CC BY
18
Общество: политика, экономика, право. 2022. № 8. С. 23-27. Society: Politics, Economics, Law. 2022. No. 8. P. 23-27.
Научная статья УДК 321.02
https://doi.org/10.24158/pep.2022.8.3
К вопросу о направлениях модернизации государственной политики памяти в России Виктор Валериевич Титов
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, titov-msu@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-9518-2171
Аннотация. В статье рассматриваются возможные стратегические направления модернизации государственной политики памяти в России. Эмпирической основой исследования являются данные экспертного опроса «Государственная политика идентичности в России: состояние и перспективы» (май - ноябрь 2021 г.), в котором отдельный блок вопросов был посвящен состоянию и потенциалу развития политики памяти в РФ. Выделяются три направления совершенствования государственной политики в этом аспекте. Первое - когнитивно-символическое - связано с расширением смыслового поля коллективной памяти российского общества, устранением в нем существенных лакун и конструированием конвенционального символического профиля массового сознания. Приоритетом государственной деятельности в рамках второго - институционального -направления является оптимизация организационно-управленческой конфигурации государственной политики памяти, создание единой координирующей структуры в этой сфере. Третье - коммуникативное - направление предполагает адаптацию государственного исторического контента к новому информационному ландшафту российского общества, переход к полномасштабным диалоговым форматам конструирования образа прошлого. Подчеркивается, что указанная задача может быть эффективно решена только с учетом особенностей социализации различных политических поколений российских граждан.
Ключевые слова: политика памяти, историческая политика, модернизация, направления совершенствования, институт национальной памяти, виртуальная реальность, коммуникативный фактор, политическое поколение
Финансирование: статья подготовлена по результатам исследований, выполненных за счет бюджетных средств по государственному заданию Финуниверситету.
Для цитирования: Титов В.В. К вопросу о направлениях модернизации государственной политики памяти в России // Общество: политика, экономика, право. 2022. № 8. С. 23-27. https://doi.org/10.24158/pep.2022.8.3.
Original article
On the Issue of the Directions of Modernization of the State Memory Policy in Russia Viktor V. Titov
Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, titov-msu@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-9518-2171
Abstract. The article discusses possible strategic directions of modernization of the state memory policy in Russia. The empirical basis of the study is the data of the expert survey "State Identity Policy in Russia: State and Prospects" (2021), that included a separate block of questions devoted to the condition and potential of the development of memory policy in Russia. Three directions of memory policy modernization are identified. The first direction is cognitive and symbolic and is associated with the gradual expansion of the semantic field of collective memory of the Russian society, elimination of significant gaps in it and construction of a conventional symbolic profile of the collective consciousness. The priority of the state activity in the second - institutional - direction is optimization of the organizational and managerial configuration of the state memory policy, as well as creation of a unified coordinating structure in this sphere. The third - communicative - direction of modernization of memory policy involves the adaptation of state historical content to the new information landscape of Russian society and the transition to full-scale dialog formats of constructing the image of the past. It is emphasized that this task can be effectively solved only taking into account the peculiarities of socialization of various political generations of Russian citizens.
Keywords: memory policy, historical policy, modernization, directions of improvement, Institute of National Memory, virtual reality, communicative factor, political generation
Funding: the article was prepared based on the results of research carried out at the expense of budgetary funds on the state assignment of the Financial University under the Government of the Russian Federation.
For citation: Titov, V.V. (2022) On the Issue of the Directions of Modernization of the State Memory Policy in Russia. Society: Politics, Economics, Law. (8), 23-27. Available from: doi:10.24158/pep.2022.8.3 (In Russian).
© Титов В.В., 2022
Вопросы, связанные с политикой памяти в современной России, ее содержанием, символическими репрезентациями и путями совершенствования, занимают существенное место в проблемном поле отечественной политической науки. При этом симптоматично, что акцент научных дискуссий в данной области сместился: налицо переход от фундаментально-теоретических изысканий и споров (в том числе на предмет того, имеет ли термин «политика памяти» под собой внятные научные основания или нет) к прикладным аспектам, связанным с перспективами ее реализации в Российской Федерации. Подчеркивая актуальность и многогранность рассматриваемой проблемы, Л.Г. Коваленко отмечает: «На рубеже XX-XXI вв. актуализировалась в теории и практике проблема "политики памяти", хотя она не нова, интерес к данному феномену уходит корнями вглубь веков. Отсюда и множество дефиниций, в которых акцентируется внимание на тех или иных аспектах» (2020: 11).
