CC BY
99
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2016, Том 25, Экспресс-выпуск 1272: 1281-1294
Птицы - недавние вселенцы на Камчатку: судьба популяций
Е.Г.Лобков
Евгений Георгиевич Лобков. Камчатский государственный технический университет (КамчатГТУ), ул. Ключевская, д. 35 Петропавловск-Камчатский, Камчатская область, 683003, Россия. E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 21 марта 2016
Как известно (Лобков 2003), современная камчатская авифауна -образование исторически молодое и активно развивающееся. Орнитологические комплексы региона и сейчас находятся в стадии активного формирования. В своё время (Лобков 2003) мы обосновали 5 основных путей проникновения новых видов птиц на этот полуостров: трансмиграция и колонизация, пульсация ареалов, прогрессирующее расширение ареалов со стороны континентальной части региона, случайная интродукция, преднамеренная интродукция. Все они актуальны и в настоящее время. Однако, как и предполагалось нами ранее, в условиях почти островной изоляции полуострова Камчатка важнейшим вариантом заселения её территории новыми видами птиц остаются процессы их трансмиграции (перелёта) и колонизации (закрепления на новом месте). Этот вывод подтверждается новыми примерами, которых становится всё больше. Складывается впечатление о тенденции к усилению этих процессов.
Другое дело, что судьба новых популяций неоднозначна, у каждой она складывается по-своему и не обязательно заканчивается успешным закреплением вида на новой территории не только в случае одноразового гнездования, но даже по итогам многолетнего размножения. Этот аспект в истории формирования авифауны Камчатки представляет особый, не только орнитологический, но скорее общебиологический интерес, поскольку демонстрирует обстоятельства, важные для понимания самой возможности формирования новых природных популяций в новых условиях у видов с разной экологической стратегией существования. Ниже приведён фактический материал, обосновывающий наиболее изученные примеры появления птиц — недавних все-ленцев на полуострове Камчатка и судьбу их камчатских популяций. Проанализирована только опубликованная и личная (принадлежащая автору) информация, собранная за последние 45 лет (1971-2016). За это время автором статьи и его коллегами проведены и продолжают вестись непрерывные и круглогодичные исследования в масштабах всего полуострова Камчатка.
К вселенцам мы относим виды, ареал которых географически не соприкасается с Камчаткой, находится на большем или меньшем удалении от неё, но залёты которых в границы Камчатского края прогрессируют и размножение которых зарегистрировано на Камчатке хотя бы один раз.
Очерки по истории вселения разных видов птиц на Камчатку за последние 45 лет
Чернохвостая чайка Ьатиз стазз1тозЬт1з. Этот вид считался на Камчатке редким залётным (Lobkov 1997; Артюхин и др. 2000). Долгое время встречи с ним были единичны. Так, за 67 лет (с 1931 по 1998) орнитологам известно всего о 7 случаях регистраций одиночных чернохвостых чаек в периоды миграций в разных районах полуострова Камчатка, в частности весной (май, июнь) и осенью (октябрь) на побережьях полуострова Камчатка и на острове Беринга. Информация о 6 из них опубликована (Аверин 1957; Карташев 1961; Лобков 1989; Н.Герасимов и др. 1992; Артюхин 1995) и ещё один случай отражён в моём полевом дневнике. Не было оснований даже для предположений о возможности размножения этой чайки на полуострове.
В последующие годы число встреч неожиданно возросло: с 1999 по 2005 год, посещая рыбодобывающие предприятия, расположенные на морском побережье Елизовского района, мы ежегодно наблюдали чернохвостых чаек в Авачинском и Кроноцком заливах и на сопредельных с ним акваториях у юго-восточных берегов полуострова Камчатка, причём не только в периоды миграций, но и летом. За это время у нас зарегистрировано как минимум 14 встреч, отмечено более 30 особей. В июле 2004 года залёт зафиксирован на острове Медный на Командорах (Мамаев 2004). Ясно было, что численность этого вида у берегов Камчатки возросла, период времени, в течение которого чернохвостые чайки встречались, расширился. И хотя летние встречи были неоднократными, но все они произошли в прибрежной акватории. О гнездовании по-прежнему сведений не было, хотя районы, где впоследствии были найдены гнездовья, орнитологами посещались.
