CC BY
23ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ГРАНИ СЕМЬИ В СУДЬБЕ И ТВОРЧЕСТВЕ А. И. КУПРИНА
Л. И. Бершедова, Л. П. Набатникова, МГПУ, Москва
В статье рассматриваются проблемы духовно-нравственного становления и преобразования личности на основе изучения реальной истории судьбы и творчества талантливого писателя А. И. Куприна, годы жизни которого пришлись на период кардинальных социально-исторических переломов первой трети XX века. Психологическое понимание личностного и творческого облика А. И Куприна выстраивается на анализе его эмоционального и социального мира в пространстве семьи, общества, эпохи, изучении сложного содержательного многообразия его отношения к себе, людям, творчеству в разные периоды жизни. Использование в исследовании биографического метода как возможности проникновения в скрытые источники личностных преобразований позволяет, с одной стороны, охватить в единой логике наиболее яркие жизненные ситуации писателя, значимые, доверительные отношения и образы детства, его переживания и эмоциональные потрясения, любовь и разочарования, судьбоносные события взрослости, творческие успехи. С другой стороны, выстроить на этой основе причинно-следственный ряд формирования духовно-нравственной позиции А. И. Куприна, его действенных представлений о себе, семье, жизни и их воплощении в творчестве и построении собственной судьбы.
В статье более подробно рассматриваются событийно значимые периоды жизненного пути писателя. Особое внимание уделяется периоду детства, социальная ситуация развития в котором задается особенностями структуры семьи, ее социальным статусом, материальным положением, эмоциональной атмосферой детско-родительских отношений, содержанием нравственно-этических требований. Период построения собственной семьи в первом браке отражает сложные переживания любви и страдания, творческие успехи и нарастающую готовность к преобразованию своей жизни. Любовь как событие приходит к писателю во втором браке, меняя палитру переживаний его эмоционального мира и содержание творчества, центром которого становится «озаряющее жизнь» чувство любви. Социальные потрясения вызывают у писателя глубокие разочарования и отвержение новой реальности, что в конечном итоге приводит к эмиграции. Завершающий этап жизни писателя наполнен переживаниями, внутренней неустроенностью, тоской по Родине. Сложные переплетения чувств, событий, отношений, разочарований в жизни и судьбе А. И. Куприна придают прозе писателя неувядаемую свежесть, выступают источником развития удивительной проницательности, позволявшей проникнуть во внутренний мир различных людей, в тайну любви к женщине, человеку и Родине.
Ключевые слова: семья; система; семейные ценности; брачно-семейный выбор; любовь; эмиграция; личность; биографический метод.
Для цитаты: Бершедова Л. И., Набатникова Л. П. Психологические грани семьи в судьбе и творчестве А. И. Куприна // Системная психология и социология. 2018. № 1 (25). С. 88-94.
Введение
Результаты применения биографического метода позволяют увидеть уникальные факты и закономерности в судьбе Куприна, расширяющие и уточняющие представление и знание о каждом периоде его жизни и сложной обусловленности писательского труда эмоциональной атмосферой семьи, личностными качествами супругов. Педагогическая позиция родителей порождает у ребенка переживание степени воздействия и его соответствия своей личной позиции.
Куприн осознал свой индивидуальный вектор движения к успеху, к организации своей личной жизни и творческой деятельности. Писатель относится к особой группе людей, которые имеются в отечественной культуре, и является носителем личностного своебра-зия и литературных способностей, сформировавшихся как синтез разных проявлений семейной жизни, воплощенных в повестях и рассказах Куприна.
Эмоциональная атмосфера в семье родителей и детские впечатления
Становление личности начинается в родительской семье. Система духовно-нравственных ценностей семейной жизни усваивается ребенком в детстве и сохраняет свое влияние на судьбу каждого человека [4].
Александр Иванович Куприн родился 8 сентября 1870 года в небольшом городке Наровчатове Пензенской губернии. Он был младшим ребенком в семье, имел двух старших сестер — Софью (1861-1922) и Зинаиду (1863-1934).
