CC BY
64
Морально-психолопическая профессиональная подготовка и надежность
Morally-psychological and professional training and reliability
Научно-практическая статья
УДК 159.9 © Ю. А. Шаранов, И. А. Боброва, В. Л. Ситников, 2021
DOI: 10. 24412/1999-6241-2021-2-126-133
5.3.9 Юридическая психология и психология безопасности
Психологические особенности деонтологического регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел
Шаранов Юрий Александрович \
доктор психологических наук, профессор, профессор кафедры юридической психологии.
ORCID: 0000-0002-9758-8220. E-mail: [email protected] Боброва Ирина Анатольевна \ кандидат психологических наук, доцент, заместитель начальника кафедры юридической психологии.
ORCID: 0000-0002-9817-2219. E-mail: [email protected] Ситников Валерий Леонидович \ почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, доктор психологических наук, профессор, доцент кафедры юридической психологии.
ORCID: 0000-0001-6847-7591. E-mail: [email protected] 1 Санкт-Петербургский университет МВД России, 198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1, Россия Реферат
Введение. Принципиальные основы деонтологии как совокупности норм нравственности и морали в профессиональном поведении работников находят отражение в различных профессиональных документах юристов, журналистов, социальных работников, психологов, педагогов и т. п., которые регулируют основы этики деятельности специалистов. Нравственные, деонтологические нормы взаимоотношений между сотрудниками, как правило, сводятся к этическим принципам их поведения в профессионально значимых ситуациях. Между тем в подразделениях ОВД постулируются, кроме этики, нормы права, требования законов и подзаконных актов. В юридически релевантной ситуации сотрудник полиции обязан руководствоваться положениями права и соответствующих инструкций. Какое же место отводится в этом случае морали, деонтологическим принципам, не представляется ли деонтология в подразделениях полиции избыточной нормативной нагрузкой или альтернативной системой, вступающей в конкурентные отношения с правом? Целью статьи послужило выявление источников и причин возникновения противоречий между нормами права и деонтологическими принципами в процессе регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел. Материалы и методы. В исследовании ставится проблема противоречий в сфере деонтологического регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел. Методологические основы решения проблемы включают в себя комплекс философско-психологических, психолого-юридических и морально-этических подходов, теорий и концепций, раскрывающих сущность и механизмы базовых противоречий в сфере деонтологического регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел. Результаты и обсуждение. Выявлены и рассмотрены современные источники противоречий в сфере деонтологии. Подчеркнута необходимость смены традиционной ориентации на установление мононормы в сфере деонтологической регуляции поведения сотрудников полиции. Подчеркивается сложность выбора деонтологических норм в ситуации доминирования коллективных моральных требований к личности сотрудника органов внутренних дел. Выводы. Профилактика деструктивных явлений в служебных коллективах предполагает мониторинг уровня устойчивости морально-нравственных качеств, установок и воззрений, снятие противоречий между индивидуальной деонтологической системой и требованиями общества.
Ключевые слова: моральный выбор; деонтологическая система; противоречия морали и права; моральная свобода; моральный кодекс; моральный человек; деонтологическая культура.
Для цитирования: Шаранов Ю. А, Боброва И. А, Ситников В. Л. Психологические особенности деонтологического регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2021. Т. 26, № 2(85). С. 126-133. DOI: 10. 24412/1999-6241-2021-2-126-133
Основные положения: мерность обыденного сознания» субъекта. Обращение
1. Одним из источников моральной неустойчиво- к деонтологическим нормам призвано уменьшить уровень
сти поведения сотрудников в профессионально сложной релятивной неопределенности и оказать помощь сотруд-
ситуации в деятельности выступает «моральная много- нику в выборе морально мотивированного решения.
2. Распространенная в научных исследованиях и повседневной жизнедеятельности некая идеальная моралистско-юридическая парадигма, состоящая в том, что в регуляции отношений человека главную роль играют ценности, по сути дела является не чем иным, как стремлением спрямить проблему аксиологического выбора личности в трудной ситуации. Безупречное с точки зрения логики иерархическое дерево этических или правовых ценностей встречается только в теории. В жизни, как правило, человек имеет дело со сложным сочетанием элементов системы ценностей, моральных и правовых норм, требующих от субъекта в процессе нравственной самоориентации высокого уровня рефлексии, умения проводить внутреннюю работу на самоопределение, опирающихся на опыт моральной истории личности.