Весной 2007 года чернохвостых чаек впервые отметили на Камчатке в качестве мигрантов (скорее всего, мигрировать вдоль побережий южной Камчатки они начали раньше). В тот год, отрабатывая весенний цикл наблюдений за миграциями птиц на мысе Левашова (Юго-Западная Камчатка) с 22 апреля по 24 мая, учётчики отметили несколько десятков пролетевших чернохвостых чаек; примерно столько же их учитывали в аналогичное время в последующие 2 года подряд (Завгарова 2012). Чайки пересекали условную учётную линию у наблюдательного пункта и в северном, и в южном направлении, то есть часть птиц определённо были кочующими. Выяснилось, что ежегодно
по 2-3 пары оставались на гнездование на занятой колосняковым лугом (в аспекте Leymus mollis с участием других трав) морской песчано-галечниковой косе и на речных островах близ устья реки Большой. Это было первое предположение о возможности размножения вида на Камчатке (Ю.Герасимов и др. 2012). Наконец, в 2008 году размножение чернохвостой чайки было доказано находкой гнезда с кладкой в устье реки Камчатки на восточном побережье полуострова (Ю.Герасимов и др. 2012). Здесь так же, как и в устье Большой, чернохвостые чайки гнездились на морской косе, заросшей колосняковым лугом, в колониях сизой чайки Larus canus. Неоднократные встречи в тот сезон этих чаек на разных участках длинной морской косы в устье реки Камчатки давали основания предполагать, что речь идёт не о единичном гнездовании, но и не о массовом размножении. В 2010 и в 2012 годах чернохвостые чайки были впервые замечены летом в черте города Петро-павловска-Камчатского. Новых мест размножения пока не обнаружено. Судя по всему, чернохвостая чайка находится на начальной стадии освоения Камчатки. Процесс развивается сравнительно медленно, и насколько успешным будет её закрепление на новом месте, покажет дальнейший мониторинг.
Большая горлица Streptopelia orientalis. Этот вид до сих пор считается залётным в авифауне Камчатки (Артюхин и др. 2000). Однако на самом деле в течение уже не одного десятилетия большие горлицы время от времени проникают на полуостров Камчатка и эпизодически могут размножаться отдельными парами в разных районах южной части полуострова. Самая ранняя информация о возможности гнездования этого вида относится к 1966 году. Гнездо с кладкой было найдено тогда местными жителями вблизи посёлка Жупаново недалеко от Се-мячикского лимана. Описание находки было столь детальным и убедительным, что сомнений в объективности информации у нас не осталось. С тех пор гнёзд не находили, но накапливается всё больше информации о летних находках, не исключающих возможность размножения. Так, одиночные птицы отмечены (Артюхин и др. 2000) в июне 1976 года на озере Курильское; 4 октября 1985 возле Жупаново; 18 июля 1989 в устье реки Козлова и 10 июля 1999 на реке Тихой (Кро-ноцкий заповедник). В 1977-1978 годах в период размножения сотрудники Кроноцкого заповедника (в частности, Л.И.Рассохина) регулярно наблюдали пару больших горлиц в мелколиственном лесу в среднем течении реки Кроноцкой. 27 июля 2009 одиночная большая горлица взлетела с обочины грунтовой автотрассы вблизи села Мильково. Наконец, 17-21 июня 2011 горлицу неоднократно наблюдали в истоке реки Озёрной на Курильском озере (Зеленская 2011), в том числе в момент, когда она собирала сухую траву (строительный материал) на лугу (М.И.Жуков, устное сообщение). Работники наблюдательного пункта
КамчатНИРО, расположенного в истоке реки Озёрной, рассказали, что наблюдают летом больших горлиц в этом районе с конца 1970-х годов.
При всем разнообразии информации мы не можем пока назвать большую горлицу регулярно размножающимся на Камчатке видом, его статус по-прежнему можно охарактеризовать скорее как залётный, эпизодически и спорадично гнездящийся. Но ситуация, на наш взгляд, развивается в направлении освоения этим видом южной Камчатки в качестве области размножения и формирования камчатской популяции. Ближайший участок области размножения большой горлицы находится в средней части Курильской гряды на острове Матуа (Лобков 2014), а также на Сахалине (Нечаев 1991). Можно предположить, что вектор трансмиграции на Камчатку направлен со стороны Курильских островов. Не случайно многие встречи относятся к бассейну озера Курильское, расположенному на крайнем юге полуострова Камчатка.
Обыкновенный скворец Sturnus vulgaris. Эту заметную и хорошо известную птицу никогда на Камчатке ранее не наблюдали. Впервые залёт в наш регион отмечен в 2011 году: 19-25 мая одиночную птицу наблюдали в окрестностях села Мильково в долине реки Камчатки (Рождественский, Курякова 2012). На следующий год в этом же месте возле мелиорированных полей было уже 3 особи (11-22 мая). В 2013 году зарегистрировано три встречи с одиночными птицами в период с 13 мая по 10 июня. В 2014 году скворцов в окрестностях Мильково не видели, но в 2015 они появились раньше, чем всегда, 29 апреля, и в мае-июне отмечено первое и сразу успешное гнездование (Курякова, Рождественский 2015). Причём было 2 пары, но гнездо удалось отыскать только у одной. Будет ли этот факт эпизодическим случаем размножения или мы станем свидетелями становления камчатской популяции вида-вселенца - покажет будущее.
В последние годы наблюдается расширение ареала обыкновенного скворца на Дальнем Востоке с его проникновением на Сахалин, Южные Курильские острова (Аббакумов 2015) и в Магаданскую область (Дорогой 2011, 2015). Вероятно, появление скворцов и их размножение на Камчатке есть следствие и часть тех же процессов расширения у этого вида дальневосточной части ареала.
