CC BY
89
Уникальные, ранее не публиковавшиеся записи первой в нашей стране космической журналистки предоставлены ее супругом, доцентом кафедры литературного мастерства Литературного института имени А. М. Горького Юрием Сергеевичем Апенченко (28.05.1934 - 28.01.2017).
Материал подготовила Людмила Потапчук
Работа под прикрытием
В.-* * " "
первом отряде
космонавтов .
> у Л • ^
Отрывки из дневников Тамары Кутузовой *
4 Л
г
• •
Тогда известные всему миру космонавты первого отряда Юрий Гагарин, Алексей Леонов, Герман Титов и другие были никому не известны, а Тамара Кутузова была первой журналисткой, которой удалось целый год прожить с ними бок о бок. Сергей Королёв в шутку называл ее «наша желтая пресса». В «Комсомольской правде» о ней говорили:«Наш агент из отряда космонавтов».
Перу Тамары Кутузовой принадлежат уникальные дневники, описывающие будущих покорителей космоса.
Чтобы попасть в Центр подготовки космонавтов, молодая журналистка из «Комсомолки» добилась посредничества министра культуры Екатерины Фурцевой: позвонила ей с «вертушки», по телефону правительственной связи, тайком пробравшись в кабинет главного редактора «Комсомольской правды». «Железная леди СССР» уступила напору никому не известной корреспондентки молодежной газеты, и в сентябре 1960 года Кутузову устроили в ЦПК лаборанткой. Фактически это была операция внедрения.
утузова вела подробные записи, собираясь в будущем написать книгу.
вые космонавты кажутся теперь небожителями. Она видела их обычными людьми -ющими в баскетбол, подшучивающими друг над другом. И ее очень волновал вопрос: же станет первым?
устя время под псевдонимом Ольга Апенченко она действительно написала книгу о подготовке первых космонавтов: «Труден путь до тебя, небо». Но ее дневники так и не были опубликованы. Приводим отрывки из них.
24 сентября, суббота
Дежурный, усатый майор Красовский, заговорил со мной: «Ну, куда бы мне вас посадить?.. Идемте в класс». Класс оказался не пустой: у окна сидел над тетрадью молодой парень в летной форме и усиленно что-то зубрил. Дежурный осмотрел меня еще раз критически и покачал головой: «Кушать надо побольше, а то здесь, - он похлопал по груди, - мало тепла, наверное». Дежурный ушел, летчик покосился на дверь и недовольно проворчал ему вслед: «Тебе хорошо, у тебя вон сало-то хоть топором режь...» И снова принялся зубрить. Вскоре он захлопнул тетрадь и, оставив ее на столе, вышел. Я взглянула на надпись на тетради: «Рабочая тетрадь Титова». Вот он, первый космонавт, про которого я наверняка знаю, что он один из тех.
(Позднейшее примечание: «У Павла Поповича».) - Стоило из-за чего волноваться. - только и сказал Григорий Федулович. - Мой совет: за неделю до старта положи все деньги в банк - вот и все.
29 сентября, четверг
28 сентября, среда
Любопытные эпизоды рассказал мне Григорий Федулович (Хлебников - врач-физиолог Центра подготовки космонавтов). Шел обычный день испытаний. Испытуемый - уже не первый, и на центрифуге не новичок. Все проверено, осмотрено. Врач подает команду: «Начинаем вращать!» Внимательно следит за самописцами. Вдруг самописец начинает плясать: вверх-вниз, вверх-вниз. «Что за петрушка, парень крепкий и вдруг. в чем дело?»
- Что с тобой, дорогой мой, почему сегодня показатели у тебя плохие? - заботливо спросил Григорий Федулович. Оказалось, у парня вчера украли три тысячи рублей денег.
Второй парень, Юра (Гагарин), не произвел на меня впечатления, разве только тем, что очень толстое лицо, да и сам упитанный неплохо. Но приборы его работали идеально. Только и слышала во время записи: «Какое давление! Идеально!» Я заглядывала на бумажную дорожку и видела, как самописец делает длинные поперечные линии.