Иван Иванович Куприн (1834-1871) был скромным служащим военного ведомства, благодаря чему его сын, юный Александр Куприн, впоследствии попал в кадетский корпус. Отец будущего писателя рано умер, оставив семью в состоянии крайней бедности, вынудившей ее обрести убежище в московском Вдовьем доме на Кудринской площади. По свидетельствам современников, только полное отчаяние и безысходность могли заставить человека добиваться приема в подобные заведения, откуда было только два выхода — на кладбище или в больницу. Первое время мальчик оставался там с матерью до его перевода в сиротский пансион. Описание жизни в подобных учреждениях людей, униженных до крайности, обделенных не только средствами, но и человеческим участием, можно найти в рассказах «Беглецы», «Святая ложь», «На покое». О людях, выброшенных из жизни, Куприн писал с добротой и жалостью. Вероятно, чувство беспомощности и беспросветное горе лишали мать А. И. Куприна возможности делиться с детьми родительским теплом. Сиротская жизнь будущего писателя, сопровождавшаяся обидами и нуждой, рядом с отчаявшейся матерью была лишена детских радостей [3]. Куприн рассказал о своем детстве подробно и с горечью в рассказе «Река жизни»: «<...> мои первые детские впечатления неразрывно связаны со скитаньем по чужим домам, кляньчаньем, подобострастными улыбками, мелкими, но нестерпимыми обидами». К. Паустовский полагает, что вся жизнь Куприна, начиная с детства, содержится в его повестях и рассказах. «Полнее, чем сам
Куприн, никто об этом, конечно, не скажет» [8: с. 58]. По мнению Куприна, читателям не стоит «путаться в мелочах жизни писателя» [8: с. 58] и отвлекаться от идеи его произведений.
Мать Любовь Александровна Куприна, урожденная княжна Кулунчакова, была вынуждена вместе с сыном искать помощи и покровительства у людей с материальным достатком, снисходительно относящимся к бедственному положению несчастной вдовы. Любовь Александровна происходила из татарского княжеского рода, восходящего к началу XVII века. Последний князь Кулунчаков является дедом Александра Ивановича Куприна. Предыдущие поколения практически ничего не оставили Любови Александровне, которая покорно приняла предложение небогатого дворянина, рано умершего от холеры и оставившего в бедственном положении вдову с тремя детьми. Норма осуществления материнской роли для этой женщины содержала нравственно-этическое требование, заключающееся в ограничении спонтанных проявлений детей и ответственном отношении к их жизни в будущем, что и находило отражение в предпринимаемых конкретных действиях [7].
Вероятно, постоянная материальная зависимость, отсутствие средств на существование породили в дальнейшем нежелание писателя отвечать на вопросы о детстве и семье. Бунин отмечает, что добродушный Куприн в молодости с готовностью вступал в разговор, был общительным, если вопросы не касались его детских лет и родительской семьи. Детские впечатления сформировали непримиримое отношение даже к бескорыстной товарищеской помощи, позволяющей иметь заработок. Обращаясь к Бунину, упрекал его за помощь в публикации рассказа: «Никогда не прощу тебе, как ты смел мне благодетельствовать, обувать меня, нищего, босого!» [5: с. 253].
Способность сопереживать своим персонажам, жизнелюбие, причастность к событиям в своей стране, «жадность к жизни» [8: с. 56] объясняется, прежде всего, зародившимся в детстве отношением к родному городку Наровчату. До революции он представлял собой место скучное и унылое, ничем не примечательное, окруженное ржаными полями. Однако
Куприн, будучи взрослым, не забывал заброшенный Наровчат, посещал его, сохраняя любовь к родным местам. С детства Куприн полюбил и запомнил, простиравшиеся вокруг городка молчаливые поля, резные наличники домов и фикусы на подоконниках, веснушчатых детей, играющих на пыльных дорожках, вязы, шумящие тяжелой листвой, сухие вечера и полыхающие за оврагами зарницы. Образ родного неприметного города, ставший близким и понятным, из которого постепенно «разрастается любовь к своей земле» [8: с. 56]. Происхождение матери позволяло Куприну гордиться своей татарской кровью и иногда использовать в своем костюме элементы национальной одежды. Александра Ивановича часто видели в цветной тюбетейке. Он появлялся в ней в гостях, в ресторанах, «садился широко и важно, как пристало бы настоящему хану» [5: с. 251], и узко прищуривал глаза. Это происходило в то время, когда издатели газет и журналов гонялись за ним на лихачах, обыскивая все рестораны, и умоляли не забыть их своей милостью. Полное лишений детство сформировало особую чувствительность к имени, которое часто произносили по ошибке с ударением на первом слоге. Александр Иванович армейской скороговоркой отвечал собеседнику с ударением на последний слог: «Я — Куприн, и всякого прошу это помнить. На ежа садиться без штанов не советую» [5: с. 251].
