CC BY
84
УДК 165
Сикирин Виктор Леонидович
Воронежский государственный педагогический университет
РАЗВИТИЕ ИДЕИ О ПРЕОБРАЗУЮЩЕМ СВОЙСТВЕ НЕНАСИЛИЯ
В статье рассматривается одна из особенностей развитого ненасилия как мировоззренческого принципа — вера в его особый потенциал по преображению социальной реальности в сторону расширения сферы действия высших моральных принципов, а также изменения мировоззрения человека, его внутренней природы.
Ключевые слова: ненасилие, развитие ненасилия, преобразующее свойство ненасилия.
Идеи и принципы так называемого ненасилия известны человечеству со времен . его оцивилизовывания - «осевого времени». С тех пор идеал непричинения вреда живым существам, неприменения насилия по отношению к человеку, ответа добром на совершенное зло постоянно присутствует в развитых человеческих культурах, видоизменяясь и наполняясь конкретным содержанием в зависимости от историкокультурных условий и реалий. Таким образом, ненасилие нельзя рассматривать как единый феномен и в нем следует различать различные историко-культурные формы. В самом общем виде мы можем определить его как феномен, который в зрелой, современной его форме рассматривает любовь, отсутствие насилия, ориентацию на внедрение высших моральных принципов во все сферы человеческой деятельности как эффективное средство организации и преображения социальной реальности. В своем развитии ненасилие прошло путь от идеи непричинения вреда живому как средству индивидуального спасения до эффективной социально-политической практики. В данной статье мы рассмотрим вопрос о появлении идей, практических принципов, согласно которым ненасилием (понимаемым нами широко) можно не только очищать и спасать собственную душу, но и спасать души других, «ближних своих», иначе говоря, оказывать положительное конструктивное и, что важнее, преобразующее влияние на конкретных людей и нормы общественных отношений в целом.
Концепция ахимсы, непричинения вреда живым существам, впервые зарождается в брахманизме и понимается сначала лишь как средство сохранения индивидуальной святости, метод достижения спасения. Логика здесь проста - все живое часть Одного. Социальная же посылка в философии протоненасилия впервые формулируется и провозглашается в качестве программы поведения своих адептов в буддизме. Слова Будды о том, что «никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхарма» [1, с. 23], могут рассматриваться как первая формулировка одного из основных принципов ненасилия - отказа от насилия как способа организации социальной реальности, решения проблем.
Ненависть, порождающая насилие, порождающая лишь саму себя, замыкается в порочный круг,
из которого выход в противоположности - не-не-нависти, отсутствии ее как таковой, «черное» закрашивается лишь «белым». Подобная логика «да-да, нет-нет» без градаций и оттенков естественна для религиозного сознания. Принимая за мерку всего Абсолют, не находишь ничего ценного в непостоянном и изменчивом мире, а заодно и абсолютизируешь формы взаимодействия с ним и в нем.
Тем не менее в этих простых словах Будды заключен, пожалуй, весь основной смысл всей философии ненасилия - как древней, так современной и будущей: остановить Зло можно только Добром, насилие как его форма, проявление Зла побеждается лишь своей противоположностью. Зло и Добро есть полные и непримиримые противоположности, огонь гасится водой.
В буддизме зарождается традиция отказа насилию в какой-либо конструктивности, отрицания за ним любой созидательной потенции. Единственное свойство насилия - Разрушение. В то же время пока еще предполагается, что прекращения ненависти, то есть внутреннего отношения к понимаемому как злу, самого по себе довольно. Идеи милосердия и сострадания в буддизме широко распространяются несколькими веками позже, встанут на первые места уже в махаяне. Заметим, что буддизму как учению в той или иной мере присуща вера в созидательный потенциал отказа от насилия на протяжении почти всей истории своего развития, при этом предполагался только единственный путь к искомым изменениям - личное сострадание и милосердие, а также проповедь учения. До новейшего времени Восток не выдвигал идей об активном ненасилии как методе и способе социальной борьбы, как фундамента общественных отношений - это был вопрос личного выбора и спасения.
