CC BY
30
Таковы основные элементы механизма правового регулирования деятельности по организации азартных игр, пари и лотерей в Швейцарии, взятые как с позиции метафизики (действующее законодательство), так и диалектики (эволюционные пути совершенствования системы законодательства). Российскому законодателю в данном случае следует, на наш взгляд, учесть швейцарский опыт решения проблем государственно-правовой регламентации указанной сферы общественных отношений. При этом горизонтальная преемственность в данном случае не должна выражаться в слепом копировании иностранного образца (модели) правового регулирования. В ее содержание, в частности, могут быть включены положения швейцарской законодательной реформы относительно борьбы с игроманией, а также законодательный опыт решения проблем їа Ьоиїг йг пгі^^г.
И. С. Романчук *
Субстанциональная составляющая государственной власти в различных плоскостях общественных отношений
Ключевые слова: сущность государственной власти, различные сферы проявления, принцип методологического индифферентизма, гносеология
The research is devoted to an attempt of revealing the essence of the government political (state) authority in various planes (levels) of public relations (intercourse). There is no undivided opinion in solving this question despite numerous quantity of works devoted to a range of problems of defining the essence of the power in general and the state authority in particular. Moreover only such rare works of separate authors concern the issues of identification and learning substantival (intrinsic) items of state authority. Other authors, even pointing out their researches as an attempt to find the essence of the political power, as a result they draw aside and do not solve the set problem. Therefore it can even seem that the problem of definition of the essence of the government is a so-called «damned» problem. Nevertheless, the author has tried to handle this problem of the defining the essence of the government in this research.
© Романчук И.С., 2010
* Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Института государства и права Тюменского государственного университета. [iromanchuk@ mail.ru]
Работа выполнена автором в рамках гранта Президента Российской Федерации, МК-2791.2010.6.
The scientific originality of research is expressed in application of a special methodological paradigm, to be more exact a combination of a principle of methodological indifference of I.A. Ilyin, a method of phenomenological research of N.N. Alekseeva and the dialectic approach. The given set of methodological toolkit has provided the achievement of objective results in knowledge of the raised issue. And the author comes to a conclusion that the essence of the state power is various in different planes of its display and it corresponds to that mechanism which forces to subordinate one man to the other.
Понятие государственной власти, а также вскрытие ее сущности (природы) является ключевым вопросом этого исследования, да и, пожалуй, лейтмотивом всего государствоведения как науки. Ведь не случайно «известный немецкий юрист, основатель юридической школы государственного права Гербер мог утверждать, что “государственное право есть учение о государственной власти”»1.
Необходимо также отметить, что любое познание, если оно претендует на то, чтобы достичь каких-либо положительных результатов и докопаться до объективной истины, открыть закономерности развития и функционирования изучаемого явления, должно опираться на базу строго подобранных для определенной ситуации, определенного явления и определенных целей методов, которые, собственно, и мотивировали проведение данного исследования. «Научное познание, как известно, не может быть объективным без опоры на надлежащую методологию»2. Прочная и хорошо подобранная методологическая основа, несомненно, приведет к постижению истины и вскрытию объективных процессов генезиса явления, его внутренних связей и природы. Тем не менее любое исследование не может быть на сто процентов объективным. Оно так или иначе проходит сквозь призму личности автора, которая накладывает свой субъективный отпечаток на результаты проведенного изыскания. Приходится признать, что полностью избавиться от подобного сенсуализма — даже при целенаправленных попытках — невозможно. Вместе с тем понятно, что лучшими результатами исследования признаются те, которые в меньшей степени характеризуются субъективизмом и в большей — отражают объективную действительность.
Эпистемологическая основа исследования, будучи подобранной правильно, способствует устранению элементов субъективизма и познанию действительной — т.е. объективной природы явления.
1 Кистяковский Б.А. Сущность государственной власти. Ярославль, 1913. С. 6.
2 Баранов П.П., Верещагин В.Ю., Курбатов В.И., Овчинников А.И. Философия права. М., 2004. С. 212.
