CC BY
10История психологии
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В РОССИИ НАЧАЛА XIX ВЕКА. А. П. КУНИЦЫН
Д. В. Иванов, НГПУ, Новосибирск
В статье рассматриваются ведущие идеи видного деятеля российского просветительства А. П. Куницына, внесшего существенный вклад в развитие отечественной психологической мысли в начале XIX столетия. В статье используются историко-психологическая реконструкция, библиографический метод, способствующий систематизации основных материалов и источников, а также психологическая интерпретация представлений русского просветителя о человеке и человеческой природе, борьбе и тех принципов, которые позволили просветителю описывать психологические феномены.
Ключевые слова: право; нравственная психология; человеческая природа; система психологических понятий; личность; борьба; человек борющийся; разумность; чувственность; добродетельность.
PSYCHOLOGICAL IDEA IN RUSSIA BEGINNING OF XIX CENTRY. A. P. KUNITSYN
D. V. Ivanov, NSPU, Novosibirsk
The article deals with the idea of leading a prominent figure of the Russian Enlightenment A. P. Kunitsyn, who has made a significant contribution to the development of Russian psychological thought at the beginning of the XIX century. The article uses the historical-psychological reconstruction, bibliographic method that promotes ordering of basic materials and sources, as well as the psychological interpretation of representations Russian educator of man and of human nature, the struggle and the principles that have allowed educator describe psychological phenomena.
Keywords: law; moral psychology; human nature; the system of psychological concepts; personality; struggle; struggling people; intelligence; sensitivity; righteousness.
Введение
В настоящее время остаются актуальными вопросы, связанные с изучением общей истории становления отечественной психологической мысли. Однако, реконструируя ее исторический путь, необходимо учитывать, что он длителен и, как правильно замечают историки психологии, составляет «весьма оригинальную часть развития мировой психологической науки» [30: с. 164]. По мере интерпретации философско-психологиче-ской рефлексии в России обнаруживаются «национальные особенности» (Б. Н. Рыжов), среди которых благоприятный синтез ведущих идей мировой психологической мысли
и самостоятельного творческого поиска, способствовавший выдвижению оригинальных «систем», формировавших сам контекст отечественной психологической науки в начале XIX столетия. История психологии, рассказанная с системных позиций, дает основание объемно «увидеть» путь ее становления и формирования [28].
Значимой «системой взглядов» для понимания «хода развития» психологической мысли начала XIX столетия в России явились представления и теории видного деятеля российского просветительства А. П. Куницына.
А. П. Куницын — видный деятель российского просветительства
Важным аспектом для понимания особенностей развития русской психологической мысли в самом начале XIX в., продолжившим традиции «философского века» (А. С. Пушкин), является научная и преподавательская деятельность доктора права, профессора нравственных и политических наук Александра Петровича Куницына (1783-1840), крупного мыслителя своего времени, почетного члена Петербургского университета (1838), «профессионально занимавшегося проблемами психологии» [17]. О нем ничего не должно было быть известно потомкам, поскольку его жизненный путь, пролегавший в соответствии с жесткими сословными предрассудками александровского общества, был предрешен. Однако «личные дарования», изыскательская активность и интерес к «мудрости веков» — «значимые характеристики человека» еще со времен Петра I, — удачное стечение обстоятельств дали возможность Куницыну обнаружить скрытые таланты и стать полезным «своему Отечеству».
Куницын, родившийся в семье священника, должен был после обучения в Тверской духовной семинарии продолжить семейное дело и стать духовным лицом, затерявшимся в сельских церковных общинах. В стенах духовной семинарии он изучал теологию, познакомился с русской «кардиогностической философией» («философией Сердца»). Здесь сформировался базисный круг его психологических системных представлений, включавший в себя понятия человеческой природы в соответствии с характерным для отечественной психологической мысли кардиогностическим принципом. Куницын, обучаясь в семинарии, сумел проявить свои таланты и «пытливость ума». Как лучшего семинариста его вызвали в столицу для поступления в новообразованный Педагогический институт (1803). Сам шаг к созданию такого института — это претворение в жизнь правительством молодого царя Александра I Благословенного «образовательных идей» Петра Великого, надеявшегося на подготовку высокообразованных «учителей», которые будут «воспитывать» профессиональные кадры в самой России. В Педагогическом институте Куницын стал «первым
студентом» и поэтому был «приготовлен» к зарубежной командировке для продолжения образования, а именно в Гейдельбергском и Гёттин-генском университетах (1808-1811). Надо отметить, что Германия со времен личной встречи Петра I с крупнейшим немецким просветителем Хр. Вольфом, на которой царь просил последнего оказывать поддержку молодым талантам из России, принимала для возведения «в градус» (получения научной степени) и подготовки к профессорскому званию русских студентов.
Немецкая классическая философия, процветавшая в университетах, на рубеже ХУШ и XIX вв. привнесла глубокое понимание системной сущности мира [30: с. 76], толковала человека и его потенциальные возможности. В Германии в это время проходили обучение и профессиональную подготовку многие будущие профессора — «надежда» российских университетов.
В конце ХУШ - начале XIX вв. одно из ведущих учебных заведений Германии — Гёттин-генский университет, — чья атмосфера была пропитана студенческим братством, уважением к личности, нес «особую культурную функцию» по отношению к русскому обществу. Профессора, работавшие в нем, слыли приверженцами идеалов науки, а лекции здесь читались в виде общих курсов для самой широкой студенческой аудитории [2: с. 279; 12: с. 47; 36: с. 34]. По этой причине такие лекции могли интересовать стажировавшихся в Германии русских исследователей, среди которых был и Куницын, изучавший курс моральной (нравственной) философии и право. В цикл лекций по моральной философии в соответствии со сложившейся в свое время вольфианской традицией входили психологические концепты и понятия. Здесь Куницын был ориентирован наставниками на научные достижения Г. Гроция, Б. Спинозы, И. Канта, а также Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш. Монтескьё, Ж.-Ж. Руссо. Произошло знакомство с основными достижениями западноевропейской правовой и философско-психологической мысли. Кроме того, позже взгляды молодого философствующего ученого оказываются близкими комментариями к идеям русских просветителей — А. Д. Кантемира, В. Н. Татищева, М. М. Хераскова, Н. И. Новикова, А. Н. Радищева. Поэтому вполне вероятно, что Куницын осмыслил
все ранее воспринятые и услышанные в университетском курсе понятия и, составив о них системное представление, раскрывал их в своих лекциях, связанных как с правоведением, так и моральной философией.
