CC BY
41
Бенда В.Н. ©
Кандидат исторических наук, доцент, доцент межфакультетской кафедры истории, Ленинградский государственный университет им. А.С. Пушкина
РАЗВИТИЕ АРТИЛЛЕРИЙСКОГО И ИНЖЕНЕРНОГО КОРПУСОВ ПОД РУКОВОДСТВОМ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДЦЕЙХМЕЙСТЕРА ВАСИЛИЯ АНИКИТИЧА
(НИКИТИЧА) РЕПНИНА (1745-1748)
Аннотация
На основе синтеза архивных и других военно-исторических источников автор проанализировал организацию артиллерийского и инженерного дела, а также результаты развития и реформирования артиллерийского и инженерного корпусов, находившихся под управлением В.А.Репнина, под руководством которого в конце 40-х гг. XVIII в. находились артиллерийский и инженерный корпуса, а также была предпринята попытка изменения их организационно-штатной структуры.
Ключевые слова: XVIII в., В.А.Репнин, реформы, артиллерия, инженерный корпус. Keywords: XVIII at., V.A. Repnin, reform, artillery, corps of engineers.
20 ноября 1745 г. именным указом императрицы Елизаветы Первой в Правительствующий Сенат, генерал-фельдцейхмейстером был назначен генерал-адъютант Василий Аникитич (Никитич) Репнин. В указе говорилось, что «...Её императорское величество (ЕИВ) из представленных в Правительствующий Сенат кандидатов всемилостивейшее повелевать соизволила генералом фельдцейхмейстером быть ЕИВ генералу князю Василию Репнину. А жалование давать ему из артиллерийской суммы (вместо того что он по указу ЕИВ из военной суммы получал) против бывших генералов фельдцейхмейстеров графа Брюса и принца Гессен-Гомбургского по 5660 р. на год. Рационы и денщиков по тому же что и прежние генерал фельдцейхмейстеры имели и оное производить ему с начала будущего 1746 г. о чем ему ЕИВ указ объявлен»[2,д.909, л.12-12об.].
Заметим, что, по-видимому, в тексте указа допущена ошибка в указании размера годового жалования - 5660 р. На самом деле эта сумма составляла 5616 р., что подтверждается другими документами[4,д.3392, л.2]. В указе также говорилось, что императрица надеется на то, что князь В. А.Репнин во всех «. всемилостивейшее пожалованных новых чинах так верно и прилежно поступать будет как то верному и доброму генералу фельдцейхмейстеру и генерал-адъютанту надлежит...»[4,д.3392, л.2; 19,199].
Современники князя В.А.Репнина отмечали тот факт, что он обладал хорошими знаниями и опытом в области инженерного дела[5,279]. Поэтому, очевидно, что после своего назначения генерал-фельдцейхмейстером он энергично взялся за наведение порядка в области артиллерийского и инженерного дела и приведения их в такое состояние, которое обеспечивало высокую боеготовность русской армии и успешное выполнение поставленных перед ней задач.
Буквально сразу же после своего назначения генерал-фельдцейхмейстером, В.А.Репнин в конце декабря 1745 г. получил указание из кабинета императрицы провести ревизию укомплектованности артиллерийского корпуса личным составом, лошадьми и другими видами довольствия. В кабинет необходимо было представить сведения об укомплектованности артиллерийской команды в соответствии со штатом (т. е. что полагалось, что состояло на лицо и что требовалось доукомплектовать - В.Б) на момент минувшей шведской войны (1741-1743 гг.) и по состоянию на конец 1745 г. Необходимо
© Бенда В.Н., 2015 г.
было, также, представить сведения о местах дислокации тех или иных артиллерийских подразделений[2, д .909, л. 17].
В начале руководства В.А.Репниным русской артиллерией, развернулась активная работа по улучшению технического состояния материальной части артиллерии и боеприпасов к ней.
Следует сказать, что многие из недостатков в техническом состоянии русской артиллерии на тот момент, являлись следствием не качественной организации производства материальной части артиллерии и боеприпасов к ней. Отечественные техники, изобретатели и артиллеристы предпринимали действенные меры по устранению их. Ими были проведены значительные и довольно успешные исследования как в области улучшения технологии производства орудий, снарядов и пороха, так и в области усовершенствования старых и проектирования новых образцов артиллерийских орудий.
