CC BY
94
ч 1
I
ОБЩЕСТВО ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННО
Т<
1
Е. И.ТИМОНИН
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия
УДК 947
ПУТИ И СУДЬБЫ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ
(1920 - 1921 гг.)
£
3
£ о
«5
£
1. КРАХ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ
Крах белого движения в России в основном завершился в конце 1920 г. К этому времени были разгромлены белогвардейские армии генералов Юденича под Петроградом, Деникина и Врангеля на юге России, адмирала Колчака и атамана Семенова в Сибири. После их разгрома в стране поднялась мощная волна беженцев, которая захватила сотни тысяч наших соотечественников. Одни из них уходили на Запад, другие - на юг, третьи - на Восток. Позади оставались просторы России, а впереди полная неизвестность, говоря словами поэта, «чужой язык и берег дальний».
Один из важнейших маршрутов отступления белой армии лежал через западные границы России. Это было связано с поражением отрядов Юденича и бегством остатков войск в Финляндию, Польшу и прибалтийские страны, получившие независимость после победы Октябрьской революции и установления советской власти в России. К тому же здесь находились русские военнопленные, оставшиеся после окончания Первой мировой войны. В этом регионе, таким образом, сформировался один из центров белой эмиграции. В 1918 г. в Финляндии образовалась колония русских эмигрантов численностью около 20 тыс. человек, из них 2,5 тыс. офицеров. Главную роль здесь играли промышленники, финансисты и представители бывшей царской бюрократии.1
Десятки тысяч солдат и офицеров белой армии находились на территории Польши. То были остатки войск Бу-лак-Балаховича, Перемыкина и Петлюры, изгнанные с территории Советской России в годы гражданской войны. В начале 20-х гг. они не отказались от продолжения борьбы и представляли для советской власти серьезную угрозу. На них делали ставку контрреволюционные эмигрантские центры и правительства стран, вынашивавшие планы новой вооруженной интервенции.
Наиболее широкий поток эмиграции проходил через Крым и черноморские порты, где осенью 1920 г. были со-
средоточены остатки деникинских и врангелевских войск. Их положение резко ухудшилось в связи с заключением перемирия Советской России с Польшей. Это позволило командованию Красной Армии перебросить часть войск на южный фронт. Было очевидно, что дальнейшая борьба с советской властью на юге России стала не под силу белой армии. Под напором советских войск она откатывалась к Черному морю. С каждым днем, с каждым часом неминуемо приближалась катастрофа. Между тем Запад подбадривал Врангеля и предвещал ему победу. Накануне бегства из Крыма газета «Общее дело», издаваемая небезызвестным общественным деятелем В.Л. Бурцевым,2 опубликовала статью под названием «Блестящий маневр генерала Врангеля». В ней говорилось, что военные круги в Париже считают «последние операции Русской армии одним из самых блестящих примеров военного искусства, свидетельствующих не только о высоких достоинствах командного состава, но и прекрасного духа войск».3
Иначе оценил сложившуюся ситуацию в Крыму генерал Врангель. Главнокомандующий и верховный правитель юга России понимал, что реальное соотношение борющихся сил стало таким, что нужно было подумать о спасении армии. Он поручил адмиралу М.А. Кедрову срочно готовиться к эвакуации. В это время были распространены слухи о том, что «по требованию представителя Франции при генерале Врангеле большевики согласились предоставить южнорусской армии восемь дней на эвакуацию Крыма».4
В конце октября 1920 г. Врангель издал приказ, который подводил итог борьбы белых армий с Советским государством в годы гражданской войны. Это был приказ, полный отчаяния, утешения и надежды на будущее: «Русские люди!.. По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах тех, кто разделял с армией ее крестный путь: военнослужащих, членов гражданского ведомства с их семьями и тех отдельных лиц, которым могла бы грозить гибель в случае прихода врага.
Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые
для ее эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед армией и населением сделано все, что в пределах сил человеческих...
Дальнейшие наши пути полны неизвестности. Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Открыто, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.
Да ниспошлет Господь всем силы и разум одолеть и пережить русское лихолетье».®
Одновременно главнокомандующий отдал приказ, запрещавший порчу и уничтожение казенного имущества, поскольку оно «принадлежит русскому народу». Для эвакуации врангелевских войск и гражданского населения было подготовлено 126 судов черноморского морского и торгового флота. Эта «великая армада», взяв на борт более 140 тыс. человек из Севастополя, Ялты, Евпатории, Керчи и Феодосии, получила приказ выйти в море и взять курс на Константинополь. Врангель, прежде чем подняться на флагманский крейсер «Генерал Корнилов», снял фуражку, низко поклонился и, пройдя по трапу на корабль, приказал плыть к берегам Турции. Последним покидал берег начальник обороны Севастопольского района генерал Стогов на корабле «Херсон» с юнкерами. Перед скоплением народа он остановился, перекрестился и заплакал. Это было около 3-х часов дня, а через 1 час 45 минут в город вошли части Красной Армии.6
В эвакуации российских беженцев приняли участие и иностранные корабли. В их числе американский крейсер «Э1. Цюю», французский броненосец «Вальдек Руссо», капитаном которого был сын Я.М. Свердлова, находившийся на военной службе у французов. Корабли итальянского адмирала Бристоля переправили в Турцию сотни русских из Севастополя, Новороссийска и Батума. Заметную роль в эвакуации военных и гражданских лиц сыграл английский адмирал Мак-Калли. В его мемуарах, посвященных этим событиям, сообщается, что он «поклялся во имя гуманности сделать все, что в человеческих силах». Направляясь в Турцию, адмирал, получив по радио известие о 5-ти тысячах раненых офицерах в Ялте, приказал изменить курс двух кораблей и взять на борт военных. Еще один корабль из его флотилии взял в море на буксир потерявший ход русский пароход «Орион» и доставил до Константинополя.7
В составе врангелевской армии покидали родные края 40 тыс. донских, 16 тыс. кубанских и 1 тыс. терских казаков. Они плыли в страну, против которой не раз приходилось сражаться, защищая родные земли и станицы. Еще недавно, в годы Первой мировой войны, казачество воевало против туретчины. И вот сейчас казаки снова направлялись в Турцию, но не как завоеватели, а в силу жизненной необходимости. Как встретит их Восток? Какие судьбы выпадут на их долю на чужбине? И вернутся ли они к своим родным куреням? Вместе с ними уходили за рубеж и их атаманы - те, кто в годы гражданской войны вовлек казаков в борьбу с народной властью, а теперь уводил за пределы России.
