CC BY
191
УДК 342.5
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ*
И. С. Романчук, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории
государства и права Института государства и права Тюменского государственного университета
Рассматриваются сущность и природа государственной власти и властеотношений посредством критического анализа различных направлений понимания и объяснения власти в психологической плоскости.
Ключевые слова: государственная власть, психологическая теория, волевая концепция, методология.
Актуальность исследований, посвященных проблемам понимания государственной власти и ее природы, определяется тем, что это составляет основное содержание всего государствоведения как науки. Более того, властеотношения всегда будут находиться в сфере внимания ученых, общества в целом и, безусловно, самой власти. Необходимо также отметить, что познание сущности государственной власти способствует ориентированию ее деятельности на пользу населения страны, развивает институты гражданского общества, а также ограничивает властный произвол, т.е. проявление коррупционной составляющей власти, что весьма значимо в современный период.
Из всех существующих концепций обоснования и объяснения природы властеотношений особого внимания, по нашему мнению, заслуживает психологическая теория власти как самая распространенная и имеющая приверженцев среди величайших ученах прошлого и современности. Однако в рамках психологического направления складываются различные подконцепции, принципиально по-разному рассматривающие власть и властеотношения. При этом сравнение таких подкон-цепций до сегодняшнего дня практически не проводилось, чем и обосновывается научная новизна данного изыскания.
Из всех существующих теорий понимания государственной власти в психологической плоскости самой распространенной является, пожалуй, волевая теория, приверженцами которой были и остаются многие известные ученые. Так, например, Г. Ф. Шер-шеневич писал, что «власть есть возможность
* Работа выполнена при поддержке гранта Прези-дента Российской Федерации-МК-2791.2010.6.
навязывать свою волю другим, принуждать других к подчинению их воли воле властвующего, заставить других сообразовать свое поведение с требованием властвующего»1. Георг Еллинек утверждал: «Властвовать же -значит обладать способностью принуждать другие воли к безусловному исполнению своей воли, безусловно, осуществлять эту свою волю вопреки воле других»2. Макс Вебер говорил, что власть - это «возможность проводить собственную волю вопреки сопротивлению»3. Из современных ученых данной теории придерживается В. Е. Чиркин. Он отмечает: «Для власти необходимы психологические связи, а не просто автоматическое выполнение «команд». Но это не обычные, а особого рода психологические связи, связи волевого характера»4.
Есть и другие теории. Например, известный ученый Н. М. Коркунов, критикуя волевые концепции власти, с большой проницательностью устанавливает, что власть - это осознание подвластными своей зависимости. Он говорит о том, что на первый взгляд может показаться более реалистическим отождествление государственной власти с волею конкретных правителей. Существование у них воли - бесспорный факт, и гражданам постоянно приходится сталкиваться с проявлениями этой воли. Напротив, существование какой-то особой, высшей воли есть только предположение и притом довольно туманное. Эта предполагаемая высшая воля практически проявляется все-таки только в велениях и действиях тех же правителей государства. Воля не есть сама по себе власть. Воля бывает и бессильная, и безвластная. Власть приходит к воле извне, придается ей чем-то другим, лежащим вне воли, в самой воле не заключающимся. Воля стремится к власти, получает
власть. Поэтому власть есть нечто внешнее для воли, служащее ей объектом. С другой стороны, и власть не предполагает непременно наличия властвующей воли. Так, власть одного человека над другим возможна и помимо воли властвующего, и даже вопреки его воле. Человек, властвующий над другим обаянием святости, ума, таланта, красоты, властвует, часто и не думая о том, даже сам не желая, тяготясь такой властью. Аскет, совершающий подвиг умерщвления плоти, не жаждет, конечно, власти. Он подавляет в себе все вообще желания и именно в силу этого получает часто великую власть над людьми. Поэтому понятие власти ни в каком отношении не совпадает с понятием властвующей воли. Бывает, что властвует воля, но далеко не всякое властвование предполагает направленную на то волю. Так, властвуют над людьми представления о многом таком, что вовсе и не может быть причастным воле, например, представление о грозящей беде, болезни, суеверия и т.п. Все это заставляет признать, что власть не предполагает непременно направленной на властвование воли. Властвование предполагает сознание не с активной стороны, не со стороны властвующего, а с пассивной стороны, со стороны подвластного. Все, от чего человек сознает себя зависимым, властвует над ним, все равно, имеет ли оно волю или даже не имеет5. Нет «политики без авторитета, и нет авторитета без этоса убеждений»6. Для властвования нет надобности, чтобы это сознание зависимости было реально. Для властвования требуется только сознание зависимости, а не реальность ее. Другими словами, власть есть сила, обусловленная не волею властвующего, а сознанием зависимости подвластного7. Отсюда становится понятным суждение X. Ортега-и-Гассета, что не силой дается власть8, а наоборот, сила поступает в распоряжение человека или группы людей лишь потому, что они правят9.