Его очень хвалили все, даже как-то хвастались другими его показаниями. Кончив испытания, он подошел к рулонам, где были записаны работа его сердца, головного мозга, артериальное давление, дыхание и т. д. и т. п. (между прочим, Юра дышать умеет очень хорошо), и стал разглядывать их. Кто-то сказал ему: «Ну что смотришь, все равно ничего не поймешь.» «Это я-то не пойму?! Да я любую кардиограмму прочитаю, все знаю, эти. зубец ку, зубец.» И он назвал отдельные детали записи. Видно, правда, что знает.
4 октября, вторник
Вчера Борис и Юра вращались по первому графику. Сергей Иванович, инструктируя их, говорил: - Ну, сегодня нам предстоит легкая работа. Вам это давно знакомо, в детстве вы, конечно, катались на карусели. Сейчас вас еще раз прокатим на такой карусели. Условия испытаний те же.
По первому графику вращение длится долго, 13 минут, но неравномерно. Перегрузка возрастает до восьми, потом спадает, возрастает до семи, спадает, возрастает до шести, спадает.
Провращавшись по первому графику, Борис и Юра попросились еще и по второму, но их не пустили. Были в страшной обиде: «Подумаешь, на "карусели" прокатиться нельзя два раза подряд!»
А Юра действительно переносит все перегрузки очень легко, как будто он не после вращения встает, а каждый раз будто катался на карусели.
5
октября, среда
Еще одна интересная деталь. Лешке Леонову, когда готовят к вращению, бреют грудь - настолько она волосатая, что датчики не поставить на ней. Кто-то из ребят говорит ему:
- Ну, Леша, будем бриться.
Валя или Вера указывают, где брить, а ребята подшучивают:
- И не жалко тебе такое богатство сбривать? Эх, Леша, я бы ни за что не дал!
- Для науки чем не пожертвуешь, - пытается отшутиться Леша.
Сижу сегодня, черчу графики, вдруг в комнату входит человек с бородой, все ему:
- А-а-а!
Сразу поняла, что он из барокамеры. Ребята стали расспрашивать, оглядывать его. Черная борода на бледном лице, на лбу, где обычно ставят датчики энцефалограммы, - красные пятна, это от соли разъело. Настроение у парня очень веселое - ну еще бы, 15 суток пробыл в одиночке, вырвался на свободу, так сказать. По этому поводу он говорит:
- Теперь я понимаю, почему там, в институте, собаки, когда их выпускают, начинают прыгать и гав-
кать - я сегодня сам чуть не загавкал!
Это Жора Шонин. Он говорит с типично хохлацким акцентом. В нем много юмора. Ребята разглядывают у него красные пятна на лбу, а он объясняет:
- Подрался с Марсом! (Говорит о Марсе Рафикове.)
- В столовую не хочешь сходить, Жора? - смеются ребята. Они-то уже попробовали той баропищи!
А Жора рассказывает:
- Поел, братцы, я этого супу три дня, потом не могу и все. Прошла неделя, начинают во сне борщи сниться, солянки, шашлыки... Просыпаюсь: у... у... у... Ждал не дождался, когда кончатся эти 15 суток. Сегодня передают мне: «Может, посидишь еще пару деньков?»
- Вы с ума сошли, что ли, - говорю.
Давно я не видела, чтобы так радовался человек!
Вверху, слева направо: Андриян Николаев, Валерий Быковский, Герман Титов. Внизу, слева направо: Владимир Комаров, Юрий Гэгарин, Борис Волынов, Павел Попович. Фотография из личного архива Аркадия Фроянца. Публикуется впервые.
Члены первого отряда космонавтов - Герман Титов, Андриян Николаев, Павел Попович, Валерий Быковский (слева направо) - в перерыве между занятиями.
6
октября
После работы поехала на газике с Григорием Феду-ловичем и ребятами. Вел машину солдат, совсем еще молодой парень, наверное, первого года службы. Мне очень хотелось поехать на машине с ними домой, чтобы по дороге как следует познакомиться с Борисом и Юрой, я придумывала всякие предлоги Григорию Федуловичу, говорила, что мне надо на Чкаловскую, а он отговаривал, дескать, все равно сегодня поздно. А мне надо было сказать прямо, чего мне хочется, и он бы мне сказал, что ребята не едут на машине домой, а отправляются... Я об этом и сама слышала и даже подумала: «Вот бы хорошо с ними пойти».
И все-таки я пошла с ними.