Так, например, для того чтобы уменьшить брак в отливаемых орудийных стволах в период с 1746 по 1748 г. был произведен ряд опытов для определения оптимального сплава металла, из которого отливались стволы артиллерийских орудий. С этой целью в Санкт-Петербургской артиллерийской лаборатории, был проведен химический анализ различных сортов пушечной меди, условно именуемой русской, украинской, польской, татарской, шведской, турецкой, голштинской и саксонской[3,д.329,л.3-4]. На основании результатов опытов, был сделан вывод о том, что существовавшая с первой четверти XVIII в. пропорция, в соответствии с которой на 100 частей меди полагалось 12 частей олова, являлась наилучшей[12,177]. Были проведены и другие мероприятия по совершенствованию материальной части артиллерии. Опять же, в с 1746 по 1748 гг. на полигонах проводились практические испытания стрельбой новых конструкций 3-х фунтовых пушек (калибр примерно соответствует современному артиллерийскому калибру в 76 мм. - В.Б.). Эти пушки были сконструированые в 1746 г., были существенно облегченны по весу и укорочены по длине, а также имели в своей конструкции коническую зарядную камору[2,д.600,л.362-368; 4,д.59,л.23-71].
Напомним, что производство 3-х фунтовых пушек старого образца с цилиндрической зарядной каморой, принятых на вооружение русской армии еще в самом начале XVIII в., стало активно осуществляться в 1705-1706 гг. [1,д.6,л.464-467;д.9,л.56,445,464].
Практические стрельбы и опыты показали существенные преимущества конических зарядных камор перед цилиндрическими. Плюсом канонических зарядных камор являлось то, что в них артиллерийских снаряд лучше соблюдал центровку в канале ствола артиллерийского орудия, тем самым обеспечивалось уменьшение зазора между стенками канала ствола и снарядом в момент выстрела, а это повышало кучность стрельбы артиллерийских орудий[12,177-178].
На дальность и точность стрельбы из артиллерийских орудий значительное влияние оказывал пороховой заряд. Принятый на вооружение еще впервой четверти XVIII в. состав артиллерийского пороха, состоял из селитры (77,4%), серы (9,6%) и угля (13%). Такой порох обладал большой скоростью горения и не мог обеспечить большое давление пороховых газов в канале ствола артиллерийского орудия в момент выстрела, что не могло обеспечить максимальную дальность стрельбы. В связи с этим были проведены опыты по определению оптимального состава артиллерийского пороха, обеспечивающего максимальную дальность стрельбы артиллерийскими снарядами. В 1746 г. известный русский артиллерист бригадир И.Ф.Глебов, активный участник учрежденной в 1741 г. комиссии, занимавшейся вопросами реформирования и усовершенствования артиллерийского дела[2,д.371,л.1-2], предложил новый состав артиллерийского пороха (селитра - 73,72%, сера - 11,65%, уголь - 14,63). Новый состав артиллерийского пороха горел с меньшей скоростью, что обеспечивало большее давление пороховых газов в канале артиллерийского ствола и увеличивало начальную скорость артиллерийского боеприпаса, а соответственно и большую дальность стрельбы[12,205-206].
Работы по улучшению состава артиллерийского пороха продолжались и в последующем. Важное значение в развитии отечественного порохового производства, имели труды известного русского ученого М.В.Ломоносова. В 1766 г. под влиянием и на основании работ М.В. Ломоносова был определен более совершенный состав артиллерийского пороха, который при его испытаниях показал еще лучшие результаты по сравнению с порохом, состав которого был определен И.Ф.Глебовым. Состав артиллерийского пороха, разработанный на основе работ М.В. Ломоносова, был следующим: селитра - 72,5%, сера -8,5%, уголь - 19%[12,206].
Хотим отметить еще один любопытный факт, связанный с работами по определению оптимального состава артиллерийского пороха в конце первой половины XVIII в. В апреле 1746 г. в коллегию иностранных дел российского государства, поступили образцы пороха, использовавшиеся в прусской армии и добытые тайным путем. Правительствующий Сенат поручил генерал-фельдцейхмейстеру В.А.Репнину, полученные образцы прусского пушечного и фузейного пороха «...секретнейшим образом опробовать...» и определить «...какую доброту оный имеет против российского пороха». Репнину также предписывалось, чтобы он после проведенных секретных испытаний образцов прусского пороха и определения каких либо его преимуществ в сравнении с российским, подал по этому поводу секретный доклад в Сенат[2,д.909,л.121об.].
Освещая вопросы развития артиллерийского дела в 40-е годы XVIII столетия, необходимо заметить, что в эти годы развернулась продуктивная деятельность по усовершенствованию материальной части артиллерии и боеприпасов к ней, известного русского изобретателя и механика А. К. Нартова. В одной из своих предыдущих работ, мы рассматривали вопрос о вкладе А. К. Нартова в развитие русской науки и артиллерийского дела[6]. Тем не менее, напомним, что еще в 1738 г. он предложил новый способ отливки «глухих» стволов, в которых затем на специальном станке, сконструированным А.К.Нартовым, высверливался канал ствола заданного калибра. На станке конструкции
A. К.Нартова одновременно высверливалось и обтачивалось два ствола[4,д.249,л.18-19]. В
1741 г. А.К.Нартов изобрел новый станок, на котором производилась обточка цапф и шлифовка ядер (артиллерийских снарядов), который значительно повышал
производительность и качество их обработки, что существенно повышало точность артиллерийского огня. Нартов также сконструировал инструмент для проверки правильности расположения частей ствола. Он также предложил способ заделки раковин в канале ствола, который был принят не только в России, но и в Австрии, а затем и в других странах.
