CC BY
153
УДК 171/179 ББК 87.7
НЕНАСИЛИЕ КАК ОСОБАЯ ФОРМА ОБЩЕСТВЕННОЙ ПРАКТИКИ
Сикирин Виктор Леонидович,
аспирант I года обучения Воронежского государственного педагогического университета (г. Воронеж)
Аннотация. В статье феномен ненасилия рассматривается как особая форма общественной практики, направленной, прежде всего, на сознательное водворение во все сферы человеческой деятельности высших моральных принципов. С этой точки зрения автор и делает попытку теоретического осмысления ненасилия, выделяет наиболее общие его черты и особенности, прогнозирует дальнейшее его развитие.
Ключевые слова: ненасилие, принципы ненасилия, прагматическое и принципиальное ненасилие, общественная практика.
NONVIOLENCE AS A SPECIAL FORM OF PUBLIC PRACTICE
Sikirin V. L., graduate student (Voronezh)
Abstract. In the article, the phenomenon of nonviolence is considered as a special form ofpublic practice directed, first of all, to a conscious placement of the highest moral principles in all spheres of human activity. From this point of view, the author also makes an attempt at making a theoretical judgment of nonviolence, highlights most of its common features and particularities, and predicts its further development.
Key words: nonviolence, the principles of nonviolence, pragmatic and principled nonviolence, public practice.
Мы считаем, что большинство существующих социальных институтов не соответствует современности, ее глобальному информационному и открытому характеру. Пожалуй, именно сейчас, как никогда до этого в истории, все институты, начиная от систем образования, здравоохранения, законодательства и заканчивая самой концепцией государства, все сложившиеся практики и традиции поведения и мышления, требуют решительного переосмысления. При этом мир не нуждается в очередных реформах или революциях. Нет. Непрекращающиеся реформы и революции всех сфер человеческой жизни - это и есть новый мир.
На наш взгляд, одним из механизмов и способов подобных трансформаций реальности в принципиально новую и соответствующую современности, является ненасильственная практика. Мы позволим себе утверждать, что ненасилие в новейшее время является больше чем просто
мировоззрением или методом политической или экономической борьбы. Ненасилие постепенно, но верно приобретает все более отчетливые черты новой особой зарождающейся формы общественной практики, которая как раз и преследует цели мироизменения через работу над самим собой. При этом ненасилие порывает со своими религиозными корнями, теряет узкие национальные черты, все шире вовлекаясь во всемирный процесс глобализации, формирования общечеловеческих ценностей, все более становясь общечеловеческой ценностью и достоянием. При этом это новое общечеловеческое не только собирается путем отбора наиболее лучшего и приемлемого для всех, но, что самое главное, именно формируется, вырабатывается, не закрепляясь при этом в культурно-абсолютных формах, не утверждаясь «окончательно» и бесспорно, а находясь в процессе постоянных изменений, хотя бы в отдельных своих частях.
90
В своей статье мы не преследовали цели конкретного исторического анализа той или иной кампании ненасилия. Мы попытались дать некое теоретическое осмысление ненасилию и его акциям под углом подхода к нему как к особой форме общественной практики. Отсюда наше отвлечение от конкретных ненасильственных кампаний.
Здесь мы не будем вдаваться в подробности так называемой философии ненасилия, в наиболее разработанной форме сформулированной такими ее титанами как Л.Н. Толстой, М. Ганди, М.Л. Кинг. Выделим, на наш взгляд, лишь основные принципы:
- принцип активности - отказ от пассивных форм сопротивления, стремление быть инициатором, «наступающей» стороной;
- принцип конструктивности - упор не на разрушение, не на голую борьбу, а на созидание;
- принцип ненасилия (ахимсы - любви);
- принцип страдания - готовность переносить страдания, уверенность что страдание несет в себе огромный воспитательный и преобразовательный потенциал;
- принцип понимания - признание за оппонентом собственной правоты, поиски компромисса с ним;
- принцип открытости - кампании ненасилия всегда готовятся открыто и максимально широко освещаются;
- принцип уверенности - уверенность в том, что мировой порядок находится на стороне справедливости. Отсюда вытекает уверенность сторонника ненасилия в будущем и в своей конечной правоте [1].
К основным формам ненасильственных акций относятся: пассивное сопротивление, гражданское неповиновение, несотрудничество. Заметим при этом, что ненасилие не есть какая-то конкретная акция, это скорее тактика борьбы, основанная на ненасилии, утверждении в жизнь таких высших ценностей, как справедливость, истина, любовь. Таким образом, своеобразие моральной позиции сторонников ненасильственной акции состоит в том, что они понимают собственную ответственность за зло, против которого борются, и приобщают «врагов», оппонентов к тому добру, во имя которого ведут свою борьбу.
Следует особо оговорить то обстоятельство, что понятие «ненасилие» ни в коей мере не отражает всей глубины явления и может, что и делает чаще всего, только сбить нас с курса. Одним отказом от насилия дело не ограничивается. Ненасилие есть борьба за утверждение высших моральных принципов, таких как любовь, истина, справедливость и др., за водворение их в жизнь, в пространство повседневной социальной реальности. И это главное. В этом отношении более подходящим был бы термин Махатмы Ганди - сатьяграха, переводимый как «упорство в истине». Если очистить его от религиозной окраски, от определенного догматизма, нам кажется, что он бы более правильно передал внутреннюю суть явления. Именно в этой борьбе за то, чтобы моральные ценности непосред-
ственно вошли в социальное бытие в самых различных его формах, и есть сама основа современного ненасилия как движения, как особой формы общественной практики. Подобная борьба больше не дело одного человека или церкви, общины, героев или наиболее храбрых людей. В самых простых своих формах она доступна практически каждому. Она обязательно массова.
