CC BY
62
УДК 32:005.521
Quis, quid, ubi, quomodo, quando, или Еще раз о некоторых методологических затруднениях в политологических исследованиях
Тынянова О.Н., кандидат политических наук, ведущий инженер Института физики Земли им. О.Ю. Шмидта
РАН, научный сотрудник Военного университета Министерства обороны РФ, [email protected], [email protected] Представлен авторский взгляд на теоретико-методологические основания прогнозирования в политике и в целом исследования политических процессов.
Ключевые слова: политика, гуманитарные и естественные науки, неокантианство, прогнозирование, принцип неопределенности, индетерминизм, причинность, телеономизм, синергетика.
может не осознавать, что закладывает тем самым традицию реакции редакционного коллектива на концептуальные вопросы, поднятые в статьях авторов журнала. В данном же случае мы имеем дело не просто с концептуальным вопросом: в добросовестном аспирантском обзоре как в капле воды отразилась та ситуация в политических и - шире - гуманитарных исследованиях, которая сложилась сегодня не только в области их методологии. Речь идет о гносеологических, эпистемологических и праксиологических истоках и следствиях, и, в конечном итоге, о сущности - и даже о легитимности - социального, а возможно и всего гуманитарного знания. Однако поскольку рамки журнальной публикации столь же жестко ограничены, сколь пространен данный вопрос, а также поскольку последний уже обсуждался нами довольно подробно2, выберем для нынешней реплики в качестве наиболее приемлемого лапидарный формат римского уголовного делопроизводства (сославшись при этом на мнение У. Эко, считающего детектив моделью научного поиска3).
Хрестоматийная формула, часть которой вынесена в заглавие статьи, гласит: «Quis? Quid? Ubi? Quibis aux-iliis? Cur? Quomodo? Quando?» - кто? что? где? с чьей помощью? почему (с какой целью)? каким образом? когда? - представляет собой, на наш взгляд, как раз тот набор вопросов, ответы на которые (правда, в несколько ином порядке) позволит дать краткий очерк некоторых теоретико-методологических проблем, обнажившихся при анализе концепта «политическая нестабильность».
1. Quid? Quis? Cur? - что? кто? почему (с какой целью)?. Как ни банально звучат прописные истины, приходится начинать все же с определения базовых понятий: если на рубеже 19 и 20 вв. М. Вебер отмечал повсеместное использование политиками терминов, которым не только крайне трудно придать определенный смысл, но порой и вообще не допускающих анализа4, то сегодня такими терминами начинает оперировать уже политология, позволяя себе ту терминологическую многозначность, которая в других отраслях научного знания принципиально невозможна. Поскольку же речь идет о факторе неопределенности в политике, начать придется именно с определения последней, поскольку именно это определение позволяет говорить о корректности выбора в качестве парадигмы той или иной исследовательской программы, равно как и того круга политологических суждений, к которому впоследствии придется апеллировать (включая правомерность афористически-ярких и потому охотно цитируемых в научных публикациях и тиражируемых СМИ высказываний мэтров политологии).
Как справедливо отмечает М.Д Валовая, «в русском языке одним словом “политика” обозначено сразу несколько разных аспектов этого вида жизнедеятельности человека. Оно включает следующие понятия: политическая сфера, политический строй, политический курс, сфера политического управления, подконтрольная обществу. Политику можно определить различными способами: как отправление власти, как создание, сохранение и обогащение наиболее общих правил общежития, как принятие коллективных решений, как распределение дефицитных ресурсов, как систему манипуляции и т.д. Политика - это вид общественной деятельности по завоеванию и удержанию власти в целях реализации интересов определенных социальных групп»5, и ни глобализация, ни ее современная форма (глокали-
1 См.: Тынянова О.Н. К вопросу о методе познания истории // Пространство и Время. 2011. № 4(6). С. 100-103.
2 Тынянова О.Н. К вопросу о некоторых методологических затруднениях в геополитических исследованиях // Ценности и смыслы. 2011. № 5. С. 76-88.
3 Эко У. Заметки на полях «Имени розы»: Метафизика детектива // Эко У. Имя розы. СПб.: Симпозиум, 1999. С. 628.
4 См.: Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990; Вебер М. Политика как призвание и профессия // Там же.
5 Валовая М.Д. Политика. М.: Магистр, 2008. С. 17.
В действительности всё совсем не так, как на самом деле.
Станислав Ежи Лец
Редактор, единожды нарушивший «редакционный этикет» публикацией пристатейного комментария1, не
зация) «по определению» не могут изменить ее сущность (в отличие от форм ее реализации). Очевидно, что каждой из перечисленных трактовок понятия политики (каковая выступает в качестве комплекса - взаимосвязанной совокупности - взглядов, действий и отношений) - при том, что все эти трактовки относятся к «общественной деятельности по завоеванию и удержанию власти», - соответствуют собственные предмет и методы исследования. Не менее очевидно и то, что ни о политическом строе, ни даже о политическом курсе говорить в терминах индетерминизма невозможно: и тот, и другой детерминированы (причем самым что ни на есть жестким, лапласовским образом) теми самыми «интересами определенных социальных групп», которые и делают политику политикой.
Здесь же заметим, что классическое «политика есть концентрированное выражение экономики» может, разумеется, интерпретироваться как «венчурный проект», однако учитывая, что венчурным называется рискованный научно-технический или технологический бизнес, такая метафора легитимирует в качестве политики (разумеется, для политолога, а не для политика, основания для легитимации деятельности которого иные) не столько «реализацию интересов отдельных социальных групп», сколько получение сверхприбылей отдельными представителями таковых групп (при этом даже если речь идет о социальной группе мультимиллионеров, сверхприбыли от такого «венчурного проекта» будут получать лишь единицы из них). Но тогда мы имеем дело не с политикой, а с ее «превращенной формой» (по Бодрийяру), не имеющей таких функций политики, как «согласование общих и частных интересов, поддержание порядка и реализация общезначимых целей»1, - и потому не обеспечивающей того, что призвана обеспечивать политика как вид управленческой деятельности, - связности социального пространства. И действительно, собственно венчурный бизнес создает кластеры высоких технологий (что является его миссией2), однако аналогичная кластеризация глобального геополитического пространства в условиях сегодняшней сверхвысокой дифференциации как внутри-, так и внешнеполитической сферы вполне определенно и предсказуемо ведет не просто к росту числа локальных вооруженных конфликтов, но и к сползанию к очередной мировой войне3. (Заметим в этой связи, что такая «венчурная» политическая деятельность, равно как и создаваемая ею кластеризация геополитического пространства, отнюдь не являются отличительной особенностью современности - достаточно обратиться к европейской, и прежде всего итальянской и немецкой, истории эпохи Возрождения и Реформации).