За свои заслуги в области развития артиллерии А.К. Нартову в 1741 г. было присвоено почетное звание «советника артиллерии» и Андрей Константинович стал принимать участие в заседаниях Канцелярии главной артиллерии и фортификации, в ходе которых рассматривались и принимались решении по важнейшим вопросам производства артиллерийского вооружения.
В военно-исторических источниках, касающихся периода генерал-
фельдцейхмейстерства В.А.Репнина, не так уж много можно найти каких либо сведений, указывающих на какие либо существенные изменения в организации и деятельности Канцелярии главной артиллерии и фортификации и ее конторы.
Отметим, что за столь короткий срок, а тем более ввиду сложности делопроизводства главного органа управления артиллерийским и инженерным ведомством (Канцелярия главной артиллерии и фортификации (КГАиФ) - В.Б), генерал-фельдцейхмейстеру
B. А.Репнину не удалось как либо кардинально улучшить её деятельность.
Это становится очевидным при рассмотрении вопросов взаимодействия при управлении артиллерийским и инженерным корпусами между их начальником - генерал-фельдцейхмейстером В.А.Репниным и главными органами управления ими - КГАиФ и фортификационной (инженерной) конторой.
Что касается управления артиллерийским ведомством, то при командировках генерал-фельдцейхмейстера В.А.Репнина в Лифляндию и за границу, князь Репнин своими
инструкциями четко определял границы полномочий главного артиллерийского органа. КГАиФ поручалось управление всеми делами экономического характера, с правом самостоятельного принятия решения по тем из них, «... которые не вновь начаты, но уже обычайное свое в происхождении течение имеют, яко то - заготовление мундира, провианта, выдача положенного жалованья и требование на то из определенных мест указной суммы, також по арсеналу и в крепостях производимые работы и другие ординарно-текущие дела, которые сумнительства и важности никакой не имеют». Дела, имеющие отношение к производству новых артиллерийских орудий, «також буде случится о каком деле вновь сверх положенного требовать, или откуда будет повеление о таковом же новом исправлении», канцелярии предписывалось предварительно представлять на рассмотрение генерал-фельдцейхмейстера. Канцелярии категорически запрещалось самостоятельно принимать решения по так называемым «командным делам», которые находились только в введении генерал-фельдцейхмейстера[ 19,203 ].
Тем не менее, несмотря на такой запрет, некоторые, так называемые «кадровые вопросы», решались в обход генерал-фельдцейхмейстера и без его ведома. В феврале 1746 г. генерал-фельдцейхмейстеру, кавалеру и ЕИВ генерал-адъютанту князю В.А.Репнину был направлен указ ЕИВ из Государственной военной коллегии (ГВК), в котором говорилось о том, что «.по доношению артиллерии генерал-лейтенанта Де Генина», ГВК приказала «.осадной артиллерии подпоручика Ивана Долгорукова» из-за его слабых знаний в области артиллерии, хотя он ее и изучал, из числа личного состава артиллерии исключить и назначить его в полевые полки в чине «сухопутного поручика» [2,д.909,л.60].
Обратим внимание, что свое решение ГВК принимала не на основании рапорта или донесения генерал-фельдцейхмейстера В.А.Репнина, а на основании донесения, хотя и авторитетного и знающего артиллерийское и инженерное дело, и одного из артиллерийских генерал-лейтенантов Де Г енина.
К сожалению, следует констатировать тот факт, что власть В.А.Репнина как генерал-фельдцейхмейстера (начальника артиллерии - В.Б.) и обер-директора (начальника военных инженеров - В.Б), несмотря на его авторитет и уровень личной подготовки в области артиллерийского и инженерного дела, постепенно стала терять свое значение и становиться чисто номинальной.
В.А.Репнин, исполняя обязанности начальника артиллерийским и инженерным ведомствами, находился в зависимости не только от Правительствующего Сената (ПС) и Государственной Военной коллегии (ГВК), но и от КГАиФ и инженерной конторы.
Особенно это проявлялось во взаимоотношениях В.А.Репнина и Фортификационной (инженерной) конторы. Инженерная контора, как административный орган управления инженерным ведомством, находившаяся в прямом подчинении генерал-фельдцейхмейстера В.А.Репнина и КГАиФ, наделив себя не свойственными ей полномочиями, позволяла себе требовать от князя Репнина сведений (указов) о произведенных Репниным различных назначениях.