Соглашаясь с указанным мнением, хотелось бы особо выделить такой момент, как многообразие интерпретаций политики памяти, крайнюю вариативность трактовок данного социально-политического феномена в современной научной литературе. Не вдаваясь в нюансы различных авторских концепций, можно выделить три генерализованных подхода к определению политики памяти. Первый подход - инструментальный - исходит из ее осмысления сквозь призму административных практик и механизмов, используемых государством для формирования общенационального образа прошлого. Второй подход можно охарактеризовать как мемориальный. Согласно ему, государство берет на себя функции сохранения исторического наследия, защиты массовой исторической памяти, ее корректных проявлений как на общенациональном уровне, так и на локальном. В основе такого видения лежит концепция «мест памяти», выдвинутая французским историком П. Нора и его последователями (Нора, 1999).
По нашему мнению, наиболее проработанным является третий подход к осмыслению политики памяти, который можно назвать функционально-конструктивистским. В его теоретическом основании лежит совмещение принципов конструктивизма (в его широком макросоциальном понимании) и деятельностного взгляда на историческую функцию государства. Согласно ему, государственная политика памяти - целенаправленная и структурированная деятельность государственных институтов по формированию образа прошлого, отвечающего не только целям правящих элит, но также состоянию и запросам общественного сознания. Иными словами, социальная память в данном случае не игнорируется и не противопоставляется официальной, канонической. Эти две мемориальные формы, различаясь содержательно и композиционно, не просто сосуществуют, но и органически поддерживают друг друга.
Таким образом, методологической основой данного исследования выступает именно син-тезный, конструктивистско-функциональный подход к пониманию политики памяти, базовые элементы которого были заложены в трудах Я. Ассмана (2004), Дж. Олика, Дж. Роббинса (Olick, Rob-bins, 1998), О.Ю. Малиновой (2017), Д.А. Аникина, А.Ю. Бубнова (2020) и ряда других исследователей. Использование указанного подхода позволяет, абстрагируясь от конъюнктурных и идеалистических оценок (стремления представить историю «вне политики», противопоставить зарубежную политику памяти и российскую историческую политику и т.д.), рассмотреть проблему совершенствования политики памяти в функциональном ключе, сквозь призму потенциала увеличения ее эффективности.
Эмпирическим основанием исследования выступают данные экспертного опроса «Государственная политика идентичности в России: состояние и перспективы», в котором отдельный блок вопросов был посвящен текущему состоянию государственной политики памяти в России, включая возможности и ограничения ее модернизации. В ходе исследования, проведенного в мае - ноябре 2021 гг., опрошено 63 эксперта. Полученные результаты, безусловно, не претендуют на детализированное видение всего спектра государственно-управленческих задач в сфере политики памяти и механизмов их решения, но позволяют зафиксировать наиболее существенные аспекты изучаемой проблемы.
Основываясь на материалах экспертного опроса, считаем необходимым выделить три базовых стратегических направления модернизации государственной политики памяти в современной России - смысловое, институциональное и коммуникативное.
Первое направление - смысловое, или когнитивно-символическое, - связано с назревшей необходимостью расширения когнитивного и символического пространства национально-государственной самоидентификации российских граждан. Его актуальность обусловлена тем фактом, что на сегодняшний день в российском массовом сознании отчетливо наблюдается «выпадение» целых исторических эпох. Подобная тенденция не нова и была диагностирована ранее, еще в 1990-2000-е гг. Например, показательными были промежуточные результаты общеизвестного проекта «Имя России», когда в ходе первичного отбора, проходившего перед телевизионной частью конкурса, из десяти финалистов только два - Александр Невский и Иван Грозный - представляли, условно, «допетровскую» Россию. Об указанной проблеме редуцирования символико-
смыслового контента также упомянули эксперты: «Историческая память в нашей стране крайне избирательна и ориентирована на несколько основных фигур, игнорируется социальная история, история как процесс» (мужчина, кандидат исторических наук, 32 года).
На наш взгляд, такая ситуация представляется не вполне удобоваримой прежде всего с точки зрения перспектив формирования общероссийской национально-государственной идентичности конвенционального и гражданского типа. Даже с учетом того, что, по справедливому замечанию А.И. Миллера, «неотъемлемой частью политики памяти является политика "забывания"» (Миллер, 2009: 7).
Однако сложность решения указанной задачи очевидна в силу того, что оно не имеет под собой некого универсального технологического алгоритма: механизма модификации образа прошлого в сторону его когнитивного усложнения. Такая задача коренным образом связана не только с условным транслируемым «контентом», но и с качеством системы общего социогу-манитарного образования, содержательными сторонами и стратегическими приоритетами научно-образовательной политики в целом.
Второе направление совершенствования политики памяти в современной России (в отличие предыдущего) является предметом более острых дискуссий в научной и экспертной среде. Его можно охарактеризовать как институциональное. Оно связано с необходимостью организационной и функциональной оптимизации исторической политики государства, выработкой приемлемых структурных форматов ее осуществления. В данном контексте показательны два кейса. Первый - это противоречивый опыт деятельности Комиссии по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам Российской Федерации. Второй - это дискуссии о необходимости создания в России института национальной памяти по примеру бывших стран социалистического лагеря и союзных республик: Польши, Румынии, Чехии, Украины, Латвии.