Диалог с другими людьми, и прежде всего с родителями, — это путь к усвоению целей, смыслов, возможности воздействия. Диалогич-ность сознания, сопереживания поддерживается естественной связью между поколениями, преемственностью культурно-исторического контекста жизни, ответственностью перед жизненными перспективами нового поколения [1: с. 54]. В родительской семье писателя эта диалогичность была нарушена из-за отсутствия рано умершего отца и бедственного положения семьи, при котором мать была вынуждена постоянно искать возможность организовать быт семьи, устроить свое существование вместе с детьми [4; 11; 15].
Отрочество Куприна можно считать военным периодом его жизни, длившимся довольно долго — четырнадцать лет. Кадетский корпус, который принимал детей обнищавших дворян и чиновников, предоставлял возможность
получить бесплатное образование. В Москве Куприн учился в Александровском юнкерском училище, оттуда выпустился подпоручиком и был направлен в 46-й пехотный Днепровский полк в Подольскую губернию. Куприн быстро адаптировался в любой обстановке. В его военных рассказах, отражающих наблюдательность и заинтересованность, лаконично и достоверно описан уклад жизни, пейзажи, события, остро подмеченные особенности быта и поведения людей.
Любовь как страдание в первом браке писателя
Первая жена Куприна — Мария Карловна Давыдова (1881-1966) была приемной дочерью Александры Аркадьевны Давыдовой, издававшей журнал «Мир Божий». Знакомство с Марией Карловной, инициатором которого был И. А. Бунин, совершенно изменило стиль жизни Куприна. Он быстро и неожиданно сделал ей, девушке умной, жизнерадостной, современной и очень красивой, предложение. Женитьба, состоявшаяся в 1901 году, позволила ему стать своим человеком в самых известных литературных кругах, жить в достатке «с замашками барина» [5: с. 254]. Именно в эти годы, в браке с Марией Карловной, Куприн написал свои лучшие произведения: «Река жизни», «Конокрады», «Болото», «Гамбри-нус», «Белый пудель» и выдающуюся повесть «Поединок». Прослужив четыре года в полку, Куприн основательно изучил армейскую жизнь и создал это замечательное и правдивое произведение, вышедшее в 1905 году и имевшее небывалый успех. В это время обстановка в стране была тревожной, война в Маньчжурии приближалась к концу. В российском обществе искали причины маньчжурского поражения. В своей документальной повести, отличавшейся точностью изображения армейской среды, Куприну удалось убедительно показать некоторые причины военных неудач; психологические особенности взаимоотношений в русской армии, пронизанных страхом и унижением солдат. Повесть была с восторгом встречена лучшей частью офицерства. Куприна засыпали приветственными и благодарственными
телеграммами. В этот период особенно заметна конкретно-историческая обусловленность творческой активности Куприна.
Мария Карловна всегда отличалась сильной вовлеченностью в писательскую деятельность мужа. Она строго контролировала своевременность выполнения запланированного объема работы. Особую непреклонность проявила во время подготовки Куприным повести «Поединок», «наказывая» супруга раздельным проживанием в разных домах в случае, если он опаздывал с предоставлением очередной главы. Куприн осознавал меру причастности и значимости жены в его индивидуальной писательской судьбе, объединяющее значение его творчества в их совместной жизни. Удовлетворенность браком пошатнулась в связи с чувством ревности, возникшим у Куприна как инструмент защиты самооценки, а также в связи с угрозой потери ценных, личностно значимых отношений с супругой. Мария Карловна была светской женщиной, проводила время в салонах, а муж предпочитал общество прежних и новых знакомых, почти всегда далеких от литературной деятельности. Он никогда не жил в упоении своей славой даже в те годы, когда мало уступал в популярности Горькому или Андрееву [5: с. 255]. Жена хотела сделать его модным писателем. Поздние возвращения Марии Карловны из театра, раздельный досуг, очевидно, вызвали опасение возможности прекращения взаимоотношений и послужили причиной ревности. Интенсивность переживания ревности, недоверие к жене выражалось в раздражении и гневных формах поведения. Так, например, Куприн поджег спичкой вечернее муаровое платье, в котором она вернулась домой из театра [10; 12; 13].
В этом браке родилась дочь Лидия (19031924). Рождение дочери не спасло этот брак. Психологическое пространство семейных отношений оказалось незащищенным. Очевидно, доминирование жены, ее требовательность, независимость и контроль стали мотивом прекращения супружеских отношений и развода в1906 году. Писатель увидел возможность перемен в своей жизни и почувствовал готовность осуществить необходимые изменения.
