CC BY
133. Бэкронимом считается аббревиатура, составленная по уже существующему слову. При этом бэкроним может как объяснять исходное значение слова, так и придавать слову новое значение. Spam — Seriously Pissing-off Advertising Mail -"серьёзно раздражающая рекламная почта". Современная расшифровка придаёт новое значение слову "спам". Изначально это слово было названием торговой марки дешёвых мясных консервов SPAM с крайне агрессивной рекламой. В настоящее время это сокращение можно отнести к заимствованным словам, бывшими изначально в родном языке сокращениями.
4. Рекурсивная аббревиатура или бэкроним - это вид акронимов, который косвенно или напрямую ссылается на себя. AROS - от англ. AROS Research Operating System — исследовательская операционная система AROS» VISA - от английского "Visa International Service Association" - международная платежная система VISA [1, с.31].
5. Аббревиатуры-слова (смысловые) - это сокращения, в котором начальные буквы являются обычным словом. SMART - от английского System Management Arts - система управления искусств [1, с.31].
6. Графическое сокращение - это такие сокращения слов, в которых отсеченная часть слова обозначается точкой. В качестве примера можно рассмотреть сокращение e.g. - for example -например. Оно произошло от "exempli gratia"; лат.; букв. "ради примера". Так же графическое сокращение может содержать восклицательный знак NB! - от английского Please note! В современном русском языке он так и произносится "нотабене".
7. Тавтологические сокращения - это устойчивые словосочетания, в которых аббревиатура (как правило, иностранного происхождения) используется одновременно со словом (обычно перевод последнего
слова), которое входит в данную аббревиатуру. VIP - персона - от англ. "very important person" - очень важно лицо. SMS - сообщение - от англ. "Short Message Service" — "служба коротких сообще-ний"[1, с.31].
В процессе обучения необходимо уделять достаточное количество времени на отработку навыков по использованию аббревиатур и сокращений. Тем более, что современные программы, направленные на получение международных сертификатов, включают в тестовые задания упражнения на знания аббревиатур. Сокращения часто встречаются в деловой переписки, так же для деловой SMS- переписки они стали данностью. По масштабам употребления их можно отнести к разряду интернациональных слов и словосочетаний, поэтому знание делового английского языка не может быть совершенным без знания сокращений и аббревиатур из области деловой лексики. Можно предположить, что в будущем аббревиатур и сокращений будет только больше, они будут появляться с расширением сферы использования языка бизнеса, будут появляться синонимы и новые сокращения известных выражений. На данном этапе потребность в словарях сокращений и аббревиатур достаточна велика. Все эти явления объясняются развитием делового английского языка, расширением траектории употребления.
Литература
1. Christine Johnson Business English Style guide Pre-Intermediate Pearson Longman, 2012
2. Англо - английский словарь сокращений английского и американского английского языков, Polyglossum, 2013
3. Ярцева В.Н. Лингвистический энциклопедический словарь.-Москва: Советская энциклопедия, 1990
4. www.slovar-vocab.com/english/acronyms-misc-vocab.html
РАСКРЫТИЕ ТЕМЫ ГОРОДА В ТВОРЧЕСТВЕ ВАМПИЛОВА ЧЕРЕЗ МОТИВ
ЛИЦЕДЕЙСТВА
Чербаева Ольга Владимировна
ГБОУ Школа 324 «Жар-птица», г. Москва
THE OPENING OF THE THEME OF A CITY THROUGH THE MOTIF OF HISTRIONICS IN THE CREATIVE WORK OF VAMPILOV. Cherbaeva Olga Vladimirovna, State-financed organization of education school 324 "Firebird", Moskow АННОТАЦИЯ
Целью статьи стала попытка доказать взаимосвязь мотива лицедейства в творчестве Вампилова с темой города. В процессе творческой эволюции писателя мотив лицедейства оказывается все более значимым в раскрытии городской атмосферы в художественном мире Вампилова, становясь олицетворением искусственности, надуманности, манерности жизни городских персонажей, гиперболизируясь в пьесе «Утиная охота». ABSTRACT
The goal of the article is the attempt to prove the interaction of the motif of histrionics with the theme of a city in the creative work of Vampilov. While the process of the creative evolution of the author the motif of histrionics is become more meaningful in the opening of a city atmosphere in the artistic world of Vampilov. Having hyperbolized in the pièce "The duck fowling" this one is become the embodiment of both the artificiality and the farfetchedness and the preciosity of the city personages.