Во время своей зарубежной поездки Куни-цын сблизился с представителем «думающей молодежи» — Н. И. Тургеневым, будущим видным деятелем Северного тайного общества. «Вольная атмосфера» Гёттингена, совместное проживание, юношеские мечты и планы относительно будущего «сроднили» русских студентов, а Куницына по возвращению из поездки приняли в круг дворян-интеллигентов, составлявших этос борьбы в России начала XIX в. (он оставался верен дружескому расположению к ним всю свою жизнь).
Русский гений — А. С. Пушкин — когда-то писал о студентах, привозивших на Родину из «Германии туманной» «учёности плоды», среди которых были «вольнолюбивые мечты», «дух пылкий и довольно странный» и «всегда восторженная речь» [25: с. 33]. Поэтом-философом верно подмечено главное: возвратившиеся из зарубежной стажировки «профессора» привносили в русскую мысль свободолюбивые идеи, «мечты» и борцовский дух, требовавший своего воплощения в жизнь.
Вернувшись в Петербург специалистом в области нравственной философии и правоведения, «пушкинский студент» — Куницын — уже приступил к преподаванию в Педагогическом институте, но был назначен после сдачи «профессорского экзамена» адъюнкт-профессором в Царскосельский лицей (1811-1821), где ему поручили обучать морально-этическим, правовым категориям дворянских детей, объяснять им психологические понятия. Царскосельский лицей с его «нравственными и правовыми науками» стал своего рода ответом на возникшую и недолго просуществовавшую потребность у русского общества в формировании нового, «высокоморального поколения». Представителями этого поколения, наследующего идеи «цвета рыцарства» XVШ столетия, стали герои декабрьских событий — воспитанники Куницына. Он смог направить мироощущение юных лицеистов в сторону осознания ценности личности, ее свободы, понимания
уникальности человека и богатства его внутреннего мира. В научной литературе подчеркивается то значительное влияние, которое имел Куницын — «олицетворение свободного мыслителя», «обладатель гёттингенской души» — на формирование философских, а также социально-политических взглядов лицеиста Пушкина — певца свободы и борьбы [2: с. 280; 17: с. 9; 21; 22: с. 2; 26: с. 62; 35: с. 217]. Пушкин вместе с другими лицеистами слушал вдохновенные речи Куницына, в которых формулировались основные понятия естественного права, проявлялось само богатство его мировоззрения. В одном из поэтических произведений, посвященных своему профессору, Пушкин говорит прямо: «Он создал нас, он воспитал наш пламень...» [24: с. 553]. Воспитание «пламени» — своеобразная связь с психологической рефлексией «философского века», его крупнейшими представителями, донесшими до пушкинского поколения идеи, ставшие их «краеугольным камнем» (А. С. Пушкин). Пушкин, поддерживавший отношения с Ку-ницыным и после выпуска из Лицея, подарил ему в 1835 г. экземпляр своей «Истории Пугачевского бунта», на которой оставил надпись: «Александру Петровичу Куницыну в знак глубокого уважения и признательности» (цит. по: [35: с. 218]).
В 1817 г. во время своего жизненного и карьерного подъема Куницын получил кафедру в Петербургском педагогическом институте, выпускником которого был и где на него возлагали большие надежды, смотрели как на ведущего ученого в области философии и права. Ему доверят преподавать также в Пажеском корпусе, аристократическом учебном заведении, самом центре обучения будущих военных и царедворцев.
Идеи и теории Куницына, излагаемые им в лекциях, были новы и востребованы, оказали свое влияние на становление представлений о человеке, его правах и мире его окружающем у многих его слушателей — лицеистов, декабристов, даже будущих российских чиновников первой половины XIX в. Историк отечественной психологии В. В. Большакова пишет по этому поводу, что в публичных лекциях профессора Куницына такие понятия,
как «личность» и «права личности» выступают в качестве базовых, без осмысления которых нельзя было занять подлинно прогрессивную гражданскую позицию в решении вопроса о путях развития России [5: с. 9].
На частных квартирах лекции Куницына слушали и читали его работы декабристы: П. И. Пестель, Н. М. Муравьев, С. И. и М. И. Муравьевы-Апостолы, М. М Нарышкин, В. Ф. Раевский, С. П. Трубецкой, Ф. П. Шаховской, Д. И. Зава-лишин, Ф. Н. Глинка, И. Г. Бурцев, А. В. Под-жио, Е. П. Оболенский и др. [7: с. 75; 15: с. 132; 26: с. 61]. Надо полагать, что в лекциях для небольшого круга свободно мыслящих, обладавших таким же пылким борцовским духом, как и у лектора, слушателей, Куницын говорил много откровеннее, чем с кафедр привилегированных учебных заведений. В его выступлениях отмечается линия преемственности взглядов на человеческую природу и естественное право, идущая от XVШ в. [14].
С будущими декабристами Куницына связывала также программа создания «Общества 19 года XIX века» и журнала «Россиянин XIX века» (ранее предполагалось дать название «Архив политических наук и российской словесности») [10: с. 13; 23: с. 36; 35: с. 217]. Именно здесь искатели истины должны были проявить себя и способствовать решению вопроса о достижении всеми естественных прав в их жизни. Предполагалось, что в общество войдут представители лицейской и офицерской среды, слушатели куницыновских лекций, та часть этоса борьбы, которая должна была претворить в жизнь ожидания предстоящих изменений в обществе. «Общество 19 года XIX века» просуществовало около года, но на его сохранившихся документальных свидетельствах стоят подписи организаторов — А. П. Куницына и его друга со времен зарубежной командировки Н. И. Тургенева [35: с. 217]. Журнал, обсуждавшийся на заседаниях общества, в свет не вышел, поскольку цензура уже не пропускала все, что содержало размышления о крепостном праве и свободе человека [23: с. 36; 35: с. 217].
