CC BY
30
психологические факторы риска экстремистской активности личности в молодежной среде
Шиповская Виктория Владимировна
Кандидат психологических наук, доцент, Краснодарский муниципальный медицинский институт высшего сестринского образования (г. Краснодар), e-mail: victship@mail.ru
Гусейнов Александр Шамильевич
Доктор психологических наук, доцент, Кубанский государственный университет физической культуры, спорта и туризма (г. Краснодар), e-mail: AGuseinov@ yandex.ru
DOI: 10.24411/1029-3388-2019-10062
Аннотация: Введение. В социогуманитарных науках тема экстремизма является сильно политизированной, изучены, преимущественно, ее политические и идеологические аспекты, поэтому требуется новый уровень психологического исследования и осмысления этой острейшей проблемы. Актуальность работы состоит также в том, что увеличение в обществе числа образованной молодежи, на фоне ее массированной идеологической «обработки», не решает проблему преодоления экстремизма. Соответственно возникает интерес к понятию, разновидностям этого явления и личностным факторам, способствующим формированию радикальных взглядов и деструктивного протеста.
Материалы и методы исследования. Теоретические: теоретико-методологический анализ научной литературы, сравнение, обобщение, интерпретация. В работе обобщен ряд связанных проблематикой экстремизма эмпирических исследований авторов.
Результаты исследования. Цель - выявление личностных факторов, обуславливающих радикализацию протестной активности на этапе самоопределения. Предмет исследования: сущность, формы, внутренние факторы экстремистской активности личности. Объект исследования: подростки и молодежь как субъекты экстремистской активности. Предложен комплекс новых показателей риска готовности к экстремизму (протест, виктимность, беспомощность, интолерантность к неопределенности, психосоциальная
незрелость).
Обсуждение и заключение. Выявлены психологические предпосылки, которые играют значимую роль в возникновении готовности к экстремизму: деструктивный личностный стиль и модус самоосуществления, негативный опыт социальной поддержки, интолерантность к неопределенности, негативная ретроспектива, психосоциальная незрелость, беспомощность и виктимность. Проведенное теоретическое исследование позволило конкретизировать понятие «экстремистская активность личности», исходя из понимания предикторов экстремизма.
Ключевые слова: экстремизм, толерантность к неопределенности, беспомощность, самоопределение, протест, психосоциальная зрелость.
psychological risk factors of the extremist activity of the personality among youth
Shipovskaya Victoria Vladimirovna
Candidate of Psychological Sciences, Associate Professor, Krasnodar Municipal Medical Institute of Higher Nursing Education (Krasnodar), e-mail: victship@mail.ru Apollonov Guseinov Alexander Shamilyevich
Doctor of Psychology, Associate Professor, Kuban State University of Physical Culture, Sports and Tourism (Krasnodar), e-mail: AGuseinov@yandex.ru
Abstract: Introduction. In the socio-humanistic sciences, the topic of extremism is highly politicized, mainly its political and ideological aspects have been studied, therefore, a new level of psychological research and comprehension of this most acute problem is required. The relevance also lies in the fact that the multiplication of educated youth in society, amid its massive indoctrinating, does not solve the problem of overcoming extremism. Accordingly, there is an interest in the concept, varieties of this phenomenon and personality factors that contribute to the formation of radical views and destructive protest.
Materials and research methods. Theoretical: theoretical and methodological analysis of scientific literature, comparison, generalization, interpretation. The paper summarizes a number of empirical studies of the authors related to the problems of extremism.
The results of the study. The goal is to identify personality factors responsible for the radicalization of protest activity at the stage of personal identity. Subject of research: essence, forms, internal factors of the extremist activity of the personality. Object of study: adolescents and youth as subjects of extremist activity. A set of new risk indicators of readiness for extremism (protest, victimization, helplessness, intolerance for uncertainty, psychosocial immaturity) is proposed.
Discussion and conclusion. The psychological prerequisites that play a significant role in the emergence of readiness for extremism are identified: destructive personality style and mode of self-fulfillment, negative experience of social support, intolerance to uncertainty, negative retrospective, psychosocial immaturity, helplessness and victimization.
The theoretical study made it possible to concretize the concept of "extremist activity of the personality", premised on an understanding of the predictors of extremism.
Keywords: extremism, tolerance to uncertainty, helplessness, personal identity, protest, psychosocial maturity.
Введение. Смена типов цивилизационного развития, повлекшая за собой разрушение прежних жизненных основ, традиционной культуры и трансформацию ценностных ориентаций, обострила проблему самоопределения и самоосуществления в социальном мире. На фоне появившихся неограниченных возможностей для самореализации, требующих активизации и развития субъектных качеств, многие молодые люди не способны самостоятельно определить ценностные приоритеты и меру своего участия в общественных структурах. Духовная несамостоятельность, неспособность к собственному мышлению и нерешенная проблема самоидентификации делает их восприимчивыми к радикальным идеям в соцсетях, в результате чего трансформируется мировоззрение и молодежь становится идеальной мишенью для вербовки в экстремистские организации.