Коль скоро речь идет о категориях «определенности» и «неопределенности», заметим также, что, во-первых, еще Л. фон Берталанфи характерным признаком сложных систем считал их телеономичность4. С.Н. Гринченко, говоря о том, что все системы «достаточно высокой» сложности5 «объединяет одна характернейшая особенность -целенаправленность поведения», указывает, что «цели задает отнюдь не Творец (как это по умолчанию предполагается в абсолютном большинстве приведенных в литературе примеров подобных подходов!) - цели рассматриваются в чрезвычайно и категорически материальном аспекте, а именно как целевые критерии энергетического характера. Для некоторых систем «достаточно высокой» сложности (например, живых - биологических, экологических и т.п.) поисково-оптимизационная интерпретация как таковая дополняется возможностью запоминать информацию о предыстории поиска и использовать её при выработке дальнейшего поведения, которую отражает понятие системной памяти... Это позволяет включить в рассмотрение таких систем понятие адаптивности их поведения... »6, где действуют многочисленные обратные связи, положительные и отрицательные (С. Лем), обеспечивающие главную цель сложной системы - сохранение ее жизнеспособности. В этом смысле «производство непредсказуемого будущего» - занятие, для которого человечество - как и любая биологическая система - организовано слишком телео-номично. И, что характерно, у того же А.С. Панарина есть вполне определенное указание на то, каким образом эта самая «непредсказуемость» (а с ней и недетерминированность) снимается: «.. .грядущее будущее... входит в сферу культурно-смысловых значений, в основе которых лежит мотивация ответа [курсив А.С. Панарина - О.Т.].
Таким образом, - и это второй аспект, который представляется необходимым отметить, говоря о категориях «определенности» и «неопределенности» - последняя имеет не онтологическую, а сугубо гносеологическую природу, что, однако, не очевидно для современного гуманитария.
1 Валовая М.Д. Указ. соч. С. 17.
2 См., напр.: Кемпбелл К. Венчурный бизнес: новые подходы = Smarter Ventures. М.: «Альпина Паблишер», 2008.
3 Вполне логичным следствием геополитического анализа, осуществленного в работе Л. Дехийо «Хрупкий баланс: четыре века борьбы за господство в Европе» (М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005), является вывод о наибольшей устойчивости не много-, а именно биполярного мира (в данном случае под устойчивостью понимается способность системы - здесь системы международных отношений - сохранять свое текущее состояние при наличии внешних воздействий).
4 «В биологических, бихевиоральных и социологических областях имеются кардинальные проблемы, которые игнорировались в классической науке или, скорее, просто не стали предметом ее рассмотрения. Если мы посмотрим на живой организм, то сможем наблюдать удивительный порядок, организацию, постоянство в непрерывном изменении, регулирование и явную телеологию. Подобно этому в человеческом поведении, если даже мы будем придерживаться строго бихевиористической точки зрения, мы не сможем не заметить целенаправленности, стремления к определенным целям. Тем не менее такие понятия, как организация, направленность, телеология и т. д., не использовались в классической системе науки. В так называемом механистическом мировоззрении,.. они рассматривались фактически как иллюзорные или метафизические. .. .это означало, что как раз специфические проблемы живой природы оказались вне законной области науки» (Берталанфи Л. фон. Общая теория систем - критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сборник переводов / Общ. ред. и вст. ст. В.Н. Садовского и Э.Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969. С. 29). Приведенная цитата является со всей очевидностью демонстрирует то ограниченное - механистическое - понимание категории причинности, которая современная гуманитарная наука унаследовала от философии XVII в., из множественности аристотелевых причин произвольно выбравшей в качестве единственной лишь причину производящую (причину движения), отказавшись от целевой причины (а также и от причин материи и формы - irnora^vov и |іорфГ|).
5 «.будем называть системами «достаточно высокой» сложности иерархические системы (систему природы в целом, подсистему живой природы, её подмножества - живые природные объекты, которые естественно называть «биообъектами», социально-технологическую систему человечества и т.п.), моделью структурного «каркаса» которых является иерархический механизм адаптивной рандомизированной поисковой оптимизации.» (Гринченко С.Н. Системная память живого (как основа его метаэволюции и периодической структуры). М.: ИПИРАН, Мир, 2004. С. 16. http://www.ipiran.ru/grinchenko/g1.pdf).
6 Там же.
7 Панарин А.С. Глобальное прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М.: УРСС, 1999. С. 32.
2. Quomodo? - как, каким способом? Именно гносеологическую природу неопределенности описывает модель «ограниченной рациональности» (Bounded Rationality Model Г. Саймона), в основе которой лежит фундаментальное положение когнитивной психологии об ограниченности мыслительных возможностей человека по обработке всей поступающей информации и несоответствии этих возможностей всей сложности окружающего мира: сколько бы мы ни узнавали о реальности, наше представление о ней всегда остается заведомо неполным. Ограниченными являются и время принятия решения, и потребности политика в глубоком анализе и оперативной оценке всех имеющихся в его распоряжении альтернатив, и сама информация, необходимая для принятия эффективных решений. В силу этих причин принимаются не оптимальные, а первые же «удовлетворительные» решения, и, как показал предпринятый «по горячим следам» анализ принятия решений в годы Первой мировой войны, именно эти «удовлетворительные» решения в большинстве своем оказываются ошибочными (в частности, С.И. Поварнин указывает на слабую логику политического мышления на всех стадиях принятия политического решения - от операций с понятиями до связи суждений с умозаключениями1).
В то же время подчеркнем, что хотя не существует модели, используя которую можно было бы узнать абсолютно всё о мироздании и его движущих механизмах (любая подобная модель рано или поздно окажется неполной), именно неполнота нашего знания дает возможность строить различные (противоречивые) гипотезы для объяснения одних и тех же явлений - гипотезы, основанные на различных предпосылках и имеющие различную логику, но при этом (до получения доказательства обратного) равное право на существование, способствуя тем самым развитию научного знания (и делая банальностью «теорию черного лебедя», сущность которой сводится к утверждению о том, что «никакие работавшие в прошлом - или прошедшие всестороннюю проверку на исторических данных - модели не могут гарантировать, что в будущем эти модели будут работать»).
