CC BY
48
ПСИХОЛОГИЯ
УДК 159.923
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ПРИТЯГАТЕЛЬНОСТИ ЭКСТРЕМИСТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ ДЛЯ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ
А.Ш. Гусейнов
Аннотация. Актуальность исследования обусловлена необходимостью научного осмысления глобальной тенденции, связанной с возрастанием притягательности экстремистских организаций в среде российской молодежи, которая обнаруживает внутреннюю с ними сопричастность. В связи с этим, статья направлена на выявление личностных, микро- и макросоциальных влияний на формирование деструктивной протестной активности личности. Ведущим подходом к исследованию данной проблемы является субъектно-бытийный подход, позволяющий рассмотреть данную проблему в онтологическом аспекте, акцентируя внимание на основных психологических механизмах самоопределения в конкретно-исторических противоречиях. Представлена авторская модель протестной активности личности, позволяющая обратить внимание на экзистенциальное содержание протеста, проследить его зарождение и развёртывание по определенному сценарию. В диагностическом плане модель позволяет прогнозировать возможные эффекты протестной активности и отвечает на вопрос, при каких обстоятельствах осуществляется поворот личности к деструктивному или конструктивному протесту. На основе эмпирических исследований конкретизированы условия, при которых личность как субъект бытия и со-бытия приобретает или теряет возможность преодолевать неопределенность бытия. Проанализированы проблемы и противоречия, способствующие негативной трансформации протестной активности, связанные с непринятием неопределенности, отказом от экзистенциального самоопределения, объектным тяготением личности, невостребованностью, отсутствием общенациональных смыслов. Обосновано, что членство в террористических организациях позволяет непродуктивным способом преодолевать неопределенность мира и удовлетворять экзистенциальные потребности. Материалы статьи представляют практическую ценность для своевременного обнаружения в протестных процессах личностных деструкций, а также в плане определения условий, упреждающих и сдерживающих рост террористических настроений и экстремистской активности в среде российской молодежи.
Ключевые слова: преодоление неопределенности, противоречия, протестная активность, экзистенциальные потребности, экстремизм, общенациональные смыслы.
PSYCHOLOGICAL FACTORS OF THE ATTRACTIVENESS OF EXTREMIST ORGANIZATIONS FOR RUSSIAN YOUTH
A. Guseinov
Abstract. The relevance of the study is due to the need for scientific understanding of the worldwide trend associated with the growing attractiveness of extremist organizations among Russian youth, which reveals an intrinsic involvement with them. In this regard, article is aimed at identifying personal, micro- and macrosocial influences on the formation of the destructive protest activity of the personality. The leading approach to the study of this problem is the subjective-existential approach that allows considering this problem ontologically, focusing on the main psychological mechanisms of self-determination in concrete historical contradictions. The author's model of the protest activity of the personality is presented, allowing to pay attention to the existential content of the protest, to trace its origin and unfolding according to a certain scenario. In the diagnostic plan, the model allows predicting possible effects of protest activity and answers the question under what circumstances the personality turns to destructive or constructive protest. On the basis of empirical research, the conditions under which the personality as the subject of being and co-being acquires or loses the opportunity to overcome the uncertainty of existence are specified. Problems and contradictions that contribute to the negative transformation of protest activity are associated with non-acceptance of uncertainty, rejection of existential self-determination, object gravity of the personality, absence of demand, lack of national meanings. It is justified that membership in terrorist organizations allows an unproductive way to overcome the uncertainty of the world and satisfy existential needs. The materials of the article are of practical value for the timely detection of personal destructions in protest processes, as well as in terms of determining the conditions that preempt and restrain the growth of terrorist sentiments and extremist activity among Russian youth.
Keywords: overcoming of uncertainty, contradictions, protest activity, existential needs, extremism, national meanings.