3. Тотальное внедрение деонтологической системы в повседневную жизнь подразделений содержит в себе имплицитные риски охватить всех сотрудников моральной ответственностью за каждое слово и за каждое действие в форме инициации морального осуждения, моральных судов и требованием моральных расправ. Де-онтологические нормы, находящиеся в сфере ценностей коллектива, не должны навязываться сотрудникам, так как свободное признание моральных ценностей должно быть правом каждого индивида. Органическая связь индивидуального морального суждения и общепризнанной системы моральных ценностей коллективной жизни определяет смысл и придает эффективность деонтологической регуляции поведения сотрудников.
Введение
Актуальность, значимость и сущность проблемы.
Этические проблемы для психологии находятся за границами ее основных направлений развития, а потому этическая психология (или психология нравственности) только начинает формироваться. По этой причине любая этическая проблема, ее научный или эмпирический факт существования должны всякий раз быть установленными в процессе психологической проработки и рефлексии ее предметной, бытийной сущности.
Учеными дискутируются два альтернативных подхода к деонтологии: в рамках первого доказывается безусловная польза развития и внедрения в повседневную практику деонтологической системы; представители второго указывают на возможные издержки в культивировании деонтологических норм, связанных с тенденциями к хабитулизации, т. е. к бюрократизации и формализму в этой сфере, а также попытками использовать ресурсы деонтологии в манипуляции сознанием и поведением людей. Какую же роль в содержании этих тенденций играют особенности деонтологических норм и принципов? Не является ли дефицит деонтологических установок в ценностно-смысловой системе и поведении сотрудников одним из факторов, который обусловливает идейную дезориентацию людей и разрушение нравственной основы совместной деятельности сотрудников? Поиск ответов на эти вопросы и составляет основную цель настоящей статьи.
Результаты и обсуждение
Понятие деонтологического регулирования поведения сотрудников органов внутренних дел. В настоящее время деонтологическая система регулирования отношений и поведения сотрудников в подразделениях органов внутренних дел является концептуально наиболее сложным объектом познания. Дело в том, что среди рядовых сотрудников и руководителей подразделений только третья часть обладает некоторой сензитивностью, или способностью воспринимать, оценивать и переживать профессиональные, юридически релевантные ситуации как ситуации нравственного выбора. Большинство пытается «проскочить» между Сциллой и Харибдой утилитарного или деонтологического подхода. Другими словами, любая кризисная или конфликтная ситуация в деятельности индивидуального или коллективного субъекта, как правило, рассматривается преимущественно с позиции пользы, эффективности, управленческой логики, которые в наибольшей степени оправдывают достижение целей, обусловленных доминирующими в данный момент потребностями, но не нормами морали и нравственности [1]. Подобного рода «моральная многомерность обыденного сознания» служит одним из основных источников неустойчивости решений сотрудника. Как субъект морального действия он может менять степень обязательности собственных действий и соотношение в них утилитаризма, тревоги, эмоциональной неустойчивости, ориентации на собственную совесть, авторитет или ситуацию для подтверждения законности поступка [2]. Так, ситуации искажения служебной информации, которые имеют место в деятельности сотрудников органов внутренних дел, как правило, оправдываются либо асоциальной направленностью личности на себя, либо особенностями психологической защиты в условиях переживания стресса [3].
Изучение деонтологического аспекта морали в психологических и юридических науках, как правило, опирается на существующие в этике представления об «идеальных» системах, в которых этические ценности, нормы и принципы сочетаются друг с другом, образуя безупречное с точки зрения логики иерархическое дерево. Подобного рода этические системы являются предметом деонтологии — науки о должном, об императивности морали, ее предписаниях и запретах. При этом психологов и юристов в одинаковой степени интересует традиционная методологическая проблема: каким образом знания существующих моральных норм и ценностей преломляются в психике конкретного человека, детерминируя его правопослушное или право-нарушающее поведение, совестливость или аморальность личности? Очевидно, что полностью решить эту проблему — означает ответить на сущностный вопрос о том, что есть моральный человек. Каждая новая эпоха, как правило, переживает экзистенциальный кризис, связанный именно с утратой понимания сущности человека, в том числе человека морального.
Деонтология как специфическая область морали и нравственности появляется в связи с усложнением общественных отношений и моральной многомерностью
обыденного сознания, нравственных убеждений человека как субъекта социально значимого морального действия. Предельная сложность динамики выбора ответственного или безответственного поведения, ориентация личности на собственную совесть или нормативные требования деонтологией «снимаются» за счет ограниченного предложения моральных постулатов и узкого коридора морального выбора в интересах устойчивости профессиональной деятельности. Отсюда деонтологический подход предполагает наличие однозначных императивных норм и жестких эталонов поведения, с которыми сравниваются все человеческие поступки. Если тот или иной поступок хотя бы в какой-то мере не соответствует эталону, он признается аморальным [4].
