CC BY
8
Общество: социология, психология, педагогика. 2022. № 10. С. 109-114. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. 2022. No. 10. P. 109-114.
Научная статья УДК 159.9.018
https://doi.org/10.24158/spp.2022.10.17
Психологические аспекты современных коммеморативных практик образа Петра I
Игорь Владимирович Романов
Всероссийский научно-исследовательский институт «Градиент», Москва, Россия, romanov969@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-2613-984X
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы мемориальной памяти и коммеморативных практик в аспекте их психологического содержания и возможных методов изучения. Отмечено, что любые исторически значимые с точки зрения современной государственности события и перемены в условиях жизни сообщества порождают смысловую переоценку прошлого, выражаясь в интерпретации ретроспективных дискурсов и нар-ративов. В реалиях современного российского общества одним из наиболее продуктивных методов изучения отражения исторического прошлого в сознании людей представляется деятельностный подход. Анализ становления сознания и личности в целом можно рассматривать как альтернативную стратегию изучения исторического сознания современного общества. Обращается внимание на то, что социально-историческая память имеет принципиально избирательный характер, она символична и мифологична по своей природе. Данный вывод предопределяется тем, что социально-историческая память, формируясь в личностном и общественном планах, задаётся не формально документированными историческими источниками, а относительно изменчивыми темпоральными конфигурациями событийного ряда исторической ретроспективы.
Ключевые слова: социально-историческая память, психология коммемораций, образ Петра I, исторический нарратив, национальная идентичность, картина мира
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) в рамках научного проекта № 20-013-42001.
Для цитирования: Романов И.В. Психологические аспекты современных коммеморативных практик образа Петра I // Общество: социология, психология, педагогика. 2022. № 10. С. 109-114. https://doi.org/10.24158/spp.2022.10.17.
Original article
Psychological Aspects of Modern Commemorative Practices of the Image of Peter the Great
Igor V. Romanov
All-Russian Research Institute "Gradient", Moscow, Russia, romanov969@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-2613-984X
Abstract. The article discusses the issues of memorial memory and commemorative practices in terms of their psychological content and possible methods of study. It is noted that any historically significant events from the point of view of modern statehood and changes in the conditions of community life generate a semantic reassessment of the past, expressed in the semantic interpretation of retrospective discourses and narratives. In the realities of modern Russian society one of the most productive methods of studying the reflection of the historical past in the minds of people seems to be the activity-based approach. The analysis of the formation of consciousness and personality, in general, can be considered as an alternative strategy for studying the historical consciousness of modern society. Attention is drawn to the fact that socio-historical memory is fundamentally selective in nature, it is symbolic and mythological. Such a conclusion is predetermined by the fact that the socio-historical memory, being formed in the personal and social planes, is set not by formally documented historical sources, but by relatively volatile temporal configurations of the historical retrospective series of events.
Keywords: socio-historical memory, psychology of commemoration, image of Peter the Great, historical narrative, national identity, the whole scheme of things
Funding: the reported study was funded by the Russian Foundation for Basic Research (RFBR) under Scientific Project No. 20-013-42001.
For citation: Romanov, I.V. (2022) Psychological Aspects of Modern Commemorative Practices of the Image of Peter the Great. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. (10), 109-114. Available from: doi: 10.24158/spp.2022.10.17 (In Russian).
© Романов И.В., 2022
РЭУСНОЬООУ
Большая часть истории человечества, за небольшими исключениями, сопровождалась экологическими, нравственными, экономическими и политическими, социокультурными и демографическими кризисами общества. Осознание социальной неустойчивости, неопределённость в ожиданиях относительно ближайшего и тем более отдаленного будущего предопределяют важность процессов поиска исторической идентичности. Обращаясь к возрастной специфике общества, следует отметить, что наиболее сильную нагрузку в этом отношении испытывает молодое поколение, которое «в силу неустойчивости социальных позиций особенно остро ощущает потребность в подтверждении правильности своих действий ссылками на исторические образцы» (Аникин, 2014: 100).
Обращение к событиям и выдающимся историческим личностям, возрождение утерянных отношений прошлого и настоящего как тенденции общественного развития охватывают все возрастные категории социума.
