CC BY
41
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XIV, № 4
и
II
II
Л
41
I;
м
и. X
ш «
о
ызмышления о книге
В. Межуева «Идеякультуры»*
А. С. АХИЕЗЕР
Эта книга - значительное событие в российской философии, которая не редуцируется к однозначной оценке. Монография стимулирует интеллектуальный прорыв и одновременно наращивает проблемное поле, которое, возможно, долгое время будет стимулировать развитие философской мысли.
Наиболее яркая черта монографии в том, что она может рассматриваться как узловой пункт истории осмысления культуры, ее значимости в человеческой жизнедеятельности, в теоретическом освоении мира. В основе этого труда лежит стремление автора преодолеть ограниченность сложивших концепций понимания, объяснений человека как субъекта. В. Межуев считает, что современный человек в противоположность античности и средневековью заполняет собой пространство между природой и богом, землей и небом, как сочетание двух разнородных субстанций - природной и божественной, телесной и духовной. Человек особая субстанция, не сводимая к двум первым. Этот вывод можно рассматривать как продолжение процесса углубления гуманизма. Открытие гуманизма
было «открытием человека» (с. 49)1. Оно значимо отличалось от открытия нового природного явления. Возникло требование осмысления этой «субстанции» через культуру, что одновременно делало необходимым развитие самой культуры, поднятие ее на качественно новый логический и исторический уровень. Необходим анализ идеи культуры, которая является особым философским концептом, выходящим по своему содержанию за рамки познания культуры (с. 5). Тем самым культура как всеобщее понятие науки переходит в идею культуры, т.е. в философскую категорию. Масштабность, всеобщий характер этой категории позволяет говорить о заложенном в нем мировоззренческом, концептуальном сдвиге в философии. В противоположность понятию, являющемуся результатом научной деятельности, в идее культуры объект представлен со стороны своей связи с субъектом. Идея культуры есть рационально выраженный субъективный смысл объективно существующего. Идея создается не телесными, природными свойствами, а отношением к ней неприродной человеческой субъективности
М., Прогресс-Традиция, 2006. 408 с.
Ссылки на рецензируемую книгу даны в тексте в круглых скобках.
(с. 19, 20). Идея включает в себя ценности, устремления человека. Идея культуры не редуцируется к предметной модальности, она основывается на рассмотрении человека как субъекта. Такой подход приводит к рассмотрению культуры не как объективного предмета, каков он был до нас, есть без нас, но -каков он для нас (с. 9).
Этот подход затрагивает сферу философии культуры. Она обособилась от наук о природе. Гуманитарные исследования при своем возникновении опирались на методологию естественных наук. В конце XIX в. появились социальные гуманитарные науки, опиравшиеся на собственную методологию, на достижения Возрождения, которое пробило первую брешь в сознании средневекового человека. При этом обнаружились важные различия между культурами в результате того, что средневековый человек «осознал превосходство над другими временами и народами, непреходящее значение античной культуры. От Возрождения началось развитие гуманизма (с. 29). Произошло открытие древневосточных цивилизаций, прежде всего Индии и Китая, а затем открытие первобытной культуры (с. 30), постепенно открывалось многообразие культур. Культура как усложняющийся предмет порождала стремление к обобщающему знанию, превращая особое симфоническое понятие культуры в философскую идею культуры.
Идея культуры охватывает собой сферу человеческого познания и практического поведения, традиционно представленных в философии логикой и этикой. Кант добавил к ним эстетику, которая вместе с двумя первыми охватывает все доступ-
ное классической философии пространство культуры. «Наука, мораль и искусство окажутся в центре ее внимания, что, конечно, не исключает ее обращения к определенным формам сознания - мифу, религии, праву и пр.» (с. 63). Идея культуры -результат истории всех своих элементов. Но при этом она должна быть подвергнута «теоретическому анализу, открывающему общую логику развития философской мысли, раскрывающему сущность культуры, се внутреннюю форму движения начиная с ее зарождения и вплоть до наших дней» (с. 8). Следовательно, формирование идеи культуры носит сложный многоаспектный характер. Блоки этого процесса включаются в процесс обобщающего логического синтеза, о чем ниже.
К таким блокам относятся прежде всего следующие явления:
Во-первых, в принципе любой смысл, становясь содержанием сознания, приобретает форму, характер определенной модальности. Под модальностью в данном случае понимается ракурс рассмотрения субъектом человеческой реальности, ее элементов. Чем вызвана необходимость формирования не только понятия культуры, но и идеи культуры? «Ученый познает мир объективно, т.е. таким, каким он существует независимо от познающего его субъекта, сформированного определенной культурой, тогда как философ постигает его (точнее, мысленно преобразует) в прямой связи с человеческой субъективностью, всегда культурно обусловленной» (с. 16). Тем самым идея культуры - сложный сплав предметной и субъектной модальности при ведущей роли последней.