Наиболее последовательно деонтология прослеживается в философии И. Канта. В ней постулируются поступки, которые недопустимы ни при каких обстоятельствах. Нравственные максимы И. Канта репрессируют, например, саму возможность лгать: это нельзя делать ни при каких обстоятельствах, даже если правда может помочь преступнику убить человека [5, с. 257-258]. И чем выше уровень однозначности норм морали и их императивной «плотности», тем больше деонтологические нормы становятся похожими на правовые нормы дозволения, ограничения и запрета. И тем не менее при всей «императивной жесткости» деонтологи-ческих норм последние обладают собственной спецификой. Так, известная в юриспруденции позитивная ответственность, в отличие от негативной, функционирует вне правовых отношений, поскольку обладает принципиально иной природой социального регулятора, имеющего не правовой, а нравственно-этический генезис [6]. Вместе с тем трудно себе представить поведение сотрудника полиции вне долга необходимости поступка одновременно из уважения и к юридическому, и к нравственному закону. Такой двойной статус феномена ответственности позволяет рассматривать его в качестве системного механизма нравственной саморегуляции поведения субъекта. Другими словами, категория положительной ответственности лежит в сфере нравственного выбора и в случае ее включения в систему юридических категорий она утратит свою внеправовую системную сущность. Похожий универсальный статус занимают и некоторые другие категории морали, такие как справедливость, честность, совестливость, правдивость, верность долгу, бескорыстие, обусловливая необходимость трансдисциплинарного подхода к изучению морали и нравственному воспитанию сотрудников полиции. Другими словами, моральные нормы не могут быть отнесенными, например, только к ведомству этики, права, политики, религии или психологии.
Несмотря на то что о морали много говорится и пишется, личность реализует ее нормы не автоматически. В связи с открытой, универсальной природой морали каждый моральный (или аморальный) поступок всякий раз творится, конструируется заново на основе морального опыта субъекта. Отсюда попытки субъективной экспликации моральных норм и стремление создавать на этой основе моральные кодексы во многом носят искусственный характер, так как моральные, деонтологические нормы,
как правило, занимают пограничное пространство между моральными, дисциплинарными и ценностно-правовыми системами. Поэтому вполне прогнозируема ситуация, когда поступок сотрудника нарушил общепринятые в коллективе нравственные нормы, а у руководителя возникает искушение придать поступку характер дисциплинарного или административного нарушения.
Деонтология — это произвольная экспликация норм общей морали или авторский текст, стилизованный под служебную инструкцию? В некотором смысле моральный кодекс в качестве упорядоченной классификации ценностей заключает в себе принуждение к моральному сходству, отказу от различий и сохранению «неотличимости» моральных интенций внутри одной и той же шкалы ценностей профессиональной группы, а также имплицитное желание руководителей превзойти собственную логику деонтологического регулирования служебного поведения сотрудников. Как правило, деонтологическая культура служебного коллектива располагает к тому, чтобы «взвалить» моральную ответственность за собственную жизнь полностью на самого сотрудника. Для осуществления этой идеи надо, чтобы индивидуум начал контролировать все свое поведение и тем самым превратился в «раба собственной идентичности», своей воли и ответственности. Подобного рода состояние субъекта, во-первых, слишком обременительно для психики, а потому ему гораздо проще «вручить» часть ответственности кому-то другому; во-вторых, в условиях жесткой централизации контроля и управления затрудняется нормальная циркуляция ответственности, в итоге санкции за моральные и дисциплинарные проступки сотрудников накладываются преимущественно на руководителя; в-третьих, создание моральных кодексов и правил приводит к дальнейшему дроблению принципов общей морали, что может повлечь утрату ее возвышенного, общечеловеческого содержания. Иными словами, в этом случае деонтологическая этика будет полностью совпадать с принципами утилитаризма, исключать любую конкуренцию с правовыми и моральными ценностями личности, а также возможности выбора иных способов и подходов к решению этических задач.
Естественно, нормы морали и права в регулировании взаимоотношений в служебном коллективе должны взаимообусловливать друг друга, т. е. моральные ценности должны наполнять правовые и дисциплинарные нормы глубоким нравственным смыслом, одухотворяя поступки сотрудников нравственными идеалами. И если это не происходит, то тем самым вместо усиления императивности дисциплинарной системы моральный кодекс поведения сотрудника может стимулировать внутреннее сопротивление «сверху навязанной» дополнительной системы моральных ограничений.