С тоской и слезами на глазах покидали Родину русские люди. Бывший председатель земской управы в Крыму князь В.А. Оболенский, находившийся на корабле «Вальдек Руссо», писал в своих воспоминаниях: «Беженцы, нашедшие приют на броненосце, стояли на палубе и смотрели на удаляющийся Севастополь. У всех были сосредоточенные, серьезные лица, у многих глаза подернулись влагой».'
Глубокие чувства горечи и безнадежности беженцев выразила в стихах русская поэтесса Надежда Тэффи, оказавшаяся осенью 1920 г. с группой артистов на гастролях на юге России. Поддавшись общей панике, она решила покинуть родину. Уже находясь на корабле, Н. Тэффи написала свое знаменитое стихотворение, которое затем было переложено на музыку и вбшло в репертуар артистов эстрады:
Мимо стеклышек иллюминатора Проплывут золотые сады, Пальмы тропиков, звезды экватора, Голубые полярные льды. Все равно, где бы мы ни причалили
К островам ли сиреневых птиц, К мысу радости, к скалам печали ли, -Не поднять нам усталых ресниц. Местом средоточения беженцев стал Константинополь, тот самый город, который Россия хотела захватить в годы Первой мировой войны. Теперь он был заполонен русскими, но поневоле, без каких-либо захватнических устремлений. Известный монархист В.В. Шульгин писал в своих воспоминаниях: «В летописи 1920 год отмечен как год мирного завоевания Константинополя русскими».'
Флот, на котором прибыли в Турцию врангелевские войска и беженцы, был переведен в тунисский порт Бизер-ту, а его команда и войска определены в военно-полевые лагеря в Галлиполи, Чаталджи и Лемносе. Руководство армии позаботилось и о воспитанниках Севастопольского морского корпуса и гардемаринах Владивостокского училища, прибывших после морского плавания в Крым накануне эвакуации белой армии. Им было выделено для учебы здание в форте Эль-Кебир. Организатором и руководителем учебного процесса стал капитан I ранга Владимир Иванович Дмитриев, выпускник Морской академии, участник похода эскадры адмирала Рожественского во время русско-японской войны 1904-1905 гг.
Генерал Врангель, по договоренности с французскими властями, передал под покровительство Франции в качестве залога под будущие расходы на содержание его армии черноморский военный и торговый флот. В его составе находились 2 линкора, 2 крейсера, 10 миноносцев, 4 подводные лодки и ряд других судов. Впоследствии французы присвоили русский флот, представив это дело таким образом, будто в ходе переговоров речь шла не о залоге, а о передаче его в собственность Франции.10
Трагическая судьба постигла русских воинов в районе Одессы. Осенью 1920 г. здесь находилось 80 тыс. солдат и офицеров под командованием генерала H.H. Шиллинга. Участник Первой мировой войны, он с первых дней открытой вооруженной борьбы с советской властью примкнул к белому движению. С сентября 1919 г. по март 1920 г. командовал войсками Новороссийска и Крыма, а затем был переведен в штаб главкома Русской армии генерала Врангеля. С ухудшением положения врангелевской армии на юге России возглавил армейские части, находившиеся под Одессой. Однако ему не удалось организовать противодействие Красной Армии. Деморализованная армия Шиллинга под ударами советских войск откатывалась на запад, к границам Румынии. Генерал Шиллинг отдал приказ: строевыми частями отходить в походном порядке, семьям офицеров и гражданским чиновникам отправляться морем на прибывших в Одессу итальянском корабле «Рома» и английском пароходе «Нама».