Сибирская горихвостка Phoenicurus auroreus. О горихвостке на Камчатке, сославшись на информацию Г.В.Стеллера, сообщал ещё П.С.Паллас в своей знаменитой «Зоографии Россо-Азиатика» (Pallas 1811-1831), но к какому виду относится эта информация, осталось неизвестным. Какую-то горихвостку встретил участник шведской экспедиции на Камчатку, орнитолог Стен Бергман 6 июня 1921 в нижнем течении реки Камчатки возле посёлка Ключи (Bergman 1935). Добыть птицу ему не удалось, и вид остался неизвестным. Можно предполагать, что речь идёт о сибирской горихвостке.
Через большой промежуток времени появились новые факты. По нашим наблюдениям, сибирская горихвостка в 1972 и 1973 годах гнездилась в числе одной пары на окраине посёлка Жупаново на юго-восточном побережье полуострова Камчатка, где автор статьи жил постоянно в 1971-1977 годах и многократно бывал там до 1995 года включительно. Ситуация подробно описана нами ранее (Лобков 1984). С тех пор ни в Жупаново, и нигде более на Камчатке этот вид не регистрировали. На наш взгляд, речь идёт о случайном размножении (но два сезона подряд!). Ему не предшествовало увеличение количества залётов и числа особей.
Золотистый дрозд Титйив сНтузоЬаиБ. Этот вид, несмотря на то, что область его регулярного размножения находится совсем рядом с южной оконечностью полуострова Камчатка (на Северных Курильских островах — Парамушире, Шушу и Атласова), долгое время не регистрировался на Камчатке даже в качестве залётного вида. В 1970-х и 1980-х годах мы неоднократно обследовали авифауну разных участков территории Южно-Камчатского государственного федерального заказника, занимающего крайний юг полуострова Камчатка, в том числе окрестности Курильского озера и долину реки Озёрной. Наиболее обстоятельные исследования были проведены в 1984 и 1987 годах. Этого вида здесь тогда определённо не было. Мелколиственные леса населял только оливковый дрозд ТитйиБ оЬвситиБ. Первая встреча с залётным золотистым дроздом произошла 6 октября 1991 в районе города Пет-ропавловска-Камчатского (Аткинсон 2004). Следующая (из опубликованных) находка произошла со стайкой из 4 особей 22 мая 1994 на юго-западном побережье полуострова Камчатка близ устья реки Опала (Ю. Герасимов 1997). Затем, обследуя авифауну окрестностей термальных источников «Саванские» (бассейн Опалы) 20 августа 2008, мы наблюдали в каменноберёзовом лесу группу золотистых дроздов из одной взрослой и двух молодых птиц текущего года рождения. Эта находка указывала на размножения вида где-то поблизости. В 2011 году одиночного самца отметили на лугу в истоке реки Озёрной (Зеленская 2011), а в 2015 в период с 10 июня по 1 июля золотистый дрозд был найден уже вполне обычным гнездящимся видом окрестностей озера Курильское и реки Озёрной (Архипов 2016). В этом районе он населял пойменные леса и ольховые стланики с плотностью порядка 3 поющих самцов на 1 км2. По голосам в обследованных местах было выделено 15 территориальных пар. Многократно наблюдали взрослых птиц, собиравших корм для птенцов. Теперь золотистый дрозд населяет мелколиственные леса в этом районе совместно с оливковым дроздом.
Проанализировав окраску птиц по сделанным на Камчатке фотографиям и личным наблюдениям (в августе 2008 года), мы пришли к выводу о принадлежности камчатских птиц к островному курильскому
подвиду Turdus chrysolaus orii Yamashina, 1929. Судя по всему, золотистый дрозд заселил южную часть полуострова Камчатка в течение 1990-х и 2000-х годов, преодолев Первый Курильский пролив. Численность на местах размножения (по крайней мере, в бассейне озера Курильское) растёт, на Камчатке формируется региональная популяция, и можно полагать, что этот вид закрепился в регионе.
Рябинник Turdus pilaris. Долгое время восточными пределами распространения рябинника на гнездовании в Северной Евразии считался бассейна Алдана и долина Шилки в области 117 меридиана (Степа-нян 2003). Он был обычен в Якутии, его размножение к востоку было известно до устья Маи (Воробьёв 1963). Первое размножение рябинника на крайнем Северо-Востоке Азии было неожиданным и установлено нами 21 июня 2009 в среднем течении реки Пенжины в границах Камчатского края (Лобков 2015). На Камчатке до этого не было известно залётов, да и вообще на Северо-Востоке Азии был лишь один случай залёта на остров Врангеля. Потому мы расценили факт гнездования одной пары рябинников на таком огромном удалении от основного ареала в качестве эпизодического и случайного, как это бывает у разных видов птиц в нашем регионе.