Феноменологический анализ сферы деонтологии, сущностный анализ самих моральных норм, принципов и ценностей содержания доказывает их иерархическую соподчиненность друг другу, связь с целями и смыслами человеческой жизни. Различия в представлениях и ценностях служат распространенным источником нравственных проблем в служебном коллективе, условием возникнове-
ния ситуаций «этической неопределенности» в управлении [7]. Особенно это касается сотрудников оперативных подразделений, многообразие ситуаций деятельности которых постоянно ставит перед ними проблему морального выбора между добром и злом, между моральной дозволенностью и недопустимостью того или иного способа решения служебных задач [8]. При этом и моральному, и правовому способу поведения придается одинаковое значение, но на практике результаты правовой оценки поступков сотрудников, как правило, получают сравнительно больший общественный резонанс. Правовым средствам регулирования преимущественно придается абсолютный, а морально-этическим — релятивный, или относительный, статус.
Подобное положение дел объясняется тем, что правовое регулирование отношений поддерживается соответствующими санкциями, тогда как реакция на воздействия моральных норм на практике рассматривается как личное дело каждого субъекта. Отсюда, если для одних сотрудников существующая иерархия моральных ценностей является выражением их мотивационно-смысловой сферы, выступает регулятором конструктивной повседневной жизнедеятельности, обусловливающей восприятие субъектом ценности профессиональной деятельности, то для других сотрудников обладают значимостью только те нормы, которые способствуют удовлетворению личных, утилитарных потребностей. Собственно, точно такой же амбивалентный статус можно атрибутировать и правовым нормам. Часто встречающимся убеждением является то, что нормы права носят универсальный и безусловный для всех характер, так как распространяются на неопределенный круг лиц и ситуаций. Однако индивидуальное правовое регулирование осуществляется различными индивидуальными правовыми и иными средствами. В связи с этим Н. И. Матузов предлагает рассматривать правовое предписание не как состоявшееся право, а как подсказку, как возможный вариант поведения, выбор которого еще только предстоит сделать [9].
Возникает вопрос, почему общее пространство деонтологических норм служебных коллективов, подразделений и служб правоохранительных органов имеет тенденцию к дифференциации на общее, особенное и единичное, почему в этом процессе субъективный фактор играет доминирующую роль. Ответ на этот вопрос отражает наши представления о том, что важно для человека и человеческой жизни в целом. Какое значение в жизнедеятельности, межличностном общении и стилевом своеобразии личности имеют моральные ценности? Другими словами, обеспечивают ли строгое следование требованиям деонтологических норм повышение возможности оптимального выбора и снижение трудностей в процессе профессиональной самореализации субъекта, в предотвращении саморазрушающих внутренних установок и конфликтов, в снятии негативных переживаний и саморегуляции внутреннего опыта? С утилитарной позиции польза от морали может быть не такой же, как и от права. Однако моральный поступок, как правило, превосходит любой запланированный результат, так как сознательное обращение сотрудника к
морально-нравственным средствам в трудной жизненной ситуации или ситуации морального выбора выступает для него важным субъективным событием или значимым переживанием. Именно моральное сознание и моральное поведение, нравственные убеждения, представления о должном, о добре и зле составляют духовное содержание человека, связывают его сугубо личный внутренний мир с тем общим, что нас всех объединяет. Потому в трудной жизненной ситуации или в случае угрозы блокировки функций морали обязательно запускаются нравственная рефлексия, соответствующие духовно-нравственные установки и переживания субъекта.
Ситуация морального выбора обладает способностью «останавливать» непрерывный поток сознания, трансформировать «субъективное дорефлексивное», «довербальное и дообъективное» в процесс осознавания. И тем самым превращать процесс осмысления нравственной дилеммы в событие для личности, заставлять ее нравственно страдать и переживать неизмеримо больше того, что человек способен был бы осознавать в ином контексте. Масштаб и интенсивность моральных переживаний открывает присутствие ранее неосознаваемого, служит источником информации субъекта о самом себе, о собственных творческих силах и смысле собственных переживаний, манифестирует потребности духовного трансцендирова-ния личности в условиях морального плюрализма и морального релятивизма общества.
Духовно-нравственная трансценденция позволяет не столько назвать действие правильным, хорошим и добродетельным, приводящим к наибольшему благу, сколько вообще исключить релятивность оценки поступка и его альтернативные варианты. Иначе говоря, сделать невозможным другой поступок при любых обстоятельствах и тем самым придать ему абсолютный морально-ценностный характер. В теории Л. Кольберга это соответствует постконвенциональному уровню развития морального сознания или стадии универсальных этических принципов, предполагающей систему равноправных отношений «личность — общество» [10]. Вместе с тем адекватность восприятия и переживания моральной дилеммы, учет последствий морального выбора могут оказаться недостаточными для реализации морального поступка. По мнению Дж. Реста [11] и Л. Уокера [12], необходимы еще способность «действовать в соответствии с выбранным решением и планом», готовность противостоять возможному негативному социальному давлению и принимать ответственность за реализацию выбора.