На взлете своих педагогических успехов и преподавательской деятельности Куницын создает основной труд «Право естественное» (1818-1820), своего рода акме правовой и фи-лософско-психологической мысли в России
начала XIX в. Труд Куницына просветительский по своему духу: это еще и первый опыт создания учебных пособий, где синкретично было представлено философское, психологическое и правовое знание. Однако настроение в александровском обществе уже изменилось. Пришло время подавления любых проявлений как «прав личности», так и самой «личности», конец «философствованию», которое объявлялось теперь «лжеумствовованием» [12: с. 54]. Потребности в «высокоморальном поколении» новых граждан в «петровском духе» больше не было, но возникла необходимость в воспитании «покорности» и «аккуратности» у русского человека практически в екатерининской трактовке этих понятий.
Сам Куницын за свое вольнодумство — роскошь иметь собственное мнение в период гонения на философскую мысль в начале 20-х гг. XIX в. — подвергся социальному остракизму. Еще в 1820 г. директор Царскосельского лицея Е. А. Энгельгард из лучших побуждений обратился к министру духовных дел и просвещения А. Н. Голицыну с просьбой преподнести Александру I труд Куницына, изданный за счет лицея [3: с. 405; 29: с. 448]. Однако работа Куницына до царя не дошла, но попала в руки цензорам, которые резко осудили ее и потребовали уничтожения. Возникло дело о «вольнодумствующих философах» в Петербургском университете, прямо касавшееся Куницына и его идеалов [3: с. 405-408; 7: с. 52-53; 9; 11; 12: с. 53-54; 15: с. 131; 17: с. 10-12; 21; 27; 34; 38: с. 37-38; 39]. Изъятие работы Куницына из учебного процесса было мотивировано тем, что она противоречит «истинам христианства» [7: с. 52]. Развивающаяся в России теория естественного права теперь рассматривалась как эхо французской революции, породившее страх смены «умствования» в народе и приводящее затем к требованию свободы, поэтому подлежала запрещению также и в качестве университетского предмета.
В 1821 г. Куницын был уволен из Петербургского университета [7: с. 75; 15: с. 131; 26: с. 61] и Царскосельского лицея, но оставлен преподавателем в Пажеском корпусе. Книга «Право естественное» была изъята из продажи и библиотек, но она осталась во многих частных собраниях, в записях и конспектах куни-цыновских слушателей и продолжала развивать
правовую и философско-психологическую мысль среди думающих людей в России. Однако авторитет Куницына как знатока права, несмотря на дело о «вольнодумствующих философах» в Петербургском университете, оставался очень высоким. В 1838 г. его избрали почетным членом Петербургского университета, назначили председателем Комитета для надзора за печатанием «Полного собрания законов Российской империи», директором Департамента иностранных исповеданий [15: с. 362; 17: с. 11; 29: с. 449; 34; 38; 39].
Куницын — «типичный деятель Просвещения» [15: с. 46] — прошел традиционный для своего времени путь научного и профессионального становления, получив при этом прекрасное образование, способствовавшее развитию его просветительского философ-ско-психологического мировоззрения, донес до стремившегося к познанию молодого, «думающего» поколения россиян принципы природного равенства людей, ценности личности и ее равноправных взаимодействий с миром и обществом, повлияв тем самым на образ мышления своих современников. Эти принципы позволяют понять общее направление и развитие психологических идей Куницына, особенно тех, которые касались нравственной психологии человека, его борьбы и отношений с обществом.
В истории не сохранился прижизненный портрет русского мыслителя, за исключением коллективного шаржа, выполненного в свое время лицеистом А. Д. Илличевским, где среди остальных профессоров мы находим сугубо схематичный облик Куницына [12; 15: с. 47]. Однако образ профессора Куницына важен для писателей-романистов, наполняющих его рядом психологических особенностей и нюансов, как, например, Ю. Н. Тынянов в романе «Пушкин», представивший в нем своего рода «дневник» начинающего свою педагогическую деятельность в Лицее преподавателя [37: с. 235-263].
Творческое наследие Куницына, как показывает библиографический анализ, традиционно рассматривается в контексте развития общественной мысли в России. Основной тематикой научных исследований становятся его философские, правовые, социологические,
политические, экономические и педагогические взгляды [7: с. 74-75; 8: с. 154-157; 9; 10; 12: с. 45-56; 15: с. 46-52, 59-62, 85-87, 95-98, 130-132; 21; 26: с. 61-69; 27: с. 7-10; 33; 34; 35; 38; 39]. Вне поля зрения, несмотря на указания относительно явственной психологической природы этого наследия, сделанные в свое время В. В. Большаковой [5: с. 9] и И. М. Кондаковым [17: с. 5, 13], остаются его философ-ско-психологические взгляды и теории, ставшие показательными в плане формирования отечественной психологической мысли эпохи Просвещения, шагнувшей из «философского века» в XIX столетие [15: с. 23].
А. П. Куницын:
человек «целостен», он — «личность»
Исследователи отечественной истории психологии отмечают всю сложность начала эпохи царствования Александра I и подчеркивают назревшую в то время необходимость создания философско-психологического обоснования меняющегося мироощущения русского человека, саму потребность даже в текстовом обновлении описательных характеристик взаимоотношений человека и общества [1; 4; 5; 6: с. 78-338]. Особенно это значимо в контексте понимания системного единства развития человека и цивилизации [31: с. 61], их проникновения друг в друга, взаимосвязи человековедения и общест-вознания.
Куницын вошел в историю отечественной научной мысли начала XIX столетия в области человековедения и обществознания в первую очередь как автор фундаментального труда «Право естественное» [19; 20; 29: с. 204-359], созданного им в период активной преподавательской деятельности [3: с. 405; 12: с. 53-54; 26: с. 47-48, 66].
Уже во введении Куницын, «ученый, профессионально занимавшийся проблемами психологии» [17: с. 5], пишет о природе человека как о сущностном предмете рассмотрения в философско-психологическом плане. Человек, которого сама природа «явственно отличила» от других существ,—утверждение принципа сопряженности телесного и духовного, чувственного и разумного. В представлении Куницына
человек имеет «двоякую природу: чувственную и разумную» [19: с. 1]. Проблема чувственной природы человека адекватна представлениям русской кардиогностической психологии, знакомой Куницыну еще со времен первых своих шагов на образовательном поприще. Разумная природа человека и «опора» на нее — результат западноевропейской подготовки к профессорскому званию. Однако для Куницына человек целостен, его внутренний мир предполагает совладание разума и чувств. Психические явления, свойственные человеку, реализуются в процессе его жизни, поскольку они функциональны и многозначны.
