CC BY
314
И.Н. Островских
Барнаул
Рассказ П.А. Чехова «Человек в футляре»: мотив смерти как возвращение к пренатальному состоянию
На общность между героями трёх историй, рассказываемых в «Маленькой трилогии», исследователи давно обратили внимание. Так, В.Б. Катаев пишет: «Учитель, который свёл всю жизнь к следованию инструкциям и правилам, чиновник, который подчинил всю жизнь покупке имения с крыжовником, помещик, который, будучи влюблён, позволил сдерживающим соображениям настолько овладеть собой, что погибла сама любовь, - все трое связаны скрытой общностью» [1]. Чаще всего эта общность обозначается понятием, взятым из первого рассказа цикла «Человек в футляре», - понятием «футлярности».
Для общей оценки внешнего облика Беликова автор использует ряд синонимических сравнений, которые завершаются первым появлением в тексте рассказа слова-образа футляр. Футляр по своей внешней форме и по внутреннему содержанию подобен гробу, т.к. теснейшим образом связан с влечением к смерти [2]. Спрятаться в футляр - это все равно, что лечь в фоб. Фрейд обнаруживает здесь «влечение к прежнему состоянию», т.е. к моменту «до рождения», потому что «неживое было раньше, чем живое» [3].
Что значит футляр для Беликова? Это тёмные очки, зонтик и калоши, следованием разного рода циркулярам и нормативным предписаниям («Как бы чего не вышло!»). Это - способ защиты от мира из-за страха перед ним [4]. А страх - это ничто иное, как проявление влечения к смерти, боязнь жизни, проявляющаяся в стремлении вернуться в материнскую утробу, где было спокойно и безопасно [5]. С этим стремлением в тексте тесно связан мотив воды.
Рассказчик (Буркин) сравнивает Беликова с улиткой или раком-отшельником [6]; с доисторическим человеком, который «жил одиноко в своей берлоге», и, наконец, говорит о нём: «Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних явлений». Важным стилистическим приёмом, раскрывающим отношение рассказчика к Беликову, служит чеховский синтаксис. Так, например, в следующем сложном предложении: «И зонтик у него был в чехле и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож: у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже
было в чехле, так как он всё время прятал его в поднятый воротник» -«повторение союза и в усилительно - присоединительном значении почти перед каждым подлежащим создаёт монотонную, однообразную интонацию, которая характеризует облик маленького, скучного, нудного человека и в которой отчётливо ощущается стремление Беликова «окружать себя оболочкой» [7].
Мотив воды, связанный с материнским, женским началом, с жизнью до рождения, в тексте рассказа проявлен неярко: так, постоянными предметами гардероба Беликова являются зонт и калоши, которые в повседневной жизни используются людьми для защиты от дождя и сырости. Герой же носит их в любую погоду, а это ничто иное, как реализация его стремления вернуться в материнскую утробу, попытка «спрятаться» от мира [8].
Даже перочинный ножик у Беликова всегда «нож в чехольчике» (10; 43). Нож традиционно считается мужским символом -«это символ, представляющий собой инверсию символа меча. Он ассоциируется с местью и смертью, а также с жертвой» [9]. Ножик в чехольчике - ещё одна деталь, которая демонстрирует страх перед жизнью - стремление к смерти, отсутствие активного мужского начала. Об отсутствии «живой жизни» героя говорит и то, что внешне учитель греческого языка походил на хорька (Буркин говорит о нем: «на бледном и маленьком лице, - знаете, маленьком лице, как у хорька...» ,10; 43). Подобная зооморфность свойственна, как правило,
отрицательным чеховским персонажам: эти герои зачастую имеют черты хищников. Так, Ариадна из одноименного рассказа похожа на тигрицу, а мать Ольги Дмитриевны, героини рассказа «Супруга», также имеет мелкие и хищные черты лица, как у хорька. Хорек у Чехова ассоциируется с мелким, но злым и опасным существом (достаточно вспомнить, что Беликов держал в страхе весь город целых пятнадцать лет!). Кроме того, часто хорька называют «вонючим» из-за специфического запаха [10], что вновь ассоциативно связано с влечением героя к смерти, и, наряду с извечной бледностью лица, говорит о его сходстве с трупом.
Характерно, что преподаёт Беликов древнегреческий язык -язык мёртвый. Рассказчик говорит, что «и мысль свою Беликов также старался запрятать в футляр» (10; 43), мысль его смертельно боится жизни, и, лишённая живого содержания, сама становится мёртвой и, в принципе, перестаёт быть мыслью.