На новом этапе глобализации произошло качественное изменение в характере, масштабе и последствиях экстремистской деятельности. Некогда малочисленные и разрозненные оппозиционные группировки объединились в террористическое государство и бросили вызов западной цивилизации, выступая против глубинной основы исторически сложившейся системы современного миропорядка, требуя ее трансформации. Несмотря на циничность и изощренность совершаемых преступлений, интерес к ИГИЛ и другим социально-деструктивным объединениям в среде российской молодежи неуклонно растет. Необходимо выяснить, какие обстоятельства создают питательную среду для террористических настроений, заставляя некоторых молодых людей кардинально менять строй жизни, ценности, социальную позицию и мировоззрение. Подчеркнем, что исследователи
преимущественно фиксируются на внешнем наблюдении проявлений этого феномена, акцентируя внимание на его результативных характеристиках [14;15]. При этом упускаются процессуальные характеристики, механизмы явления и все многообразие формирующих его факторов. При рассмотрении данной проблемы целесообразно рассматривать не только макросоциальные влияния важнейших социокультурных детерминант глобализации, но и микроконтексты, в рамках которых происходит формирование деструктивной протестной активности личности. Целью статьи является выявление психологических факторов, способствующих повышенной откликаемости российской молодежи на воздействия вербовщиков из различных экстремистских сообществ.
1. Протестная активность как преодоление неопределенности.
Специфической особенностью современного этапа глобализации является неопределенность, проявляющаяся в разных формах, создающая условия для непрерывных изменений психологических характеристик субъекта. Качественными характеристиками
неопределенности, которая становится системообразующим признаком бытия и центральной для постнеклассической психологии категорией, являются фундаментальность, непреложность, неустойчивость,
незавершенность, непрерывность,
непредсказуемость, неоднозначность,
воспроизводимость. Говоря о разновидностях, исследователи называют объективную неопределенность, растущую по мере усложнения реальности; неопределенность
внутреннего мира; толерантность к риску и стрессу; межэтническую и межкультурную толерантность; толерантность к диссонансу [1;4;7]. Неопределенность, которая предстает как одно из онтологических состояний и как нечто объективно неопределенное, связанное с мироустройством, вызывает напряжение и инициирует поиск средств ее преодоления [8].
Д.А. Леонтьев, анализируя проблему отношения к неопределенности, полагает, что она во многом коренится в том, что само понятие неопределенности с трудом вписывается в картину мира большинства людей. Естественное стремление защититься от неопределенности связано с тем, что потребность людей в определенности картины мира сильнее, чем потребность в ее истинности [8]. Б.С. Алишев не без оснований говорит о том, что существование самой психики обусловлено наличием неопределенности в системе «субъект объект». Он подчеркивает, что важнейшим следствием неопределенности мира является то, что любой психический и сознательный акт направлен на ее преодоление, на противостояние энтропии во Вселенной. По мнению Б.С. Алишева, стоящая перед субъектом задача преодоления неопределенности столь же фундаментальна, как и сам барьер неопределенности: она существует как непреложная и инвариантная данность; не решая ее, субъект не в состоянии обеспечить свое бытие [1, с.18]. Это означает, что неопределенность становится тем пространством взаимодействий, на котором разворачивается личностная активность человека, который должен посредством собственного выбора отвечать вызовам ситуаций экзистенциального уровня и собственной судьбы [7]. При этом принципиально важно, что неопределенность преодолевается не только за счет эффективной познавательной деятельности, но и за счет субъектных факторов -личностных качеств, которые предопределяют готовность к неизвестности. Т.В. Корнилова, обсуждая бытийный аспект неопределенности, рассматривает отстаивание личностных ценностей как преодоление субъективной неопределенности на уровне личностного самоопределения [7, с.120]. Следовательно, самоопределение лежит в основе преодоления неопределенности.
Протест, безусловно, связан с неопределенностью, поскольку протестующие не могут предусмотреть всех последствий протестных акций для личности и социума [3]. Неопределенность играет важнейшую роль в оформлении протестной активности, содержание которой демонстрирует, какими способами человек преодолевает многочисленные барьеры
неопределенности. Таким образом, протестная активность, понимаемая нами как процесс, направленный на переструктурирование внешнего (микро- и макросоциума) в соответствии со спецификой самоопределения личности в конкретно-исторических
противоречиях, предстает как своеобразное воплощение прогностической модели неопределенной реальности.
2. Объяснительный потенциал структурно-диалектической модели протестной активности личности.