Отход белогвардейских войск проходил в сложных и непредсказуемых условиях. Не был решен вопрос с румынскими властями о приеме беженцев. К тому же перед самым отходом штаб во главе с командующим погрузился на корабли и покинул армию. Оставшись без руководства, армия распалась на несколько самостоятельных групп и двинулась к границам Румынии. Участник похода офицер Овидиопольского полка Ф. Штейнман писал в своих воспоминаниях: «Отряд шел почти без остановок днем и ночью. Приходилось целыми днями ничего не есть, не пить. Лошади с трудом вытягивали перегруженные подводы. Люди, голодные, изнуренные и усталые, волоклись, как тени, длинной вереницей по обеим сторонам дороги. Проходя мимо чистого снега, все с жадностью бросались на него, чтобы утолить жажду. По ночам многие падали от усталости и замерзали или попадали в руки большевикам, шедшим по пятам отряда. Так мы путешествовали трое суток».11
Пулеметным огнем был встречен отряд русских воинов на румынской границе. Многие погибли от этой стрельбы. Оставшиеся в живых либо ушли на берег Днестра, где попали в плен советской армии, либо переправились в Ан-керман. Из 16-тысячного Овидиорольского полка в живых осталось несколько сот человек.12
Катастрофой закончилась борьба белых в Сибири и на Дальнем Востоке. После расстрела адмирала Колчака в Иркутске его армия распалась на несколько полусамостоятельных отрядов без единого руководства. Наиболее
I
л
о»
§
£ о
ч
I
=5 £
многочисленным был Особый маньчжурский отряд атамана Семенова, сформированный в 1918 г. из забайкальских казаков, бурят и монголов.
Григорий Михайлович Семенов был хорошо известен в Забайкалье. Родом из Дурулгайской станицы, он после окончания Оренбургского юнкерского училища поступил на службу в 1-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. Г.М. Семенов был участником Первой мировой войны, проявил мужество и героизм, удостоен боевых наград, стал георгиевским кавалером. Закончил войну командиром 3-й Забайкальской казачьей бригады.
После Февральской революции Г.М. Семенов с одобрения А.Ф. Керенского выехал в Восточную Сибирь и сформировал воинские части, верные Временному буржуазному правительству. Атамана Семенова Колчак незадолго до своего ареста, 4 января 1920 г., находясь в Нижне-Уцинске, назначил главнокомандующим всеми вооруженными силами на востоке России, присвоив ему воинское звание генерал-лейтенанта. В приказе говорилось, что Г.М. Семенову передается «вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российской восточной окраины» и поручается организовать «органы государственного управления в пределах распространения его полномочий».13
В борьбе с советской властью Семенову оказывали помощь воинские части 7-й японской императорской армии. В то время Семенов познакомился с капитаном Андо и поручиком Акинусой Сюном, с которыми поддерживал связь в течение всей эмигрантской жизни. В своих «Воспоминаниях» он высоко отзывался о японских оккупационных войсках, пришедших в Забайкалье на помощь белой армии. Г.М. Семенов пишет, что с японцами в годы гражданской войны было «закреплено то братство по оружию, которое является залогом грядущего братского союза двух великих наций, и там мы, русские националисты, хорошо узнали нипповцев (Так Семенов называет японцев. - Е.Т.) и научились ценить и уважать их».14
Однако никакая военная помощь японцев и интервенция не помогли атаману и его армии. По мере наступления советских войск и расширения партизанского движения в Сибири и на Дальнем Востоке убывали силы белогвардейцев. Поняв неизбежность поражения, Семенов ушел во Владивосток, находившийся еще под оккупацией Японии, и решил перебраться в Шанхай. Проводить его прибыл главнокомандующий японскими экспедиционными войсками генерал Точибани. Генерал обратился к Семенову со словами приветствия и сочувствия. Вспоминая события расставания с сибирской и дальневосточной землей, Семенов говорил: «Этих моментов я никогда не забуду, как не забуду рыцарского благородства военной среды Ниппон, с каковыми отнеслись ко мне представители в дни крушения моей идеи и неудач на путях политической борьбы с мировым злом -коммунизмом».16 Уходя за границу, Семенов унес с собой 43,5 млн. рублей российского золотого фонда.
Наиболее крупная часть Особого маньчжурского отряда ушла в Монголию во главе с бароном фон Унгерном-Штернбергом, которому Семенов выделил 7 млн. рублей из золотого запаса России. Бывший царский офицер был выходцем из прибалтийских немцев, предки которых являлись членами ордена Меченосцев и участвовали в крестовых походах. Как и атаман Семенов, он после Февральской революции прибыл в Восточную Сибирь для формирования добровольческих частей из местного населения в поддержку Временного правительства. В его отряде, состоявшем из забайкальских и оренбургских казаков, бурят и монголов, насчитывалось около 10 тыс. человек. С этим отрядом Унгерн рыскал по пограничным районам Сибири, Маньчжурии и Внешней Монголии, пытаясь утолить свою ненависть кровавыми оргиями. Барон заставлял служить в своем войске всех, кто имел неосторожность оказаться в зоне его владычества. Сотни несчастных русских беженцев стали жертвами убийцы-маньяка. Большое возмущение русской и китайской общественности вызвало уничтожение бароном в мае 1920 г. сорока ни в чем неповинных людей. Он приказал отправить их в Даурию и «вывести в расход»18. Газета «Шанхайская жизнь» писала, что этот человек «страдает особой психической болезнью, для которого наблюдение за пытками и казнью людей было такой же необходимостью, как морфий для морфиниста».17
После поражения в гражданской войне в мае 1921 г. отряд Унгерна вошел в Монголию, захватил ее столицу Ургу и установил там диктаторский режим. «Кровавый барон» недолго свирепствовал в Монголии. В августе 1921 г. народно-освободительная армия во главе с Сухе-Батором при поддержке частей Красной Армии разгромила войска Унгерна. Барон был схвачен его же солдатами и выдан красноармейцам. 15 сентября 1921 г. в Новониколаевске состоялось открытое заседание Чрезвычайного револю-циочко-о трибунала, на котором официальным обвинителем от имени Советского государства выступил Емельян Ярославский. Трибунал приговорил Унгерна к высшей мере наказания.