Однако, судя по всему, эта находка не случайная. Она хорошо соотносится по срокам с появлением этого вида в разных районах Дальнего Востока России. Анализ хронологии и географии находок, в том числе случаев размножения, позволил нам сделать вывод о прогрессирующем расширении ареала этого вида на русском Дальнем Востоке в течение последних 5-6 лет (Лобков 2015). На Камчатке к факту гнездования на Пенжине позже добавились два залёта: наше зимнее (18 февраля 2015) наблюдение рябинника в городе Елизово на юго-восточном побережье полуострова Камчатка и весенняя (3-4 апреля 2015) встреча этого дрозда в селе Мильково (О.П.Курякова, письм. сообщ.).
Если рябинника относить к группе вселенцев на Камчатке, то следует признать, что процесс освоения этим видом территории Камчатского края находится на самых ранних стадиях.
Восточная синица Parus minor. Ситуация с этим видом подробно описана нами (Лобков 1984; 1986). Суть заключается в том, что впервые на Камчатке восточные синицы появились в городах Елизово и Петропавловск-Камчатский в марте 1978 года. В камчатских метеоусловиях это ещё зима. Находка была неожиданной, поскольку никогда ранее этот вид даже в качестве залётного на Камчатке не находили. Судя по всему, в ту зиму на Камчатку залетела не одиночная птица, но группа особей, поскольку за день в Елизово их удавалось увидеть дважды или трижды в разных уголках города. На следующий год было подтверждено первое успешное размножение и далее до 1988 года включительно восточные синицы ежегодно гнездились в окрестностях
двух крупнейших на Камчатке городов в радиусе 10 км от них. В 1981 году восточных синиц на Камчатке было, по меньшей мере, несколько десятков особей, это был максимум численности их новой популяции. Впоследствии этот уровень численности так и не был превышен, и уже с 1983 года (особенно с 1985) восточных синиц становилось всё меньше, встречи с ними стали единичными. После 1988 года ни одного случая размножения зафиксировано не было, несмотря на наши специальные поиски. В 1990-х годах отмечен один залёт. Больше восточных синиц на Камчатке не встречали.
Пример с восточной синицей убеждает в том, что даже групповой залёт и успешное размножение в течение 10 лет не гарантирует закрепления новой популяции на Камчатке. Мы не смогли выявить ни одного природного или антропогенного фактора, который можно было бы с очевидностью назвать в качестве причины безуспешной попытки закрепления вида. Предполагаем, что это могла быть, в частности, высокая смертность в зимнее время.
Полевой воробей Passer montanus. Хорошо изученный (в какой-то мере хрестоматийный) пример случайной, непреднамеренной интродукции и успешного становления новой популяции на Камчатке (Лобков 2002, 2003). С 1979 года, когда 4-5 пар полевых воробьёв впервые загнездились в городе Петропавловске-Камчатском (8-10 особей случайно оказались в трюме теплохода, прибывшего из Находки), численность популяции к 1992 году превысила 100 тыс. особей, а к 2002 составила приблизительно 170 тыс. Расселение носило характер экспансии. За 24 года полевые воробьи освоили почти все населённые пункты полуострова Камчатка, проникли на Командорские острова. Важнейшие векторы расселения направлены вдоль автодорог и морских побережий. В течение первых 6 лет ареал расширялся примерно на 1013 км в год, а популяция к концу этого периода достигла 3 тыс. особей. Через 8-10 лет, когда численность популяции превысила 10 тыс. особей, темпы расселения возросли до 50-70 км в год (площадь ареала ежегодно увеличивалась в среднем на 12-35 тыс. км2). Закреплению гнездящихся пар почти в каждом новом населённом пункте предшествовало появление залётных особей или групп особей. В южной части полуострова, где больше населённых пунктов, полевые воробьи расселялись быстрее, чем в северной. В течение первых 10-12 лет численность популяции и площадь ареала увеличивались более или менее синхронно в виде кривых, напоминающих экспоненциальные. Затем рост численности стал заметно отставать от темпа увеличения ареала. Площадь камчатской части ареала к 2002 году составила приблизительно 285 тыс. км2. Он состоит из более чем 50 изолированных очагов размножения (микропопуляций), приуроченных к населённым пунктам, общая площадь которых не превышает 1% всей площади ареала.
Благодаря дисперсии, в течение всего периода прогрессирующего расселения залёты полевых воробьёв на 50-220 км (в среднем примерно на 100 км за трёхлетие) опережали расширение ареала. Основателями для микропопуляций в каждом из населённых пунктов были отдельные пары или стайки по 3-5 особей. До появления полевых воробьёв авифауна населённых пунктов Камчатки состояла только из вобранных видов, если не считать полудомашних сизых голубей Columba livia. Единственным повсеместным обитателем была белая трясогузка Mota-cilla alba (на юге полуострова камчатская M. a. lugens Gloger 1829, на севере — вместе с якутской, очковой M. a. ocularis Swinhoe, 1860), её численность с ростом популяции воробьёв в каждом населённом пункте сократилась в 2-3 раза.
