CC BY
6тебе ничего не стану, не потому, чтоб тебе не было завидно, но потому, что ничего не видать. Здесь дожди, а прежде по три месяца пи одного не бывало. Прощай, друг мой. Обнимаю тебя, а Аленушку также.
Можно надеяться, что отныне будут не только устранены имеющие место в специальной литературе неясности, относящиеся к календарю переезда Пушкина с Раевским на Кавказ, но и внесены необходимые уточнения в хронику важнейших событий в истории таких городов, как Пятигорск и Днепропетровск (бывш. Екатеринослав).
В. Я. Рогов
ПУШКИН И ВСЕВОЛОЖСКИЕ
I. Кто такой «крошка Всеволодчик»?
По прибытии в Михайловскую ссылку Пушкин решил издать первое собрание своих стихотворений. Для этого нужно было заполучить обратно «полу про данную» Никите Всеволодовичу Всеволожскому рукопись,1 о чем Пушкин и просит «минутного друга минутной младости» (XIII, 101) в письме, отправленном в конце октября 1824 г. и законченном так: «Обнимаю тебя, моя радость, обнимаю и крошку <?> Всеволодчика <?>. — Когда-то свидимся... когда-то...» (XIII, 115). Но пи в одном издании писем Александра Сергеевича нет расшифровки загадочного имени «крошки Всеволодчика».
Сопоставление архивных и литературных данных позволяет высказать предположение, что это внебрачный сын Никиты Всеволожского, впоследствии известный артист русского балета Ираклий Никитин.
Наперсник тайн блестящего камер-юнкера Всеволожского и талантливой воспитанницы театрального училища Авдотьи Овошниковой (1804— 1845), Пушкин в ноябре 1819 г. вспоминает ее в поэтическом послании, отправленном в Москву уехавшему другу:
Но вспомни, милый, здесь одна, Тебя всечасно ожидая, Вздыхает пленница младая; Весь день уныла и томна, В своей задумчивости сладкой Тпхопько плачет под окном
От грозных Аргусов украдкой И смотрит на пустынный дом, Где мы так часто пировали С Кипридой, Вакхом и тобой. Куда с надеждой и тоской Ее желанья улетали.
(И, 102)
О ней же через пять лет пишет поэт в упомянутом выше письме из Михайловского: «Не могу поверить, чтоб ты забыл меня, милый. Все<во-ложской> — ты помнишь П<ушкина>, проведшего с тобою столько веселых
1 Об истории тетради Н. В. Всеволожского см. библиографию на с. 84 наст. изд. (сноска 3). Важнейшая литература о Н. В. Всеволожском и его дружеских связях с Пушкиным приведена в кн.: Ч ер ей скип Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1976, с. 78—79.
часов — П<ушкина>, которого ты видал и пьян<ого> и влюбл.<ениого>, не всегда верн<ого> твоим субботам, но неизменного твоего товарища в театре, наперсника твоих шалостей, П<ушкина>, отрезвившего тебя в страстную пятн<ицу> и приведшего тебя под руку в церковь театральной дирекции, да помолишься господу богу и насмотришься на госпожу Овошникову» (XIII, 115).
Окончив в 1822 г. театральное училище, Авдотья Овошникова, одна из способнейших учениц прославленного Дидло, становится ведущей танцовщицей балетной труппы петербургского театра. 19 февраля 1823 г. у нее родился сын, нареченный Ираклием Никитиным, и по существующим правилам Овошникова была вынуждена представить «объяснение» театральной дирекции: «... в сем свидетельствую, незаконнорожденный младенец Ираклий действительно мой сын, в чем и подписываюсь балетной труппы тапцовщица Овошникова».2 Крестным отцом новорожденного был популярный в то время драматург Н. И. Хмельпицкий.
Двусмысленность происхождения наложила глубокий след на судьбу Ираклия Никитина. Унаследовав от родителей покоряющую красоту и недюжинные артистические способности, он в восемнадцать лет окончил то же театральное училище, что и мать, был определен в балетную труппу петербургского театра, а в 1845 г. переведен в Москву. Его сценический талант был сразу же замечен и оценен поклонниками театра. Однако театральная дирекция, отдавая предпочтение иноземным артистам, всячески притесняла его, в частности лишила возможности выезда за границу для совершенствования профессионального мастерства. В 1846 г., отвергнув завидные денежные посулы, уязвленный артист отказался от подписания контракта с императорскими театрами и уехал в Париж. Выступления Ираклия Никитина, первого русского артиста балета на театральных подмостках западноевропейских стран, имели громадный успех. В Россию он возвратился лишь в 1869 г., навсегда покинув сцену.3
Пушкину были хорошо известны тайны семейства Всеволожских, члены которого послужили впоследствии прототипами героев «Русского Пелама». О рождении у Всеволожского «крошки» Пушкин мог по прибытии в Михайловское узнать от своих родных. Когда он в октябре 1824 г. писал упомянутое выше письмо, «крошке Всеволодчику» шел второй год.
