CC BY
35
УДк 81'23
«разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели»: проект, смыслообразование, общение
Статья подготовлена при поддержке РНФ, грант № 17-18-01642 «Разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели», в Институте языкознания РАН (руководитель А.В. Вдовиченко).
вдовиченко Андрей викторович
ведущий научный сотрудник ИЯз РАН 125009, Москва, Большой Кисловский пер., 1
профессор ПСТГУ
an1vdo@mail.ru
В статье представлен комплекс теоретических вопросов, которые затрагиваются при выполнении проекта «Разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели», поддержанного РНФ (2017). Внимание научного коллектива сфокусировано на смыслообразовании в естественном вербальном процессе. В зависимости от способов трактовки смысла, производимого при говорении (письме), любая исследовательская программа может быть признана языковой или коммуникативной. Первая характеризуется повышенным вниманием к вербальным знакам, их единообразию, системности, отношениям между собой и с пользователями, зафиксированная в концепции «языка». При этом в рамках языковой парадигмы принципиально игнорируются неотъемлемые характеристики естественного вербального процесса: акциональность, ситуативность, коммуникативность, индивидуальная мыслимость, интерпретируемость. На этом фоне коммуникативная парадигма предъявляет более реалистичную диспозицию теоретических объектов. Вербальное действие признается частным случаем коммуникативного действия, которое, в свою очередь, является частным случаем осознанного действия индивида. Интерпретация вербального процесса (как и в случае любой деятельности) рассматривается как понимание семиотических поступков. Выделение единиц вербального процесса оказывается утилитарной процедурой. В рамках проекта эксперименты являются способом иллюстрировать и подтвердить коммуникативную модель вербального процесса, критически осмыслить языковую модель.
Ключевые слова: естественный вербальный процесс, коммуникативная модель, языковая модель, смыслообразование, семиотический поступок, коммуникативное действие.
Эта публикация имеет скорее обзорный характер, поскольку анонсирует общие перспективы работы исследовательской группы, созданной в результате взаимодействия Отдела теоретического языкознания и Отдела психолингвистики ИЯз РАН, при поддержке Российского научного фонда. Вместе с тем настоящая статья сама является одним из первых шагов, совершаемых образовавшимся научным
коллективом, поэтому содержательные аспекты совместной теоретической и практической работы не могут оказаться незатронутыми. Они, в свою очередь, имеют для группы установочное и программное значение. Статья претендует на то, чтобы быть актом коммуникации (профессионального общения), направленным внутрь самой исследовательской группы, а также по возможности и за ее пределы.
Идеология проекта
Проект «Разработка коммуникативной модели вербального процесса в условиях кризиса языковой модели» направлен на разрешение противоречия между языковой парадигмой (исследовательской матрицей) и самой реальностью естественного говорения/письма путем продвижения коммуникативной исследовательской парадигмы. Предполагается, что реализация проекта обозначит момент неизбежного перехода лингвистического знания в новую, коммуникативную, стадию, позволит самому исследованию (и исследовательской группе) стать частью (и участниками) этого перехода. В результате будут сформулированы и представлены положения, способствующие построению когерентной модели вербального процесса на новом фундаменте как в сфере философии языка, общей теория языка, так и в специальных сферах лингвистических исследований.
Основанием коммуникативной модели, принятой в наиболее характерных своих чертах как общее русло исследования, служит принципиальное утверждение, что в процессе естественного говорения/письма говорящий/пишущий совершает осмысленные (воз)действия [Вдовиченко 2016б]. Он утруждает себя строить вербальную последовательность только ради того, чтобы добиться изменений в мыслимом коммуникативном пространстве, исполнить в нем какую-то актуальную роль. Поскольку смыслообразование (со стороны говорящего/пишущего) является обязательным свойством и непременным атрибутом любого естественного вербального факта, интерпретация смыслообразования в вербальном факте прямо связана с его действенностью (совершительностью, акциональностью): смысл сказанного для говорящего/пишущего заключен в производимом коммуникативном воздействии, иначе (если никакой целевой причины говорения/письма у говорящего нет) ему просто незачем говорить/писать. Деятель, совершающий действие и производящий, таким образом, коммуникативный смысл, с неизбежностью вводит психологические, когнитивные, индивидуальные процессы в поле рассуждений о естественном говорении/письме. Смысл сказанного/написанного однозначно локализуется в сознании того, кто осуществляет действие, и затем того, кто интерпретирует данное конкретное действие, моделируя процессы в чужом сознании на основании собственных возможностей представить данный поступок.