Тяжелая участь выпала на долю сибирских забайкальских казаков во главе с генералом Ф. Л. Глебовым. Фаддей Львович был родом из поселка Казанское Пресновс-кой станицы, недалеко от Петропавловска. В девятнадцать лет ушел на действительную военную службу в Первый Сибирский казачий полк имени Ермака Тимофеевича. В его составе он участвовал на фронтах Первой мировой войны, где проявил, как и многие сибиряки, мужество и героизм, был награжден Георгиевским крестом всех четырех степеней, получил орден Св. Владимира 4-й степени. Ф.Л. Глебов прошел через все этапы гражданской войны, сначала в армии адмирала Колчака, а затем в войсках атамана Семенова. В 1921 г. ему было присвоено Семеновым воинскоэ звание генерал-лейтенанта. В 1922 г., после разгрома белого движения на Дальнем Востоке Ф.Л. Глебов на кораблях Сибирской военной флотилии контрадмирала Г.К. Старка покинул Россию. Вместе с казаками покидали родные места остатки Сибирского и Хабаровского кадетских корпусов численностью 700 человек. Они эвакуировались на военных транспортах «Байкал», «Илья Муромец», «Защитник» и канонерской лодке «Лейтенант Шмидт». Корабли прибыли в Корею и высадились в Генза-не. Однако в Гензане беженцы оставались недолго. По приказу Ф.Л. Глебова они направились в Шанхай. В пути следования генерал послал атаману Семенову телеграмму лирического содержания: «Впереди просторы моря, мы без пристанища, жду указаний в Фузане».18
Шанхайские власти проявили настороженность в отношении белогвардейской армии. Они приняли лишь кадетские корпуса и то при содействии французского генерального консула в Шанхае Вильдека. Казачьим же войскам было запрещено поселяться в городе и приказано покинуть гавань. Два корабля с беженцами подчинились и, покинув порт, направились к Филиппинам. В пути их застиг шторм, и один из кораблей затонул в море.
Генерал Глебов отказался выполнить требование местных властей, и корабли с казаками и экипажем простояли у берегов Китая более трех лет. Лишь в 1927 г. им было дано разрешение на жительство. Армия была разоружена, только небольшая часть военных вступила в охрану международных кварталов Шанхая.
Иначе сложилась судьба кадетских корпусов. В городе был организован комитет помощи сиротам войны, в состав которого, наряду с представителями русской общественности, вошли начальники кадетских корпусов генералы Л.А. Корнилов и Е.В. Руссет. Комитет собрал 30 тыс. долларов, пожертвованных русским населением. 500 тыс. долларов он получил от лотереи, проведенной в пользу детей беженцев. Китайский коммерсант Лю выдал на организацию питания кадетам 60 тыс. долларов.
Во время пребывания в Шанхае в кадетских корпусах не прекращался учебный процесс. В 1923 и 1924 гг. состоялись 96-й и 97-й выпуски в Сибирском, 19-й и 20-й - в Хабаровском кадетских корпусах. В конце 1924 - начале 1925 гг. кадеты выехали в Сербию под защиту и покровительство короля Александра. Там они были определены в Русский и Донской кадетские корпуса. После выпуска многие из них
стали офицерами и ушли на службу в югославскую армию. »
2. РАССЕЛЕНИЕ БЕЛЫХ АРМИЙ
В СТРАНАХ ЗАРУБЕЖЬЯ
Сосредоточение огромной массы военных на территории других государств было чревато серьезными социальными и политическими последствиями как для местного населения, так и для русских беженцев. Особую опас-
ность эта угроза представляла для Турции, особенно для Константинополя, где в ноябре 1920 г. было сосредоточено 75 тыс. российских солдат и офицеров, из них большую часть представляло казачество.
Положение врангелевской армии в Турции резко осложнилось в начале 1921 г. В это время правительство Франции прекратило ее финансирование. Граф де Мар-тель предъявил Врангелю ультиматум приступить к немедленной дислокации войск, заявив, что иначе военные могут быть отправлены либо в Бразилию, либо в Совдепию без всяких гарантий их дальнейшей участи. В случае отказа выполнить требование французские власти немедленно прекращают довольствие19. По поводу такой позиции бывших союзников России В. Бурцев заявил: «Когда подобное требование о самоубийстве, предъявленное русской армии, исходит от Франции, будем иметь право указать ей: И ты, Брут».20
Изменение политики правительства Франции в отношении врангелевской армии было продиктовано осознанием бесперспективности дальнейшей борьбы с Советской Россией. Французская пресса разъясняла: «Напрасно было бы думать, что большевиков можно победить русскими или иностранными вооруженными силами, опорная база которых находилась вне пределов России, и, вдобавок, победить с помощью солдат, которые в момент наилучшего состояния армии в Крыму на родной почве не оказались в состоянии защитить его от прямого нападения советских войск».21 В результате демарша французских властей 140 тыс. солдат и офицеров, находившихся в распоряжении Врангеля, оказались без средств к существованию.