Более того, в этом смысле, во-первых, никакое новое знание ни о каком «черном лебеде» не только не является политически значимым (если, разумеется, таковой лебедь не войдет в сферу интересов той или иной социальной группы как жизненно важный - стратегический - ресурс или предмет престижного потребления),
а, во-вторых, со времен Декарта известно, что любая теория считается опровергнутой, если удается привести хотя бы один пример, противоречащий ее выводам.
Коль скоро речь зашла о теории познания, представляется необходимым отметить следующее.
Распад СССР и крушение социалистической системы привели отечественную (и не только) философскую общественность к отказу не только от «марксистско-ленинской философии», но и от материализма как такового, что в области методологии научного познания логично означало переход к неокантианству в духе Виндельбанда и Риккерта. Торжество баденской школы неокантианства, увенчавшееся утверждением жесткого разграничения естественных и гуманитарных наук, не просто «освободило» последние от поиска истины, определив таковую (причем в ее сугубо позитивистском понимании) в качестве предмета исключительно естественнонаучных дисциплин - в отличие от ценностей, становящихся отныне единственной прерогативой именно и только гуманитарного знания. Именно неокантианство, причем еще в конце 19 в., т.е. задолго до победы «развитого идеализма» на постсоветском пространстве, по сути, санкционировало социальный детерминизм в качестве незыблемой и единственной историософской и в целом эпистемологической парадигмы: «Тезис, доказываемый мною, состоит в следующем: наука о человеческой природе была ложной попыткой, а ложной ее сделала аналогия с естествознанием -понять сам дух; если правильное исследование природы осуществляется методами, называемыми естественнонаучными, то правильное исследование духа осуществляется методами истории»2; «Законы истории,.. связь причин и следствий - это все понятия, взятые из других наук, из других порядков идей. Законы возможны только в науках физических, естественных. Основа их причинность, категория необходимости. Историк должен отказаться от объяснения причин самих в себе: они ему понятны как следствия предшествующих состояний, а следствия - только новые проявления сил и свойств личности и общества при новых условиях, в новых сочетаниях общежития»3.
Утверждению подобного рода идей в немалой степени способствовал и тот разразившийся в физике кризис, о котором значительная часть отечественных гуманитариев, получивших образование в советские годы, знает по знаменитой главе «Материализма и эмпириокритицизма» под названием «Материя исчезла». Материя (по крайней мере, в физике) нашлась - зато, по сохраняющемуся убеждению представителей как отечественной, так и зарубежной философии4, с появлением квантовой физики исчезла причинность. Убежденность эта основана, с одной стороны, на слабом знании не только квантовой, но и какой бы то ни было физики, с другой, - на характерной для 20 в. сугубо семантической трактовке термина «принцип неопределенности Г ейзенбер-га», трактовке, в соответствии с которой термин есть только и исключительно лексема («принцип неопределенности»), единственно и определяющая сущность называемого предмета.
Обратимся, однако, к такому крупнейшему специалисту по квантовой механике, как академик М.А. Марков: «.если ставится вопрос о принципе причинности как о некоторой объективной категории, то нетрудно видеть, что соотношение неточностей ни в коем случае не дает права отрицать этот принцип даже в том случае, если согласиться с утверждением, что импульс р и координата q точно характеризуют частицу* [Здесь примечание авторов: *Если же р (импульс) и q (координата) уже в применении к электрону теряют объективно смысл и должны быть заменены какими-то другими характеристиками, то соотношение неточностей тогда вообще перестает быть проблемой]. Действительно, если критикуют причинность как объективную категорию, то неизбежно ставят на место объективной причинности объективную беспричинность, и прежде всего мы должны потребовать определение того, что называть объективно беспричинным. С точки зрения формальной
1 Поварнин С.И. Искусство спора. О теории и практике спора. Пг., 1923. (Начатки знаний).
2 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории / Пер. и комм. Ю.А. Асеева. М.: «Наука», 1980. С. 199
3 Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники и дневниковые записи. М.: Мысль, 1993. С. 367, 368.
4 См., напр.: Причинность и телеономизм в современной естественнонаучной парадигме / [Отв. ред. Е.А. Мамчур, Ю.В. Сачков]. М.: Наука, 2002.; Лебедев С.А., Кудрявцев И.К. Детерминизм и индетерминизм в развитии естествознания // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2005. № 6. С. 3-20.
логики о критике принципа причинности можно было бы говорить тогда, когда было бы, например, “доказано”, что при одних и тех же точно измеренных (в классическом смысле) начальных данных p0 и q0 в момент t0. при одном и том же законе движения теоретический подсчет состояния материальных частичек в некоторый момент t дает один и тот же результат для всех случаев, контрольная же абсолютно точная (в классическом смысле) экспериментальная проверка предсказанного результата давала бы самые различные значения, хотя условия всех опытов были абсолютно идентичны. Это и было бы определением “объективной беспричинности” в отношении движения материальной точки. Этого как раз не дает соотношение неточностей. Таким образом если, с одной стороны, принять соотношение неточностей, с другой стороны, трактовать принцип причинности как категорию объективную, то даже с точки зрения формальной логики соотношением неточности ни опровергается, ни подтверждается принцип причинности. Более того, им даже исключается “точная” проверка принципа тем, что исключается возможность “точного” измерения начальных условий»1.
К принципу Гейзенберга мы еще вернемся, а пока заметим, что современная философия, а с ней и политология (и, разумеется, философия политики), утвердив в качестве именно основополагающих онтологических идей индетерминизм, антиредукционизм2, фундаментальность и первичность случайности в мире3, де факто превратила в фикцию любые рассуждения о закономерностях (а потому и познаваемости и принципиальной возможности прогнозирования) исторического, а с ним и вообще социального процесса. Указывают на это и авторы «Нового исторического словаря»: «Стохастический характер исторического бытия и исторической закономерности, альтернативный характер социального развития, обусловленный свободным выбором человека, невозможность однозначного предсказания исторического движения существенно осложняют осознание понятия “историческая закономерность”»4. Однако еще до того, как Куртом Гёделем были сформулированы знаменитые законы о неполноте, в действие которых и «уперлись» современные «индетерминистские» политология и философия политики, следствием признания онтологического статуса неопределенности и индетерминизма стало исчезновение . какой бы то ни было реальности (в том числе и политической) как таковой.