Правда, бытует мнение, что в данном письме «крошкой Всеволодчи-ком» Пушкин называет Калмыка, любимца участников «Зеленой лампы», при крещении нареченного Всеволодом. Но эта гипотеза менее доказательна, так как сметливого отрока, вступившего уже на порог юности, никак не назовешь «крошкой».
2 Эльяш Н. Авдотья Истомина. Л., 1971, с. 69.
3 См. об этом: Материалы по истории русского балета. 200 лет Ленинградского государственного хореографического училища. Л., 1938, с. 165. — Любовная связь Авдотьи Овошниковой и Никиты Всеволожского, женившегося в 1824 г. на светской красавице, княжне Варваре Хованской, не прекращалась. В 1827 г. у них появилась дочь, воспринявшая имя бабки по отцу, Елизаветы Никитичны, и со временем ставшая признанной танцовщицей столичного балета Елизаветой Никитиной.
7 временник, 1980 lib.pushkinskijdom.ru ^
И. Сашенька
Играй, Адель, Не знай печали; Хариты, Лель Тебя венчали И колыбель Твою качали; Твоя весна Тиха, ясна; Для наслажденья
Ты рождена; Час упоенья Лови, лови! Младые лета Отдай любви
Люби, Адель, Мою свирель.
И в шуме света
(II, 275)
В биографии Пушкина это стихотворение послужило появлению романтической легенды.
Напомним, что в издании «Стихотворения Александра Пушкина» (ч. I. СПб., 1829) оно отнесено к 1822 г., проведенному поэтом в южной ссылке. Первое упоминание об этом произведении содержится в письме К. Ф. Рылеева к поэту В. Туманскому от 3 октября 1823 г.: «Просим позволения у Пушкина напечатать Турецкую песню и миленькую пиеску к малютке (то есть «Адели», — П. /Г.), которые здесь ходят по рукам».4 Под названием «В альбом малютке» стихотворение впервые и появилось в печати в альманахе «Полярная звезда» за 1824 г.
В издании «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений» со слов П. А. Плетнева указано, что стихотворение «Адели» адресовано Адели Давыдовой, дочери владельца знаменитой Каменки.5 В позднейшей литературе поэтому и возникла легенда об «утаенном рейсе» Пушкина осенью 1822 г. в Киев и Каменку,6 где он мог якобы вновь видеть Адель Давыдову и написать стихотворное посвящение.
В действительности Пушкин посещал Каменку лишь однажды — поздней осенью 1820 г., где встречался со многими будущими декабристами.
С матерью Адели Давыдовой, Аглаей Антоновной, интересной и кокетливой женщиной, Пушкина связывал непродолжительный легкий роман, который вскоре окончился разрывом, что отражено в стихотворении «Кокетка» (И, 224—225).
В 1821 г. Пушкин пишет и резкую эпиграмму на Аглаю Давыдову «Оставя честь судьбе на произвол...» (П, 226). Эпиграмма эта не могла остаться в тайне от адресата, что привело к крайне неприязненному отношению Аглаи Антоновны к Пушкину, высказанному ею Липранди в марте 1822 г.7 В этих условиях, разумеется, и речи не могло быть о какой-то вторичной поездке поэта в Каменку в конце 1822 г.
Ключ к раскрытию подлинного адресата стихотворения «Адели» дают материалы Погодинского архива и архива Всеволожских.
4 Цит. по ст.: Модзалевский Б. Л. Из архива К. Ф. Рылеева.—
Былое, 1925, № 5, с. 35—36.
6 См.: Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений. Берлин, 1861, с. 150.
6 См.: Новиков И. Пушкин в изгнании. М., 1962, ч. 1, гл. 16. Утаенный рейс, с. 285—300.
7 См.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951, т. I, с. 333.