Лр
I
И §
д
V
1
1 ф
2 а
О
М
ь«Шр5
В
II ¡11
II
щи
I
I
йв
I
Ж Ф
ш
о
Во-вторых, человек через идею культуры способен формировать свое самосознание, что принципиально отличает его от животных. «Философия культуры есть осознание человеком своей культурной идентичности... его культурное самосознание» (с. 24). Каждый человек создает картину мира, в которой он узнает самого себя. В этом узнавании важнейший, высший смысл культуры. Философия культуры это культурное самосознание, окружающие нас явления и предметы становятся культурой не в силу своей фактической данности, но в силу своей особой ценности (с. 25). Идея культуры формируется через воображение субъекта под давлением ценностей.
В-третьих, формирование идеи культуры включает в себя гуманизацию мира, в том числе и природного мира (с. 17), что требует соответствующего преобразования, интерпретации предметного мира. Гуманизация - мировоззрение человеческой личности, заключающей в себе причину собственного существования.
В-четвертых, формирование идеи культуры происходит как постоянный логический синтез возрастающего множества ранее сложившихся блоков, прежде всего научных знаний, ценностей и т.д., как результат прошлых теоретических обобщений. Синтез - это исторический процесс, важнейший аспект формирования культуры во всех ее формах. Синтез постоянно опирается на логику культуры и одновременно порождает ее новые формы.
В-пятых, идея культуры основана на разуме и свободе, в конечном итоге не отделимых друг от друга. Они позволяют человеку быть субъ-
ектом развития культуры, его идеи, искать для этого все более широкие и глубокие основания. Человек, двигаясь от Возрождения к Реформации и Просвещению, наращивал своей потенциал свободы, хотя этот процесс и нес в себе противоречия в его интерпретации. Одновременно этот процесс утверждал разумное начало в человеке как основание его развития. Постепенно осознавалось значение разума (с. 69).
Естественен вопрос, который автор задает себе и всем нам. Зачем понадобилось это знание о культуре, формирование самой идеи культуры? «В истории, видимо, наступает и такой момент, когда жить в культуре и творить ее становится невозможно без знания о ней, когда знание о культуре оказывается необходимым условием ее существования» (с. 43). Мне представляется, что ответ на этот вопрос не может обойтись без осознания усложнения развития культуры, без осознания необходимости развития способности субъекта отвечать на этот вопрос актом рефлексии, включающим рост понимания, способности объяснять, решать все более сложные проблемы. Автор считает, что возникла возможность «в открытии особого вида бытия - не божественного или природного, а собственного человеческого, обладающего относительной независимостью и свободой по отношению к первым двум» (с. 44). Это очень важный вывод, так как он значимо углубляет основы нашей картины мироздания, требует соответствующего усложнения методологии его понимания, объяснения.
При анализе идеи культуры в России возникает определенная методологическая трудность. На
Западе методологический процесс происходит через синтез перечисленных блоков культуры, включая рост свободы, критики, непрерывное формирование новых результатов. Можно ли использовать эту методологию для России, где религиозный фактор, точнее, его консервативность, стремление абсолютизировать традиции, может оказаться сильным препятствием. Это обстоятельство приобретает особо важное значение в связи с исследованием Межуева проблемы «русской идеи». При переходе к ее анализу в значительной степени теряется возможность использовать богатство разработанной автором методологии. Во всяком случае он не показывает противоположного. Причина заключается в существенно ином исторически сложившемся материале. И автор, говоря о России, как бы забывает пафос формирования идеи культуры. (Интересно, что Межуев ссылается на слабую распространенность в России понятия культуры.) На определенном этапе изложения он выдвигает в центр понятие русской идеи, которая возникла в России после войны с Францией. Это понятие, по мнению Межуева, возникает на интуитивном уровне восприятия идеи России через веру, т.е. не на уровне познания. Здесь нет исторического развития идеи через свободу и разум. Эта идея с ее универсализмом отстаивает «первенство сердца над отвлеченным рассудком и т.д.» (с. 341. 342). Иначе говоря, существует не только различие по содержанию между идеей культуры и русской идеей, но и различие на уровне динамики и статики. Межуев говорит о склонности русского человека к «идейным мечтаниям», видит важную черту русского куль-
турного типа - постоянный поиск окончательной универсальной всеобъемлющей истины, жажду обретения абсолюта (с. 344).