Уяснение генезиса, формообразования и содержания протестной активности личности как многокомпонентной структуры осуществляется через анализ специфики субъектной активности и характера экзистенциального самоопределения в сочетании с особенностями ценностно-смысловой, мотивационно-потребностной сфер личности, картины мира, бытийных противоречий и
В связи с тем, что по своей структуре формы протеста обнаруживают близость с описанными в субъектно-бытийном подходе модусами бытия [10], мы осуществляем анализ протестных форм в широком онтологическом плане как способов бытия личности. Нами разработана модель протестной активности личности, позволяющая описывать и объяснять психологические характеристики форм протеста, отслеживать их зарождение и развёртывание в разных структурных образованиях личности, см. рис. 1.
способов их разрешения. Система протестной активности в своем структурном выражении состоит из разнопорядковых и неоднородных компонентов, но в личности выступает в качестве интегративного образования, см. рис. 2. Системно организуясь, эти компоненты создают неповторимую специфику протестной активности.
Рисунок 1. - Структурно-диалектическая модель протестной активности личности
Рисунок 2. - Условия актуализации деструктивной/конструктивной протестной активности личности
Модель раскрывает важный аспект, касающийся того, что личности как субъекты протестной активности различаются масштабом и спецификой бытийных противоречий, степенью
конструктивности их разрешения. С помощью модели можно отслеживать поворот личности к конструктивному или деструктивному протесту. В наших исследованиях [3;4;5], анализируя
качественную специфику субъектов протестной активности, мы выявили существенные различия в деструктивных/конструктивных формах протеста по всем основным параметрам. Обнаружено, что в конструктивных протестнъгх формах (эмансипация, высший эскапизм) неопределенность представляется желательной, позволяя удовлетворять потребность в самосовершенствовании и самореализации. В частности, лица с выраженными эмансипационными установками не только готовы к изменениям, но и стремятся к ним, принимая на себя риск неопределенности и ответственности за целеполагание.
Представители данной типологии убеждены в своей самоэффективности, относятся к трудным ситуациям как к возможностям саморазвития, открыты новому опыту и настроены на преодоление внутриличностных проблем и социокультурных противоречий. Подобное умонастроение создает предпосылки для особого состояния духа, определяемого А. Бадью как «готовность к событию» [цит. по: (8)], связанного с ощущением влияния на события, способствующего выработке эффективных жизненных стратегий.
Обосновано и эмпирически подтверждено, что неопределенность воспринимается людьми с расширенным личностным масштабом как стимулирующая творческую активность и устремленность к достижениям, создающая эмоциональный комфорт и удовлетворенность жизнью [5]. Другими словами, в условиях готовности к неопределенности появляются возможности раскрытия творческого потенциала, и осознается высокая значимость своей творческой деятельности для других. Это происходит благодаря открывающимся возможностям моделирования все новых форм активности. Предрасположенность к поиску преодоления неопределенности позволяют не просто выработать толерантность к ней, но нарастить личностную ресурсность и развиваться в направлении усложнения собственной природы. Это пример активного воплощения в жизнь модуса бытия, который выступает как путь наибольшего сопротивления неопределенности, что обеспечивает социальную продуктивность личности. Таким образом, представители конструктивных форм протеста добиваются успеха в преодолении неопределенности, благодаря выходу в трансцендентную позицию, глубокому осмыслению жизненных дихотомий, позволяющему принимать подлинно
экзистенциальные решения и продуктивным способом удовлетворять экзистенциальные потребности.
