CC BY
22
Философия мышления и познания УДК//KЮw2abvektorcom
DOI: 10/21209/1996-7853-2018-13-3-105-110
Ильдар Сафиуллович Мавляутдинов,
кандидат социологических наук, доцент, Казанский (Приволжский) федеральный университет (420008, Россия, г. Казань, ул. Кремлёвская, 18), [email protected]
Рациональный агуманизм: опыт соотнесения разума и веры
Важнейшей культурной ценностью является рациональность как основополагающая характеристика всей деятельности человека. Обладая одновременно свойствами методологии и аксиологии, понятие «рациональность» плохо поддаётся критериальному осмыслению, ни в абсолютном выражении, ни в релятивистском понимании. Однако это не значит, что рациональность не может быть исследована методологически. Наоборот, это понятие получает своё значение только тогда, когда интерпретируется как система принятых регламентирующих норм. Парадоксальность рационального осмысления проявляется в том, что, приняв однажды некую оценочную категориальную систему, человек теряет критическое осмысление этой системы и способность выйти за её рамки. Когда же этот субъект решается пересмотреть всю систему, пытается её улучшить или заменить принципиально иной, то в этот момент он действует иррационально, однако именно эта иррациональность как раз и является разумным поведением. Из-за превращения средневекового идеалистического агуманизма в идеалистический агуманизм буржуазных товарно-денежных отношений, явившийся, по своей сути, тем же самым агуманизмом, вывернутым наизнанку, европейская культура оказалась в логической западне. Однако противоположность заблуждения не является непременно истиной, а лишь другим заблуждением, чем оно и оказалось на деле. Как результат гуманистическая реформация, произошедшая в эпоху Возрождения, произвела лишь замену одного агуманизма другим, а различие проявилось лишь в подмене источника и аттрактора веры.
Ключевые слова: рациональность, агуманизм, вера, разум
ISSN 2542-0038 (Online) ISSN 1996-7853
Введение. Важнейшей философской проблемой современной культуры явилась смысло-полагающая проблема рациональности. Актуальность этой проблемы обусловлена самим подходом к рациональности, представляющим особый тип отношения человека к миру, благодаря
которому реализуется возможность решения разнообразных задач в человеческой жизнедеятельности. Кроме того, по мере решения этих задач формируется осмысленная мировоззренческая позиция ориентации человека в мире, а в этом случае рациональность выступает уже как культурная ценность, фиксируемая нормативными актами человеческого поведения. Здесь необходимо перейти от простой декларации значимости проблемы рациональности к её содержательному анализу, который должен располагаться в крити-ко-рефлексивной проекции [17].
Методология и методы исследования. Методология, которой придерживался автор в своём исследовании, включает в себя типологический, культурологический и компаративный анализ, предполагающий выделение наиболее существенных проблем в каждом из изучаемых явлений - вере и разуме, рассмотрение их во взаимосвязи друг с другом, сопоставление полученных моделей, философское осмысление как результат процесса их взаимодействия. Обращение преимущественно к качественным методам изучения, обусловленное объектом изучения, тем не менее, предполагает динамический подход к описанию предмета. И не только потому, что вопрос соотношения веры и разума интересу-
ет мыслителем на протяжении многих столетий, но и потому, что вопрос о роли и значении веры и разума имеет внутреннюю динамику развития, иногда поддержанную заочной дискуссией мыслителей, но чаще представляющую собой развёртывание самостоятельных поисков каждого мыслителя-философа. Тем более интересно сопоставить результаты, к которым пришёл каждый из них, будучи относительно независим от этого «заочного диалога».
Анализ самой рационалистической концепции, как общей идеи разумности действий человека, сталкивается, прежде всего, с се-мантико-терминологическими трудностями, в том смысле, что в разных исторических условиях актуализировались и разные представления о разумном действии. Возникли следующие вопросы: какие метаморфозы претерпевает семантика латинского слова "ratio" в историческом процессе его философской концептуализации, насколько вообще можно говорить о единстве смыслового содержания этого термина применительно к разным культурам?
