CC BY
48
Проявление имперской идеи в стратегии внешней политики Византийской империи середины 10 века в трактате Константина VII «Об управлении империей»
The manifestation of the Imperial idea in the strategy of the foreign policy of the Byzantine empire in the middle of the 10th century in the treatise of Konstantin VII "On the Governance
of the empire"
Пятышев Кирилл Олегович
Студент 2 курса,
Международный институт энергетической политики и дипломатии (МИЭП-МГИМО), Московского государственного института международных отношений (университета) МИД России,
РФ, г. Москва e-mail: pyatyshev.kirill5000@yandex.ru
Pyatyshev Kirill Olegovich
2nd year student,
International Institute for Energy Policy and Diplomacy (MIEP-MGIMO),
MGIMO University, Russia, Moscow e-mail: pyatyshev.kirill5000@yandex.ru
Аннотация.
Статья исследует стратегию внешней политики Византии сер. 10 в. через призму такого источника, как трактат Константина VII «Об управлении империей», когда она по-прежнему не отказывалась от своего имперского прошлого и, в частности, от объединения всех бывших земель Римской империи под своим началом. Имперская идея в понимании византийских императоров определяла экспансионизм внешней политики и особое место Восточной римской империи и её народа среди других государств и народов Средневековья, а также способы взаимодействия с ними и определение их значимости для империи.
Annotation.
The article explores the Byzantine's foreign policy strategy in the middle of the 10th century with the help of the treatise of Konstantin VII "On the Governance of the Empire", when the empire still aimed at achieving the power of the Roman Empire and particularly at expanding within its borders. The Imperial idea as understood by the Byzantine emperors determined the expansionism of the foreign policy and a particular role of the Eastern Roman Empire and its nation in the Medieval world, and ways of interaction and the role of other nations for the empire.
Ключевые слова: Византия, Восточная Римская империя, внешняя политика, ромеи, василевс, дипломатия, Константин Багрянородный, экспансия, имперская идея, Арабский халифат, франки, хазары, печенеги, славяне, херсониты, болгары, венгры.
Key words: Byzantium, the Eastern Roman empire, foreign policy, the Romans, basileus, the diplomacy, Konstantin Porphyrogenitus, expansion, the Imperial idea, Arab caliphate, the Franks, the Khazars, the Pechenegs, the Slavs, the Chersonites, the Bulgarians, the Hungarians.
Начать исследование внешнеполитической стратегии Византии, следует с определения места её народа среди других, иначе, рассмотреть иерархию народов и государств и место в ней Византии, которое отводит ей Константин VII. Так как «хитрый грек» избегает прямого сравнения, то ответ следует искать между строк.
Во-первых, ответ следует искать в религиозной идеологии: зная характер византийской политико-философской теории можно утверждать, что на вершине иерархии оказываются христианские государства и народы, в частности Византия и её народ. Только они имеют права на доступ к истинной власти и благоденствию (глава 49). Во-вторых, самым достойным этносом является наиболее высоконравственный. О том, что таковым является ромейский народ говорят многочисленные истории и легенды, на которые не скупится автор. Так, в главе 29 повествуется о подвиге посла, который, спасая обманувших короля Франгии (Франции) Лодоиха славян, не поддался на подкуп арабами, которые, хотели заставить его обмануть славянских вождей, оборонявших крепости Капую и Беневент, и принял праведную смерть, не дав осуществиться злому замыслу. Далее, опираясь
на материал глав 26-28, а также 43, 44, можно понять, что Византии отдавалась роль мировой державы, к которой обращались другие правители с просьбами о помощи, как, например, всё те же славянские вожди, Святополк I -правитель Великой Моравии, или Крикикорий - правитель страны Тарон. В-третьих, показателен т. н. «ранг» правителей Константина: правители язычников называются «архонтами», т. е. правителями, признающими над собой сюзеренитет императора, даже если фактически было не так. При этом Константин не устаёт подчёркивать, что все архонты априори признают господство василевса над собой. Следующим в этой «табели о рангах» стоял титул армянских правителей - «архонт архонтов», которым автор, с одной стороны, подчёркивал первенство по отношению ко всем язычникам, с другой стороны, указывал на подчинённое положение василевсу. Выше архонта архонтов стоял арабский титул эмира. 2-ое место занимал французский король, которого император считал своим братом, но при этом всё же не признавал равенства его василевсу. Венчает «здание» правителей Византийский император, занимающий первенствующее положение по отношению к остальным. Он волен ставить и низлагать других правителей, как произошло с таронской династией, крестить другие народы и их правителей. Из всего этого следует, что Константин VII отводит ведущую роль Византии, как единственному государству, способному претендовать на величие Римской империи, что и является его пониманием имперской идеи.
