятилетия неуклонно снижается. Данные исследований показывают, что с середины 1990-х гг. доверие к парламентам в ряде стран Западной Европы снижалось в среднем на 1,5 пункта каждый год. В Великобритании и Италии доверие к парламентам снизилось соответственно с 49% и 33% в 1997 г. до 27% и 16% в 2008 г. 1 Однако еще более показательной является ситуация в странах Восточной Европы, прошедших всплеск демократического развития начала 1990-х гг. и постепенное разочарование в новых институтах власти. Так, если в 1990-1993 гг. уровень доверия к новым институтам представительства составлял 40% в Венгрии, 45% в Чехии, 48% в Болгарии и 78% в Польше, то в 2005-2008 гг. средний показатель легитимности составил 27%, 18%, 21% и 13% соответственно2. Многие исследо-

ватели отмечают, что причинами столь быстрых темпов потери доверия является снижающаяся популярность традиционных партий и идео-логийЗ . П. Норрис утверждает, что корни проблемы нужно искать в массовых протестных движениях 19601970-х гг., которые впервые поставили под сомнение легитимность традиционных политических инсти-тутов4 . Однако такое объяснение с трудом применимо к странам Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), вставших на путь демократического устройства лишь в конце 1980-х -начале 1990-х гг.

На наш взгляд, первопричина заключается в неравном доступе групп интересов к центрам и лицам, принимающим решения, и в актуализации данной проблемы в общественном мнении. Первая волна протестов в Западной Европе 1960-е гг. означала серьезный сдвиг в общественном мнении, когда новые социальные движения, в частности, новые социалисты, зеленые и пр. стали постепенно трансформироваться в группы интересов и политические партии, что изменило политическое пространство и политические коммуникации. Второй сдвиг пришелся на 1980-1990-е гг., когда практически нормой стали регулярные скандалы, связанные с незаконным финансированием деятельности политических партий и стремлением отдельных политиков отстаивать интересы отдельных промышленных, финансовых, военных групп интере-сов5 . Именно тогда в европейском медийном пространстве стал активно обсуждаться вопрос о лоббизме и группах давления и их соответствии демократическим институтам.

В ЦВЕ и России осознание данной проблемы произошло в более сжатые сроки, для этого не понадобилось многих десятилетий. В конечном счете, галопирующее снижение легитимности режимов было связано еще и с тем, что демократические

институты оказались слишком слабыми и неподготовленными к современным рыночным условиям, а общество не обладало стабильной социальной структурой, чтобы наладить эффективную систему представительства интересов. В итоге, к центрам и лицам, принимающих решения, получили доступ гораздо менее многочисленные группы интересов, зачастую связанные с властью неформальными каналами коммуникации. По сути, речь шла о межэлитном взаимодействии, подтверждением чему явились российские путчи 1991 и 1993 гг.-их причиной стали в первую очередь внутриэлитные разногласия, а не активное участие граждан и социальных движений.

Иными словами, хоть мы и рассматриваем проблемугрупп интересов в Западной Европе, ЦВЕ и России под разными углами, существует главный вопрос, который объединяет общественное мнение всех данных систем - в какой степени лоббизм способствует сохранению неравного доступа групп интересов к власти? И каким образом, в нынешних социально-экономических условиях, обеспечить равный доступ данных объединений, исходя из потребностей всего общества, а не отдельных элитных групп.

Стоит отметить, что в большинстве стран Европы, включая и Россию, «лоббизм» рассматривается как чужеродное слово, относящееся к теневому политическому процессу и неравному влиянию. Считается, что данное понятие происходит из США и Великобритании, где, в силу политических традиций, главенствует принцип плюрализма отдельных интересов. Данному англо-саксонскому взгляду на представительство интересов противостоит европейский дух корпоративизма, который наиболее ярко выражен в Германии, Австрии, Скандинавии, странах Бенилюкса, в иной форме, но схожей по смыслу - во Франции, Италии и Ис-

пании. Помимо прочего, это связано с особенностями континентально-европейской политической культуры и эволюцией социалистических идей, гораздо глубже проникших в ценностные основы политических систем, чем в англо-американской модели. Однако бурный экономический рост концаXX- начапаХХ! вв. дал повод экспертам заговорить о развитии плюрализма интересов и классических лоббистских структур по всему миру, включая, конечно, и континентальную Европу. Лоббизм перестал быть неясным политическим термином, постепенно он превратился в индустрию интересов, для обеспечения деятельности которой активно развились механизмы и структуры продвижения интересов, такие как консалтинговые агентства, СИ-подразделения, РИ-фирмы, специализирующихся на контактах с органами власти. Под воздействием данных структур изменились каналы формирования общественного мнения, связи междуСМИ и общественностью. Иными словами, англо-американская модель лоббизма, несмотря на формально негативное отношение со стороны властей и общества, стал реальностью политического процесса.