При этом заметим, что ненасилие индивидуальное, как мировоззренческий принцип или в виде индивидуальной сатьяграхи Ганди не теряет своего общественного, социального, преобразующего значения. В этом виде оно может выступать как особая форма социальной практики, понимаемой как «вид практики, в ходе которой конкретно-исторический субъект, используя общественные -институты, организации и учреждения, воздействуя на систему общественных отношений, изменяет общество и развивается сам» [2].
При этом ненасилие из мировоззренческих установок отдельных личностей, религиозных требований не переходит в категорию общественной борьбы, в политическую сферу до тех пор, пока к этому нет объективных предпосылок, до тех пор, пока не сформированы необходимые условия гражданского общества, которые предполагают не только действенность соответствующих социальных институтов, но и определенную культуру правосознания, укорененную в общественной психологии. Ненасилие как норма возможно только в граждански развитых обществах, где приоритет ценности личности несомненен и является аксиомой. Таким образом, ненасилие не есть некое открытие потаенной Истины или механический перенос моральных заповедей прошлого в настоящее, а продукт развития морального сознания, отражение современных реалий. Современное ненасилие не существовало в прошлом, не есть оно также и предвестие некоего заранее уготованного «светлого будущего», мыслимого как абсолютно ненасильственный и любвеобильный мир. Нет! Ненасилие есть ровесник современного человека, дальнейшее развитие его моральности, расширение ее до тех сфер общественной жизни, которые традиционно мыслились как вынесенные за моральные скобки, неподвластные ей, где мораль только вредна и уж никак не эффективна. Сторонник ненасилия верит, что это не так. Но он не ограничивается своей верой, он реализует ее в практике и это очень важно. Теперь это не просто мировоззренческий принцип, теперь стремление к высшим моральным требованиям (а отказ от насилия лишь одно из них, наряду с такими как любовь, правда, справедливость, понимаемая не как наказание, а скорее как наибольшее равенство) становится непосредственной практической силой, способной изменять как самого приверженца, так и мир вокруг него.
При этом философия современного ненасилия не есть гандизм, кингизм (которых, впрочем, никогда и не существовало) или какой-нибудь прочий «-изм», и не сводима к учению какого-либо из своих лидеров. Оши-
91
бочно было бы запрещать ненасилию возможность развития. Оно, как и все в этом мире, не остается прежним. Как современный «продукт» с древними корнями, оно порождение именно Новейшего времени, развитого гражданского общества. Философия ненасилия есть формирующаяся философия новой общественной реальности, с ее возрастающим единством и новыми глобальными проблемами всего человечества, к которым прошлые методы разрешения трудностей во многом уже неприменимы.
Нам могут возразить, что мы слишком широко понимаем ненасилие, приписываем не присущие ему черты, абсолютизируем его и не проблематизируем. Мы же позволим себе стоять на своем. Стремление к мироизме-нению, борьба за лучший порядок действительно не стоят на «повестке дня». Но так обстоит дело только в том случае, если ненасилие освоено в своем «голом виде», лишь как методы политической, экономической и прочих видах борьбы. Но это ведь и не ненасилие в его подлинной сути. Это лишь его внешняя сторона. Обращаясь к его отцу-основателю М. Ганди, мы видим, что сам он не считал борьбу за освобождение Индии своей конечной целью. Независимость Индии лишь первый пункт на пути к дальнейшим изменениям. Заметим, что сам Ганди всегда прекращал свои сатьяграхи, если действия его сторонников выходили за рамки ненасильственных. Таким образом, изгнание англичан не было для него самоцелью. Главная его цель была подготовка платформы для по-настоящему новой Индии, Индии, которая станет образцом для всего мира и примеру которой последуют прочие страны. Сатьяграха для Ганди была лишь школой. Внешние ее формы - несотрудничество, гражданское неповиновение и пр. - при всей их важности никогда не стояли для него на первом месте. Главным для него было совершенствование мира через совершенствование самого себя. Именно такой же позиции придерживаемся и мы, и именно это является для нас решающим моментов в вопросе характеристики ненасилия как особой социальной практики, направленной на включение в непосредственную социальную реальность и практику высших моральных принципов и требований.
При этом заметим, что ненасильственная деятельность снимает проблему безнравственных средств по пути к цели нравственной и достойной: она является обязательством достигать целей, не выходя за нравственно дозволенные рамки, не прибегая к насилию. Отсюда один из девизов ненасильственной борьбы: «нет путей к миру, мир -это и есть путь» [3].