Понятие «экстремизм» (от фр. extremisme, от лат. ех^етш — крайний, чрезмерный) пришло в психологию из философии и социологии. Несмотря на множество определений экстремизма, ни одно из них не является общепризнанным, что говорит о сложности и многомерности явления. В социогуманитарных науках феномен экстремизма, в основе которого лежит «превышение пределов допустимого при наличии злого смысла или умысла» [11], рассматривался в различных теоретических аспектах и методологических подходов:
- в контексте социальных противоречий как особый тип социально-политической деятельности, порождаемой аномией, депривацией, недовольством условиями жизни и перспективами их изменения, связанной с бурными негативными эмоциями [43];
- как одна из форм отчуждения от общечеловеческих, общекультурных ценностей [15];
- экстремизм как крайняя форма интолерантности, тесно связанная с другими методами выражения непримиримости к другому в аспекте глобальных рисков [2; 16];
- экстремизм как феномен деструктивной протестной активности личности [3; 4; 5];
- как специфическая идеология, «исходящая из крайних взглядов и приверженности к крайним мерам, обосновывающая необходимость совершения насильственных преступлений по мотивам расовой, национальной или религиозной вражды и ненависти для достижения лицом или группой определенных целей» [18, с.9];
- экстремизм как тип сознания и поведения, при котором отстаивание собственных взглядов происходит с позиции силы, где агрессия выступает источником разрешения противоречий, а оппоненты априорно расцениваются как люди низшего сорта [2, с.93];
Исследователями подчеркивается неординарность убеждений, отношений, чувств, действий, стратегий экстремистской деятельности, радикально отличающихся от общепринятых [18; 32]. Вместе с тем, за пределы общепринятых стратегий социальной активности выходит широкий круг мероприятий - голодовки, протестные марши против глобализации, выступления неправительственных общественных экологических движений («Green Peace»), вплоть до серьезных диверсий против виновников экологических преступлений и др. [цит. по: 44, с.25.]. В связи с тем, что молодежные движения и акции различного характера попадают под определение данного феномена, некоторые исследователи полагают, что это явление нельзя однозначно рассматривать как отрицательное [22].
Насильственный экстремизм (violent extremism) [7; 30; 33], в котором заложены очень опасные корни зла, может выражаться в стихийных (носящих спонтанный, случайный, импульсивно-эмоциональный характер) и хорошо организованных, институциональных проявлениях, в индивидуальных и массовых формах, которые изменяются от эпохи к эпохе. В различных направлениях исследований анализируются типы и разновидности этого явления, которые могут сочетаться: религиозный, политический, националистический, подростково-молодежный, экологический, антиглобалистский, духовный, этнический, государственный, цивилизационный и пр. [2; 18; 21]. Для нашего столетия характерно осознание новой разновидности экстремизма -информационного экстремизма, который реализуется посредством глобальной сети Интернет. Нередко экстремизм маскируется под скрытые, но не менее
опасные формы [20; 23]. А.Ю. Узикова и Ю.И. Фролов считают скрытой формой экстремизма околофутбол, идеология которого включает высокий уровень национализма, служит формой выражения агрессивности для импульсивных фанатов, компенсацией деформаций развития и неуспешной социализации для дезадаптивных молодых людей [23]. Ценность фанатской активности для субъекта заключается в том, что она позволяет стать членом группы себе подобных и реализовать потребность во внешней социальной регуляции, без которой ощущается дискомфорт. Примечательно, что типы и особенности фанатской активности обнаруживают близость с типами «исконного» и «индуцированного» фанатизма, выделенного Питером Конценом [14].
М.К. Арчаков выделяет черты экстремизма, представляющие серьезную опасность для социума: абсолютизация насильственных методов борьбы, публичные призывы к осуществлению противоправных действий, повышенная агрессивность к проявлениям инакомыслия, корпоративность и идеологическая обеспеченность [1, с.4].
Причем, идеология может подстраиваться под социальную ситуацию и модифицироваться, быстро меняя объект враждебного отношения в зависимости от контекста той политической среды, в которой разворачивается их деятельность. Соответственно перенос ненависти на другой объект, подталкиваемый неосознанной волей к разрушению, трансформирует и оценки. Иногда наблюдается только идеологическое обрамление террористических групп (сюрреалистическая идеология), «когда меняются идеи и даже забываются первоначальные цели борьбы» [7, с.109].
На наш взгляд, тема экстремизма является сильно политизированной. Доминирование идеологической составляющей в определении экстремизма ограничивает постижение глубинной сущности этого явления. Вместе с тем экстремизм не всегда определяется идеологией, которая является не единственной причиной оправдания насилия [36]. В некоторых случаях свойственная человеку жестокость, враждебность, анархическое бунтарство и циничный аморализм побуждают к экстремистским действиям ради самого разрушения. Это тяготение к разрушению мира и самого себя, на фоне специфически человеческой страсти к абсолютному господству и контролю над другими людьми, Э. Фромм выделил в особую, парадоксальную группу феноменов и определил как деструктивность [26] С этой точки зрения, буллинг также можно рассматривать как замаскированный вариант подростково-молодежного экстремизма, который основан на унижении, насилии и обычно обходится без идеологического компонента.