Интерьер - один из художественных приёмов, раскрывающий характер персонажа. Дом Беликова также является своеобразным футляром, который изоморфен гробу [11]. Особенно
это касается описания спальни, Буркин сравнивает её с ящиком; кровать в спальне была с пологом. Кроме того, ложась спать, герой укрывается с головой, т.е. принимает позу эмбриона, пытается вернуться в пренатальное состояние, где ему было уютно и безопасно. Но и под одеялом Беликову все равно страшно.
Даже такой процесс, как прием пищи связан у «человека в футляре» с целым рядом запретов и ограничений, которые, что характерно, имеют мало общего с религиозной традицией: «Постное есть вредно, а скоромное нельзя, так как, пожалуй, скажут, что Беликов не исполняет постов, и он ел судака на коровьем масле, -пища не постная, но и нельзя сказать, чтобы скоромная» (10; 44). Подобная «диета» очень показательна: судак на сливочном масле можно рассматривать как некую «индивидуально-ритуальную» пищу. Так, рыба в символическом смысле являются своего рода медиаторами между миром живых и миром мертвых, кроме того, им «предписывается покровительство над ныне текущим сроком земной жизни, который быстро идет к концу» [12]. Сливочное масло же является молочным продуктом, и именно молоко служит первой пищей новорожденному младенцу [13].Такая пища для Беликова неслучайна, т.к. также сигнализирует о его желании вернуться в «до-рождение».
Беликов «полумёртвый», в нем отсутствует влечение к жизни, к эросу, нет мужского начала. Интрига рассказа состоит в том, что этот человек едва не женился.
Герою противопоставлены Коваленко Михаил Саввич, недавно приехавший в город учитель истории и географии, и его сестра Варенька, как смерть-жизни. Коваленко Михаил Саввич выступает как символ мужского начала: «Он молодой, высокий, смуглый, с громадными руками... говорит басом...» (10; 46). Варенька олицетворяет активное женское начало: «...высокая, стройная,
чернобровая, краснощёкая» (10;46); её сравнивают с Афродитой, возродившейся из пены.
«Полумёртвый» Беликов увлёкся «живой» Варенькой. Пара Беликов-Варенька выглядит не просто контрастно, а карикатурно: она - «сияющая, счастливая »(10;47), а он - «маленький, скрюченный, точно его из дому клещами вытащили»(10;47). Будто его, как младенца, тащат щипцами из материнской утробы, насильно заставляют появиться на свет, родиться.
Решение жениться, (олицетворяющее инстинкт продолжения рода, активное мужское начало), подействовало на героя как-то «болезненно, он похудел, побледнел и, казалось, ещё глубже ушёл в
свой футляр» (10;48). Беликов не хочет жить, (а он и не жил), не хочет сбросить свой, панцирь, который носит с той же естественностью, как улитка раковину.
Брат Вареньки, конечно, сразу невзлюбил Беликова, дал ему прозвище «глитай, абож паук» (10;49). В христианской символике пауки являются «злым» образом в отличие от «добрых» пчёл и представляют греховные побуждения, которые высасывают кровь из человека, то есть жизнь [14]. «Глитай» по-украински, - это мироед, человек, плетущий «паутину» интриг [15].
Живому, активному Михаилу Саввичу Коваленко было тошно жить среди людей этого города, которые боятся Беликова. Коваленко был первым, кто выступит против «человека в футляре». Примечательно, что учитель истории хочет уехать на хутор и там «раков ловить и хохлят учить» (10;49) Упоминание рака не случайно. В самом начале рассказа Буркин называет Беликова раком-отшельником. Коваленко же собирается «раков ловить», то есть бороться с такими, как Беликов.
Когда Беликов получил карикатуру на себя и Вареньку, он стал «зелёный, мрачнее тучи» (10;50), то есть ещё больше напоминать покойника. А, увидев Вареньку на велосипеде, (дама, катающаяся на велосипеде, во времена Чехова считалась вульгарной и невоспитанной), учитель древних языков «из зелёного стал белым и точно оцепенел» (10;50).
Вернувшись домой, Беликов не стал обедать, а под вечер оделся потеплее хотя была летняя погода, (то есть как бы попытался защититься, спрятаться в футляр от всего происходящего) и отправился к Коваленкам объясняться. В разговоре Михаил Саввич отвечает грубо, чем смертельно пугает Беликова (тот все больше бледнеет), т.к. впервые слышит столь непочтительные слова («Я честный человек и с таким господином, как Вы, не желаю разговаривать. Я не люблю фискалов» (10, 50). В довершение всего Коваленко спустил Беликова с лестницы (в христианской традиции лестница - это символ связи между небом и землёй) [16], то есть скинул с «небес» на «землю».