По данным центра Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, осуществляющей мониторинг общественной памяти россиян об историческом прошлом, в большей степени сохраняются и удерживаются в общественном сознании те события, в результате которых укреплялась российская государственность. В первую очередь маркируется эпоха правления Петра Великого и личность первого российского императора. Л.Н. Мазур отмечает в этой связи, что восприятие современной молодёжью истории российского государства в значительной степени персонифицировано (Мазур, 2017). События прошлого ассоциируются в сознании людей с именами конкретных исторических личностей: «на первом месте по частоте упоминания стоит имя Петра I (14,3 %), реже - Александра II (4,02 %), Екатерины II (3,3 %), Романовых (3,3 %), Сталина (2,9 %), Путина (2,9 %), Гагарина (2,2 %), Рюрика (1,1 %), Ивана Грозного, Ленина и Столыпина (по 0,7 %)» (Мазур, 2017: 317). Большинство из названных личностей являются олицетворением определенной исторической эпохи, как правило, ознаменованной событиями, результатом которых стала территориальная экспансия и укрепление государственности.
В то же время необходимо отметить не вызывающий разночтений факт противоречивости исторических знаний современного общества. Как отмечают А.Н. Покида, Н.В. Зыбуновская, «историческая память не может воспроизводить события давних лет беспристрастно и объективно. Неточности, искажения формируются под воздействием политических, социальных и экономических условий» (Покида, Зыбуновская, 2016: 105). Иными словами, в отечественной истории практически не существует значимых с точки зрения становления государства времён, трактовка которых была бы однозначной.
В контексте данного исследования обращает на себя внимание методология анализа социальной и исторической памяти Д. Олика (Olick, Robbins, 1998). Специфика данного подхода заключается в том, что историческая память анализируется в динамическом аспекте. В центр внимания попадают не статичные исторические конструкты, а пространственно-временные процессы, влияющие на формирование социально-исторической памяти общества. В данном контексте она рассматривается как социальная деятельность, которая зависит не только от того общественного контекста, который сопровождает её формирование, но и от коммуникативных каналов трансляции исторической информации. Другими словами, социально-историческая память не продукт, а часть процесса самоопределения общества. Как отмечает Д. Олик, «историческая память - это не состояние, а процесс. Говоря о динамике или трансформации исторической памяти, мы имеем в виду не изменение самого содержания памяти, а изменение тех социальных конфигураций, которые вызывают к жизни различные наборы исторических фактов и их интерпретаций» (olick, Robbins, 1998: 106).
В то же время память - это психический процесс, сопряжённый с сохранением и воспроизведением прошлого опыта, активацией и включением его в сферу сознания.
Не вызывает сомнений утверждение, что в функции памяти входит не только процесс фиксации информации, но её ранжирование. В частности, в оперативной памяти содержатся эмоционально окрашенные образы, актуальные здесь и сейчас. Следует оговориться, что в данном контексте речь идёт о памяти и отдельного человека, и целых общностей людей. В плане долговременной фиксации информации она хранит не только образы, но и не всегда актуальные в данный момент логические структуры. Очевидно, что в обществе функции долговременной памяти выполняют наука, искусство и религия. Именно в них документируются и сохраняются образы прошлого.
В контексте проводимого исследования примечательно, что в мемориальном пространстве России особенно выделяются имена трёх исторических личностей: первого Императора Всероссийского Петра Великого, организатора и вождя Коммунистической партии Советского Союза и международного коммунистического движения, основателя РСФСР В.И. Ленина и главы СССР И.В. Сталина.
С биографией Петра I связаны несколько музеев: резиденция Петра I в Летнем саду Санкт-Петербурга, Дом Петра I - первая постройка и жилище царя Петра I в период с 1703 по 1708 годы и музей-усадьба «Ботик Петра I» в селе Веськово Ярославской области. Несомненно, экспозиций, посвященных как эпохе Петра Великого, так и его личности, существенно больше, однако их всеобъемлющее рассмотрение не является задачей настоящего исследования.