Ключевые слова: мотив лицедейства, тема города, тип персонажа. Keywords: motif of histrionics, theme of a city, character.
Противопоставление города и деревни в художественном мире А. В. Вампилова заложено в характеристике городских и деревенских персонажей. Естественная жизнь героев глубинки, в основе которой близость к природе, бесхитростность, простота и труд противопоставлена «искусственной» жизни горожан, заключенной, по мнению писателя, в манерности, праздности, лицемерии. Городские персонажи Вампилова - это лицедеи, под масками которых автор выводит позеров, «пижонов» и «стиляг» («Записные книжки», очерки, рассказы), «тунеядцев» и прожигателей жизни (драматургия).
О лицедействе героев театра Вампилова говорится в работах В. И. Новиква, Н. Л. Лейдермана. Так, В. И. Новиков обращает внимание на лицедейство персонажей «Утиной охоты», в частности Зилова [6, с. 94]. Н. Л. Лейдерман считает, что все герои пьес Вампилова играют роли, за исключением лишь Валентины [4, с. 274-276]. Однако нам представляется, что мотив лицедейства у Вампилова связан преимущественно с городской темой. Сама атмосфера города в художественном мире Вампилова есть не что иное, как мир лицемерия, внешнего лоска и внутренней пустоты.
Мотив лицедейства появляется у Вампилова еще в прозе. В основу рассказа «Солнце в аистовом гнезде» (1963) положено столкновение двух мироощущений: деревенского мальчика Витьки и приезжих (городских) театралов. Витька ожидает свершения чуда в театре, но, на самом деле, театралы привезли обыденность, манерность, искусственность - искусственное чудо: декорации, освещение, грим, парики. Витька - естественное чудо. Его природными качествами являются открытость миру и природе, непосредственность, вера: «солнце село в аистово гнездо» [2, с. 75]. Деревенский мальчик, еще не испорченный соблазнами цивилизации, способен глубоко чувствовать радость жизни и природы. И ему вовсе не нужны удобства и развлечения городской жизни, из-за отсутствия которых покидает Сибирь герой рассказа «Конец романа»: «Что думает человек, который не видел ни одного живого слона, никогда не ездил в поезде, ни разу не был в театре? Что думает он, сидя на крыльце сельского клуба нежным майским вечером? Чувствует ли он себя несчастным? Ничуть» [Там же, с. 72]. Витька - образ «природного человека», идеальный и единственный в своем роде герой, к которому у автора особое отношение. Он весь есть сосредоточие радости, тепла и света: «вполне счастливый, весь наполненный любопытством и удивлением прекрасным этим миром» [Там же, с. 73], «он подставляет теплым лучам свою белобрысую голову» [Там же, с. 73]. Не случайно введен в рассказ и символический образ солнца, сопоставимый с самим маленьким героем. И этот «солнечный» герой противопоставлен приезжим актерам, лицедеям, которые «бубнят роли» и больше всего переживают, что из-за отсутствия искусственного освещения пропадут грим и «нюансы». Мешанина из искусственных декораций вступает в рассказ комическими нотками: «фанерный дом» (натурально трансформировавшийся в «Утиной охоте» в дом-коробку Зилова) и «складной стог сена» на фоне естественного деревенского пейзажа, «живописный сучок» (опять что-то вроде пародии на естественность) вперемежку с «целлофаном» и «свернутая в рулон лунная ночь», которая «шлепнулась на крыльцо» [Там же, с. 73]. В рассказе «Солнце в аистовом гнезде» в сжатом виде представлен весь абсурд и неестественность
жизни мимикрирующих к городской среде и ее социальным нормам (антинормам) героев «Утиной охоты». Театральное представление героев рассказа «Солнце в аистовом гнезде» становится жизнью героев пьесы «Утиная охота».