Естественно, не будем отрицать, что любое исследование, а тем более научное, использует большой спектр всеобщих, философских, специальных и даже частнонаучных методов. Мы же кратко остановимся только на той эпистемологической парадигме, которая отличает наше исследование власти от других и позволяет, с точки зрения автора, более глубоко раскрыть природу государственной власти. Речь идет о теории индифферентных методологических рядов И.А. Ильина, описанной в его знаменитом произведении «Понятие права и силы. Опыт методологического анализа» (1910)1.
Суть метода заключается в следующем: при изучении какого-либо явления (у Ильина — это право, у нас — это власть) оно методологически разделяется на индифферентные ряды. При этом выделяются в первую очередь два ряда: «ирреальный» и «реальный», которые, соответственно, друг другу индифферентны. Первый ряд чужд всякой онтологии, тогда как попадая же во второй ряд, изучаемое явление движется либо в метафизической, либо в эмпирической онтологии. Естественным образом становится понятно, что применение определенных методов исследования возможно только в соответствующем индифферентном ряду. Так, скажем, невозможно применение метода научного эксперимента, если явление движется в ирреальном ряду. И, наоборот, невозможно применение формально-юридического приема в реальном ряду независимо от того, имеет ли явление метафизическое или эмпирическое бытие. Кроме того, Ильин выделяет несколько рядов аспектного характера: юридический ряд (он объединяет нормативное и логическое рассмотрение), психологический, социологический, исторический и политический ряды. Более того, у Ильина прямо прослеживается возможность выделения и других рядов. Особенно важным представляется замечание ученого о том, что «принцип методологического индифферентизма отнюдь не имеет и не должен иметь того смысла, что известные явления общественной жизни не стоят друг с другом ни в какой реальной связи, не обусловливают друг друга или не определяют. Сущность этого принципа состоит
1 Следует, однако, отметить, что сам И.А. Ильин примененную им методологическую конструкцию (индифферентных методологических рядов) для познания права не называет теорией индифферентных методологических рядов и использует ее только при изучении права.
Впервые данную эпистемологическую парадигму в качестве самостоятельного метода исследования не только права, но и других правовых явлений (в частности, такого сложного социального явления, как юридическая ответственность) использовал Владимир Иванович Попов, который и ввел понятие «теория индифферентных методологических рядов» (см.: Попов В.И. Развитие правопонимания в советской юридической науке: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001; Попов В.И. Методологическое основание многоаспектного характера юридической ответственности // Проблемы юридической ответственности: история и современность. Тюмень, 2004. С. 26—31).
И.А. Ильин же называет введенный им методологический прием принципом «методологического индифферентизма» (см.: Ильин И.А. Понятие права и силы. Т. 1. М., 1910. С. 18).
в известном, условно допускаемом, познавательном приеме логического отвлечения от одних сторон власти (слово “права” заменено нами на “власти”. — И.Р.) при рассмотрении других сторон ее. Конкретнее и определеннее говоря: познавая власть (слово “право” заменено нами на “власть”». — И.Р.) в логическом ряду, мы отвлекаемся от тех сторон ее, которые характеризуют его как реальное явление. Здесь противопоставляются не два явления, а, с одной стороны, власть (слово “право” заменено нами на “власть”.
— И.Р.) как явление, с другой стороны, власть (слово “право” заменено нами на “власть”. — И.Р.) как нечто, рассматриваемое вне плоскости реального»1.
Еще одно значимое замечание: право Ильин рассматривает не отвлеченно; методологическое разложение права на индифферентные ряды осуществляется одновременно с рассмотрением его в соотношении с таким явлением, как сила. «При этом понятие силы всегда имеет онтологическое значение. Поэтому мы можем сказать, что все, что помещается в тот познавательный ряд, в котором живет представление о силе, помещается, с методологической точки зрения, в ряд реальный: получает само значение реального, метафизи-чески-реального или эмпиристически-временно-реального»2.
Отсюда ясно, что для того, чтобы понятие власти сближалось с понятием силы или — тем более — поглощалось им, необходимо, чтобы оно само переносилось в онтологический ряд, чтобы власть так или иначе сама становилась членом реального ряда, получала значение чего-то реального. Вне этого понятия силы и власти не могут сближаться. При этом (не входя еще в методологический анализ власти), если сила мыслится как метафизическая сущность, то власть получает значение метафизической реальности, если же сила мыслится в эмпиристическом духе, то власть получает значение эмпиристической реальности, т.е. власть мыслится как реальное, существующее во времени3.
