CC BY
43
УДК 81.37
Т.П. Акимова, канд. филол. наук, доц., 8-927-509-80-48, akimova [email protected] (Россия, Волгоград, ВГСПУ)
АНТРОПОНИМЫ В РУССКИХ ЧАСТНЫХ ПИСЬМАХ XIX-XX вв.: СПЕЦИФИКА УПОТРЕБЛЕНИЯ
Установлены особенности употребления антропонимов в эпистолярном тексте: подгруппы данных единиц, способы и причины их модификации, контекстуальное окружение и его функции. Выявлены различия данных характеристик в письмах разной временной принадлежности. Особое внимание уделено описанию приемов языковой игры, связанной с употреблением антропонимов.
Ключевые слова: антропонимы, высказывание, иллокуция, лингвокультуроло-гия, контекстуальное окружение, эпистолярный текст, языковая игра.
Имена собственные представляют собой ценный материал для исследований в области этнолингвистики и лингвокультурологии, так как, по мнению исследователей, в ономастике кодируются наиболее значимые и устойчивые кванты этнокультурной информации [3, с. 34].
В ономастическое пространство эпистолярных текстов включаются различные группы собственных имен, наиболее частотными из них являются антропонимы и топонимы.
Цель данного исследования состоит в выявлении общих закономерностей употребления, а также эволюции в использовании антропонимов -любых собственных имен, которые может иметь человек (или группа людей), в т. ч. «личное имя, отчество, фамилия, прозвище, псевдоним, крип-тоним, кличка, андроним, гинеконим, патроним» [5, с. 31] - в русских неофициальных письмах, созданных в течение последних двух столетий. Материалом для исследования послужило эпистолярное наследие классиков русской литературы: А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, М. Горького, М.А. Шолохова и В.П. Астафьева.
Появление в письме антропонимов, называющих пишущего субъекта и адресата, предопределено сложившейся эпистолярной традицией. Первые используются преимущественно в подписи, вторые - в функции обращения. Рассмотрим подробнее особенности использования данных единиц в каждой из выделенных групп.
Подпись может быть нераспространенной, т. е. содержащей только имя собственное: официальное личное имя (а), фамилию (б), официальное личное имя и фамилию (в), инициал имени и фамилию (г), инициалы имени и фамилии или имени и отчества (д): а) Алексей [Г, с. 29]; Михаил [Ш, с. 122]; Виктор [А, с. 33]; б) Пушкин [П, с. 25]; Чехов [Ч, с. 356]; Пешков [Г, с. 22]; в) Алексей Пешков [Г, с. 8]; Виктор Астафьев [А, с. 108]; г) А. Пушкин [П, с. 68]; Л. Толстой [Т, с. 533]; А. Чехов [Ч, с. 11]; А. Пешков [Г, с. 22]; М. Горький [Г, с. 143]; М. Шолохов [Ш, с. 8];
В. Астафьев [А, с. 13]; д) А.П. [П, с. 115]; П. [П, с. 131]; Л.Н. [Т, с. 359]; В.П. [А, с. 291].
В письмах, написанных в XX веке, начальные буквы имени и фамилии автора письма используются только в постскриптумах: Прощевайте! Крепко жму руку. А. Пешков. Где Антон Павлович? А если Мария Николаевна у Вас — поклон ей низкий. А.П. [Г, с. 131]; Напишите. Всех обнимаю. Ваш М. Шолохов. P. S. Привет Вале, дедушке. М.Ш. [Ш, с. 150].