По утверждению ряда авторов [19; 22; 25; 32; 44] интерес к проблеме психологических факторов риска радикализации возрос по следующим причинам:
- остаются большие трудности при прояснении генезиса, форм экстремизма;
- расплывчатость, неоднозначность и потенциал сложившейся широкой трактовки экстремизма создает возможность терминологического манипулирования, притягивания под данную квалификацию любого действия,
выходящего за рамки общепринятого и дозволенного правилами конкретного общества;
- при анализе феномена экстремизма остается не до конца разрешенной «фундаментальная проблема специфичности»: хотя многим лицам присущи такие же индивидуально-психологические черты, которые характерны для представителей изучаемой группы, или они находятся под воздействием тех же социальных факторов, очень немногие из них становятся экстремистами, террористами;
- объяснительный потенциал линейных моделей радикализации весьма ограничен, поскольку они игнорируют ценностно-смысловой уровень личности и сверхнормативную природу человеческой активности, упрощают образ человека;
- отдельные экстремистские выходки и массовые акции повышают вероятность глобальных рисков: вызывают социально-экономические кризисы и аномию, ухудшают нравственный климат в обществе и социальные перспективы молодежи, порождают беспомощность и страх перед будущим.
Дискуссионным остаётся вопрос о значении психологических факторов и механизмах их влияния на возникновение склонности к экстремизму. В связи с этим экстремизм, как политическая и одновременно психологическая и социальная проблема, требует комплексного подхода к ее решению. Сложность выявления готовности к экстремизму заключена в многофакторности феномена экстремизма, а также выраженном дисбалансе в уровне сложности его структурной организации и средств его изучения. Применительно к проблеме экстремизма продуктивны положения концепции бытия личности в экстремальных условиях Г.Ю. Фоменко, где выделены предельный и экстремальный модусы бытия, оформившиеся в результате сложного и противоречивого процесса экзистенциального самоопределения. Таким образом, в концепции Г.Ю. Фоменко модусы бытия связаны с различными типами личностной субъектности и характеризуют человеческие способы существования. Неуспешность процесса самоопределения личности понимается как общая психологическая основа различных социально-деструктивных феноменов [24; 25].
Материалы и методы исследования. Использованы теоретические методы: теоретико-методологический поиск и анализ научной литературы для выявления соответствующих изучаемой теме исследований, включая междисциплинарные исследования; сравнение, обобщение и интерпретация научной литературы. Поиск литературы проводился с использованием ключевых слов «экстремизм», «самоопределение», «толерантность к неопределенности», «беспомощность», «протест», «психосоциальная зрелость», «временной континуум». В статье обобщен ряд связанных проблематикой экстремизма эмпирических исследований авторов.
Результаты исследования. Цель - проанализировать внутренние факторы риска экстремистской активности на этапе самоопределения. По мнению В.В. Знакова, именно внутренние условия являются неотъемлемой частью онтологии
существования человека в мире и становления его субъектных качеств, представляя «такой сплав ментального и экзистенциального опыта, на основе которого происходит не только понимание субъектом мира, но и метакогнитивная регуляция его поведения» [10, с.107]. В субъектно-бытийном подходе подчеркивается, что внутренние условия обладают процессуальной природой, формируясь и проявляясь в процессе изменения, динамики личностного становления субъекта, который сам изменяется в процессе развития [3; 10]. Применительно к проблеме молодежного экстремизма, можно выделить ряд внутренних условий, при которых следует ожидать готовность к асоциальному поведению и радикальному протесту: 1) беспомощность и виктимизация, способствующие личностной уязвимости к негативным воздействиям, которые приводят к неуспешности во всех жизненных сферах и саморазрушению [28; 29; 35; 39; 40]; 2) неумение эффективно действовать в условиях неопределенности и продуктивно разрешать внутренние противоречия [13; 34; 38]; 3) дефициты психосоциальной зрелости и нравственных ценностей, неспособность оказать противодействие давлению сверстников [3; 31; 37; 41; 42]; 4) «черно-белое» мышление, порождающие негативизм и враждебность - восприятие чужого как врага [5; 6; 8; 9; 36]; 5) негативный характер осмысления персонального временного континуума [16]. Эти параметры оказываются информативными при исследовании факторов риска тяготения к экстремизму. Существенным при этом являются особенности представления об экстремисте как субъекте бытия, хотя и с чуждым, неприемлемым радикальным мировоззрением, но обладающим именно человеческими чертами. Следовательно, экстремистская активность, проявляющаяся в готовности пойти на крайние меры, выражает ценностное отношение субъекта к миру, имеющее для него не только конкретно-ситуативный, но и общий экзистенциальный смысл [10].
Е.И. Рассказова В.А. Емелин, А.Ш. Тхостов А.Ш. склонны объяснять возникновение готовности к экстремизму с точки зрения радикализма, под которым понимается личностный стиль, проявляющийся в том, что в определенных социальных ситуациях только один вариант действия, поведения, развития событий рассматривается как правильный и приемлемый, и человек готов отстаивать его любой ценой, в том числе агрессивно и с применением экстремальных действий [17].
Н.С. Крамаренко установила, что личностными предпосылками формирования деструктивного модуса самоосуществления являются модус квази-самоосуществления и эгоцентрический модус, связанный с адаптивной манипулятивной стратегией, предполагающей саморазвитие за счет использования других людей [12].
