CC BY-NC-ND
137
Д.Ю. Исповедников
РАЗВЕДКА И РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ ДОКУМЕНТАЦИЯ ШТАБА ПРИАМУРСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА (1918-1919 гг.)
В статье рассматривается деятельность разведки штаба Приамурского военного округа на Дальнем Востоке во время Гражданской войны. Особое внимание уделяется аппарату разведки, ее бюджету, организации агентурных сетей, а также содержанию разведывательных документов. Делается вывод о том, что, несмотря на дефицит человеческих и финансовых ресурсов, белогвардейская разведка была вполне работоспособной и собирала ценные сведения о российском Дальнем Востоке и действиях интервентов.
Ключевые слова: Гражданская война в России, интервенция, Дальний Восток, Приамурский военный округ, штаб округа, разведка, агентура, разведывательная сводка, Маньчжурия, Китай, Япония.
Организация и деятельность белогвардейской разведки в период Гражданской войны на Дальнем Востоке является в отечественной историографии одной из наименее изученных тем. Документы, освещающие эти вопросы и хранящиеся в Российском государственном военном архиве, остаются не введенными в научный оборот и сегодня.
С другой стороны, современное состояние изученности Белого движения таково, что все сильнее ощущается отставание в исследовании создания и функционирования аппаратов военного управления (центрального, окружного и т. д.) антибольшевистских военных диктатур. А это не позволяет в полной мере ни изучить военное строительство антибольшевиков, ни раскрыть причины поражения Белого движения1. Между тем разведка являлась одной из «несущих конструкций» белогвардейского военного аппарата во всех регионах России.
© Исповедников Д.Ю., 2013
Наконец, без изучения организации и деятельности органов разведки штабов вооруженных сил белогвардейских диктатур невозможен полноценный анализ такого уникального исторического источника для изучения Гражданской войны, как разведывательные сводки (ценность разведсводок как источника, применительно к штабам Красной армии, была впервые раскрыта в работах С.В. Карпенко в конце 1980-х годов2). В частности, отложившаяся в фонде штаба Приамурского военного округа за 1918-1919 гг. документация разведки - рапорты, доклады и разведсводки - предоставляет исследователю богатый фактический материал, освещающий не только организацию самой разведки и основные направления ее работы, но и ход военных действий, военно-политическую, социальную и экономическую ситуацию на Дальнем Востоке, в дальневосточном приграничье России.
В отличие от Разведывательного отделения штаба Иркутского военного округа3, не функционировавшего в кратковременный период Советской власти, Военно-статистическое отделение штаба Приамурского военного округа, названное так в целях конспирации и также занимавшееся разведкой, своей работы не прекращало. Как следует из доклада старшего адъютанта отделения от 22 октября 1918 г., сотрудниками в это время продолжали составляться сводки, представлявшие собой «безобидные, газетного характера брошюры», основой для которых служила исключительно зарубежная периодика. Для отвода глаз был даже оставлен местный агент-китаец, освещавший жизнь Хабаровской китайской слободки и, как человек неграмотный, предоставлявший сведения не более ценные, чем «запоздалые хроникерские заметки о разных разностях»4.
Между тем кадровую основу отделения составляли офицеры, получившие специальное образование в окружной подготовительной школе переводчиков или в Восточном институте Российской империи, выпустившим за период с 1903 по 1919 гг. 119 офицеров, окончивших китайско-корейские, японо-китайские, китайско-маньчжурские и китайско-монгольские курсы5.
Большинство агентов штаба еще в первой половине 1917 г., после того как перестали поступать деньги и выплачиваться жалованье, были переведены в Харбин (как капитан А.А. Борисов). В конце 1917 - начале 1918 гг. в полосу отчуждения КВЖД были откомандированы также и некоторые офицеры-ориенталисты. В это же время окончательно прекратился выпуск разведсводок и обзоров прессы. Однако, продолжая оставаться на местах и не входя в явную конфронтацию с большевиками, чины отделения не только
поддерживали его в «потенциальном состоянии», готовым начать работу в любое время, но и сохранили большинство разведывательных материалов и трудов, составленных до революции.