Более того, контора сама входила в сношения с губернаторами, комендантами, обер-комендантами, и начальниками 7 департаментов, в состав которых входили те или иные крепости[4,д.3360,л.27-36], по хозяйственной и строевой частям, рассылала различного рода инструкции и распоряжения строителям, инженерным командам, в тоже время, предлагая генерал-фельдцейхмейстеру высылать указы и «разсмотрительные резолюции» на все свои распоряжения, гарантировавшие исполнение распоряжений конторы. КГАиФ предпринимала настойчивые попытки изменить такое положение дел, постоянно напоминая генерал-фельдцейхмейстеру о том, что инженерная контора не имеет полномочий вмешиваться в командные дела.
Начальники и канцелярии Лифляндских и Эстляндских областей, присоединенных к России, открыто заявляли о том, что инженерное начальство нарушает дарованные им права и привилегии. Различные ведомства и управления, не имеющие никакого отношения к
инженерной части, издавали распоряжения, касающиеся инженеров, без согласования с их начальниками[18,94-95].
Иногда представления генерал-фельдцейхмейстера В.А.Репнина к наградам и следующим чинам, не утверждались ГВК, т.к. считались ей не своевременными. Более того, были случаи, когда лицам, произведенным в следующие чины (воинские звания) по представлениям В.А.Репнина, указами Военной коллеги (ВК) возвращались прежние звания и должности.
Так, например, еще в феврале 1746 г.(!), в Военную коллегию было направлено представление об определении в полевые полки с повышением чина числившегося при генерал-лейтенанте Де Генине в качестве писаря Иван Земленицына. Военная коллегия определила оставить Земленицына по прежнему при генерал-лейтенанте Де Генине в качестве писаря и без повышения в чине, мотивируя это решение тем, что «...понеже он к нему генералу лейтенанту в писари не давно определен» [2,д.909,л.39].
Мы полагаем, что такие действия ВК предпринимала не в силу каких либо личных неприязненных отношений между президентом ВК князем В. В. Долгоруким и генерал-фельдцейхмейстером князем В.А.Репниным, а по другим причинам.
По нашему мнению, такой ретивости Военной коллегии в соблюдении установленных правил чинопроизводства и повышения в должностях способствовал тот факт, что значение ВК, как главного органа военного управления, начиная с 1742 г. постепенно стало падать. Видимо этим обстоятельством объясняется тот факт, что после смерти в феврале 1746 г. Президента Военной коллегии князя В.В.Долгорукого, вплоть до 1760 г. никто на эту должность назначен не был.
Ко всему этому следует добавить, что и сама Военная коллегия «грешила» нарушениями порядка присвоения очередных чинов и назначения на вышестоящие должности. В связи с этим, 9 июня 1745 г. был издан, если можно так выразиться, разгромный именной указ Елизаветы Петровны, данный Военной коллегии, в котором говорилось о том, что Елизавета Петровна с возмущением восприняла факты незаслуженного повышения в чинах адъютантов, состоящих при генералах, тем более, что такие повышения были произведены в нарушение требований ее устного указа, данного 29 ноября 1742 г. в ВК её президенту генерал-фельдмаршалу В. В. Долгорукову.
Императрица потребовала всех адъютантов, незаслуженно и в нарушении её указа повышенных в чинах, вернуть в прежние чины. Елизавета Петровна потребовала представить её лично список всех генеральских адъютантов, получивших повышение в чинах с нарушением установленных требований с указанием оснований для такого повышения (т.е. на основании чьих указов было произведено повышение в чине - В.Б.) и объяснением причин не выполнения требований её указа от 29 ноября 1742 г. В указе также было сказано, что если Военная коллегия в дальнейшем допустит подобного рода нарушения, то с ней поступят так, как предписано еще указом Петра Великого от 17 апреля 1722 г. и прочим указам, запрещающим всякие отступления от императорских указов[15,398].
Вот поэтому ВК и стала в последующем ревностно относиться к соблюдению всех бюрократических процедур в вопросах чинопроизводства и повышения в должностях, т.е. к соблюдению установленного при этом порядка и правил.
Рассмотрим далее вопрос, относящийся к распространению теоретических инженерных знаний и подготовки квалифицированных инженерных кадров, которых постоянно не хватало. Об этом свидетельствуют сенатский указ от 7 мая 1745 г. [15,374-377]. В указе сказано, что из-за недостатка инженеров, для учета прихода и расхода различных материалов для строительства и ремонта крепостей и укрепленных пунктов разрешалось использовать офицеров гарнизонных полков. Здесь указано, что по состоянию на май 1745 г. в инженерном корпусе числилось только 56 обер-офицеров, в то время когда в штате Остзейских и других крепостей числилось 36 крепостей, которые необходимо было поддерживать в состоянии, обеспечивающем их оборону и защиту от атак неприятеля. Ко
всему этому необходимо было добавить крепости, вновь завоеванные в Финляндии, требующих проведения в них необходимых инженерных работ[15,377]. Другой сенатский указ от 19 ноября 1746 г. разрешал по требованиям губернских и гарнизонных канцелярий для составления смет и планов «казенных строений» использовать офицеров из расположенных по близости полков, которые прошли обучение в кадетском корпусе, или самостоятельно изучивших инженерную науку при полках, т.к. кадровых инженерных офицеров не хватало[15,628-629].