Результаты исследования и их обсуждение. В работе К. В. Рутманиса семантический анализ понятия «рациональность» проводится путём определения смысловых
© Мавляутдинов И. С., 2018
105
соответствий между греческим словом «логос» и латинским словом «рацио», при этом автор раскрывает наличие последовательной взаимосвязи между формированием представлений о рациональном в древнегреческой философской мысли и их последующей трансформацией в латинскую, а далее и западноевропейскую [14].
Однако К. В. Рутманис отмечает наличие чётких смысловых сдвигов, которые сопровождали эту трансформацию и привели в дальнейшем развитии западноевропейской философской мысли к представлениям о рациональности, как об эгоцентрической шкале размерности самого соизмерения бытия и человека, самодостаточной и абсолютно не требующей для своего существования раскрываемого человеку бытия, как это происходило ранее [22].
Перипатетики понимали разумность не только того, как «обладать разумом», но и как прислушиваться, воспринимать и подчиняться логосу в самом широком смысле. В этой позиции предназначение человека разумного выступает как сосуд разумности, его хранение и сохранение, в котором субъект реализует смысл своего существования [16].
К аналогичным выводам приходит и Е. Ю. Леонтьева, которая подчёркивает, что семантический анализ латинских слов с корнем "ratio", как и исследование соответствующих греческих источников, доказывает нетождественность понятий «рациональное» и «разумное» [6]. Она отмечает, что важнейшим значением слова "ratio" - является расчёт, мера, в то время как значение слова «разумный» предполагает и целиком охватывает всю последовательность действий от расчёта к рассуждению. Иначе говоря, по мнению Е. Ю. Леонтьевой, «рациональное» представляется свойством, качеством «разумного».
В латинском языке «рацио» объединяет в себе оба смысла - «считать» и «размышление». При этом подразумевается такое размышление, такой разум, который сводится к размеренному, последовательному и в то же время дискретному мышлению, управляемому логикой абстрактной арифметической проекции. Вместе с этим изучение греческих корней представлений о «рациональности» указывает на то, что оно исходит от слова «соизмерять» и определяется исключительно через него. «Соизмеримость» выступает здесь как некая заданная изначально характеристика мира - пропорциональное соотношение объектов мира между собой. В этом смысле понятие «рациональный» означает
Гуманитарный вектор. 2018. Т. 13, № 3
не что иное, как оценку соразмерности, то есть соотнесения чего-либо с чем-либо в познании и управляется логикой образной геометрической проекции.
На этом основании в философской мысли можно выделить две традиции в понимании рациональности. Первая, гносеологическая традиция, нашла своё отражение в логико-методологических исследованиях европейских мыслителей (Аристотель, Декарт, Бэкон, Гегель) и проявилась в понимании рациональности как разумности. Вторая - онтологическая традиция - берёт начало с исследований русских философов (Киреевский, Соловьёв, Юркевич, Франк) и выражает неприятие ими тождества разума и рациональности вследствие её исключительной онтологической обусловленности.
В философском плане сутью рациональности является поиск гармонии человека и бытия - гармонии, чётко осознаваемой. В этом осознании и проявляется понятие рационального действия, которое М. Вебер формулировал как ценностно-рациональное. Однако неправильно понимать рациональное начало лишь как целесообразность, так как оно настолько тесно переплетается с контекстом человеческой деятельности, что формирует вместе с ней саму ее смысловую сферу.
В связи с этим возникает принципиальный вопрос - насколько однозначно рациональное действие оценивается его эффективностью, ведь импульсивный, непродуманный поступок часто оказывается не менее результативным, что, казалось бы, позволяет отнести и его к рациональному [19]? На наш взгляд, рациональную деятельность следует связывать не с результатом деятельности, не с её эффективностью, а с её мотивирующими механизмами, обеспечивающими само основание этой деятельности, формирующими некий её идеал, план.