При этом коммуникативный смысл сказанного не имеет прямого отношения к мысли - гораздо более объемному и комплексному феномену, чем следующее за ним коммуникативное воздействие [Вдовиченко 2007]. В момент говорения/письма размышление говорящего состоит в том, чтобы осуществить нужные ему изменения в сознании мыслимого адресата. Планируемое воздействие не может быть тем же самым, что невербализованный внутренний мыслительный процесс. Так, различие между мыслью и планируемым воздействием иллюстративно представляет случай лжи, когда коммуникант, имея в сознании одно положение дел, пытается представить сознанию адресата иное положение дел, добиваясь тем самым нужных
ему целей. В любом случае говорящий/пишущий сперва параметрирует мыслимое пространство, признает возможности своего коммуникативного воздействия, принимает решение, производить ли какое-либо воздействие на адресата, и если да, то каким способом, а потом оказывает искомое влияние - оперирует с сознанием мыслимого адресата, интерпретируя его, адресата, когнитивное состояние, изменяющееся (готовое измениться) в результате такого воздействия. Если в результате внутреннего размышления коммуникант принимает решение не действовать вообще в данном коммуникативном пространстве, то следует констатировать наличие мысли, но отсутствие какого-либо знакового процесса (коммуникации), в котором локализуется смыслообразование. Подобным образом процесс открывания двери ключом (действие) и внутреннее рассуждение о необходимости открыть дверь ключом (мысль) не могут быть признаны одним и тем же. Таким образом, смыслоо-бразование в естественном вербальном процессе следует считать исключительно коммуникативным феноменом, который возникает только в процессе акционально-го выхода говорящего/пишущего за пределы собственного сознания в коммуникативное пространство, с целью произвести в нем изменения.
Естественный вербальный процесс и последствия для «языка»
На ясно очерченной границе между внутренней мыслью и коммуникативным по природе смыслообразованием для коммуникативной модели становится принципиально значимым различие между естественным и неестественным вербальным материалом [Вдовиченко 2016а]. Так, примером искусственного материала может служить высказывание (Куда ты идешь?), взятое вне конкретной коммуникативной синтагмы (коммуникативной ситуации и ее момента). В этой вербальной последовательности отсутствует смыслообразование, которое наступает в момент актуальной интеракции говорящего и адресата, соответственно произносящего и интерпретирующего данное высказывание. В естественных условиях такой материал (Куда ты идешь?) входит в состав многофакторной системы координат, констатированных говорящим для совершения конкретного действия (участникам ситуации понятно, кто спрашивает, к кому обращено, какое действие имеется в виду и пр.), и только в этой системе координат данный вербальный комплекс приобретает актуальность, ради которой и произносится. Только в этой системе вербальный комплекс становится тождественно интерпретируемым.
Соответственно, понимание смысла сказанного/написанного по необходимости представляет собой восхождение к когнитивному состоянию того, кто произвел данное действие в многофакторной ситуации (кто расставил в таком порядке единицы речи, кто зафиксировал внимание на данных подлежащих или иных актуальных объектах, кто решил именно в этой ситуации произвести коммуникативное воздействие; при этом наличие источника действия признается независимо от того, возможно ли его предъявить или воссоздать). Только такие вербальные данные (коммуникативные и акциональные) могут считаться естественными, обладающими полнотой реальности.
На фоне приведенных свойств естественного вербального факта следует констатировать три следствия, важных для оформления коммуникативной модели и ее отношения к языковой модели.
Во-первых, элементы вербального процесса сами по себе нетождественны, их невозможно изучать и считать автономными единицами смыслообразования. Как смыслообразующие комплексы, они не могут существовать вне говорящего, который дает им возможность принимать участие в смыслообразовании на его, говорящего, условиях.