Любовь как событие в жизни Куприна
В жизни писателя появилась Елизавета Морицовна Гейнрих (1882-1942), с которой он обвенчался в 1909 году и оставался до конца жизни. Вторая жена приняла писателя с его горячностью, переменчивостью настроения, беспощадным отношением к своему здоровью. Любовь была созидательной, выражалась в заботе, уважении, ответственности и знании сущностных характеристик любимого человека [1: с. 478.]. Отношениями с Елизаветой Мо-рицовной навеяны повести и рассказы о любви, такие как «Суламифь» (1908), «Гранатовый браслет» (1910) [6]. Тема любви, ее ожидания, трагичности тонко и поэтично отражена в замечательных рассказах, отличающихся безусловной подлинностью и силой повествования. В «Гранатовом браслете» любовь существует как неожиданный подарок судьбы, «озаряющий жизнь среди обыденщины, среди трезвой реальности и устоявшегося быта» [8: с. 74].
Деликатная и скромная Елизавета Морицовна оказалась супругой верной, внимательной, терпеливой, стремящейся сохранить его творческий потенциал, его способности и силы, которые Куприн «мотал с расточительностью невероятной» [5: с. 254].
Февральскую революцию Куприн принял с энтузиазмом, но Октябрьская революция вызвала растерянность и сомнение в ее истинно народной сущности. Писатель переживал трагедию несоответствия своего творчества, идей, образа жизни социальной реальности Советской России. Собственная позиция выражалась в сопротивлении свойствам новой реальности и отказе от нее. В состоянии разочарования Куприн эмигрировал в 1919 году во Францию вместе с женой и дочерью Ксенией (1908-1982), оставив на Родине могилу своей маленькой дочки Зины (1909-1912), умершей от тяжелого воспаления легких.
Последняя пора семейной жизни и творчества Куприна
За границей Куприн тосковал по России, но продолжал писать очерки и рассказы:
«Юнкера», «Жанета», «Колесо времени», притча о красоте «Синяя звезда», «Купол святого Исаакия Далматского» и др. [6]. В Париже А. И. Куприн и И. А. Бунин были долгое время близкими соседями — жили в одном доме. Врачи и жена выражали обеспокоенность состоянием здоровья писателя, отягощенного алкогольной зависимостью [14]. Осмотревший его доктор, поставил неутешительный диагноз и настоятельно рекомендовал изменить образ жизни. Бывали случаи, когда Елизавета Морицовна проводила целые ночи в ожидании мужа, который в это время ужинал в компании друзей до утра.
В эмиграции Куприн хранил, как дорогую сердцу вещь, трехцветный угол на рукав, вышитый Елизаветой Морицовной, и свои полевые погоны. Последние годы, проведенные в Париже, изменили жизнь и состояние здоровья писателя. Бунин писал о нем: «Настал конец и редким силам моего друга. И следа не осталось от прежнего Куприна» [5: с. 255].
Возвращение А. И. Куприна в СССР в 1937 году по-разному объясняется знавшими его людьми. Представители литературного сообщества в Париже полагали, что его уговорила вернуться красавица дочь, которая и сама возвратилась в Россию, но значительно позже — в 1960-е годы. И. А. Бунин уверенно заявлял, что возвращение Куприна не связано с политическими причинами: «он не уехал в Россию — его туда
увезли, уже совсем больного, впавшего в младенчество» [5: с. 255]. Советские писатели были убеждены, что решение вернуться в Москву писатель принял осознанно, испытывая глубокую любовь к своей стране. Незадолго до смерти он написал: «Даже цветы на родине пахнут по-иному».
Александр Иванович Куприн был похоронен на Волковском кладбище в Ленинграде. После его смерти Елизавета Морицовна погрузилась в глубокую печаль, с трудом принимая свою жизнь без любимого мужа. Она продолжала жить в России до 1942 года. Осажденный Ленинград стал для нее последним испытанием: не выдержав голода и холода, она умерла зимой 1942 года.
Заключение
Личная жизнь Куприна, брачно-семей-ные отношения имеют неразрывную связь с его писательским трудом и «большой талантливостью» [8: с. 256]. Жизненный опыт, полученный в семье, придает прозе писателя богатство и неувядаемую свежесть. Семейная жизнь послужила источником развития замечательной проницательности, позволявшей заглянуть во внутренний мир различных людей, в тайну любви к женщине, человеку и человечности.