Период экспансии полевых воробьёв закончился в 1990-1996 годах, когда этот вид достиг северных посёлков на восточном побережье полуострова Камчатка, в частности, посёлка Оссора. С тех пор он так и не проник по восточному побережью ещё севернее — в сёла континентальных районов Корякского автономного округа, хотя расстояние здесь относительно невелико. На наш взгляд, экспансия полевых воробьёв закончилась вследствие их контакта с домовыми воробьями Passer do-mesticus, которые к тому времени достигли этих мест, расселяясь с севера (Лобков 2010). В Оссоре в настоящее время, как и в городе Елизо-во, живут оба вида воробьёв. По охотскому побережью таких преград нет, и полевые воробьи залетают до низовий Пенжины (посёлок Ка-менское, 2009 год), хотя пока не освоили этот населённый пункт.
Состояние популяции полевого воробья на Камчатке в настоящее время выглядит стабильным. В городе Елизово их численность несколько уменьшилась в процессе сегрегации с домовым воробьём. Так, в 1989-1990 годах плотность размещения составляла (на максимуме) от 105 до 115 пар/км2, но с 1992 года в течение 10 последующих лет она колебалась в пределах 25-39 пар/км2 (Лобков 2002). К настоящему времени численность ещё снизилась: в июле 2015 года плотность размещения составила в среднем 8.8 пары/км2 в центральной части города, 26.2 пары/км2 на его окраинах, в среднем по городу (по взвешенной средней) 17.9 пары/км2. Несмотря на очевидное сокращение численности полевых воробьёв в Елизово, у нас нет оснований предполагать наличие негативного тренда в состоянии их камчатской популяции.
Успешности закрепления популяции полевого воробья на Камчатке способствовали удачные сроки интродукции (весна), отсутствие конкуренции (бедная авифауна селений и свободные экологические ниши), богатая и неосвоенная кормовая база, обилие мест, подходящих для устройства гнёзд, умеренный пресс хищников, вполне высокие репродуктивные показатели популяции (Лобков 2002). И это при том, что в первые зимы с началом освоения региона, в условиях длительных
многоснежных циклонов отмечались случаи гибели полевых воробьёв.
Домовый воробей Passer domesticus. Летом 1981 года в Елизово завезли 24 особи из Москвы, 16 из них пережили зиму и загнездились. В течение последующих 17 лет численность увеличилась до 15-18 тыс. особей и остаётся более или менее стабильной. С 1982 по 1991 год плотность популяции домового воробья в Елизово медленно росла от 0.7 до 25 пар/км2, в 1992 году она увеличилась до 40 пар/км2, а к 2000 году достигла 128 пар/км2 (Лобков 2002). В настоящее время (июль 2015) плотность размещения гнездящихся птиц этого вида в центральной части Елизово составляет 187.7 пары/км2, на окраинах — 11.9 пары/км2, в среднем по городу (по взвешенной средней) 95.4 пары/км2. Поразительно, но домовый воробей пока так и не вышел на гнездовании за пределы города Елизово, возможно, из-за конкурентных отношений с полевым воробьём, который раньше освоил все близлежащие селения. Таким образом, область гнездования не превысила за 34 года площади в 70 км2. Первые примерно 10 лет численность домовых воробьёв в Елизово росла медленно (на это время пришёлся период массового размножения полевых воробьёв), но потом темп роста резко усилился (при этом численность полевых воробьёв начала заметно снижаться) и к 2000 году достигла максимума. В настоящее время плотность популяции домового воробья в Елизово более или менее стабильна. Каждый из видов занял ему присущие экологические ниши. Домовые воробьи с наибольшей численностью населяют центральную часть города с многоэтажными постройками, тогда как полевые воробьи — главным образом городские окраины с деревянными домами. В городе Петропавловске-Камчатском, расположенном всего в 30 км от Елизово, отмечены залёты домовых воробей, зафиксирован единичный случай размножения, но и только. Вся южно-камчатская популяция домовых воробьёв в течение 35 лет по-прежнему сосредоточена только в Елизово.
В период с 1983 по 1989 год на Камчатке возник второй, независимый от первого, очаг расселения домовых воробьёв. Их завезли в посёлок Тиличики (Олюторский район Камчатского края, Корякский автономный округ). Характер расселения и динамика этой новой популяции на севере Камчатки на первых этапах становления напоминает ситуацию с полевым воробьём на юге полуострова: рост численности и расширение ареала, но более медленные, чем у полевого воробья. К 2005 году домовый воробей из Тиличик заселил все населённые пункты Корякского нагорья, некоторые крупные геологические базы, а также близлежащие к континентальным районам самые северные населённые пункты полуострова Камчатка (Ильпырский, Тымлат, Оссора). Зарегистрированы неудавшиеся попытки размножения в посёлках бассейна реки Пенжины (Лобков 2011). В посёлке Оссора произошёл контакт полевых воробьёв, расселявшихся вдоль полуострова с юга на
север, и домовых воробьёв, расселявшихся со стороны континентальных районов на юг. Это положило конец экспансии полевого воробья.
Успешное закрепление домового воробья и становление камчатских популяций этого вида стало возможным благодаря благоприятным условиям, аналогичным таковым у полевого воробья.