Напомним, что военно-учебными заведениями, в которых велась подготовка инженерных кадров в 40-е гг. XVIII в., был Сухопутный шляхетный кадетский корпус, а также Санкт-Петербургская и Московская инженерные школы, последняя из которых возобновила свою деятельность в 1743 г.
После отставки графа Миниха в 1741 г., обер-директором над фортификациями был назначен принц Гессен-Гомбургский[2,д.112,л.14]. Период его управления инженерным ведомством не ознаменовался никакими значительными переменами в состоянии Санкт-Петербургской инженерной школы. Отношение принца Гессен-Гомбургского к Санкт-Петербургской инженерной школе по сравнению к Сухопутному шляхетному кадетскому корпусу было весьма пред рассудительным. Известно его распоряжение, что офицеры, выпущенные из кадетского корпуса, не только в инженеры, но даже в армию, признаются способными к исполнению фортификационных работ. «Они будучи в Корпусе,
фортификации достаточно обучены» [17,536-540].
Не будем подробно рассматривать деятельность Санкт-Петербургской и Московской военно-специальных инженерных школ, а также Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, тем более, что это было нами неоднократно сделано ранее в предыдущих работах[7;8;9;10].
Следует заметить, что касается проверки знаний у офицеров, самостоятельно изучивших инженерную науку, то указами из Военной коллегии предписывалось проводить соответствующие экзамены в инженерном ведомстве. Причем это касалось не только изъявивших желание поступить на службу в инженерный корпус офицерами или кондукторами, но и сержантов армейских полков, которые представлялись к производству в офицерский чин. Во всех таких случаях, к прошениям, подаваемым на высочайшее имя, прилагались аттестаты, подписанные инженерными офицерами, входившими в состав экзаменационной комиссии, проводившей соответствующие экзамены[18,94-95].
Нами изучены любопытные архивные источники, относящиеся к вопросу распространения теоретических знаний в области инженерного дела среди артиллерийского и инженерного офицерского и унтер-офицерского состава находившихся под командованием В.А.Репнина.
В июне 1746 г. генерал-фельдцейхмейстеру и главному директору Сухопутного шляхетного кадетского корпуса В.А.Репнину, президентом академии наук графом К. Разумовским было направлено письмо, в котором последний писал, что по требованию покойного генерал-фельдцейхмейстера принца Гессен-Гомбургского и по заявкам из канцелярии кадетского корпуса 1742 и 1743 гг., «.. напечатано при академии казенным иждивением Вобанова книга об атаке и обороне крепостей 1100 экземпляров..». Стоимость одного экземпляра такой книги составила 3 р.50 к. В письме также сообщалось, что хотя кадетская канцелярия своими обещаниями обнадеживала академию наук тем, что кадетский корпус для использования в учебном процессе закупит значительное количество указанной книги, но до настоящего времени, Сухопутный кадетский корпус ни одной книги не закупил. Более того, по мнению президента академии наук графа К.Разумовского, «книга Вобана» была бы чрезвычайно полезна инженерному и артиллерийскому
корпусам[2,д.909,л.147-147об.]. Но и эти корпуса не изъявили желания закупить для внутреннего использования так называемую «Вобановой книги». В связи с тем, что гражданское население такую книгу не покупает, а она в большей степени нужна «. знающим фортификаторам и артиллеристам», а также для восполнения казенного
капитала академии наук в размере 4000 р., потраченного на печатание данной книги, граф К.Разумовский обращался к князю В.Репнину с просьбой о том, чтобы тот приказал всем командам, подчиненным ему, находящиеся в академии наук экземпляры «Вобановой книги» выкупить по объявленной цене, т.е. по 3 р.50 к. и использовать по своему усмотрению[2,д.909,л.147об.].
По всей видимости, обращение Разумовского к Репнину не возымело должного результата и уже 30 декабря 1746 г. последовал сенатский указ, в т.ч. и в КГАиФ, с приказом КГАиФ взять в академии наук книги «Вобановых атак и обороне крепостей» в количестве соответствующим числу состоящих в артиллерии и фортификации штаб и обер-офицеров и кондукторов и раздать их каждому по одной. Этим же указом предписывалось за каждый экземпляр указанной книги вычитать по 3 р.50 к. из жалования вышеуказанных должностных лиц и отправлять их в канцелярию академии наук[2,д.944,л.1]. В рапорте КГАиФ генерал-фельдцейхмейстеру В.А.Репнину от 5 декабря 1747 г. сообщалось, что в соответствии с сенатским указом книги «Вобановых атак и обороне крепостей» получены в нужном количестве и розданы артиллерийским и инженерным штаб, обер и унтер-офицерам. Также сообщалось, что практически у всех офицеров, получивших указанную книгу, из жалования вычтена необходимая сумма, которая направлена в канцелярию академии наук[2,д.949,л.1об.].