Итак, мы берем для начала власть как явление, как феномен и методологически 4 расчленяем ее на индифферентные ряды, после чего нам предстоит выяснить — для каждого конкретного ряда — каким образом власть соприкасается с силой.
Начнем с рассмотрения юридического ряда, напомним, что он никогда не соприкасается с силой и поэтому всегда является ирреальным. Остается только определить, что представляет собой власть в юридическом ряду. Эту задачу И.А. Ильин уже решил, он определяет власть в нормативном ря-
1 Ильин ИЛ. Понятие права и силы. С. 14—15.
2 Там же. С. 15—17.
3 См.: Там же. С. 18.
4 Стоит об этом всегда помнить: именно методологически, а не реально можно разделить явление на индифферентные ряды.
ду как полномочие на властвование, а с логической точки зрения — как суждение и как понятие, выводимое из суждения или суждений '.
Что касается психологического ряда, то в отношении к нему существует множество теорий власти. Самая распространенная из них — волевая теория. Приверженцами ее были и остаются многие величайшие ученые. Так, например, Г.Ф. Шершеневич писал, что «власть есть возможность навязывать свою волю другим, принуждать других к подчинению их воли воле властвующего, заставить других сообразовать свое поведение с требованием властвующего»2. Макс Вебер определял власть как «возможность проводить собственную волю вопреки сопротивлению»3. Из современных ученых данной теории придерживается В.Е. Чиркин, который утверждает, что «для власти необходимы психологические связи, а не просто автоматическое выполнение «команд». Но это не обычные, а особого рода психологические связи, связи волевого характера»4.
Есть и другие теории; например, величайший ученый Николай Михайлович Коркунов, критикуя волевые концепции власти, с большой проницательностью устанавливает, что власть есть сила, обусловленная не волею властвующего, а сознанием зависимости подвластного5.
Тем не менее теория Н.М. Коркунова была подвергнута осуждению со стороны Б.А. Кистяковского, который усматривал грубую методологическую ошибку как в критике Коркуновым волевой теории, так и в системе его собственных взглядов на власть. «Немецкие юристы, — пишет Кистяков-ский, — исследуют специально государственную власть и стремятся дать юридическое определение ее»6.
Автор во многом не согласен с подобной критикой теории Коркунова. Признавая то, что ученый действительно исследовал вопросы властвования, не уточняя того, в какой плоскости он находиться — в юридической или психологической, заметим, однако, что, критикуя волевую теорию, Коркунов не переносил юридическую постановку вопроса в психологическую, так как воля — это сознательно обусловленное психофизиологическое состояние человека. Следовательно, методологическую ошибку допускали немецкие юристы, рассматривая волю в юридическом ряду. Воля — это явление внутреннего мира человека (конечно, сопровождающееся внешними проявлениями)7. Поэтомуволя всегда движется вреальномрядуитакили
1 См.: Ильин И.А. Понятие права и силы. С. 40.
2 Шершеневич Г.Ф. Общее учение о праве и государстве. М., 1908. С. 19.
3 WeberM. Economy and Society. N.Y., 1968. P. 53.
4 Чиркин В.Е. Публичная власть. М., 2005. С. 10.
5 См.: Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб., 1914. С. 246, 250—251.
6 Кистяковский Б.А. Государственное право (общее и русское). СПб., 1999. С. 462.
7 См.: Ильин И.А. Понятие права и силы. С. 41.
иначе соприкасается с силой, и тот, кто рассматривает волю в юридическом ряду, несомненно, допускает методологическую ошибку. Коркунов же, критикуя волевую теорию, опирается на психологическое представление о власти и, следовательно, не выходит за пределы психологического (реального) ряда, что делает его исследование методологически «чистым» и верным.
