CC BY
39
АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА ASPECTS OF RESEARCHING OF FICTION
УДК 821 (091)
Воронежский государственный университет
д. филол. наук, доцент кафедры русской литературы ХХ и XXI веков, теории литературы и фольклора Тернова Т.А.
Россия, г. Воронеж, тел. +7(4732)20-89-41 e-mail: ternova@phil.vsu.ru
Voronezh State University
Department of Russian Literature of the XX
and XXI Centuries, Literature and Folklore
Theory,
Doctor of Philology, associate professor Ternova T.A.
Russia, Voronezh, +7(4732)20-89-41 e-mail: ternova@phil.vsu.ru
Т.А. Тернова
ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ ЦИКЛ ВЯЧЕСЛАВА ИВАНОВА О РЕВОЛЮЦИИ И ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
В статье анализируется позиция поэта-символиста Вячеслава Иванова по поводу большевизма и Первой мировой войны, высказанная в статьях 1917 года, опубликованных в газете «Луч правды». Неприятие Вячеславом Ивановым идеи сепаратного мира с Германией является следствием его историософской концепции.
Ключевые слова: публицистический цикл, революция, Первая мировая война, Вяч. Иванов.
T.A. Ternova
PUBLICISTIC CYCLE OF VYACHESLAV IVANOV ABOUT THE REVOLUTION AND THE FIRST WORLD WAR
The article analyzes the position of the poet-symbolist Vyacheslav Ivanov on Bolshevism and World War I, expressed in the articles of 1917 published in the newspaper «The Ray of Truth». The rejection of the idea of a separate peace with Germany by Vyacheslav Ivanov is a consequence of his historiosophical concept.
Key words: publicistic cycle, revolution, World War I, Vyach. Ivanov.
Публицистика отечественных писателей-эмигрантов 1920-х гг., покинувших страну в связи с неготовностью принять произошедшие в ней перемены, чрезвычайно обширна. В багаже постреволюционных текстов полемические высказывания И. Бунина, И. Василевского (Не-Буквы), Дон-Аминадо, А.И. Куприна, М. Слонима, Ф. Степу-на, Н. Тэффи и др. Тем не менее, публицистика Вячеслава Ивановича Иванова занимает среди них особое место по той причине, что она является во многом продолжением теологической и историософской концепции, которую он разрабатывал и в рамках литературно-художественного творчества.
Историософская концепция Вяч. Иванова, на первый взгляд, напоминает свод славянофильских идей, дополненных мифологическими ассоциациями и мистическими истолкованиями. Так, история для него есть не что иное, как развитие духа нации, устремленного к трансцендентной истине (см. [10]). Вяч. Иванов разделяет идеи соборности (см. [4]), вечного возвращения исторических событий, которые толкует с использо-
Тернова Т.А., 2017
ванием образа Орфея, «активного делания» - созидания народного духа (см. [7; с. 128].
Публицистика периода революции и гражданской войны не была первым обращением автора к этому типу текста. Так, например, в 1914 году он давал интерпретацию первой мировой войны в статье «Вселенское дело», опубликованной в «Русской мысли», в 1915 г. он высказывался на страницах газеты «Утро России» по поводу еврейского вопроса [3; с. 90].
Отдельные статьи Вяч. Иванова 1917 года публиковались в московской газете «Луч правды» - органе «Союза солдатского и крестьянского просвещения»: «Предательство» - № 2, «Краеугольный камень» - № 3, «Ловушка» - № 4. В той же газете была опубликована статья «Социал-макиавелизм и культур-мазохизм», вошедшая в книгу «Родное и вселенское» под заголовком «Макиавелизм и мазохизм». Вместе статьи можно рассматривать как цикл, объединенный единой проблематикой и образностью, а также способами аргументации, риторического построения высказывания. Статьи можно считать обоснованием причин эмиграции писателя (1924).