М. Й. Погодин в двадцатых годах прошлого века был частым гостей в московском доме Александра Всеволодовича Всеволожского и домашним учителем в доме его тестя Ивана Дмитриевича Трубецкого. Там он встречался с сестрами Трубецкими и чаще всего — с Аграфеной Ивановной, в замужестве Мансуровой. Сохранилось несколько дневниковых записей Погодина о салонных беседах на литературные темы, особенно о творчестве Жуковского и Пушкина. Так, на листке с датой «2 июня 1826 года» им записано: «Читал стихи Пушкина Агр<афене> Ив<ановне>, когда списывали с нее портрет, между прочим к Адели. Это паша Сашенька, сказала она».8 Рассказ о Сашеньке, который, надо полагать, состоялся после чтения стихов и содержал больше подробностей, нежели нам известно, заинтриговал Погодина. «Гуляя в саду, — продолжает запись Погодин, — вздумал написать Адель (биографию)». И на другой день Погодина не оставляет мысль о необычности биографии Сашеньки. 3 июня 1826 г. он пишет в дневнике о своем замысле: «Биография Адели кончится с семнадцатым годом, бойтесь юноши она является и в заключении люби Адель мою свирель».9
Кто же эта Сашенька, в чем необычность ее интригующей биографии? В 1810 г., вскоре после смерти жены Елизаветы Никитичны, урожденной Бекетовой, камергер Всеволод Андреевич Всеволожский вошел в интимную связь с московской матроной, княгиней Екатериной Матвеевной Хованской. При приближении наполеоновских войск они покинули Москву, выехав в Казань, а оттуда — в заводской поселок Пожву (Пермская губерния), где находилось главное управление уральскими вотчинами Всеволожских. В 1812 г. у них родилась дочь, получившая имя кеГяжны Александры Петровны Хованской по официальному мужу матери.
Скандальная связь Всеволожского с княгиней Хованской, длившаяся более четверти века, служила предметом пересудов в столичных салонах. Слабовольный разорившийся супруг княгини Петр Алексеевич Хованский повсюду, где только можно, жаловался на «обиды», причиненные ему Всеволожским, обращался с просьбами вернуть жену и к императору Александру I. Но все было тщетно. Кончилось тем, что он примирился с незавидной ролью нахлебника и умер в доме своего «обидчика».
Все перипетии взаимоотношений Хованской и семейства Всеволожских, полные драматизма, Пушкину были хорошо известны и впоследствии должны были послужить сюжетной канвой для «Русского Пелама».10 Сашенька же, у колыбели которой по образному выражению поэта стояли божественные Хариты, олицетворявшие радость и веселье, языческий бог Лель, покровитель чувственного брака и любви, росла всеобщей
8 См.: Цявловский М. А. Пушкин по документам Погодинского архива. — В кн.: Пушкин и его современники. Пг., 1914, вып. XIX—XX, с. 72. — Предположение, что в погодинской записи слова Аграфены Трубецкой «Это наша Сашенька» следует относить к ее младшей сестре Александре Ивановне (1809—1873), неправомерно. В этой серьезной, ищущей знакомств в мире ученых семнадцатилетней девице, которой адресуются письма философского характера, ничего нет от пушкинской Адели.
9 См.: Цявловский М. А. Пушкин по документам Погодинского архива, с. 72.
10 См.: Казанцев П. М. К изучению «Русского Пелама» А. С. Пушкина. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1964. Л., 1967, с. 21—33.
Любимицей дома Всеволожских. Часто бывая в этом доме, Пушкйн не не знать их семейного кумира, как знали Сашеньку и другие участники «Зеленой лампы». Так, в письме В. А. Всеволожского П. Б. Мансурову, участнику «Зеленой лампы», от 20 марта 1817 г. о Сашеньке сообщается: «Третьего дня в вербное мне дано поручение от княжны доставить Вам посылочку, которую не развертывая приказано доставить Вам. Вот ее собственные слова: „Прошу Вас, дяденька (так Саша была приучена называть своего отца,— Я. К.), незабудочку эту послать к любезному Павлу Борисовичу, чтоб он меня не забывал"».11
Художник А. Дезарно в картине «Семейство Всеволожских» запечатлел Сашеньку Хованскую и члена «Зеленой лампы» Павла Мансурова.12 В сентябре 1822 г. в петербургском имении Всеволожских Рябово (ныне гор. Всеволожск) состоялось нашумевшее празднование дня рождения «петербургского Крёза» — В. А. Всеволожского. Трехдпевпое торжество, волновавшее столицу, было хвалебно описано журналистами и спустя годы неоднократно упоминалось в литературе. Праздник открывался прологом «Проезжий, или Приготовление к имянинам», написанным участником общества «Зеленая лампа» Ф. Н. Глинкой. В прологе с успехом выступала и Сашенька с сочиненными для нее куплетами:
Когда сбираются все наши Сердечный праздник пировать, То верно и малютке Саше Дозволят слова два сказать. Куплет кой-как и Саша свяжет И повторит со всеми хор. Что мне сказать? Мне сердце скажет,
И сердце ж будет мой суфлер!