Итак, принципиальным обстоятельством является то, что для крупнейших теоретиков ненасилия (таких, например, как Толстой, Ганди, Кинг) трансформация сознания каждого отдельно взятого человека была более важной даже, чем достижение конкретно поставленных целей, таких как независимость и утверждение Индии или равноправие рас в Америке и в Южной Африке. Но это была как бы сверхзадача, проецируемая в отдаленное
будущее. Тот же сварадж, т. е. освобождение от колониальной зависимости, виделся Ганди задачей более легкой и более близкой и в то же время совершенно обязательной для успешного решения двух других задач - только что упомянутого духовного (и экономического, кстати сказать) раскрепощения каждого индийца и глобального переустройства на основах ненасилия. При этом требования и для всей страны, и для отдельных людей, по сути, не отличались. Ганди говорил об этом: «Быть такого не может, чтобы для атома были одни законы, а для Вселенной другие [4]». И в другом месте: «Очень ошибаются те, кто думают, что если закон достаточно хорош для индивидуумов, то он не является таковым для всего человечества [5]». Ненасилие выступает той основой, на которой должны строиться совершенствование человека, общества, мира вообще. Оно фундамент, на котором строится все основное здание, мировоззренческая установка, проявляющаяся в конкретных методах борьбы. Ненасилие обязательство и необходимое условие, «цемент» и центр притяжения.
Вообще, легко заметить, что доведенные до логического завершения принципы ненасилия, его представления о наиболее совершенной форме общественной организации приводят к отрицанию государства и всей существующей ныне системы общественных отношений как построенных на насилии и несправедливых по своей природе. Наиболее ярко об этом писал еще Толстой. Прочие теоретики ненасилия обычно говорят об этом лишь как о чем-то абстрактном, как о недостижимом идеале, как например, мир вообще без насилия, который невозможен, так как насилие в самой природе человека. И, тем не менее, тот же Ганди, никогда не скрывал своей достаточно радикальной веры в этом отношении. Впрочем, еще раз подчеркнем, что подобные цели скорее лишь вытекают из общих принципов философии ненасилия и никогда не ставились «на повестку дня». И все же, переход идей и методов ненасилия в категории общественной борьбы способствует развитию подлинной гражданственности, ответственности, демократизма. Отказ от насилия при решении общественных проблем предполагает ненужность традиционных институтов политического насилия, которые нужны для реализации политики, основанной на насилии. Так Ганди полагал, что Индия нуждается в отличных от политических институтов Запада новых формах правления, в основе которых должны лежать традиционные институты общинного самоуправления - панчаяты. В перспективе армия и полиция должны состоять из добровольцев, а порядок и законность обеспечиваться властью демократического большинства, придерживающегося принципов ненасилия. При этом Ганди признавал, что до тех пор, пока изменения не претерпит само сознание человека и не изменится мировой порядок, в независимой Индии будут и солдаты, и полицейские. «Главным же он считал то, что в будущей независимой Индии государство будет равно защищать ин-
92
тересы всех своих граждан, независимо от их социального статуса, религиозной, кастовой, этнической принадлежности. Индия его мечты должна была оставаться многообразной и стать единой» [6].
Обратим внимание на то обстоятельство, что во многих кампаниях ненасилия (например, сатьяграха Ганди) претворение в жизнь требований борющихся вверяется противникам движения. Сами же участники движения выступают скорее как активные страдальцы, чем преобразователи общества. Это, пожалуй, характерная особенность ненасилия как идеологии. При этом предполагается, что построение чего-то действительно нового без подобной подготовки угнетенных, народа невозможно
[7].
Повторимся, что ненасилие продукт современности - оно есть движение к следующей ступени в развитии моральности. Идеи естественных прав человека, верховенства закона, приоритета человека могут и должны быть дополнены новыми. Ненасилие активно способствует их выработке. Оно соединяет и скрепляет вместе схожие мировоззренческие установки, активно формирует новые.
Ненасилие есть также революционная платформа современности. Большинство политических свержений последнего времени проведено с помощью ненасильственных кампаний, правда, без какой-либо идеологической основы, а сугубо как практические наиболее доступные и эффективные методы. Современные революционеры предпочитают мирные действия, активно используя демократические завоевания. Революция перестает ассоциироваться в массовом сознании с насилием, с кровопролитием, с переворотом - теперь это демократический путь, метод убеждения, борьба с четко очерченными пределами. Все это стало возможно благодаря развитию так называемых демократических ценностей, вхождению их в непосредственную практическую реальность.
Заметим, что ненасилие не требует от своих приверженцев какого-то изменения внутренней природы, невозможного, узкодоступного геройского поведения. Сила его в доступности практически каждому. Ненасильственные методы одновременно и проще, и сложнее насилия. В отсутствие других форм демократического воздействия народа на власть они становятся такой формой.
Являясь порождением гражданского общества, ненасилие в то же время двигает и развивает его дальше. Одной из главнейших его функций является преобразующая. Ненасилие как идеал, как форма борьбы преобразует человека, поднимает его, очеловечивает. Оно проектирует желаемый результат, пытаясь задавать правила игры. Ненасилие есть не просто неприменение насилия, использование мирных средств борьбы. Оно выстраивает своего рода особое социальное пространство, способствующее утверждению моральных принципов и прогрессивным изменениям. Ненасилие через сознательное включе-
ние масс задает определенный вектор усилий, старается предвосхитить результат [8].
Сторонники ненасилия исходят из идеи, что нравственное развитие само по себе способно преобразовывать общество, что, работая над собой, человек в то же время может и влияет на свое окружение, на других людей. Поэтому правы исследователи, которые определяют движения ненасилия как «массовое и в то же время индивидуальное движение [9]». При этом еще в «Хинд сварадж» Ганди самоуправление определено как «власть над самим собой [10]». Сторонник ненасилия есть человек, ощущающий себя свободным. Свобода в данном случае предполагает отсутствие страха. «Скорее абхайя (бесстрашие), чем ахимса, была завещана Ганди его народу [11]».