Необходимость вывода русских войск диктовалась и изменившейся общественно-политической ситуацией в Турции. Здесь весной 1921 г. победила национально-демократическая революция во главе с М. Кемалем (Ататюр-ком). Дальнейшее пребывание белогвардейских войск создавало опасность для освободительного движения турецкого народа и сохраняло возможность вовлечения их в гражданскую войну. Некоторые историки полагают, что Советское правительство, заключив в марте 1921 г. с Турцией договор о дружбе, предложило Ататюрку вывести из страны врангелевские войска, еще представлявшие в то время угрозу для революционной России.
Осложнилось положение в самой армии. С самого начала пребывания ее за рубежом поколебалась воинская дисциплина. Солдаты и казаки находились в ужасных условиях. В одном из отчетов русской общественной организации сообщалось: «Во всем была вопиющая нужда. Люди не имели жилища и ютились в старых палатках, в разрушенных зданиях без крыш и окон, в пещерах, на кладбищах, на голой сырой земле. Не было одежды и обуви. Одно одеяло служило 2-3 человекам, заедали насекомые до того, что устанавливались часы для их уничтожения. Скученность людей была такова, что ночью люди могли поворачиваться на другой бок лишь по команде. Не было печей, ламп, керосина, не было кусочка мыла, чтобы помыться. Скуднейший паек, выдаваемый французами, был совершенно недостаточен для взрослых здоровых людей, и, чтобы пополнить его, в первое время продавалось все, что только могло быть продано».22
Заботу о судьбах армии и казачества взяли на себя общественно-политические организации, созданные за рубежом в первые месяцы эмиграции. Одной из первых таких организаций стал Русский совет, сформированный в апреле 1921 г. в Константинополе. На совещании, проходившем в здании прежнего российского посольства, присутствовали бывшие государственные и общественные деятели России и иностранные гости. В их числе уполномоченный Верховного комиссара США Имри, майор японской армии Такэсахи, представители Болгарии и Сербии, журналисты.
В состав ровета были избраны бывшие члены парламентского комитета государственной думы профессор И.П. Алексинский, граф A.B. Мусин-Пушкин, гетман Г.В. Скоропадский; от земских и городских гласных - граф И.Л. Уваров, И.И. Антонов, В.Ф. Малинин, И.В. Знаменский; от торгового й промышленного союза - H.A. Ростовцев и Т.А. Шамшин. В числе приглашенных членами Совета стали К.Н. Долгорукий, H.H. Львов, В.В. Шульгин, генералы А.П.
Кутепов, Л.Н. Шатилов и др. Возглавил совет командующий Русской армией за границей Врангель.
По своим целям и задачам Русский совет должен был стать «преемственным носителем законной власти» за рубежом и возглавить борьбу «за освобождение России от большевизма». Выступая на совещании, Врангель заявил: «На вас, господа члены Совета, лягут заботы по обеспечению многообразных духовных и материальных нужд русского населения, по сбережению живых сил для окончательной борьбы за освобождение России и будущей работы, направленной к восстановлению в ней хозяйственной жизни и государственного порядка»23. Наиболее откровенно цели Русского совета выразил епископ Вениамин, характеризуя его как «соборное объединение русских сил в борьбе христианства с Антихристом».24
Создало свой Объединенный совет и казачество, объявивший себя единственным полномочным правительственным органом казаков Юго-Восточной Европы. Совет заявил, что «все договоры и соглашения, заключенные помимо войсковых атаманов и правительства Дона, Кубани и Терека, ни в какой степени не могут почитаться обязательными для указанных государственных образований... Договоры эти не могут иметь юридической силы для правительства и населения государственных образований Дона, Кубани и Терека».29 Объединенный совет казачества провозгласил право проведения самостоятельной внешней политики.
Сепаратизм высшего представительного казачьего органа за рубежом был неприемлем для Русского совета, претендовавшего на верховную власть в эмиграции. Он заявил: «Отстаивание представителями казачества права самостоятельных внешних сношений как признака независимого государственного образования является безусловным показателем стремления к обособлению от общероссийского дела».26
Оба совета, хотя и действовали независимо, решали в общем одни и те же вопросы эмигрантской жизни. Их первым делом стало решение вопроса передислокации врангелевской армии и казачьих воинских формирований. Было решено вывести воинские части на Балканы, на территорию славянских государств в надежде, что, в отличие от турок, славяне в силу этнического и религиозного родства с русскими, а также в память о жертвах, принесенных Россией в борьбе за свободу и независимость их государств, проявят чувства братского гостеприимства. С просьбой о принятии армии Русский совет обратился к парламенту Сербии и народному собранию Болгарии. На переговоры с государственными деятелями этих стран были командированы H.H. Львов, генералы Шатилов и Вязьмитинов. От казачества в Сербию выехал бывший министр Кубанского правительства J1.A. Трусковский. Врангель отправил телеграмму президенту Чехословакии Т. Масарику. В ней говорилось: «Русский совет обращается к Вам, господин Президент, с искренним призывом о помощи своим страдающим братьям-беженцам из Крыма, чье пребывание в Царьграде не может быть продолжено. Русский совет надеется, что Ваша страна предоставит им политическое убежище на своей территории».27
Обращение главнокомандующего белогвардейской армии генерала Врангеля к Масарику не было случайным. Масарик в годы гражданской войны в России был на стороне контрреволюции. Он поддерживал связь с руководителем подпольной антисоветской организации «Союз защиты Родины и свободы» Б.В. Савинковым. По его предложению этой организации было передано 200 тыс. рублей на проведение террористических актов. Находясь в 1919 г. в США, Масарик советовал министру иностранных дел Чехословакии Э. Бенешу послать в Россию воинские подкрепления чехословацкому корпусу, выступившему на стороне колчаковской армии.2*
Обращение Русского совета и Объединенного совета казачества дали положительные результаты. В июне 1921 г. Сербское правительство распорядилось принять 5 тыс. человек с Лемноса и Галлиполи на государственную работу и 5 тыс. - в пограничную службу. Кроме того, было дано согласие принять из Константинополя часть военных и гражданских беженцев. На правах частных лиц прибыли в Сербию Врангель, члены Русского совета и их семьи.