Клёст-еловик Loxia curvirostra. В течение более чем 250 лет на Камчатке эпизодически (с большими перерывами во времени) фиксировали залёты этого вида. С 2000 года (примерно через 50 лет со времени последних залётов) клестов стали наблюдать ежегодно в южных районах полуострова Камчатка в течение года, а в 2011 году в Елизово отметили молодую, недавно покинувшую гнездо птицу, что свидетельствовало о размножении где-то поблизости. Ситуация с этим видов недавно подробно описана и проанализирована нами (Лобков, Артюхин, Герасимов 2014). В течение последних 15 лет клёст-еловик стал неотъемлемым компонентом летних орнитологических комплексов в хвойных и смешанных лесах в бассейне реки Камчатки, а осенью и зимой встречается на юге Камчатки от городов Елизово и Петропавловск -Камчатский до окрестностей вулкана Шивелуч. С высокой долей вероятности можно предполагать, что последняя волна трансмиграции, которая пришлась на 2000-е годы, закончилась успешным закреплением вида на полуострове Камчатка (Лобков, Артюхин, Герасимов 2014).
Заключение
Анализ современного распространения многих видов птиц на полуострове Камчатка позволяет с большой долей вероятности предполагать, что они так же, как и перечисленные выше виды, закрепились на Камчатке в процессе естественной трансмиграции и колонизации. Только это произошло в той или иной мере раньше. Такие виды отличаются рядом особенностей. Их ареалы на Камчатке могут быть ограничены, численность относительно невысока, у них узкий спектр биотопических связей, их камчатские популяции, несмотря на пространственную изоляцию, представлены широко распространёнными географическими расами, притом, что в континентальной части ареала эти виды вполне склонны к географической изменчивости. Одним видам присущи все эти особенности, другим свойственны лишь отдельные из них.
К видам, исторически относительно недавно успешно колонизировавшим Камчатку, можно с большой долей вероятности отнести крас-ноголового нырка Aythya ferina, вальдшнепа Scolopax rusticola, московку Parus ater, свиристеля Bombycilla garrulus, чижа Spinus spinus и других. У каждого из этих видов — свои особенности в динамике и в современном состоянии камчатских популяций, но всех их объединяет очень ограниченная по размерам область гнездования на полуострове.
Очень похоже, что с ростом численности популяции, изначально закрепившейся в долине реки Камчатки, идёт процесс расселения дубоноса Coccothraustes coccothraustes, он проник уже в южные районы Корякского нагорья (Лобков, Карпухин 2010), но основная часть популяции по-прежнему сосредоточена в бассейне реки Камчатки.
Прогрессирующее освоение Камчатки в настоящее время в форме залётов и кочёвок в периоды миграций, зимовки и даже в летнее время позволяет предполагать возможность со временем размножения на полуострове Камчатка таких видов, как серая Ardea cinerea и «большая белая» цапли, серокрылая чайка Larus glaucescens, белоголовый орлан Haliaeetus leucocephalus. Не исключено, что на этом полуострове (в долине реки Гейзерной) формируется новая изолированная популяция командорского горного вьюрка Leucosticte tephrocotis maxima Brooks, 1915 (Казанский, Никаноров 2014), которого впервые обнаружили здесь в летнее время в 2009 году.
Судя по всему, процессы трансмиграции и колонизации птицами Камчатки в последние годы прогрессируют. Быть может, это ещё одно следствие глобальных изменений в климатической обстановке. Способствуют тому биогеографические (маргинальные) особенности Камчатки: её почти островное географическое положение в области Северной Пацифики, для которой свойственна высокая степень динамичности природных условий, в частности активная циклоническая деятельность (Лобков 2003). Если за 30 лет, с 1970 по 1999, на Камчатке мы отметили первые случаи размножения у 4-5 видов птиц-трансмигрантов (Лобков 2003), то ещё 5 новых видов впервые загнездились на полуострове в течение следующих всего 16 лет — 2000-2015.
Что касается опыта и результатов интродукции птиц на Камчатку, то судьба интродуцированных видов, биотопически связанных с населёнными пунктами, оказывается вполне успешной. Наглядной иллюстрацией тому, помимо описанных выше примеров с полевым и домовым воробьями, служит пример с сизым голубем. Так, первых домашних голубей привозили на Камчатку местные жители в 1930-х годах, а может быть и раньше. Они привозили своих питомцев для себя и содержали в домашних условиях. Но именно домашние голуби дали начало современной камчатской полудикой-полудомашней популяции вида. В 1960-1970- х годах голуби были уже вполне обычны в крупных населённых пунктах, где наряду с птицами, содержавшимися в домашних условиях, сформировались популяции, размножавшиеся самостоятельно без опеки человека на чердаках, под крышами и балконами домов. Время от времени на Камчатку попадали также домашние сизые голуби, которые улетали с морских судов, находившихся неподалёку. Одних могли специально выпускать, в том числе для испытания навигационных способностей отдельных особей (так нередко по-
ступают японские голубеводы), другие случайно улетали от своих хозяев. Распространению сизых голубей на Камчатке в 1990-2000-е годы способствовали также браконьеры, использующие этих птиц в качестве манных при отлове кречетов Falco rusticolus. Благодаря браконьерам, голубей завезли в некоторые далеко изолированные селения. Ныне популяция этого вида, живущая самостоятельно, но в тесной связи с человеком, представлена многими очагами размножения, приуроченными к населённым пунктам Камчатского края. Самая высокая численность — в крупнейшей на Камчатке городской агломерации «Петропавловск-Камчатский — Елизово — Вилючинск»: по очень приблизительной оценке, это примерно 9 тыс. особей или более.