Любые исторические воспоминания объективируются в сознании современников в репрезентациях, в некотором смысле представляя собой симулякры. Любые конфигурации образов прошлого обуславливаются продуманностью коммеморативных практик. С психологической точки зрения, актуализируя воспоминания, они изменяют формы поведения современников, придавая им новые значения.
Как отмечает О.Ю. Малинова, «коммеморация может иметь разную смысловую модальность: она необязательно является актом торжества, предполагающим отмечание/празднова-ние; она также может служить актом скорби/почитания памяти мертвых. Этим обусловлено заимствование иноязычного термина: в русском языке нет общего понятия для обозначения разных модальностей коллективного "вспоминания" прошлого. Во всех случаях публичное напоминание вписывает прошлое в контекст настоящего (актуализирует его) и тем самым подтверждает преемственность группы во времени» (Малинова, 2017: 10).
Коммеморация, будучи проявлением исторической памяти, представляет собой процесс отбора фактов, которые предаются «памяти» или «забвению». Очевидно, что приоритетом для «памяти» являются факты, представляющиеся важными с точки зрения современности. Отдельно следует отметить, что на логику выбора механизмов «памяти» или «забвения» влияют связанные с ними эмоции, и это представляет интерес с точки зрения психологии. Как отмечают Т. Энсинк и К. Соэр, «забвению, в частности, предаются чувства - ненависть, ресентимент, вина, триумф или реванш, наполняющие индивидуальную или коллективную память сильными эмоциями и не оставляющие места для других тем памяти», если они «более не представляются полезными» (The Art of Commemoration: Fifty Years after the Warsaw Uprising ..., 2003: 7).
Отдельно следует сказать о том, что в современном информационном мире развёртывание и репрезентация образов прошлого смещаются в мобильное, децентрализованное социальное пространство, что предопределяет временную компрессию смены исторических объяснительных моделей и мифологического инструментария. По словам А.А. Линченко, «использование методологий деятельностного подхода к выявлению сущности массового исторического сознания актуализирует, во-первых, праксиологический аспект исследования, а во-вторых, проблему коммеморативных практик и их специфики в современном мире» (Линченко, 2015: 125-126).
В то же время исследователи обращают внимание на, то, что значимое влияние на восприятие прошлого современниками оказывают механизмы возникновения образов-гештальтов. Как отмечает И.Н. Ионов, «тут мы имеем дело с работой "мнемонических сообществ" и "социальным дизайном" (social shape) времени, которое приобретает различные формы: линейную или циркулярную, прямую и зигзагообразную, однолинейную и многолинейную; трактуется при помощи нарративных жанров - прогресса, упадка, повторяемости; обретает нарративную плотность (событийное - несобытийное время, преемственность и отсутствие преемственности), а также нарративную избирательность - появляются темпоральные возвышенности и плато» (Ионов, 2018: 36). В терминах гештальтпсихологии так «конструируются фигура и фон прошлого» (Zerubavel, 2004: 11). При этом первая «сосредоточивает на себе внимание и представляется цельной и понятной», а второй «выпадает из сферы внимания, распадается на элементы и зату-шевывается»1. Другими словами, с точки зрения психологического восприятия исторических ретроспектив, познавательная проблема заключается в недооценке содержания фона, включающего большие объёмы значимых фактов мировой истории.
Современное общество существует в пространстве всё возрастающих неопределённостей. Событийный ряд постоянно ускоряется и превышает по времени возможности адаптационных механизмов человеческой психики. Здесь следует обратить внимание на процессы, сопровождающие формирование современной социально-исторической памяти, которые провоцируют развитие мифологизации человеческого сознания. Обращаясь к исторической ретроспективе, можно отметить некоторую закономерность. Как отмечает О.Ю. Малинова, еще «Бердяев, как известно, утверждал, что русский народ развивался "катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации"; он насчитал "пять разных Россий": Россию киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую, Россию петровскую, императорскую и, наконец, новую советскую Россию» (Малинова, 2013: 238).
1 Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания : в 2 т. : учебное пособие. М., 2006. Т. 1. С. 55.