Во-вторых, традиционно описываемый грамматикой язык (если воспринимать его как систему смыслопорождающего говорения) не эффективен как исследовательская метафора [Вдовиченко 2008]. В новых теоретических условиях (когда семиотическое действие становится главным объектом и порождение смысла локализуется в коммуникативной процедуре) понятие язык становится непригодным для моделирования естественного вербального процесса, в котором главным и неотъемлемым является исполнение личной коммуникативной задачи, индивидуальное коммуникативное смыслопорождение. Все, что необходимо для порождения смысла, в языке отсутствует: в нем нет деятеля, нет адресата, нет тождественной закрепленной между означающим и означаемым связи (так, означаемого в принципе не может быть вне индивидуального сознания, поскольку означаемое представляет собой не денотат «вещь в себе», а некий образ или понятие, локализованное в чьем-то сознании). Источником мысли, эмоции, чувства является только индивидуальное сознание. Объекты не формируются независимо от сознания, связи (причинно-следственные, пространственные, временные и пр.) не строятся сами собой. Так, причинность представляет собой довольно произвольное соположение двух выделенных интересующих говорящего объектов (явлений). Язык не способен производить смыслообразование, поскольку в нем принципиально нет личности, которая является источником любого коммуникативного действия и, соответственно, смыслообразования в вербальном факте.
В-третьих, следует констатировать, что говорящие/пишущие порождают и понимают актуальные коммуникативные действия, а не вербальные формулы (элементы структуры языка). Источником нетождественности и изменчивости вербальных клише как раз и является то обстоятельство, что коммуникант, производящий коммуникативное смыслообразование, сосредоточен на действии, а не на соблюдении единообразных правил употребления слов (которые известны ему как коммуникативные клише). В реальности говорящий говорит не языком («одно и то же»), а добивается изменений в мыслимом коммуникативном пространстве. Он как бы строит шалаш из подручных средств, которые сами по себе его не интересуют. Осуществляемый им процесс семиозиса настолько многофакторный, что правила употребления слов растворяются в коммуникативном синтаксисе. В этих условиях теоретический конструкт язык уже не может сохранять прежний статус автономного средства общения, поскольку общение осуществляется не словами, а комплексными коммуникативными действиями (с участием или без участия вербального канала).
Возникающий, таким образом, кризис языковой модели преодолевается выдвижением новой коммуникативной модели, которая трактует коммуникативное смыслообразование (и его частный случай - вербальный процесс) более реалистично, демонстрирует больший объяснительный потенциал. Если коммуникативная модель всецело основана на подлинных неотъемлемых свойствах вербального ма-
териала (коммуникативность, когнитивность, ситуативность, акциональность, интерпретируемость), то языковая модель принципиально игнорирует все эти свойства. При этом теоретические достижения и практические результаты языковой модели должны быть переосмыслены и включены (интегрированы) в корпус коммуникативной модели, получая новую этиологию и новый статус.
Предполагается, что признание смыслообразующего коммуникативного действия (с участием вербального канала) в качестве главного объекта лингвистики и, как следствие этого, перевод фокуса лингвистического исследования с нетождественной сферы слов языка в сферу личной смыслопорождающий коммуникативной процедуры вызывает ряд фундаментальных изменений прежней картины вербального процесса, требует создания новых теоретических объектов и новой концептуализации их связей.
научный контекст и практика
Современные исследования в области лингвистической теории, как российские, так и зарубежные, несмотря на широкий диапазон, объединены 1) презумпцией языка как вполне определенного объекта изучения, 2) приписыванием самостоятельных валентностей предметным единицам вербального процесса (значение морфем, слов, синтаксических конструкций, высказываний; содержание текста и пр.). Естественный вербальный процесс (и вслед за ним коммуникативная модель) свидетельствует о нереалистичности такого видения объекта, об ускользании естественного вербального процесса от такой концепции (способа «схватывания» реальности). Так, аутентичный участник лингвокультурной ситуации не знает лингвистической номенклатуры, традиционно используемой в специальных исследованиях для описания естественного говорения (письмо составляет особую условную практику). Однако, чтобы говорить, ему необходимо чем-то владеть, что-то знать. Если он не имеет понятия о языковой номенклатуре, но умеет говорить, значит, для естественного говорения нужен не язык, а нечто иное (скорее, ему необходима доступная типология коммуникативных действий, включая возможные в их составе вербальные клише). Реалистичной выглядит констатация глубокой условности и искусственности языковой модели. В свою очередь, коммуникативная модель использует принципиально иные способы описания естественного процесса говорения/письма, иную расстановку и набор теоретических объектов, видит ситуацию семиотического действия гораздо более объемной и многофакторной. Нереалистичность языка как объекта исследования (его неэффективность как исследовательского инструмента), а также некорректная этиология смыслообразования в вербальном процессе становятся главными факторами объяснительного кризиса языковой модели.