Машина остановилась у метро, я вышла и собиралась закрыть дверь, но Борис попридержал ее и тоже стал вылезать. Я очень удивилась, а потом вспомнила об их уговоре. И вот идем мы в метро, идем среди людей, и эти люди не знают, что вот этот парень справа от меня, или этот, что слева, завтра полетит в космос. Я, как и все, думала, что он сейчас сидит где-нибудь далеко от Москвы и только и знает тренировки, а он встает утром на работу, как и все москвичи, да еще пораньше, потому что ему ехать побольше часа. Приезжает в девять и каждый день выносит такую нагрузку, какую любой из нас за год не переносит.
Сегодня Борис и Юра закончили испытания на центрифуге и это окончание решили обмыть.
Мы едем в метро, я смотрю на людей и улыбаюсь: «Ну как вы не знаете, что прямо около вас сидят и едут будущие.» Смешные люди!
Пожилая женщина вошла и требовательно посмотрела на моих спутников. Ребята смутились, но встать ни один не смог. Я почувствовала, как им трудно в эту минуту. После нагрузки, которую они перенесли, стоять - настоящее мучение, но и видеть, как рядом стоит пожилая женщина, - тоже невыносимо.
Борис рассказал, какой неприятный случай произошел с ним не так давно.
- Еду после термокамеры, чувствую безобразно себя, слабость, голова кружится, потерял в весе около двух килограммов, после температуры 70 градусов даже в той жаре, которая стояла этим летом, мне казалось холодно. И вдруг как сквозь сон слышу:
- Такой здоровый парень и сидит, расселся, не уступит место старушке!
Где она была, эта старушка - я так и не увидел, но кое-как собрался с силами и встал, держась за поручни. Как я не упал тогда - сам удивляюсь. Больше уже не встаю!
Мы приехали к «Площади Свердлова», девушка спросила Бориса: «Вы выходите?» Он повернулся к ней и тоже спросил: «Вы так спешите?» Она что-
то проворчала в ответ. Когда-нибудь девушка увидит в газете портрет Бориса, узнает в космонавте его и очень раскается, что не очень вежливо обошлась с таким человеком.
Мы вышли из метро и пошли по улице Горького к площади Пушкина. Ребята, видно, еще не так хорошо знают Москву и не сразу сориентировались, Юра даже перепутал площадь Пушкина и Пушкинскую улицу, но потом поняли, как мы идем, и даже начали разговор о доме со знаменитым моим гранитом. Тут уж я блеснула своими познаниями. Дело в том, что с год назад я захотела раскопать историю о граните, которым выложен дом на улице Горького после телеграфа. Эту историю я давно слышала, но документов никто не видел. И я решила разыскать их. Месяца два я копалась в архивах. Так ничего и не нашла, кроме бумаги, которая утверждает, что заказ на гранит их немецкая рейхсканцелярия сделала на гранитных карьерах Финляндии ровно за год до начала с нами войны - 22 июня 1940 года. Гранит был предназначен для памятника победы, но документа об том не нашлось - немцы не такие дураки, чтобы оставлять подобные документы.
А Юра, конечно, до этого рассказа утверждал, что гранит был уже привезен и погружен где-то под Смоленском. (Смоленская область его родина.)
- Смоленск, конечно, хороший город, но гранита там не было.
Юра вообще очень большой патриот своего края и не упускает при случае им похвастаться.
Борис слушал с удивлением - дескать, откуда она все это знает...
Идем по улице Горького, ребята осматривают прохожих, заглядываются на хорошеньких женщин (живые люди, как и все мужчины), Юра развел философию по поводу трех возрастов женщины. Юра вообще немножечко философ, он очень начитанный и умный парень, выражает мысль всегда очень точно и лаконично. Сегодня в книге о самочувствии во время вращения записал: «Тяжело, но терпеть можно». Такую запись можно ставить всем подряд испытателям на любых перегрузках. Боюсь, что когда-нибудь она станет афоризмом. А когда я сегодня спросила его, что из всех испытаний самое тяжелое, он опять ответил очень точно: «Самое тяжелое впереди». Он очень серьезный и в то же время легкомысленный, не прочь прихлестнуть за девочками, это у него, видимо, когда-то очень получалось. Юра рассказывал, как еще в техникуме (он учился, кажется, в Саратове) он обычно гулял до утра. И вот как-то раз вернулся он в семь утра, а в девять зачетный диктант. Он умолил ребят: «Дайте хоть часок поспать». Дали, но потом еле разбудили, тормошили, обливали водой и ниче-
го не могли сделать. Тогда взяли и поставили на ноги сонного и повели на диктант. Так и привели. По дороге он кое-как разбудился, а на диктанте заснул. Товарищ толкнул его в бок, он напишет строчку - опять засыпает. Учительница видела все это и повторяла специально для него.