При этом указанная структура мыслится многими ее сторонниками в первую очередь не как научное, просветительское или даже административное учреждение, а исключительно в контексте геополитических «войн памяти», информационно-политический ответ на «историческую агрессию» извне: «Создать собственный институт памяти и исторической политики, специальный центр с участием ведущих российских историков, философов, чтобы успешно противодействовать "цветным революциям" и другим технологиям разрушения нашей идентичности» (мужчина, журналист, 39 лет, Москва).
Следует заметить, что многие эксперты, критикующие подобное начинание, указывают и на не вполне удачный опыт восточноевропейских стран в данной области, и на опасность избыточного политико-административного вмешательства государства в сферу коллективной памяти. Кроме того, представляется, что в рамках дискуссией о возможности появления в России института национальной памяти игнорируется ряд важных организационных и психологических моментов. На наш взгляд, главный из них связан с невысоким уровнем общественного доверия к таким регулирующим структурам, создаваемым государством. В то же время основными организационными ограничениями выступают размытый функционал, инструментальная слабость и сложность встраивания такого института в уже существующую государственно-управленческую конфигурацию. Все это может способствовать лишь «вторичной политизации» российской истории (первичная активно происходила в конце 1980-х - первой половине 1990-х гг.) - не только избыточной и хаотической, но и конфликтогенной по своей сути.
Переосмысление двух обозначенных направлений - смыслового и институционального -позволяет говорить о следующем, более глубоком коммуникативном векторе модернизации российской политики идентичности. Полагаем, что необходимость его выделения детерминирована главным образом радикальной трансформацией информационного «пространства повседневности», в котором пребывает современное российское общество. Активная виртуализация социальной жизни, распространение сюжетов симулятивной реальности способствуют тому, что традиционные - «вертикальные» - каналы конструирования массового образа прошлого утратили былую эффектность. В текущих условиях они далеко не всегда способны выдерживать конкуренцию со стороны иных - негосударственных - цифровых акторов, предлагающих собственные, часто специфические и тенденциозные,исторические интерпретации (Титов, 2020: 595-597).
Следовательно, одной из стрежневых задач государственной политики памяти в России выступает ее адаптация к новым информационным реалиям «эпохи постправды». К этому относятся и семантическая модификация транслируемого контента - «поиск языка» исторической политики, о котором говорит М.А. Колеров, и создание новых виртуальных площадок, где могло бы осуществляться продвижение официального исторического нарратива1.
1 Колеров М.А. «Историческая политика» в России: поиск институтов и языка [Электронный ресурс]. Ч. 1 // Ostkraft. 2013. 22 авг. URL: https://ostkraft.ru/ru/articles/1052 (дата обращения: 11.08.2022).
Анализ текущей ситуации позволяет констатировать, что указанная задача далека от решения. Более того, на сегодняшний день «цифровая стратегия» исторической политики государства в России фактически отсутствует, ее принципы не сформулированы даже в контурном виде. Присутствие государства как исторического актора в интернет-среде проявляется в виде эпизодических мемориальных инициатив и проектов - масштабных по формату, но событийно ориентированных, быстро утрачивающих первоначальную динамику и по этой причине со временем «теряющихся» в Рунете. К числу таких, безусловно, значимых «онлайн-начинаний», в частности, можно отнести мультимедийные интернет-проекты, запущенные в честь празднования 75-летия Великой Победы: «Дорога памяти», «Лица победы», «Память народа» и др.1 Здесь важно напомнить, что сами эти инициативы были вызваны в том числе влиянием внешнего фактора - пандемией COVID-19, ускорившей «виртуализацию» социального пространства.
Характеризуя коммуникативный контур политики памяти в современной России, в целом можно согласиться со многими критическими мнениями, высказанными отдельными экспертами в ходе опроса:
- «Не умеют и не хотят разговаривать с людьми, не знают, чем живет молодежь, поэтому пропаганда истории у нас на таком низком уровне, нет внятных символов и понятных идей» (мужчина, 68 лет, кандидат философских наук, преподаватель вуза, Москва);
- «Власть пытается что-то делать в Интернете, чтобы продвигать свое видение нашего прошлого, но отсутствуют обратная связь и понимание реальных проблем общества и обычных людей, которые в Интернет идут не за историческими фактами» (женщина, 30 лет, историк, Краснодарский край).