В современном поле исследований психологии мифов не вызывает разногласий утверждение, что при рассмотрении вопросов исторической памяти они выступают ключевым элементом сознания, определяющим представления человека о прошлом. В многочисленных работах показано, что именно процессы ремифологизации позволяют остановить окончательный распад «картины мира» в условиях глобальных кризисов современного общества. Как отмечает А.Н. Кольев, «отступая в мифологическое пространство, психика человека опирается на архетипы состояния Хаоса и Порядка и их оппозиции; архетипы оценки - Света и Тьмы (Добра и Зла); архетипы отношения - Свое - Чужое, Мы - Они, архетип Чуда (преодоление оппозиций), архетипы происхождения - Демиурга-Творца, Матери-Природы и родственности - архетипы Отца, Матери, Братства (вместе с порожденными ими сюжетными оппозициями мужского и женского, отцовского и братского и т.д.)» (Кольев, 2003: 63), что позволяет найти новые модели для консолидации общества.
«Прошлое, а вернее, опыт прошлого, воплощается частично в знании о прошлом, а частично - в привычных моделях и схемах поведения» (Нора, 1999: 96). В то же время функциональные и репрезентативные возможности различных форм коммеморативных практик, о которых пишет П. Нора, имеют свои ограничения. Как уже было отмечено выше, историческое прошлое, отражаясь в сознании современников через преломление социокультурных репрезентаций, не является и не может являться однозначно интерпретируемым отображением фактического исторического материала. Поэтому предполагается, что единицей анализа социально-исторической памяти не может выступать формальный факт из прошлого, даже если он имеет документальное подтверждение. Например, отражаемый коммеморативными практиками образ Петра I или «место памяти» в постструктуралистском анализе П. Нора. Любой исторический феномен может быть проанализирован лишь как определённый конструкт субъект-объектных отношений. Очевидно, что не только личность присваивает транслируемый тип и содержание социальной памяти посредством тех или иных образовательных и коммеморативных практик, но и сами практики трансформируются с целью трансляции определенной «картины мира», заданной целями развития государственности и определенного социального порядка.
В этой связи следует отметить, что в реалиях современного российского общества одним из наиболее продуктивных методов изучения отражения исторического прошлого в сознании современников представляется деятельностный подход. Его можно рассматривать как альтернативную стратегию изучения исторического сознания современного общества. Как отмечают А.М. Медведев и И.В. Жуланова, «в обобщенную ориентировку деятельности - в хронотоп "образа мира", - помимо трех пространственных и четвертого временного измерения входит "пятое" - измерение значений и смыслов» (Медведев, Жуланова, 2021: 3).
Современные исследователи считают, что социально-историческая память вне зависимости от того, персонифицирована она, например, образом первого российского императора в лице Петра I, или событийна, представая символом целой эпохи, например, Петровской, является не только социально дифференцированной и избирательной, но и изменчивой по своей природе. Как справедливо отмечает Л.П. Репина, «история самых разных культурно-исторических общностей знает множество различающихся по своим последствиям ярких примеров "актуализации прошлого", обращения к историческому опыту с целью его переосмысления с позиций и в интересах настоящего» (Репина, 2020: 14). Согласно глубокой и точной по формулировке мысли М.М. Бахтина, «нельзя изменить фактическую вещную сторону прошлого, но смысловая, выразительная, говорящая сторона может быть изменена, ибо она незавершима и не совпадает сама с собой (она свободна)» (Бахтин, 1986).
Любые исторически значимые с точки зрения современной государственности события и перемены в условиях жизни сообщества порождают смысловую переоценку прошлого, выражаясь в интерпретации ретроспективных дискурсов и нарративов. В контексте развития российского общества последних десятилетий практикой подтверждаются умозаключения о том, что чем глубже и радикальнее перемены в обществе, тем более кардинальными становятся трансформации образа прошлого в социально-историческом сознании. Именно во времена знаковых социальных, экономических и политических событий актуализируются психологические методы и подходы к анализу противоборствующих коммеморативных практик и нарративов. В частности, как отмечают А.Л. Журавлёв и Д.А. Китова, анализ социального окружения Петра I в научной литературе демонстрирует его амбивалентное восприятие как с исторической, так и с психологической точек зрения - социальные оценки личности и деятельности Петра I в зарубежной литературе многообразны: от апологетики до полного отрицания (Журавлёв, Китова, 2020: 57).