Городское лицемерие (мотив лицедейства), противопоставленное деревенской простоте, в какой-то степени даже наивности, представлено в творчестве Вампилова в частности через характерный тип персонажа «заезжего гастролера». Данный тип развивается и видоизменяется в процессе творческой эволюции писателя. В рассказе «Солнце в аистовом гнезде», а также в очерке «Прогулки по Кутулику» он представлен обобщенным образом гастролирующих по сибирской глубинке городских творческих коллективов: актеры театра («Солнце в аистовом гнезде») и «разъездная читинская эстрада» [Там же, с. 192] («Прогулки по Кутулику»). И в ироничном авторском описании актеров, и в авторской характеристике выступления гастролеров из Читы чувствуется негативное отношение Вампилова к современной городской культуре, все больше проникающей в сибирские деревни, однако остающейся чужой для традиционной Сибири: «лет тридцати пяти певица <...> с такой отвагой изображала семнадцатилетнюю девочку, что в голове у меня мелькнуло сомнение - кутуликская ли это программа» [Там же, с. 192], «песня мне показалась неоправдано длинной» [Там же, с. 192].
Тип персонажа «заезжего гастролера» появляется в пьесе «Старший сын» (1967) в образах случайно заехавших в предместье городских героев Бусыгина и Сильвы, разыгрывающих спектакль перед семьей Сарафановых. Заметим, что Л. Н. Лейдерман считает «лицедеем», помимо Сильвы и Бусыгина, самого Сарафанова, равно как и всех остальных героев пьесы: «В "Старшем сыне" у каждого из персонажей свой спектакль: Бусыгин играет роль "блудного сына"; Сарафанов изображает, будто он по-прежнему играет в филармоническом оркестре, а не на кладбищах, его дети делают вид, что они об этом ничего не знают; Нина изображает любовь к деревянному Кудимову; Макарская играет, как кошка с мышкой, с Васенькой, который в свою очередь с пылом юности разыгрывает спектакль "пламенная страсть" по отношению к Ма-карской, а Сильва, тот вообще ни на минуту не выходит из шутовского образа» [4, с. 274]. Позволим себе здесь не согласиться с мнением Л. Н. Лейдермана по поводу лицедейства всех без исключения героев пьесы. Так, Сарафанов отнюдь не «изображает» из себя музыканта филармонии и композитора «то ли кантаты, то ли оратории» [1, с. 139], а именно живет в своем придуманном, идеальном мире и сам глубоко верит в его реалистичность. Равно как Нина отнюдь не «изображает любовь к деревянному Кудимову», а лишь стремится с помощью Кудимова обрести стабильность в жизни. А Макарская и Васенька не «играют» в любовь, но подобно героям пьесы «Прошлым летом в Чулимске» живут неподдельными чувствами и страстями, что абсолютно не свойственно городским героям Вампилова, в частности героям «Утиной охоты». Таким образом, естественная, неспешно протекающая жизнь предместья (пригорода) сталкивается в пьесе «Старший сын» с лицедейством, маскарадностью города (в лице приезжих Сильвы и Бусыгина), чей приезд нарушает привычную жизнь семьи Сарафановых.