Более характерно для частных писем использование распространенных подписей, которые включают, помимо имени собственного, другие слова, в том числе притяжательные местоимения (а), прилагательные и причастия (б), существительные в творительном (в) и именительном (г) падежах: а) Твой гр. Л. Толстой [Т, с. 455]; Весь Ваш А. Чехов [Ч, с. 209]; Всегда Ваш Пешков [Г, с. 359]; Ваш М. Шолохов [Ш, с. 235]; Вечно твой Виктор [А, с. 215]; б) Преданный вам гр. Л. Толстой [Т, с. 601]; Уважающий Вас Алексей Пешков [Г, с. 6]; Каждодневно думающий о тебе, пребывающий в Быковке твой Виктор [А, с. 131]; в) С почтением А. Пешков [Г, с. 18]; С добрым приветом к Вам М. Шолохов [Ш, с. 575]; С глубоким уважением, Астафьев [А, с. 37]; г) Ваш истинный и старый друг Л. Толстой [Т, с. 739]; Твой брат А. Чехов [Ч, с. 7]; Ваш престарелый, но все еще бодрый родитель М. Шолохов [Ш, с. 673]; Ваш бывший боец Виктор Астафьев [А, с. 387]; Егоза Пушкин [П, с. 20]; Скучающий вологжанин Homo Sachaliensis ваш А. Чехов [Ч, с. 438].
Высокая частотность распространителей твой, Ваш, преданный, уважающий, с почтением, с приветом, с уважением позволяет говорить о том, что они представляют собой элементы эпистолярных формул. Данные единицы используются автором для выражения своего положительного отношения к адресату, а имена существительные из последней группы -также для экспликации родственной или духовной связи с адресатом или для самохарактеристики (см. последние два примера).
Результаты нашего анализа подтверждают высказывание Н.И. Белуновой о том, что подписи в неофициальном письме - это «не только дань этикету, но прежде всего - показатель личных отношений между адресантом и адресатом. Их выбор определяется главным образом прагматическими особенностями: степенью знакомства, характером личных отношений коммуникантов: дружеские отношения / интимно-дружеские» [2, с. 27-28].
Подобно подписи, обращения, выраженные именами собственными, являются обязательным элементом эпистолярного текста. Среди антропонимов, обозначающих адресата, в нашем материале отмечены личные имена (официальные или деминутивные), нередко с отчествами, а также фамилии и, реже, прозвища.
Обращение, расположенное в начале письма, выполняет кон-тактоустанавливающую (фатическую) функцию. Активно использу-
ются и отдельные обращения (а), и обращения в составе предложений, реализующих как приветствие (б), так и иные речевые намерения адресанта (в): а) Сережа! [Т, с. 308]; Виктор Сергеевич! [Г, с. 50]; Товарищ Суслов! [Ш, с. 422]; Иван! [А, с. 57]; Васенька! [А, с. 273]; б] Здравствуйте, Алексей Сергеевич! [Ч, с. 268]; Тов. Колесникова, привет! [Ш, с. 97]; Добрый день, Володя! [А, с. 26]; в] Как тебе не совестно, Сережа, не отвечать на письмо... [Т, с. 350]; Спасибо, Антон Павлович, за карточку [Г, с. 58].
В последней подгруппе отсутствуют примеры из писем М.А. Шолохова и В.П. Астафьева, что позволяет предположить, что с 20-х годов XX века, в отличие от предшествующего столетия, эпистолярный этикет требует приветствия в начале письма.
Наряду с приведенным выше нераспространенными обращениями, часто встречаются обращения распространенные, обычно посредством оценочных прилагательных (а), а также существительных, свидетельствующих о духовной близости или родстве адресата с автором письма (б): а) Почтенный Александр Иванович! [П, с. 236]; Многоуважаемый Егор Петрович! [Т, с. 411]; Милый Алексей Николаевич! [Ч, с. 217]; Уважаемый г. Шольц! [Г, с. 289]; Дорогой Иванушка! [А, с. 71]; б) Милый друг Маша! [Т, с. 398]; Дорогой брат Миша! [Ч, с. 10]; Милый друг Федор Иванович! [Г, с. 286]; Здравствуйте, дорогая и уважаемая мамуня Евгения Григорьевна! [Ш, с. 140]; Дорогой земляк -Саша Щербаков! [А, с. 155].