Восстановлен Дальневосточный (с июня 1919 г. - Приамурский) военный округ со штабом в Хабаровске был приказом верховного правителя и верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России адмирала А.В. Колчака № 76 от 18 декабря 1918 г.6 Просуществовал он до января 1920 г. Изначально в него были включены Амурская, Приморская, Забайкальская, а позднее Камчатская и Сахалинская области. В этот период за основу штатов Военно-статистического отделения были приняты соответствующие штаты, разработанные в 1917 г. Главным управлением Генерального штаба. Согласно им, отделение должно было состоять из начальника, 5 его помощников, 5 старших драгоманов, 5 младших драгоманов и 3 переводчиков, также в отделении должно было работать 6 писарей, 2 чертежника, 3 сторожа и посыльных, а также 3 офицера для связи с Токио, Пекином и Харбином, то есть всего - 33 человека. Что касается финансовой стороны, то ее затронули некоторые изменения: в условиях Гражданской войны из-за роста цен высшим чинам было решено повысить плату на 100%, низшим - на 150% относительно сумм, указанных в штатах Главного управления Генштаба. В результате с 1 ноября 1918 г. годовое жалованье начальника составило 9 900 руб., его помощников - 7 800 руб., старших драгоманов - 7 200 руб., младших драгоманов - 6 900 руб. и переводчиков - 6 400 руб. (с учетом квартирных и добавочных)7.
Серьезной проблемой в процессе восстановления разведки на Дальнем Востоке стал вопрос о доставке информации, совершенно прекратившейся после революции. Штаб Приамурского военного округа, потерявший связь с консулами в Цицикаре, Гирине, Чинь-Чуне, вице-консулом в Ян-цзи-фу, консульским агентом в Гензане и генеральным консулом в Сеуле в декабре 1917 г., только с февраля-марта 1919 г. начал вновь получать от них разведданные. Вместе с новыми материалами поступали и датированные концом 1917 и 1918 гг., в которых сообщалось о движении отрядов хунхузов и о сосредоточении китайских войск в районе КВЖД (в Харбине, Цицикаре, Пограничной, Хунчуне и Сахаляне напротив Благовещенска), а также о борьбе между Севером и Югом Китая. В разведсводках российского консульства в Куанчэнцзы, за этот период выходивших преимущественно дважды в месяц (разведсводка № 34 датирована 12 мая 1918 г., № 35 - 17 мая, № 36 -6 июня, № 37 - 7 июня), содержались данные о ежегодном доходе
Гиринской провинции, сведения о мобилизации и снабжении войск на ее территории8. Кроме того, отмечалась «угрожающая Южно-Уссурийскому краю концентрация японских войск в северном углу Кореи»9, а также вдоль Южно-Маньчжурской железной дороги до Куанченцзы. В сводках анализировалась политика Японии на Дальнем Востоке и настроения японской прессы (в частности на основе газеты «Владиво-Ниппо», издаваемой японской колонией во Владивостоке.
Событиям, напрямую касавшимся России (выдача китайцами оружия, сданного русскими отрядами в феврале 1918 г. и хранящегося в Сахаляне, Амурскому отряду атамана И.М. Гамова; агитация большевиков среди хунхузов), в этих документах уделялось гораздо меньше внимания, однако ценность таких сведений была, несомненно, выше. Об этом свидетельствует тот факт, что сводки военного консульства в Гирине, в которых освещались взаимоотношения большевиков с представителями китайских властей, составленные в марте 1918 г., были получены Военно-статистическим отделением уже в апреле10. Центральной темой в них было сотрудничество даотая в Хэйхэсяне с большевистским правительством в Благовещенске, которое вылилось в открытие китайцами границы по побережью Амура в июне 1918 г., после чего в Благовещенск был направлен поток товаров (в том числе скот, который переправлялся большевиками на Даурский фронт, где шли бои с силами атамана Г.М. Семенова).
После свержения Советской власти в конце 1918 г. штабом Приамурского военного округа были предприняты попытки возобновить разведывательную деятельность в районах, в которых Военно-статистическое отделение вело работу до революции -на территориях, прилегающих к Амуру, Маньчжурии, Монголии, Кореи и Японии. В связи с этим отделение предлагалось оставить во Владивостоке, что давало возможность получать зарубежную периодику из дислоцировавшихся в городе иностранных частей, использовать штабную или морскую типографии для печати, быстрее восстановить агентурную сеть благодаря смешанному населению города и иметь непосредственную связь с Японией и Китаем. Разведывательные сводки, поступавшие из этих стран, по-прежнему представляли собой объемные, в 20-30 листов, экземпляры, в которых информация систематизировалась по географическому или тематическому принципам. В них подробно, с привлечением статистических данных, освещались экономические, социальные и политические изменения в отдельных городах и областях.
Так, в сводке от 3 мая 1919 г. анализировалось положение русских кредитных билетов в Гиринской провинции, которые постепенно обесценивались из-за их преизбыточного выпуска: «Курс рубля все время колеблется, из русских денег по более высокой цене на бирже в Гирине котируются рубли старого образца. 500 и 1 000-рублевки с трудом теперь размениваются. Японские серебряные и золотые иены за последнее время сильно поднялись, серебряные иены расцениваются выше китайского большого доллара и мексиканских долларов, 1 золотая иена оценивается в 1 мелкий доллар 70 центов казенного банка Юн-хэн»11.