Представление о разуме как об исключительно логическом рассуждении, лишённом интуитивной спонтанности, не является конструктивным, так интуиция непременно и постоянно присутствует в разумной деятельности. Более того, переход от устоявшегося, систематизированного знания к новому осознанию и принципиальному способу осмысления действительности, от сложившегося канона к новому упорядочиванию происходит в результате озарений, ломающих привычные основы рациональности и порождающих новые смыслы, которые по мере развития также заменяются.
Философия мышления и познания
Динамика разума неуловима в том смысле, что он существует между понятийно выражаемым и находящимся в области рассудка, но ещё неведомым, на текущий момент, казалось бы, иррациональным [20].
Современные исследователи проблем рациональности, фиксируя различные её типы: закрытую, открытую, универсальную, специальную, мягкую, сверхрациональность и прочие, - склоняются к многозначности понятия «рациональность», смысл которого может быть сведён к принципу упорядоченности природы, отражаемой в разуме, а также к тем или иным способам и подходам понимания этой упорядоченности, со свойственной каждому из них совокупностью методов исследования.
Термин «рациональность» М. Вебер использует исключительно для выделения такого типа деятельности, который реализует определенные интересы и соответствует определённой мотивации [1]. Вебер понимает под рациональностью именно деятельность людей и не использует этот термин в качестве синонима собственно целесообразности [11]. Для него рациональность - это расчёт средств для достижения той или иной цели. Л. Витгенштейн рассматривает рациональность в качестве максимально адекватной приспособленности к действительности [13]; С. Тулмин - в качестве логически подкреплённого набора правил1 [11]. У. Дрей увязывает в рациональности убеждение, мотив и поступок, называя рациональным только одномоментное присутствие всех этих составляющих [10].
Перед современной философией, таким образом, встаёт задача осмысления проблемы рациональности для достижения концептуальной ясности её понимания. На самом деле, ведь культурная система может позволить себе любые трактовки действительности с многомерными значениями характеризующих её символов. Сложность этих трактовок многократно возросла после того, как различные культуры стали осуществлять взаимопроникновение и активно взаимодействовать. Различное сочетание символов, принадлежащих разным культурам и зачастую не поддающихся переходу из одного смыслового восприятия в другой, настолько расширило варианты интерпретации смыслов и углуби-
1 См. также: Сивоконь П. Е. От неопозитивизма к постпозитивизму: эволюция философского эволюционизма С. Тулмина (Вступительная статья) // Человеческое понимание / С. Тулмин. - М.: Прогресс, 1984. - С. 5-22; Андрианова Т. В., Ракитов А. И. Философия науки С. Тулмина // Критика современных немарксистских концепций философии науки. - М.: Прогресс, 1987. - С. 109-134.
ло их подтексты, что если каждую характеристику их смыслов признавать исключительно связанной с контекстом, то эти смыслы окажутся, в принципе,неопределимы.
С другой стороны, оценивать рациональное в категориях представлений об истинности, это отмечал ещё Т. Кун [5], - значит получить в корне противоречивые и ложные выводы. В соответствии с критерием истинности следовало бы заключить, что все научные теории, некогда принятые за основу научной деятельности, а впоследствии оказавшиеся неточными и отброшенные опытом, вся научная деятельность по их формированию и применению были нерациональными [18]. Способность разума заблуждаться («блуждать») является неотделимым его качеством, поэтому истина сама по себе, - отнюдь не синоним разумности [21].
В определении рациональности, предложенном А. И. Ракитовым, она понимается как система норм и правил, неких эталонов, которые принимаются всеми участниками социума для достижения общих целей [12, с. 69]. Однако если разные социумы используют разные наборы эталонов, но преследуют при этом одну и ту же цель, то они будут выглядеть в глазах друг друга иррациональными.