I
а
I
I
S5 |
(И
1 §
¡Р
¡о fco
а: 5
•■н £
I
£
I £
>■0
а; 5:
Они поселились в Сремки-Карловцах ставшем своеобразным русским Кобленцем.
Вместе с врангелееской армией на территории королевства разместились казачьи воинские части: 3-й Кубанский казачий полк, Кубанский и Донской технические полки, 1-й и 2-й казачьи полки из кубанского технического полка29 Помощь Сербии русским воинам и беженцам, безусловно, была проявлением чувства долга и благодарности к России за ее солидарность в борьбе за независимость страны. Между тем и сербское правительство нуждалось в поддержке русской армии по защите границ своего молодого государства, созданного по Сен- Жерменскому договору 1918 г. на основа объединения Сербии, Хорватии, Словении, Черногории и других южнославянских земель составивших впоследствии государство Югославию. Оно включило в состав пограничных войск 1-ю кавалерийскую дивизию и гвардейский кубанский отряд. Дивизия была дислоцирована на границе с Албанией, Австрией и Италией, а отряд - на границе с Венгрией и Румынией.30
Глубокое понимание тяжелой участи русского воинства и сочувствие к нему проявило правительство Греции Оно приняло около тысячи больных и раненых воинов русской армии, прибывших в конце ноября 1920 г. на пароходе «Цесаревич Георгий». Они были размещены в русской божнице и греческих госпиталях. Сначала их содержали французские власти, а затем, после отказа финансирования врэн-гелевских войск, перешли на содержание греческого правительства. Русским воинам было оказано милостивое внимание королевы Ольги Константиновны. После выздоровления в мае 1921 г. их расселили либо в общежитиях, либо ■¡а частных квартирах в Афинах, Пирее и Салониках.3'
Иначе решался вопрос о перемещении врангелевс ких войск в Болгарию. Эта страна в Первой мировой войне была союзницей Германии. По Нейнскому мирному договору 1919 г. на ее территорию были введены оккупационные войска. В их составе находились и русские воинские части. В начале 1921 г. представитель Врангеля генерал Вяэьмитисоч подписал с начальником штаба болгарских сооруженных сиг: соглашение о перемещении части русских войск а Болгарию". В соответствии с соглашением сюда прибыли первый армейский коопус, Донской Гунде-ровский георгиевский полк, казачьи части 1 -й Донской бри-оды, Терскс-Астраханского полка, донской офицерской батареи и двух казачьих училищ. В итоге к концу 1921 г. Болгария приняла около 35 тыс. человек.
Части русских войск основались в Румынии, в их составе были и те воинские отряды армии генерала Шиллинга, которые перешли Днестр и получили разрешение румынских властей. Они были размещены в концентрационных лагерях, преимущественно при монастырях. Воинам была оказана государственная помощь. Солдаты и офицеры были зачислены в резервные части румынской армии. Для офицеров устанавливалось довольствие в размере 300 рублей в месяц.33
Находясь за рубежом, командование белогвардейских войск вмешивалось во внутренние дела иностранных государств, принявших их на расселение. Особую активность проявили Врангель и его генералы в Болгарии. Они установили здесь связь с болгарской монархической организацией «Военная лига», выступавшей против демократического правительства А. Стамболийского. 17 августа 1922 г. Врангель приказал генералу Е.К. Миллеру пойти на переговоры с буржуазными и военными партиями Болгарии о формировании нового правительства и введении в его состав русского генерала в ранге военного министра. Врангель обязал Миллера совместно с представителями болгарских партий составить «список начальствующих лиц, подлежащих аресту и преданию военно-полевому суду русских войск»." Для проведения государственного переворота были приобретены планы расположения арсенала, телеграфа, радиостанции, водопровода, банков и других «важнейших нервных узлов столицы». В штабе врангелееской армии был составлен мобилизационный план призыва всех русских подданных в возрасте до 50 лет, проживавших в Болгарии. Генерал Шатилов разослал корпусным командирам армии приказ о выступлении в поход через Адрианополь при получении телеграммы «В добрый путь!». Были начаты переговоры и с главным начальни-
ком французских войск в Галлиполи и командующим Ад-рианопольской греческой дивизией о беспрепятственном переходе русских войск через греко-болгарскую границу.35 Связь военных кругов белой эмиграции с внутренней реакцией и их вмешательство в дела Болгарии были раскрыты властями. Верхоаный административный совет при Министерстве внутренних дел Болгарии выступил с решительным протестом, запретив русским военным и гражданским лицам ношение оружия и обязав органы правопорядка «приступить к быстрому и окончательному разоружению вракгелевских военных частей».3' Все русские лишались права экстерриториальности и обязаны были подчиняться болгарским законам.