О богоизбранности Византии свидетельствуют два придания, которые включены в трактат в 21 и 49 главах. Первый повествует о том, как во время похода арабов на Константинополь в 717-718 г. Богородица защитила столицу Византии, устрашив вождя арабов Сулеймана. Во втором описывается явление осадившим крепость Патр славянам апостола Андрея Первозванного, обратившего их в бегство. После подобных примеров несложно догадаться, в чём их символический смысл, если вспомнить, что в средневековых произведениях явления святых и ангелов на защиту смертных непременно указывали на покровительство им высших сил.
Говоря о других народах и государствах и отталкиваясь от вышесказанного, можно определить, что:
1. Наиболее «недостойными» народами считались язычники. Так, в главе 8 говорится, что с печенегами можно заключать лишь устные договоры, тогда как с крещёнными болгарами надо заключать договоры письменные, учитывая интересы обеих сторон. Принцип веры являлся главным при определении места этноса/государства в средневековом мире. Так, даже, если часть народа была крещёной, а другая была привержена языческим культам, то автор отличал одну часть от другой как две разных общности: в главах 31 и 32, некрещённые сербы и хорваты называются «белыми хорватами» и «белыми сербами».
2. Выше язычников, но ниже христиан стояли мусульмане. Константин считал мусульманство лжерелигией, а пророку Мухаммеду давал нелицеприятную характеристику. Хотя показателем того, что с арабами должно было считаться, является тот факт, что Константин признавал необходимость заключать с ними пакты - письменные договоры о выплате одной стороны компенсации другой за временно занятые или отданные во владение земли.
3. Наконец, наиболее достойными, почти равноправными, в сравнении с Византией автор видел болгар, армян и франгов, чьего короля Гуго в главе 26 он даже именовал «славным», однако признать императорский титул он отказывался.
Разобравшись в иерархии народов и государств, которую даёт автор, можно перейти к следующей части исследования, в которой будут рассмотрены внешнеполитические задачи, вытекающие из понимания Византией своей имперской роли, приверженность которой она сохраняла на протяжении всей своей истории.
Константин VII, являясь её сторонником, не мог отказаться от воссоздания Римской империи в прежних её размерах, тем более, что Византия объявляла себя по праву её наследницей. Это и выступает фундаментальной внешнеполитической задачей, которую в той или иной мере преследовал каждый василевс. Более-менее разным было понимание промежуточных задач, поэтому на их понимании автором трактата стоит остановиться:
1. Возвращение под контроль острова Кипр (гл. 47).
2. Возвращение Далмации в состав империи (гл.30 и 42) - здесь Далмация даже называется фемой (видимо, Константин считает её возвращение делом времени).
3. Установление баланса сил на Балканах после фактически проигранной византийско-болгарской войны 917 - 922 гг. и в идеале протекторат над Болгарией.
4. Контроль народов Северного Причерноморья с целью устранения угрозы набегов, особенно сильно исходившей от хазар и росов - вспомните походы Олега 907, 912 и Игоря 941 и 944 гг. (гл. 1-9).
5. Присоединение Великой Армении, сильно ослабленной в результате междоусобиц (гл. 44).
6. Отбрасывание арабов (сарацин) от границ империи.
7. Недопущение войны с херсонитами (жителями Крыма).
8. Ослабление Хазарии (гл. 10).
9. Обретение союзника в лице евреев.
10. Христианизация языческих балканских народов (гл. 31-33).
11. Поддержка поставленных императором правителей других народов: архонтов венгров, коваров,
евреев.