Исследовательская группа ставит перед собой задачу провести всесторонний анализ и дать оценку перспектив лингвистического исследования в новых сложившихся (и одновременно создаваемых) теоретических условиях, а именно в ситуации кризиса языковой модели вербального процесса и ввиду оформления новой, коммуникативной, модели вербального процесса.
Кроме того, в задачи исследования входит экспериментальное подтверждение основных положений коммуникативной модели, а также реинтерпретация результатов уже имеющихся экспериментов. Эта работа осуществляется в трех
основных направлениях: 1) выявление сходств и различий в интерпретации единых (общих для языковой и коммуникативной моделей) объектов, сопоставление языковой и коммуникативной методологии исследования; 2) синтез имеющихся и разработка новых компонентов коммуникативной исследовательской базы; 3) разработка новой стандартной модели вербального процесса и констатация открывающихся перспектив коммуникативной модели в новых теоретических условиях.
В общем контексте научной деятельности задача исследовательской группы видится в выдвижении (суммировании и разработке) комплекса новой коммуникативной методологии лингвистического описания, что способствует стимулированию конкурентной среды для любых лингвистических идей.
Поскольку коммуникативная модель так или иначе затрагивает целый спектр функционально ориентированных направлений лингвистики (когнитиви-стики, функционализма, дискурсивного анализа, а также психолингвистики, общей психологии, психологии общения, философии языка и др.), перечень значимых для проекта (в том числе конкурирующих) исследователей и школ, как ныне существующих, так и не потерявших актуальность до сего дня, может быть только намечен (D. Blakemore, G. Brown, R. Barthes, w. chafe, A. cienki, Т. A. van Dijk, G. Yule, D. Schiffrin, M. Foucault, ch. J. Fillmore, т. Givon, C. Hardy, W. Labov, R. Langacker, N. Phillips, J. Searle, P. Seriot, M. Tomasello, Н. Д. Арутюнова, М. М. Бахтин, В. Н. Волошинов, В. З. Демьянков, В. И. Карасик, А. А. Кибрик, А. В. Кравченко, М. Л. Макаров и мн. др.).
Принципиальным отличием предлагаемого подхода является признание смысловой нетождественности вербальной формы вне личного коммуникативного действия (семиотического поступка), перенос фокуса лингвистического исследования на смыслообразующее коммуникативное действие во всех без исключения случаях использования вербального канала, устного или письменного (а также в случаях коммуникативных действий без его использования), последовательный отказ от концепции языка как методологического принципа, признание мнемотехнической и вспомогательной функции теоретического конструкта язык. Ввиду того, что невозможно предъявить факты естественного вербального процесса вне осознанной коммуникативной ситуации и личного действия, коммуникативные параметры вербального процесса, вопреки установкам языковой модели, постулируются как его неотъемлемые сущностные признаки (коммуникативность, когнитивность, ситуативность, акциональность, интерпретируемость). Лишенные коммуникативных параметров, вербальные факты теряют источник смыслообразо-вания, обращаются в искусственно созданный объект анализа, не могут считаться естественным лингвистическим материалом.
экспериментальная часть
Принципиальное значение для реализации проекта имеют эксперименты. Они рассматриваются как акты коммуникативного взаимодействия между экспериментатором и испытуемым, следствием чего является фиксируемый набор данных, эксплицирующих аспекты той концептуальной схемы, которая изначально наложена на естественный вербальный процесс экспериментатором. В ходе любого лингвистического эксперимента, в котором исследователем инициируются акты вербальной коммуникации и изучается коммуникативная деятельность ис-
пытуемых (которые по сути решают предложенные им коммуникативные задачи), исходная теоретическая позиция экспериментатора и, соответственно, фокус его внимания в значительной степени определяет итоговые результаты и их интерпретацию. Фиксируемые данные так или иначе вписываются в изначально мыслимую экспериментатором концепцию. Вследствие «объективности» получаемых результатов роль этой концепции не умаляется, а скорее наоборот, только возрастает.
Так, некоторые последователи У Чейфа полагали, что каждому языку свойственен свой специфический способ построения нарратива, в том числе в сфере употребления пассивных и активных конструкций [Erbaugh 2001]. Побуждая испытуемых производить «рассказы о грушах» на разных «языках», разработчики эксперимента в числе прочего наблюдали за якобы свойственной этим языкам ориентацией на пассивный или активный залог, тем самым демонстрируя свою уверенность в приоритете грамматического (языкового) представления вербального процесса и возможность рассматривать данный условный грамматический объект автономно. За такими действиями экспериментаторов стоит авторитетная, но не вполне реалистичная концепция «знак-значение», приписывающая самим знакам и конструкциям способность производить смыслообразование.