Именно на фоне бурного развития лоббистской деятельности и связанных с ней технологий произошел распад СССР и социалистического лагеря, в Восточной Европе образовался ряд транзитных государств, которые встали перед непростым выбором развития институтов представительства практически с нуля. В странах ЦВЕ и России быстро заговорили о проблеме лоббизма, как способе быстрого и эффективного воздействия на властные органы. Главная проблема заключалась в том, что то, что было в центре критики в Западной Европе, а именно неформальная сторона лоббизма, для стран ЦВЕ оказалась характерной в еще большей степени. Клиентелизм

в принципе является характерной чертой транзитных режимов, так как переходный период всегда подразумевает тесное переплетение экономических и политических интересов, а ключевые решения, затрагивающие экономическую сферу, в большинстве случаев политически ангажированы. Следовательно, здесь в гораздо большей степени, чем в Западной Европе, краеугольной проблемой оказалось соотношение лоббизма и неформал ьн ых, коррупцион н ых связей. Те страны ЦВЕ, которые, в силу расширения Евросоюза на восток, оказались интегрированы в единую правовую систему, быстрее начали разграничивать данные явления. Причем за основу была взята именно англо-саксонская модель плюрализма интересов и в ряде стран Восточной Европы лоббизм стал превращаться в политико-правовой институт: закон о регулировании лоббистской деятельности был принят в Грузии (1998 г.), Литве (2001 г.), Польше (2005 г.), Венгрии (2006 г.), Словении (2010 г.), в разное время обсуждались проекты законов в России, на Украине, в Чехии, Болгарии, Румынии. Тем не менее, как показала практика, неформальные связи сложно побороть даже в правовом пространстве Европейского Союза.

С похожими проблемами сталкивается сегодня и Россия, где принятие закона о лоббизме находится в латентной повестке дня уже 20 лет, однако каждый раз закон тормозится либо на уровне консультаций с администрацией президента, либо не проходит законодательное сито. Тому есть субъективные и объективные причины. Однако суть заключается в том, что не до конца понятно, какая модель регулирования лоббизма нужна сегодня в России. Опыт стран Восточной Европы показывает, что недостаточно слепого копирования англо-американских правовых аналогов, нужны глубокие институциональные реформы, затрагива-

ющие самые основы политической системы и института представительства интересов.

В этом смысле опыт ряда государства ЦВЕ, первыми на континенте перенявшими опыт регламентации и контроля за лоббистской деятельностью, представляет явный интерес для России. В качестве такого «кейса» можно рассмотреть Литву, которая была первым государством Европы, принявшей у себя закон «О лоббистской деятельности» в 2000 г.6 Данный закон концентрируется на регулировании лоббизма в органах законодательной власти. Помимо этого, в Литве действует единый реестр лоббистов. С юридической точки зрения «нет сомнений, что эти нормативные акты были написаны под существенным влиянием американских анапогов»7 .Это находит выражение практически во всех пунктах, начиная от определения лоббистской деятельности, до предполагаемых принципов раскрытия доходов от ведения лоббистской деятельности. Однако, в отличие от США, в Литве ни регулирование лоббистов, ни их регистрация до настоящего момента не работают. Согласно докладу Верховной комиссии по этике, которая отвечает за ведение реестра, в 2009 г. заявку на регистрацию подали лишь 3 лоббиста, в то время как количество постоянно действующих лоббистов составляло 68 . К 2011 г. количество зарегистрированных лоббистов увеличилось до 25, однако очевидно, что это лишь вершина айсберга, т.к. по неофициальным подсчетам количество индивидуальных и групповых лоббистов составляет как минимум три сотниЭ .