С первой половины 1919 г. в Военно-статистическое отделение начали направляться доклады резидентов, действовавших в областях Приамурского военного округа. В Уссурийском районе, например, имелись четыре агента: в Жао-хе-сяне, Ми-шань-фу, Сань-ча-гоу и Мулине (получали по 650 руб.), один почтальон (550 руб.), агент-ходок (650 руб.) и запасной агент (200 руб.). Дополнительно на канцелярские расходы тратилось 250 руб., на получение случайных сведений - 500 руб., на служебные разъезды - 100 руб. Таким образом, разведка в этом районе обходилась в 4 850 руб. в месяц12. Для сравнения: в июле 1919 г. в Японию в качестве резидента был командирован штабс-капитана Серый-Серык с отпуском 6 400 руб. на первые четыре месяца13. Одновременно командованием планировалось создать филиалы отделения в Благовещенске и в Хабаровске для разведки в среднем и низовом Амурских районах, которые должны были следить за деятельностью органов самоуправления, союзов и организаций, отслеживать настроения населения. Функции отделения, таким образом, были сформулированы по аналогии с функциями американского органа «Intelligence department», который играл ведущую роль в осведомлении командования практически по всем вопросам и одновременно занимался разведкой. На территории Дальнего Востока сотрудники этого органа - разведотделения штаба американских экспедиционных сил в Сибири (Headquarters American expeditionary forces Siberia intelligence section) - в частности, составляли обзоры местной периодики, один из которых сохранился среди документов управления штаба Приамурского военного округа. В документе, подготовленном в декабре 1918 г., содержался обзор нескольких газет: «Dalny Vostok, Golos Primorya, Vladivostok, Novosti jizni, Dalekaya okraina»14. В то время их центральной темой был конфликт между Семеновым и Колчаком, что и было отражено в обзоре.
Важным направлением работы Военно-статистического отделения было обеспечение штаба Приамурского военного округа информацией о передвижениях и дислокации иностранных войск, которую собирали старшие и младшие драгоманы. В докладах, источниками для которых служили обыкновенно личные беседы драгоманов с военнослужащими войск союзников, содержатся сведения о расположении в Спасске эскадрона китайской кавалерии, а по линии железной дороги - двух батальонов 33-го пехотного полка 9-й пехотной дивизии, как и о том, что они состояли из жителей провинции Чжи-ли и окрестностей Пекина. А также о прибытии во Владивосток китайского крейсера «Хай-Чоу» и о его вооружении. Помимо этого отделением использовались сведения, получаемые из американского, японского и чехословацкого штабов, о действиях партизан в районе Николаевска-на-Амуре, в долине реки Хоу к югу от Хабаровска, в районе Александровского завода и Нерчинска.
Среди документов отделения сохранилась военная сводка начальника Владивостокского военного отдела Инагаки Санроо от 11 июля 1919 г. о деятельности Южного карательного отряда японских войск в Сучанской долине, отрядов Ямасито, Сайто и Кихара вдоль Амурской железной дороги15.
Любая деятельность японских войск освещалась сотрудниками Военно-статистического отделения весьма подробно. Так, в отчете капитана Муравьева, офицера связи с 14-й японской пехотной дивизией, о работе с 26 апреля по 26 мая 1919 г. рассматривалось взаимодействие русской контрразведки с японской, а также с начальником японского жандармского отдела Приморской и Амурской областей. Кроме того, отмечалась пассивность японского командования в борьбе с большевиками и нерешительность в вопросе о выдаче разрешения на вывоз из Хабаровского арсенала и артиллерийского склада военных грузов в Омск, Владивосток и Никольск-Уссурийский по Амурской железной дороге16.
Такого же рода характеристика японцам дается и в другом отчете Муравьева, освещающем его поездку в Благовещенск. Капитан, в частности, отмечает, что против 2-3 тыс. большевиков посылались обыкновенно небольшие отряды, которые полностью уничтожались, как в бою у станции Ледяная, что приводило к обозле-нию японцев и применению ими репрессий. В отчете приводится пример захвата 50 мадьяр, отправленных в Благовещенск, где японцы «отрезали им уши и выкололи глаза», а также другие случаи - расстрела местного населения, пленных красноармейцев,
полного уничтожения заподозренных в причастности к большевизму латышей, из которых офицером русской службы должен был быть сформирован военный отряд. Особое внимание уделяется отсутствию у казачьих отрядов своего национального флага и обязательному ношению казаками японских отличительных значков, а также «бесцеремонному» обращению с офицерами и чиновниками, которых японцы могли не только оскорблять, но и избить17.