Представители деструктивных форм протеста (эскапизм, оппозиция, негативизм, нигилизм), в связи с неполноценной этической установкой и потребностью во внешнем контроле в условиях неопределенности, действуют иначе: выбирают путь наименьшего сопротивления сложности и поэтому не могут дать прогрессивный ответ на ее вызовы. Неготовность к жизни в усложненном мире происходит на фоне неспособности к трансценденции и актуализации специфического состояния «экзистенциального тонуса» [8], удержание которого позволило бы решить задачу продуктивного преодоления неопределенности. Преодолению существующих барьеров неопределенности препятствуют интенсивное использование незрелых защитных стратегий, режим внешней детерминации активности, несформированность нравственно-этических норм, запаздывающая рефлексия совершенных поступков. Отчуждение от мира, ощущение обделенности и оттесненности на задний план, ориентация на человеконенавистнические идеалы приводит к дефектному стилю восприятия мира, затрудняет проблематизацию фрустрирующих ситуаций. В связи с неспособностью выдерживать и удовлетворительным способом разрешать внутренние и социокультурные противоречия, эти лица не в состоянии обеспечить аутентичность бытия, что обусловливает радикальный настрой. Доказано, что весь комплекс разнообразных противоречий концентрируется вокруг экзистенциальных потребностей в связи, трансценденции, укорененности в мире, в самоидентичности и системе ориентации. Мы пришли к выводу, что вхождение в экстремистские группировки значительно влияет на удовлетворение потребностей. Благодаря актуализации механизмов смещения, искажения, инверсии и подмены, которые связаны с чрезмерным тщеславием и себялюбием и являются проявлением недостаточной связи с обществом, эти потребности удовлетворяются извращенным способом, создавая иллюзорную уверенность в разрешении ключевых экзистенциальных вопросов бытия [3;4].
Таким образом, представленная модель позволяет не только выйти на психологические закономерности изучаемого явления, но и продемонстрировать, как изменение одного параметра, например, объектное тяготение или изменение социальной позиции влечет за собой модификацию всех других структурных компонентов системы протестной активности. Соответственно конкретизированы внутренние условия, при которых личность как субъект бытия и со-бытия приобретает или теряет
возможность противостоять неопределенности внутреннего и внешнего мира.
3. Анализ динамического регулятивного влияния макросоциальных факторов на протестную активность личности.
В контексте субъектно-бытийного подхода введение какого-либо феномена в широкий социальный контекст предполагает осмысление системы социальных детерминант с точки зрения их психологической противоречивости [5]. В связи с тем, что феномен привлекательности экстремистских организаций неоднороден, целесообразно проанализировать объективно существующие противоречия между человеком и обществом, которые препятствуют успешному самоопределению личности.
На наш взгляд, к драматическим противоречиям современного общества относится противоречие между стремительным техническим усложнением мира и существенным замедлением темпа духовно-нравственного развития человечества. Подобная
десинхронизация приводит к обрыву корней и традиций, переходу от элитарной культуры к массовой культуре, связанной с безудержным потреблением и развлечением, предлагающей социуму агрессивные варианты поведения. В результате, отмечает М.М. Решетников, утрачиваются нормальные привязанности, появляется феномен новых разновидностей утраты связи с обществом, в частности, феномены боязни людей, любви и брака. Под воздействием «культуры повседневности», поддерживающей примитивную и в то же время противоречивую картину мира, формируются новые, «вторичные» привязанности, например, к финансовым достижениям и к странностям. Причем указанные явления происходят на фоне трансформации основных социальных чувств, в основе которых лежали Эрос и любовь, в новые социальные чувства, основу которых составляют влечение к смерти и ненависть. Получает все большую распространенность и статус социальной приемлемости эстетизация зла, сопряженная с ощущением скуки повседневной жизни, размах которой делает зло чрезвычайно опасным [9]. Самостоятельным фактором является извращение демократических идей и их трансформация в демократизм. Возникает патогенное пространство, где допускается широкий отказ от всех культуральных запретов на распространение любой информации, включая, человеконенавистническую и поощряющую все человеческие пороки. Одновременно
трансформируются представления о
нравственности, честности, чести и достоинстве на всех уровнях общественной иерархии. В
результате подобной трансформации создается основа для формирования устойчивых представлений о враждебности внешнего мира [там же].
В настоящее время отчётливо проявляется и следующая противоречивая тенденция: наряду с обретением широких возможностей для самореализации и становления суверенной индивидуальности нависла угроза атомизации человека, его обезличивания. Повсюду наблюдается экспорт западных ценностей и моделей поведения в общества, имеющих другую цивилизационную природу, обусловливающих нарушение социокультурной идентичности, размывание национальных ценностей. В условиях навязывания новых идентификаций очень трудно противостоять социальному прессингу и давлению унификации, которая в первую очередь фрустрирует потребность в самоидентичности, предполагающую стремление к сохранению уникальности своей индивидуальности. Фрустрация этой экзистенциальной потребности порождает острую неудовлетворенность, и человек стремится идентифицироваться с другим человеком или с группой, приобщаясь к ее мощи и славе. Внешний образ не просто некритично принимается, но наспех «списывается» с деструктивной личности и намеренно героизируется. Одновременно с этим, активно ведется поиск референтной группы, где новый «образ-слепок» будет востребован, и тем самым подтверждена идентичность. Стремление прикрепиться к организации становится основой для безропотного подчинения личности лидеру, вплоть до утраты духовного «Я».