Нам кажется, что ненасилие как мировоззренческий принцип, не ограничивающийся отказом от насилия и включающий в себя и другие требования - любовь, справедливость, правда и др. - имеет качественно иную природу, чем ненасилие техническое, могущее быть использовано как для благой, так и для недостойной цели.
Мы хотели бы обратить особое внимание на то обстоятельство, что ненасилие не монополизирует за собой мирных способов борьбы. Не всякая борьба без оружия может быть отнесена к ее кампаниям. Не будут таковой стачка или забастовка, поиск компромисса и переговоры. Мы можем говорить о ненасилии лишь когда оно ставится во главу угла, когда определяет весь характер движения и борьбы.
Очень важно разграничивать две формы проявления и существования ненасилия: как тактику и как идеологию. Как первое ненасилие есть лишь простой отказ от применения силы, массовая борьба против чего-то, второе же предполагает борьбу, основанную на принципе ахимсы -собственно непричинение вреда, требования любви к своим врагам. В этой любви к противнику и есть главное отличие ненасилия от простого пассивного сопротивления. Ненасилие предполагает за его последователями особое духовное усилие и силу.
Ненасильственная борьба в том числе представляет собой особую политическую технику, которую необходимо понять исходя из её собственной природы, а не по ассоциации или сходству с другими явлениями. Эта техника скорее использует те методы воздействия на оппонента, которые не выходят за пределы нравственно дозволенных [12].
Не следует путать ненасилие как тактику и ненасилие как идеологию. Очень часто люди и движения, осуществлявшие практику ненасильственной борьбы, не принимали принципиального обязательства использовать только мирные средства. Они не отвергали насилие принципиально и готовы были к его использованию в случае провала ненасильственных кампаний. Основной причиной выбора ненасильственной стратегии для них была надежда увеличить свои шансы на успех в данном конфликте [13].
93
Ненасилие действительно может применяться чисто прагматически - как эффективное и адекватное средство для достижения даже недостойных целей. Более того, новейшая история полна подобными примерами, когда стараются прикрыть морально положительным средством борьбы недостойные цели. Подобное публичное псевдоненасилие задает властям определенный стандарт отношений, позволяя вместе с тем буквально шантажировать власти. Ненасильственные методы в соединении с частными интересами способны разрушительно воздействовать на общественную систему, быть источником новой несправедливости [14]. Но, на наш взгляд, это ни в коей мере не компрометирует ненасилия, не ставит его под сомнение, но лишь подчеркивает необходимость придерживаться идеологических установок отказа от насилия из принципа, как части мировоззрения, а не ограничиваться его временным принятием до тех пор, пока это выгодно.
Нам могут возразить, что наше понимание нематериалистично и, соответственно, есть идеализм и наивная «вера в добро». Мы понимаем обоснованность подобных упреков и все же ни в коей мере не разделяем их. Мы исходим из принципа, что законы человеческого развития так же изменчивы, как и сам человек. Более того, мы можем и должны стараться проектировать их, т. е. создавать по своему желанию. Если сейчас это представляется невозможным, то здесь мы оставляем место для надежды на будущее. И, тем не менее, одной надеждой мы здесь не ограничиваемся. Наша вера в возможность постепенной трансформации сознания не оторвана от непосредственной реальности, не висит в воздухе и не зависит только лишь от «доброй воли» разделяющих ее. Разве целенаправленно расширяя сферу применения моральных принципов до всей общественной системы и поступая в соответствии с этим, мы не изменяем при этом саму социальную реальность? Разве молекулярными изменениями мы не накапливаем возможность для качественного скачка? На наш взгляд, здесь нет абсолютизации морали или ее онто-логизации. Мы считаем, что здесь имеет место попытка влиять на общество через особого рода общественную практику, стараясь поднять его моральный уровень как можно выше. В ходе развития человечества каждый отдельный человек все более и более становится уникальным микрокосмом, связанным со всей системой взаимнооб-ратной связью. Перефразируя классика, скажем, что идея, ставшая материальной силой, способна свернуть горы. Обретая массовость, ненасилие и становится такой материальной силой, способной привести к серьезным изменениям.
Мы не абсолютизируем ненасилие, не предлагаем его в качестве панацеи и чудесного средства. Ненасилие лишь один из путей, такой же важный, как и прочие. Но при этом оно переросло стадию альтернативы
вооруженному сопротивлению. От пацифистского характера, от противоположности войне ненасилие разрослось шире до активной борьбы за общественные совершенствования через постоянное внедрение в непосредственную ткань социальности действующих моральных принципов. В определенном смысле ненасилие только предтеча будущих изменений, будущего вида практики.
Ненасилие есть попытка ускорить и контролировать тот процесс развития моральности, который сопровождает историю человечества. Идеи Будды, Иисуса, Толстого, Ганди, Кинга изменили мир и во многом сделали его таким как сейчас. Всевозможные ненасильственные практики уже неоднократно доказали свою эффективность и именно их успешность является главенствующим фактором при их выборе как способе борьбы, а не идейные или мировоззренческие установки. Постепенно идеалы ненасилия все более проникают в общественное сознание, получают свое законодательное и институциональное закрепление. Это естественно, если понимать их как идеалы морали. Но в этом и состоит особенность ненасилия как движения, направленного на сознательное активное их продвижение, на их постоянное внедрение и распространение. Оно во многом еще стихийно и руководствуется только лишь смутными неотрефлексированными идеалами. Но медленно и верно движение вперед осуществляется.