Это противоречие разрешается только верой в ту или иную принимаемую рациональность. А. Л. Никифоров характеризует это обстоятельство следующим образом: «Бороться следует за ту теорию, в истинность которой вы верите, - это единственное рациональное поведение с точки зрения науки... Пусть, защищая отброшенную теорию, в истинности которой вы убеждены, вы будете выглядеть иррационалистом в глазах сторонников победившей теории, в глазах всего научного сообщества, принявшего эту теорию. В своих собственных глазах вы рационалист. И когда дальнейшее развитие познания приведёт к новой переоценке ценностей, вас могут назвать единственным рационалистом в период господства иррационализма» [7, с. 271].
При этом А. Л. Никифоров особо указывает, что рациональность обладает тройственностью восприятия: она может восприниматься и как соответствие некоей логике, и как «целесообразность» в конкретных условиях бытия, и как абсолютная самодостаточная цель научного познания.
Анализ принципов научной деятельности отмечает двойственность самого субъекта этой деятельности. С одной стороны, это учёный, стремящийся максимально аб-
ч-
Гуманитарный вектор. 2018. Т. 13, № 3
страгироваться от личной субъективности с целью познания объективной реальности, но в то же время этот же человек является личностью со своим интеллектом и этикой, несущей индивидуальную, персональную ответственность, от которой невозможно абстрагироваться [8]. Эта двойственность неразделима. Её простое механическое разделение создаёт две примитивные абстрактные модели рациональности, обозначающие лишь слабый контур, намёк на само явление [4, с. 40].
«Рациональность всякой деятельности, - пишет И. Т. Касавин, - состоит в её способности наиболее эффективно и с наименьшей затратой сил удовлетворять некоторую социальную потребность, а некоторая потребность является рациональной, если её удовлетворение способствует социальному прогрессу, нерациональной - если она не имеет к нему реального отношения, и иррациональной - если она противоречит ему» [3].
Рассматривать понятие рациональности с позиций «прогрессивности» вызывает ещё большую условность его содержания, поскольку любые оценочные критерии прогресса - чрезвычайно относительные и настолько неопределённые указания, что само их представление сомнительно. Абсолютизм не может объяснить историческую изменчивость рациональности. Релятивизм, наоборот, оце-
2. Евдокимов В. С., Сатдинова Н. Х. Проблема рациональности в познании и деятельности // Философские науки. 1988. № 1. С. 114.
3. Касавин И. Т. О социальном содержании понятия «рациональность» // Философские науки. 1985. № 6. С. 64-65.
4. Косарева Л. М. Социокультурный генезис науки Нового Времени. Философский аспект проблемы. М.: Наука, 1989. 160 с.
5. Кун Т. Структура научных революций / пер. с англ. И. З. Налетова. М.: Прогресс, 1975. 300 с.
6. Леонтьева Е. Ю. Рациональность и её типы: Генезис и эволюция: дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.01. Волгоград, 2003. 300 с.
7. Никифоров А. Л. Научная рациональность и цель науки [Электронный ресурс]. Режим доступа: https:// www.studfiles.net/preview/1175695/ (дата обращения: 20.12.2017).
8. Порус В. Н. Парадоксы научной рациональности и этики // Исторические типы рациональности. М.: РАН ИФ, 1995. Т. 1. С. 299-316.
9. Порус В. Н. Эпистемология: некоторые тенденции // Вопросы философии. 1997. № 2. С. 93-110.
10. Порус В. Н. Ч. Пирс и современная «философия науки» // Вопросы философии. 1982. № 3. С. 137144.
11. Порус В. Н., Черткова Е. Л. «Эволюционно-биологическая» модель науки С. Тулмина // В поисках теории развития науки (очерки западноевропейских и американских концепций XX века). М.: Прогресс, 1982. С. 260-277.
12. Ракитов А. И. Рациональность и теоретическое познание // Вопросы философии. 1982. № 11. С. 68-81.