Мотив лицедейства в пьесе «Провинциальные анекдоты» (1968) и ее ранних вариантах (одноактных пьесах «Воронья роща» и «Сто рублей новыми деньгами») так же связан с темой города и представлен через тип персонажей «заезжих гастролеров». В «Вороньей роще» таким персонажем является Баохин, устроивший спектакль в чужой квартире, в пьесе «Сто рублей новыми деньгами» «пархающие» с квартиры на квартиру, из города в город Святус и Белоштан, в «Провинциальных анекдотах» - постояльцы гостиницы «Тайга». Следует заметить, что большинство литературоведов видят в пьесе «Провинциальные анекдоты» отображение мира провинции как воплощения дикости, потери человеком нравственного облика. Так, М. Н. Липовецкий трактует название гостиницы «Тайга» как акцент драматурга на морально-нравственном одичании героев: «Действие обоих "провинциальных анекдотов" происходит в райцентровской гостинице "Тайга", само название которой становится символом банального одичания» [5]. В. Я. Лакшин считает, что в образе провинции Вампилов показал низменную, порочную сущность жизни провинциала, человека из глубинки, далекого от культуры и цивилизации: «Провинция для Вампилова <...> нравственное понятие: сфера жизни, куда будто не достают лучи просвещения, где зоологические интересы наглядны, а уловки лицемерия однообразны и простодушны, где не верят в благородство и талант, а пуще всех людских достоинств уважают чин, должность и "кусок"» [3, с. 11]. Однако представляя Вампилова обличителем провинциальной дикости и мещанства, литературоведы упускают из вида ключевой момент: местом действия Вампилов выбрал гостиницу и действующие лица пьесы в большинстве своем приезжие из разных мест, временно прибывающие здесь и имеющие разные социальные статусы. Поэтому воспринимать эту пьесу лишь как обличение пороков провинциальной жизни, на наш взгляд, не верно. Представляется, что образ гостиницы «Тайги» становится у Вампилова скорее трагическим символом утраты самобытности Сибирью: вся Сибирь стала своего рода «гостиницей», временным пространством, куда приезжают в погоне за заработком и романтикой «чужие» люди из «далеких», «больших» городов, те самые «заезжие гастролеры».
В первых вариантах пьесы «Провинциальные анекдоты», одноактных пьесах «Воронья роща», «Сто рублей новыми деньгами» (начало 1960-х) появляется образ города и сопутствующие ему мотивы. Так, в пьесе «Сто рублей новыми деньгами» ставится акцент на том, что действие происходит именно в «городе». «В городе. Комната на втором этаже. Одно окно. Не прибрано <...»> [1, с. 449], - так начинается пьеса. Характерно, что автор не уточняет, в каком именно городе разворачиваются события пьесы: нет ни названия, ни описания самого города, ни его размеров. Для Вампилова это второстепенно. Важно, что действие происходит в «городе». Город является обобщенным образом, негативно окрашенным и противопоставленным деревне (конкретно сибирской) в общей системе образов. Диалог Святуса и Белоштана о «городе» является характеристикой самого города через род деятельности его жителей, через само их отношение к «своему городу»: «Белоштан. Из своего города? Куда? (Тоже собирается.) Здесь друзья, знакомые, связи. Завтра Фетров подбросит новую партию носков. Святус. Да. Но неизвестно, что подбросит нам агроном... И потом, что ты
называешь своим городом? Уверяю тебя, нас будут помнить только те из друзей, которым мы останемся должны. Женщины, которых мы обманывали, забудут нас с удовольствием» [Там же, с. 459]. Из диалога становится ясно, насколько иллюзорны связи этих персонажей со «своим» городом: друзья-знакомые находятся у них в одной системе ценностей с носками, следовательно, о настоящей дружбе говорить не приходится, а отношения с женщинами строятся на обмане. То есть вся городская жизнь этих персонажей есть лишь «пшик», пародия на жизнь, «театрализация» с мнимыми дружбой и любовью. Характеристика самих «городских» героев дается Вампиловым в перечислении действующих лиц: «Святус, Белоштан - тунеядцы» [Там же, с. 449]. Эти самые образы «тунеядцев» воскресают позже в «Утиной охоте», в Зилове, Саяпине, пишущих про несуществующий фарфоровый завод, а также и в других героях этой пьесы, пьянствующих, развратничающих и постоянно создающих видимость работы, семьи, дружбы. То есть, мотивы лицедейства, бессмысленности существования, машинальности, инертности усиливаясь, переходят из пьесы «Сто рублей новыми деньгами» в пьесу «Утиная охота».
В пьесе «Воронья роща» оппозиция «деревня - город» трансформируется в противопоставление «окраина города - центр города». Окраина противопоставляется центру, в частности, в контексте разговора о воронах Виктории и Баохина:
«Баохин. Послушайте, Виктория. Закройте, пожалуйста, окно... Они действуют мне на нервы...
Виктория. Кто?
Баохин. Вороны. (Виктория закрывает окно). А вам они не мешают?
