CC BY
15Казенное С.Ю.
к.э.н., в.н.с. Центра международной безопасности ИМЭМО РАН
Кумачев В.Н.
с.н.с. Центра международной безопасности ИМЭМО РАН
Kumach-44@yandex.ru
Королева Е.М.
н.с. Центра международной безопасности ИМЭМО РАН
Koroleva@IMEMO.ru
«ПУШКИ» И «МАСЛО» В СИСТЕМЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РФ:
КОНКУРЕНТЫ ИЛИ ПАРТНЕРЫ?
Ключевые слова: национальная безопасность; целостность; оборонная и гражданская составляющие; «мягкая сила»; внешняя и внутренняя безопасность; взаимодействие и конкурентность.
Прежде всего особо подчеркнем: национальная безопасность (НБ) - целостная система, состоящая из ряда подсистем, структур, элементов, взаимодействующих между собой, нацеленных на исполнение тех или иных функций в рамках решения общей задачи - обеспечения надежной, эффективной, комплексной и в то же время экономичной, приемлемой по стоимости НБ страны. Уточняем это, так как в НБ РФ обычно видят в первую очередь внешнюю, притом военную безопасность. Которая к тому же преподносится как чрезмерно затратная, избыточная, отвлекающая ресурсы от решения задач общеэкономического развития страны, гражданской экономики, социальной сферы, повышения благосостояния населения. И обычно все сводится к пресловутой проблеме «пушек» и «масла». А в более широком плане - к вопросу сосуществования, взаимодействия оборонной деятельности во всех ее аспектах, включая работу оборонно-промышленного комплекса (ОПК) и обширного круга «гражданских» сфер, видов деятельности, которые в отношении задач обеспечения НБ обычно обозначаются как «мягкая сила». Эти два компонента НБ действительно являются отчасти конкурентами за бюджетное финансирование, внимание властей. В этом отношении важно сознавать: «масло» - не «иждивенец», не «обуза» для системы НБ РФ, а ее существенный элемент, во многом влияющий на формирование совокупной мощи государства, благоприятной «атмосферы», среды развития, набора мотиваций, общественные настроения, стабильность «тыла». Более того, по большому счету, значимость «пушек» проявляется именно на фоне состояния совокупного общественного блага, того же «масла», ради чего «пушки», в общем-то, и существуют. И даже «сверхнадежность» внешней и оборонной безопасности не сможет компенсировать провалы в «тылу», во внутренней, социально-экономической политике.
При этом НБ - это система сообщающихся сосудов, но не «игра с нулевой суммой», когда стимулирование ускоренного развития одного из компонентов НБ одновременно означает обязательное торможение, потери для другого. В процессе их взаимодействия, «разделения труда» достигается синергетический эффект взаимодополняемости, частичной взаимозаменяемости, работающий на повышение эффективности как всей системы НБ, так и ее отдельных составляющих. И наоборот: негативные явления, недоразвитость одного из компонентов НБ могут также отрицательно сказываться на состоянии другого. В данном свете особо отметим: внутренняя безопасность, поддержание стабильности, эффективности, работоспособности «тыла», благополучие и спокойствие граждан для сегодняшней России не менее значимы, чем безопасность внешняя.
В настоящее время оборонная сфера, военная мощь становятся все более затратными по мере прихода крайне дорогостоящих вооружений и инфраструктуры. Разработка и производство новых поколений вооружений в несколько раз дороже предыдущих. Но роль военной мощи, в том числе сверхсовременной, в условиях нарастания международной напряженности и нестабильности не снижается, а даже возрастает в качестве средства сдерживания, поддержания глобального и регионального военно-стратегического равновесия на все более высоких уровнях. Что делает безальтернативными новые витки гонки вооружений, как и втягивание в них РФ. Кроме того, сегодня мир очень напуган глобальным системным кризисом и его проявлениями и ищет «защиту» ото всех бед как раз в военной силе, тем более, что в условиях всеобщего взаимного недоверия дипломатия работает слабо. В то же время применение военной силы «без сопровождения» во многих случаях теряет эффективность, сталкивается со всякого рода ограничителями, в частности, политическими. И Россия, например, может не достичь ожидаемых результатов своей политики, пытаясь по любому не устраивающему ее поводу «асимметрично», без подкрепления иными аргументами, демонстрировать военную силу в том или ином виде, не облачив ее в мягкую перчатку «мягкой силы».