Приведенные аргументы свидетельствуют, что Кистяковский должен был обрушить свою критику о непростительной методологической ошибке не в адрес Коркунова, а в отношении тех, кто поместил понятие воли в юридический ряд, т.е. придал власти в юридическом ряду значение силы, что, как мы знаем, невозможно. Сказанное позволяет сделать вывод, что в психологическом ряду власть по преимуществу явление волевого характера, т.е. именно воздействие воли властвующего субъекта заставляет подчиниться подвластного. Однако присутствие воли отнюдь не обязательно для властных отношений, они могут проявляться и без воли. Поэтому природа власти в психологическом ряду проявляется в силе, обусловленной сознанием зависимости подвластного.
Теперь рассмотрим тесно связанный с психологическим социологический ряд. Если в психологическом ряду власть можно расценить как психическое переживание (и влияние этого переживания, этих психических процессов на внутренний мир индивида), вызываемое властвующим у подвластного, или психическое переживание подвластного, которое вызвано не властвующим субъектом, а воображением самого подвластного ', так как сознание зависимости, о котором мы только что говорили, — это не что иное, как психические процессы, обозначаемые в психологии переживанием.
Подобное положение имеет власть и в социологическом ряду, только здесь власть оказывается индивидуальным переживанием, которое определяет отношения переживающего индивида к другим членам общения. В этом случае в социологическом ряду власть рассматривается в том же понимании, что и в ряду психологическом, но в ином аспекте: здесь нас интересует переживание влияния власти не на внутренний мир переживающего индивида, а на отношение индивида к окружающим и отношение окружающих к нему.
Власть в таком понимании есть полномочие на властвование, установленное правовой нормой и введенное в фактический состав общественных отношений. Власть в момент ее применения получает новое значение, фактическое: если в юридическом ряду власть была только полномочием на властвование, то в социологическом ряду, после применения такого полномо-
1 Здесь мы имеем в виду случай, который описывали выше, когда властвующий субъект попросту отсутствует, когда его себе представляет подвластный, а на самом деле его не существует.
чия, она получает значение одной из категорий в реальном составе общественных отношений. Даже понятая таким образом, власть, несомненно, является переживанием — но она переживается уже неопределенной совокупностью психик, переживается не только как полномочие на властвование, но и как фактически реализующаяся схема и как выведенный из нормы в применении к конкретному случаю строй полномочий и обязанностей, обыкновенно с сознанием определенной санкции и т.д. Одним словом, властное явление для социолога — это отношение людей после применения к нему властного полномочия и во все время его реального «действования»1.
Однако такое заключение еще не делает природу властных отношений с социологической точки зрения понятой или рассмотренной и выясненной. Дедуцированный Ильиным, а впоследствии и нами, вывод только устанавливает рамки социологического рассмотрения властных отношений. Так же, как для психологического ряда, было установлено, что власть является личностным переживанием индивида, но в той же мере переживаниями могут считаться и воля, и сознание зависимости. Поэтому дальше предстоит выяснить, какое воздействие оказывает на людей власть, введенная в реальный состав общественных отношений.
По мнению автора, разгадка власти как явления в социологическом ряду находится в теории подражания французского социолога Жана Габриеля Тар-да. Когда скапливается большое количество людей, изменяется и сам характер
— качество этого социально-психического отношения. Поэтому наблюдатели явлений властвования усматривают зачатки властных отношений в своеобразном психическом гипнозе, в коллективном помрачении индивидуального рассудка, когда он погружается в стихию толпы 2. Кроме того, социологический ряд очень близок к историческому и поэтому влияние привычки также, по нашему мнению, заставляет людей (массы) подчиняться властвующему субъекту.
Четвертый ряд — исторический, уже упомянутый ранее. Власть в данном ряду проявляется в форме привычки, обычая, которые сложились в процессе длительного эволюционного пути развития человечества, начиная от вражды рас, племен, факторов покорения и завоевания одной нации (расы, племени) другой3, и уже воспринимаются людьми как должное и совершенно необходимое явление. В этом ряду власти также придается значение силы, так как власть рассматривается как общественно-реальный факт, помещенный в схему временности.
1 См.: Ильин И.А. Понятие права и силы. С. 27—28.
2 См.: Алексеев Н.Н. Очерки по общей теории государства. Основные предпосылки и гипотезы государственной науки. М., 1919. С. 116.
3 В дальнейшем эта борьба перерастает в социальную борьбу, которая ведет к стратификации общества, возникновению антагонистических классов, но это уже политический ряд, который мы рассмотрим ниже.