Значимым фактором риска экстремизма и терактов является противоречия в самосознании между «мы-они», которые обуславливают формирование образа врага в обыденном сознании личности. По мнению В.В. Знакова, дихотомическое деление людей по признакам «свои-чужие», «друзья-враги» и негативная проекция, заменяющая идентификацию, приводит к нарастанию
социальной вражды и разжиганию межнациональной и межконфессиональной розни. «Поскольку сознание неразрывно связано с действием, то эти конфликтные представления, существующие у больших социальных групп, нередко проявляются в поступках, направленных против тех, кого они не только внутренне не принимают, но и на поведенческом уровне отвергают» [10, с. 141]. Враждебность субъекта по отношению к чуждому не только играет важную роль в преступлениях ненависти, но также негативно влияет на формирование когнитивной и аффективной сферы личности враждебно настроенного субъекта. Доказано, что враждебные, оппозиционно настроенные люди придают большее значение конфликтной ситуации, чем невраждебные, а также испытывают трудности при расшифровке чужих эмоций и, на фоне собственной агрессивности, склонны приписывать враждебные намерения другим людям [8, с.37]. Поэтому при работе с жертвами экстремистских сект исследователи сталкиваются с отмеченным М. Мамардашвили законом неизменяемости (или трудноизменяемости) измененного, который действует в психологической и сознательной жизни. «Если в сознание человека вкладываются очень простые схемы (чем занимаются миссионеры всех мастей) и на этой основе у него достигается тождество с самим собой, то возникает такое закостенение, которое не чувствительно ни к каким аргументам» [27, с. 45-46].
Некоторые исследователи пытаются найти причину враждебности и недоверия к другим в характере представлений о временной перспективе (ее реконструкции и оценки), которая проявляет особенности субъектной активности и степень субъективного благополучия личности. Так, в исследовании Т.А. Нестика, проведенном среди студенческой молодежи, показано, что негативные сценарии будущего повышают уровень негативного социального капитала, понижают уровень доверия к незнакомым людям. Показано, что негативное отношение к своему прошлому снижает жизнеспособность и уверенность в способности влиять на свою судьбу, может стать причиной всплеска ксенофобии и спровоцировать распространение социальных страхов и аномии [16]. В нашем предшествующем эмпирическом исследовании продемонстрировано, что негативная ретроспектива, связанная с неустойчивой субъектной позицией, значительно снижает экзистенциальный ресурс личности, поддерживает беспомощность и экстремальный способ бытия, повышает вероятность деструктивной субъектной активности.
Д.В. Лифинцев, А.Б. Серых, А.А. Лифинцева подчёркивают решающее значение негативного опыта социальной поддержки, который снижает уверенность в собственных силах, не позволяя принимать вызов новизны и неопределенности [13].
В аспекте риска возможного «поворота» личности к экстремистской активности нами осуществлен анализ разных аспектов личностного регулирования и преодоления неопределенности, который дал возможность зафиксировать специфику субъектной активности и понять, каким образом осуществляется проектирование и организация индивидуального бытия.
Эмпирически установлено, что интолерантность к неопределенности, проявляющаяся в пассивности, низкой жизнестойкости, в сочетании с размытой идентичностью, подчинении авторитетам и отказом от социальной поддержки является значимым фактором, определяющим деструктивную направленность субъектной активности. В связи с этим увеличивается риск манипуляции сознанием и попадания личности в зону влияния деструктивных лидеров.
В зарубежной психологии внутренние предикторы личностной деструктивности активно изучаются в связи с проблематикой психосоциальной зрелости. В предложенной Э. Кауфман и Л. Штейнберг модели психосоциальной зрелости акцентируются ее дефициты, ведущие к конфликтам, агрессивному поведению. Главной особенностью незрелости является эгоцентрическая ориентация на быстрое удовлетворение потребностей (принцип удовольствия), сниженный самоконтроль эмоций, обусловливающие агрессивное реагирование при разочаровании или пассивное, безразличное поведение [31; 37; 42]. Отмеченные особенности, которые препятствуют продуктивному преодолению трудных ситуаций и инициативной включенности в социум, соотносятся с установленными нами дефицитами зрелости: социальная пассивность, неспособность противостоять влиянию сверстников и прогнозировать последствия своих поступков.
Обсуждение и заключение. Итак, наблюдается основная тенденция исследования феномена экстремизма — от статичной инструментальной интерпретации к бытийной, экзистенциальной. Нами описаны внутренние факторы риска, обусловливающие готовность к включенности в социально-деструктивные объединения. Интолерантность к неопределенности, деструктивный личностный стиль и модус самоосуществления, негативный опыт социальной поддержки, дефициты психосоциальной зрелости, негативная ретроспектива, беспомощность и виктимность оказываются внутренними условиями деструктивного самоопределения субъекта, пытающегося с помощью членства в экстремистских организациях разрешить испытанные в прошлом противоречия и обрести идентичность. Рассматриваемый в отологическом горизонте феномен экстремистской активности предстает как процесс, опосредованный особенностями субъектной позиции личности и экзистенциального самоопределения, посредством которых конструируется и воспроизводится деструктивный модус бытия. Критическим процессом, при котором возможна смена привычного окружения, является изменение субъектной позиции на объектное позиционирование [5]. Полагаем, что остановить молодых людей от вступления в экстремистские организации может технология, включающая формирование системы позитивных ценностей на всех этапах образовательного процесса, что позволит осуществлять регуляцию протестной активности на основе осознанного личностного выбора и в рамках правового поля. Необходимо не только разъяснять очевидные последствия деструктивного выбора, но и показывать молодежи многочисленные пути продуктивной самореализации, которые возможны в современном мире.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арчаков М.К. Политический экстремизм: сущность, проявления, меры противодействия. М.: Юрайт; Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2018. 295 с.