Какова же была реакция белоэмигрантов? Один из лидерсв правого крыла партии кадетов И. Пасманик увидел в действиях правительственных органов Болгарии происки Москвы. Он писал в газете «Русское эхо», что травля русских беженцев из армии Врангеля происходит «под влиянием бесшабашной пропаганды коммунистов, получающих зллого и директивы из Москвы» и что «болгарские коммунисты, состоя на службе московских чекистов, исполняют приказания своих господ».37
Вслед за распоряжением Верховного Административно т.- совета в печати выступил с заячлением начальник шггис вренгег.евской армии генерал Шатилов. Обращаясь к болгарскому правительству, он писал, что в трудную минуту болгарский народ оказал русскому воинству братскую помощь. Генерал подчеркнул, что, придя а Болгарию, россияне присезли старые знамена, пронизанные пулями общего врага в борзое за ее освобождение, свободу и суверенитет. Обращение заканчивалось зыражением уверенности в том, чте ¡'болгарское правительство сохранит прежнее благожелательное отношение к русским беженцам и контингентом бывшей аоиин... и оградит от злостной клеветнической агитации».36
Но ни критические выступления белоэмигрантов, ни увещевания зрангелевсксй военной верхушки не возымели действия. 18 мая 192' г. по распоряжению болгарских властей были арестованы и высланы из стрьны генералы Вяз1-митгнов, Кутвпев. полковники Любомиров Павленко, Попов, Самохвалов и ар. Б течение двух дней из Софии было выслано 40 врангелевцев, э всего - 130 человек.39 Актизное вмешательство во внутренние дела иностранных государств осуществляли лидеры белого движения в дальневосточной эмиграции. Выше было сказано о действиях барона Унгерна. Не отставал от него и атаман Семенов. После поражения в гражданской войне он стремился расселить свои войска в Монголии, отделить ее от Китая и превратить в плацдарм борьбы с Советским государством. Объясняя свои цели, Семенов говорил: «Невозможность продолжать борьбу на родине вследствие отсутствия поддержки со стороны уставшего от войны населения, вследствие прекращения возможности иметь нужные для борьбы ресурсы, наконец, вследствие необеспеченности коммуникации по КВЖД поставила меня перед необходимостью перемещения базы борьбы с Коминтерном с российской территории в Монголию».40
Идея образования самостоятельной Монголии была воспринята Семеновым еще в 1911 г., когда он, будучи молодым офицером, был прикомандирован к российскому генеральному консульству в Урге. В то время царское правительство вело переговоры с хутухтой (главой) Северной Монголии Джибзун-Дамба об отделении ее от Китая, обещая ему поддержку. Во время переговоров Семенов выступал в роли переводчика и был в курсе событий. 11 декабря 1911 г. монголы совершили переворот и разоружили китайский гарнизон. Активное участие в нем принял и Семенов. Переодевшись в монгольский национальный костюм, он возглавил один из монгольских отрядов. За участие в перевороте штаб Забайкальского военного округа прислал Семенову благодарственную телеграмму, а монгольские власти одарили его ценными подарками.
С тех памятных лет прошло 10 лет, и вновь атаман Семенов, уже в чине генерал-лейтенанта, решил осуществить свои планы. В 1920 г. он заключил соглашение с китайским генералом Сюй, обязавшись помочь ему восстановить в Китае монархию с условием, что будущий монарх предоставит Монголии независимость и разрешит
расселить на ее территории белоэмигрантов. Однако это соглашение было сорвано бароном Унгерном. Но, несмотря на неудачу, Семенов не отказался от своих происков. В 1921 г. он установил контакт с баргутским князем Шин-Фу и договорился с ним о создании независимой Монголии. Но и эта акция не удалась. Ее осуществлению помешали японцы, которые уже в то время, видимо, вынашивали планы захвата Монголии. Семенов обратился к губернатору трех северных провинций Китая Ужан-Дзо-Лину с просьбой разрешить расселение белоэмигрантов на территории Маньчжурии. Просьба Семенова была удовлетворена. Общая численность их составила 90 тыс. человек. Главным центром расселения военных и гражданских беженцев стали Харбин, Шанхай, Тяньцзин, Циндао, Дайрен (Дальний) и другие города Китая.
Среди русского воинства дальневосточной эмиграции значительную часть составляли казаки. Они сформировались по земляческому принципу и жили в станицах. Наиболее компактными районами расселения казачества стали Захинган и Трехречье: Ган. Дербул и Хаул. На всей этой территории было более двух десятков станиц. Самой крупной из них была Трехреченская станица, состоявшая из 16 поселений. 7 поселений входили в Якешенскую станиЦУ-
Местный поэт казак Флегонт Бахтин писал в стихотворении:
Место это назвали Трехречье,
Ган. Дербул и Хаул - три реки.
И не думали наши прабабушки-предки,
Что их землю распашут плуги.
Там, покинув селенья в родном Забайкалье,
Приютилися жить казаки,
Они на приволье привыкли трудиться,
Поменяв на тяжелые сохи клинки.
Квакин A.B. Российская интеллигенция и первая волна эмиграции. Ч. I. - Тверь. 1994.-С. 8.