С учетом разрушительного характера современных войн, высокой вероятности их эскалации, горизонтальной и вертикальной, роста в мире, с оговоркой для мирового юга, настроений «гуманизации» и «пацифизации», настоятельно встает вопрос о необходимости если не предотвратить войны, что нереально, то сделать их более «цивилизованными», «безопасными» по последствиям. Снизить их накал, неизбежные массовые потери в тылу и на поле боя (что осо-
бо важно в эпоху пониженного «болевого порога» переносимости людских потерь), вероятность тотального взаимного уничтожения. При этом сами войны по возможности перевести в категорию гибридных, «холодных», бесконтактных, роботизированных.
Одновременно требует решения и другой, не менее важный вопрос - необходимость искать пути удешевления военных приготовлений, переложить часть бремени на другие компоненты совокупной мощи, например, на «мягкую силу». Именно поэтому сегодня столь пристальное внимание уделяется возможности такого «замещения» с соответствующим расширением роли «мягкой силы» в оборонной деятельности. Поиск «дешевых» решений особенно актуален для современной РФ, для которой США специально написали «стратегию перенапряжения», действительно нацеленную на «перенапряжение» РФ в самом широком смысле, в том числе в ее военном, военно-экономическом и общеэкономическом отнюдь не мирном соревновании с «коллективным Западом». Когда валовой внутренний продукт (ВВП) и военные расходы России по своей величине более чем на порядок уступают соответствующим суммарным показателям стран блока НАТО.
Сама оборонная сфера значительно расширяет набор средств, подходов, инструментов для осуществления своей деятельности, в том числе за счет прежде сугубо гражданских, «двойных» технологий. С давних времен привычно широкое использование приемов экономической войны. В том числе, например, в ходе осуществления стратегий типа «петли анаконды», «ползучей экспансии», «медленного удушения», с введением санкций, герметичным блокированием всех связей противника, от экономики до гуманитарной сферы. Сегодня на ведущие роли выходят нейрокогнитив-ные, поведенческие технологии, методы социальной инженерии в связке с информационными, кибер- и Интернет-технологиями, обязательно включая контент. Они все более востребованы в современной геополитике для ведения информационно-психологических, ментальных войн. При их проведении может быть получен результат, для достижения которого не требуется задействование массированной военной мощи, используемой в гибридных войнах скорее как вспомогательный фактор. Когда оппонент «не почувствует», по крайней мере, вовремя, самых серьезных, притом внешне «нелетальных» угроз его НБ и не предпримет ответных мер, в том числе военно-силовых. А целенаправленное, технически оснащенное информвоздействие с убедительным контентом может способствовать масштабной дестабилизации, провоцировать «цветные революции», подпитывать сепаратистские настроения, «обвалить» любые экономики, рынки, представить «испорченным» любое «масло».
В условиях стирания граней между войной и миром, экономической, идеологической, информационной рас-крытости (сегодня популярно выражение «фронт с выпуклым тылом») разложение тыла, лишение противника мотивации действовать и противодействовать - одна из главных задач «мягкой силы», и это обоюдоострое оружие. Россия пытается активно использовать данный аспект «мягкой силы» в своей политике, и подчас весьма удачно, но одновременно и сама является объектом ее скоординированного воздействия извне. Особо подчеркнем: «асимметричным» ответом на применение «мягкой силы», в том числе в комбинации с иными средствами, могут быть военно-силовые инструменты не только в прямом, но и в косвенном исполнении, особенно при отсутствии или недостаточности других - и это отчасти случай современной России.