«Отстраненная» от поиска истины гуманитарная наука и лишенные ценностных оснований науки естественные оказались в состоянии обнаружить в мире исключительно одно ничто: «Гносеологические выводы автора [А. Пуанкаре] из этого "периода сомнений" мы уже видели: "не природа дает (или навязывает) нам понятия пространства и времени, а мы даем их природе"; "все, что не есть мысль, есть чистейшее ничто"»5; ничто каждый раз по-своему, но с завидным постоянством возникает в философии таких разных Ницше, Сартра и Хайдеггера.
И поскольку (как уже отмечалось выше) обнаружение онтологического ничто не могло - и не может - отменить адаптацию в самом широком смысле этого слова как целевую причину (вспомним Аристотеля) человеческой, в нашем случае политической, деятельности, современная социально-гуманитарное знание самым парадоксальным (но вполне предсказуемым) образом бросилось искать ту самую «запрещенную» ей неокантианством истину, а чаще панацею. в крайнем физикализме.
3. Quibis auxiliis? - с помощью кого? в данном случае следовало бы сформулировать «с помощью чего», а именно, «каким методом?» - «quaque methodo?». В поисках панацеи, исходящих из весьма специфического представления о физике и математике (а также об изучаемых первой и описываемых с помощью второй законах «первой природы»), гуманитарные науки незаметно для самих себя сделали тот самый шаг, который отделяет великое от смешного.
В 1996 г. Алан Сокал, физик-теоретик из Нью-Йоркского университета, публикует в журнале «Social Text» статью «Через границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации»6, посвященную злободневным проблемам физики и математики и содержащую соображения автора об их культурном, политическом и философском значении. Редакция журнала, соблазнившись постмодернистской стилистикой статьи, не обратила внимание на то, что осмысленные научные утверждения были перемешаны в ней с псевдонаучным вздором, - пока сам Сокал не раскрыл свою мистификацию в журнале «Lingua Franca», объясняя свой розыгрыш протестом против возникшей с публикациями И. Пригожина «серьезной путаницы, присутствующей в литературе о необратимости, хаосе и време-
1 Гальперин Ф., Марков М.А. Начало неопределенности в квантовой механике и принцип причинности // УФН. 1933. Т. XIII. Вып. 1. С. 11-12. В свою очередь и Д.И. Блохинцев (член-корр., создатель и первый директор Объединенного института ядерных исследований в Дубне) указывает: «С того времени, как В. Гейзенберг обратил, внимание на возможное значение этой матрицы [речь идет о матрице рассеяния - О.Т.], все варианты, нелокальной теории так или иначе, связывались с попытками определить матрицу рассеяния для нелокальной теории . При этом можно было руководствоваться следующими требованиями: . она должна удовлетворять условиям причинности в макроскопических областях пространства — времени (т.е. асимптотически, для больших интервалов времени или пространства, аказуальные взаимодействия должны давать исчезающий вклад в вероятности переходов) [выделено нами - О.Н. ]» (Блохинцев Д.И. Нелокальные и нелинейные теории поля // УФН. 1957. Т. LXI. Вып. 2. С. 140, 140). О неизменности принципа причинности см. также: Блохинцев Д.И. Пространство и время в микромире. 2 изд., М., 1982; Ефимов Г.В. Проблемы квантовой теории нелокальных взаимодействий. М., 1985; Кирж-ниц Д.А. Нелокальная квантовая теория поля // УФН. 1966. Т. 90. С. 129; Киржниц Д.А. Общие свойства электромагнитных функций отклика // УФН. 1987. Т. 152. С. 399; Киржниц Д.А., Сазонов В.Н. Сверхсветовые движения и специальная теория относительности // Эйнштейновский сборник-1973. М., 1974; Нуссенцвейг Х.М. Причинность и дисперсионные соотношения / Пер. с англ. М., 1976; Reichenbach H. The philosophy of space and time, N.Y., 1958.
2 Несмотря на постулируемы антиредукционизм построение любых моделей (и, особенно, моделей математических, без которых не обходится сегодня ни одна отрасль научного знания) не только допускает редукцию, но и предполагает таковую, являющуюся, тем самым, неотъемлемой частью современной научной методологии. Таким образом применение для характеристики того или иного исследования (а также исследователя) термина «редукционизм» - равно как «сциентизм» и «антисциентизм» - свидетельствует сегодня скорее о недобросовестности оппонента, пользующегося данными терминами как идеологическими «ярлыками».
3 Лебедев С.А. Современная философия науки. М. - Воронеж: МПСИ, МОДЭК, 2010. С. 229.
4 Закономерность историческая // Новый философский словарь. URL: http://filpedia.ru/115/
5 Цит. по: Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм. http://www.magister.msk.ru/library/lenin/len14v06.htm
6 Socal A.D. Transgressing the Boundaries: Toward a Transformative Hermeneutics of Quantum Gravity. Social Text 46/47 (spring/summer 1996). P. 217-252.
ни»1. К. Черчиньяни в своей книге о Л. Больцмане (Cercignani C. Ludwig Bolzmann: The Man Who Trusted Atoms. Oxford, 1998), в свою очередь, пишет: «Блестящий стилист, Пригожин пишет фразы, которые могут прийтись по душе философам, неспециалистам и, к сожалению, некоторым ученым, - но информированных ученых озадачат»2.
О методологических аспектах моделирования социальных процессов - и, соответственно, о возможностях применения к таковым процессам синергетического подхода - речь на страницах нашего журнала шла неоднократно.
Повторим свои предыдущие соображения на этот счет и приведем новые.