Невозможно, однако, в этой связи не высказать некоторых соображений. Во-первых, Межуев игнорирует рассмотрение российского общества как расколотого, т.е. оставляет неизвестным, в какой степени эта картина характерна для каждой из расколотых частей, в какой степени и масштабах она действительно реальна для всей страны. Во-вторых, Межуев при переходе к анализу русской идеи фактически переносит, экстраполирует свою оценку настоящего ее состояния на будущее, вплоть до цивилизацион-ного выбора. Тем самым исчезает динамизм в подходе к проблеме нового синтеза с новым результатом, проблеме перехода от до нас, от без нас к состоянию для нас, хотя автор и пишет, что значение русской идеи состоит «в определении ее пути» (с. 340). Однако для этого нужно динамичное основание, а не статичный абсолют. В-третьих, при таком подходе идеальное состояние общества, абсолют, какой бы он ни был, не подвергаются критике, что недопустимо в философии. В-четвертых, автор утверждает, что в России «идейная политика всегда превалировала над политикой интересов» (с. 340). Не касаясь содержания этой мысли, нельзя не задаться вопросом, может ли существовать такое общество, где идея абсолюта, защищаемая идеологией, превалирует над интересом, тем более, если это общество стремится вступить на путь развития для удовлетворения своих материальных потребностей?
Недостатком книги является слабое внимание к методологии
II Ри г- >й
X
I
£ А Ш О
¡11 1$
й|1 };■'!'
14
ж II
■
11 111 ¡й1
I
н к.
о
ЯШ
синтеза, к его развитию. Это далеко не частность. Коренная проблема заключается в том, что социально значимые идея культуры, русская идея могут быть социально значимы лишь в одном случае, если они станут элементами личностной культуры каждого человека, во всяком случае значимой части общества. Идеи, развиваемые в рамках профессиональной философии, могут не выходить за ее рамки, не стать содержанием народного сознания. В таком случае она окажется лишь побудителем некоторых процессов в культуре.
С религией дело обстоит еще сложнее. В ситуации расколов, существования различных конфессий, глубокого равнодушия к религии ее массовое влияние может быть иллюзией. Кроме того, религии могут стать оплотом консерватизма, т.е. противостоять поискам эффективных решений, эффективному циви-лизационному выбору. Речь, следовательно, должна идти не столько о том, каково содержание идеи культуры или русской идеи на тот или иной момент времени, сколько, в соответствии с методологией Ме-жуева, о механизме изменения их содержания. Таким механизмом является диалог в единстве его культуры и организации.
Диалог по своей суш является постоянной выработкой элементов культуры через синтез. Диалог часто смешивают с его особыми формами, например с развитыми институтами диалога в форме парламента, со специальными встречами между сообществами для решения общих проблем. Диалог - всеобщая форма существования людей. История общества всегда несет в себе историю диалога, диалогизации. Диалог все-
гда представляет сооои переход между внутренним диалогом, т.е. диалогом субъекта с самим собой, и внешним, приобретающим форму отношений людей, институтов. Само возникновение человека характеризуется возникновением способности осознать Другого. Его осмысление включает признание способности Другого формировать решения и собственной способности в той или иной степени предвидеть содержание этих решений и влиять на них, например посредством обманных смыслов, блефа.
Смысл диалога в том, что он является механизмом формирования культуры через анализ, расчленение сложившейся культуры и синтез его результатов. Природа синтеза, присущего диалогу, заключается в преодолении противоречий между смыслами, потоками смыслов двух субъектов и постоянном формировании компромисса. Это и есть механизм достижения согласия человека с самим собой, людей друг с другом. Результатом синтеза является формирование более совершенных форм диалога - диалогизации. Только через диалог возможны идея культуры, русская идея, как и любая другая.
Представляется, что главный вклад книги в социальную философию и философию культуры заключается в осмыслении идеи культуры как особой формы реальности, не сводимой ни к абстрактному субъекту, ни к абстрактному объекту. Идея культуры - это их взаимоизменение, конкретизация подобно логическому процессу, протекающему между этими полюсами, хотя автор и не сформулировал этот под-
ход в адекватных логических формах. Тем не менее он указал вектор решения этой задачи. Необходимость качественного углубления представления о субъекте определяется усложняющимся воспроизводством, которое требует постоянной работы над культурными образцами, несущими в себе не только знания, но и ценности, синтез предметности и субъективности образцов, необходимость их исторической проработки друг через друга, их критики, корректировки, повышения способности субъекта к воспроизводству изменяющегося мира.
Книга дает сильный стимул для интеллектуальных размышлений, для внутреннего и внешнего диалога, нацеленных на углубление наше-
го познания, понимания таких сложных глубоких процессов, которые одним из своих полюсов уходят в душу каждого из нас как субъекта, творца культуры, другим - в общество. Эта амбивалентность мира и жизни выступает, как кажется, в форме неразрешимой проблемы, которую мы вынуждены разрешать, чтобы наш мир существовал, развивался. Межуев, чей разум, погружаясь в себя и в мир, показывает нам возможный путь формирования ответственной квалифицированной личности, без которой жизнь общества опускается в темноту, в варварство. Возникающие в этом процессе новые проблемы стимулируют всех нас к дальнейшему диалогу в связи и по поводу их разрешения.
ВЙЩ