Как видим, для распространения обращений часто используются одни и те же слова, что свидетельствует о том, что начальные обращения являются эпистолярной формулой. В первой подгруппе -это прилагательные почтенный, (много)уважаемый, дорогой, милый и нек. др.; во второй подгруппе отмечается большее разнообразие распространителей, однако чаще других используется лексема друг.
Среди обращений, используемых в основной части письма, распространенные единицы употребляются довольно активно. В отличие от начальных обращений, здесь они не столь обязательны. Однако, судя по анализируемым текстам, авторы писем предпочитают включать обращения, выраженные посредством антропонимов, в высказывания, реализующие определенные иллокутивные цели:
1) просьбу: Лев! сожги письмо мое [П, с. 325]; Очень прошу Вас, добрый Владимир Галактионович, помочь мне в этом деле [Г, с. 16]; Прочтешь письмо, - улыбнись мне, Эммушка! [Ш, с. 139]; Саша! Газетку с приветствием не забудь, ладно?! [А, с. 215];
2) совет: Брат Лев! не серди журналистов! [П., с. 384]; ... в интересах ребенка тебе не следует жить в городе. Поезжай-ка в Самару, Катя [Г, с. 25]; Советую тебе, бессмертный Егор, ехать домой сейчас...
[Ш, с. 285]; Я думаю, Феликс, что тебе, как очеркисту, надобно вступать в Союз писателей... [А, с. 375];
3) благодарность: Милая Оля, благодарю за письмо... [П, с. 325]; Спасибо за поздравление, Сергей Павлович. [Г, с. 23]; Спасибо тебе, Саша, за хлопоты [А, с. 226];
4) извинение: Это стихи, следственно шутка - не сердитесь и усмехнитесь, любезный Филипп Филиппович... [П., с. 180]; Вы простите меня, дорогой Владимир Галактионович, за мое предыдущее письмо [Г, с. 11]; Извините, Владимир Матвеевич, за длинное письмо и за некоторую сумбурность [А, с. 37];
5) упрек: Жан, что такое? Как понимать? Неужели в понятиях о нравственности я расхожусь с такими людьми, как Вы?.. [Ч, с. 427]; Сегодня получил сразу четыре письма от тебя. Спасибо, но, Катеринка, зачем же писать ежедневно? [Г, с. 26]; Эх, Горенский, Горенский, Гавриил Георгиевич! Мы уж и ложь во спасение прошли, а Вы всё ещё «тама», всё ещё врёте себе и другим! [А, с. 384];
6) жалобу: Всеволожский милый, царь не дает мне свободы! [П, с. 293]; Лето у меня пропало, Евгения Григорьевна! [Ш, с. 157]; Я, Коля, очень тоскую здесь ... [А, с. 233];
7) выражение эмоций: Жалею, Дельвиг, что до меня дошло только одно из твоих писем... [П, с. 67]; Очень я рад Вашему письму, т. Левицкая! [Ш, с. 76]; Большая нам с Маней была, Женя, радость, что ты приезжал [А, с. 213];
8) сообщение: Ночью сегодня, Константин Петрович, предполагаются повальные обыски [Г, с. 374]; Я думаю, Маруся, что в сентябре возьму тебя обязательно [Ш, с. 38]; Получил твоё письмо, Иван [А,
с. 22];
9) вопрос: ... нельзя ли, Сергей Павлович, подождать до времени, пока я окончу повесть? [Г, с. 62]; Что мне делать, Александр Серафимович? [Ш, с. 112]; Сергей Алексеевич! А как Вы сейчас? [А, с. 284].