Чувственная природа человека отражает его желания, «волю в пространном смысле». Осуществление воли Куницын предлагает понимать как «хотение», если человек желает обрести определенный предмет, и «отвращение», если подобное желание у него отсутствует. Мыслитель в соответствии с традицией «философского века» и философско-психологическими идеями переходного периода к XIX столетию остается верен тому положению, согласно которому человек благодаря своей чувственной природе «желает только того, что почитает добрым и отвращается от того, что находит злым» [19: с. 1; 29: с. 205]. Куницын как истинный представитель русского Просвещения определяет человека как «доброго» по его «внутренней природе». Признает, что человек называет «добрым» все то, что соответствует также его благополучию, «производя в нем приятное ощущение». Также он полагает человека свободным, «располагающим» своим поведением, решительным, т. е. склоняющим свою волю «к осуществлению предмета» [19: с. 4]. Разумная природа человека позволяет ему увидеть любую вещь или явление в их собственном предназначении, рационально. Здесь Куницын также поступает в соответствии с общим просветительским планом описания человека, заданным еще Татищевым, Новиковым, Радищевым, Херасковым, а именно верит в разумность его действий.
«Разум, предписывая воле правила, тем самым доказывает ее свободу, ибо чрез то предполагается в воле возможность поступать различным образом, а не по одному какому-либо направлению необходимому» [19: с. 4].
Включая в свою философско-психологиче-скую рефлексию опыт предшествующих поколений философствующих психологов, Куницын обращается к духовно-личностным основаниям — поиску разумным человеком со свободной волей тех связей и норм, которые в качестве социальных условий помогли бы ему реализовать свой жизненный план. Именно в контексте жизненного плана у человека формируется понимание индивидуальной свободы как базового «неотчуждаемого права».
Мыслитель подходит к обоснованию проблемы прав человека, начиная с определения нравственной философии как науки, излагающей законы, «предписываемые воле разумом». Как истинный просветитель он возводит разум в степень верховенства над чувствами (эмоционально-аффективной сферой личности), поэтому становится понятным его желание сформировать концептуальный строй понятий, описать психологию человека, для которого нравственность есть естественное проявление его природы.
Естественное право, по Куницыну, это — «должности» и «права» человека, следуемые из его человеческой природы, а также из тех взаимоотношений, в которые он вовлечен в обществе. Мыслитель выделяет основную потребность, естественное право человека на свободу (свободомыслие). Он прямо пишет в своем труде: «Сохранение свободы есть общая цель всех людей, которую могут они достигнуть только соблюдением взаимных прав и точным исполнением обязанностей» [19: с. 14-15].
В контексте психологических понятий Ку-ницын «закладывает» своим естественным правом основы нравственной психологии, где важным концептом становится «личность». Нравственная психология тогда способствует формированию условий, помогающих личности осознать, что свобода может быть нарушена в ней самом «чувственными его желаниями и страстями», другими людьми, которые препятствуют законно ею пользоваться.
Появление концепта «личность» в фило-софско-психологической рефлексии объяснимо, поскольку Куницын как знаток права был осведомлен о встречавшемся в деловых документах еще Древней Руси понятии «лицо», обозначающем субъекта права. Также были
знакомы и современные ему художественные, исторические и публицистические источники, где «придуманное» Н. М. Карамзиным понятие «личность» [16: с. 9] разрабатывалось и описывалось.
Личность в понимании Куницына есть «самостоятельный» человек, имеющий право «на себя самого», «на собственное лицо» («право личности»), располагающий своими духовными и телесными силами «по своему усмотрению» и требующий, чтобы ему «в том не препятствовали» [19: с. 53; 55]. Человек как личность обнаруживает себя в праве существования, употребления своих сил и достижения благополучия [19: с. 56]. Русский мыслитель уверен, что личность проявляет себя уже в том, что свободно распоряжается своей жизнью, на протяжении которой нравственно совершенствуется. Жизнь человека рассматривается как целостность его телесных и познавательных сил и способностей. Куницын не только придерживается просветительской традиции целостности человеческой жизни, но и восстанавливает духовную целостность человека в ее нравственном проявлении, стремлении к самосовершенствованию. Куницын по-своему понимает уникальность личности, поскольку признает за ней право на проявление себя в жизни, независимости от других. Личность обнаруживает себя в действиях, как «внутренних», так и «внешних». К ним мыслитель относит способности: «мыслить» и «желать», «свободно объяснять свои мысли другим людям», «усовершенствовать себя» [19: с. 60]. Свобода мысли у Куницына напрямую сочетается со свободой воли [19: с. 61]. Личность стремится к благополучию, поэтому «вольна», по мнению Куницы-на, избирать требуемый для этого образ жизни и вид деятельности, род занятий, который «почитает» сходным с собственным благополучием [19: с. 69]. Куницын специально подчеркивал, что человек, будучи «существом самостоятельным» и стремящимся к благополучию, имеет «право личности». Здесь важно заметить, что само понятие «личность» в представлении Ку-ницына закрепляется законом [29: с. 277]. Благополучие личности, успешность в ее развитии видится Куницыну как достижение «доброй славы» (чести) [19: с. 69]. Честь становится духовным стержнем личности, который оберегается
естественным правом. Морально-психологическое состояние благополучия высоко ценится личностью, оно включает все высшие ценности, осознаваемые человеком.
Образ жизни рассматривается русским мыслителем в контексте правовых отношений и норм (государственное, общественное, семейное право), благодаря которым общественная система сохраняется как условие для «усовершенствования» природы человека, его личности.