Следующей вехой в истории рассматриваемого феномена является христианство - религия, поставившая во главу угла такой этический принцип, как любовь: к Богу, к ближним, к врагам. Христианство рассматривало проблему ненасилия довольно практично - как способ человека ответить на насилие, примененное к нему [4, с. 33]. В этом смысле оно действительно совершило этическую революцию - проблема здесь обретает практическое звучание, воспринимается не отвлеченно, как вопрос о мировом законе, а сугубо конкретно - спрашивается лишь, как поступить с ближним.
© Сикирин В.Л., 2013
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 6, 2013
75
Пацифистские, ненасильственные заповеди христианства широко известны: «Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мтф., 5: 3839); «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мтф., 5: 44); и ряд других.
При этом тенденция ненасилия не была в христианстве основной, оно изначально вобрало в себя множество довольно противоречивых идей. Помимо приведенных слов о подставлении щеки и непротивлении злому, широко известны и такие фразы, как «не мир пришел я принести, но меч» (Мтф., 10:34); «теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет - продай одежду свою и купи меч» (Лука, 22: 36) Проблему насилия и ненасилия, войны и мира уже раннее христианство решает в том ключе, что евангельские заповеди обязательны лишь в частной, личной жизни верующего. Как только конфликт выходит за пределы личного, индивидуального, дорастает до другого, до сферы общественного или государственного, здесь возможно уже не только применение силы, права, но и насилия, вплоть до крайней его формы - убийства.
Заметим, что основной мотив следования нагорным заповедям это стремление через страдания очистить собственную душу и попасть в Царство Небесное. С этой точки зрения враги, обидчики рассматриваются как благодетели, помогающие приобрести необходимые для Спасения заслуги. Жертвенность, готовность переносить страдания, столь присущие раннему христианству, являются заслугой перед Богом, возможностью доказать свою преданность и святость. Сотериологичекий момент здесь выходит на первое место.
Но дальнейшая практика расширяет подобное понимание принципа. Иную окраску соблюдение заповедей непротивления, прощения и любви приобретает в зарождающемся монашестве - в частности, среди египетских анахоретов, отшельников. Здесь на первый план уже выходит идея об особом преобразующем характере непротивления, любви. Обидчики монахов, видя, как мужественно, спокойно, с любовью те, прощают им их злодеяния, преобразуются сами и начинают следовать тем же путем [2]. Пожалуй, именно среди монашества ненасилие (которое пока еще так не называется) не как отказ, а как позитивное действие начинает рассматриваться как способное служить не только средством собственного спасения, но и спасения других, зарождать изменения в чужой душе, изменять сознание. На первый план здесь выступает не со-териологический момент, а преобразующий.
Но все же законченную, развитую форму идея о преобразующих свойствах высших моральных
принципов приобрела в современном ненасилии, основанном на опыте кампаний и учений М. Г анди, М.Л. Кинга и их последователей. Теперь ненасилию приписывается свойство организовывать, переорганизовывать и придавать новое качество социальной реальности и пространству, оказывать воздействие не только на индивида, но и на отдельные части общества и даже на все его в целом.
Крупнейшие теоретики и практики ненасилия именно в нем видели способ общественных изменений, в нем выражали свои надежды на возможность построения «морального общества», в нем видели теорию и практику продвижения к нему. Ненасилие при таком подходе выступает как квинтэссенция всех прочих «моральных» методов переустройства общества.
В ненасилии Ганди выделяет две составляющих: любовь и страдание. Идеи эти не новы, но заслуга Махатмы в том, что сотериологический аспект в них задвинут на задний план - на первый выступает момент преобразования, изменения -здесь происходит разрыв с индуистской традицией, дополнение ее христианскими идеями и практиками. Но самое главное то, что Ганди распространяет сферу действия этих идей шире, чем обычно, -для него политика, все сферы человеческой деятельности, прежде вынесенные за рамки морального, непосредственно находятся в сфере действия моральных законов, все человеческое (и природное) должно подчиняться им, любые несоответствия необходимо исправлять. Здесь заметим, что Ганди такой же сторонник Абсолюта, как и прочие религиозные деятели, для него нет оттенков, но в то же время он политик, а это определяет его практическое стремление к компромиссам.