1. «Весьма сомнительным представляется уже само использование для описания социальных процессов классической термодинамики, основным объектом которой является идеальный газ - «математическая модель газа, в которой предполагается, что потенциальной энергией взаимодействия молекул можно пренебречь по сравнению с их кинетической энергией. Между молекулами не действуют силы притяжения или отталкивания,.. а время взаимодействия между молекулами пренебрежимо мало по сравнению со средним временем между столкновениями». Как явствует из приведенного определения, в качестве модели социума синергетикой предлагается пространство, в котором плотность населения составляет 1 человек на 1 кв. км - не в среднем, как в Восточной Сибири, а буквально. Действительно, именно в том случае, когда все пространство условно разбито на ячейки-квадраты площадью 1 кв. км, и в каждой обитает строго по одному человеку (причем между обитателями ячеек не существует никаких взаимосвязей, и время взаимодействия пренебрежимо мало по сравнению со средним временем между возможными столкновениями), для описания социального пространства может использоваться модель идеального газа. Между тем очевидно, что подобная модель не могла быть реализована на практике в исторической ретроспективе, поскольку в подобных условиях homo sapiens не выжил бы; по той же причине не может она реализоваться и в компьютерный век - хотя именно такую модель активно пытается реализовать современное российское дистанционное образование. И уж коль скоро так необходимо использовать газ в качестве модели социума, то следовало бы выбрать газ не идеальный, а реальный, молекулы которого взаимодействуют между собой и занимают определенный объем.»3.
2. «.обратим внимание на то, что идеальный газ есть, по определению, «математическая модель газа» - математическая абстракция, равно как и любимое синергетиками понятие «динамическая система» (в этом последнем случае - абстракция, предназначенная для описания и изучения систем, эволюционирующих с течением времени). Между тем ни одна социально-политическая система абстракцией не является. При этом, с одной стороны, любая социально-политическая система есть система открытая, существующая, в конечном итоге. исключительно и только за счет энергии Солнца. С другой стороны, любая система управления, оставаясь де факто открытой системой, на том (и только на том) уровне, на котором она выступает контуром управления, может рассматриваться как закрытая. И именно поскольку (социальные) системы управления являются (в указанном смысле) закрытыми, постольку в них сохраняется энергия и накапливается энтропия, и время от времени такие системы оказываются перед альтернативой: либо реформирование, либо внешняя экспансия, либо социальный взрыв. Эти-то факты и игнорируют современные приверженцы синергетической парадигмы, по преимуществу математики, не понимающие различия между математической абстракцией и природным объектом, особенно когда таковой объект является системой кибернетической (системой управления), что определяет возможность прогнозирования его поведения лишь на локальных (и весьма малых) отрезках времени»4.
3. Особо подчеркнем, что теория Пригожина применима для термодинамических процессов, но никоим образом не к процессам общественным, которые термодинамическими не являются: предмет термодинамики - тепловая энергия, и, безусловно, можно интересоваться изменениями температуры тела и биохимическими процессами, протекающими в организме участников политических процессов, но такой уровень исследования едва ли можно считать политологическим. «Каждая задача измерения не только ставится в определенную историческую эпоху, но и в конкретной обстановке определенной формы движения материи (задачи классической механики, термодинамики, электродинамики и т.д.), и в том пункте, где мы, “уточняя" измерения, переходим в область другой формы движения материи, задача становится лишенной смысла, ибо она кровно связана со своей “средой”, с той формой движения материи, которая оставалась позади где-то на пройденных этапах измерения»5.
При этом, хотя огромное большинство гуманитариев (по ведомым только им одним причинам) отождествляет категорию «энергия» с термодинамикой, а нелинейные процессы - с синергетикой, следует заметить, что каждому физическому полю (и гравитационному, и электромагнитному) соответствует свой вид энергии6, а понятие нелинейности означает всего лишь отсутствие прямой зависимости, но к категориям порядка и (термодинамического) хаоса никакого отношения не имеет. Поскольку же в случае мира политического (и всего социального пространства) мы имеем дело с системой социальных действий, взаимодействий и отношений, то наряду с упомянутой выше моделью реального газа следовало бы говорить и об энергии физических взаимодействий. Но в этом случае мы получаем картину, принципиально иную, нежели «свобода, несовместимая с “познанной необходимостью” лапласовского типа»7, - это чрезвычайно жесткая социальная структура современного как западного, так и восточного общества, блестяще описанная французской школой социологии,
1 Sokal A. A Physicist Experiments with Cultural Studies. Lingua Franca. 1996. Vol. 4. URL: http://www.physics.nyu.edu/faculty/sokal/lingua_franca_v4.pdf
2 Цит. по: Шаффер С. Людвиг Больцман и второе начало термодинамики // Интеллектуальный Форум. 2001. Вып. 6 http://if.russ.ru/2001/6/20010816_cha.html
3 Тынянова О.Н. К вопросу о методе познания истории. С. 100.
4 Там же. С. 101. См. также: Гринченко С.Н. Системная память живого.
5 Гальперин Ф., Марков И. Указ. соч. С. 10.
6 Так, в частности, под энергией ландшафта / рельефа понимается именно гравитационная энергия (см.: Зограбян Л.Н., Геворкян Ф.С. «Энергия рельефа», ее картирование и значение в процессе эрозии // Известия АН Армянской ССР. Науки о земле. 1969. № 4. С. 80-86).
7 Там же.
кстати, весьма небезуспешно занимающейся социологическим и политическим анализом и прогнозом (с использованием в том числе и так и не востребованных в России методов, разработанных А.Е. Снесаревым1).
В числе успешных методов прогноза в политике следует назвать игры2 - моделирование избранных аспектов ситуации, выполняемое в соответствии с заранее определенными правилами, исходными данными и методиками («командно-штабные учения», «командно-штабные игры»). М.М. Смирнов говорит о множестве зафиксированных случаев высочайшей прогностической эффективности оперативно-тактических моделей, полученных в ходе командно-штабных игр, подробно рассматривая игры Генштаба СССР весной 1941 г. и Морского Генерального штаба Японского императорского флота в начале 1942 г. (в первом случае была чрезвычайно точно смоделирована трагедия случившегося 30 июня 1941 г. Белостокско-Минского «котла», во втором - битва у атолла Мидуэй 4 июня 1942 г.)3, указывая, однако, на недоверие руководителей штабов результатам игр и на значительную роль «субъективного фактора» - уже упоминавшейся нами потребности конкретного политика в глубоком анализе и оперативной оценке имеющихся в его распоряжении альтернатив и наличия у него «политической воли» как таковой. Между тем уже при наличии первого фактора результат прогнозирования будет весьма высок, наличие же еще и второго фактора обеспечивает принятие эффективных политических решений (каковыми можно считать вывод советского руководства о необходимости укрепления Севастополя еще до начала Великой Отечественной -практически сразу после начала войны в Европе4, планирование им архитектуры послевоенной Европы5, а также выбор Дж. Кеннеди в пользу выхода из Карибского кризиса, принятое не в последнюю очередь под влиянием выполненного Б. Такман анализа ошибочных решений, приведших к Первой мировой войне6).