В 1746 г. князь Василий Аникитич Репнин был назначен обер-гофмейстером (придворный чин, в ведении которого находился штат и финансовые вопросы императорского двора - В.Б.) двора российского императора будущего Петра III[11,105]. После вступления на эту должность, генерал-фельдцейхмейстер князь В.А.Репнин начал утрачивать то безграничное доверие, поначалу выказываемое ему императрицей Елизаветой Петровной. Причиной охлаждения императрицы к В.А. Репнину, стали сложившиеся отношения между Репниным и четой наследников, которые характеризовались как открытые и дружеские. В. А.Репнин нередко становился на сторону Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны, а также участвовал в военных играх наследника, проходивших в его загородной резиденции расположенной в Ораниенбауме. Деятельность В.А.Репнина на посту обер-гофмейстера малого двора позитивно сказалась на его внутренней атмосфере. Жизнь двора стала более светской, веселой и шумной. Все это, учитывая сложные и напряженные отношения между большим и малым дворами, как следствие, возбуждало недоверие со стороны Елизаветы к князю Василию Аникитичу Репнину. Это недоверие императрицы к Репнину особенно укрепилось после того, как ей стало известно о переписке князя В.А.Репнина с матерью супруги Петра Федоровича и будущей российской императрицы -Екатерины II. Постепенно В.А.Репнина стали удалять от двора, якобы «временно» (а, реально постоянно - В.Б.) заменив его Чоглоковым[16,204]. Когда Петр Федорович совершал поездку в Тихвин, то В.А.Репнин не был в числе лиц, сопровождавших наследника якобы по причине недомогания. Из-за этой же причины В.А.Репнин вынужден был покинуть Зимний дворец и переехать в свой собственный дом в Санкт-Петербурге.
На протяжении всего периода исполнения В.А.Репниным обязанностей обер-гофмейстера, Василий Аникитич был главным директором Сухопутного шляхетного кадетского корпуса и исполнял обязанности генерал-фельдцейхмейстера.
В 1747 г. генерал-фельдцейхмейстеру В.А.Репнину было поручено организовать и провести проверку состояния крепостей расположенных в западных областях империи.
Однако, вскоре князь В. А. Репнин был оторван, на наш взгляд, от своей довольно продуктивной деятельности в качестве начальника артиллерийского и инженерного корпусов и призван на военное поприще, т.к. императрица Елизавета Петровна назначила командующими русским вспомогательным корпусом, отправленным на помощь Австрии в её войне против Франции и Пруссии.
Этому способствовала военно-политическая обстановка сложившаяся в Западной Европе в 40-е годы XVIII в., определявшаяся войной(1740-1748) Франции и Пруссии с одной стороны и Австрией, Англией и Голландией с другой стороны за так
называемое «австрийское наследство». Французская и прусская армии были сильнее и более боеспособными чем их противник, поэтому в сражениях с ними они, как правило, одерживали победы. Эти обстоятельства вынудили сначала Австрию, а затем и Англию обратиться за помощью в ведении в войны против Франции к России. Между Россией и Австрией 22 мая 1746 г. был заключен «оборонительный трактат», по условиям которого Россия брала на себя обязательство направить в Германию вспомогательный корпус численностью до 30000 человек, из которых примерно 20000 было пехоты и 10000 конницы[15,549-554]. В соответствии с конвенцией, заключенной 12 июня 1747 г. между российским и английским дворами «О содержании на Лифляндских к Литве границах 30000 войска и 50 галер российских в один год и о доставлении от английского двора на сей предмет субсидий» [15,713-714], Англия брала на себя обязательство компенсировать затраты российского государства на содержание этого корпуса и галер в течении года в размере 100000 фунтов стерлингов.
Назначение генерал-фельдцейхмейстера князя В.А.Репнина командующим русским корпусом выглядело не логичным и выглядело как опала. Тем не менее, несмотря на то, что в январе 1748 г. у Василия Аникитича, по всей видимости, случился инсульт и его здоровье было подорванным, императрица в целях избежание каких либо задержек с выдвижением корпуса на помощь австрийской армии назначила командующим этим корпусом В.А.Репнина потому что он, как один из высших военных начальников российской империи, на тот момент находился в Риге и незамедлительно мог вступить в командование корпусом. Уместно заметить, что скорейшему выдвижению русского корпуса пытались всячески помешать. Так, например, князю В.А.Репнину прусским королем, по просьбе Франции, предложил взятку в размере 100000 талеров за то, чтобы он не спешил с началом выдвижения русских войск через Польшу в сторону австрийских владений. С негодованием отвергнув подобного рода предложения, в конце февраля 1748 г. вспомогательный корпус русских войск под командованием В.А.Репнина выдвинулся из России[14,91] и в июле 1748 г. прибыл на линию Нюренберг-Эбенсфельд.