Место их публикации - газета «Луч правды» - выбрано не случайно: издание, имевшее подзаголовок «газета внепартийная, общественно-политическая и литературная), стало в 1917 году рупором московской интеллигенции (религиозных философов, сторонников кадетов и социал-демократов, да и просто размышляющих небезразличных к происходящим событиям людей). Так, например, в издании публиковались статьи А Н. Толстого (№ 1. Ноябрь; № 2. 27 ноября 1917 г.; № 3, 4 декабря 1917 г.; № 4. 11 декабря 1917 г.).
Изучение публицистики Иванова важно для выяснения его мировоззренческой и творческой эволюции, а также истории русского символизма, для выявления отношения интеллигенции к произошедшей революции. Актуальность такого исследования определяется малоизученностью вопроса (так, А. Асоян в своей относительно недавней статье (2015 г.) утверждает, что предпринимает первую системную попытку описания публицистики Вяч. Иванова [1]). Значимым в исследовании публицистики Вяч. Иванова был материал Г.В. Обатнина [8]. Им же опубликованы статьи, которые будут являться предметом анализа в нашей работе.
Материалы из газеты «Луч правды» свидетельствуют об изменении взгляда Вяч. Иванова на революцию: от оптимистического в начале 1917 года до пессимистического к концу 1917 года. Писатель мистически отнесся к Первой мировой войне, истолковав ее как столкновение мира религиозной духовности и мертвящего царства «берлинской Валгаллы», восторженно принял Февральскую революцию, увидев в ней религиозный смысл, а затем разочаровался в ней.
Справедливости ради необходимо сказать, что взгляды Иванова на произошедшие в России события были неоднозначными. Об их дальнейшей эволюции пишет Р. Бёрд: «Еще в середине 1918 года Иванов занимал непримиримую позицию по отношению к большевикам и к таким сочувствующим им писателям, как А. А. Блок, но к концу года он уже сотрудничал в различных советских учреждениях» [2]. Вяч. Иванов ненадолго увидит в послереволюционных попытках создания театра массового действия воплощение своих чаяний дионисова действа.
Сюжет статей, опубликованных в газете «Луч правды» [6] , неслучаен и вытекает во многом из его «Вселенского дела», опубликованного ранее и содержащего осмысление начала Первой мировой войны. В публикации с оценочным названием «Предательство» речь идет о завершающем этапе мировой войны, о примирении с Германией, которое расценивается Ивановым как одновременное предательство союзников Россией, прежде всего кровных братьев, сербов. Он не сомневается, что заключение сепаратного мира ослабит родную страну, лишив ее поддержки со стороны союзников.
Статья начинается с отсылки к библейскому эпизоду, сцене предательства Иуды. Завершается она оценкой заключения мира с Германией как «Иудина дела». Свою по-
зицию автор выражает прямо, системно проводя сквозь статью основную линию своих рассуждений: «Нет для этого дела другого имени, как предательство», «губительная измена», «столь черно наше предательство, что понятно бешенство его виновников и исполнителей».
Иванов взывает к «живучей народной совести», «нашей душе народной, не могущей совсем забыть о правде Божьей», напоминая об ответственности за историческое решение перед «детьми и внуками нашими». Чертами народного характера, по Иванову, оказываются совестливость и религиозность, являющаяся основанием этой совестливости.
Публицист является убежденным противником всяческого перемирия по завершении войны, полагая, что если «кончить войну "вничью", это значит не только не вырвать корня будущих войн, но и позволить немцам так хозяйничать надо всем миром, что вечной войне не будет конца». Иванов предостерегает от любых поспешных решений в вопросах, затрагивающих исторические судьбы всей Европы: «Опрометью и очертя голову таких дел, как величайшая из войн, какие только велись на лице земли, кончать нельзя». Решение столь важных вопросов он доверяет «национальному самоопределению», приводя в пример Англию, доверяющую выбору своих провинций, «входящих на равных правах с другими членами в вольный союз, составляющий Британскую империю».