Юра написал тогда диктант всего с одной ошибкой. Вот как любовь помогла ему в учебе!
Сегодня я наблюдала, как он в шутку объяснялся в любви Вале. Это выглядело очень забавно. Он, чтобы услужить ей, взял и перенес вместе со стулом Валю на другое место. Вообще эти ребята очень сильные. Борис сегодня, здороваясь, так сжал руку, что думала, кости лопнут. Не знаю, как другие, но эти действительно богатыри.
Да, эти парни такие же, как все, идут и разглядывают, как одеты женщины.
- Смотри, смотри, Юрк, какой каблук, как сегодня на песке. - вдруг сказал Борис.
Где на песке? Какой каблук на песке?
Оказывается, они шли сегодня по волейбольной площадке, что около центрифуги, и нашли след каблука-гвоздика. Как выразился Юра, «молодящаяся старушка».
Выглядело это приблизительно так: «Смотри, Юр, гвоздик!» - «Какой гвоздик?» - «Каблук!» - «Дурак, смотри, кто на каблуках, а не на каблук!»
Так шли мы по улице Горького, разговаривая обо всем на свете. Борис посмотрел на радиомагазин и сказал, что есть магнитофоны, о которых они говорили. Юра ответил, что не собирается еще записывать свой голос.
Пришли к шашлычной на Пушкинской. Зашли и стали искать свободный столик. Нашли свободных три места, сели, но на четвертом сидел какой-то иностранец, и я поняла, что разговора, ради которого, собственно, я так нахально напросилась пойти с ребятами в шашлычную, не получится. И я стала искать взглядом другое место, на троих. Освободился стол у окна, но ребята туда не пошли. Борис пояснил: «Зачем же лезть в окно». То значило, оказывается, что они в форме, и рассиживать в общественных местах не рекомендуется. И сами нашли стол в глубине зала. Я с радостью ринулась туда. К нам больше никто не подсаживался. И Борис, и Юра за бутылкой коньяка рассказали мне столько.
Они оба, кажется, с тридцать четвертого года. Борис сибиряк, родился в Кузбассе, учился в Сталинградском летном училище, которое находится в Новосибирске. Работал потом в Ярославле, в московской противовоздушной обороне, и часто летал над Москвой.
- Не думал я, что сюда занесет меня судьба. - говорит он.
Летал много, около 360 часов - для истребителя это много.
Они оба истребители, высшего класса летчики.
Борис еще на работе рассказывал мне, как качался «на качелях». Бомбардировщики имеют на борту
уйму всякого персонала обслуживающего - и пилоты, и штурманы, и радисты, и бомберы, и не помню еще кто. А истребитель один делает все. Вот какие эти ребята, оказывается, универсалы, мастера на все руки. Как сказал Юра: «Истребитель раз взглянул -и все заметил».
Борис рассказывал, как сидел в барокамере. Это очень тесное помещение, совершенно изолированное. Погаси свет - там электрический свет - и будет черная непроглядная темнота. За все 15 суток - никого, даже голоса человеческого они не слышат. Связь -и та осуществляется по записи на магнитофоне, каким-то хитрым образом. И то голос этот не человеческий, а металлический, как говорят ребята. Обед «заключенный» варит себе сам, там есть плитка. Обед небогатый: суп-пюре из детских консервированных продуктов, на банках надпись: «Рекомендуется детям в возрасте от шести месяцев и более». Она больше всего смешила ребят.