И еще одна очень важная функция «мягкой силы» в рамках обеспечения НБ РФ. Это формирование за рубежом позитивного образа (с предъявлением реальных успехов) России как современной развитой цивилизации, «нетоксичной» и желанной для партнерства. Признание которой на мировой арене не сводится только к ее военной мощи, способности к поддержанию «равновесия страха». К сожалению, в настоящее время состояние «мягкой силы» как компонент НБ РФ говорит о ее недостаточной готовности для полноценного задействования в обеспечении внешней и внутренней безопасности РФ. Это касается самых разных сторон - экономической, технологической, инновационной сфер, цивилизационных аспектов, идеологии, которые сегодня в России вторичны, неинтересны в мире, и многого другого. Энергосырьевой сектор в этом плане - одно из немногих счастливых исключений (успешный оборонно-промышленный сектор, включая экспорт вооружений и спецтехники, - все же епархия оборонной деятельности). И именно он, в первую очередь, как один из главных «спонсоров» российского федерального бюджета, может испытать на себе санкции разной жесткости. Если по доле в мировых военных расходах на РФ приходится 3-4% (у США -38%, у Китая - 15%), то в глобальном валовом продукте доля России - только 2,1%, причем она даже снижается с начала «десятых» годов. В мировых расходах на науку и исследования доля России немногим превышает один процент, а по присутствию на мировых рынках высоких технологий эта доля менее 0,5%. Да и сама оборонная сфера, ОПК РФ не могут существовать анклавно, без необходимой подпитки со стороны общеэкономической, технико-технологической сферы, системы образования, без должных мотиваций, на что В. Путин обратил особое внимание на совещании в Минпромторге РФ в декабре 2021 г. А «наступательная» российская дипломатия сегодня во многом лимитирована в своих действиях именно невозможностью опереться на мощный тыл, убедительную и убеждающую «мягкую силу».
Роль государства, оборонной сферы, включая военную экономику, традиционно высока в жизни России/СССР, в экономике, региональном развитии, социальной сфере. По крайней мере, четверть населения страны, в той или иной степени и форме (через прямое участие, в качестве соисполнителей и смежников, членов семей и т.д.), является бенефициаром оборонной и военно-ориентированной деятельности. В крупных оборонных, ракетно-космических программах задействовано, как правило, несколько сот предприятий, фирм, исследовательских центров разного подчинения и форм собственности. И отнюдь не все из них относятся к отраслям ОПК, который служит интегратором общих усилий. Господствующая часть расходов в сфере ОПК имеет возвратный характер - через занятость, зарплаты, осуществление НИОКР, выпуск «двойной» и гражданской продукции, «социалку», создание и поддержание региональной инфраструктуры общего пользования и т.д. Особенно это важно для моногородов, на малонаселенных Севере и Востоке страны, для которых оборонная и военно-промышленная деятельность является системообразующей основой для
перспективного развития и самого существования. Например, после ликвидации части аэродромной сети двойного назначения в Приполярье в 90-е годы во многих населенных пунктах просто замерла жизнь. ОПК может оказаться одним из «локомотивов» преодоления нынешних трудностей в экономике и последствий СОУГО-19.
В процессе обсуждения возможностей ощутимого сокращения военных расходов и гособоронзаказа (ГОЗ) летом 2020 года в рамках инициатив Министерства финансов РФ даже такой «охранитель» госфинансов, как А. Кудрин, руководитель Счетной палаты, был вынужден выступить противником подобных действий. Поскольку это неизбежно приведет, через систему мультипликаторов, к нарушению экономических и технологических цепочек, дестабилизации в экономике, в отдельных регионах, в наибольшей степени зависящих от оборонной деятельности. Кроме того, «перекладывание» финансов из одного в другой государственный карман отнюдь не означает быстрой и эффективной конвертации одного вида деятельности (в данном случае оборонной), со всеми ее фондами, оргструктурами, профилем работы, в другой, например, в гражданскую экономику, в «масло». Это со всей очевидностью было продемонстрировано в 90-е годы, когда обвальная «демилитаризация», по сути, разрушение оборонной сферы в РФ отнюдь не привела к росту экономики страны, наоборот, она сопровождалась резким снижением жизненного уровня населения, отнюдь не только работавшего на оборону. И это притом, что и без того куцый военный бюджет постсоветской России исполнялся в те времена на 75-80%. А во внешней политике это привело к второсортности РФ, ее зависимости от самых разных внешних сил по многим позициям, чувствительным для НБ страны.