Личность нуждается в обществе и проявляет себя в нем. В концепции Куницына предусматривается определение понятия «общество», которое понимается как «совокупление людей для достижения общей цели соединенными силами» [20: с. 3]. То, что непосильно одному человеку в плане достижения поставленной цели, становится возможным благодаря «совокупным» силам многих людей — «силою общества» [20: с. 6]. Куницын продолжает здесь фило-софско-психологические традиции, берущие исток в размышлениях Хераскова, Новикова, Радищева, других российских просветителей. Собственные размышления Куницына подводят его к выводу о том, что все «способности» человека «доказывают» его предназначение для людского сожительства. Культура породила «сожительствующего с другими» человека, она же формирует сознание своего носителя, творит и «структурирует» его личность. Своими взглядами Куницын создал почву для предположения о существовании в его представлениях такого понятия, как «структура личности» [13]. В эту «ку-ницыновскую» структуру личности можно включить телесные и познавательные возможности, условия их реализации, ценности (свобода, благополучие, человечность, борьба), нормы взаимодействия в обществе (социально-правовые представления). Целостность структуры «куницыновской» личности должен обеспечить выбранный образ жизни, род занятий человека, те ситуации людского общежития, которые актуализируются в правовом пространстве. Поэтому Куницын стремится понять жизненный путь человека и те права, которые востребованы на всех уровнях его деятельности и отношений.
Можно сказать, что в работах Куницына уже обнаруживается намечающаяся дифференциация понятий «человек» с его телесными и познавательными возможностями и «личность» с ее желаниями, запросами и потребностями в людском сожительстве. Для своего времени это стало значительным достижением, поскольку в таком понимании «личность» еще не описывалась в работах русских философствующих психологов XVIII столетия.
А. П. Куницын о человеческой борьбе
Останавливается автор «Права естественного» на вопросах человеческой борьбы, помогающей понять человеческую природу. Это и понятно, поскольку, как верно замечают историки психологии — наши современники, — практически вся история «всех предшествующих столетий была наполнена многочисленными войнами, которые велись за обладание теми или иными материальными ресурсами» [32: с. 81]. У Куницына психологическая мысль охватывает истоки борьбы (возникавших в истории войн), лежащие в сферах материального (хозяйственные дела, «нужды»), социального (взаимоотношения с другими) и духовного (познавательные запросы, потребности развития и совершенствования) существования человека. Интерес для нас представляет способ его описания человеческой борьбы, особенно когда Куницын определяет условия, необходимые для проявления усилий (борьбы) индивидов с благополучным исходом и в соответствии с возникающим здесь «правом».
В своих изысканиях русский мыслитель опирается на культурно-исторический опыт описания борьбы, особенно там, где вопросы касаются естественного права человека. Ку-ницын в своих сочинениях представляет сущность человеческой борьбы, которая обнаруживается у него в самой своей причинности и содержании.
В конкретно-правовых представлениях Куницына человек может и должен защищать свою жизнь и бороться, реализуя «силы, дарованные природой». Всякое покушение на целостность телесных сил человека есть
нарушение свободы, которое может быть «отвращено силою» [29: с. 234]. Познавательные силы, ценные для человека, мыслитель рассматривает как «внутренние», которые «непосредственному влиянию других» не подлежат. Однако то, что препятствует проявлению, например, телесных способностей, может оказать негативное влияние и на становление познавательных (нравственных) «сил» человека. В этом случае Куницын также допускает борьбу [29: с. 234], которая должна способствовать формированию нравственных «сил» человека.
Человеческая борьба может быть представлена как во внутреннем, так и во внешнем своем проявлении. «Действия человека суть внутренние и внешние» [29: с. 234]. К внутренним действиям Куницын относит способность мыслить и «желать». Такие действия не нарушают права других людей и являются неоспоримым правом человека. Человек сам ставит цели, выбирает средства, соотносимые с их пониманием, знанием о них. Достижение цели зависит от «истины» познания средств, от целостного развития человека, зрелости его разума, твердости волевых решений. Куницын как специалист в области моральной философии и нравственной психологии отдавал себе отчет в том, что стремящийся к правде, истине (или обозначенной цели) человек обладает не только разумом и знанием, но и духовным зерном. Поэтому, мыслитель соотносит внутренний мир (психику) человека, борющегося с теми действиями, которые он совершает. Люди должны соблюдать внутренние - нравственные и внешние - юридические законы. Необходимость, которая выражается законами разума, называется у Куницына «нравственною» и отличается от физической, «содержащейся в вещественных законах мира» [19: с. 19]. Влияние нравственной необходимости на поведение, деятельность человека определяет его «должность» [19: с. 19], возможности проявлять себя в обществе по внутренним побуждениям, по тем моральным категориям и определениям, которые обоснованы и вынесены личностью из собственной внутренней борьбы, способствующей этому.
Человеческие деяния, составляющие «должность» личности могут относиться либо к ней самой, либо «производить перемену» в других. В том случае, если есть «согласование» с волею других лиц, то человек осуществляет достижение цели. В случае отсутствия «согласования» происходит «противоборство частных волей» [19: с. 21], предполагаемые цели развития не достигаются. Человек должен разумно действовать, чтобы не быть «останавливаемым другими», поскольку каждый «внутренне свободен и зависит от законов разума» [29: с. 215]. Однако Куницын выделяет и причины, «ослабляющие действие разума»: это сильные «чувствования и воспламенения», возбуждаемые впечатлениями или силой человеческого воображения. «Человек, увлекаемый страстями, вопреки разуму есть раб оных» [19: с. 5]. В этом случае человек склоняет других людей силою признать его права доминирующими. В описании человеческой борьбы у Куницына появляется такое понятие как «принуждение» [29: с. 217]. Принуждение может быть «психологическим» и «физическим». Борющемуся человеку приходится «преодолевать» любое из этих принуждений. Когда человек может «превозмочь» внешнюю причину, его направляющую, то принуждение называется преодолимым, если же не может «по недостатку внутренней силы», то принуждение — непреодолимое [29: с. 229].
Человек является членом общества (его способности «ясно доказывают, что он предназначен жить в обществе» [29: с. 294]), которое имеет «общую цель», необходимое «соединение сил», требуемых для «исполнения» дел общественных и преодоления различных «принуждений». Совместное существование людей, определяется «целью» и «договором» соединения. Автор естественного права пишет, что только благодаря взаимному согласию людей защищать друг друга против различных опасностей («принуждений») возникает «договор соединения» [20: с. 55]. Куни-цын был уверен, что именно через «договор» происходит то единство воли всех членов общества, которое способствует достижению ими «цели» [20: с. 6]. Поэтому каждый член общества «обязан споспешествовать общему благу по закону, изображенному в договоре соединения» [20: с. 7]. Его борьба должна
быть направлена на защиту «общего блага», если возникает угроза таковому.