В.Л. Бурцев вырос в богатой купеческой семье. В студенческие годы сблизился с народовольцами. За участие в революционной деятельности был сослан в Сибирь, откуда бежал за границу. Стал известен благодаря разоблачению провокатора Азефа. Находясь в эмиграции, издавал газету «Общее дело» на средства белогвардейских организаций. По своим взглядам был близок к правым кадетам и октябристам, выступал с пропагандой вооруженной интервенции против Советской России. На страницах газеты печатались статьи о положении врангелевс-кой армии за рубежом, благодаря которым «Общее дело» яв-
ляется ценным источником изучения белой эмиграции. Общее дело. (Париж). - 1920,11 ноября. Там же.
Цит.: Памятная записка о крымской эвакуации. // Белое дело: летопись белой борьбы. Т. IV. (Ред. A.A. Лампе). - Берлин. 1928
- С.99.
См.: Костилов В. Не будем проклинать изгнанье... Пути и судьбы русской эмиграции. - М., 1990. - С. 24-30. Белые русские в Стамбуле. // Родина. - 1998. - № 5. - С. 123. Оболенский В. Крым при Врангеле. - Берлин - Прага. - 1925. -О. 55.
Шульгин В. 1920 год. - София. - 1922. - С. 246. Памятная записка о крымской эвакуации.// Белое дело: Летопись белой борьбы. T.IV. (Ред. A.A. фон Лампе). - Берлин. -1928.-С. 100.
Штейнман Ф. Отступление от Одессы. // Архив Русской революции. Т. I-II,-М„ 1991.-С. 93. Там же.
Цит.: Гинс Г. На Дальнем Востоке. II Русское обозрение. - Пекин. -1920. - С. 336.
Атаман Семенов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы -Харбин.-1938.-С. 122. Там же. - С. 172.
Шанхайская жизнь (Шанхай). - 1920, 24 июня. Там же.
Цит.: Атаман Семенов. Указ. соч. - С. 176. Общее дело, 1921, 22 марта Там же.
Цит.: Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. - М., 1987. -С.31.
Очерк деятельности Всероссийского земского союза за границей. - София. - 1922. - С. 94. Русский совет. - Париж. -1921. - С. 14 -15. Там же.-С. 12 Общее дело, 1921, 26 июня. Там же.
Цит.: АндрияновВ., Москаленко А. Полынь чужбины.-М., 1987.
- С. 92.
Там же. - С. 94.
Общее дело. - 1921, 8 декабря.
Общее дело. - 1921, 8 декабря.
Общее дело. - 1921, 24 июня.
Соничева Н.Е. На чужом берегу. - М.. 1991. - С.21.
Общее дело. - 1922,15 января.
Накануне. - 1922, 7 сентября.
Накануне. - 1922, 7 сентября.
Русское эхо, 1922, 4 июня.
Русское эхо. -1922, 10 июня.
Там же.
Русское эхо. - 1922, 27 июня Атаман Семенов. - Указ. соч. - С.149.
ТИМОНИН Евгений Иванович - доктор исторических наук, действительный член Академии гуманитарных наук, профессор СибАДИ.
со
0
1
0
1
о о
5 §
Г.И. МАЛЫШЕНКО
ИВМ ОмГАУ
УДК 947 (571.67)
ВОЗНИКНОВЕНИЕ СОЮЗОВ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО КАЗАЧЕСТВА В МАНЬЧЖУРИИ
(1920-1930 гг.)
В гражданской войне 1918-1922 гг. дальневосточное казачество с оружием в руках выступило против советской власти. Красная Армия трудящихся первого в мире социалистического государства нанесла сокрушительный удар по казачьим формированиям, вынужденным с остатками разбитых белогвардейских армий покинуть Россию. Большинство из них оказалось в Маньчжурии и других районах Китая. Лидеры казачьей эмиграции разрабатывали различные планы создания единой организации казаков зарубежного Дальнего Востока для дальнейшей борьбы с Советской Россией и возвращения на родину с помощью военной силы.
Существовавшие первое время белоказачьи воинские группировки под давлением китайских властей вынуждены были «прекратить» свою деятельность. Однако бедственное материальное положение и разобщенность российских беженцев подтолкнули их к идее возрождения на чужбине казачьих поселков и станиц. Это нашло поддержку у лидеров казаков дальневосточной диаспоры. По их мнению, они должны были явиться основой будущих казачьих союзов на территории Северо-Восточного Китая. В
1924 г. в Париже под руководством атамана Донского казачьего войска А.П. Богаевского появился «Казачий Союз». Его возникновение вызвало восторг и отклик в сердцах дальневосточного казачества Китая.
Зарождение казачьих организаций было расценено некоторыми представителями российской эмиграции в Париже и Маньчжурии как проявление сепаратизма. В течение нескольких лет Объединенный Совет Дона, Кубани и Терека подвергался ими травле за их призыв к единению всех эмигрантов. Многие казаки также резко изменили свое отношение к нему, считая его главным виновником новороссийской трагедии. Они перестали рассматривать атаманскую власть как решающий фактор, способный ускорить возвращение беженцев домой. В этих условиях среди них бурно обсуждался вопрос об организации казачьих объединений, в рамках которых атаманы казачьих войск приравнивались а правах с донским атаманом.
После крушения сибирского фронта и ухода за границу мукденская группа казаков предприняла попытку создания общеказачьей станицы. Но противодействие япон-
Сп
I
0
1
£
§
SS S
§ ся
SP £
Co
о