С аналогичными проблемами столкнулась и Венгрия, которая в 2006 г. приняла акт №Х1_1Х, направленный на регулирование каклоббистов, так и государственных служащих (как в законодательной, так и исполнительной ветвях власти), т.е. была сделана попытка синтезировать американс-

кую и британскую модели. Принятию закона, как и во многих других случаях, предшествовал ряд коррупционных скандалов 10 . Ктомуже, согласно опросам среди стран - новых членов ЕС, среди госслужащих Венгрии, отвечавших на вопрос «насколькотесны связи служащих вашего министерства с основными группами интересов», 67% сказали, что «крайне тесны»! 1 . В Венгрии, как и в Литве, почти все респонденты (по 95%) согла-силисьстем, что такие связи присутствовали в их министерствах всегда. Помимо этого, в Венгрии, в отличие от прочих стран восточной Европы, с самого начала были высоки ожидания по поводу возможности институциа-лизации лоббизма - в 2003 г. 89% респондентов заявили, что в случае появления закона о лоббизме, группы интересов активно будут им пользоваться для транслирования собственных интересов в политическую систему12 . Но, в конечном счете, эффективность нового закона, как и в Литве, была поставлена под сомнение. Несовершенство регулирования лоббизма, вчастности, прояви-лосьвтом, что: а) лишь незначительная часть лоббистов согласилась раскрыть свои связи с органами государственной власти; б) не были четко прописаны механизмы взаимодействия лоббистов с органами власти; в) не были введены санкции за отказ со стороны госслужащих и политиков раскрыть связи с лоббистами (что, по сути, нивелировало сам смысл регулирования объектов лоббизма). Наконец, самое значительный недостаток всех новых законов о лоббизме в Восточной Европе (включая и Венгрию, и Литву, и Польшу) заключается в том, что на первое место по значимости выводятся бизнес структуры, в то время как некоммерческие и негосударственные организации фактически лишаются права прямого доступа к органам власти 13 .

По мнению исследователей Н. Кампоса и Ф. Джованнони, это явля-

ется показателем того, что уровень коррупции и неформальных связей в этих странах все еще не позволяет говорить о переходе к четким правилам игры в области лоббистской деятельности. «Чем выше уровень коррупции, тем меньше вероятность, что лоббисты согласятся регистрировать свою деятельность» 14 . С другой стороны, данная ситуация характерна для всех государств, переживающих болезненный процесссистемного транзита. По словам польской исследовательницы А. Га-довска, «клиентелизм в большей или меньшей степени характерен для всех стран Центральной и Восточной Европы, так как период транзита всегда подразумевает тесное переплетение экономических и политических интересов, а ключевые экономические решения в большинстве случаев политически ангажированы» 15 .

Тем не менее, несмотря на явные провалы в области регулирования лоббизма в Европе, данный феномен стал неотъемлемой частью политического процесса и процесса принятия решений. Здесь важно понять тенденции развития института лоббизма - они кроются во взаимодействии экономической и политической систем, а с точки зрения идеологии - во взаимодействии политическихдокт-рин современности. Получивший сегодня широкое распространение тип лоббизма является, в первую очередь, проводником частных бизнес-интересов и это кардинально отличает данную модель оттрадиционного континентально-европейской модели. Именно чрезмерная ориентация на бизнес-интересы, в ущерб НКО и гражданским объединениям, стала причиной критики нового института лоббизма в Литве и Венгрии.

Семь десятилетий назад Бреттон-Вудская система официально изменила роль государства в управлении экономикой (и, как следствие, социальными процессами), дав рождение модели, которую сегодня мы называ-

ем корпоративизмом или неокорпоративизмом. Без этой модели не смогли бы возникнуть современные социальные государства и социал-демократические партии. Но последние 30 лет мирдвигался в совершенно ином направлении - свободы предпринимательской деятельности, и несмотря на разразившийся 5 лет назад мировой экономический кризис, данное направление является стратегической доминантой в политике стран ОЭСР, которые определяют сегодня глобальную экономическую повестку дня. Тем не менее, модель корпоративизма, ориентирующаяся на отраслевые ассоциации, профсоюзы и прочие крупные группы интересов, все еще пользуется поддержкой части национальных элит, прежде всего, политических элит социал-демократической направленности и лидеров ассоциативных групп. Таким образом, в Европе сложился исторический баланс между двумя направлениями, который в зависимости от мировой экономической конъюнктуры, особенностей политической системы и находящихся у власти элит, может изменяться как в одну, так и в другую стороны.