Некоторые сведения в докладах Муравьева, в частности о подчиненности атамана И.П. Калмыкова генералу Курита и независимости его от русского командования, подчеркнуты и выделены вертикальными линиями на полях.
Следует отметить, что в документах доминируют радикально негативные оценки действий японцев на территории России. Так, в докладе капитана Симонова от 1 апреля 1919 г.18 сообщается о том, что «Японии не выгоден твердый порядок на нашем Дальнем Востоке», а поддержка атаманов рассматривается как стремление японцев получить доступ к эксплуатации ресурсов тех местностей, где атаманы являлись «хозяевами без контроля центральной власти. Будущее покажет, какой колоссальный материальный ущерб государству принес Семенов и Калмыков, сколько было растрачено богатств». В качестве примера Симонов упоминает продажу семеновскими офицерами японцам 22 000 пуд. шерсти, принадлежавшей сибирскому фабриканту Кузнецову, а также шерсти, ворса и пушнины, отправленных Министерством финансов за границу.
Кроме того, в сводках упоминались и многочисленные конфликтные ситуации с участием иностранных войск, возникавшие на территории округа. Так в Уссурийском крае поводом к предъявлению главнокомандующим японскими войсками в Сибири генералом Отани ультиматума главнокомандующему американскими войсками генералу Гревсу стал ненадлежащий уровень охраны американцами участка железной дороги. Ввиду частных обстрелов пассажирских поездов и их крушений японцы требовали передать охрану им19.
В июле-августе 1919 г. Военно-статистическим отделением был получен рапорт Владивостокского пограничного комиссара полковника Кузьмина о совершенном китайским приставом Чэн Вэнмином с 11-ю полицейскими и командиром 12-й роты 2-го Ги-ринского полка Чжао Ю-Хаем с 15-ю солдатами избиения и ограбления населения деревень Пакшегори и Нагорная вблизи русско-корейской границы. После задержания отряда японскими
военными китайцы пояснили, что у них имелись инструкции на изъятие и уничтожение опиума, выданные русским консулом в Ян-цзы-фу20.
Особым направлением разведывательной деятельности Военно-статистического отделения, было изучение вооруженных сил большевиков. С этой целью проводился анализ постепенно поступавших документов, в частности оперативных сводок штаба российских войск, дислоцировавшегося на станции Гродеково, в которых освещались военные события во второй половине 1918 г. Преимущественно в этих материалах речь шла о событиях на Восточном фронте: об освобождении Амурской железной дороги от красных, о продвижении отряда Калмыкова и о работе координировавших это продвижение разведывательных эскадронов и разъездов, о ходе мобилизации казаков в правительственные войска, о политических настроениях населения, о проведении разоружения в населенных пунктах, а также о деятельности отряда Н.А. Карандаш-вили (Каландаришвили) в Монголии21.
В сводках за август-сентябрь 1918 г. сообщалось о действиях российских войск под начальством полковника Маковкина у деревни Камень-Рыболов против большевиков и интернационалистов. Большинство этих документов поступило в отделение ближе к середине 1919 г. Так, сводки сведений о противнике штаба Сибирской армии за период с 29 сентября по 6 октября 1918 г. были получены лишь 25 июля 1919 г.
В 1919 г., когда происходили крупные крестьянские восстания и крупномасштабные операции красных партизан, работа в данном направлении заметно активизировалась. В отделение начали поступать сводки о формировании на территории округа большевистских частей, общая численность которых оценивалась в 7 тыс. человек, занявших к середине года всю Приморскую область кроме линии железных дорог и крупных населенных пунктов. Эти сводки, в которых были представлены данные о дислокации отрядов и их руководителях, легли в основу донесения начальника штаба Приамурского военного округа генерал-майора Соколова от 6 июля 1919 г. первому генерал-квартирмейстеру при верховном главнокомандующем, в котором, в частности, отмечалось, что на захваченной партизанами территории большая часть прибывших в белые войсковые части новобранцев оставила свои семьи и хозяйства, а некоторые из их родственников находились в рядах красных. Исходя из этого, делался вывод о возможности «частичной измены, побегов и проявление малодушия отдельными солдатами. Наиболее возможный выход - прислать из других
округов 3-4 тысячи надежных солдат, которые, влившись в части округа, вместе с их кадрами обеспечат необходимую боевую стой-кость»22.