Не менее известны примеры успешных прогнозов Ф. Энгельса (о крушении европейских монархий), Е.И. Мартынова (о поражении России в войне с Японией), А.А. Свечина (о характере грядущей войны для СССР и о неизбежности блокады Ленинграда, сделанные в 1927 г.). Все они основывались на глубоком знании текущего положения дел (политической и экономической ситуации, отношения общества к армии в России и Японии, мобилизационного ресурса и характера коммуникаций) и способности к выявлению системных и причинно-следственных связей. О том же, что начало процесса (в том числе и военно-политического) при неблагоприятных характеристиках состояния его значимых элементов означает его неблагоприятное завершение даже при наличии отдельных позитивных флуктуаций, знал еще Ж.-Б. Фурье, разрабатывая свою теорию рядов. Так что если доминировать начинают «маловероятные» (по мнению политологов) события, то, во-первых, таковые процессы (по определению) в принципе не могут быть названы «маловероятными», а, во-вторых, это может означать либо снижение рациональности (а заодно и профессионализма) аналитиков до критического уровня, либо использование неадекватных моделей и методов. И, уж если говорить о последних, то теория вероятности оказывается здесь наименее адекватным методом из возможных (что хорошо понимал А. Эйнштейн, произнося свое «Бог не играет в кости» в ответ на упрек в отсутствии интереса к статистическим методам анализа): едва ли будет преувеличением говорить о том, что миром управляют не статистические, а детерминистские величины - принцип золотого сечения, принцип Парето и т.п. (по-видимому, к таким же детерминистским категориям следует относить и т.н. «национальную матрицу»: «существуют такие информационные свойства, которые не исчезают ни при каких обстоятельствах, ни при каких бифуркациях. ... применительно к социуму они представляют собой не только ципфо-паретовские распределения [принцип 20/80 -
О.Т.], но и инвариантную основу этнического менталитета, коренясь в коллективном бессознательном. Есть только один случай, когда они могут исчезнуть - это гибель материальной системы, которая является их носителем»7).
С учетом сказанного выше, в том числе о «теории черного лебедя» (и подобных ей), привлечение в качестве методологии прогнозирования, тем более планирования в политике концепций типа пригожинской синергетики и прочих «исследований хаоса» есть колоссальная когнитивная ловушка (в которую ничтоже сумня-шеся устремились и многие мэтры современной российской политической науки) и, одновременно, аргумент
ignorantiam»8, выгодный настолько, насколько могут быть выгодными невежество и безответственность, по недоразумению называемые сегодня постмодернизмом.
4. иЬі? Quando? - где? когда? Здесь-то и уместно говорить о некой аналогии с принципом неопределенности
1 См.: Снесарев А.Е. Введение в военную географию. М.: Центриздат, 2006.
2 Ошибки игры, о которых говорит Н. Талеб, к командно-штабным играм не имеют ни малейшего отношения: во всех случаях, когда бы данный термин ни употреблялся автором «теории черного лебедя», речь идет о биржевой игре, в результате чего (как представляется, сознательно) осуществляется подмена понятий, тем более легкая, что слово «игра» и в английском, и во французском (родном языке Н. Талеба), и в русском языках является многозначным. (В скобках отметим, что успех самого Нассима Талеба - это успех трейдера, т.е. биржевого торговца, действующего по собственной инициативе в целях извлечения прибыли непосредственно из процесса торговли, и именно этот успех был замечен и раздут журналистами - по тем же законам «игры на повышение»),
3 Смирнов М.М. Геополитический контент // Геополитика: история теория практика. Труды I Международной научнопрактической конференции. 24 апр. 2012 г., Москва. М.: АНО Научно издательский Центр ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ, 2012. С. 155. См. также: Смирнов М.М. Структурно-функциональная теоретическая модель: шаг к общей теории политики. М.: Национальный институт бизнеса, 2008.
4 Кузнецов Н.Г. Накануне. М.: Воениздат, 1966.
5 «Мне представляется, что нашей конкретной целью при постороении будущего мира и послевоенного порядка должно быть такое положение, при котором в течение длительного срока была бы гарантирована безопасность СССР и сохранение мира, по крайней мере, в Европе и в Азии. <. > “длительный срок” безопасности в мире, к которому нам следует стремиться при ликвидации нынешней войны, должне составить минимум 30, максимум 50 лет. Грубо говоря, речь идет о жизни двух поколений» (Записка заместителя народного комиссара иностранных дел СССР И.М. Майского народному комиссару иностранных дел СССР В.М. Молотову с приложением. 11 января 1944 г. // СССР и германский вопрос. 1941-1945: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. В 2 т. Т. 1. М.: Международные отношения, 1996. С. 335).
6 См.: Касимов О. Необходимое предисловие // Такман Б. Первый блицкриг. Август 1914. (Tuchman B. The Guns of August). М.: Изд-во «ACT», 1999. С. 7-13.
7 Данилевский И.В. Структуры коллективного бессознательного: квантовоподобная социальная реальность. М.: Эдиториал УРСС, 2005. С. 263-264.
8 К невежеству (лат.).
Г ейзенберга: даже тогда, когда на основании политического (геополитического) анализа удается определить, где, когда и как начнется тот или иной общественный процесс, когда он закончится, определить, то определить, когда он закончится, совершенно невозможно (по-видимому, верно и обратное: можно говорить о возможности процесса, который длится строго определенное время, например, «шестидневная война» - шестидневная в буквальном смысле, - однако где именно, как и когда разразится очередная «шестидневная война», предсказать невозможно). Однако сам принцип неопределенности оказывается вполне «определенной» методикой для того, кто решает прогностическую задачу, делая ее неким подобием задачи по настройке радиоприемника (когда при точной настройке на определенную волну и отсечении всех прочих гармоник вы слышите только «тон», но не голос диктора).
Та же аналогия вынуждает современную философию - и, соответственно, философию науки и философию политики - возвращаться к аристотелевскому - множественному - пониманию причинности (поскольку «одной “эффективной” причиной при объяснении явлений. не обойтись»1). Однако с возвращением множественности причин возвращается и тот самый лапласовский детерминизм («всякое имеющее место явление связано с предшествующим на основании того очевидного принципа, что оно не может возникнуть без производящей причины»), возвращается, правда, на принципиально новом уровне, предполагающем, что «производящая причина» в каждом конкретном случае может быть совокупностью всех аристотелевских причин или некоторых из них.