Тем не менее теория Н. М. Коркунова была подвергнута осуждению со стороны Б. А. Кистяковского, который говорил о грубой методологической ошибке, допущенной Н. М. Коркуновым при критике волевой теории и при выражении его собственных взглядов на власть. «Немецкие юристы, - пишет Б. А. Кистяковский, - исследуют специально государственную власть и стремятся дать юридическое определение ее. Коркунов же возбуждает вопрос о сущности властвования вообще. Не подлежит сомнению, что если по-
ставить общий вопрос о сущности власти, то придется признать, что причина властвования заключается не столько в повелевающей воле, сколько в воле повинующейся или покоряющейся, т.е. в том, что Коркунов, избегающий употребления термина «воля», называет сознанием или чувством зависимости. Но при такой постановке вопроса мы будем исследовать социально-психическое, а не государст-венно-правовое явление властвования. Критикуя теорию власти немецких юристов, Коркунов докопался до этого чрезвычайно важного социально-психического явления; но он сделал непростительную методологическую ошибку, когда заменил юридическую конструкцию власти социально-психологическим понятием ее»10.
Автор не вполне согласен с такой критикой теории Н. М. Коркунова. С одной стороны, он действительно исследует вопросы властвования, не уточняя в какой плоскости он находится - в юридической или психологической. С другой стороны, критикуя волевую теорию, он не переносит юридическую постановку вопроса в психологическую, так как воля - это сознательно обусловленное психофизиологическое состояние человека. Соответственно методологическую ошибку допускали, скорее, немецкие юристы, рассматривая волю в юридическом ряду. Воля, будучи явлением внутреннего мира человека (конечно, сопровождающимся внешними проявлениями)11, всегда есть явление психологического порядка; тот же, кто рассматривает волю как феномен юридического плана, несомненно, допускает методологическую ошибку. Н. М. Коркунов же, критикуя волевую теорию, и сам формулирует психологическое представление о власти, а следовательно, не выходит за пределы психологического ряда, и поэтому его исследование надлежит признать методологически «чистым» и верным. Полагаем, что критика Б. А. Кистяковского должна была бы адресоваться тем, кто поместил понятие воли в юридический ряд.
В силу указанного выше превосходство предложенного Н. М. Коркуновым психологического подхода к пониманию и определению сущности государственной власти над волевой концепцией, по нашему мнению, становится очевидным. При внимательном рассмотрении этого подхода можно заметить, что суть волевой школы сводится к утверждению безусловного наличия властвующего и подвластного, а кроме того (что представляется
вообще лейтмотивом волевой теории), наличия у властвующего воли к власти. Поэтому, чтобы существовала власть, он (властвующий субъект) должен всегда ярко выражать данную волю, причем во многих случаях вопреки воле других. В связи с этим сторонники данной теории вообще не могут себе представить властеотношения без непосредственного волевого участия властвующего. Однако нам видится, что в этом и заключается главная ошибка представителей этого направления. Властные отношения вполне могут существовать и при наличии только одного подвластного и в отсутствие властвующего. Так, правят воображаемые божества, обаяние святости, художественный талант, чарующая красота, карты властвуют над картежником, вино властвует над пьяницей12 и т.д.