В свою очередь, иное видение вербального факта (как личного семиотического действия с вовлечением вербальных клише) позволяет экспериментаторам фокусировать внимание на иных, акциональных, аспектах вербального процесса, опираясь на коммуникативную модель смыслообразования.
Так, коммуникативное смыслообразование может производиться независимо от слов, без вовлечения вербальных элементов в коммуникативное действие. Поэтому в случае использования слов (а не жестов, картинок, видеоряда и пр.) нет причин приписывать именно им возможность производить коммуникативный смысл.
Кроме того, нужно признать, что эксперимент, как и любое исследование естественных вербальных фактов, направлен не на то, чтобы обнаружить нечто новое в вербальном коммуникативном процессе, а чтобы построить более эффективную операциональную модель этого процесса. Так, естественное говорение совершается независимо от исследовательских способов представления естественной коммуникации, не нуждается в теоретических рассуждениях и описаниях, однако стороннее описание происходящего может быть представлено в виде более эффективной или менее эффективной внешней схемы (модели), позволяющей или не позволяющей наблюдать выделенные объекты (явления) в непротиворечивых отношениях и производить с ними успешные целенаправленные операции. Подобным образом инструкцию по тому, как добраться до определенного места, можно сделать более или менее пригодной для исполнения этой задачи - достижения пункта назначения.
В содержательной стороне проекта выделяются основные положения, формирующие его специфику, которые представляет собой последовательность теоретических и практических (экспериментальных) шагов по введению и адаптации коммуникативной модели, расширению и верификации ее положений, формулированию новых (добавляемых) положений ввиду возможных обнаруживаемых в ходе исследования концептуальных лакун:
1. Естественный вербальный процесс (говорение/письмо) представляет собой частный случай коммуникативного процесса. Порождение и интерпретация любого коммуникативного процесса невозможна вне источника коммуникативной интенции (автора, актора, отправителя, коммуниканта и пр.).
2. Любой коммуникативный (семиотический) процесс представляет собой воздействие на мыслимого адресата, способного быть, с точки зрения адресанта, объектом коммуникативного воздействия.
3. Интерпретация смыслообразования в семиотическом поступке (в том числе совершенном с участием вербального канала) прямо связана с его мыслимой со-вершительностью (акциональностью), представляет собой по сути понимание того, что осознанно делает автор поступка.
4. Мысль и коммуникативное действие (в том числе вербальное) представляют собой явления различной природы: первая неакциональна, недейственна во внешнем (за пределами данного сознания) пространстве, второе является акцио-нальным феноменом, направленным на достижения изменений во внешнем когнитивном пространстве.
5. Разделение вербального материала на естественный и искусственный производится по признаку наличия/отсутствия коммуникативного действия (которое является ключевым фактором смыслообразования). Естественным является смыс-лообразующий (действенный, личный) вербальный процесс.
6. Тождественная интерпретация вербального процесса возможна только при условии возведения семиотического действия к источнику действия (известному или воссоздаваемому).
7. Когнитивное тождество в элементах вербального процесса, взятых автономно от источника действия, не обеспечивается ничем, отсутствует.
8. Язык не может обеспечивать смыслопорождающего говорения/письма ввиду принципиального отсутствия личности (источника мысли, эмоции, ценности, точки зрения, осознанного действия, фокуса внимания и пр.).
9. Говорящие/пишущие порождают и понимают комплексные многофакторные коммуникативные действия, а не вербальные формулы (элементы структуры языка). Вербальные элементы, как, впрочем, и любые «знаки» (картинки, жесты, модуляции голоса и пр.), нетождественные и неопределенные вне личного коммуникативного поступка, интегрируются осознанной ситуацией действия и затем воспринимаются в его составе в когнитивном тождестве (стремятся к тождеству).