13. Руднев В. П. Витгенштейн как личность // Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М.: Прогресс, 1993. С. 332-348.
14. Рутманис К. В. Генезис идей рациональности в философии // Рациональность как предмет философского исследования. М.: РАН ИФ, 1995. С. 10-22.
15. Трубников Н. Н. Кризис европейского научного разума. Философия науки и философия жизни // Рациональность как предмет философского исследования. М.: РАН ИФ, 1995. С. 143-170.
нивает только относительное движение, за которым не в состоянии оценить то, что постоянно изменяется [9]. Поэтому рациональность объявляется чем-то неуловимым, настолько динамичным и текучим, что готовые на историческом отрезке формы и границы тут же распадаются, так как рациональность выражает не свойства окружающей действительности, а лишь неизбежно меняющееся отношение к ней [2].
Выводы. Из-за превращения средневекового идеалистического агуманизма в идеалистический агуманизм буржуазных товарно-денежных отношений, явившийся, по своей сути, тем же самым агуманизмом, вывернутым наизнанку, европейская культура оказалась в логической западне. Однако противоположность заблуждения не является непременно истиной, а лишь другим заблуждением, чем оно и оказалось на деле. Как результат гуманистическая реформация, произошедшая в эпоху Возрождения, произвела лишь замену одного агуманизма, другим, а различие проявилось лишь в подмене источника и аттрактора веры.
Список литературы
1. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 731 с.
Философия мышления и познания
16. Хайдеггер М. Учение Платона об истине // Историко-философский ежегодник. М.: Наука, 1986. С. 255-275.
17. Швырев В. С. Рациональность как философская проблема // Рациональность как предмет философского исследования. М.: РАН ИФ, 1995. С. 23-27.
18. Bartley W. W. Theories of Demarcation between Science and Metaphysics. Problems in the philosophy of science // Problems in the philosophy of science. Amsterdam, 1968. P. 43.
19. Mortimore G. W. Rational action. Rationality and the social sciences. London, 1976. P. 106.
20. Nagel T. Mortal questions. Cambridge, 1979. P. 208.
21. Putnam H. Three kinds of scientific realism // Philos. Quart. 1982. Vol. 32, No. 128. P. 198.
22. West M. L. Early Greek philosophy and the Orient. Oxford, 1971. P. 124.
Статья поступила в редакцию 02.03.2018; принята к публикации 27.03.2018
Библиографическое описание статьи
Мавляутдинов И. С. Рациональный агуманизм: опыт соотнесения разума и веры // Гуманитарный вектор. 2018. Т. 13, № 3. С. 105-110. DOI: 10/21209/1996-7853-2018-13-3-105-110.
Ildar S. Mavlyautdinov,
Candidate of Sociology, Associate Professor, Kazan Federal University (18 Kremlevskaya st., Kazan, 420008, Russia), e-mail: [email protected]
Rational Ahumanism: the Experience of the Correlation of Reason and Faith
The most important cultural value is rationality, as the fundamental characteristic of all human activities. Possessing simultaneously the properties of methodology and axiology, the concept of "rationality" is poorly susceptible to criterial comprehension, either in absolute terms or in a relativistic understanding. However, this does not mean that rationality cannot be studied methodologically. On the contrary, this notion gets its meaning only when it is interpreted as a system of adopted regulatory norms. The paradox of rational thinking is manifested in the fact that once a certain categorical evaluation system is adopted, a person loses critical thinking about this system and the ability to go beyond it. When this subject decides to revise the whole system, tries to improve it or replace it fundamentally different, then at this moment it acts irrationally, but this irrationality is just a rational behavior. The transformation of medieval idealistic ahumanism into the idealistic ahumanism of bourgeois commodity-money relations, which, in essence, was the same ahumanism turned inside out, introduced European culture into a logical trap. However, the opposite of delusion is not necessarily the truth, but only another error, which it turned out to be in practice. As a result, the humanistic reformation that took place during the Renaissance made only a substitution of one ahumanism for others, and the difference was manifested only in the substitution of the source and attractor of faith.