Чтобы ускорить заключение мира с Францией, российский канцлер граф Бестужев-Рюмин по дипломатическим каналам стал распускать слухи о том, что якобы такой же корпус готов выступить из России на помощь другим союзникам России. Это возымело свое действие и в октябре 1748 г. был заключен Ахенский мирный договор, а русский вспомогательный корпус совершил обратный марш на территорию российского государства[11,112-113]. К сожалению, Василию Аникитичу не пришлось дождаться заключения мира, т.к. в конце июля 1748 г. он скончался от повторного инсульта в местечке Эберсдорф (по другим данным Эберсфольт - В.Б.) недалеко от Кульмбаха (территория современной Баварии в Германии - В.Б). Его тело было перевезено в Россию и погребено в крепостной церкви г. Риги рядом с могилой отца.
О ходе марша русского вспомогательного корпуса в Европу под командованием генерал-фельдцейхмейстера В.А.Репнина и обратно через Польшу и Литву в пределы российской империи уже без В.А.Репнина, детально и подробно изложено в работе Ф.Д.Масловского «Материалы к истории военного искусства в России» [14,89-248], поэтому не будем в деталях рассматривать этот вопрос.
Напомним лишь, что в составе корпуса, совершавшим марш под управлением В.А.Репнина, по состоянию на 1 мая 1748 г. находилось команда артиллерийских служащих в составе 269 человек, из которых 2 были в отлучке и 8 больных[14,177]. При возвращении корпуса в Россию, на 19 ноября 1748 г. из 259 человек числившихся в артиллерийской команде в начале похода, возвратились 241 человек, 8 человек были больны и 10 находились в отлучке[14,247].
Следует также сказать, что этот поход дал возможность проверить уровень строевой и тактической подготовки русской армии, тем самым выявить как сильные, так и слабые стороны русской армии в сравнении с австрийскими войсками.
К сильным сторонам русской армии можно отнести: во-первых, хорошую
слаженность и высокий уровень дисциплинированности в ней. Так, например, во время марша в Европу, из более чем 30 тысяч личного состава вспомогательного корпуса, за 8 месяцев из его рядов бежало в пределах Польши 517 чел. (поймано 81 человек - В.Б), а в пределах австрийских земель - 266 ч.(54 пойманы и 44 явились обратно в свои подразделения добровольно - В.Б.) [20,299]. По данным Д.Ф.Масловского по состоянию на 1 мая 1748 г. из корпуса следовавшего в Европу, бежало 414 человек из которых 22 было поймано[14,178]; во-вторых, обеспечение командованием и начальниками личному составу необходимых условий для совершения марша и на период отдыха, а также хорошее обеспечение личного состава корпуса всеми видами довольствия, позволили сохранить его жизнь и здоровье. В корпусе, в период командования им В.А. Репниным всего умерло 2 офицера и 224 нижних чина[14,178], а всего за весь период марша в Европу и обратно - 553 человека[14,248]; в-третьих, уровень тактической и командной подготовки командного состава вспомогательного корпуса, позволял обеспечить успешное выполнение поставленных перед ним задач.
Что касается недостатков в организации повседневной жизнедеятельности русской армии, проявившихся в этом походе, то к ним можно отнести: во-первых, низкую готовность средств перевозки личного состава и военного имущества (обоз - В.Б), а во-вторых, слабая строевая подготовка личного состава из-за разных уставов, по которым шло обучение войск[20,299].
Скажем, что проявившиеся в ходе поход вспомогательного русского корпуса в 1748 г. недостатки русской армии, были устранены в ходе работы комиссии при Военной коллегии в 1750-1755 гг.
Подводя итоги деятельности князя В. А. Репнина на посту генерал-фельдцейхмейстера, отметим, что шестой генерал-фельдцейхмейстер князь В.А.Репнин, не долго управлял артиллерийским и инженерным ведомством (1745-1748 гг.), и каких либо значительных изменений в них за это время произведено не было.
Тем не менее, под его руководством произошел пересмотр организационно-штатной структуры полевой и осадной артиллерии, были разработаны точные инструкции регламентирующие порядок подчиненности, организацию работы и пределы компетенции главного артиллерийского и инженерного органа управления - Канцелярии главной артиллерии и фортификации и других должностных лиц.