Еще раз подчеркнем, что мы ошибаемся, когда пытаемся мыслить ненасилие в устаревших реалиях, как учение Ганди или, что еще ошибочней, скажем, Будды. Зарождающаяся новая общественная практика еще не получила своего идеолога, своего законодателя и пионера, который первый скажет, что новое уже родилось. Есть основания полагать, что подобного очередного «святого» не будет. Нам кажется, что стихийно уже есть движение в этом направлении.
Здесь заметим, что как нравственный принцип идея ненасилия ничего нового не сообщает - в широкой версии она есть т. н. этика любви. Но в ненасилии логика морали конвертируется в логику массового социального действия [15]. «В своей прикладной части она представляет собой метод социально-практических действий по конструктивному разрешению возникающих в обществе проблем внешнего и внутреннего свойства. Этика ненасилия задает идейную основу для приложения моральных принципов к социальной практике и нравственного обеспечения усилий по преобразованию общественной жизни, продуктивному социальному взаимодействию между людьми, имеющими разные интересы и придерживающимися различных взглядов. В этом состоит ее непреходящее значение» [16].
Отсюда ненасилие остается лишь на уровне благих пожеланий, мировоззренческих установок, если не проработаны технические возможности его применения в широкомасштабных акциях и общественно-политических
94
± ± ±
движениях, если сами их участники к ним не готовы и не организовано умелое руководство.
Ненасилие не есть одноразовое или полное устранение насилия - последнее имеет невытравимо глубокие корни в историческом и психологическом опыте, в самой онтологии человека и представляет из себя оцененное явление. Сторонники первого ведут в конечном счете речь о качественной смене вектора сознательных усилий человека - и индивидуальных и, в особенности, коллективных, социально-организованных.
Философия ненасилия, признавая несовершенство окружающей действительности, претендует на то, чтобы взять на себя ответственность за ее преобразование. Ненасилие - есть всеобщая, и вполне предметная, даже технологичная парадигма поведения [17]. И здесь мы обратим внимание на ряд моментов, касающихся эффективности ненасилия и того, справляется ли она со своими теоретическими претензиями по изменению общества.
Мы могли бы привести множество примеров того, как ненасильственными методами удавалось добиться тех или иных требований - от отмены несправедливого закона до смены власти в стране и проведения целой системы реформ. История новейшего времени пестрит подобными случаями. Все это доказывает эффективность ненасилия как тактики, как современной гражданской формы борьбы, отражает развитие как вширь, так и вглубь демократических ценностей, моральности, расширение сферы действия последней. Но все это еще не оправдывает надежд и веры сторонников идеологического ненасилия в собственное совершенствование и изменение общественных отношений соответственно, не подкрепляет и нашего предположения о ненасилии как особого рода общественной практики.
Сначала уточним по поводу эффективности прагматического ненасилия. Ненасилие является сложнореа-лизуемой, но вполне возможной при должном уровне подготовки альтернативой насильственному сопротивлению внешнему врагу, актуальным и, пожалуй, наиболее эффективным средством борьбы оппонентом внутренним, главнейшим набором методов и философией борьбы за социальную справедливость. Также отметим, что ненасильственные действия далеко не всегда требуют больше времени для победы, чем борьба с применением насилия. «Во многих случаях ненасильственная борьба достигала своих целей за очень короткие сроки -вплоть до нескольких дней. Время, необходимое для достижения победы, зависит от различных факторов - в первую очередь от силы участников ненасильственной борьбы [18]».
Особо подчеркнем, что ненасилию учатся, упорство и сила здесь вырабатываются сознательно. Сознательно культивируют в себе терпение, способность и готовность
мужественно сносить удары, не отвечать на них насильственными действиями. Это не так просто, как может показаться. В очередной раз повторимся, ненасилие - это не пассивность. Это активность иного рода. Когда вас бьют, оскорбляют, сдержаться и не ответить, пусть даже только грубым словом, достаточно сложно. Также как сложно не видеть в оппоненте врага и бороться не с ним, а с системой, в которой он [т.е. ваш оппонент] лишь исполнитель.
Все эти моменты в тщательно подготовленной ненасильственной кампании скрупулезно и терпеливо прорабатываются, обдумываются заранее и от них во многом и зависит ее успех. Без подобной подготовки проведение кампании ненасилия значительно усложняется.
Сторонники ненасилия, участники его кампаний дают своим соперникам понять, что твердо убеждены в собственной правоте, своей решимостью они заставляют оппонентов задуматься.
На Западе существуют целые институты, специализирующиеся на изучении проблем ненасилия: такие, как например, институты Альберта Эйнштейна и Мартина Кинга в США; существует огромное количество обществ, организаций, занимающихся практической разработкой тактики и методов ненасильственной борьбы: «Канберрские миротворцы», «Американские мирные испытания» в США, научно-просветительский центр «Этика ненасилия» в России и др.; во всем мире издаются журналы и книги по соответствующей тематике. Таким образом, конкретные вопросы практики получают все большее и большее рассмотрение и применение. Разработаны механизмы и правила организации ненасильственных кампаний, распределение обязанностей среди ее участников, конкретные методики достижения целей. Мы не станем останавливаться на этом подробно, просто заметим, что ненасилие постепенно становится все более «научно подготовленным», все более эффективным и все более входит в общественное сознание и реалии.