Литература
1. Абрамова Г. С. Возрастная психология. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 624 с.
2. Берберова Н. Н. Курсив мой. Автобиография. М.: Согласие, 1996. 734 с.
3. Бершедова Л. И. Личностные образования критических периодов детства // Научные ведомости БГУ Серия: Гуманитарные науки. 2010. Т. 6. № 12. С. 148-158.
4. Бершедова Л. И. Психологические грани семьи: психодиагностика / авторы-сост.: Е. С. Романова, Л. И. Бершедова, Э. Н., Рычихина, Л. П. Набатникова. М.: ОнтоПринт, 2015. 398 с.
5. Бунин И. А. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М.: Советский писатель, 1990. 414 с.
6. Куприн А. И. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 3: Рассказы. 1906-1913 / сост. и общая ред. Н. Н. Жега-лова. М.: Правда, 1982. 416 с. (Библиотека «Огонек». Отечественная классика.)
7. Набатникова Л. П. Роль семьи в формировании нормативных характеристик личности // Современные психолого-педагогические подходы к воспитанию терпимости и социальной компетентности по преодолению асоциального поведения в условиях интегрированного школьного образования / отв. ред. Э. Н. Рычихина, Л. Ю. Овчаренко. М.: Перо, 2016. С. 22-27.
8. Паустовский К. Г. Наедине с осенью. Портреты, воспоминания, очерки. М.: Советский писатель, 1972. 446 с.
9. Романова Е. С. Психологические аспекты в творчестве Ф. М. Достоевского / В. В. Рябов, Е. С. Романова. М.: МГПУ, 2007. 171 с.
10. Braver S. The costs and pitfalls of individualizing decisions and incentivizing conflict: a comment on afcc's think tank report on shared parenting // Family Court Review. April 2014. Vol. 52. Issue 2. P. 175-180. URL: https://onlinelibrary.wiley. com/doi/pdf/10.1111/fcre.12079
11. Cashmore J., Parkinson P. The use and abuse of social science research evidence in children's case // Psychology, Public Policy and Law. 2014. Vol. 20. P. 239-250. URL: http: //dx.doi.org/10.1037/law 0000010
12. Emery R. Two homes, one childhood: A parenting plan to last a lifetime. NY: Avery, 2016. 336 p.
13. Emery R. A divorce mediator answers; Can divorced parents just act like parents? // Washington Post. 2016. September 8. URL: https://www.washingtonpost.com/news/parentmg/wp/2016/09/08/a-divorce-mediator-answers-can-divorced-parents-just-act-like-parents/?utm_term=.01fa7db8c956
14. Hardesty J. L., Crossman K. A., Haselschwerdt M. L., Raffaeli M., Ogolsky B. G., Jonson M. P. Towards a standard approach to operati onalizing coercive control and classifying violence types. Journal of Marriage and Family, 2015. Vol. 77. № 4. P. 833-843. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1111/ jomf.12201
15. Nielsen L. Parenting plans for infants, toddlers and preschoolers // Journal Divorse and Pemarridge. 2014. Vol. 55. № 4. P. 315-333.
PSYCHOLOGICAL ASPECT OF A FAMILY IN KUPRIN'S DESTINY AND CREATIVE ACTIVITY
L. I. Bershedova, L. P. Nabatnikova MCU, Moscow
In the article the light is focused on the problems of moral and spiritual achievements and transformation of personhood basing on exploration of real story of life and oeuvre of the talented writer A. I. Kuprin whose life years have come to the time of dramatic social-historical cataclysms of the first triens of the 20th century. Psychological understanding of personal and creative image of A. I. Kuprin is built on the analysis of his emotional and social world in the domain of family, society, epoch, exploration of complex and comprehensive diversity of his attitude to himself, to people and oeuvre on different stages of his life. Application in the investigation of biographical method as the alternative of getting into hidden sources of personality transformations allows on the one hand enveloping in common logics the writer's brightest life situations, meaningful, trustworthy relationships and images of childhood, his emotional stresses and shocks, love and disappointments, life-changing events of his adulthood and creative success, and on the other hand it allows building on this basement the causative-consecutive range of formation of A. I. Kuprin's moral-spiritual stand as well as his actual perceptions of himself, family, life and implementation thereof in his oeuvre and in building-up of his own destiny.