2. Баева Л.В. Философия молодежных движений: от пацифизма до экстремизма Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 2012. 232 с.
3. Гусейнов А.Ш., Рябикина З.И., Фоменко Г.Ю., Шиповская В.В Феномен протестной активности личности: субъектно-бытийная интерпретация // Российский психологический журнал, 2017. Том 14. № 4. С. 78-96. DOI: 10.21702/ rpj.2017.4.4
4. гусейнов А.Ш., Шиповская В.В. Протестная активность личности в эпоху глобализации / Межкультурная коммуникация и проблемы толерантности (междисциплинарный подход): Материалы Международной науч. конференции, 2017 г., г. Ереван. Краснодар: ФГБОУ ВО «КубГТУ», 2017. С. 38-44.
5. Гусейнов А.Ш. Искажение субъектности в некоторых видах протестной активности // «Личность и бытие: субъектный подход» (к 80-летию А.В. Брушлинского): Матер. VI Всерос. науч.-практ. конф. (с ин. уч.) под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. М., Краснодар: КубГУ, 2013. С. 273-275.
6. Гусейнов А.Ш. Психологические предпосылки зарождения и поддержания экстремистского мировоззрения молодежи // Казанский педагогический журнал. 2016. № 3 (116). С. 120-127.
7. Давыдов Д.Г. Личностные диспозиции насильственного экстремизма // Психология и право. 2017. Т. 7. № 1. С. 106-121. doi:10.17759/psylaw.2017070109
8. Ениколопов С.Н. Враждебность в клинической и криминальной психологии // Национальный психологический журнал. 2007. №1 (2). С. 33-39.
9. Знаков В.В. Когнитивное и аффективное бессознательное в понимании чужого как врага // Вестник Московского ун-та. Серия 14. Психология. 2014. №1. С. 3-15.
10. Знаков В.В., Рябикина З.И. Психология человеческого бытия. М.: Смысл, 2017. 416 с.
11. Козлов А.А. Экстремизм как выраженная форма насилия // Социокультурные корни насилия в современном обществе: Материалы международной конференции / Под общей редакцией З.Х. Саралиевой. Нижний Новгород: ООО «Научно-исследовательский социологический центр» 2013. 683 с. С. 15-19.
12. Крамаренко Н.С. Интернет как социокультурное пространство жизни и развития человека // МГОУ им. Н.К.Крупской. № 3. 2016 С. 39-46.
13. Лифинцев Д.В., Серых А.Б., Лифинцева А.А. Толерантность к неопределенности в контексте социальной поддержки: гендерная специфика в юности // Национальный психологический журнал. № 2(26). 2017. С. 98-105.
14. Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д.А. Леонтьева. М.: Смысл, 2011. 680 с.
15. Некрасова Е.В., Молодежный экстремизм и основные направления его
профилактики в современном российском обществе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2012. № 3. С. 92-108.
16. Нестик Т.А., Журавлев А.Л. Психология глобальных рисков. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2018. 402 с.
17. Рассказова Е.И., Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Когнитивные компоненты радикальных установок и готовности к экстремальному поведению: разработка рабочей модели // Психологические исследования. 2019. Т. 12. № 63. URL: http:// psystudy.ru (дата обращения: 25.09.19).
18. Религиозно-политический экстремизм: сущность, причины, формы проявления, пути преодоления / монография под ред. М.Я. Яхьяева. М.: Парнас, 2011. 296 с.
19. Сейджман М. Сетевые структуры терроризма. Пер. с англ. И. Данилина. М.: Идея-Пресс, 2008. 216 с.
20. Тарасов А.Н. Субкультура футбольных фанатов в России и правый радикализм // Русский национализм между властью и оппозицией: сб. ст. / Под ред. В. Прибыловского. М.: Панорама, 2010. С. 18-50.
21. Толмачева М.Ю., Киладзе Н.Л. Экстремизм и терроризм - реальная угроза безопасности современного общества // Вестник Прикамского социального института. 2018. №2 (80). С. 59-68.
22. Тукумов Е.В. Религиозно-политический экстремизм как угроза региональной и национальной безопасности стран Центральной Азии. Дис. ... канд. полит. наук. Алматы, 2004. 347 с.
23. Узикова А.Ю., Фролов Ю.И. Особенности саморегуляции личности в субкультуре футбольных фанатов // Культурно-историческая психология. 2015. Т. 11. № 1. С. 34-43.
24. Фоменко Г.Ю. Модусы бытия личности: к вопросу о содержательных основаниях дифференциации // V съезд Общероссийской общественной организации «Российское психологическое общество». Материалы участников съезда. Т. 3. М.: Российское психологическое общество, 2012. 448 с. С. 327.
25. Фоменко Г.Ю. Эвристичность воззрений А.В. Брушлинского для субъектно-бытийной для нтерпретации проблем психологии безопасности личности// Идеи О.К. Тихомирова и А.В. Брушлинского и фундаментальные проблемы психологии (к 80-летию со дня рождения). Материалы Всероссийской науч. конф. (с ин. уч.). Москва, 30 мая-1 июня 2013 г. М.: МГУ. 2013. С.209-212.
26. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: Республика, 1994. 447 с.
27. Человек, субъект, личность в современной психологии // Материалы Международной конф., посвященной 80-летию А.В. Брушлинского. Т. 1. / отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко. М.: Институт психологии РАН, 2013. 584 с.