Субъект, обладающий способностью к духовно-нравственной самотрансценденции, как правило, выбирает стратегии намеренного, волевого действия, преодолевая власть обстоятельств или ситуации, направляется поисками высших смыслов существования, создавая при этом осмысленные связи настоящего с будущим. Такой субъект принципиально избегает адаптивных стратегий и совладающего поведения, которые могут дать ощущение ситуативного комфорта и безопасности, но одновременно с этим могут искажать подлинные личностные интенции и подавлять индивидуальность субъекта.
Особенно важна стратегия духовно-нравственной самотрансценденции личности в условиях витальной угрозы. В современной редакции Присяги сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, в отличие от советской, исключено положение «не щадить своей жизни при выполнении служебного долга». Сегодняшняя Присяга призывает сотрудника «не щадить своих сил в борьбе с преступностью». Другими словами, формально-правовая трактовка долга превратила эту изначально этическую категорию в узкое, ограниченно прагматическое понимание. В результате служебный долг предполагает «рационально посильное, строго в пределах служебных полномочий, исполнение профессиональных обязанностей», которые предусмотрены индивидуальным контрактом о службе. Получается, что деонтологические действия принимают не уровневую, а плоскостную конфигурацию, «прогибаются» под двойным нормативным давлением — норм эффективности и норм законности. Очевидно, что возвращение категории «долг» прежнего высокого духовно-нравственного содержания позволит расширить пределы позитивной ответственности за границы формальных (контрактных) обязательств, вернет категории «долг» ее предельную общечеловеческую ценность.
Как представляется, логика рассуждений вплотную подводит нас к трактовке деонтологического опыта как устремленности личности сотрудника к нравственному, духовному идеалу, обретающему универсальную форму, и тем самым мотивирующей его к «пределу возможного» в развитии морального сознания. Это такое моральное состояние субъекта, когда страх неправды и бесчестного поступка для него больше страха смерти. Отсюда логично выстраивается опорная схема моральных сентенций и принципов деонтологической этики: «жить по совести, жить по правде»; относиться к другому с любовью; истинный успех и гармония — результат соблюдения норм морали; надо строить жизнь на основе нравственной чистоты и совершенствования сознания [13].
Таким образом, деонтология создает условия для органического синтеза (но не конвергенции) универсальных нормативных систем морали и права, поощряя использование научного потенциала не только юридической психологии и аксиологии права, но и синергетики для познания существующих тенденций в развитии этической системы правоохранительных органов.
Неустойчивость деонтологической системы в свете синергетической парадигмы. Согласно принципам синергетики любая сложноорганизованная система, к таковой относится и деонтология, не может быть устойчивой, так как имеет много альтернативных путей развития. В зависимости от особенностей юридического труда, целей правового регулирования, морально-психологического климата и влияния культуры профессиональной деятельности любая деонтологическая система обладает своей спецификой. В широком смысле эта специфика задается характером связи между существующим моральным дискурсом, историей становления «моральной философии» этноса и процессом превращения деонтологии в элемент нравственно-правовой и профессиональной культуры общества. По своей сути
культурная история становления морали не может быть завершена ни в прошлом, ни в настоящем и ни в будущем [14]. Отсюда считать юридическую деонтологию в качестве завершенного, «слитного социального регулятора», основанного исключительно на культивировании нравственной «мононормы», можно лишь символически, поскольку в условиях «слитности» внутри пространства моральной нормативности активно действуют аксиологические функции права и связанные с ними императивно-атрибутивные переживания субъекта. При этом влияние ценностей права распространяется не только на сферу профессиональных отношений и нормативного поведения, но и на другие «сюжеты» социальной и духовной жизнедеятельности сотрудников. Получается, что нормативные и оценочные системы права и морали в пространстве деонтологии не конкурируют друг с другом, хотя и являются отличными друг от друга по своей природе. Более того, в отдельности и отвлеченности мораль и право не могут в полной мере решать задачи регулирования деятельности «морального» субъекта. Только в рамках совместной, целостной самоорганизующейся системы они обретают атрибутивно-императивный характер и собственный деонтологический смысл. В случае апелляции сотрудника к моральному или правовому типу регуляции деятельности система предлагает наряду с объективными стандартами и некие надличностные критерии, такие как справедливость, великодушие, долг, совесть, обусловливающие независимо от субъективных предпочтений и установок нужное поведение сотрудника.