Примеров с интродукцией диких птиц, рассчитанной на формирование местных популяций в естественных местообитаниях, мало, и пока они безуспешны. Так, попытки искусственной интродукции в камчатские леса в 1974-1981 годах тетерева Lyrurus tetrix и рябчика Tet-rastes bonasia закончились неудачей. Возможно, впрочем, не потому, что условия Камчатки оказались неподходящими для этих видов, а вследствие некорректных мероприятий по акклиматизации.
Таким образом, многолетний опыт наблюдений за птицами Камчатки убеждает в том, что трансмиграция и колонизация — действительно важнейший путь обогащения обеднённой по истории становления, островной по облику авифауны Камчатки. Рассмотренные нами примеры свидетельствуют о том, что перелёт птиц на Камчатку может быть следствием прогрессирующего расширения или пульсации их ареалов, или увеличения численности популяций на Дальнем Востоке, но может быть случайностью. Началу размножения может предшествовать более или менее многолетняя (от десятков до сотен лет) история залётов и кочёвок. А может всё произойти в очень короткие сроки, буквально за несколько сезонов. Колонизация может стать следствием не одной, но нескольких попыток, нескольких волн трансмиграции, одна из которых может стать успешной. При этом на первых этапах колонизации ни один из вариантов не даёт гарантии в успешности закрепления местных популяций даже в случае многолетнего размножения. Наиболее характерная для Камчатки модель сценария трансмиграции и успешной колонизации птиц заключается в следовании одного за другим нескольких этапов: 1) увеличение числа (частоты) и расширение диапазона сроков залётов вида; 2) точечное спорадичное гнездование небольшим числом пар; 3) увеличение численности в районе, где произошло первичное размножение; 4) расширение ареала в регионе. На стадии расширения реала в регионе, на наш взгляд, уже можно говорить об успешном закреплении вида. Как показывают примеры, ни один из предыдущих этапов не даёт гарантии закрепления местной популяции. Для успешного первичного размножения важно
наличие характерных для вида мест обитания и подходящих кормов. Как правило, процесс успешной трансмиграции и колонизации на Камчатке длится долго — в лучшем случае десятки лет.
Литератур а
Аббакумов С.Н. 2015. Новые встречи обыкновенного скворца Sturnus vulgaris на Сахалине и первая встреча этого вида на Кунашире в 2014 году // Рус. орнитол. журн. 24 (1115): 816-818.
Аверин Ю.В. 1957. Птицы Камчатского полуострова. Дис. ... докт. биол. наук. Л.: 1561 (рукопись).
Артюхин Ю.Б. (1995) 2013. К авифауне Командорских островов // Рус. орнитол. журн. 22 (923): 2642-2649.
Артюхин Ю.Б., Герасимов Ю.Н., Лобков Е.Г. 2000. Класс Aves - Птицы // Каталог позвоночных Камчатки и сопредельных морских акваторий. Петропавловск-Камчатский: 73-99.
Архипов В.Ю. 2016. Дополнения к авифауне Курильского озера и его окрестностей (Камчатка) // Рус. орнитол. журн. 25 (1239): 207-213.
Аткинсон С. (2004) 2005. Регистрация золотистого дрозда Turdus chrysolaus на Камчатке // Рус. орнитол. журн. 15 (315): 358-359.
Воробьёв К.А. 1963. Птицы Якутии. М.: 1-336.
Герасимов Н.Н., Соколов А.М., Томкович П.С. 1992. Птицы орнитологического заказника «Река Морошечная», Западная Камчатка // Рус. орнитол. журн. 1, 2: 157-208.
Герасимов Ю.Н. 1997. Встреча золотистого дрозда Turdus chrysolaus на юго-западе Камчатки // Рус. орнитол. журн. 6 (26): 22.
Герасимов Ю.Н., Сыроечковский Е.Е., Лаппо Е.Г., Цеклер К., Маккалум Д.Р., Бу-халова Р.В. 2012. К познанию орнитофауны устья реки Камчатки // Орнитология 37: 5-26.
Дорогой И.В. 2011. Залёт белокрылой цапли Ardeola bacchus и обыкновенного скворца Sturnus vulgaris на юг Магаданской области // Рус. орнитол. журн. 20 (663): 11391142.
Дорогой И.В. 2015. Второй залёт обыкновенного скворца Sturnus vulgaris на южное побережье Магаданской области // Рус. орнитол. журн. 24 (1211): 4020-4022.