Таким образом, становится все более очевидным тот факт, что государственная политика памяти в Рунете сегодня не может ограничиваться декларативной составляющей (которая нередко дополняется императивной тональностью - неадекватностью официального «исторического» языка) в сочетании с событийно ориентированными проектами. В настоящее время ключевая коммуникативная задача государства заключается в том, чтобы выработать эффективные алгоритмы удержания внимания широкой и крайне неоднородной интернет-аудитории как через расширение смыслового поля выстраиваемого государственного нарратива, так и посредством более активного использования диалоговых форматов.
Однако важно понимать, что проблема коммуникативного фактора государственной политике памяти в России имеет и еще одно измерение - поколенческое. В данном случае речь идет не только о разной степени погруженности в виртуальную среду и различиях в характере потребляемого интернет-контента, но и о принципиально разных траекториях политической социализации поколений российских граждан (Аникин, Бубнов, 2020; Титов, 2020). В силу этого сегодня, говоря о конвенциональных практиках государственной политики памяти, необходимо учитывать, что обобщенное государство сталкивается с разными образами прошлого, циркулирующими в российском социальном пространстве.
Поэтому в заключение важно констатировать, что модернизация политики памяти в современной России должна рассматриваться не только как потенциальная прерогатива государства, сугубо административный вопрос, находящийся в ведении органов государственного управления, но и сквозь призму долгосрочных общественных интересов, связанных с сохранением устойчивости социально-политической ситуации в Российской Федерации.
Список источников:
Аникин Д.А., Бубнов А.Ю. Политика памяти в сетевом пространстве: Интернет как медиатор памяти // Вопросы политологии. 2020. Т. 10, № 1 (53). С. 19-28. https://doi.org/10.35775/PSI.2020.53.1.002.
Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М.М. Сокольской. М., 2004. 363 с.
Коваленко Л.Г. Некоторые особенности политики памяти в свете глобальных событий современности // Дневник Алтайской школы политических исследований. 2020. № 36. С. 11-17.
Малинова О.Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2017. № 4 (87). С. 6-22.
Миллер А.И. Россия: власть и история // Pro et Contra. 2009. Т. 13, № 3-4. С. 6-23.
Нора П. Между памятью и историей. Проблематика мест памяти // Франция-память / пер. с фр. Д. Хапаевой. СПб., 1999. С. 17-50.
Титов В.В. Симулятивная реальность как вызов национальной идентичности: теория и российские политические практики // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Политология. 2020. Т. 22, № 4. С. 590-602. https://doi.org/10.22363/2313-1438-2020-22-4-590-602.
Olick J., Robbins J. Social memory studies: From "collective memory" to the historical sociology of mnemonic practices // Annual Review of Sociology. 1998. Vol. 24. P. 105-140.
1 «Лица Победы». Всенародный исторический депозитарий [Электронный ресурс]. URL: https://historyde-positarium.ru/about (дата обращения: 11.08.2022).
References:
Anikin, D.A. & Bubnov, A.Yu. (2020) Politics of Memory in Virtual Space: The Internet as a Mediator of Memory. Voprosy Politologii. 10 (1), 19-28. Available from: doi:10.35775/PSI.2020.53.1.002. (In Russian)
Assmann, J. (2004) Cultural Memory and Early Civilization: Writing, Remembrance, and Political Imagination. Trans. Sokolskaya, M.M. Moscow, LRC Publishing House. (In Russian)
Kovalenko, L.G. (2020) Some Features of the Politics of Memory in the Light of Global Events of Our Time. Dnevnik Altaiskoi Shkoly Politicheskikh Issledovanii. (36), 11-17. (In Russian)
Malinova, O.Yu. (2017) Commemoration of Historical Events as an Instrument of Symbolic Politics: The Possibilities of Comparative Analysis. The Journal of Political Theory, Political Philosophy and Sociology of Politics Politeia. (4), 6-22. (In Russian) Miller, A.I. (2009) Russia: Power and History. Pro et Contra. 13 (3-4), 6-23. (In Russian)
Nora, P. (1999) Between Memory and History. Problems of Memory Places. In: France-Memory. Trans. Khapaeva, D. Saint Petersburg, Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo Universiteta, 17-50. (In Russian)
Olick, J. & Robbins, J. (1998) Social Memory Studies: From "Collective Memory'' to the Historical Sociology of Mnemonic Practices. Annual Review of Sociology. 24, 105-140.
Titov, V.V. (2020) Simulative Reality as a Challenge for National Identity: Theory and Russian Political Practices. RUDN Journal of Political Science. 22 (4), 590-602. Available from: doi:10.22363/2313-1438-2020-22-4-590-602. (In Russian)
Информация об авторе В.В. Титов - кандидат политических наук, ведущий научный сотрудник Департамента политологии Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=702792.
Information about the author V.V. Titov - PhD in Political Science, Leader Research Fellow, Department of Political Science, Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=702792.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 19.07.2022; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 10.08.2022; Принята к публикации / Accepted for publication 23.08.2022.