«Заключенные» там читают и занимаются кто чем хочет. Борис говорит, что дико было без человеческого голоса. «Я пытался разговаривать сам с собой, но этого хватило ненадолго. Волновался, потому что думал, может, за мной тут и не следят, потому что накануне у них ломался телевизор - врачи наблюдают по нему за нами. Ну а тут меняется давление, состав воздуха - вдруг что-нибудь не так? Ну, потом я успокоился и продолжал считать дни. Дико без людей. Когда я вышел, со мной было что-то невероятное. Все окружили, киноаппараты жужжат, девчата кричат: "Ну скажи что-нибудь, скажи!" А я стою, молчу, гляжу на людей очумевшими глазами и слова вымолвить не могу, будто разучился говорить. Не могу - так соскучился по человеческой речи, что жду, когда что-нибудь скажут. Мой собственный голос мне опротивел за эти 15 долгих суток. Вот куда хулиганов бы сажать!
Я жадно вдыхал воздух. Я только теперь понял, что у воздуха есть запах. В камере воздух совсем другой. Ира, лаборантка, протягивает мне ветку сирени, и я чуть не падаю, голова кружится от одуряющего за-
Первый отряд космонавтов СССР, 1960 год, архив РГАНТД
паха Земли. Потом девчата тащат огромнейший букет цветов, самый большой, какой я видел, и преподносят его мне. Садимся в наш газик и едем с врачом в госпиталь. Теперь предстоит еще сутки пробыть в небольшом заключении у врачей - и я на свободе. Сутки они будут обследовать меня, не бросаюсь ли я на стенку, не сорву ли люстру. Голодно, страшно голодно здесь кормят. После детского супа мне здесь не хватает ни в завтрак, ни в обед, ни в ужин. Завтра пойду в шашлычную на Пушкинскую и съем барана!»
И вот мы сидим в шашлычной на Пушкинской, Борис берет всего-навсего два шашлыка. Один ему подают в сыром виде, чтобы испытал все запахи Земли! Официант - сухощавый старикашка - прижимает по-кавказски руку к сердцу и обещает дожарить.
Теперь рассказывает о своем «сидении» в сурдокамере Юра. Он, как всегда, лаконичен:
- А вроде даже морально отдохнул. Вышел оттуда, и опять как начали дергать, так это меня резануло и удивило - я уже отвык от нервотрепки. Почувствовал, что я на грешной земле.
Разговорились о детях. У Бориса сыну два с половиной года, зовут Андреем, хулиган отчаянный: один раз замкнул отверткой электричество во всем доме, в другой раз просверлил полированную тумбочку, потом поломал рычаги у телевизора. И Борис после этого собирается покупать полированный чешский гарнитур за десять тысяч двести. (Я ему в этом деле нанялась в агенты.)
Юра родом из Смоленской области, а работал последнее время перед отбором в Печенге, на Крайнем Севере. (А так-то о нем сообщили американцы!) Его дочь родилась там. «Вот, - говорит, - будет хвастаться, что северянка, а Северу-то и не видела». Дочке его, как и нашей Ольке, полтора года. Она тоже называет его Юра, а мать - Валя.
Живут они, кажется, в одном доме или, во всяком случае, по соседству, в домах, о которых так часто можно встретить объявления: «Меняю квартиру в Москве на квартиру в доме».
Занятия отряда космонавтов физической подготовкой: Владимир Комаров, Евгений Хрунов, Дмитрий Заикин, Борис Волынов, Валентин Филатчев, Герман Титов, Алексей Леонов, Григорий Нелюбов, и Валентин Бондаренко. 1960 год
Деталь. Борис: «Я только перевез семью, меня сразу цап и туда» (на центрифугу в смысле).
До мая все они жили на центральном аэродроме, около Динамо. А потом им дали всем отдельные квартиры и комнаты.
В штабе бывают редко, только на теории и физпод-готовке. Вчера, видно, они занимались на батуте и здорово побились. Как выразился Гриша Нелюбов, «сальто крутили запросто». Зрелище это выглядит довольно забавно, наверное.
В штабе, сказали ребята, уже топят, тепло.
Деталь. Борис сказал о детском питании в барокамере: «У нас столько смешного, если бы не было смешного, нам бы, наверное, туго пришлось».
22 октября, пятница
(Нелюбова должны выпускать из барокамеры.)
Она (Зина) сидела и не отрываясь смотрела в телевизор. Я попыталась что-то рассмотреть на экране и ничего, кроме какой-то туманности, не разобрала.