Теперь подробнее рассмотрим «моральные права» императора в отношении других государств. Главным и единственным ограничением для василевса здесь выступали религиозные нормы и тексты письменных договоров, если таковые имелись. В остальном же он был волен действовать по своему усмотрению, поэтому Константин Багрянородный находит приемлемым широкий спектр внешнеполитических инструментов:
1. Подкуп одних народов против других, как, например, печенегов против венгров, хазар и росов. К этому типу методов относилось и прямое стравливание. Порой народы цинично рассматривались только, как «наёмники» Византии. В этом смысле показательна глава 12 «О Чёрной Булгарии и о Хазарии», которая сводится в одну строчку, гласящую, что первая может быть использована для войны со второй.
2. Другим часто практикуемым методом было заключение прямого союза против третьей стороны, например, как союз Византии со славянским населением Фессалоник против Болгарского царства при Романе I или мордаитско- византийский союз против Багдадского халифата в VIII веке.
3. Привлечение иноплеменных правителей себе на службу, с целью интеграции их владений в состав империи. Пример - история таронской династии, которая де-факто отказалась от прямого правления в пользу службыЛьву IV, который поставил правителем протоспафария Константина.
4. Прямое военное столкновение, которое допускалось в случае исчерпания всех остальных методов, как в случае с арабским вторжением в VII в в период экспансии халифата.
5. Наиболее хитрым и эффективным методом, обеспечивавшим лояльность других народов византийским властям и возможную интеграцию в состав империи являлась их христианизация. Так, правитель и народ, согласно византийской политической теории, принявшие христианство от византийского автократора, во-первых, включались в имперскую семью народов, что подразумевало их вхождение в состав Византии, во-вторых, их правители по умолчанию признавались «младшими братьями» василевса и фактически во всех внешнеполитичсеких действиях должны были согласовываться с империей. Именно за проявленную «самостоятельность» в конфликте с сербами болгарским царём Симеоном I Великим Константин Багрянородный обрушивается на него с критикой.
6. Заключение пакта в пользу Византии - письменного договора уступки земель взамен на ежегодные выплаты - взамен на помощь другому народу/государству.
Прежде чем переходить к рассмотрению каждого из «ключевых» народов необходимо упомянуть, что автор трактата уже в «Предисловии» даёт программную установку на стратегию выстраивания отношений с ними. Именно, Константин говорит, что для достижения общего блага империи каждый василевс должен знать, чем может быть полезен тот или иной народ Византии, а чем может навредить, а также как подчинить или одолеть любой из известных народов. Именно эта формулировка и задаёт тон всем последующим описаниям и рассуждениям о выстраивании отношений с приведёнными ниже народами. Рассмотрим роли, отводимые византийской идеологией различным народам подробнее. Начнём пачинакитов, более известных, как печенеги.
При Константине Багрянородном (945-959 гг.) они являлись одним из самых сильных и боевых народов Северного Причерноморья, а поэтому и ключевым союзником Византии. На то имелось несколько причин:
1. Печенеги занимали Нижнее Поднепровье, могли блокировать флот росов и совершать набеги на Киев (в трактате - крепость Самватас), отводя угрозу от Византии. Ярким примером использования печенегов против Киевской Руси является набег на Киев в 969 году, целью которого было замедлить продвижение Святослава к Адрианополю и дать время византийскому войску подойти к Переяславцу - на - Дунае.
2. Печенеги могли «воевать» венгров и хазар, которые также представляли угрозу Северо-Западным и Северо-Восточным границам империи.
3. Печенежское войско, будучи в основном конным, было способно быстро маневрировать и перемещаться, что делало его «опергруппой» империи, способной в короткий срок принести желаемый эффект.
4. Печенеги не имели флота, а значит и не могли угрожать Константинополю, тем более что с Запада и Востока они были зажаты другими народами. Всё это развязывало Византии руки в отношении соблюдения заключённых договоров и действий в отношениях с печенегами.