Дискуссии в рамках исследовательской группы
Частичные (и даже магистральные) различия в точках зрения участников коллектива составляют важный эвристический потенциал проекта. На состоявшихся к настоящему времени (середина мая, 2017) пяти рабочих встречах уже обозначились дискуссионные территории, или спорные темы, которые непосредственно связаны с содержательной стороной проекта. Они проявляются:
- в понимании коммуникативного действия (поступка). Это фундаментальное для проекта понятие осмысляется в оппозиции «коммуникативное vs некоммуникативное действие (поступок)». Любое осознанное влияние на постороннее сознание, осуществляемое опосредованными способами, может быть признано коммуникативным действием. Его замысел возникает при условии, что коммуни-
кант рассматривает в качестве объекта воздействия представимое постороннее сознание, готовое измениться от действий, производимых автором и воспринятых адресатом, в рамках коммуникативного пространства, параметрированного автором и затем адресатом. Так, вербальный текст образован последовательностью семиотических поступков (действий), при постоянном отслеживании автором когнитивного состояния адресата, в постоянно меняющихся условиях, отслеживаемых обоими. Принципиальным является неразрывная связь естественных вербальных данных с личным коммуникативным поступком;
- в понимании интерпретации коммуникативного действия. Здесь дискуссионным оказался вопрос об объекте интерпретации. Распространенным решением этого вопроса являются слова и конструкции того языка, на котором происходит общение. Однако такая модель не достигает искомой объяснительности. Слова и конструкции невозможно понимать вне пространства действия и всей диспозиции лично совершаемого поступка. Поэтому порождение и понимание сводится не к знакам, а к более сложным комплексам данных, или коммуникативным поступкам (в том числе, с участием вербального канала). Традиционно понимаемый знак, безусловно, входит в data interpretanda (данные, подлежащие интерпретации), но не может быть тождественным указанием на что-то вне конкретно мыслимой коммуникативной синтагмы. По той же причине и всеобщий «язык» не может производить смыслообразования;
- в понимании принципиального различия мысли и говорения (письма). Вербальный семиотический поступок (говорение/письмо) связан с мыслью косвенно, подобно тому как и любое действие имеет непрямое отношение к замыслу и оценке средств реализации (мысли). Тем более, действие не может быть тождественно мысли. Это различие (мысли и действия) наиболее иллюстративным образом представляет случай лжи как коммуникативной стратегии, в которой заведомо разделены неакциональное состояние сознания (мысль) и производимое на адресата воздействие;
- в понимании нетождественности вербальной формы и неспособности языка производить смыслообразование. Лексема, никогда не имеющая точного закрепленного значения, в таком своем статусе не может быть основанием для взаимодействия говорящих (пишущих), якобы порождающих и понимающих фразы, составленные из слов. Вне процедуры конкретного означивания мыслимых объектов (которые возникают в личном семиотическом поступке, назначаемые говорящим) у слова не может быть понимаемого денотата. Понимать можно не слова, а говорящего (пишущего), и вообще действующего субъекта. Соответственно, любой вербальный материал, лишенный того, кто производит конкретное означивание (а также мыслит денотат, видит адресата и пр.), теряет свой естественный статус, превращается в искусственный объект;
- в понимании оснований коммуникативного взаимодействия между участниками. Языковая парадигма предполагает тождественное знание языка носителями, а также единство культурных (культурно-языковых) концептов и практик, или культуры. Кризисность языковой парадигмы, среди прочего, проявляется в нереалистичности отражения происходящего в сфере порождения и понимания речи. Так, говорение на едином языке далеко не означает единого знания и единого куль-
турного опыта участников общения. Более того, индивидуальные сознания всегда различны в очень значительной мере. Вторичный интерпретатор, знающий тот же «язык» и обладающий знанием тех же слов, зачастую не понимает ничего из сказанного, и наоборот, понимает то, что не сказано, или недосказано. Единообразные слова и высказывания имеют далекие от тождества интерпретации. Общий объем лингвокультурного знания каждого из участников коммуникации никогда не актуа-лизуется в ситуации их интеракции. В то же время подлинные свойства вербального процесса и данных (которые прямо сказываются на адекватности интерпретации), а именно акциональность, ситуативность, когнитивность, или субъективная мысли-мость, а также интерпретируемость, не находят места в языковой модели вербального процесса. При этом на основании именно этих свойств вербального процесса реализуется как сама цель говорения, так и возможность интерпретировать затем каждый сложный семиотический поступок;
- в понимании коммуникативной направленности любого семиотического поступка. Ситуация коммуникативного воздействия всегда является мыслимой, представимой, как в случае, когда адресат находится в непосредственной близости от говорящего, так и в случае, когда формально адресат отсутствует в поле зрения автора, как, например, при написании научной или публицистической статьи. Семиотическое действие принципиально направлено на представимое внешнее сознание, поэтому автор, производящий любую форму семиотического действия, по мере своих возможностей всегда мыслит некую диспозицию адресатов (а также условий своего действия) и всегда находится внутри мыслимого коммуникативного пространства.