С другой стороны, исследуя феномен лоббизма, важно отходить от чрезмерных упрощений. Если под лоббизмом мы подразумеваем процесс продвижения интересов частных и корпоративных структур в органах государственной власти, то подданное определение попадает любая попытка политического влияния, включая и лоббистскую практикутех стран, которые принято называть недемократическими, т.е. различные разновидности авторитаризма и тоталитаризма. На наш взгляд, именно размытие объектов и субъектов лоббизма, целей и задач данной деятельности, непонимание зависимости различных моделей от политических традиций и норм, приводят ктому, что суть лоббизма ускользает из рук экспертов, политиков и бизнесменов.

Например, в рамках проводившегося в России в 2008 г. экспертного опроса профессионалов в области связей с органами власти (СЯ), большинство специалистов сказали, что в России отсутствует цивилизованный рынок лоббизма, т.к. процесс влияния зачастую сводиться к коррупционной составляющей. Несомненно, отсутствие границ между лоббизмом и коррупцией являются большим препятствием для создания стабильной предпринимательской среды, в чем сегодня заинтересовано практически любое государство. Но, как показывает опыт ряда стран ЦВЕ, данную ситуацию нельзя изменить принятием закона, т.к. он, во-первых, не будет эффективно выполняться, во-вторых, сам рискует стать источником бюрократизации и коррупции. Мнения (ЗР-специалистов разделились как по вопросам принятия закона о лоббизме, так и по перспективам создания реестра лоббистов 16.

В России сегодня сложилась своеобразная корпоративная система представительства интересов, где наибольшим влиянием обладают крупные корпорации и отраслевые ассоциации, что, на первый взгляд, похоже на модель, распространенную в Западной Европе. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что деятельность групп давления в России схожа скорее со странами ЦВЕ, где, несмотря, на все попытки изменения законодательства, лоббизм остается теневой стороной политического процесса. С одной стороны, правы эксперты, утверждая, что «законодательные рамки, в которых действуют западные лоббисты, делает лоббизм более изощренным и технологичным» 17 .Это не является аксиомой, что Россия должна двигаться в сторону англо-американской модели лоббизма, можно, как делают многие, отказываться от данного термина, но это не изменит того факта, что в стране сегодня нет эффективной модели представитель-

ства интересов, которая отвечала бы вызовам времени. С другой стороны, нельзя рассматривать лоббизм в отрыве от целого ряда факторов: политической и экономической культуры, развития предпринимательства, политического участия, государственного устройства и, конечно, взглядов элит, находящихся в настоящий моменту власти.

Литература

1. GR и лоббизм в современной России: результаты исследования. Результаты экспертного исследования Комитета по связям с органами государственной власти IABC/Рос-сия. IABC Russia. 2008. / http:// www.communicators.ru/library/ researches/rlob_res

2. Campos N.F., Giovannoni F. Lobbying, corruption and political influence // Public Choice. 2007. Vol. 131. №1-2.

3. Chief Official Ethics Commission. Activity Report for 2009. / http:// www.vtek.lt/vtek/images/vtek/ Dokumentai/EN/about_us/ ACTIVITY_REPORT_FOR_2009.doc

4. Dogan M. Political Mistrust and the Discrediting of Politicians. Brill, 2005.

5. Kalnins V. Transparency in Lobbying: Comparative Review of Existing and Emerging Regulatory Regimes. PROVIDUS Centre for Public Policy. 2011. / http:// www.europeum.org/images/ lobby_pasos_final.pdf

6. Legislation on Lobbying in Europe. OECD. 2007. / http://www.oecd.org/ dataoecd/18/15/38944200. pdf

7. McGrath C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union/ /Journal of Public Affairs. 2008. №8.

8. Norris P. Democratic Deficits. Cambridge, 2011.

9. Pogatsa Z. The Law of Lobbying in Hungary and its Effects. EUROPEUM Institute for European Policy. Prague, 2010. / http://www.europeum.org/doc/ pdf/pogatsa_H U. pdf

10. Puhas V., Rhodes M. Party Finance and Political Scandal in Italy, Spain and France // West European Politics. 1999. Vol.22. Issue 3.

11. Teixeira P., Freire A Decline, Transformation and Trust in Parliaments: the Portuguese Case in a Longitudinal and Comparative Perspective// RIEL. Belo Horizonte. 2010. №1. P.28/http:/ /bibliotecadigital.fgv.br/ojs/index.php/ riel/article/viewFile/4124/2877

12. Torcal M., Montero J. Political Disaffection in Contemporary Democracies: Social Capital, Institutions, and Politics. London, 2006.