Поводом к написанию статьи «Краеугольный камень» стало убийство Царскосельского священника, которое воспринимается Ивановым не как частный случай, а как симптом наметившихся в народном самосознании перемен: «Услышит весь русский народ о смиренном исповеднике Христова Имени, положившем за него жизнь свою, и вспомянет это Имя». «Совесть народная уже смущена, - констатирует публицист. -Чуткая, заслышала она в себе разлад». Тем не менее, он не оставляет надежду на возрождение народного духа, зиждущегося на вере: «В вере народной - единственная надежда на спасение родины».
Композиция текста специфична: он начинается с обозначения повода к написанию статьи («Живое чувство правды Божьей, ныне поруганной и распинаемой, нашло своего исповедника и мученика на Руси, пролилась мученическая кровь») и продолжен рассуждениями-обобщениями, из этого повода вытекающими.
Носителем речи в статье выступает «мы», под которым можно видеть не общенаучную форму высказывания, а обозначение мыслящего слоя, выразителем чаяний и беспокойства которого является Вяч. Иванов: «Мы говорим не о поднявших меч и от меча погибших; мы говорим и не о жертвах гражданского долга <...> Мы говорим о Царскосельском священнике. »
Стилистически статья представляет собой сочетание высокого («иго рабское примем на выю») и низкого стилей («Всячески-де будет вольготнее», «Нужно-де заполучить свое»), что поддерживает ощущение рубежности исторического момента («духовный перелом совершается») и может быть мотивировано предметом разговора -«совестью народной».
Стоит отметить, что такое стилевое решение ново для текстов Вяч. Иванова. Процитируем в этой связи статью В. Пяста, современника поэта: «Необычность словаря Вячеслава Иванова, изумительно богатого, кажется до головокруженья богатого, а между тем лишенного очень большой, существенной части - обиходных слов, - вся нацело вытекает из этой особенности его творчества. Простые, повседневные слова, спутники вечные Пушкинской лирики настолько же, насколько лирики, скажем, А. Белого, - просто-напросто проходят мимо эстетического сознания Вячеслава Иванова» [9].
Статья «Краеугольный камень» носит полемический характер. Вяч. Иванов возражает окончательно разуверившимся в крепости народного духа: «если бы и правы были те умники». Его собственная позиция по отношению к народу двойственна: он видит его духовное прошлое: «в течение многих веков он являл свою веру и подвигами
личной святости избранных сынов своих и великим всеобщим самоотвержением» (отсюда и упоминание в тексте статьи Великого Новгорода, Святой Софии), с горечью сообщает об оскудении веры в настоящем («Глубь душевная мало-помалу пообмеле-ла»), надеется на ее воскрешение как залог спасения страны: «Нет, не будет - веруем -конечной гибели и распада земли русской - по тому одному, что не потеряла своей силы соль родной земли - вера наша».
Религиозность Вяч. Иванов осмысливает как основу национального самосознания: «Не на царе держалась вера, а на вере царь: неправославного царя народ и знать не хотел ... Имени же Христову и в глубинах грехопадения пребывал верен».
Библейская символика страдания и причащения становится дополнительным аргументом в полемике, которую ведет статьей «Краеугольный камень» Вяч. Иванов со своими предполагаемыми оппонентами: «Канула в чашу народной совести густая, тяжеловесная капля священной крови, крови мученической во Христе». Народ, живущий в годину исторического слома, сам испытывает духовные муки. Не он нравственно плох, а плохо дьявольское обольщение, под которое он попал: «заглушить его обольстительными надеждами на мир». Остается только видеть духовным зрением, что «бегут и исчезают бесы» и страна освобождается от результатов «ненадежного самочинного захвата» власти.
В статье «Макиавеллизм и мазохизм» (26 октября 1917 г., [5]) Иванов также реализует мотив обмана, жертвами которого становятся большевики: «коноводы и напра-вители дела большевиков поддались на некую приманку, заброшенную немецкой азефовщиной» [5; с. 188]. В отношении к большевикам в этой статье он неоднозначен, утверждая, что среди них есть «убежденные и бескорыстные».