Отмечены обращения и в финальной части письма, традиционно включающей в себя высказывания с иллокуцией прощания (а) и / или пожелания (б): а) Прощайте, любезный Алексей Николаевич... [П, с. 612]; До свидания, Мария Владимировна. [Ч, с. 508]; Всего доброго, София Андреевна! [Г, с. 142]; б) Будьте здоровехоньки, милый Жан [Ч, с. 495]; От всего сердца желаю Вам, дорогой Никита Сергеевич, доброго здоровья [Ш, с. 514]; Поправляйся, Витя! [А, с. 156].
Итак, можно сделать вывод о том, что, в отличие от других текстов, в которых «собственные имена плохо сочетаются с прилагательными» [4, с. 55], в письме антропонимы, обозначающие автора письма (в подписи) и адресата (в обращении), активно употребляются с распространителями, в числе которых притяжательные местоиме-
ния, оценочные прилагательные и причастия, а также существительные, эксплицирующие близкие родственные или дружеские отношения автора письма и адресата. Полагаем, что данные распространители можно рассматривать как средства включения адресата в личную сферу пишущего и, наоборот, автора письма - в личную сферу адресата (подробнее о понятии личной сферы говорящего см. в [1, с. 645646]).
Антропонимы, называющие людей, входящих в личную сферу автора письма и / или адресата, также используются в письме в определенных ситуациях. В первую очередь, автор употребляет данные имена собственные (среди них - фамилии, полные официальные имена с отчествами или без них, деминутивные имена и прозвища) в финальной части письма, когда передает привет лицам, находящимся рядом с адресатом (а), просит адресата передать им привет (б) или передает привет адресату или его близким от лиц, находящихся рядом с собой (в): а) Обнимаю с братским лобзанием Дельвига и Кюхельбекера [П, с. 58]; Марье Петровне жму руку... [Т, с. 565]; Максиму и Кате - поцелуи [Г, с. 402]; Я почтительно кланяюсь Игорю Константиновичу и его жене, Вале - привет [Ш, с. 165]; б) Борису Алексеевичу пожмите руку за меня [Т, с. 567]; Анне Ивановне передайте мой сердечный привет, Насте и Боре тоже [Ч, с. 391]; Если увидите Средина или Ярцева, кланяйтесь [Г, с. 95]; в) Соня целует вас [Т, с. 631]; Поклон от А[лексея] А[лексеевича] и Ю[стиньи] И[вановны] [Г, с. 16]; Кланяется тебе и близким твоим Мария Семёновна [А, с. 226].
Кроме того, имена собственные, которые обозначают людей, включенных в личную сферу пишущего и / или адресата, используются в высказываниях, реализующих вопрос (а) или просьбу (б) (последняя отмечена в нашем материале только в письмах XIX века): а) Что мой Кюхля, за которого я стражду, но все люблю? [П, с. 347]; Здоров ли Билибин? [Ч, с. 106]; Как живет Катерина? [Г, с. 72]; Где Ирина? <...> Как дела у Андрея? [А, с. 149]; б) Напиши мне нечто о Карамзине, ой, ых. Жуковском, Тургеневе А., Северине, Рылееве и Бестужеве [П, с. 335]; ... пожалуйста, расскажи мне про наших знакомых: Дьяков, Ферзен, Львов, Озеров, Иславины, Волконские, даже Горчаковы? [Т, с. 352]; Напиши, как ты поживаешь, как поживает твоя семья, как поживает Елизавета Михайловна... [Ч, с. 8].