Та же аналогия - и в целом попытка «расследования» в духе quis, quid, ubi, quomodo, quando - со всей остротой выявила вопросы, на которые современная политология так и не дает ответа: что же именно она понимает под «политическим прогнозированием»? какие методики должны в нем применяться? На какую максимальную глубину (по времени) возможно выполнять такое прогнозирование? Какую минимальную площадь (по пространству) должно охватывать такое прогнозирование, чтобы оно вообще имело хоть какой-то смысл?
Но до тех пор, пока мы, политологи, не дадим четких ответов на эти вопросы, сама политология рискует оказаться «сказкой в пересказе глупца: она полна трескучих фраз, и ничего не значит»2...
ЛИТЕРАТУРА
1. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем - критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сборник переводов / Общ. ред. и вст. ст. В.Н. Садовского и Э.Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969.
Bertalanfi L. fon. (1969). Obshchaya teoriya sistem - kriticheskii obzor. In: Issledovaniya po obshchei teorii sistem: Sbornik perevodov. Obshch. red. i vst. st. V.N. Sadovskogo i E.G. Yudina. Progress, Moskva. 1969.
2. Блохинцев Д.И. Нелокальные и нелинейные теории поля // УФН. 1957. Т. LXI. Вып. 2. С. 137-159.
Blokhintsev D.I. (1957). Nelokal'nye i nelineinye teorii polya. UFN. T. LXI. Vyp. 2. Pp. 137-159.
3. Блохинцев Д.И. Пространство и время в микромире. 2 изд., М.: Наука, 1982.
Blokhintsev D.I. (1982). Prostranstvo i vremya v mikromire. 2 izd. Nauka, Moskva.
4. Валовая М.Д. Политика. М.: Магистр, 2008.
Valovaya M.D. (2008). Politika. Magistr, Moskva.
5. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
Veber M. (1990). Izbrannye proizvedeniya. Progress, Moskva.
6. Гальперин Ф., Марков М.А. Начало неопределенности в квантовой механике и принцип причинности // УФН. 1933. Т. XIII. Вып. 1. С. 1-36.
Gal'perin F., Markov M.A (1933). Nachalo neopredelennosti v kvantovoi mekhanike i printsip prichinnosti. UFN. T. XIII. Vyp. 1. Pp. 1-36.
7. Гринченко С.Н. Системная память живого (как основа его метаэволюции и периодической структуры). М.: ИПИРАН, Мир, 2004.
Grinchenko S.N. (2004). Sistemnaya pamyat' zhivogo (kak osnova ego metaevolyutsii i periodicheskoi struktury). IPIRAN, Mir, Moskva.
8. Данилевский И.В. Структуры коллективного бессознательного: квантовоподобная социальная реальность. М.: Эдиториал УРСС, 2005.
Danilevskii I.V. (2005). Struktury kollektivnogo bessoznatel'nogo: kvantovopodobnaya sotsial'naya real'nost'. Editorial URSS, Moskva.
9. Дехийо Л. Хрупкий баланс: четыре века борьбы за господство в Европе. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2005.
Dekhiio L. (2005). Khrupkii balans: chetyre veka bor'by za gospodstvo v Evrope. Tovarishchestvo nauchnykh izdanii KMK, Moskva.
10. Ефимов Г.В. Проблемы квантовой теории нелокальных взаимодействий. М.: Наука, 1985.
Efimov G.V. (1985). Problemy kvantovoi teorii nelokal'nykh vzaimodeistvii. Nauka, Moskva.
11. Закономерность историческая // Новый философский словарь. [Электронный ресурс]. Режим доступа: : http://filpedia.ru/115/
Zakonomernost' istoricheskaya. In: Novyi filosofskii slovar'. URL: http://filpedia.ru/115/
12. Зограбян Л.Н., Геворкян Ф.С. «Энергия рельефа», ее картирование и значение в процессе эрозии // Известия АН Армянской ССР. Науки о земле. 1969. № 4. С. 80-86.
Zograbyan L.N., Gevorkyan F.S. (1969). «Energiya rel'efa», ee kartirovanie i znachenie v protsesse erozii. Izvestiya AN Armyanskoi SSR. Nauki o zemle. N 4. Pp. 80-86.
13. Касимов О. Необходимое предисловие // Такман Б. Первый блицкриг. Август 1914. (Tuchman B. The Guns of August). М.: Изд-во «ACT», 1999. С. 7-13.
Kasimov O. (1999). Neobkhodimoe predislovie. In: Takman B. (1999). Pervyi blitskrig. Avgust 1914. (Tuchman B. The Guns of August). Izd-vo «ACT», Moskva. Pp. 7-13.
14. Кемпбелл К. Венчурный бизнес: новые подходы = Smarter Ventures. М.: «Альпина Паблишер», 2008. Kempbell K. (2008). Venchurnyi biznes: novye podkhody = Smarter Ventures. «Al'pina Pablisher», Moskva.
15. Киржниц Д.А. Нелокальная квантовая теория поля // УФН. 1966. Т. 90. 129-142.
1 Причинность и телеономизм. С. 3.
2 Шекспир У. Макбет. Перевод Б. Пастернака.
Kirzhnits D.A. (1966). Nelokal'naya kvantovaya teoriya polya. UFN. T. 90. Pp. 129-142.
16. Киржниц Д.А. Общие свойства электромагнитных функций отклика // УФН. 1987. Т. 152. С. 399-422. Kirzhnits D.A. (1987). Obshchie svoistva elektromagnitnykh funktsii otklika. UFN. T. 152. Pp. 399-422.
17. Киржниц Д.А., Сазонов В.Н. Сверхсветовые движения и специальная теория относительности // Эйнштейновский сборник-1973. М.: Наука, 1974. С. 84-111
Kirzhnits D.A., Sazonov V.N. (1974). Sverkhsvetovye dvizheniya i spetsial'naya teoriya otnositel'nosti. In: Ein-shteinovskii sbornik-1973. Nauka, Moskva. Pp. 84-111.
18. Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники и дневниковые записи. М.: Мысль, 1993.