Ссылки:

1 Norris P. Democratic Deficits. Cambridge, 2011. P. 95.

2 Teixeira P., Freire A Decline, Transformation and Trust in Parliaments: the Portuguese Case in a Longitudinal and Comparative Perspective// RIEL. Belo Horizonte. 2010. №1. P.28/http:/ /bibliotecadigital.fgv.br/ojs/index.php/ riel/article/viewFile/4124/2877

ЗСм., например: Dogan M. Political Mistrustandthe Discrediting of Politicians. Brill, 2005; Torcal M., Montero J. Political Disaffection in Contemporary Democracies: Social Capital, Institutions, and Politics. London, 2006.

4 Norris P. Democratic Deficits. Cambridge, 2011. P. 91.

5 См.: Puhas V., Rhodes M. Party Finance and Political Scandal in Italy, Spain and France // West European Politics. 1999. Vol.22. Issue 3.

6 Legislation on Lobbying in Europe. OECD. 2007. P. 27 / http:// www.oecd.org/dataoecd/18/15/ 38944200.pdf

7 McGrath C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union //Journal of Public Affairs. 2008. №8. P. 25.

8 Chief Official Ethics Commission. Activity Report for 2009. P. 27 / http:// www.vtek.lt/vtek/images/vtek/ Dokumentai/EN/about_us/ ACTIVITY REPORT FOR 2009.doc

9Kalnins V. Transparency in Lobbying: Comparative Review of Existing and Emerging Regulatory Regimes. PROVIDUS Centre for Public Policy. 2011 / http:// www.europeum.org/images/ lobby_pasos_f i nal. pdf

10 Cm.: Pogatsa Z. The Law of Lobbying in Hungary and its Effects. EUROPEUM Institute for European Policy. Prague, 2010. P. 2. / http:// www. eu rope um .org/doc/pdf/ pogatsa_HU.pdf

11 McGrath C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union//Journal of Public Affairs. 2008. №8. P 16.

12 Ibid. P. 16.

13 Pogatsa Z. The Law of Lobbying in Hungary and its Effects. EUROPEUM Institute for European Policy. Prague,

2010. P. 2./http://www.europeum.org/ doc/pdf/pogatsa_H U. pdf

14 Campos N.F., Giovannoni F. Lobbying, corruption and political influence // Public Choice. 2007. Vol. 131. №1-2. P. 13.

15 Цит. no: McGrath C. The Development and Regulation of Lobbying in the New Member States of the European Union//Journal of Public Affairs. 2008. №8. P. 17.

16 GR и лоббизм в современной России: результаты исследования. Результаты экспертного исследования Комитета по связям с органами государственной власти IABC/Рос-сия. IABC Russia. 2008. / http:// www.communicators.ru/library/ researches/rlob_res

17 Там же.

Институт библиотеки в современном обществе: мнение студентов

Краснокутская Е.И.

Изменение функций библиотеки отражается на связи библиотечных учреждений с обществом в целом и отдельными социальными институтами. Но главным показателем изменение ее статуса и функций в современном социуме является отношение к ее деятельности читателей. Исследование, проведенное среди студентов ТвГТУ в 2012 году показало, что вузовская библиотека остается важнейшим элементом образовательного процесса современного университета. Но при многообразии альтернативных источников получения информации, значение обычных направлений деятельности библиотеки снижается.

Ключевые слова', библиотека, социальный институт, культура, трансформация, функции.

Krasnokutsky E.I.

Institute of library 1п modern society: students' opinions Change of functions of library is reflected in communication of library establishments with society as a whole and separate social institutes. But change of its status and functions in modern society is the main indicator the relation to its activity of readers. The research conducted among students of TVGTU in 2012 showed that the high school library remains the most important element of educational process of modem university. But at variety of alternative sources of obtaining information, value of usual activities of library decreases. Keywords: library, social institute, culture, transformation, functions

Библиотека является одним из древнейших социальных институтов в сфере культуры, основные функции которой оформились много веков назад [1, с.5]. Происходящие в современном обществе изменения приводят к их трансформации. Традиционные функции (мемориальная, коммуникационная, информационная, образовательная и культурная) обогатились новым содержанием, расширились возможности их реализации. Особое развитие получили такие функции библиотеки, как коммуникативная и когнитивная, обеспечивающие возможность познавательного процесса, преемственность культуры и использование обществом культурного достояния человечества [2, с. 15].

Изменение роли библиотек отражается на взаимоотношениях библиотеки с обществом и отдельными