Более того, по нашему мнению, в государственно-правовой сфере данные отношения, особенно в отсутствие персонифицированных субъектов и при обезличивании вла-стеотношений, преобладают. Мы имеем в виду такие властные отношения, которые возникают не непосредственно между каким-либо должностным лицом и конкретным гражданином, а вообще между гражданами и государством. Это происходит в связи с тем, что государство трудно назвать субъектом, так как фактически его функции и полномочия от имени государства осуществляют разнообразные органы. И в этом плане государство отчасти уподобляется вымышленным божествам, вымышленным властным субъектам. По сути, получается, что граждане испытывают зависимость от субъекта (государства), который порой не имеет определенной воли на власть. Многие должностные лица властвуют от имени государства (и в результате их деятельности и возникает осознание зависимости гражданами от государства) и не имеют на это определенной своей воли, и мы вполне допускаем даже наличие у них противоположной воли. Например, судья может быть не согласен с правильностью существующих законов и неуверен в их справедливости или имеет свои интересы, противоречащие правовым предписаниям, однако он вынужден принимать решения согласно существующим нормам.
Только в контексте психологической теории власти Н. М. Коркунова становится оправданной и понятной политическая теория «У-вэй»13 известного древнекитайского мыслителя Лао-Цзы: «Лучший правитель тот, о
котором народ знает лишь то, что он существует»14. На этом фоне поражает глубокая проницательность Лао-Цзы. Ведь действительно этим кратким высказыванием многое объясняется. Если народ только знает о существовании правителя, то самостоятельно даже без каких-либо больших усилий со стороны правящего домыслит все необходимое; будет представлять его себе и на этом фоне испытывать такую сильную зависимость, а значит и подчиняться власти, лучше даже чем в подлинно религиозных отношениях. Тайная власть и есть настоящая верховная власть, а всякая верховная власть всегда является тайной15. В этой связи становится понятным, как «величественное изображение трудности задачи героя, который часто имеет божественное или царственное происхождение, глубина ее постижения и самоотверженность в ее выполнении составляют содержание мифов о Будде, Моисее, Магомете, Саргоне, Гильге-маше, Кире, Персее, Тезее, Ромуле, Иисусе, Артуре и других основателях государств и религий»16. Поэтому представляется естественным, что в политической мифологии центральным персонажем государственной власти является образ сверхчеловека, помазанника Небес17, который подтверждает свои харизматические качества чудесами, победами и другими удачами18. В силу этого в «персидской, мандаитской, иудейской, христианской вероисповедных областях, а также в западном псевдоморфозе возникает великий миф - точно так же, как это было в индийскую, античную и западноевропейскую рыцарские эпохи. Пророк сливается с борцом, и история великого страдальца возвышается до национального эпоса. Всякая нация, поскольку она принадлежит этой культуре, имеет героическое сказание»19.
Наоборот, постоянно находящийся в сфере внимания народа какой-либо политический деятель своими поступками, поведением или под влиянием других обстоятельств или причин может спровоцировать утрату подвластными сознания своей зависимости от него. Ярким примером в этом отношении может служить политическая карьера Джорджа Бу-ша-младшего, несколько раз допустившего серьезные политические ошибки в незначительных, как могло бы показаться, обстоятельствах. Среди таких ошибок называют оценку боеспособности армии США по наблюдениям в военный бинокль, который был закрыт защитными колпаками20, неудачную
попытку на пресс-конференции в Китае (под прицелом телекамер открыть дверь, но при этом не в ту сторону21) и т.д. Это сформировало у россиян дефектный образ президента единственной в тот момент в геополитическом пространстве сверхдержавы: Буша восприняли как несостоятельного и малообразованного человека. Более чем очевидно, что если бы граждане России его никогда не видели, то представляли бы совсем иначе. В связи с этим крупный теоретик легизма Хань Фэй под принципом «У-вэй» понимает уже не недеяние, а таинственность. Он замечает, что «идеал правления - это когда подданные не могут постичь тайны управления»22. А правитель мыслится (именно только мыслится, а на самом деле может таковым не являться) как заботливый отец, выразитель общей воли и общего интереса, как высший авторитет, конечная, крайняя, авторитетная инстанция23.
Также необходимо отметить, что, как заметил Г. К. Честертон, если оставить «в покое белый столб, и он очень скоро станет черным. Хотите, чтоб он был белым - красьте снова и снова; другими словами, снова и снова восставайте»24. Поэтому такую связь, такие отношения зависимости необходимо постоянно поддерживать, в противном случае они становятся привычкой25 и человек теряет активное осознание зависимости. Подобный процесс происходит с социально-активным правомерным поведением, которое в силу постоянной повторяемости переходит в привычное - и человек уже не осознает необходимости действовать наиболее инициативно.