В психологическом плане восприятие личностью различных коммеморативных практик и исторических нарративов порождает выраженный эмоциональный отклик у человека. В этом
плане показательными являются мифы о добре и зле, о войнах и битвах, выражаемых оппозициями отношений - свое - чужое, мы - они, получившие глубокий сравнительный анализ в «мифологии завоевателей» Питера Грея (The Memory of Catastrophe ..., 2004).
Завершая краткий обзор психологических подходов к анализу социально-исторической памяти, мы солидарны с выводом, отражённым в многочисленных междисциплинарных работах, посвящённых проблемам мемориальной памяти и коммеморативных практик о том, что социально-историческая память имеет принципиально избирательный характер, символична и мифологична по своей природе. Данный вывод предопределяется тем, что, формируясь в личностном и общественном планах, она задаётся не формальными историческими источниками, а относительно изменчивыми темпоральными конфигурациями событийного ряда прошлого.
Список источников:
Аникин Д.А. Трансформация исторической памяти в обществе риска // Люди и тексты. Исторический альманах. 2014. № 5. С. 83-108.
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. 444 с.
Журавлёв А.Л., Китова Д.А. Социально-психологический анализ образа Петра I (по материалам научной электронной библиотеки) // Психологический журнал. 2020. Т. 41, № 6. С. 57-68. https://doi.org/10.31857/S020595920012589-3
Ионов И.Н. Формы исторической памяти и проблемы идентификации // Историческая память и российская идентичность. М., 2018. С. 35-52.
Кольев А.Н. Политическая мифология. Реализация социального опыта. М., 2003. 382 с.
Линченко А.А. Коммеморативные практики и массовое историческое сознание: методологический аспект // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Философия. 2015. № 2. С. 116-127.
Мазур Л.Н. События советского прошлого в исторической памяти современной молодежи: механизмы формирования, поддержания и трансформации // Событие в истории, памяти и нарративах идентичности. М., 2017. С. 309-341.
Малинова О.Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (журнал политической философии и социологии политики). 2017. № 4 (87). С. 6-22.
Малинова О.Ю. Конструирование смыслов: Исследование символической политики в современной России. М., 2013. 421 с.
Медведев А.М., Жуланова И.В. Деятельностный подход как ориентир современного образования: исходное содержание и риски редукции // Мир науки. Педагогика и психология. 2021. Т. 9, № 2. С. 1-20.
Нора П. Эра коммемораций // Франция-память. СПб., 1999. С. 95-150.
Покида А.Н., Зыбуновская Н.В. Динамика исторической памяти в российском обществе (по результатам социологического мониторинга) // Социологические исследования. 2016. № 3 (383). С. 98-107.
Репина Л.П. Историческая память и нарративы национальной идентичности: «практика истории на службе памяти» // Прошлое для настоящего: история-память и нарративы национальной идентичности. М., 2020. С. 11-36.
Olick J., Robbins J. Social Memory Studies: From Collective Memory to the Historical Sociology of Mnemonic Practices // Annual Review of Sociology. 1998. Vol. 24, iss. 1. Р. 105-140. https://doi.org/10.1146/annurev.soc.24.1105.
The Art of Commemoration: Fifty Years after the Warsaw Uprising / eds. by T. Ensink, C. Sauer. Amsterdam, 2003. 245 р. https://doi.org/10.1075/dapsac.7
The Memory of Catastrophe / eds. by P. Gray, K. Oliver. Manchester, 2004. 225 p.
Zerubavel E. Time Maps. Collective Memory and the Social Shape of the Past. Chicago, 2004. 184 p. https://doi.org/10.7208/chi-cago/9780226924908.001.0001.
References:
Anikin, D. A. (2014) Transformation of Historical Memory in the Society of Risk. Lyudi i teksty. Istoricheskii al'manakh. (5), 83-108 (in Russian).
Bakhtin, M. M. (1986) Estetika slovesnogo tvorchestva [The Aesthetics of Verbal Creativity]. Moscow. 444 р. (in Russian).