В это время начали вновь составляться обзоры периодики, теперь уже главным образом местной. По состоянию на 5 мая 1919 г. на русском и иностранном языках в пределах Приамурского края выходило 30 изданий: 3 - в Николаевске-на-Амуре, по одному в Хабаровске, Алексеевске и Зее, 6 - в Никольске-Уссу-рийском, в том числе 1 непериодическая корейская газета «Ханд-зио Канбо», 7 во Владивостоке, в том числе американское издание, японская газета «Уралзио Ниппо» и корейская «Ханин Сим-по», 4 - в Благовещенске, 6 - в Харбине, в том числе китайская газета «Юань-Дунь-бао», монгольская «Сонин-Бичкик» и японская «Кита Маньсю», в Чите - 223.
Собранный Военно-статистическим отделением штаба Приамурского военного округа материал обрабатывался, регистрировался, подготавливался к печати и издавался секретным и обычным порядком. Согласно списку учреждений и должностных лиц, которые являлись адресатами рассылки Военно-статистического отделения по состоянию на июнь 1919 г., сводки направлялись в полтора десятка российских и иностранных городов. Прежде всего, в Омск - в квартирмейстерский отдел, начальнику штаба Омского военного округа, Информационное отделение главного штаба. В Хабаровск - командующему войсками округа, начальнику штаба округа, генерал-квартирмейстеру округа, начальнику Хабаровского гарнизона, начальнику Амурской речной флотилии, начальнику Контрразведывательного отделения штаба Приамурского военного округа. Во Владивосток - начальнику Особой военной миссии российского правительства на Дальнем Востоке, начальнику штаба Владивостокской крепости, начальнику группы Военно-статистического отделения. В Харбин - начальнику охранной стражи КВЖД; в Николаевск - начальнику штаба Николаевской крепости; в Иркутск - начальнику штаба Иркутского военного округа; в Благовещенск - командиру Амурской отдельной бригады; в Никольск-Уссурийский - командиру Уссурийской отдельной бригады; в Ташкент - начальнику штаба Туркестанского военного округа; в Токио - военному агенту в Японии; в Пекин - военному агенту в Китае и российскому посланнику; в Шанхай и Мукдэн - помощникам военного агента в Китае. Наконец, также российским консулам в Цицикар, Куаньчэнцзы и Гирин24.
Сравнивая документы, возникшие в процессе работы Военно-статистического отделения штаба Приамурского военного округа,
с аналогичными материалами Разведывательного отделения штаба Иркутского военного округа, можно увидеть определенную преемственность между дореволюционной и послереволюционной организацией разведки на Дальнем Востоке. После вторичного формирования округов разведывательная деятельность развивалась по нескольким направлениям. Приоритетность сбора сведений за границей определялась сложившейся структурой отделений. В то же время необходимость проведения анализа внутренней обстановки, что больше отвечало задачам контрразведки, обусловливалась текущими потребностями, вызванными вооруженной борьбой против Красной армии и партизанских отрядов.
Примечания
1 Карпенко С.В. [Рец]. Гагкуев Р.Г. Белое движение на Юге России: Военное строительство, источники комплектования, социальный состав, 1917-1920 гг. М., 2012. 704 с. // Новый исторический вестник. 2013. № 1 (35). С. 109-112.
2 Карпенко С.В. Документы штабов Красной Армии как источник для изучения положения и борьбы крестьянства в белогвардейском тылу: на примере вран-гелевского режима // Комплексное источниковедение некоторых проблем отечественной истории. Калинин, 1988. С. 37-46; Он же. Разведсводки штабов Красной Армии как источник по истории внутренней контрреволюции и интервенции (на примере врангелевщины) // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. XX. Л., 1989. С. 63-78.
3 Исповедников Д.Ю. Освещение дальневосточного приграничья разведкой штаба Иркутского военного округа (1918-1919 гг.) // Новый исторический вестник. 2012. № 4(34). С. 48-57.
4 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 31. Л. 95.
5 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 52. Л. 37, 44.
6 РГВА. Ф. 39515. Оп. 1. Д. 120.
7 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 32. Л. 1.
8 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 36.
9 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 31. Л. 95.
10 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 36. Л. 19-21.
11 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 30. Л. 148.
12 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 46. Л. 3.
13 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 61. Л. 18.
14 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 57. Л. 27-30.
15 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 47. Л. 1, 24-27.
16 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 32. Л. 5-6.
17 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 47. Л. 31-36.
18 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 50. Л. 7.
19 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 32. Л. 14.
20 Там же. Л. 27.
21 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 31. Л. 13-25.
22 Там же. Л. 20-21.
23 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 53. Л. 2.
24 РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 54. Л. 3. Л. 9.