Одним из вопросов деонтологии юридической психологии является обеспечение определенного уровня свободы личности в рамках нормативной культуры профессиональной морали, «принудительного» характера ее предписаний и запретов. Каковы этически допустимые пределы расширения «плотности» императивных норм деонтологической культуры, позволяющие сохранять возможности сотрудника органов внутренних дел свободно не только определять моральный способ поведения, но и выбирать вектор своего нравственного развития? Ответ на этот вопрос далеко не прост, поскольку именно этические константы наиболее активно подвергаются ревизии в эпоху господства технократического и прагматического подходов на фоне нравственного релятивизма и постмодернистского изменения субъекта профессиональной деятельности. В качестве одного из атрибутов постмодернистской реальности выступают виртуальная манипуляция поведением и тотальный контроль над жизнью человека. Даже образ «порядочного человека» становится неустойчивым, зависимым от характера и места в семантическом пространстве цифрового мироустройства.
При этом институт деонтологии, действующий на основе иерархической структуры моральных ценностей лояльности, чести, совести и профессиональной дружбы, также в значительной степени становится уязвимым, поскольку может использоваться в качестве средства манипуляции и со стороны сослуживцев, коллег, друзей и руководителей. Особенно опасно, когда подлинные нравственные и духовные ценности подменяются круговой порукой, обязанностью ответить на «дружеский жест»
такой же услугой, истина, мораль при этом присутствуют только инструментально: если они помогают эффективно решать личные проблемы или манипулировать коллегой по цеху. Так называемый «банк одолжений» — это специфический пережиток прошлого, который сегодня продолжает функционировать благодаря стимулированию соответствующих моральных ожиданий и ценностей в отдельных служебных коллективах.
Сотрудник в условиях внешних нравственных ограничений не может быть подлинно свободным субъектом. Подлинно свободным человеком является личность, которая осознает и принимает следующую нравственную максимуму: чем больше свободы от внешних ограничений, тем выше должна быть роль внутренней самодисциплины и моральной саморегуляции поведения. Нравственно зрелый, идейно убежденный сотрудник в случае несовпадения с общепринятыми безнравственными представлениями должен быть способен противостоять им. Учет указанных обстоятельств чрезвычайно важен для изучения и прогнозирования реального поведения субъектов правоохранительной деятельности.
Таким образом, оперативно-служебная деятельность захватывает в процессе своего осуществления множество различных инстанций и подсистем психологического пространства личности, которые в той иной степени опосредуют силу влияния деонтологической сферы на состояние деятельности. При этом деятельность в целом определяется мотивом, в котором в снятом виде (или превращенной форме) присутствуют цели — ценности. Если конкретные профессиональные действия обусловливаются целью, операции — средствами, а движения — условиями, то стиль профессиональной деятельности (жизнедеятельности) во многом определяется именно ценностно-смысловыми интенциями субъекта. Если в сложных видах правоохранительной деятельности нормы-ценности, ценностно-ролевая и организационно-правовая структуры могут утрачивать свой потенциал предметной регуляции функций деятельности, ценностно-смысловой уровень регуляции со стороны субъекта в своей ресурсной сфере ограничений не имеет. Субъект способен произвольно перенормировать деятельность, выходить за рамки требований наличной ситуации и совершать выбор в неопределенной ситуации, т. е. обнаруживать в ситуации экзистенциального вызова собственный, скрытый до этого момента личностный смысл и порождать внутренний стимул к совершению гражданского поступка или подвига во имя служения обществу.
Выводы
1. Научный и политический дискурс вокруг реформирования правоохранительной системы в последнее время постепенно теряет свою интенсивность. Склады-
вается впечатление, что все вопросы, связанные с эффективностью деятельности органов внутренних дел, уже решены. На самом деле только сейчас мы готовы приступить к решению ряда морально-этических проблем. Оказывается, что это самые сложные вопросы, требующие значительного времени по сравнению с правовыми, организационными и технологическими проблемами развития правоохранительного института. Более того, в обществе востребуются именно нравственные принципы в партнерской модели работы полиции, требующей специального морального обоснования, так как мораль и право в сознании граждан отождествляются с политикой государства в сфере общественной безопасности. От полиции ожидают моральных действий даже тогда, когда, например, откровенно нарушается закон о митингах и массовых демонстрациях. Именно в этих случаях связь морально оправданного поведения сотрудников с законом согласуется не только на уровне целей, но и на уровне средств.
2. Противоположность морали и права, противоречия в сфере властной деятельности полиции снимаются во имя блага отдельного человека и общества в целом. Тем самым мораль в форме права одновременно усиливает и выступает ограничительным условием деятельности субъектов права в различных ситуациях профессиональной деятельности.