Considerable attention is paid to Kuprin's meaningful life periods in this article. The most important issue to emphasize here is the period of his childhood, which social situation of development is set by peculiarities of the family structure, its social status, financial standing, emotional atmosphere of child-parental relations, content of moral-ethical requirements. The time of building-up the own family during the first marriage reflects complex emotions of love and suffer, creative success and growth of readiness to change the life. Love as the event comes to the writer during his second marriage and it changes the palette of his emotional world and the content of his oeuvre, which is centralized and focused on "life enlightening" feeling of love. Social cataclysms are the source of the writer's severe disappointments and refusal of new reality that results finally to immigration. The last life-stage of the writer is full of stress, internal disorder and nostalgia for his home country. Complex mix of feelings, events, relationships and disappointments in life and destiny of A. I. Kuprin give to the writer's prose the unfading freshness and are the source of development of remarkable acumen that allows penetrating the inward of different people, the mystery of love to a woman, to a human and to the motherland.
Keywords: family; system; family values; marriage and family choice; love; emigration; personality; biographical method.
For citation: Bershedova L. I., Nabatnikova L. P. A psychological aspect of a family in Kuprin's destiny and creative activity // Systems psychology and sociology. 2018. № 1 (25). P. 88-94.
References
1. Abramova G. S. Developmental psychology. M.: Academic project; Ekaterinburg: Business book, 2000. 624 p.
2. Berberova N. N. Emphasis added. Autobiography. M: Accord, 1996. 734 p.
3. Bershedova L. I. Personal formation, critical periods of childhood. Scientific statements BSU. Series: Humanitarian Sciences. 2010. V. 6. № 12. P. 148-158.
4. Bershedova L. I. Psychological face of the family: psychological testing / by E. S. Romanova, L. I. Barshedova, E. N. Richikhina, L. P. Nabatnikova. M.: Izd. Ontoprint, 2015. 398 p.
5. Bunin I. A. Cursed days. Memories. Article. Moscow: «Soviet writer», 1990. 414 p.
6. Kuprin A. I. Collection of works in 5 volumes. Volume 3. Series: Library Of «Spark». The compilation and General edition N. Zhegalova. M.: Izd. However, 1982. 2256 p.
7. Nabatnikova L. P. The role of family in the formation of the normative personality characteristics. A collection of articles. Modern psychological-pedagogical approaches to the promotion of tolerance and social competence in overcoming antisocial behaviour in terms of integrated school of education / edited by E. N. Ricaine, L. Y. Ovcharenko. M.: Izd. Pens, 2016. P. 22-27.
8. Paustovsky K. G. Alone with autumn. Portraits, memoirs, essays. Moscow: Soviet writer, 1972. 446 p.
9. Romanova E. S. Psychological aspects in the work of F. M. Dostoevsky / Vladimir Ryabov, E. S. Romanova. M.: Izd. Moscow state pedagogical University Moscow city pedagogical University, 2007. 171 p.
10. Braver S. The costs and pitfalls of individualizing decisions and incentivizing conflict: a comment on afcc's think tank report on shared parenting // Family Court Review. April 2014. Vol. 52. Issue 2. P. 175-180. URL: https://onlinelibrary.wiley. com/doi/pdf/10.1111/fcre.12079
12. Cashmore J., Parkinson P. The use and abuse of social science research evidence in children's case // Psychology, Public Policy and Law. 2014. Vol. 20. P. 239-250. URL: http: //dx.doi.org/10. 1037 /law 0000010
12. Emery R. Two homes, one childhood: A parenting plan to last a lifetime. NY: Avery, 2016. 336 p.
13. Emery R. A divorce mediator answers; Can divorced parents just act like parents? // Washington Post. 2016. September 8. URL: https://www.washingtonpost.com/news/parenting/wp/2016/09/08/a-divorce-mediator-answers-can-divorced-parents-just-act-like-parents/?utm_term=.01fa7db8c956
14. Hardesty J. L., Crossman K. A., Haselschwerdt M. L., Raffaeli M., Ogolsky B. G., Jonson M. P. Towards a standard approach to operati onalizing coercive control and classifying violence types. Journal of Marriage and Family, 2015. Vol. 77. № 4. P. 833-843. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1111/ jomf.12201
15. Nielsen L. Parenting plans for infants, toddlers and preschoolers // Journal Divorse and Pemarridge. 2014. Vol. 55. № 4. P. 315-333.