Keywords: rationality, ahumanism, faith, reason
References
1. Weber, M. Selected works. M: Progress, 1990. (In Rus.)
2. Evdokimov, V. S., Satdanova, N. H. The Problem of rationality in cognition and activity. Philosophical sciences, no. 1, p. 114, 1988. (In Rus.)
3. Kasavin I. T. On the social content of the concept "rationality". Philosophical Sciences, no. 6, pp. 64-65, 1985. (In Rus.)
4. Kosareva, L. M. Socio-Cultural Genesis of modern science. Philosophical aspect of the problem. M: Nauka, 1989. (In Rus.)
5. Kuhn, T. The Structure of scientific revolutions. M: Progress, 1975. (In Rus.)
6. Leont'eva, E. Yu. Rationality and its types: Genesis and evolution. Dr. sci. diss. Volgograd, 2003. (In Rus.)
7. Nikiforov, A. L. Scientific rationality and the purpose of science. Web: 20.12.2017. https://www Oh. studfiles. net/preview/1175695. (In Rus.)
8. Porus, V. N. Paradoxes of scientific rationality and ethics. In: Historical types of rationality. Vol.1. M: IF RAN, 1995: 299-316. (In Rus.)
9. Porus, V. N. Epistemology: some trends. Questions of philosophy, no. 2, pp. 93-110, 1997. (In Rus.)
10. Porus, V. N. C. Pierce and the modern "philosophy of science". Questions of philosophy, no. 3, pp. 137144, 1982. (In Rus.)
11. Porus, V. N., Chertkova, E. L. "Evolutionary-biological" model of science by S. Toulmin. In search of the theory of science development (Essays of Western European and American concepts of the XX century). M: Progress, 1982: 260-277. (In Rus.)
fyMaHMTapHbm BeKTop. 2018. T. 13, № 3
12. Rakitov, A. I. Rationality and theoretical knowledge. Questions of philosophy, no. 11, pp. 68-81, 1982. (In Rus.)
13. Rudnev, V. P. Wittgenstein as a person. Ludwig Wittgenstein: a man and a thinker. M: Progress, 1993: 332-348. (In Rus.)
14. Rutmanis, K. V. Genesis of ideas of rationality in philosophy. In: Rationality as a subject of philosophical research. M: IF RAN, 1995: 10-22. (In Rus.)
15. Trubnikov, N. H. Crisis of the European scientific mind. Philosophy of science and philosophy of life. In: Rationality as a subject of philosophical research. M: IF RAN, 1995: 143-170. (In Rus.)
16. Heidegger, M. The Doctrine of Plato about the truth. In: History of philosophy Yearbook. M: Nauka, 1986: 255-275. (In Rus.)
17. Shvyrev, V. S. Rationality as a philosophical problem. In: Rationality as a subject of philosophical research. M: IF RAN, 1995: 23-27. (In Rus.)
18. Bartley, W. W. Theories of Demarcation between Science and Metaphysics. Problems in the philosophy of science. Amsterdam, 1968:43. (In Rus.)
19. Mortimore, G. W. Rational action. Rationality and the social sciences. L. etc., 1976: 106. (In Engl.)
20. Nagel, T. Mortal questions. Cambridge, 1979:208. (In Engl.)
21. Putnam, H. Three kinds of scientific realism // Philos. Quart. 1982. Vol. 32,128:198. (In Engl.)
22. West, M. L. Early Greek philosophy and the Orient. Oxford, 1971: 124. (In Engl.)
Received: March 2, 2018; accepted for publication March 27, 2018
Reference to the article
Mavlyautdinov I. S. Rational Ahumanism: the Experience of the Correlation of Reason and Faith // Humanitarian Vector. 2018. Vol. 13, No. 3. PP. 105-110. DOI: 10/21209/1996-7853-2018-13-3-105-110.