3. Исходя из сказанного, возникает необходимость в переосмыслении существующих трансформаций законов и принципов деонтологии, анализе основных тенденций развития ее предмета, сопряженных с системой правового регулирования общественных отношений и деятельностью органов внутренних дел. Не менее значимым также является изучение механизмов реализации моральных позиций сотрудников в конкретном поведении, создание условий для их непрерывного нравственного саморазвития.
4. В условиях постмодернистской парадигмы функционирования науки в психологической деонтологии должна делаться ставка на постоянное ее становление, которое никогда не переходит в состояние ставшего, т. е. не превращается в нечто закостенелое и неподвижное.
5. В целях профилактики деструктивных явлений в коллективах, учитывая условия деятельности в правоохранительной структуре, обязательна постоянная проверка сотрудников на устойчивость их морально-нравственных качеств, установок и воззрений.
Перспективы. Взаимный интерес психологии и этики будет нарастать. Тем более что развитие психологии в рамках этики следует рассматривать в качестве специфической формы научного синтеза, усиливающего ее объяснительные и методологические возможности.
Список литературы
1. Цветков Ю. А. Базовые установки руководителей в следственных органах // Юридическая психология. 2015. № 4. С. 3-6.
2. Дубов И. Г., Хвостов А. А. Моральная детерминация поведения в обыденном сознании больших групп населения // Вопросы психологии. 2000. № 5. С. 87-99.
3. Марьин М. И., Ефимкина Н. В. Искажение служебной информации в деятельности сотрудников органов внутренних дел: профессиональные и личностные факторы // Психология и право. 2017. Т. 7, № 4. С. 127-136. doi:10.17759/psylaw.2017070410.
4. Захарова В. О. Нравственные требования к деятельности следователя // Расследование преступлений: проблемы и пути их решения. 2017. № 1. С. 120-122.
5. Кант И. О мнимом праве лгать из человеколюбия // Кант И. Собр. соч. : в 8 т. М., 1994. Т. 8. 717 с.
6. Сафронов А. Д. Деонтологическая ответственность сотрудников органов внутренних дел // Труды Академии МВД России. 2017. № 2. С. 98-99.
7. Цветков Ю. А. Психология принятия управленческих решений в следственных органах в ситуации этической неопределенности // Юридическая психология. 2018. № 1. С. 3-6.
8. Егоров Ю. Н., Жигалов Н. Ю. Право и мораль в оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. Иркутск, 2005. 83 с.
9. Матузов Н. И., Малько А. И. Теория государства и права. М., 2004. 512 с.
10. Kohlberg L. Essays on Moral Development. Vol. 2: The Psychology of Moral Development / Eds.by L. Kolhberg. San-Francisco, 1984. 580 p.
11. Rest J. R. Moral development: Advances in research and theory. N. Y., 1986. 224 р.
12. Walker L. J. The model and the measure: An appraisal of the Minnesota approach to moral development. J. of Moral Education. 2002. Vol. 31. № 3. Pp. 354-366.
13. Соммэр Д. С. Мораль XXI века. М., 2013. 480 с.
14. Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали / пер. с англ. В. В. Целищева. М., 2000. 384 с.
Поступила 12.02.2021; одобрена после рецензирования 25.02.2021; принята к публикации 27.02.2021.
Заявленный вклад авторов: все авторы внесли эквивалентный вклад в подготовку публикации.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Scientific and Practical Article
UDC 159.9 © Yu. А. Sharanov, I. А. Bobrova, V. L. Sitnikov, 2021
DOI: 10. 24412/1999-6241-2021-2-126-133
5.3.9 Legal Psychology and Psychology of Security
Psychological Features of Deontological Regulation of Law Enforcement Officers' Behavior
Yuri A. Sharanov \
Doctor of Sciences (in Psychology), professor, professor at the chair of Legal Psychology.
ORCID: 0000-0002-9758-8220 E-mail: [email protected] Irina A. Bobrova \
Candidate of Sciences (in Psychology), associate-professor, Deputy-Head of the Chair of Legal Psychology.
ORCID: 0000-0002-9817-2219 E-mail: [email protected] Valery L. Sitnikov \ Honoured Worker of Higher Professional Education of the Russian Federation, Doctor of Sciences (in Psychology), professor, associate-professor at the chair of Legal Psychology.