Подпись в эпистолярном тексте, а также использование антропонимов, которые обозначают людей, включенных в личную сферу автора письма, предоставляет широкие возможности для языковой игры. В исследуемом материале отмечены следующие приемы модификации антропонимов:
1) использование иноязычного аналога имени, причем посредством как кириллического, так и латинского шрифтов: Тебе ничего не пишу,
мусье Lion, за то, что за тобою еще несколько ответов [П, с. 447]; Да пришли мне кольцо, мой Лайон [П, с. 341]; Милый друг Alexandrine [Т, с. 594]; Ваш Antoine [Ч, с. 201]; Antonio [Ч, с. 243]; ... моя Мари, как зовёт её одна знакомая латышка, собирается в Индию туристкой. <...> Но вот отправлю Мари в Индию и уеду в деревню хоть на неделю... [А, с. 237];
2) образование окказиональных вариантов имен по распространенным словообразовательным моделям, обычно путем присоединения уменьшительно-ласкательных суффиксов к основе имени или фамилии (при этом основа фамилии обычно подвергается усечению): Обнимаю тебя, моя радость, обнимаю и крошку Всеволодчика [П, с. 293] (письмо адресовано Н.В. Всеволожскому); Душенька дяденька Фетинька [Т, с. 533] (письмо адресовано А.А. Фету); Дорогие Турки, язычники и иноверцы! Дорогие Митрофанчики! [Ш, с. 685] (письмо адресовано С.М. и
A.М. Турковым, М.М. и В.Н. Митрофановым); Дорогая Маня и астафь-ята, здравствуйте! [А, с. 38] (письмо адресовано семье автора).
Помимо модификации антропонимов, для неформального эпистолярного общения характерно использование аутографонимов (термин
B.И. Супруна, под которым автор понимает «различные серьезные и шутливые подписи в письмах, дарственных надписях и т. д., которые нередко и бывают также вымышленными, заменяют подлинные антропонимы, но употребляются только в интимном общении» [6, с. 98]). В нашем материале аутографонимы отмечены в основном в письмах А.П. Чехова: Твой Шиллер Шекспирович Гете [Ч, с. 175]; Ваш Акакий Тарантулов [Ч, с. 357]; С почтением Генрих Блокк и К° [Ч, с. 417].
Кроме того, автор письма может называть адресата «чужим», ситуативным или постоянным «эпистолярным», именем: Прощай, князь Вер-топрахин, кланяйся княгине Ветране. [П, с. 668]; Благослови, преосвященный владыко Асмодей [П, с. 275]; Милый Альба! [Ч, с. 187]; Прощайте, Альба [Ч, с. 189]; Гусиных [Ч, с. 160]; Гусиади! [Ч, с. 203].
Распределение исследуемого материала в рамках данной классификации позволяет сделать предположение о том, что называние автором себя и адресата вымышленными именами характерно для эпистолярия XIX века, а остальные приемы свойственны письмам, относящимся как к XIX, так и к ХХ векам.
Среди имен, не включенных в личную сферу адресата, можно отметить антропонимы, обозначающие персон, известных широкому кругу людей. Если закономерности употребления остальных антропонимов, обозначающих третьих лиц, выявить не представляется возможным, то ситуаций употребления имен собственных, получивших широкую известность, в письмах не так много. К их числу относятся, прежде всего, цитаты (а) и сравнения (б): а) Класс писателей, как заметил Alfieri, более склонен к умозрению, нежели к деятельности... [П, с. 589]; Wage nur zu irren und zu
träumen! - Шиллер сказал [Т, с. 423-424]; Вспоминаю Турнефора: родить надо, а свечки нету [Ч, с. 563]; А запивать стерлядь и куропаток будем <...> тем самым «соком кипучим, искрометным», который некогда воспел известный дегустатор Александр Сергеевич [Ш, с. 329]; А ведь тёзка Ваш, придворный поэт Гавриил Державин писал ещё двести лет назад: «Злодейства землю сотрясают! Неправды зыблют Небеса!..» [А, с. 384]; б) Ты, кажется, любишь Казимира, а я так нет. Конечно, он поэт, но все не Вольтер, не Гёте... [П, с. 446]; Голова моя занята мыслями о лете и даче. Денно и нощно мечтаю о хуторе. Я не Потемкин, а Цинциннат [Ч, с. 340]; В русской литературе еще не было новеллиста, подобного Вам, а теперь Вы у нас самая ценная и крупная фигура. Хорош Мопассан, и очень я его люблю - Вас больше его [Г, с. 52]; Работаю лишь утром, а к вечеру полный дурак и немощный, как Казанова в старости [А, с. 29].