Например, одна из таких регламентирующих инструкций подготовленной КГАиФ и направленной в части и подразделения инженерного корпуса, предписывала всем обер-комендантам и комендантам при строительстве инженерных укреплений и проведении различного рода крепостных работ «... иметь с инженерами... доброе согласие» и запрещала им напрямую подчинять себе инженеров, которые должны были подавать рапорты о делах касающихся инженерной части исходя «.из одного только почтения» [13,678].
Под наблюдением генерал-фельдцейхмейстера был основан важный укрепленный пункт на реке Терек - крепость Кизляр, обеспечившая защиту и оборону южных районов от набегов горцев. С целью расширения южных рубежей российского государства, В.А.Репнин выдвинул предложение о перенесении укреплений Украинской линии, строительство которой началось по инициативе Б.Х.Миниха, дальше на юг. Наконец, в течении почти всего 1747 г. генерал-фельдцейхмейстер В.А.Репнин лично изучил состояние таких крепостей, расположенных в западных областях империи, как Иван-Город, Рига, Ревель, Выборг, Вильманстранд и Пернау. После его инспекции этих крепостей, они были приведены «.в совершенное устройство» [19,201].
Василий Никитич Репнин был первый русский генерал назначенный на должность генерал-фельдцейхмейстера.
После кончины князя В. А. Репнина, новый генерал-фельдцейхмейстер назначен не был и артиллерийский и инженерный корпус в течении 8 лет осталась без главного начальника.
Литература
1. Архив военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Архив ВИМАИВ и ВС). Ф.2. Оп. 1.
2. Архив ВИМАИВ и ВС. Ф.2. Оп. ШГФ(Штаб генерал-фельдцейхмейстера).
3. Архив ВИМАИВ и ВС. Ф.2. Оп. Арсенальная.
4. Архив ВИМАИВ и ВС. Ф. 2 Оп. Сборная.
5. Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамятных людей русской земли. Ч.1У. М.: в типографии Лазаревых института восточных языков, 1836. 401 с.
6. Бенда В.Н. К вопросу о вкладе Андрея Константиновича Нартова в развитии науки и артиллерийского дела во второй четверти XVIII в. // Materialy IX Mi^dzynarodowej naukowi-praktycznej konferencji «Perspektywiczne opracowania s^ nauk^ i technikami - 2013» 07 - 15 listopada 2013 roku. Volume 14. Historia: Przemysl. Nauka i studia. - 80 str. С.52-59.
7. Бенда В.Н. Деятельность военно-специальных учебных заведений по подготовке артиллерийских и инженерных кадров в XVIII веке: монография. СПб.: ГУАП,2009. 158 с. С.85-102.
8. Бенда В.Н. Деятельность Санкт-Петербургской инженерной школы с момента образования и до 1758 г. // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С.Пушкина. Научный журнал СПб., 2009. №2 . Серия история. С.56-69.
9. Бенда В.Н. Военно-специальные школы России в первой половине XVIII в. / Монография. Германия. Saarbrucken. LAP LAMBERT Academic Publishing GmbH & Co. KG. 2011. 317 с. С.243-303.
10. Бенда В.Н. Вклад военно-специальных артиллерийских и инженерных школ в укрепление обороноспособности России в первой половине XVIII столетия // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Научно-теоретический и прикладной журнал. Тамбов: Грамота, 2012. №8 (22): в 2-х ч. 4.II. С.25-29.
11. Вейдемейер А.И. Царствование Елизаветы Петровны. 4.I. СПб.: Тип. Департамента внешней торговли, 1834. 143 с.
12. История отечественной артиллерии. Т.1. Кн.2. М.: центральная типография МО,1960. 686 с.
13. Ласковский Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. 4.III. Опыт исследования инженерного искусства после императора Петра I до императрицы Екатерины II. СПб: типография императорской Академии наук,1865. 1016 с.
14. Масловский Д.Ф. Материалы к истории военного искусства в России. Вып.1-3. М.: университетская типография, 1889. 533 с. Вып.2.
15. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 г. T.XII. (1744-1748). СПБ.: типография II отделения собственной его императорского величества канцелярии, 1830. 960 с.
16. Репнин М.И. Князья Репнины в истории Отечества. М.: ЗАО Центрполифаф,2009. 400 с.
17. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф.248. Оп.7. Кн. 396.
18. Савельев А.И. Исторический очерк инженерного управления в России. 4.I. СПб.: типография Р.Голике, 1879. 324 с.
19. Столетие военного министерства. 1802-1902. Главное артиллерийское управление. Исторический очерк. СПб.: Тип. М.О.Вольф, 1902. 574 с.
20. Столетие военного министерства 1802-1902. Конспекты исторических очерков столетия военного министерства. СПб.: типография товарищества М.О.Вольф, 1906. 1205 с.