К сожалению, подобное и во многом популистское, поверхностное суждение, только с противоположным знаком, свойственно не только сторонникам моментальной «перековки мечей на орала». Ряд экспертов в области обороны, прекрасно разбирающихся в военно-технических вопросах, непрофессиональны в вопросах экономики, войны и мира, геополитики. В частности, в плане абсолютизации роли военной мощи в современном мире и недооценки необходимости очень серьезных затрат на иные, помимо военных, задачи обеспечения целостной, комплексной НБ РФ.
Роль оборонной деятельности в развитии России, ее экономики становится еще более понятной с учетом пространственно-климатического фактора. РФ в целом - северная, малонаселенная страна, до 3/4 ее территории после развала СССР - это зона вечной мерзлоты. Поэтому развитие РФ, особенно в северных и восточных регионах, во многом носит «очаговый» характер. Это развитие зачастую «нерыночно», оно может эффективно осуществляться только при лидирующей роли государства и его «доверенных» структур, в первую очередь оборонных и работающих на оборону. Приведем такой факт. Даже для весьма эффективного в данном вопросе Министерства обороны (МО) РФ капитальное строительство, создание инфраструктуры на севере обходятся в 3-5 раз дороже, чем аналогичная деятельность на южных широтах.
Во многом благодаря присутствию военных в северных и восточных регионах сегодня Россия может «спокойно» контролировать и использовать в своих интересах природные ресурсы этой зоны, отрабатывать эксплуатацию Северного морского пути. Крайне важен для РФ эффективный контроль эксклюзивной экономической, шельфовой зоны (общая площадь - до половины сухопутной территории РФ). МО РФ активно задействовано в развитии и модернизации региональной инфраструктуры, например, по расширению возможностей Транссиба и БАМа. Высокую эффективность структуры МО и работающие на оборону показали при всплеске СОУГО-19. Так, в наиболее критичном 2020 г. ГОЗ был выполнен на 96% при общих значительных проблемах в экономике страны. Военными строителями сдано «под ключ» несколько десятков важных объектов медицинского назначения, на что гражданские структуры планировали затратить в разы больше средств и времени.
Даже с учетом роста международной напряженности и повышенного внимания к фактору военной мощи в системе НБ РФ перед ее оборонной составляющей остро стоят задачи, во-первых, быть предельно экономной и эффективной в плане трат и соответствующего выстраивания внешней и оборонной политики. А во-вторых, «делиться» с гражданской экономикой, «тылом» бюджетными средствами, технологиями, более активно участвовать в выполнении гражданских программ, региональном развитии.
Насколько все же оборонный сектор, работа на оборону «тормозят» развитие гражданской экономики, хотя бы в плане отвлечения финансовых средств? Доля военных расходов в мировом валовом продукте, по данным 81РШ -Стокгольмского института исследований проблем мира, сегодня лишь немного превышает 2%, при этом у ведущих стран мира она находится в пределах 1,7-2,7% от величины их ВВП. Исключения: Германия - менее 1,5% и США -3,4% (у Китая - 1,9%). Что касается России, то можно видеть разброс оценок - от 2,8-2,9% (официальные данные) до 3,7% (оценка 81РЫ), в зависимости от применяемых методик и субъективного отношения «оценщиков» к нынешней России и ее внешней и оборонной политике. Насколько полны эти показатели для РФ, например, в плане учета дополнительной поддержки ОПК? Так, известно, что в рамках комплексной модернизации обороны - вооруженных сил и оборонной промышленности - в прошлом десятилетии 1/10 всех выделенных средств (до 3 трлн. руб.) предназначалась именно на модернизацию ОПК. Для ликвидации неподъемной для ОПК долговой нагрузки банкам в сумме также до 3 трлн. рублей, сложившейся к концу десятилетия, государством была оказана чрезвычайная помощь по реструктуризации и санации долгов, с обеспечением эффективного финансового контроля за проблемными секторами ОПК. Но даже с учетом всякого рода вливаний, внебюджетной поддержки со стороны государства, отвлечение оборонных средств от задач развития гражданской экономики РФ и социальных нужд нельзя считать критичным для последних. Тем более с учетом сказанного ранее: расходы на оборону и ОПК во многом имеют возвратный характер, затраченные на оборону средства являются важным фактором социально-экономического и регионального развития России.