Теперь попробуем доказать обоснованность нашего подхода к ненасилию как к общественной практике. Наше понимание практики не оригинально, но мы обратим внимание на наиболее важные для нашей проблемы моменты. Практика - предметная, целеполагающая деятельность человека, направленная на освоение и преобразование социального, природного и культурного бытия. Практика имеет культурно-исторический характер, заключенный в многообразии отношений человека с миром. Все, что выступает как деятельность человека, есть практика. При этом она есть активно-деятельност-ное, преобразующее отношение человека к миру, она обязательно общественна и выступает именно как сознательная, целеполагающая деятельность. С этой точки зрения ненасилие, на наш взгляд, безусловно, может быть выделено как особый вид практики человека - практики, особенностью которой является распространение высших моральных принципов на все без исключения сфе-
95
± ± ±
ры человеческой деятельности. Оно есть сознательная работа в этом направлении. На наш взгляд, именно это является главной особенностью ненасилия и его сущностью - конкретные акции и методы борьбы здесь выступают лишь как средство. Но ненасилие не сводимо только к борьбе против какой-либо несправедливости. Оно возможно и должно быть и в «мирное время» - оно берет во многом стихийный процесс развития и распространения моральности под свой сознательный контроль. Здесь имеет место попытка предвосхитить будущую правовую норму, создать необходимые условия для ее существования. И если прежде главным назначением нормы было «претвориться в общественную практику [19]», то в ненасилии эта схема изменяется - ввести во все сферы общественной жизни высшие моральные принципы с тем, чтобы они получили максимальное закрепление и в законодательстве.
Средством здесь выступает определенное социальное действие - преобразование общественного бытия, стремление изменить существующие социальные отношения определенными «массовыми силами», борющимися ненасильственными методами.
Рассмотрим структуру ненасилия с точки зрения подхода к нему как к общественной практике:
- побуждающими силами (потребностями, мотивами) здесь выступает желание преодолеть тот или иной момент несправедливости;
- сторонники ненасилия могут преследовать следующие цели: отмена того или иного несправедливого положения, свержение политического режима, изменение общественного мнения и др.;
- непосредственной деятельностью, на наш взгляд, акты, направленные на овладение, присвоение, преобразование предмета;
- средствами, с помощью которых достигается цель кампании или движения, выступают т. н. ненасильственные методы борьбы, к основным формам которых относятся: пассивное сопротивление, гражданское неповиновение, несотрудничество;
- результатами деятельности, итогом кампании или движения при положительном исходе в зависимости от поставленной конкретной цели могут являться: отмена несправедливого закона, свержение режима, привлечение внимания общественности к определенной проблеме, изменение общественного мнения, как фундамент для новых преобразований - подготовка идейной и законодательной платформы.
При рассмотрении ненасилия неизбежно встает вопрос: не догматизируют ли его последователи свой метод, не обедняют ли они человеческое бытие принципиальным отказом от неотъемлемой части практики человека - насилия? В какой-то мере, безусловно. Ненасилие и насилие, добро и зло, справедливость и несправед-
ливость, истина и ложь - настолько относительные понятия, настолько исторически изменчивы и индивидуально понимаемы и трактуемы, что, казалось бы, опираться на них нельзя. Кроме того, «благородное» насилие, защита с оружием в руках своего отечества или борьба за свои права традиционно воспета всеми обществами, умение «постоять за себя» - важный момент в идентификации человека, одна из главнейших культурных установок множества культур. Вся история человечества есть бесконечная череда различных форм насилия. При этом как насилие они понимаются лишь в абсолютном смысле. Самими членами общества они воспринимаются как обязательные условия его существования, легитимность насилия никогда не ставилась под серьезное сомнение в деле общественного устройства и управления. Так разве полный отказ от насилия не есть отход от магистрального пути развития?
Выскажем свою точку зрения. Мы против принципиального отказа от насилия. Любой элемент общественной практики человека нельзя «сбрасывать со счетов» и полностью исключать. Но и к сторонникам прагматического ненасилия мы тоже не относимся. Нам кажется, что главный гуманистический принцип о человеке как цели, но не как средстве практически не знает исключений. Последние, если и возможны, то настолько гипотетичны, что их можно не рассматривать. На наш взгляд, истина, как всегда, посередине. Ненасилие, безусловно, должно быть условно. Оно альтернатива или предпочтительнейший метод. Насилие же - это то, что надо стремиться свести к минимуму, это способ действия со всё уменьшающейся сферой применения.
Двадцатый век стал пиком насилия. Он же открыл новую страницу ненасильственной борьбы - приверженности высшим моральным принципам в борьбе с несправедливостью и за более справедливое общество. XX век обогатил мировоззренческие установки на непротивление и любовь конкретным практически-общественным содержанием, дополнил их до конкретной политико-социальной силы, ввел в непосредственную социальную реальность. Апофеоз насилия способствовал зарождению чего-то принципиально нового в мире человеческих практик, практики, поднявшей индивидуальные требования и мировоззренческие установки до массового движения, влияющего на мир. Отныне отказ от насилия, стремление к высшей справедливости и пр. уже не являются лишь уделом одиночек, теперь это общественное движение, реальный инструмент совершенствования мира. Постулат Иисуса о «разделении полномочий», о том, что «Богу богово, а Кесарю кесарево», отменен, а на его место поставлено требование к соблюдению высокой морали во всех сферах общественной жизни. Коренное отличие философии сатьяграхи от ее предшественниц в массовости движения, в переходе индивидуальных требований в требования общественно значимые, в том, что предложены и выработаны конкретные ме-
96
± ± ±
тоды и способы политической, социальной борьбы. Отказ от насилия теперь не способ личного спасения, а реалии уже всего человечества.