Отметим, что процесс патологической идентификации сопровождается активизацией бессознательных сил. Чувство причастности к клановым ценностям позволяет почувствовать определенность в ситуации неопределенности бытия, дает шанс для формирования и удержания «новой» позитивной идентичности. Данное явление было проанализировано нами в качестве характерного для личности как субъекта, предпочитающего деструктивную протестную активность. Этот феномен в своих крайних вариантах связан с выделенными нами феноменами искажения и инверсии [3;4]. Примером патологического искажения процесса построения собственного образа является «психологическое клонирование» юных воспитанников «Гитлерюгенда», сознание которых не способно было сформировать собственную адекватную картину
происходящего.
Хотелось бы заострить также внимание на сущностных российских противоречиях,
вызывающих рост всесторонних процессов отчуждения и благоприятствующих
интериоризации молодежью радикальных идей.
Известно, что именно общество задает развивающейся личности общие принципы восприятия и интерпретации мира, определяет значение различных аспектов жизни, предъявляет систему общественных норм и образцов, регулирующих повседневную жизнь, формирует направленность на определенные ценности [2]. Сегодня, отмечают исследователи, в общественном сознании россиян присутствует антиномичность, которая может стать предвестником общественных потрясений [13, с.97]. Констатируется, что существование большинства наших сограждан становится экстремальным [10]. Кроме того, российское общество постепенно теряет свою специфику и обретает характеристики западных обществ, принципами которых являются нажива, прибыль и владение собственностью. В условиях формирования безнравственной среды трансформируется духовный характер встраивания молодого поколения в культуру, который меняется на узко-прагматический, порождая социальный характер,
ориентированный исключительно на обладание [6, с.13]. Переживая системный кризис и аномию, общество все чаще предлагает в качестве социализации механизм конкуренции и даже вражды, сопряженный с выраженным индивидуализмом, нарциссизмом, в связи с чем преобладает негативная динамика культурных и общественных ценностных ориентаций у российской молодежи [4;6;9]. А.В. Юревич и А.Л. Журавлев делают акцент на том, что «коллективные, в первую очередь общенациональные смыслы служат одним из главных источников индивидуальных смыслов» [13, с.94]. Соответственно отсутствие внятных коллективных смыслов большого количества молодых людей, не видящих смысла в личной жизни, сопровождается чувством безнадежности, фатализма, беспомощности [4; 11; 12]. Лица с
подобным умонастроением быстро попадают в «объятья» лидеров экстремистских группировок, которые вкладывают в их сознание очень простые схемы. В результате «зомбирования» индивид приобретает уверенность, социальную определенность, защиту от мучительного сомнения и невыносимой беспомощности, становится «послушным инструментом».
Следующее противоречие возникает, исходя из того, что формирование современного социокультурного пространства предполагает всё большую включенность молодых людей в социальные процессы. В силу специфики актуального исторического периода,
квалифицируемого как эпоха стремления к расцвету индивидуальности и одновременно как эпоха «макросдвига» [3;5;6], молодежь нередко ощущает себя невостребованной и оттесненной на задний план социально-исторического процесса. Возникает несоответствие важнейшей потребности в самопрезентации миру реальному уровню предоставляемых обществом пространств для самореализации и самоосуществления. Такое противоречие становится фрустрирующим фактором, поскольку снижает возможности личностного роста и не позволяет полноценно удовлетворять три сопряженные базовые потребности: в самоактуализации, во внутренней
согласованности и внешнем подтверждении [5]. В условиях невключенности значительной части современной молодежи в социальную систему, в которой не оказалось достойного места, разрушение мира и самоуничтожение представляется одним из наиболее простых и действенных способов направления энергии протеста. Таким образом, причины растущей популярности экстремистских организаций связаны с нерешенными проблемами субъектности и самоидентификации в результате непродуктивного разрешения бытийных противоречий и пессимистических выводов о собственной ненужности.