Борющемуся человеку необходима понятная и естественная программа, предусматривающая развитие его усилий как мыслителя-творца, создающего возможность для достижения желаемого, сообразного его умственной природе. Это особенно важно, поскольку «главное начало права», по Куницыну, «может быть выведено только из формы разума» [29: с. 221]. Поэтому, в своем «Наставлении воспитанникам», «читанном при открытии» Императорского Царскосельского лицея 19 октября 1811 г., тогда еще адъюнкт-профессор Куницын изложил свое понимание программы для «борющегося человека», где прослеживается некая триада «восхождения» от Человека (развитие способностей) к Гражданину (определение «должностей») и к Воину (участие в защите общего «договора») [18: с. 5-7]. Здесь человек проявляет все свои способности и должности, восходя к высшему своему предназначению, торжеству разума. Целью естественной и понятной программы для «куницыновского» борющегося человека должен стать «правый путь» к его жизненному устройству, соотносимый с культурно-историческими условиями существования общества, где всегда востребованы его борцовские усилия. В связи с этим современные ученые полагают, что Куницын органически совмещал в своих представлениях ценности традиционные (духовный уклад русского человека) и ценности, привнесенные на русскую почву, причем первые должны служить нравственными границами для вторых [8: с. 155]. Это можно отметить как важную особенность развития «истории психологической мысли»1 в России начала XIX в.
Куницын в своей концепции различает лич-ностно-ценностные (индивидуальные усилия человека), общественно полезные (совместные действия), а также армейско-военные (для защиты сообщества) причины, актуализирующие человеческую борьбу. Личностно-ценностные причины обусловлены стремлением человека к совершенствованию самого себя, своих познавательных, нравственных способностей,
1 Мы используем здесь этот термин в контексте идей, высказанных Б. Н. Рыжовым [30].
обнаружению собственного права на личность. Общественно полезные причины обусловлены правом общества усовершенствовать «силу общую всеми законными способами». Благодаря борьбе общество должно достигать «общего благополучия». Армейско-военные причины связаны с охраной и обороной общества и его граждан («договора»). Это соотносится с предлагаемой им триадой в воспитании человека, формировании его личности (Человек - Гражданин - Воин) [18].
В своих психологических представлениях Куницын исходит из целостной природы человека, отдавая, однако, разуму главенствующее положение. Он выделяет «суждения человеческого разума» в качестве главного основания права, регулирующего человеческую жизнь, что соотносится и с философ-ско-психологической традицией его времени. Человек волен в своей борьбе, поскольку ему необходимы условия для совершенствования себя. При этом важным в теории борьбы Куницына является то, что человек действительно имеет право «на все деяния и состояния» в тех случаях, при которых сохраняется «по общему закону разума» свобода других людей [29: с. 222]. Куницын в своем творчестве сохранил также общую линию преемственности философско-психологической рефлексии, свойственной эпохе русского Просвещения, тех идей о человеке и борьбе, которые в свое время развивали отечественные мыслители. Однако Куницын в своих работах уже использует термины «личность» и «право личности», характеризуя этим природную возможность человека иметь собственное «лицо» со значимыми для него в обществе характеристиками. Внимание Куницына в этом вопросе обращено на высший мотив, который направляет личность в каждый момент ее жизни — достижение «благополучия» и совершенства. Потребности в свободе, нравственной и телесной целостности становятся краеугольными в психологической канве его общих рассуждений о правах человека в обществе.
В итоге, мы можем заметим, что идеи Куницына не просто вписываются в общий круг представлений, характерных для психологического знания «философского века»
(А. С. Пушкин), но привносят новый импульс в развитие психологической мысли в России начала XIX столетия.
Заключение
Педагогическая и творческая деятельность Куницына стала своего рода претворением в жизнь «образовательных идей» Петра Великого, надеявшегося на то, что высокообразованные отечественные «учителя» будут «воспитывать» профессиональные кадры, нести свет знания, который изменит образ мысли в самой России. Куницын — сын священника, которому полагалось состариться в небольшом сельском приходе, — оказался значимой фигурой в истории отечественного обществознания, человековедения и права, сформировал умонастроение этоса борьбы — декабристов и поэтов, — повлиял на развитие психологической мысли в начале XIX столетия, ставшего продолжением «философского века» — эпохи Просвещения в России. Он явился своего рода идеархом, направившим общий поток философско-психологи-ческих идей о природе человека, его борьбе и взаимоотношений с миром и обществом себе подобных.
В творческом наследии Куницына обнаруживается его признательность отечественной кардиогностической психологии, последовательное воплощение в жизнь рационалистического понимания человеческой природы. Благодаря своему широкому просветительскому взгляду Куницын смог благополучно сочетать достижения отечественной и западноевропейской науки.
Исследование психологической рефлексии Куницына позволяет понять эволюцию системных характеристик формирования психологического знания в России [28: с. 5.], а также «непрерывность и ровность ткани истории отечественной психологической мысли» в переходный период от XVIII к XIX столетию.
В психологической мысли Куницына явственно проступает система основных нравственных и правовых понятий и концептов, с помощью которых он описывает человека и его отношения с миром («личность»,
«право личности», «должности», «борьба», «разумность», «чувственность», «добродетельность»). «Куницыновский» борющийся человек нравственен, а его способности и «должности» глубоко личностны.
Нравственная психология Куницына есть один из ответов на присущий для челове-
ка вопрос «об устройстве мира вокруг нас и нашего внутреннего, душевного мира» (Б. Н. Рыжов), исток зарождения отечественной системной психологии, отразившей «особенности национального исторического пути» [30: с. 8, 164].
Литература
1. Ананьев Б. Г. Очерки истории русской психологии XVIП и XIX веков: монография. М.: ОГИЗ, 1947. 168 с.
2. Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII - первой половины XIX века: монография. М.: Знак, 2005. 432 с. (Studia Ыstorica).