Любовь, ненасилие, любовь как ненасилие Ганди рассматривает в качестве объективного закона вселенной, не могущего не работать. Он свято верит в их преобразующий потенциал. Верит он также, что подобная же потенция есть и в сознательном страдании, обладающем искупительным свойством, являющемся средством воздействия на оппонента, организации социальной реальности. Оно обладает огромным воспитательным и преобразовательным потенциалом, большим, чем «закон джунглей». Страдание и любовь органически связаны друг с друг, первое есть проявление второго. Таким образом, страдание и любовь у Ганди не столько способ служения Богу, сколько служение самому человечеству, своеобразная политико-социальная сила.
Принципиальным обстоятельством является то, что для крупнейших теоретиков ненасилия (Толстой, Ганди, Кинг) трансформация сознания каждого отдельно взятого человека была даже более важной, чем достижение конкретно поставленных целей, таких как независимость и утверждение Индии или равноправие рас в Америке и в Южной
76
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 6, 2013
Африке. Но это была как бы сверхзадача, проецируемая в отдаленное будущее. Тот же сварадж, то есть освобождение от колониальной зависимости, виделся Ганди задачей более легкой и более близкой и в то же время совершенно обязательной для успешного решения двух других задач - только что упомянутого духовного (и экономического, кстати сказать) раскрепощения каждого индийца и глобального переустройства на основах ненасилия. При этом требования и для всей страны, и для отдельных людей, по сути, не отличались. Ганди придерживался того взгляда, что одни и те же законы действуют как для атомов, так и для всей вселенной в целом. Отсюда, что хорошо для одного, то хорошо для всех. Так ненасилию приписывается способность преобразовывать не только разум, сердце индивида, но и все общество в целом, характер общественных отношений, даже экономическую систему.
Современные сторонники ненасилия убеждены, что оно шире, чем простое неприменение силы -ему приписывается возможность построения особого рода социального пространства, способствующего утверждению моральных принципов и прогрессивным изменениям. Ненасилие через сознательное включение масс задает определенный вектор усилий, старается предвосхитить результат.
Сторонники ненасилия исходят из идеи, что нравственное развитие само по себе способно преобразовывать общество, что, работая над собой, человек в то же время может и влияет на свое окружение, на других людей. Поэтому правы иссле-
дователи, которые определяют ненасилие как «массовое и в то же время индивидуальное движение» [3, с. 175].
Подчеркнем, что рассмотренное нами развитие идеи о преобразующем свойстве ненасилия не обусловлено внутренней логикой развития явления. Развитие ненасилия, его идей, расширение возможностей практического применения есть часть общего развития человечества, отдельных его культур по пути все большего осознанного и вынужденного выбора созидательной аксиологической парадигмы, проявляющейся в усилении ориентации на сотрудничество и взаимопомощь, стирании расовых, этнических, культурных преград, расширении сферы действия морального, морали, этиза-ции всех сфер человеческой деятельности. Ненасилие является одним из практических императивов современности. Его более широкое, чем сегодня, принятие - вопрос ближайшего будущего.
Библиографический список
1. Буддизм / сост. Я.В. Боцман. - Харьков: Фолио, 2002. - 987 с.
2. Древний патерик, изложенный по главам. -М.: Издательский отдел Московского патриархата; Планета, 1991. - 428 с.
3. Мартышин О.В. Политические взгляды Мо-хандаса Карамчанда Ганди. - М.: Наука, 1970. -300 с.
4. Принципы ненасилия: классическое наследие / отв. ред. В.М. Иванов. - М.: Прогресс, 1991. -233 с.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 6, 2013
77