Все почему-то часто посматривали на Зину, будто она здесь была самая главная. А Валя смотрела на нее даже с какой-то нежностью, не свойственной этой суровой женщине. И вдруг Валя спросила Зину:
- Соскучилась?
И я сразу все поняла! Так она же Зина! Как я сразу не обратила на это внимания! Я же помню, когда Нелюбов, когда у него на центрифуге получилось недоразумение - клапан в мешке застопорился, и Гришка чуть не задохнулся, - он в шутку тогда обвинял Сашу:
- Знаю я, что он хотел, видел-видел, что он там за моей Зинкой ухлестывал. Не вышло.
Все смеялись, а я запомнила, что его жену зовут Зина.
Любопытная ситуация: муж сидит в барокамере, а жена - лаборантка, дежурит здесь.
Когда он вышел из камеры, все поздравляли его с возвращением. Это здорово. Наверное, и он почувствовал себя возвратившимся из полета.
1 ноября
После собрания познакомилась с двумя последними, которых я до сих пор не знала - Андрюшей (имеется в виду Андриян Николаев) и Павлом Романовичем (Поповичем). Андрей - черный, как туркмен (на самом деле он чуваш), а Павел Романович - розовощекий сбитень с детскими пухлыми губами; он парторг у ребят. Оба они уже в годах, во всяком случае, не двадцатипятилетние. И вряд ли кто-нибудь из них будет первым - хоть и вошли они в шестерку.
Теперь уже ясно вырисовывается троица: Гера, Юра, Валерка (Быковский). Даже очередность такая же. Юра тяжеловат и может не пройти по весу. Если не пройдет Гера, первым будет Валерка, но это мало-
Члены первого отряда космонавтов и группа руководителей на отдыхе
Члены первого отряда на пикнике
вероятно. Да, я совсем забыла: ведь все переигралось, и теперь шестерка совсем в ином составе, чем намечалось раньше, - Борис и Жорка вообще не вошли в нее. Про Жорку говорят, что он не прошел по росту - якобы габариты кабины на первый раз ограничены и для роста, и для веса: вес не более семидесяти, а рост - не знаю.
А вот с Борисом просто жестоко поступили. Надо, чтобы первый был обязательно из рабочей семьи. А Борис, видите ли, интеллигент, да еще и мама у него еврейка. Маразм, самый настоящий непрошибаемый маразм. Сорок три года советской власти, уже второе поколение у нас своей интеллигенции, а ищут парня из рабочей семьи и пошлют его, даже если он самый слабый. Это черт знает что.
24 ноября
Несколько раз была в спортзале, видела, как ребята играют в волейбол и баскетбол. Здорово играют. А месяцев пять назад они и представления не имели, как играть. Когда была я, так обыграли своих тренеров с разгромным счетом - 18:0. Отлично играл Гришка в баскетбол, он забросил добрую половину мячей. Юра забросил вторую. Пашка неплохо. Гера был в защите, и ему приходилось туго. Валерка не играл: Юрка в самом начале ткнул ему большим пальцем в глаз, и он сидел и тер всю игру свой красный глаз, а когда ребята кончили играть, он вызвал Гришку на соревнование, кто больше забросит мячей.
- Да я с тобой, с одноглазым, и играть не хочу, - задавался Гришка.
И все-таки Валерка не уступил ему напоследок, не уступил из-за самолюбия, которого у него хватает.
Гера всегда после игры и в перерывах стоял подолгу на руках, у него это получается здорово, он знает это и демонстрирует с удовольствием. Крутит колеса, выгибается на стенке.
- Я не устал сегодня, я ведь мало бегал, в защите все больше, - оправдывается он перед ребятами.
У Геры хорошая спортивная фигура, он не такой здоровый, как Борька, но сложен он отменно. У него красивая плотная спина, тугие ровные ноги и очень правильно посаженная классической формы голова. И почему я при первой встрече не нашла в нем ничего особенного? Наверное, потому, что он был в военной форме, а она ему - удивительное дело! - не идет. Первого мужчину встречаю, которому не идет военная форма. Я сказала ему как-то об этом, он улыбнулся и добавил:
- Знаю, знаю, как корове седло.