3. Артемьева Т. В. От славного прошлого к светлому будущему: Философия истории и утопия в России эпохи Просвещения: монография. СПб.: Алетейя, 2005. 496 с.
4. Беркович Э. Л. Очерки по истории психологии в России в XVIII и первой половине XIX в.: дис. ... канд. пед. наук. Чкалов, 1939. 280 с.
5. Большакова В. В. Очерки истории русской психологии (XIX - начало XX вв.): монография. Ч. 1: Проблема формирования личности. Нижний Новгород: Изд-во Волго-Вятского кадрового центра, 1994. 160 с.
6. Вульфович А. М. Критический биобиблиографический обзор русской психологической литературы первой половины XIX века: дис. ... канд. пед. наук. Л., 1945. 821 с.
7. Габов Г. И. Общественно-политические и философские взгляды декабристов: монография. М.: Гос. изд-во полит лит., 1954. 296 с.
8. Гагаев А. А. Русские философско-педагогические учения XVIII-XX вв.: монография. М.: ТИД «Русское слово-РС», 2002. 464 с.
9. Гильман М. И. Некоторые вопросы развития передовой социологической мысли в России второй половины XVIII - первой четверти XIX веков (Проблема естественного права и общественного договора): автореф. дис. ... канд. философ. наук. М., 1954. 15 с.
10. Зайцев А. Ф. Мировоззрение А. П. Куницына (1783-1840): автореф. дис. .канд. философ. наук. М., 1951. 13 с.
11. Зверев В. М. Философия в России до и после «суда» над профессионалами Петербургского университета (к проблеме общей закономерности духовной жизни русского общества первой трети XIX века) // Вестник Ленингр. ун-та. Серия: Экономика, философия и право. 1969. № 5. Вып. 1. С. 97-106.
12. «...И в просвещении стать с веком наравне»: сб. науч. тр. / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена, Всерос. музей А. С. Пушкина; [Отв. ред. С. М. Некрасов]. Санкт-Петербург: Образование, 1992. 142 с.
13. Иванов Д. В. Человек борющийся как идея национальной философии образования: милитатная рефлексия А. П. Куницына // Кросс-культурный подход в науке и образовании: мат. ежегод. семин. Вып. 7. Новосибирск, 2012. С. 67-71.
14. Иванов Д. В. Естественное право как основа профессионального образования и становления человека // Профессиональное образование в современном мире. 2014. № 1 (12). С. 27-32.
15. Каменский З. А. Философские идеи русского Просвещения (деистическо-материалистическая школа): монография. М.: Мысль, 1971. 398 с.
16. Карамзин Н. М. Письма рускаго путешественника. М.: Типогр. у Ридигера и Клаудия, 1797. Ч. 2 [4], 309 с.
17. Кондаков И. М. Психология в зеркале пушкинской судьбы: монография. М.: ЭКО, 2000. 224 с.
18. Куницын А. П. Наставление воспитанникам, читанное при открытии Императорского Царскосельского Лицея, в присутствии Его Императорского Величества и августейшей фамилии, октября 19 дня 1811 года адъюнкт-профессором Александром Куницыным: отд. отт. выступ. СПб.: Мед. тип., 1811. 8 с.
19. Куницын А. П. Право естественное. Ч. 1: Чистое право. СПб.: Тип. Иос. Иоаннесова, 1818. 135 с.
20. Куницын А. П. Право естественное. Ч. 2: Право прикладное. СПб.: Тип. Иос. Иоаннесова, 1820. 164 с., прилож.
21. Куприц Н. Я. А. П. Куницын, учитель Пушкина, государствовед // Советское государство и право. 1978. № 3. С. 106-112.
22. Малинин В. А. Философские взгляды А. С. Пушкина: автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1954. 15 с.
23. Нечкина М. В. Декабристы: монография. М.: Наука, 1982. 184 с.
24. Пушкин А. С. Собрание сочинений. Т. 2. М.: Худож. лит., 1974. 688 с.
25. Пушкин А. С. Собрание сочинений. Т. 4. М.: Худож. лит., 1975. 520 с.
26. Равкин З. И. Педагогика Царскосельского лицея пушкинской поры: монография. М.: ИГПИ МИО, 1993. 130 с.
27. Розенфельд У. Д. Философская мысль в Петербургском университете (20-50 годы XX века): автореф. дис. ... канд. филос. наук. Л., 1965. 16 с.
28. Романова Е. С., Рыжов Б. Н. История психологии с системных позиций // Системная психология и социология. 2014. № 1 (9). С. 5-15.
29. Русские просветители (от Радищева до декабристов): сборник. Т. 2. М.: Мысль, 1966. 479 с.
30. Рыжов Б. Н. История психологической мысли. Пути и закономерности. М.: Воен. изд-во, 2004. 240 с.
31. Рыжов Б. Н. Психологический возраст цивилизации // Системная психология и социология.
2015. № 2 (14). С. 60-70.
32. Рыжов Б. Н. Психологический возраст цивилизации // Системная психология и социология.
2016. № 1 (17). С. 79-84.
33. Смирнов Ф. Н. Мировоззрение А. П. Куницына // Вестник Моск. ун-та. Серия 8: Философия и экономика. 1963. № 5. С. 74-85.
34. Смирнов Ф. Н. Общественно-политические и правовые взгляды А. П. Куницына: дис. ... канд. юр. наук. М., 1965. 259 с.
35. Смирнов Ф. Н. Куницын и декабристы // Вопросы истории. 1967. № 6. С. 216-218.
36. Смит Роджер. История психологии. М.: Академия, 2008. 416 с.
37. Тынянов Ю. Н. Пушкин: роман. М.: Худож. лит., 1987. 544 с.
38. Яценко О. А. А. П. Куницын: невостребованное наследие // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 2. СПб., 1995. С. 25-41.
39. Яценко О. А. Мыслители Петербурга. А. П. Куницын // Философия в Санкт-Петербурге (17032003). СПб.: С.-Петербург. филос. о-во, 2003. С. 57-70.