28. Шиповская В.В., Гусейнов А.Ш. Личностная беспомощность как фактор виктимизации субъекта // Междунар. научный журнал «Общество: социология, психология, педагогика». 2018. № 12. С. 137-140. doi.org/10.24158/spp.2018.12.23
29. Atik, G., Güneri, O.Y. Bullying and victimization: Predictive role of individ-
ual, parental, and academic factors // School Psychology International. 2013, 34, 6, 658-673. DOI: 10.1177/0143034313479699
30. Borum R. Radicalization into Violent Extremism I: A Review of Social Science Theories // Journal of Strategic Security, 2011, Vol. 4, pp. 7-36. DOI: 10.5038/1944-0472.4.4.1
31. Cauffman E., Steinberg L. (Im)maturity of judgment in adolescence: Why adolescents may be less culpable than adults // Behavioral Sciences and the Law, 2000. 18. pp.741-760.
32. Doosje B., Moghaddam F.M., Kruglanski A.W., de Wolf A., Mann L., Fed-des A.R. Terrorism, radicalization, and deradicalization // Current Opinion in Psychology. 2016. no. 11. pp. 79—84.
33. Frazer O., Nunlist C. The Concept of Countering Violent Extremism // CSS Analyses in Security Policy. 2015. 183 p.
34. Furnham, A., Marks, J. Tolerance for ambiguity: A review of the recent literature // Psychology, 4(09), 2013, 717. https://doi.org/10.4236/psych.2013.49102
35. Keskin, H., Akgun, A.E., Ayar, H., Kayman, S.S. Cyberbullying Victimization, Counterproductive Work Behaviours and Emotional Intelligence at Workplace. Procedia // Social and Behavioral Sciences. 2016, 235, 24, pp.281-287.
36. McCauley C., Moskalenko S. Friction. How Radicalization Happens to Them and Us. Oxford: University Press, 2011. p. 206-214.
37. Monahan K.C., Steinberg L., Cauffman E., Mulvey E. Trajectories of antisocial behavior and psychosocial maturity from adolescence to young adulthood // Developmental Psychology, 2009. 45(6) pp.1654-1668. doi:10.1037/a0015862
38. Rosen, N.O., Ivanova, E., & Knauper, B. Diferentiating intolerance for uncertainty from three related but distinct constructs. Anxiety, Stress & Coping, 27 (1), 2014, pp.55-73. doi.org /10.1080/10615806.2013.815743
39. Sapouna, M., Wolke, D. Resilience to bullying victimization: The role of individual, family and peer characteristics // Child Abuse & Neglect 2013, 37 (11), pp. 997-1006.
40. Shulman, E., Monahan, K., & Steinberg, L. Severe violence during adolescence and early adulthood and its relation to anticipated rewards and costs // Child Development, 88, 2017. p. 16-26.
41. Silva, K., Chein, J., & Steinberg, L. Joint effects of peer pressure and fatigue on risk and reward processing in adolescence //Journal of Youth and Adolescence, 46, 2017. pp. 1878-1890.
42. Steinberg, L., Cauffman, E., & Monahan, K. Psychosocial maturity and de-sistance from crime in a sample of serious juvenile offenders // Juvenile Justice Bulletin, March, 2015, pp.1-12.
43. Van Stekelenburg J. Radicalization and Violent Emotions // Political Science and Politics. 2017. 50 (04) pp. 936-939. DOI: 10.1017/S1049096517001020
44. Zinchenko Yury P. Extremism from the perspective of a system approach extremism from the perspective of a system approach // Psychology in Russia: State of the Art. Volume 7, Issue 1, 2014. pp. 23-33.
REFERENCES
1. Archakov M.K. Politicheskij ekstremizm: sushchnost', proyavleniya, mery protivodejstviya [Political extremism: the nature, manifestations, countermeasures]. Moscow, «YUrajt»; Ekaterinburg, «Ural. un-t», 2018. 295 p. .
2. Baeva L.V. Filosofiya molodezhnyh dvizhenij: ot pacifizma do ekstremizma: monografiya [Philosophy of youth movements: from pacifism to extremism]. Astrakhan: Ed. house "Astrakhan University», 2012. 232 p.
3. Gusejnov A.SH., Ryabikina Z.I., Fomenko G.YU., SHipovskaya V.V Phenomenon of protest activity of personality: subject-being interpretation. Russian psychological journal, 2017, vol. 14, no. 4, pp. 78-96. DOI: 10.21702/rpj.2017.4.4
4. Gusejnov A.SH., SHipovskaya V.V. Protestnaya aktivnost' lichnosti v epo-hu globalizacii [Protest activity of the individual in the era of globalization]. Mezh-kul'turnaya kommunikaciya i problemy tolerantnosti (mezhdisciplinarnyj podhod): Trudy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii, 6-7 oktyabrya 2017, Erevan / pod red. A.S. Molchana. Krasnodar: Publ. KubGTU, 2017. pp. 38-44. . (In Russian).
5. Gusejnov A.SH. Iskazhenie sub"ektnosti v nekotoryh vidah protestnoj ak-tivnosti [Distortion of subjectivity in some types of protest activity]. «Lichnost' i bytie: sub"ektnyj podhod» (k 80-letiyu A.V. Brushlinskogo): Trudy VI Vseros. nauch.-prakt. konf. (s in. uch.) pod red. Z.I. Ryabikinoj, V.V. Znakova. Moscow, Krasnodar: Publ. KubGU, 2013, pp. 273-275. (In Russian).