Виктория. Да нет. Я к ним привыкла... А что, в центре их разве не бывает?
Баохин. Нет, нет. Там они не появляются. Во всяком случае, не собираются в таком количестве.
Виктория. Вообще-то да. Они больше по окраинам. Они, наверное, любят чистый воздух» [Там же, с. 421].
«Вороны», «чистый воздух» - это то природное начало, которое выражено для Вампилова в жизни вдали от города либо на его окраине. А простота, естественность, бесхитростность - основные черты характера Виктории, жительницы пригорода. Ей противопоставлены Баохин, Анна Тимофеевна, Камаев - герои города. Появившись на пороге Виктории, они тот час же начинают разыгрывать комедию, лицедействовать, выдумывать сюжеты: неверный муж, любовница, скандал, смерть и воскрешение и т.д. Все это не что иное, как заполнение душевной пустоты. Здесь опять же находятся параллели с «Утиной охотой» и «ломанием» Зилова, лицедейством, направленным на то, чтобы заглушить чувство бессмысленности, мертвенности, материальности мира города.
В пьесе «Провинциальные анекдоты» Вампилов объединяет «Сто рублей новыми деньгами» и «Воронью рощу». Оставляя сюжет практически без изменений, драматург объединяет эти пьесы единым местом действия. Провинциальная гостиница «Тайга» есть метафора того пограничного состояния в котором находится современная Вампилову Сибирь. Словно гостиница принимает Сибирь приезжих «покорителей», «строителей», «геологов», для которых она никогда не станет домом, а останется временным и «чужим» пространством. Судьбу же Сибири решают такие персонажи как Калошин (близким
ему характером является Мечеткин из пьесы «Прошлым летом в Чулимске», также прибирающий Сибирь к рукам), чужие Сибири дельцы. Следовательно, сарказм писателя направлен отнюдь не на «дикую» и «безнравственную» таежную глубинку, а напротив, на потерю самобытности Сибирью в погоне за городской цивилизацией.
В пьесе «Утиная охота» искусственность городской жизни утрируется: цветовая гамма серая - серое небо, дождь, типовые городские дома, естественно тоже серого цвета. Все однотипно, безлико и бездушно. Мотив лицедейства сопутствует главному герою пьесы Виктору Зи-лову. Жизнь городского Зилова - бесконечное паясничество, лицедейство, ложь во имя лжи. И все это порождение мира города, следствие попытки заполнить душевную пустоту, заглушить чувство тоски и одиночества в безликом городе. Характерно, что мотивы обмана, подмены понятий, фальсификации буквально пронизывают пьесу, начиная с мелких деталей и кончая самим названием пьесы. Так, центральный символ мира города, дождь, в совокупности с серостью декораций, выражает размытость границ реального и выдуманного, правды и лжи. И за этой завесой из дождя и серости действительно становится трудно различить где правда, а где ложь, где чувства, а где игра, где лицо, а где маска. Характерны последние ремарки пьесы о Зилове: «Плачет он или смеется, понять невозможно» [1, с. 258], «Мы видим его спокойное лицо. Плакал он или смеялся - по его лицу мы так и не поймем» [Там же, с. 258]. В пьесе «Утиная охота» мотив лицедейства, в отличие от предшествующих вампиловских произведений звучит трагически. Это уже не фарс и насмешка автора над паясничающими персонажами («гастролеры» из публицистики и рассказов, Бусыгин, Сильва из пьесы «Старший сын», герои «Провинциальных анекдотов»), а драма человека, потерявшего за многочисленными масками собственное лицо, лицедея, не живущего, любящего, но играющего жизнь, любовь, дружбу. Зилов играет в любовь с Галиной, Верой и Ириной, заигрывается и временами сам верит в реальность своих чувств, играет в дружбу, в семью, в работу. И вдруг сам начинает осознавать, что в его жизни нет ничего настоящего, ничего дорогого его сердцу. Символична в этом смысле сцена, в которой Зилов отгадывает, какой подарок приготовили ему «друзья» на новоселье: «Валерия. А вот теперь мы. Минутку внимания! (Зилову.) Догадайся, что мы тебе подарим <...