Завгарова Ю.Р. 2012. Юго-Западная Камчатка как область миграции водных и околоводных птиц. Дис. ... канд. биол. наук. Петропавловск-Камчатский: 1-215 (рукопись).
Зеленская Л.А. 2011. Летняя фауна птиц озера Курильского (Камчатка) // Рус. орнитол. журн. 20 (698): 2087-2094.
Казанский Ф.В., Никаноров А.П. 2014. Дополнение к списку видов птиц Долины Гейзеров (Кроноцкий заповедник) // Тр. Кроноцкого заповедника 3: 65-76.
Карташев Н.Н. 1961. Птицы Командорских островов и некоторые предложения по рациональному их использованию // Зоол. журн. 40, 9: 1395-1410.
Курякова О.П., Рождественский О.Ю. 2015. Первое наблюдение гнездования обыкновенного скворца Sturnus vulgaris на Камчатке // Рус. орнитол. журн. 24 (1204): 37843786.
Лобков Е.Г. 1984. Фаунистические находки птиц на Камчатке в 1972-1981 гг. // Бюл. МОИП. Отд. биол. 89, 2: 41-50.
Лобков Е.Г. 1986. Гнездящиеся птицы Камчатки. Владивосток: 1-304.
Лобков Е.Г. 1989. О залётах некоторых птиц на Камчатку в 1986 г. // Вопросы географии Камчатки 10: 190-191.
Лобков Е.Г. 2002. Становление и динамика популяции интродуцированных на Камчатке полевого Passer montanus и домового Passer domesticus воробьёв // Биология и охрана птиц Камчатки 4: 93-99.
Лобков Е.Г. 2003. Птицы Камчатки (география, экология, стратегия охраны). Авто-
реф. дис. докт. биол. наук. М.: 1-60. Лобков Е.Г. 2010. Новые материалы по распространению домового Passer domesticus и полевого Passer montanus воробьёв на севере Камчатского края ll Биология и охрана птиц Камчатки 9: 70-73. Лобков Е.Г. 2011. Птицы бассейна реки Пенжины ll Орнитология Зб: 39-102. Лобков Е.Г. 2014. Некоторые находки птиц на острове Матуа по результатам камчатско-курильских экспедиций 2009-2010 гг. ll «На перекрёстке континентов». Материалы 31-х Крашенинниковских чтений. Петропавловск-Камчатский: 243-247. Лобков Е.Г. 2015. Статус дрозда-рябинника Turdus pilaris на русском Дальнем Востоке:
прогрессирующее расширение ареала ll Рус. орнитол. журн. 24 (1114): 789-791. Лобков Е.Г., Артюхин Ю.Б., Герасимов Ю.Н. 2014. История находок и характер обитания клеста-еловика Loxia curvirostra и белокрылого клеста Loxia leucoptera на территории Камчатского края ll Рус. орнитол. журн. 2З (1010): 1785-1804. Лобков Е.Г., Карпухин Н.С. 2010. Орнитологический комплекс южной части Корякского нагорья и его трансформация в результате освоения Сейнав-Гальмоэнанского платинового узла ll Биология и охрана птиц Камчатки 9: 47-61. Мамаев Е.Г. 2004. Регистрация чернохвостой чайки Larus crassirostris на острове Медном ll Биология и охрана птиц Камчатки б: 107-108. Нечаев В.А. 1991. Птицы острова Сахалин. Владивосток: 1-747.
Рождественский О.Ю., Курякова О.П. 2012. Регистрации обыкновенного скворца Sturnus vulgaris и ходулочника Himantopus himantopus на Камчатке ll Рус. орнитол. журн. 21 (805): 2542-2544. Степанян Л.С. 2003. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий (в границах СССР, как исторической области). М.: 1-806. Bergman S. 1935. Zur Kenntnis Nordostasiatischer Vogel: Ein Beitrag zur Systematik, Biologie und Verbreitung der Vogel Kamtschatkas und der Kurilen. Stockholm: 1-268. Lobkov E. 1997. Die Vogelwelt Kamtschatkas ll Acta ornithoecologica З, 4: 319-451. Pallas P.S. 1811-1831. Zoographia Rosso-Asiatica. Petropoli: 1: 1-568, 2: 1-374, З: 1-428.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2016, Том 25, Экспресс-выпуск 1272: 1294-1298
Первый случай гнездования озёрной чайки Larus ridibundus на крыше в Московском регионе
Е.Л.Лыков, В.А.Зубакин
Егор Леонидович Лыков. Министерство природных ресурсов и экологии Российской Федерации.
Ул. Большая Грузинская, д. 4/б, Москва, 123995, Россия. E-mail: [email protected] Виктор Анатольевич Зубакин. Институт проблем экологии и эволюции РАН.
Ленинский проспект, д. 33, Москва, 119071, Россия. E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 27 марта 2016
В 2014 году на крыше складского помещения у Можайского шоссе на краю города Одинцово Московской области Е.Л.Лыков нашёл колонию чайковых птиц, в которой, судя по поведению птиц, гнездились