6. Gusejnov A.SH. Psihologicheskie predposylki zarozhdeniya i podderzhani-ya ekstremistskogo mirovozzreniya molodezhi [Psychological preconditions of origin and maintenance of extremist Outlook of youth]. Kazanskij pedagogicheskij zhurnal, 2016, no. 3 (116), pp. 120-127.
7. Davydov D.G. Lichnostnye dispozicii nasil'stvennogo ekstremizma [Personal dispositions of violent extremism]. Psihologiya i pravo, 2017, vol. 7, no.1. pp. 106-121. (In Russian). doi:10.17759/psylaw.2017070109
8. Enikolopov S.N. Vrazhdebnost' v klinicheskoj i kriminal'noj psihologii [Hostility in clinical and criminal psychology]. Nacional'nyj psihologicheskij zhurnal, 2007. no. 1 (2). pp. 33-39.
9. Znakov V.V. Kognitivnoe i affektivnoe bessoznatel'noe v ponimanii chuzho-go kak vraga [Cognitive and affective unconscious in the understanding of others as enemies]. Vestnik Moskovskogo un-ta, 2014. no. 1. pp. 3-15.
10. Znakov V.V., Ryabikina Z.I. Psihologiya chelovecheskogo bytiya [Psychology of human existence]. Moscow, Publ. Smysl, 2017. 416 p.
11. Kozlov A.A. Ekstremizm kak vyrazhennaya forma nasiliya [Extremism as a pronounced form of violence]. Sociokul'turnye korni nasiliya v sovremennom obsh-chestve [Sociocultural roots of violence in modern society]. Trudy mezhdunarodnoj konferencii. Nizhnij Novgorod, Publ. Nauchno-issledovatel'skij sociologicheskij cen-
tr. 2013. 683 p. pp. 15-19. (In Russian).
12. Kramarenko N.S. Internet kak sociokul'turnoe prostranstvo zhizni i razvitiya cheloveka [Internet as a socio-cultural space of human life and development]. Moscow, Publ. MGOU im. N.K.Krupskoj, 2016, no. 3. pp. 39-46.
13. Lifincev D.V., Seryh A.B., Lifinceva A.A. Tolerantnost' k neopredelennosti v kontekste social'noj podderzhki: gendernaya specifika v yunosti [Tolerance to uncertainty in the context of social support: gender specificity in youth]. Nacional'nyj psihologicheskij zhurnal, 2017. no. 2 (26). pp. 98-105.
14. Lichnostnyj potencial: struktura i diagnostika [Personal potential: structure and diagnosis]. Moscow, Publ. Smysl, 2011. 680 p.
15. Nekrasova E.V., Molodezhnyj ekstremizm i osnovnye napravleniya ego pro-filaktiki v sovremennom rossijskom obshchestve [Youth extremism and the main directions of its prevention in modern Russian society]. Vestn. Mosk. un-ta, 2012, no. 3, pp. 92-108.
16. Nestik T.A., ZHuravlev A.L. Psihologiya global'nyh riskov. [Psychology of global risks]. Moscow, Publ. Institut psihologii RAN, 2018. 402 p.
17. Rasskazova E.I., Emelin V.A., Thostov A.SH. Kognitivnye komponenty radikal'nyh ustanovok i gotovnosti k ekstremal'nomu povedeniyu: razrabotka rabo-chej modeli [Cognitive components of radical attitudes and preparedness for extreme behavior: the development of a working model]. Psihologicheskie issledovaniya, 2019, vol. 12. no. 63. (In Russ.) Available at: http://psystudy.ru (accessed 25.09.19).
18. Religiozno-politicheskij ekstremizm: sushchnost', prichiny, formy proyav-leniya, puti preodoleniya [Religious and political extremism: essence, causes, forms of manifestation, ways of overcoming]. Moscow, Publ. Parnas, 2011. 296 p.
19. Sageman M. Set network structures of terrorism. Moscow, Publ. Ideya-Press, 2008. 216 p.
20. Tarasov A.N. Subkul'tura futbol'nyh fanatov v Rossii i pravyj radikalizm [Subculture of football fans in Russia and right-wing radicalism]. Russian nationalism between the government and the opposition. (Russ. ed.: V. Pribylovski). Moscow, «Panorama», 2010. pp. 18-50.
21. Tolmacheva M.YU., Kiladze N.L. Ekstremizm i terrorizm - real'naya ugroza bezopasnosti sovremennogo obshchestva [Extremism and terrorism are a real threat to the security of modern society]. Vestnik Prikamskogo social'nogo institute, 2018. no. 2 (80). pp. 59-68.
22. Tukumov E.V. Religiozno-politicheskij ekstremizm kak ugroza regional'noj i nacional'noj bezopasnosti stran Central'noj Azii [Religious and political extremism as a threat to regional and national security in Central Asia]. Dis. ... kand. polit. nauk. Almaty, 2004. 347 p.
23. Uzikova A.YU., Frolov YU.I. Osobennosti samoregulyacii lichnosti v sub-kul'ture futbol'nyh fanatov [Features of self-regulation of personality in the subculture of football fans]. Kul'turno-istoricheskaya psihologiya, 2015. vol. 11. no.1. pp. 34-43.