Кроме того, считаем нужным подчеркнуть следующее. В современной России весьма неэффективна система управления и контроля, в международных исследовательских структурах это вообще считают слабым звеном, главной проблемой РФ. В экономике широко представлены неисполнительность и нетребовательность, отступление от законов в самых различных формах, со ссылками на «объективные трудности», «недогляд». Можно обоснованно предпо-
ложить, что суммарные необязательные потери в российской экономике перекрывают расходы на оборону и безопасность страны. И напомним еще раз: популистские призывы к «демилитаризации», ликвидации «избыточных» военных расходов в свое время внесли немалый вклад в формирование кризисных явлений в советской экономике, в развал СССР.
Что касается процессов передачи (трансферта) технологий между оборонным и гражданскими секторами экономики, то в СССР ОПК традиционно выполнял роль генератора, инкубатора технологий, инноваций. Во времена позднего СССР в ОПК была сосредоточена преобладающая часть высокотехнологичного гражданского производства, более трети мощностей ОПК было загружено работой на гражданский рынок. Уже в наше время, в «десятые» годы, после принятия десятилетней программы коренной модернизации оборонной сферы, вооруженных сил, ОПК РФ, при резком наращивании ГОЗ, доля гражданской продукции в общих объемах производства ОПК резко сократилась - до 15%. При этом пик расходов на оборону и закупку вооружений в РФ пришелся на 2016-2017 гг., а после выполнения основных капиталоемких программ, оптимизации ГОЗ доля гражданской продукции снова пошла вверх. В конце 2021 года она уже превысила 26%, к середине десятилетия должна составить 30%, а к его концу, как это планировалось ранее, должна была бы составить в некоторых секторах ОПК до половины выпускаемой продукции. Однако новый всплеск международной нестабильности при росте потребностей в современных и дорогостоящих вооружениях может серьезно скорректировать подобные оптимистичные планы. Нужно сказать, что в настоящее время в мировой практике обмен технологиями между «оборонкой» и гражданской экономикой имеет все более двусторонний характер, собенно в рамках крупных корпораций - конгломератов, как правило, многопрофильных, работающих как на ГОЗ, так и на гражданский рынок. Например, в крупнейшей авиастроительной компании «Боинг» существует так называемая «система дымоходов», способствующая быстрой и беспрепятственной передаче технологий, организационных приемов между различными структурными подразделениями. Для многих предприятий и фирм ОПК РФ диверсификация производства, конверсия, выход на гражданский рынок со всеми его рисками, вызовами и возможностями очень важны. Причем это приветствуют и их продвинутые руководители в целях повышения производственной дисциплины, устойчивости своих структур в условиях изменчивой конъюнктуры, мобильности гражданского рынка.
Можно слышать, что «милитаризация» российской экономики, ее оборонная ориентация, внешняя политика РФ резко отрицательно сказываются на общеэкономическом и технологическом развитии страны, возможностях самореализации России на международной арене. При этом ссылаются на санкции и иные ограничительные меры, в первую очередь в инновационно-инвестиционной сфере, влияющие на возможность участия РФ в кооперационных связях, в том числе в сфере высоких технологий и т.д. Международный опыт, хотя бы американский, между тем, показывает, что военная мощь, в виде своего рода «охранной грамоты», - отнюдь не помеха ведению международного бизнеса под надежным военно-политическим зонтиком. Военные расходы США составляют почти 2/5 общемировых, при этом доля США в глобальном потреблении такая же (заметим, ради справедливости, при куда меньшей и сокращающейся доле США в мировой экономике и материальном производстве). Китай, быстро расширяющий зону своих экономических интересов и присутствия, еще более быстрыми темпами наращивает военную мощь, подтягивает военные расходы по значимости к своей доле в мировой экономике. Кстати, и у экономики СССР была своя эксклюзивная зона реализации интересов в лице соцлагеря, дружественных стран на геостратегической периферии, что подкреплялось, в числе прочего, и тесными военно-политическими и военно-техническими связями на двусторонней и многосторонней основе, например, в формате Организации Варшавского договора (ОВД).