В связи с этим в историческом ряду власть понимается как устоявшееся, необходимое полномочие, являющееся одной из составляющих общественных отношений в ходе эволюционного развития человечества.
И последний ряд, который нам предстоит рассмотреть, — это политический ряд. Политика, как известно, в переводе с греческого (ш листка) означает искусство управления государством и обществом. Поэтому политика — это телеологическая цепь, т.е. ряд целей и средств. Главной целью любой политики как раз и является завоевание или удержание власти. Поэтому в политической плоскости власть, впрочем, как и право, как мы уже сказали, помещается в телеологическую цепь, каждое звено в которой, кроме высшего и низшего («конечной» цели и «исходного» пункта), имеет двоякое значение: для каждого высшего звена власть есть средство, для каждого низшего звена — цель '.
И, действительно, если мы рассмотрим политические процессы с самых низших ступеней нашего иерархизированного общества, то увидим непрерывную борьбу, главной целью которой является обладание высшей властью в государстве, а иногда и за его пределами. И эта борьба, естественно, ведется не сразу за верховную власть. Она имеет несколько ступеней развития, постепенно стремясь к одной ступени, понимаемой как высшая цель. Будучи достигнутой, эта цель перестает рассматриваться как конечная и превращается всего лишь в средство для достижения целей еще более глобальных, для восхождения на еще более высокие властные ступени, самая верхняя из которых для большинства остается трансцендентальной.
Итак, власть в политическом ряду — это телеологическая цепь, в которой она определяется как цель или цель и средство одновременно.
Резюмируя проведенное исследование, автор, строго следуя выбранной эпистемологической парадигме, может ответить на вопрос о совпадении или несовпадении силы и власти (власть — это сила или сила — это власть) практически словами И.А. Ильина: власть может рассматриваться как сила, но может рассматриваться и в таком понимании, которое не допускает сближения с силой. Власти присущи все признаки силы в «реальном» познании; власти не присущ ни один из признаков силы в «юридическом» познании, т.е. в нормативном и логическом ряду2.
Однако главным в нашем исследовании следует, видимо, считать даже не это, а то, что различные подходы к рассмотрению власти, как мы показали, не противоречат друг другу (за исключением тех редких случаев, когда они вращаются в одном поле), а просто рассматривают такое сложное и
1 См.: Ильин И.А. Понятие права и силы. С. 28—29.
2 См.: Там же. С. 30.
многогранное явление, как власть, с различных углов зрений. Таким образом, нужно признать, что и Коркунов, и Кистяковский, и Тард, и многие другие ученые, исследовавшие понятие власти, правы в своей теоретической и методологической плоскости. Понимание природы столь сложной и столь разнообразно проявляющейся сущности, как власть требует синтеза всех намеченных наукой подходов. Поэтому, приступая к исследованию власти, следует помнить, что это не просто явление, а целая система различных процессов и отношений, выглядящих в различных рядах по-разному, но при этом по-своему важных.
Д.В. Шепелев *
О понимании категории «законный интерес»
Ключевые слова: интерес, законный интерес, субъективное право и законный интерес, структура законного интереса, защита законных интересов
A debatable issue in state and law theory concerning interpretation of legitimate interests is raised in the article.
The author analyses various standpoints on this issue and expresses his own view on this category.
The difficulty in studying the category «legitimate interest» is specified by the fact that there is no its legal definition in the current legislation.
The author suggests his own viewpoint on this issue and defines a «legitimate interest» as «a necessity of a subject to enjoy certain social benefits admitted by regulations of the positive law, which is expressed by a legally vested permissibility of the subject to perform acts focusing on the fruition and also to address the relevant state and local authorities for the purpose of making it possible».
The following definition allows: 1) to reflect objective nature of needs which underline in the interest; 2) to define a legitimate interest as legally vested permissibility to perform certain acts; 3) to point to legal protection of acts by relevant authorities.
The role of legitimate interests in the legal regulation of public relations is emphasized in the article. It is suggested to include a regulation into the current legislation which determines specific ways of protection of legitimate interests of the subjects of legal relations.
© Шепелев Д.В., 2010
* Аспирант Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина. [denshepelev@rambler.ru]