24. Fomenko G.YU. Modusy bytiya lichnosti: k voprosu o soderzhatel'nyh os-novaniyah differenciacii [Modes of being of personality: to the question of substan-
tial grounds of differentiation]. Trudy 5 s"ezd Obshcherossijskoj obshchestvennoj organizacii «Rossijskoe psihologicheskoe obshchestvo». Materialy uchastnikov s"ez-da. Moscow, Publ. Rossijskoe psihologicheskoe obshchestvo, 2012, vol. 3, p. 327. (In Russian).
25. Fomenko G.YU. Evristichnost' vozzrenij A.V. Brushlinskogo dlya sub"ek-tno-bytijnoj dlya nterpretacii problem psihologii bezopasnosti lichnosti [Heuristics of A. V. Brushlinsky's views for the subject-being interpretation of personal security psychology problems]. Idei O.K. Tihomirova i A.V. Brushlinskogo i fundamental'nye problemy psihologii (k 80-letiyu so dnya rozhdeniya). Trudy Vserossijskoj nauch. konf., 2013, Moscow, Publ. MGU, pp.209-212. (In Russian).
26. Fromm E. Anatomiya chelovecheskoj destruktivnosti [The anatomy of human destructiveness].Moscow, Publ. Respublika, 1994. 447 p.
27. CHelovek, sub"ekt, lichnost' v sovremennoj psihologii [Man, subject, personality in modern psychology]. Trudy Mezhdunarodnoj konf., posvyashchennoj 80-letiyu A.V. Brushlinskogo. vol. 1. / ad. A.L. ZHuravlev, E.A. Sergienko. Moscow, Publ. Institut psihologii RAN, 2013. 584 p.
28. SHipovskaya VV, Gusejnov A.SH. Personal helplessness as a factor of victimization of the subject. Mezhdunar. nauchnyj zhurnal «Obshchestvo: sociologiya, psihologiya, pedagogika», 2018, no.12. pp.137-140. doi.org/10.24158/spp.2018.12.23
29. Atik, G., Guneri, O.Y. Bullying and victimization: Predictive role of individual, parental, and academic factors // School Psychology International. 2013, 34, 6, pp. 658-673. DOI: 10.1177/0143034313479699
30. Borum R. Radicalization into Violent Extremism I: A Review of Social Science Theories. Journal of Strategic Security, 2011, Vol. 4, pp. 7-36. doi: 10.5038/19440472.4.4.1
31. Cauffman E., Steinberg L. (Im)maturity of judgment in adolescence: Why adolescents may be less culpable than adults. Behavioral Sciences and the Law, 2000, 18, pp.741-760.
32. Doosje B., Moghaddam F.M., Kruglanski A.W., de Wolf A., Mann L., Fed-des A.R. Terrorism, radicalization, and deradicalization. Current Opinion in Psychology, 2016, no. 11, pp. 79—84.
33. Frazer O., Nunlist C. The Concept of Countering Violent Extremism. CSS Analyses in Security Policy, 2015, 183 p.
34. Furnham, A., Marks, J. Tolerance for ambiguity: A review of the recent literature. Psychology, 2013, no. 4 (09), 717 p. https://doi.org/10.4236/psych.2013.49102
35. Keskin, H., Akgun, A.E., Ayar, H., Kayman, S.S. Cyberbullying Victimization, Counterproductive Work Behaviours and Emotional Intelligence at Workplace. Procedia. Social and Behavioral Sciences, 2016, Vol. 235, no. 24, pp.281-287.
36. McCauley C., Moskalenko S. Friction. How Radicalization Happens to Them and Us. Oxford, «University Press», 2011. pp. 206-214.
37. Monahan K.C., Steinberg L., Cauffman E., Mulvey E. Trajectories of antisocial behavior and psychosocial maturity from adolescence to young adulthood // Developmental Psychology, 2009, Vol. 445 (6) pp.1654-1668. doi:10.1037/a0015862
38. Rosen, N.O., Ivanova, E., Knauper, B. Diferentiating intolerance for uncertainty from three related but distinct constructs. Anxiety, Stress & Coping, 2014, Vol. 27 (1), pp. 55-73. doi.org /10.1080/10615806.2013.815743
39. Sapouna, M., Wolke, D. Resilience to bullying victimization: The role of individual, family and peer characteristics. Child Abuse & Neglect, 2013, Vol. 37 (11), pp. 997-1006.
40. Shulman, E., Monahan, K., & Steinberg, L. Severe violence during adolescence and early adulthood and its relation to anticipated rewards and costs. Child Development, 2017, Vol. 88, pp. 16-26.
41. Silva, K., Chein, J., & Steinberg, L. Joint effects of peer pressure and fatigue on risk and reward processing in adolescence. Journal of Youth and Adolescence, 2017, Vol. 46, pp. 1878-1890.
42. Steinberg, L., Cauffman, E., & Monahan, K. Psychosocial maturity and de-sistance from crime in a sample of serious juvenile offenders.Juvenile Justice Bulletin, March, 2015, pp.1-12.
43. Van Stekelenburg J. Radicalization and Violent Emotions. Political Science and Politics, 2017. Vol. 50 (04) pp.936-939. DOI: 10.1017/S1049096517001020
44. Zinchenko Yury P. Extremism from the perspective of a system approach extremism from the perspective of a system approach. Psychology in Russia: State of the Art, 2014, Vol. 7, no. 1, pp. 23-33.