Гера самый настоящий русский парень, хоть он и Герман. Кстати, из-за имени его вообще не хотели оставлять, да еще сестра у него тоже с именем дай бог - Земфира. У него русые волосы, чуть вьющиеся, очень прямой нос, светлые глаза, всегда хитро смеющиеся, так, что в углах складываются веером морщинки. Невозможно не улыбнуться ему в ответ - улыбается он обворожительно!
13 декабря, вторник
Вчера снова была на центрифуге. Здесь начались опять опыты - все-таки ее переделали на 12 g, и вчера впервые было это вращение.
Первым на двенадцать пошел Юрка. Я волновалась, когда его вращали, и все тоже волновались. Герка в шутку спрятался за вибростенд. Когда кончили вращение, все бросились к креслу. Юрка был такой же, как после других вращений. Но когда он встал с кресла, мне показалось, что чувствует он себя неважно. Он стал какой-то неразговорчивый и быстро ушел.
Гера был веселее после вращения. Можно, конечно, объяснить, почему: все-таки Юрка шел на неизвестное, а Гера шел по проторенной дорожке. Когда Ада спрашивала Юрку после вращения о самочувствии и впечатлении, то он пожаловался, во-первых, что задувало под очки, и поэтому он не мог точно реагировать на огни. И еще - что крест на двенадцати чуть-чуть серел. Гера этого
У
Герман Титов во время тренировки на лопинге
не сказал (то ли честно, то ли решил скрыть). Он говорил, что после десяти особой разницы не чувствуется, все равно давит сильно, и уж не поймешь, сильней или нет.
После вращения Ада заметила, что у Юры на спине есть кровоизлияние, маленькое, но есть. Она стала допытываться у новенькой лаборантки Оли, делала ли она на спине у Юры какие-либо бантики. Та призналась, что делала. Ада стала ее отчитывать. А я сама слышала, как Валя сказала Оле:
- Заверни просто вот так.
Когда Ада осматривала Геру после вращения, она опять нашла «бантик». На этот раз подозвала Валю и сказала:
- Валя, вот чтобы этих бантиков не было больше!
Можно представить, как давило ему, бедному, если
от мягкого тряпичного бантика на спине за пять минут получился синий вдавленный «бантик».
Гера капризничал, когда его привязывали ремнями, все говорил:
- Туго! Туго! Ну что я у вас, выпаду, что ли?
Выпасть при вращении действительно трудно.
19 янВаря 1961 года, четВерг
Вчера шестерка сдавала государственный экзамен. Теперь они называются уже не слушатели, а космонавты.
Интересно представить, что будет с каждым из них, если он станет первым, какие качества в каждом усилятся прежде всего?..
Мне кажется, Гера будет еще критичнее к непорядкам, смелости добавится в критике, и уж тогда не остановится ни перед чем. Будет так же говорить: «Да нет у меня ничего необычного, у меня все обыкновенно.» Он уже сейчас чувствует себя героем и знает наперед, что должен герой говорить, как себя вести.
Юрка, мне кажется, останется собой, мо ыть, прибавится в нем начальника.
Лидирующая шестерка космонавтов у беседки на берегу Сырдарьи (космодром Байконур): Нелюбов, Быковский, Гагарин, Николаев, Титов, Попович
СОСТАВ ПЕРВОГО ОТРЯДА
Лешка - Алексей Леонов. Первый человек, выходивший в открытый космос. Во время выхода, который продолжался 12 минут 9 секунд, проявил отменное мужество. Поскольку раздувшийся скафандр не позволял ему вернуться в корабль, Леонов стравил из скафандра излишнее давление и сумел пройти в шлюз. Затем перед посадкой у корабля отказала автоматическая система ориентации; Леонову удалось сориентировать корабль вручную и включить тормозной двигатель. Второй полет совершил в 1975 году по программе «Союз» - «Аполлон»; тогда была совершена первая стыковка кораблей из разных стран. Его именем назван кратер на обратной стороне Луны.
Кутузова часто называет его просто Юрка, Юра.
Юрий Гагарин. В скором времени, после событий, описанных в дневниках, -первый космонавт Земли. Именно этот человек первым увидел, как выглядит «Земля в иллюминаторе».