Кроме того, в эпистолярном наследии писателей часто встречаются антропонимы, называющие авторов произведений, с метонимическим переносом, характерным для разговорного дискурса [7, с. 62]:... чем более читаю Тацита, тем более мирюсь с Тиберием [П, с. 469]; Невероятно и ни на что не похоже, но я прочел Ксенофонта <...>. Для Гомера же нужен только лексикон и немного напряжения [Т, с. 693]; У меня забытый Вами Бальзак... [Ч, с. 391]; Читаю Клейна - прекрасная книга! [Г, с. 248]; Сейчас начинаю снова открывать для себя Пушкина и Гоголя... [А, с. 253].
Как видим, к антропонимам, которые обозначают известных людей, в большинстве случаев относятся фамилии.
Таким образом, в результате анализа употребления антропонимов в неофициальных письмах русских писателей выявлены закономерности их использования, связанные с выбором варианта антропонима, контекстуальным окружением (распространителями) и иллокутивными целями, реализованными в высказываниях. Кроме того, установлены приемы модификации антропонимов, характерные для русских частных писем, а также некоторые изменения в использовании антропонимов, возникшие в результате эволюции эпистолярного этикета.
Список литературы
1. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избранные труды. Т. 2. М.: Языки русской культуры, 1995. С. 629650.
2. Белунова Н.И. Элитарная речевая культура и ее основные особенности (на материале дружеских писем творческой интеллигенции конца XIX - первой четверти ХХ в.): учеб. пособие. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 2009. 104 с.
3. Березович Е.Л. Русская ономастика на современном этапе: критические заметки//Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2001. Т. 60. С. 34-46.
4. Васильева Н.В. Имя собственное в мире текста. Изд. 2-е, испр. М.: Книжный дом «Либроком», 2009. 224 с.
5. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии / отв. ред. А.В. Суперанская; АН СССР, Ин-т языкознания. 2-е изд., пере-раб. и доп. М.: Наука, 1988. 192 с.
6. Супрун В.И. Пушкинский аутографоним // Вопросы ономастики. Екатеринбург, 2008. № 6. С. 97-103.
7. Харченко В.К. Современная повседневная речь. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 184 с.
Список источников и принятых сокращений
А - Астафьев В.П. Нет мне ответа... Эпистолярный дневник 19522001 / сост. предисл. Г. Сапронова. 2-е изд., доп. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. 752 с.
Г - Горький М. Собрание сочинений: в 30 т. Т. 28. Письма, телеграммы, надписи. 1889-1906 гг. М.: Худож. лит., 1954. 600 с.
П - Пушкин А.С. Письма: в 3 т. Т. I. 1815-1826. М.: Захаров, 2006.
704 с.
Т - Толстой Л.Н. Собрание сочинений: в 22 т.; в 20 кн. Т. XVIII. Письма. 1842-1881 гг. М.: Худож. лит., 1984. С. 305-912.
Ч - Чехов А.П. Собрание сочинений: в 12 т. Т. 11. Письма 18771892. М.: Гослитиздат, 1956. 711 с.
Ш - Шолохов М.А. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 10. Письма. 1924-1984 гг. М.: Советский писатель, 2005. 736 с.
T.P. Akimova
ANTROPONYMS IN RUSSIAN PRIVATE CORRESPONDENCE OF THE 19TH-20TH CENTURIES: THE SPECIFICITY OF USAGE
The peculiarities of the usage of antroponyms in epistolary text are determined: subgroups of the given units, the means and the causes of their modification, contextual frame and its functions. The varieties of the given characteristics in the letters of different time reference are exposed. Particular attention is paid to the description of the word play modes connected with the usage of antroponyms.
Key words: antroponyms, utterance, illocution, cultural linguistics, contextual frame, epistolary text, word play.
Получено 12.10.2012