Разумеется, у РФ сегодня «особая ситуация», против нашей страны готовы обратить ее любые шаги на международной арене и во внутренней политике. Тем более, когда это касается сферы обороны и безопасности, военно-экономической деятельности. Совершенно не принимая во внимание, что в значительной степени нынешние усилия РФ в области обороны являются компенсацией за резкое сокращение оборонных усилий и военных расходов РФ в 1990-е и начале «нулевых» годов. И что такой разворот РФ в первую очередь связан с неконструктивной, экспансионистской политикой Запада, НАТО, в том числе в отношении России. На что В. Путин откровенно обратил внимание еще в своей Мюнхенской речи в 2007 г.
При этом глубоко заблуждаются те, кто считает: стоит России снизить свои оборонные усилия, сократить военные расходы, развернуть свою внешнюю и внутреннюю политику - и тут же российская экономика будет приглашена в мировую, в нее рекой польются технологии и инвестиции, будут сняты все санкции. Забывая при этом, что Россия для многих сил за ее пределами является не просто военным, но перманентным геополитическим противником, которого сегодня нужно максимально лишить инструментов влияния, развития, прежде всего высокотехнологичного. Не было бы Южной Осетии, Крыма, Донбасса - нашлись бы другие поводы. Санкции - это, безусловно, удар по технологическому развитию РФ, ее НБ. Но, с другой стороны, это и появление стимулов, условий и дополнительных возможностей для собственного развития, технологического и общеэкономического, в первую очередь с «опорой на свои силы». И это не только задача импортозамещения, но и, не исключено, прорывного технологического развития.
Заметим, что и в ранние постсоветские годы, когда оборона России по сути «была на нуле» и у нее «не было своих национальных интересов», Запад решительно отказывал РФ в кооперационном взаимодействии. Например, по программам гражданского самолетостроения концерна «Эрбас», приобретению активов фирмы «Опель» (дочерняя структура «Дженерал Моторс»), в том числе под предлогом угрозы «утечки технологий». Это и отказ России в приобретении собственности в сфере авиатранспортной инфраструктуры в Чехии, Венгрии, блокирование иных сделок. Притом, что в это же время в самой России успешно и беспрепятственно функционировали инженерные подразделения того же «Эрбаса» и «Боинга». Подчеркиваем, что тогда и речи не было о «вставании России с колен», восстановлении ее законного места в первом ряду мировой геополитики. Это были лишь робкие попытки вписаться в общую канву мировой экономики в качестве одного из ее участников. И даже в этой ситуации Россию «не приняли играть».
Сегодня же Запад, то, что называют «мировой закулисой», старается всячески препятствовать активности российской экономики на международной арене через недопущение кооперационных связей, закрытие кредитных линий, разнообразное воздействие на партнеров РФ, их запугивание, обрезание возможностей выхода на рынки. Причем это касается не только военно-технического сотрудничества России, но и гражданской сферы, включая, например, энергетику, научно-исследовательскую деятельность.