Ensink, T. & Sauer, C. (eds.) (2003) The Art of Commemoration: Fifty Years after the Warsaw Uprising. Amsterdam. 245 р. Available from: doi:10.1075/dapsac.7
Gray, P. & Oliver, K. (eds.) (2004) The Memory of Catastrophe. Manchester. 225 p.
Ionov, I. N. (2018) Formy istoricheskoi pamyati i problemy identifikatsii [Forms of Historical Memory and Problems of Identification]. In: Istoricheskaya pamyat' i rossiiskaya identichnost'. Moscow, рр. 35-52 (in Russian).
Kol'ev, A. N. (2003) Politicheskaya mifologiya. Realizatsiya sotsial'nogo opyta [Political Mythology. Realization of Social Experience]. Moscow. 382 р. (in Russian).
Linchenko, A. A. (2015) Commemorative Practices and Mass Historical Consciousness: the Methodological Aspect. Vestnik Tver State University. Series: Philosophy. (2), 116-127 (in Russian).
Malinova, O. Yu. (2013) Konstruirovanie smyslov: Issledovanie simvolicheskoi politiki v sovremennoi Rossii [Constructing Meanings: A Study of Symbolic Politics in Modern Russia]. Moscow. 421 р. (in Russian).
Malinova, O. Yu. (2017) Kommemoratsiya istoricheskikh sobytii kak instrument simvolicheskoi politiki: vozmozhnosti sravnitel'nogo analiza [Commemoration of Historical Events as a Tool of Symbolic Politics: Possibilities of Comparative Analysis]. The Journal of Political Theory, Political Philosophy and Sociology of Politics Politeia. (4 (87)), 6-22 (in Russian).
Mazur, L. N. (2017) Sobytiya sovetskogo proshlogo v istoricheskoi pamyati sovremennoi molodezhi: mekhanizmy formirovaniya, podderzhaniya i transformatsii [Events of the Soviet Past in the Historical Memory of Modern Youth: Mechanisms of Formation, Maintenance and Transformation]. In: Sobytie vistorii, pamyati i narrativakh identichnosti. Moscow, рр. 309-341 (in Russian).
Medvedev, A. M. & Zhulanova, I. V. (2021) Activity Approach as a Guideline of Modern Education: Initial Content and Risks of Reduction. Mir nauki. Pedagogika ipsikhologiya. 9 (2), 1-20. (in Russian).
Nora, P. (1999) Era kommemoratsii [The Era of Commemorations]. In: Frantsiya-pamyat'. Saint-Petersburg, рр. 95-150 (in Russian).
Olick, J. & Robbins, J. (1998) Social Memory Studies: From Collective Memory to the Historical Sociology of Mnemonic Practices. Annual Review of Sociology. 24 (1), 105-140. Available from: doi:10.1146/annurev.soc.24.1.105.
Pokida, A. N. & Zybunovskaya, N. V. (2016) Dynamics of the Historical Memory in the Russian Society (Results of Sociological Monitoring). Sotsiologicheskie issledovaniya. (3 (383)), 98-107 (in Russian).
Repina, L. P. (2020) Historical Memory and National Narratives of Identity: «The Practice of History in the Service of Memory». In: Proshloe dlya nastoyashchego: istoriya-pamyat' i narrativy natsional'noi identichnosti. Moscow, рр. 11-36 (in Russian).
Zerubavel, E. (2004) Time Maps. Collective Memory and the Social Shape of the Past. Chicago. 184 p. Available from: doi: 10.7208/chicago/9780226924908.001.0001.
Zhuravlev, A. L. & Kitova, D. А. (2020) Social and Psychological Image of Peter I (in the Scientific Electronic Library). Psikho-logicheskii zhurnal. 41 (6), 57-68. Available from: https://doi.org/10.31857/S020595920012589-3. (in Russian)
Информация об авторе И.В. Романов - кандидат психологических наук, главный специалист Всероссийского научно-исследовательского института «Градиент», Москва, Россия. https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=834310.
Information about the author I.V. Romanov - PhD in Psychology, Chief Specialist of the All-Russian Research Institute "Gradient", Moscow, Russia.
https://www.elibrary.ru/author_items.asp?authorid=834310.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 22.09.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 13.10.2022; Принята к публикации / Accepted for publication 13.10.2022.