И это очень важно подчеркнуть. Ненасилие не причуда, не воля отдельных людей, оно основа новой этики общественных отношений. Ненасилие исторично. Зародившись в глубокой древности на заре цивилизаций, ранее оно не распространялось далее индивидуальных требований, религиозных предписаний. Философия ненасилия же сегодня уже не является просто актом индивидуальной святости, она приобрела в высшей степени актуальный исторический смысл. Наше «время является критическим, когда требуется качественный сдвиг вперед, равнозначный смене основ жизни. Речь идет о смене вектора сознательных усилий человека [20]».
Идея ненасилия есть именно определенная парадигма мировоззрения, с присущей ей историчностью и универсальностью. Мы анализируем ненасилие именно как исторически изменчивую форму, которая поступательно развивается и определяет новые уровни своего существования. Современная глобальная цивилизация или современные цивилизации давно уже осознали необходимость перехода к гражданскому обществу и наиболее экономически развитые из них уже несколько веков как движутся в этом направлении. Сделано уже немало - в общественном сознании утвердились или утверждаются идеи демократии, верховенства закона, прав, свобод и обязанностей личности. Но сделанного по-прежнему (а, наверное, даже всегда) слишком мало.
Современные глобальные проблемы, такие как угроза атомных войн, экологические катастрофы, демографические кризисы и др. ставят вопрос о выживании всего человечества. Качественно отличаясь от прочих трудностей, с которыми прежде человечество сталкивалось лишь локально, проблемы современности требуют и качественно новых способов их разрешения. Сторонники ненасилия, приверженцы сатьяграхи видят их в своих методах.
Ненасилие в общественной жизни, ненасилие как норма, а не как только средство борьбы - вот к чему необходимо стремиться, к чему в конечном итоге и стремятся его приверженцы.
Борьба с несправедливостью, за улучшение своего положения исторически проходит несколько этапов. Как только мы перестаем вести себя пассивно, подчиняться насилию, злу и несправедливости, мы вступаем в первую стадию - насильственного отпора угнетателям. Мы берем часть их методов и используем против них самих. Это общеизвестный, многократно воспетый путь борьбы, требующий мужества, решимости, героизма. До недавнего времени это был единственный общественно значимый метод социального усовершенствования. Переросшие «благородное» насилие переходят на второй этап борьбы - отказ от методов угнетателей, противопоставления им диаметрально противополож-
ного: где было насилие, там должно воцариться ненасилие, где была ложь, должна установиться правда, несвобода и страх сменятся свободой и подлинным мужеством, основанным не просто на преодолении страха, а на бесстрашии. Ненасилие помимо преодоления физического страха требует еще особой духовной стойкости; смелость, мотивированная злобой и мстительностью, трансформируется в этически более высокую и психологически более трудную смелость, мотивированную любовью и справедливостью. «Ненасилие есть сила бесстрашия, сила в ее чистом, созидательном и наиболее полном (охватывающем чувственную, волевую и духовную сферы) проявлении» [21]. Этический потенциал ненасильственной борьбы в значительной мере определяется именно тем, что она оторвала мужество как личностную добродетель от войны и воинской деятельности. «Исключительно высокая ценность бесстрашия является не просто объективным результатом ненасильственной деятельности, а ее сознательно и целенаправленно культивируемой установкой [22]».
Так что же такое ненасилие? Это не только этическая система - она занимается такими «практическими» вещами, как политическая борьба, социальные изменения. Не только политические методы - это парадигма поведения, мировоззрение.
Таким образом, ненасилие есть особая форма общественной практики, гуманистическая в своей сути, социальная по своей форме. Она не сводима только к этике, морали, политики, религии. Она есть сознательное усилие, соединение разных, традиционно разделяемых сфер общественной жизни - морали и политики, борьба с несправедливостью через самосовершенствование. Ненасилие - это единая работа над собой и над миром. В этом единстве и заключается своеобразие ее как общественной практики человека. Это практика расширения сферы применения моральных принципов из личностной сферы до общественной, до всех форм человеческой деятельности. Ненасилие стало составной частью философии политики, но не сводимо только к ней. Оно есть высшая ступень самого главного гуманистического принципа отказа от рассмотрения человека как средства, который всегда должен и есть только цель. И если человек ставит перед самим собой цель, достижение которой требует его самопожертвования, если историческая ситуация требует от него этого, решение о «принесении себя в жертву» должно быть принято им самим и абсолютно свободно. Любые же другие варианты, любое использование хоть малой части сущности человека ради чего-то, пусть даже ради общественного порядка, является отходом от этого принципа. Ненасилие - не догма. Это способ решения проблем, живой путь, обязательным условием которого является сознательное усилие человека. Ненасилие есть убежденность во взаимосвязи всех людей, принцип, в том числе, и личной ответственности за происходящее в мире.
97
Ненасилие отличает борьба без применения физической силы, без нанесения противнику прямого материального ущерба (косвенный чаще всего является промежуточной целью борьбы, выступает как фактор давления на оппонента), без монополии на истину. «Ненасилие в отличие от насилия является не особым случаем иерархической связанности человеческих воль, а перспективой их солидарного слияния. Его координаты - не вертикаль властных отношений, а горизонталь дружеского общения, понимая при этом дружбу в широком аристотелевском смысле. Ненасилие исходит из убеждения в самоценности каждого человека как свободного существа и одновременно взаимной связанности всех людей в добре и зле [23]».