Так, милый дяденька, участье И Саша в празднике берет. Все говорят: «Быть добрым счастье! И добрым весел божий свет!» А Вы ведь добры? — Так живите, И пусть все тешит в жизни Вас, И хоть немного так любите, Как все мы много любим Вас! 13
Уместно напомнить, что осенью 1822 г. Пушкин часто предавался воспоминаниям о петербургской жизни, о друзьях по «Зеленой лампе». Именно тогда им написано послание Я. Н. Толстому «Горишь ли ты, лампада наша...», в котором поминается «приют гостеприимный» — дом Всеволожских. Как знать, не весть ли о торжестве в Рябове, достигнув опального поэта, послужила толчком к созданию стихотворения «Адели»?
Погодин услышал о Саше Хованской, когда той было четырнадцать лет. Уже тогда в ней проступали черты, которые, как представлялось Погодину, в семнадцать лет заставят трепетать сердца юных поклонников.
Несколько слов о судьбе А. П. Хованской.
По достижении совершеннолетия она была повенчана с племянником В. А. Всеволожского, свитским генералом И. П. Вешняковым. Помимо приданого она по смерти Всеволожского получила большое имение в Рос-лавльском уезде Смоленской губернии. Похоронив первого мужа в 1841 г., она обручилась с племянником (по семейству Хованских) А. Н. Челище-вым, который был на семь лет ее моложе. Видимо, не только в семнадцать,
11 ЦГИАЛ, ф. 652, он. 1, д. 24, л. 2.
12 См.: Пушкин/ Под ред. С. А. Венгерова. СПб., 1907, т. 1, с. 531.
13 Отечественные записки, 1822, декабрь, с. 269—281.
но к в тридцать лет «Адель» оставалась небезопасной для юношеских сердец. Умерла она в возрасте 77 лет 14 марта 1889 г.
Предположение о том, что прообраз «Адели» связан с домом Всеволожских, уже высказывалось ранее. Один из первых биографов Пушкина П. И. Бартенев еще в 1862 г., т. е. тогда, когда Плетнев высказал свою гипотезу, сделал такое примечание к стихотворению «Адели»: «По общему преданию, написано к дочери А. Л. Давыдова; но в Крыму живет семейство, приписывающее эти строки одному из своих членов».14
Нам представляется, что здесь имелись в виду дети Никиты Всеволодовича Всеволожского — Всеволод (1831—1889) и Андрей (1840—1893). Первый был секретарем генерал-фельдмаршала А. И. Барятинского еще во время Крымской кампании. Второй начал службу при Барятинском на Кавказе, а впоследствии стал таврическим губернатором.
Лишь рамки светских условностей ие позволили, вероятно, биографу открыто назвать фамилию семейства, члены которого из первых рук получили известие о том, кому в действительности посвящено стихотворение великого поэта.
Пушкин через много лет вновь возвращается к прообразу «Адели» в планах «Русского Пелама».
Критическая оценка Пушкиным «Горя от ума» неоднократно привлекала внимание исследователей и являлась предметом полемики.1 Не вдаваясь в детальное рассмотрение различных точек зрения, подчеркнем, что вопрос о том, почему развернутая пушкинская критика прозвучала именно в письме к А. А. Бестужеву, заслуживает дополнительного рассмотрения. На наш взгляд, этот отзыв становится понятным в контексте полемики Пушкина с декабристами о первой главе «Евгения Онегина».
Письмо Бестужева от начала января 1825 г. с критикой «Евгения Онегина» до нас не дошло, но мнение Пушкина о ней известно из его письма к Рылееву от 25 января: «Бест.<ужев> пишет мне много об Онегине — скажи ему, что он неправ: ужели хочет он изгнать все легкое и веселое из области поэзии? куда же денутся сатиры и комедии? <.. .> Кар-
14 Б а р т е н е в П. И. Пушкин в Южной России. 2-е изд. М., 1914,
1 Ср.: Гукасова А. Г. Пушкин и Грибоедов. (К вопросу об оценке Пушкиным комедии «Горе от ума»). — В кн.: Пушкин в школе. М., 1951, с. 112—141; Городецкий Б. П. К оценке Пушкиным комедии Грибоедова «Горе от ума». — Русская литература, 1970, № 3, с. 21—36.
П. М. Казанцев
ПУШКИН И ГРИБОЕДОВ (Два эпизода творческих взаимоотношений)
I. Пушкинский отзыв о «Горе от ума»
с. 161.