литература
Вдовиченко А.В. О несамотождественности языкового знака. Причины и следствия «лингвистического имяславия» // Вопросы философии, 2016б №6. С. 164-175.
Вдовиченко А.В. Коммуникативное оправдание грамматики. К вопросу о пределах условности грамматического описания // Русский язык за рубежом, 2016а № 4. С. 78-84.
Вдовиченко А.В. Расставание с «языком». Критическая ретроспектива лингвистического знания. -М.: Издательство ПСТГУ, 2008. -512 с.
Вдовиченко А.В. Слово как элемент смыслообразования в теории прототипов Дж. Лакоффа и естественном коммуникативном процессе // Вопросы когнитивной лингвистики. 2007. № 3. С. 5-12.
The Chinese Pear Stories - Narratives across Seven Chinese Dialects. By Dr. Mary S. Erbaugh, 2001 (http://pearstories.org/docu/ThePearStories.htm).
«DEVELOPMENT OF THE COMMUNICATIVE MODEL OF VERBAL PROCESS IN THE CONDITIONS OF THE CRISIS OF THE LANGUAGE MODEL»: PROJECT, SENSE-PRODUCTION, COMMUNICATIION
Andrey V. Vdovichenko
Lead researcher Sector of theoretical linguistics Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences Moscow, B. Kislovskiy lane, 1 Professor Faculty of philology Orthodox St Tikhon University for Humanities
an1vdo@mail.ru
The article presents the complex of theoretical questions which are raised at implementation of the project «Development of the communicative model of verbal process in the conditions of the crisis of the language model» supported by Russian Science Foundation (2017). The attention of research team is focused on the sense-production in natural verbal process. Depending on the ways of interpretation of the sense produced in speaking (writing), any research program can be recognized as language one or communicative one. The first is characterized by special attention to verbal signs, their uniformity and systematicity, relations among themselves and with users, fixed in the concept of «language». At the same time within a language paradigm the integral characteristics of natural verbal process are obviously ignored: actionality, situativeness, communicativeness, individual cognitivity, interpretiveness. on this background the communicative paradigm shows more realistic disposition of theoretical objects. Verbal action admits a special case of communicative action which, in turn, is a special case of individual's conscious action. Interpretation of verbal process (as well as in the case of any activity) is considered as understanding of a semiotic act. Allocation of units of verbal process appears a utilitarian procedure. Within the project, experiments are regarded as a means to illustrate and confirm the communicative model of verbal process, to critically rethink the language model.
Keywords: natural verbal process, communicative model, language model, sense-producing, semiotic act, communicative action.
References
Vdovichenko A.V. О nesamotozhdestvennosti jazykovogo znaka. Prichiny i sledstvija «lingvisticheskogo imjaslavija» [Non-self-identity of a linguistic sign. Causes and effects of the "linguistic onomatodoxia"] // Voprosy filosofii [Problems of philosophy], 2016а, №6, рр. 164-175.
Vdovichenko A.V. Kommunikativnoe opravdanie grammatiki. K voprosu o predelah uslovnosti grammaticheskogo opisanija [Communicative justification of grammar. To the problem of limits of conventionality in grammatical description] // Russkij jazyk za rubezhom [Russian language in abroad], 20166, № 4, рр. 78-84.
Vdovichenko A.V. Rasstavanie s «jazykom». Kriticheskaja retrospektiva lingvisticheskogo znanija [Parting with language. A critical retrospective of linguistic knowledge]. -M.: Izdatel'stvo PSTGU, 2008. 512 p.
Vdovichenko A.V. Slovo kak element smysloobrazovanija v teorii prototipov G. Lakoffa i estestvennom kommunikativnom processe [Word as an element of sense-production in G.Lakoff's prototype-theory and in the natural communicative process] // Voprosy kognitivnoj lingvistiki [Problems of cognitive linguistics], 2007, № 3, pp. 5-12.
The Chinese Pear Stories - Narratives across Seven Chinese Dialects. By Dr. Mary S. Erbaugh, 2001 (http://pearstories.org/docu/ThePearStories.htm).