Ненасилие есть деятельность, в конечном счете, направленная на духовную трансформацию людей, на переход их к подлинно ответственному существованию, к мировоззрению, отличающегося взглядом на людей и на мир как на взаимосвязанную систему, пониманием единства человека и мира вокруг него, а уже отсюда, как следствие, вытекает установление наиболее совершенного общественного порядка. Но только ненасилием добиться подобной трансформации нельзя!!! Такая «перестройка» возможна только как результат работы человечества во всех областях общественной жизни. Идея ненасилия относится к числу ценностей, которые кажутся малоактуальными «во времени» и весьма актуальными «в вечности» [24]. Какие бы оптимистические надежды ненасилие не вселяло в нас, в обозримом будущем оно останется лишь одной из альтернатив. Правда, на наш взгляд, уже скоро оно может и должно стать основой новой мировоззренческой парадигмы современного гражданского общества, приняв форму дальнейшего развития принципов гуманизма. Это гуманистическое учение, подлинно гуманистическая практика.
Итак, ненасилие - являясь мировоззренческим принципом, заключающимся в убежденности в необходимости следовать высшим моральным ценностям, выходя за рамки индивидуального до общественного, обретая массовость и поднимаясь до идеологического уровня, может стать и становится особого рода общественной практикой, направленной на сознательное водворение во все сферы человеческой деятельности высших моральных принципов. В ней самосовершенствование неразрывно связано с массовыми социальными действиями. Соединенный таким образом с другими человек через сознательную работу над проявлением своей моральности может влиять на других людей и на общество в целом. Объектами практики здесь выступают как сами ее приверженцы, так и все сферы человеческой деятельности. Ненасилие может и становится тем фундаментом, на котором строится современный мир, оно реалия уже настоящего дня.
Примечания:
1. Кинг, М.Л. Путь к свободе / М.Л. Кинг. // BookFinder. -(http://bookfi.org/book/520690)
2. Электронная энциклопедия «Википедия» / (http:// ru.wikipedia.org/wiki/
3. Гусейнов, А. А. Этика ненасилия // Вопросы философии.-1992. - № 3. - С. 79.
4. Опыт ненасилия в XX столетии / Социально-этические очерки. Под ред. Р.Г. Апресяна // М., Аслан. - 1996. - Библиотека Якова Кротова. - (http://krotov.info/libr_min/16_p/paz/ ifizm_06.htm)
5. Там же.
6. Полонская, Л.Р. Махатма Ганди: смысл жизни. Святой или политический деятель? / Л.Р. Полонская // Вне насилия. -(http://antimilitary.narod.ru/antology/gandi/ ghandi_polonskaja.htm)
7. Мартышин, О.В. Политические взгляды Мохандаса Карам-чанда Ганди / О.В. Мартышин // М.: Наука, 1970. - С. 174.
8. Опыт ненасилия в XX столетии / Социально-этические очерки. Под ред. Р.Г. Апресяна // М., Аслан. - 1996. - Библиотека Якова Кротова. - (http://krotov.info/libr_min/16_p/paz/ ifizm_06.htm)
9. Мартышин, О.В. Политические взгляды Мохандаса Карам-чанда Ганди / О.В. Мартышин. // М.: Наука, 1970. - С. 175.
10. Ганди, М. К. Хинд сварадж.
11. Мартышин, О.В. Политические взгляды Мохандаса Карам-чанда Ганди / О.В. Мартышин // М.: Наука, 1970. - С. 173.
12. Шарп, Д. Теория ненасильственной борьбы / Д. Шарп // Baltexpert. - (http://www.baltexpert.com/2011/10/18/джин-шарп-теория-ненасильственной-б/).
13. Там же.
14. Опыт ненасилия в XX столетии / Социально-этические очерки. Под ред. Р.Г. Апресяна // М., Аслан. - 1996. - Библиотека Якова Кротова. - (http://krotov.info/libr_min/16_p/paz/ ifizm_06.htm)
15. Там же.
16. Там же.
17. Гусейнов, А.А. Этика ненасилия // Вопросы философии. -1992. - № 3. - с. 75.
18. Шарп, Д. Политика ненасильственных действий // Д. Шарп // (http://www.philosophy.ru/library/vopros/viole.html)
19. Лившиц, Л.З. Теория права / Л.З. Лившиц // (http:// pohodu.com/26.html)
20. Гусейнов, А.А. Понятие насилия и ненасилия // Вопросы философии. - 1994. - № 6. - Вопросы философии. - Вне насилия. - ( http://antimilitary.narod.ru/antology/guseinov/ 22.html)
21. Гусейнов, А.А. Этика ненасилия // Вопросы философии. -1992. - № 3. - С. 80.
22. Там же.
23. Гусейнов, А.А. Понятие насилия и ненасилия // Вопросы философии. - 1994. - № 6. - Вопросы философии. - Вне насилия. - ( http://antimilitary.narod.ru/antology/guseinov/ 22.html)
24. Мелешко, Е.Д. Философия непротивления Л.Н. Толстого: Систематическое учение и духовный опыт // Е.Д. Мелешко // Электронная библиотека диссертаций. - (http:// www.dissercat.com/content/filosofiya-neprotivleniya-l-n-tolstogo-sistematicheskoe-uchenie-i-dukhovnyi-opyt)
98