ORCID: 0000-0001-6847-7591, E-mail: [email protected] 1 the St Petersburg University of the Russian Ministry of Internal Affairs, 1 Pilot Pilyutov st., St. Petersburg, 198206, Russia Abstract
Introduction. The fundamental foundations of deontology, as a set of standards of morality and ethics in the officers' professional behavior of employees, are reflected in various professional documents of lawyers, journalists, social workers, psychologists, teachers, etc., which regulate the foundations of the ethics of specialists. As a rule, moral deontological norms of relationships among the officers are narrowed down to the ethical principles of their behaviour in professionally important situations. Meanwhile law enforcement agencies' units besides ethics postulate the legal norms, requirements set by law and bylaws. In a legally relevant situation a police officer must comply with the legal provisions and appropriate instructions. What role do deontological principles and morality play? Isn't deontology an excessive normative load in police units or an alternative system which can compete with the law? The objective of the article is to reveal the sources and causes of contradictions between legal norms and deontological principles during the regulation of law enforcement officers' behaviour. Materials and Methods. The research raises the problem of contradictions in the field of deontological regulation of law enforcement officers' behaviour. The methodological basis for solving the problem includes a set of philosophical psychological, legal psychological and moral ethical approaches, theories and conceptions which reveal the essence and mechanisms of basic contradictions in the field of deontological regulation of law enforcement officers' behaviour. Results and Discussion. Modern sources of contradictions in deontology are revealed and considered. The authors underline the necessity of changing the traditional focus on establishing the mononorm in the field of deontological regulation of police officers' behaviour. It is difficult to choose deontological norms in the situation of domination of collective moral requirements which focus on the personality of a law enforcement officer. Conclusions. Prevention of destructive events in the service collectives implies monitoring of the level of stability of moral and ethical qualities, attitudes and views, removal of contradictions between individual deontological system and requirements of the society.
Keywords:moral choice; deontological system; contradictions between morality and law; moral freedom; moral code;
moral person; deontological culture.
Citation: Sharanov Yu. A., Bobrova I. А., Sitnikov V. L. Psychological Features of Deontological Regulation of Law Enforcement Officers' Behavior. Psychopedagogy in Law Enforcement. 2021. Vol. 26, No. 2(85). Pp. 126-133 (In Russ.). DOI: 10. 24412/1999-6241-2021-2-126-133
References
1. Tsvetkov Yu. A. Basic attitudes of leaders in investigative bodies. Legal Psychology. 2015. No. 4. Pp. 3-6. (In Russ.)
2. Dubov I. G., Khvostov A. A. Moral determination of behavior in the ordinary consciousness of large groups of the population. Psychological Issues. 2000. No. 5. Pp. 87-99. (In Russ.)
3. Maryin M. I., Efimkina N. V. Distortion of Service Information in Law Enforcement Officers' Activities: Professional and Personal Factors [Electronic resource]. Psychology and Law. 2017. Vol. 7. No. 4. Pp. 127-136. doi: 10.17759 / psylaw.2017070410 (In Russ.)
4. Zakharova V. O. Moral Requirements to the Investigator's Activities. Investigation of Crimes: Problems and Solutions. 2017. No. 1. Pp. 120-122. (In Russ.)
5. Kant I. On a Supposed Right to Lie from Philanthropy. Kant I. Collected essays: in 8 volumes, Vol. 8, Moscow, 1994. 717 p. (In Russ.)
6. Safronov A. D. Deontological Responsibility of Law Enforcement Officers. Proceedings of the Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. No. 2. Pp. 98-99. (in Russ.)
7. Tsvetkov Yu. A. Psychology of Managerial Decision-Making in Investigative Bodies in a Situation of Ethical Uncertainty. Legal Psychology. 2018. No. 1. Pp. 3-6. (in Russ.)
8. Egorov Yu. N., Zhigalov N. Yu. Law and Morality in Crime Detection performed by Law Enforcement Bodies. Irkutsk, 2005. 83 p. (In Russ.)
9. Matuzov N. I., Malko A.I. State and Law Theory. Moscow, 2004. 512 p. (In Russ.)
10. Kohlberg L. Essays on Moral Development. Vol. 2: The Psychology of Moral Development. Ed.by L.Kolhberg. San-Francisco: HarperandRow, 1984. 580 p.
11. Rest J. R. Moral development: Advances in Research and Theory. N. Y., 1986. 224 p.
12. Walker L. J. The model and the measure: An appraisal of the Minnesota approach to moral development. J. of Moral Education. 2002. Vol. 31. N 3. Pp. 354-366.
13. Sommer Dario Salas Moral of the 21st century. Moscow, 2013. 480 p. (In Russ.)
14. MacIntyre A. After Virtue: A Study in Moral Theory. Transl. from English by V. V. Tselishcheva. Moscow, 2000. 384 p. (In Russ.)
Submitted: 12.02.2021; approved after reviewing: 25.02.2021; accepted for publication: 27.02.2021. The authors' alleged contribution: all the authors have made an equal contribution to the publication.
The authors declare that there is no conflict of interest.