Литература:
1. Алишев Б.С. Психика и преодоление неопределенности / Б.С. Алишев // Журнал Высшей школы экономики. - 2009. - Т. 6. - №3. - С. 3-26.
2. Анцыферова Л.И. Психология формирования и развития личности / Л.И. Анцыферова // Человек в системе наук; ред. Т.И. Фролов. - М.: Наука, 1989. - С. 426-433.
3. Гусейнов А.Ш. Генезис радикальной протестной активности личности / А.Ш. Гусейнов // Научно-информационный журнал «Армия и общество». - 2015. - № 2(45). - С. 114-120.
4. Гусейнов А.Ш. Психологический анализ условий радикализации деструктивных форм протестной активности личности / А.Ш. Гусейнов // Казанский педагогический журнал. - 2015. - № 6. - Ч. 3. - С. 124-129.
5. Гусейнов А.Ш., Фоменко Г.Ю., Рябикина З.И. Протестная активность личности в контексте субъектно-бытийного подхода / А.Ш. Гусейнов, Г.Ю. Фоменко, З.И. Рябикина // Человек. Сообщество. Управление. - 2015. - (16) № 3. - С. 6-21.
6. Журавлев А.Л., Купрейченко А.Б. Изучение человека в экономических и социальных отношениях в контексте парадигмальных изменений в психологической науке / А.Л. Журавлев, А.Б. Купрейченко // Человек в экономических и социальных отношениях: Материалы Всероссийской научной конференции; отв. ред. А.Б. Купрейченко, Л.Н. Широкова. - М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - 415 с. - С. 12-16.
7. Корнилова Т.В. Психология выбора как мыслительное и личностное опостредствование преодоления неопределенности / Т.В. Корнилова // Психологический журнал. - 2016. - Том 37. - № 3. - С. 113-134.
8. Леонтьев Д.А. Вызов неопределенности как центральная проблема психологии личности [Электронный ресурс] / Д.А. Леонтьев // Психологические исследования. - 2015. - Т.8. - № 40. -Режим доступа: http://psystudy.ru
9. Решетников М.М. Попытка осмысления духовного измерения зла / М.М. Решетников // Третья софистика: теоретический альманах Cogitans #7». - М.: Издательский дом «Книжное обозрение», 2010. -С. 59-69.
10. Фоменко Г.Ю. Личность в экстремальных условиях: Два модуса бытия / Г.Ю. Фоменко. -Краснодар: КубГУ, 2006. - 342 с.
11. Шиповская В.В. Психологический феномен беспомощности / В.В. Шиповская // Журнал «Человек. Сообщество. Управление». - 2009. - № 4. - С. 38-53.
12. Шиповская В.В. Деструктивные аспекты проявления личностной беспомощности: междисциплинарный подход / В.В. Шиповская // Психология опасности и безопасности: в 2-х книгах. Книга вторая: Психологические модели субъектности и безопасности социального субъекта. (Ч.3, Ч.4); под общ. ред. С.Н. Тесля, И.Б. Шуванова. - Сочи, РИЦ СГУ, 2012. - 306 с. - С. 253-267.
13. Юревич А.В., Журавлев А.Л. Поиск национальной идеи как психологическая проблема: размышление над текстами / А.В. Юревич, А.Л. Журавлев // Психологический журнал. - 2016. - Том 37. - № 4. - С. 93-104.
14. Blader S.L. What leads organizational members to collectivize? Injustice and identification as precursors of union certification // Organization Science. 2007. 18: 108126.
15. McClurg S.D. Social networks and political participation: The role of social interaction in explaining political participation // Political Research Quarterly. 2003. Vol. 56. Р. 448-464.
Сведения об авторе:
Гусейнов Александр Шамильевич (г. Краснодар, Россия), доктор психологических наук, доцент кафедры психологии Кубанского государственного университета физической культуры, спорта и туризма, e-mail: AGuseinov@yandex.ru
Data about the author:
A. Guseinov (Krasnodar, Russia), Doctor of Psychological Sciences, Associate Professor of Department of psychology of Kuban State University of Physical Culture, Sports and Tourism, e-mail: AGuseinov@yandex.ru