> Вот что ты больше всего любишь?.. Ну что? Зилов. Что я люблю... Дай подумать» [Там же, с. 190]. И далее, последовательно, под дружный смех «друзей» и «близких», одна за другой низвергаются духовные ценности. Сначала семья: «Валерия. Ну жену, это само собой... Галина. Да нет, давно не любит...» [Там же, с.190]. Затем любовь и уважение к женщине: «Вера (усмехнулась). Может, любовницу. Саяпин хохотнул <...> Вера. Женщин. Подарите ему женщину» [Там же, с. 190-191]. Дальше компания дружно осмеивает такие понятия как дружба и труд:
«Галина. Он любит друзей больше всего. Кузаков. Все чепуха. Больше всего на свете Витя любит работу. Дружный смех. Кушак (первые слова - сквозь общий смех). Ну зачем же так?.. Деловой жилки ему не хватает, это верно, но ведь он способный парень, зачем же так шутить? [Там же, с. 191]. Нарастающий смех в продолжении всего полилога, постепенно превращающийся в неудержимый гомерический хохот, здесь весьма символичен и характеризует и Зилова, и все его окружение как людей не способных на истинные, неподдельные чувства. Кроме этого, дружный хохот после каждой реплики создает ощущение театрали-зованности происходящего, беснующейся клаки на представлении.
Вопрос о самоидентификации личности в творчестве А. В. Вампилова звучит весьма остро. Герои лицедействующие, и, в конечном счете, теряющие свое лицо и личность за масками и ролями, изображены в произведениях писателя с долей иронии, но больше с болью. В. Г. Распутин, близко знавший А. В. Вампилова, писал о его творчестве «Главный вопрос, который постоянно задает Вампилов: останешься ли ты, человек, человеком? Сумеешь ли ты превозмочь все то лишнее, лживое и недоброе, что уготовано тебе во многих житейских испытаниях, где трудно стали различимы даже и противоположности -любовь и измена, страсть и равнодушие, искренность и фальшь, благо и порабощение?» [7, с. 213]. Этот вопрос поднимает в своих произведениях Вампилов, рассуждающий о нравственном облике человека в мире перевернутых понятий и мнимых ценностей, явившемся для самого автора порождением «большого» города.
Литература
1. Вампилов, А. В. Избранное. - М.: Согласие, 1999. -776 с.
2. Вампилов, А. В. Стечение обстоятельств: Рассказы и сцены, фельетоны, очерки и статьи. - Иркутск: Вост-Сиб. кн. изд-во, 1988. - 448 с.
3. Лакшин, В.Я. Живая душа// В.Я. Лакшин. - Вампилов, А.В. Дом окнами в поле. - Иркутск: Вост-Сиб. кн. изд-во, 1982. - С. 3-16
4. Лейдерман, Н. Л., Липовецкий, М. Н. Современная русская литература, 1950-1990 годы: В 2 т. - М.: Academia, 2003. Т.2. - 684 с.
5. Липовецкий, М. Н. "Шестидесятники" как "потерянное поколение": трагикомедии Александра Вампилова (1937-1972)// Континент. Литературный, публицистический и религиозный журнал. - 2000. № 104. - режим доступа к изд.: http://magazines.russ.ru/continent/2000/104/li13.ht ml
6. Новиков, В. И. Диалог. - М.: Современник, 1986. -269 с.
7. Распутин, В. Г. Ему было бы нынче пятьдесят // Новый мир. - 1987. №9. - С. 211
_ДЕЛОВОЙ ДИАЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС КАК ОБЪЕКТ ПРАГМАЛИНГВИСТИКИ
Чрдилели Татьяна Васильевна
кандидат филол. наук, доцент, Кременчугский национальный университет имени, Михаила
Остроградского, г. Кременчуг (Украина)
BUSINESS DIALOGICAL DISCOURSE AS AN OBJECT OF PRAGMATIC LINGUISTICS
Chrdileli Tatiana, Candidate in Philology, Associate Professor, Kremenchug Mikhail Ostrogradskiy National University