Статья «Ловушка» (декабрь 1917 г.) содержит предостережение от заключения сепаратного мира, звучащее уже практически на необратимом этапе принятия этого решения большевистским правительством. Напоминая о давних инициативах германского правительства по заключению невыгодного для России мира, он не сомневается в том, что и нынешняя попытка является ничем иным, как ловушкой для страны. Новых правителей он называет «товарищами-самодержцами», не веря, несмотря на настойчивые разговоры о демократии, в ее осуществление.
Статья полна народных выражений, пословиц и поговорок: «снявши голову, по волосам не плачут», «петля на шею», «мы на попятный двор», «и волки сыты, и овцы целы». В их использовании - апелляции к пассивной народной памяти, к потаенным струнам народной души, чуть ли не к подсознанию народному, которое, как уже понятно и самому пишущему, не встрепенется в последний момент.
Дионисийское начало, присущее поэзии Вяч. Иванова, уступило место аполло-новской гармонии его публицистики. И дело здесь не только в ясности слова, а, в первую очередь, в определенности мысли, этического выбора, восславлении канонических верований, воспринятых как основа русского национального характера.
Надо сказать, что предвидение Иванова оказалось верным лишь отчасти: восстановления самодержания, которое он считал возможным при поддержке Германии и на которое, понимая слабость прежней власти, не уповал в 1917 году, не произошло. Тем не менее, Германия не растеряла, как он и предполагал, своих хищнических намерений, не была ослаблена сепаратным миром. Но это уже другая история - история не менее трагических дней Европы 30-40-х гг. ХХ века.
Библиографический список
1. Асоян А.А. Вячеслав Иванов - публицист // Вестник НГУ. Серия: История. Филология. 2015. Т. 14. Вып. 6: Журналистика. С. 26-34.
2. Бёрд Р. Вяч. Иванов и массовые праздненства ранней советской эпохи // Москва: Портал «О литературе», LITERARY.RU. URL:
http://www.literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1204023667&archive= 1206184915 (дата обращения: 25.03.2017).
3. Дэвидсон П. Библиография прижизненных публикаций Вяч. Иванова: 1898-1949 -СПб.: КАЛАМОС, 2012. 340 с.
4. Иванов В. Вселенское дело // Родное и вселенское. М.: Издание Г.А. Лемана и С.И. Сахарова, 1918. С. 5-18.
5. Иванов В. Макиавеллизм и мазохизм // Родное и вселенское. М.: Издание Г.А. Лемана и С.И. Сахарова, 1918. С. 187-190.
6. Иванов В. Совесть народная уже смущена: Вяч. Иванов о событиях семнадцатого года: публикация Г. Обатнина и А. Соболева / В. Иванов // Независимая газета. 1992, 30 сентября, № 188. С. 5.
7. Исупов К.Г. Цикл стихотворений Вяч. Иванова «Година гнева» // Революция 19051907 гг. и литература. М..: Наука, 1978. С. 128.
8. Обатнин Г.В. Штрихи к портрету Вяч. Иванова эпохи революций 1917 года / Г.В. Обатнин // Русская литература. 1997. № 2. С. 224-230.
9. Пяст В. Вячеслав Иванов / В. Пяст // Книга о русских поэтах последнего десятилетия, под ред. Модеста Гофмана. СПб. М., Изд. т-ва М. О. Вольфа, 1909. С. 265-275.
10. Тюрина И.И. Мифологизация исторических событий в циклах Вяч. Иванова «Година гнева» и «Песни смутного времени» // Русская литература в XX веке: имена, проблемы, культурный диалог. Вып. 7: Версии истории в литературе ХХ века. Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 2005. С. 5-19.
References
1. Asoyan A.A. Vyacheslav Ivanov - publicist // Herald of NSU. Series: History. Philology. 2015. Vol. 14. Issue. 6: Journalism. P. 26-34.
2. Byrd R. Vyacheslav Ivanov and mass celebrations of the early Soviet era // Moscow: Portal on Literature, LITERARY.RU. URL: http://www.literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1204023667&archive= 1206184915 (Date of the application: 25.03.2017).