Борис, Борька - Борис Волынов. Один из шестерки (ребят, которых готовили именно к первому полету и из которых в конце концов был выбран Гагарин). Летчиком мечтал стать еще в школьные годы. В космос летал дважды. Во время его первого полета в январе 1969 года на корабле «Союз-5» была впервые совершена стыковка с другим кораблем - «Союз-4». Волынов вернулся на Землю в корабле «Союз-5». Приземление было сопряжено с риском для жизни; космонавт получил несколько серьезных травм, в том числе перелом корней зубов верхней челюсти. На несколько лет его от полетов отстранили, но Волынов сумел вернуться в космос. В 1976 году состоялся его второй полет, который продолжался 49 суток. С 1970 года - командир отряда слушателей-космонавтов.
Гера, Терка - это Герман Титов. Второй советский космонавт (его полет начался 6 августа 1961 года в 9 утра по московскому времени) в каком-то смысле был первым. Именно он доказал всем, что человек способен не просто находиться в космосе, но и жить там. Титову во время 25-часового полета удалось дважды поесть в условиях невесомости, сделать первые «космические» фотоснимки Земли и даже немного поспать.
Жора - Георгий Шонин. Его космический полет состоялся в октябре 1969 года и длился почти пять суток. Во время полета были произведены первые в мире эксперименты по проведению сварочных работ в космосе.
Па&ел(Романо&ич, Паша,- Павел Попович. Первый полет совершил совместно с Андрияном Николаевым; выполнял ориентацию корабля в пространстве. Его второй полет состоялся в июле 1974 года на корабле «Союз-14»; во время полета была произведена стыковка со станцией «Салют-3». Должен был отправиться в космос в составе первого в мире смешанного экипажа вместе с Валентиной Пономаревой, но полет не состоялся. Был командиром одного из трех уже сформированных экипажей, которые должны были лететь к Луне.
Марс - Марс Рафиков. Один из немногих из первого отряда советских космонавтов, кто так и не побывал в космосе. 24 марта 1962 года его отчислили из отряда за самовольную отлучку из части. Впрочем, сам Рафиков был убежден, что причиной его отчисления стало его намерение развестись с женой. Продолжил службу в ВВС СССР.
Андрюша - Андриян Николаев, космонавт СССР № 3. Совершил первый в истории космонавтики многосуточный полет (вместе с Павлом Поповичем), который длился с 11 по 15 августа 1962 года. Проходил подготовку к полету по лунной программе, которая при Брежневе была закрыта. Его второй космический полет, совершенный совместно с Виталием Севастьяновым, длился
17 суток и почти 17 часов -
и чуть не закончился плачевно: космонавты после приземления чувствовали себя плохо и даже не могли ходить (позже этот феномен был назван «эффектом Николаева»). Был женат на Валентине Терешковой - они прожили вместе
18 лет.
Валерка - Валерий Быковский. Совершил три полета в космос. Его первый полет проходил одновременно с полетом Валентины Терешковой. Возглавлял группу советских космонавтов, готовившихся облететь вокруг Луны; был командиром одного из экипажей, тренировавшихся по лунно-посадочной программе. Его называли первым коммунистом Галактики: во время первого полета Быковский послал из космоса радиограмму на имя Хрущева с просьбой принять его в партию. Космонавта приняли в КПСС без прохождения кандидатского стажа.
Трииша, Тришка - Григорий Нелю-бов. Он не просто входил в шестерку первых - он мог бы быть и первым. До последнего было неясно, кто именно полетит на корабле «Восток». Да и когда шла окончательная подготовка к полету Гагарина, Титов значился его дублером, а Нелюбов - резервным космонавтом.
Все космонавты шестерки в итоге побывали в космосе - кроме Нелю-бова. 27 марта 1963 года в буфете станции «Чкаловская» состоялась стычка между тремя космонавтами - Аникеевым, Филатьевым, Нелюбовым - и дежурным патрулем. На космонавтов подали рапорт за нарушение воинской дисциплины. Григорию Нелюбову предлагали извиниться перед патрульными, но он отказался. 19 апреля всех троих из отряда космонавтов отчислили.
Григорий вернулся в авиацию. Отчаявшись вернуть себе доброе имя и восстановиться в отряде космонавтов, стал все чаще налегать на алкоголь. Даже незнакомые люди, видя его «Удостоверение космонавта № 3», охотно наливали ему выпить.
В феврале 1966 года он погиб под колесами поезда; по некоторым сведениям, ушел из жизни добровольно.