References
1. Ananiev B. G. Essays on the history of russian psychology, XVIII and XIX centuries: monograph. M.: OGIZ, 1947. 168 p.
2. Andreev Y. U. Russian students at german universities XVIII - first half of XIX century: monograph. M.: Badge, 2005. 432 p. (Studia historica).
3. Artemyeva T. V. From the glorious past to a brighter future: philosophy of history and utopia in the russian enlightenment: monograph. SPb.: Aletheia, 2005. 496 p.
4. Berkovich E. L. Essays on the history of psychology in Russia in the XVIII century and the first half of the XIX century: dis. ... cand. ped. sciences. Chkalov, 1939. 280 p.
5. Bolshakova V. V. Essays on the history of russian psychology (XIX - early XX centuries.): monograph. Part I: The problem of identity formation. Nizhny Novgorod: Publishing House of the Volga-Vyatka Personnel Center, 1994. 160 p.
6. Vulfovich A. M. Critical bio-bibliographical survey of russian psychological literature of the first half of the XIX century: dis. ... cand. ped. sciences. L., 1945. 821 p.
7. Gabov G. I. Socio-political and philosophical views of the decembrists: monograph. M .: State. Publ Watered Lighted., 1954. 296 p.
8. Gagaev A. A. Russian philosophical and pedagogical doctrines XVIII-XX centuries.: monograph. M.: TTI "Russian word-RS", 2002. 464 p.
9. Gilman M. I. Some issues of development of advanced sociological thought in Russia in the second half of the XVIII - the first quarter of the XIX centuries (The problem of natural law and the social contract): Author's Abstract of Ph. D. M., 1954. 15 p.
CHCTEMHAfl nCHXO^Orna H СОЦHО^ОГHa, 2016, № 2 (18)
10. Zaitsev A. F. World A. P. Kunitsyn (1783-1840): Author's Abstract of Ph. D. M., 1951. 13 p.
11. Zverev V. M. Philosophy in Russia before and after the "Trial" of the professionals of St. Petersburg University (to the problem of the general laws of the spiritual life of russian society in the first third of the XIX century) // The Leningrad University Herald. Ser. Economics, Philosophy and Law. 1969. № 5, № 1. P. 97-106.
12. «...And in education to become a par with the century»: Sat. SPb.: Education, 1992. 142 p., Incl.
13. Ivanov D. V. Man fighting the idea of the national education philosophy militatnaya reflection A. P. Kunitsyn // Cross-cultural approach in science and education: mat. ezhegod. sem. Vol. 7. Novosibirsk, 2012. P. 67-71.
14. Ivanov D. V. Natural law as a basis of professional education and formation of human // Professional education in the modern world. 2014. № 1 (12). P. 27-32.
15. Kamensky Z. A. Philosophical ideas of russian Enlightenment (deistic materialist school): monograph. M.: Thought, 1971. 398 p.
16. Karamzin N. M. Letters ruskago traveler. M.: Tipogr. in Ridiger and Claudia, 1797. Part II [4], 309 p.
17. Kondakov I. M. Psychology in the mirror Pushkin's fate: monograph. M.: ECO 2000. 224 p.
18. Kunitsyn A. P. Manual pupils, read at the opening of the Imperial Tsarskoye Selo Lyceum, in the Presence of His Imperial Majesty and the Royal Family, 19 October Day in 1811 an associate professor Alexander Kunitsyn: Dep. Ott. Ledge. SPb .: Med. type, 1811. 8 p.
19. Kunitsyn A. P. Natural right. Part 1: Clear right. Petersburg: Type. Ios. Ioannesova, 1818. 135 p.
20. Kunitsyn A. P. Natural right. Part 2: The right application. Petersburg: Type. Ios. Ioannesova, 1820. 164 p., app.
21. Kuprits N. Y. A. P. Kunitsyn, Pushkin's teacher, gosudarstvoved // Soviet state and law. 1978. № 3. P. 106-112.
22. Malinin V. A. Philosophical views of Pushkin: author's abstract of Ph. D. M., 1954. 15 p.
23. Nechkina M. V. Decembrists: monograph. M.: Nauka, 1982. 184 p.
24. Pushkin A. S. Collected works. Vol. 2. M.: Artist. Lighted., 1974. 688 p.
25. Pushkin A. S. Collected works. Vol. 4. M.: Artist. Lighted., 1975. 520 p.
26. Ravkin Z. I. Pedagogy Tsarskoye Selo Lyceum Pushkin's time: monograph. M., 1993. 130 p.
27. Rosenfeld W. D. Philosophical thought in the University of St. Petersburg (20-50 years of the twentieth century): author's abstract of Ph. D. L., 1965. 16 p.
28. Romanova E. S., Ryzhov B. N. The history of psychology from system positions // Systemic psychology and sociology. 2014. № 1 (9). P. 5-15.
29. Russian educators (from Radishchev to the decembrists): coll. Vol. 2. M.: Thought, 1966. 479 p.
30. Ryzhov B. N. History of psychological thought. ways and regularities. M.: Military Publishing House, 2004. 240 p.
31. Ryzhov B. N. Psychological age civilization // System psychology and sociology. 2015. № 2 (14). P. 60-70.
32. Ryzhov B. N. Psychological age of civilization // System psychology and sociology. 2016. № 1 (17). P. 79-84.
33. Smirnov F. N. World A. P. Kunitsyn // The Moscow University Herald. Ser. 8: Philosophy and economics. 1963. № 5. P. 74-85.
34. Smirnov F. N. Socio-political and legal A. P. Kunitsyn's views: dissertation of Ph. D. M., 1965. 259 p.
35. Smirnov F. N. Kunitsyn and Decembrists // History Problems. 1967. № 6. P. 216-218.
36. Smith Roger. History of psychology. M.: Academy, 2008. 416 p.
37. Tynyanov Y. N. Pushkin: a novel. M.: Artist. Lighted., 1987. 544 p.
38. Yatsenko O. A. A. P. Kunitsyn: unclaimed inheritance // Veche. Almanac of Russian philosophy and culture. SPb., 1995. Vol. 2. P. 25-41.
39. Yatsenko O. A. Thinkers of Petersburg. A. P. Kunitsyn // Philosophy in St. Petersburg (1703-2003). Petersburg: St. Petersburg Philosophical Society, 2003. P. 57-70.