3. Davidson P. Bibliography of intravital publications of Ivanov: 1898-1949 St. Petersburg: KALAMOS, 2012. 340 p.
4. Ivanov V. The Universal Business / V. Ivanov // Native and Universal. - M.: Publication G.A. Leman and S.I. Sakharov, 1918. - P. 5-18.
5. Ivanov V. Machiavellianism and masochism // Native and universal. M .: Publication G.A. Leman and S.I. Sakharov, 1918. P. 187-190.
6. Ivanov V. The conscience of the people is already embarrassed: Vyach. Ivanov on the events of the seventeenth year: the publication of G. Obatnin and A. Sobolev // Nezavisimaya gazeta. 1992, September 30, No. 188. P. 5.
7. Isupov K.G. A cycle of Vyach. Ivanov's poems «Era of Wrath» // Revolution of 19051907. And literature. M ..: Science, 1978. P. 128.
8. Obatnin G.V. Strokes to the portrait of Vyach. Ivanov era of the revolutions of 1917 / G.V. Obatnin // Russian Literature. 1997. № 2. P. 224-230.
9. Piast V. Vyacheslav Ivanov // The book about Russian poets of the last decade, ed. Modest Hoffmann. SPb. M., Ed. M. Wolf, 1909. P. 265-275.
10. Tyurina I.I. Mythologization of historical events in Vyach. Ivanov's cycles «Era of Wrath» and «Songs of troubled times» // Russian literature in the XX century: names, problems, cultural dialogue. Vol. 7: Versions of history in the literature of the twentieth century. Tomsk: Publishing house of Tomsk state. University, 2005. P. 5-19.
УДК 821.161.1 Бунин. 09
Воронежский государственный технический университет
канд. филол. наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации
Попова Ю.С.
Россия, г. Воронеж, тел. + 79202262368 e-mail: buka1621@rambler.r
Voronezh State
Technical University
The chair of Russian Language
and Intercultural adverse communication,
PhD in philology, associate professor
Popova Y.S.
Russia, Voronezh, + 79202262368 e-mail: buka1621@rambler.ru
Ю.С. Попова
ОБРАЗ УЧИТЕЛЯ В ОДНОИМЕННОМ РАССКАЗЕ ИВАНА АЛЕКСЕЕВИЧА БУНИНА
Статья посвящена проблеме интерпретации образа главного героя в рассказе И.А. Бунина «Учитель». Выявлены художественные доминанты этого образа и ряд мотивов, актуализированных им, механизмы поведения героя, в которых отражено писательское представление о социальных и нравственных ценностях.
Ключевые слова: мотив, «маленький человек», дом, безумие, танец, портрет, проза, И.А. Бунин.
Y.S. Popova
A TEACHER'S IMAGE IN A SINGLE-TEMPTED STORY OF IVAN ALEKSEEVICH BUNIN
The article is devoted to the problem of interpretation of the image of the main character in the story of I. A. Bunin «Teacher». We have revealed the figurative dominants of this image and a number of motives actua l-ized by him. We revealed the mechanisms of the hero's behavior, which reflects the writer's notion of social and moral values.
Keywords: motive, «little man», house, insanity, dance, portrait, prose, I.A. Bunin.
Рассказ Ивана Алексеевича Бунина «Учитель» написан в 1894 году. В центре повествования образ молодого учителя земской школы - Николая Ниловича Турбина, который приехал на место своей первой работы. Это молодой мечтательный человек, проживающий в мире своих иллюзий. Сначала он хотел стать священником, потом решил сделать свою школу образцовой, затем попасть на службу на завод и получать большое жалование.
В описании внешнего облика героя доминирует лексика, выражающая семантику «неуклюжести»: «Турбину шел двадцать четвертый год. Был он белокур, очень высок ростом, худ и от застенчивости очень неловок» [3; IV; 128]. Эта неловкость постоянно подвергается осмеянию: героя называют «циркулем», несуразным человеком и посмеиваются над ним.
Черты характера героя отражает и его фамилия. Фамилия Турбин образована от прозвища Турба. Так называли морду у кошки и собаки, а насмешливо и человеческое
Попова Ю.С., 2017