Скатившись с лестницы, Беликов первым делом проверил, не разбились ли очки, т.е. защищен ли он, цел ли его футляр». И в это время входит Варенька, которая, узнав Беликова, расхохоталась. Здесь проявляется карнавальная, трестирующая функция смеха, когда он страшное делает не страшным, а смешным [17]. Беликов стал посмешищем, чего боялся больше всего. Этим кончилось его земное существование: он слег и перестал разговаривать. А через месяц
«человек в футляре» умер физически.
В гробу «выражение у него было кроткое, приятное, даже весёлое, точно он был рад, что, наконец, его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала!» (10;52). Беликов достиг того, к чему стремился - смерти.
«И как бы в честь его похорон была пасмурная дождливая погода, и все мы были в калошах и зонтами» (10;52). Вновь возникает мотив воды: Беликов словно вновь вернулся в пренатальное состояние, в комфортную и безопасную утробу матери, где его окружают околоплодные воды.
По поводу смерти «человека в футляре» В.И. Тюпа справедливо заметил, что «Основу беликовского существования составляет страх... Персонаж обретает себя в смерти, всё его существование оказывается устремлённым к Ничто, к небытию...Чехов здесь видит аномалию опустошённого человека, не сумевшего стать личностью» [18].
Итак, футляр Беликова - это влечение к смерти, боязнь жизни, выражающийся в стремлении вернуться в состояние «до рождения», в материнскую утробу. Этого «идеального» для себя состояния он и достигает, лежа в гробу.
Примечания
Все цитаты приводятся по: Чехов А.П. Поли. собр. соч. в 30т. М., 1986. Далее в скобках указывается номер тома и страница. Здесь: Т. 10, С.42.
1 Напр., см. в: Катаев В.Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М, 1979.
2 Здесь уместно вспомнить цитату из стихотворения КПастернака «В больнице», где герой, находящийся междужизнью и смертью, обращается к Господу с такими словами: «Ты держишь меня как изделье и прячешь, как перстень в футляр».
3. См: Фрейд 3. Три очерка по психологии сексуальности // Фрейд 3. Психология бессознательного. М., 1990. Кроме того, влечение к смерти (Танатосу) противопоставлено влечению к жизни (Эрос), что также отражено в трудах З. Фрейда (См Фрейд 3. По ту сторону принципа удовсотгсвгигШсижоюгия бессознательного. М, 1990).
4. Страх всегда связан с влечением к смерти. Это отмечали все психологи, начиная с З.Фрейда и К.Г. Юнга.
5. Об этом см: Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансцеденция в психотерапии. М., 1992, а также указанную ниже статью В.Н. Топорова.
6. Рак в символическом смысле из-за своего попятного движения считался носителем несчастья; отшельник в негативном аспекте символизирует всё замкнутое, скучное и меланхоличное (См подробнее: КерлотХ. Словарь символов. М., 1994).
7. Ковалёв В.А Розенблюм ЛМ Стиль рассказа АПЧехова «Человек в футляре» // Литература в школе, 1960, №1, С.31
8. См об этом: Топоров В.Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологический основах // Миф, ритуал, символ, образ. М.,1995, С. 575-622.
9. Нож - ритуальный инструмент жертвоприношения, обрезания и мученичества, нож - обычно разрушительный символ, особенно в руках индуистских божеств... Зигмунд Фрейд своеи интерпретации снов связывал нож с фаллосом. (Бидерман Г. Энциклопедия символов. М., 1996, С. 239).
10. Согласно словарю ВИ. Даля, слово «хорек» в некоторых диалектах означало «йздюх, тухлый,
вонючий» (См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка в IV т., М., 1955, Т.ІУ, С.561).
11. Гроб - защищающая оболочка, символизирует надежду на возрождение. (Керлот X. Словарь символов. М., 1994, С. 66)
12. Истомина Н.А Словарь символов, М., 2003, С. 736.
13. О символическом значении молока и молочных продуктов см. статью В.П. Руднева (Метафизика рекламы» (Руднев В. Характеры и расстройства личности. М 2002).
14. См. подробнее: Бидерман Г. Энциклопедия символов. М.,1996.
15. Характерно, что так называлась драма в 4-х действияхукраинского драматурга МЛКропивницкого <Мироед, или паук» (Об этом см. в примечанияхкрассказув: Чехов А.П. Поли. собр. соч. в 30 т. М.,1986, Т. 10.)
16. В этой связиуместно вспомнить святого ИоаннаЛествичника.
17. См. об этом Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.,1990.
18. Тюпа ВИ Художественность чеховского рассказа М 1989. С.85.