Безусловно, свое влияние на проблему «пушек» и «масла» (не только в РФ, но и в других ведущих странах мира) оказывает глобальный системный кризис, включая рост международной напряженности, серьезные сбои в мировой и национальных экономиках, а также пандемия COVID-19, «многогорбая», затяжная, несущая большие психологические, поведенческие испытания для населения. С одной стороны, это необходимость уделять больше внимания вопросам обороны, в том числе в плане обеспечения ее полноценного финансирования. И здесь главное - ни в коем случае не ввязываться в зеркально-симметричную, крайне дорогостоящую гонку вооружений по всем азимутам, способную истощить российскую экономику и вместо усиления нанести вред всему комплексу НБ РФ. С другой стороны, наблюдаются невысокие темпы роста мировой экономики после ее резкого «пике» в 2020 г. и соответственно сокращение «кормовой базы» как для оборонного, так и для гражданского секторов экономики. Кстати, в РФ спад в экономике в 2020 г. был меньшим (на 3%), чем у большинства ведущих стран, за исключением Китая, и в 2021 г. были восстановлены показатели 2019 г. В предстоящие годы рост ВВП РФ предполагается на уровне 2,0-3,0% в год, при тенденциях к некоторому снижению темпов роста к середине десятилетия. Планировавшееся ранее сокращение доли военных расходов в ВВП РФ, скорее всего, откладывается. На трехлетие 2022-2024 гг. их доля в ВВП страны практически не изменится, а по некоторым прогнозам даже возрастет. Военные расходы окажутся на треть меньше расходов на социальную политику РФ и в три раза превысят расходы на здравоохранение. Серьезная проблема экономики РФ -инфляция. За прошлое десятилетие рубль уже «похудел» вдвое, сейчас темпы инфляции значительно возросли (официально вдвое). А это и удар по долгосрочным, капиталоемким программам в области обороны, по ценообразованию, кооперации. В данных условиях неизбежно обостряется конкуренция оборонного и гражданского секторов НБ РФ за финансирование, за ресурсы, внимание властей, за квалифицированные и ответственные кадры. Это предполагает не только еще более тщательное, таргетированное распределение бюджетных средств, но и повышение эффективности их использования (по линии как «пушек», так и «масла»). Безусловно, будет смещено вправо или временно закрыто выполнение ряда капиталоемких программ, например, в создании инфраструктуры, осуществлении престижных проектов, в том числе в гражданском космосе.
Повторяем, это не только российская проблема. Так, в США сегодня наблюдается небывалая за последние десятилетия инфляция, связанная, в том числе, с «вертолетным разбрасыванием» триллионов долларов в целях смягчения последствий COVID. Это помножено на предвыборные социальные обещания Дж. Байдена на сумму также в триллионы долларов, принятие рекордного военного бюджета, предусматривающего, в частности, коренную модернизацию стратегических сил США. Отчасти со всем этим может быть связана и «готовность» США договариваться с РФ по вопросам глобальной и региональной безопасности и стабильности в изменившихся экономических и геополитических обстоятельствах, разумеется, на своих условиях. Что касается россиян, то они генетически готовы «затянуть пояса», если «отечество в опасности». Однако этим их свойством все же не стоит злоупотреблять как по гуманитарным соображениям, так и в целях недопущения дестабилизации в государстве и обществе, формирования и усиления антисистемных настроений, особенно на фоне серьезных экономических трудностей у населения, усталости от COVID и т. д.
Подведем некоторые итоги. В современной геополитике нельзя «лететь только на одном крыле». Залог эффективности НБ РФ - в целостности и комплексном взаимодействии военной мощи и «мягкой силы», «пушек» и «масла», при учете их взаимных интересов. И это взаимодействие в полной мере должно быть реализовано на практике. По самым разным причинам - от военно-технических до гуманитарных - даже в нынешней сложной международной обстановке использование «голой» военной мощи в качестве решающего аргумента геополитики становится не только затратным, но и во многих случаях контрпродуктивным. Так что роль «мягкой силы» в качестве инструмента внешней и оборонной политики РФ будет только возрастать. При этом все же в обозримой перспективе главная нагрузка в надежном обеспечении НБ РФ, ее внешней составляющей будет, как и раньше, лежать на оборонном компоненте, военной мощи. В том числе и по причине недоразвитости и неэффективности для РФ «мягкой силы» в рамках совокупной мощи государства. И России нужно очень постараться, чтобы не отказываясь от достигнутых успехов в области традиционной обороны, решительно «подтянуть» данный компонент НБ, причем в качестве приоритетной цели. Это различные стороны «мягкой силы», «тыла», гражданской экономики, обеспечение сплоченности, качества, целеустремленности и мотивированности нации перед лицом грядущих угроз и вызовов, как и открывающихся возможностей.