В связи со всем вышесказанным автор придерживается точки зрения Н. М. Коркуно-ва и считает, что главными внутренними устойчивыми связями государственной власти является осознание гражданами (подвластными) своей зависимости от государства.
Квинтэссенцией использования властью психологического свойства является тот процесс властных отношений, при котором осознание зависимости возникает у граждан на подсознательном уровне, а принуждение и насилие в государстве становятся неощущае-мыми, невидимыми, неосознаваемыми и общество подчиняется власти, как «ему кажется, добровольно и с готовностью, но в этом как раз и заключается высшее качество власти»26.
В завершение можно привести ряд старинных русских поговорок, которые ярко характеризуют и очень точно отражают психологическую концепцию государственной вла-
сти: «у каждого свой царь в голове»; «свой ум - царь в голове»; «без царя в голове». Последняя как раз говорит о том, что если отсутствует сознание зависимости (царь в голове), то отсутствует и власть, а человек, не чувствующий зависимости, соответственно и поступает вопреки царским законам.
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что в психологическом понимании власть - по преимуществу явление волевого характера, т.е. именно воздействие воли властвующего субъекта заставляет подчиниться подвластного. Однако волевой момент не обязателен для властных отношений, они могут проявляться и без наличности воли. Поэтому природа власти в психологической плоскости проявляется в силе обусловленной сознанием зависимости подвластного.
1 Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве. М., 1908. С. 19.
2 Еллинек Г. Право современного государства. СПб., 1908. С. 130.
3 Weber М. Economy and Society. N.Y., 1968. P. 53.
4 Чиркин В. Е. Публичная власть. М., 2005. С. 10.
5 Коркунов H. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1914. С. 246, 250-251.
6 Шмитт К. Римский католицизм и политическая форма // Политическая теология: сборник. М., 2002. С. 122.
7 Коркунов H. М. Указ. соч. С. 246, 251.
8 Хотя осознание зависимости может возникнуть и вследствие применения силы или угрозы такового.
9 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. Избранные труды. М., 1997. С. 117.
10 Кистяковский Б. А. Государственное право (общее и русское). Лекции Б. А. Кистяковского, читанные в Московском коммерческом институте в 1908/1909 академическом году. СПб., 1999. С. 462.
11 Ильин И. А. Понятие права и силы // Философия права. Нравственная философия. М., 1993. Т. 1. С. 41.
12 Алексеев А. С. К учению о юридической природе
государства и государственной власти. М., 1895.
С. 15, 17.
13 У-вэй (кит. wiiwei) — недеяние.
14 Ян Хин-шун. Древнекитайский философ Лао-Цзы и
его учение. М., 1950. // URL: http://www.lib.ru
/POECHIN/laol.txt.
15 Эвола Ю. Тайна Грааля // Альманах «Милый ангел». 1990. № 1.
16 Грачев Н. И. Происхождение суверенитета: верховная власть в мировоззрении и практике государственного строительства традиционного общества: монография. М., 2009. С. 86.
17 Там же. С. 106.
18 Кайуа Р. Власть // Коллеж социологии. СПб., 2004. С. 124-127.
19 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой мысли. Т. 2. М., 1998. С. 259.
20 Николаев Л. США vs Иран. Странные нестыковки // URL: http://www.militaryparitet.corn/html/data/ic_news/22.
21 Дика Мае. Буш пытается открыть дверь // URL: http://translate.googleusercontent.
сотЛгап81а1е_с?Ы=т&1ап^а1г=еп%7Ст&и=11йр://(1ккт
acalive.blogspot.com/2005/ll/bush-tries-to-open-door.html
&гиг1=1гап51а1е.еоое11е.ш&и5е=АЬк1гЫТП>1с)6-а1НКа]кЕ
161В9КАА1^.
22 Цит. по: Нерсесянц В. С. Легисты // История политических и правовых учений: учебник для вузов / под общ. ред. В. С. Нерсесянца. М., 2006. С. 37.
23 Грачев Н. И. Указ. соч. С. 115.
24 Честертон Г. К. Вечный человек. М., 1991. С. 441.
25 Здесь властеотношения переходят из психологической плоскости в историческую, и привычка тоже является одним из способов поддержания власти.
26 Исаев И. А. Топос и номос: пространства правопорядка. М., 2007. С. 55.
Статья поступила в редакцию 4 апреля 2010 г.