Klyuchevskii V.O. (1993). Aforizmy. Istoricheskie portrety i etyudy. Dnevniki i dnevnikovye zapisi. M.: Mysl', Moskva.
19. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории / Пер. и комм. Ю.А. Асеева. М.: «Наука», 1980.
Kollingvud R. Dzh. (1980). Ideya istorii. Per. i komm. Yu.A. Aseeva. Nauka, Moskva.
20. Кузнецов Н.Г. Накануне. М.: Воениздат, 1966.
Kuznetsov N.G. (1966). Nakanune. Voenizdat, Moskva.
21. Лебедев CA., Кудрявцев И.К. Детерминизм и индетерминизм в развитии естествознания // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2005. № 6. С. 3-20.
Lebedev C.A., Kudryavtsev I.K. (2005). Determinizm i indeterminizm v razvitii estestvoznaniya. Vestnik Mos-kovskogo universiteta. Seriya 7. Filosofiya. N 6. Pp. 3-20.
22. Лебедев С.А. Современная философия науки. М. - Воронеж: МПСИ, МОДЭК, 2010.
Lebedev S.A. (2010). Sovremennaya filosofiya nauki. MPSI, MODEK, Moskva - Voronezh.
23. Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Полное собр. соч. 5 изд. Т. 18. М.: Госполитиздат, 1968. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.magister.msk.ru/library/lenin/len14v06.htm
Lenin V.I. (1968). Materializm i empiriokrititsizm. In: Polnoe sobr. soch. 5 izd. T. 18. Gospolitizdat, Moskva. URL: http://www.magister.msk.ru/library/lenin/len14v06.htm
24. Нуссенцвейг XM. Причинность и дисперсионные соотношения / Пер. с англ. М.: Мир, 1976.
Nussentsveig Kh.M. (1976). Prichinnost' i dispersionnye sootnosheniya. Per. s angl. Mir, Moskva.
25. Панарин А.С. Глобальное прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М.: УРСС, 1999. Panarin A.S. (1999). Global'noe prognozirovanie v usloviyakh strategicheskoi nestabil'nosti. URSS, Moskva.
26. Поварнин С.И. Искусство спора. О теории и практике спора. Пг., 1923. (Начатки знаний).
Povarnin S.I. (1923). Iskusstvo spora. O teorii i praktike spora. Petrograd. (Nachatki znanii).
27. Причинность и телеономизм в современной естественнонаучной парадигме / Отв. ред. Е.А. Мамчур, Ю.В. Сачков. М.: Наука, 2002.
Prichinnost' i teleonomizm v sovremennoi estestvennonauchnoi paradigme. Otv. red. E.A. Mamchur, Yu.V. Sachkov. Nauka, Moskva. 2002.
28. Смирнов М.М. Геополитический контент // Геополитика: история теория практика. Труды I Международной научно-практической конференции. 24 апр. 2012 г., Москва. М.: АНО Научно издательский Центр ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ, 2012. С. 153-157.
Smirnov M.M. (2012). Geopoliticheskii kontent. In: Geopolitika: istoriya teoriya praktika. Trudy I Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. 24 apr. 2012 g., Moskva. ANO Nauchno izdatel'skii Tsentr PROSTRANSTVO I VREMYa, Moskva Pp. 153-157.
29. Смирнов М.М. Структурно-функциональная теоретическая модель: шаг к общей теории политики. М.: Национальный институт бизнеса, 2008.
Smirnov M.M. (2008). Strukturno-funktsional'naya teoreticheskaya model': shag k obshchei teorii politiki. Natsional'nyi institut biznesa, Moskva.
30. Снесарев А.Е. Введение в военную географию. М.: Центриздат, 2006.
Snesarev A.E. (2006). Vvedenie v voennuyu geografiyu. Tsentrizdat, Moskva.
31. Записка заместителя народного комиссара иностранных дел СССР И.М. Майского народному комиссару иностранных дел СССР В.М. Молотову с приложением. 11 января 1944 г. // СССР и германский вопрос. 1941-1945: Документы из Архива внешней политики Российской Федерации. В 2 т. Т. 1. М.: Международные отношения, 1996. С. 334- 360.
Zapiska zamestitelya narodnogo komissara inostrannykh del SSSR I.M. Maiskogo narodnomu komissaru inostrannykh del SSSR V.M. Molotovu s prilozheniem. 11 yanvarya 1944 g. In: SSSR i germanskii vopros. 1941-1945: Dokumenty iz Arkhiva vneshnei politiki Rossiiskoi Federatsii. V 2 t. T. 1. Mezhdunarodnye otnosheniya, Moskva. 1996. Pp. 334-360.
32. Тынянова О.Н. К вопросу о методе познания истории // Пространство и Время. 2011. № 4(6). С. 100-103. Tynyanova O.N. (2011). K voprosu o metode poznaniya istorii. Prostranstvo i Vremya. N 4(6). Pp. 100-103.
33. Тынянова О.Н. К вопросу о некоторых методологических затруднениях в геополитических исследованиях // Ценности и смыслы. 2011. № 5. С. 76-88.
Tynyanova O.N. (2011). K voprosu o nekotorykh metodologicheskikh zatrudneniyakh v geopoliticheskikh issledovaniyakh. Tsennosti i smysly. N 5. Pp. 76-88.
34. Шаффер С. Людвиг Больцман и второе начало термодинамики // Интеллектуальный Форум. 2001. Вып. 6 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://if.russ.ru/2001/6/20010816_cha.html
Shaffer S. Lyudvig Bol'tsman i vtoroe nachalo termodinamiki. On: Intellektual'nyi Forum. 2001. Vyp. 6. URL: http://if.russ.ru/2001/6/20010816_cha.html
35. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» // Эко У. Имя розы. СПб.: Симпозиум, 1999. С. 569-650.
Eko U. (1999). Zametki na polyakh «Imeni rozy». In: Eko U. Imya rozy. Simpozium, S.-Peterburg. Pp. 569-650.
36. Reichenbach H. The philosophy of space and time, N.Y., 1958.
37. Socal A.D. Transgressing the Boundaries: Toward a Transformative Hermeneutics of Quantum Gravity. Social Text. 46/47. Spring/summer 1996. P. 217-252.
38. Sokal A. A Physicist Experiments with Cultural Studies. Lingua Franca. 1996. Vol. 4. http://www.physics.nyu.edu/faculty/sokal/lingua_franca_v4.pdf