Что касается их роли в реализации имперской идеи Византии, то показательно название самой первой главы трактата: «О пачинакитах: насколько полезны они, находясь в мире с василевсом ромеев». Они являлись инструментом охраны имперских границ от народов Севера. Не предполагалось их даже интегрировать в состав Византии. Сам Константин оценивал печенегов исключительно, как жадных и алчных дикарей, а потому апокрисиариям, отправляющимся в Пачинакию советовал на время переговоров обмениваться с печенегами заложниками, чтобы последние не разграбили обоз и не убили послов. Расположения печенегов предполагалось искать «подарками», суть которых составляли драгоценности и оружие. Взамен предполагалось использовать военную мощь печенежского войска, боеспособность которого Константин VII оценивал довольно высоко.
Древнерусское государство рассматривалось как ключевой торговый партнёр. Недаром, в 9 главе, повествующей о росах, говорится лишь о пути, который росы преодолевают через 7 порогов Днепра и Чёрное море, и о сборе дани Киевскими князьями со славянского населения, которое именуется стратиотами. Именно от успешности этих двух акций зависела торговая ценность росов. О том, насколько важным партнёром была Киевская Русь говорит то, как обращались с росами-торговцами: они имели право жить в предместье Святого Маммы, на базаре их сопровождала охрана, им предоставлялись исключительные торговые льготы. Константин допускал возможность союза, высоко оценивая боеспособность варяжских дружин, нередко нанимавшихся для охраны императорского дворца и возможность христианизации Руси с целью контроля её военных амбиций и прежде всего флота, который в 907 и 911 гг. обеспечил росам победу над византийцами. Другая цель, преследуемая Византией в случае крещения Руси - обретение союзника в борьбе против Хазарии.
Арабский халифат, к середине X века распавшийся на ряд государств, главным противником из которых для империи являлся Багдадский халифат. При всём негативном отношении к мусульманам, признавалось, что арабы - значимый торговый партнёр, действия в отношении которого всегда должны быть взвешены. С другой стороны, Константин ни в трактате, ни в реальной жизни не отказывался от идеи вернуть бывшие римские земли
(Кипр, Иорданию, Сирию, Ливан, Северную Африку) под контроль Византии. Высоко оценивая боеспособность арабов и особенно мощь их конницы, которая явилась главной причиной поражения византийского экспедиционного отряда под Александрией в 645 г. , для достижения поставленных целей рассматривались как дипломатические: пакты, торговые договоры, обмен посольствами, так и военные методы: заключение союза с другими народами против арабов, военные выступления против багдадского эмира. При этом нет ни намёка на христианизацию арабов, что говорит о неприемлемости их интеграции в Византийский этнос.
Относительно Болгарского царства Константин уверен в том, что большая часть пути по его интеграции уже проделана: болгары были крещены в 864 году и приняли участие в нескольких совместных походах с Византией. Однако с 917 года византийско-болгарские отношения осложнились войной, по которой стало ясно, что Болгарские цари, в частности Симеон I и Пётр I не собирались входить в состав империи и признавать первенства императора. Именно это и являлось оборотной стороной христианизации соседствующих с империей народов - приняв христианство они не желали становиться ведомыми и начинали помышлять о строительстве своего мощного и независимого государства, например: Великой Болгарии, Великой Сербии и Великой Армении. Логично, что Константин главной задачей в византийско-болгарских отношениях видел поддержку лояльных Византии правителей и налаживание союзнических отношений для помощи ей в присоединении Балкан.
Франки рассматривались как надёжный и единоверный союзник а) против арабской экспансии на Сицилию; и б) для контроля славянских народов и варварских племён в западной части Балканского п-ова.
Балканским народам, включавшим в себя хорватов, сербов, захлумов, тервуонитов, паганов, аваров, венгров и т. д., приготовлялась судьба в составе империи. В начале - пишет Константин - необходимо их крестить, ввести институт архонтов, приготовивший бы их к принятию под «высокую императорскую руку». При этом показательно, что о данных славянских племенах, которые хоть и были язычниками, автор трактата выражается довольно благосклонно, отмечая отсутствие у них агрессивности при наличии явного умения постоять за себя, описанного в главе 29, когда славяне, будучи простыми земледельцами и охотниками, обив атаку римлян, овладели затем римскими крепостями Клисой и Салоной. С этими народами предлагается общаться исключительно на языке дипломатии, т. к. при анализе событий славянского восстания в 805 -807 гг. Константин делает вывод, что славяне быстро поддаются на уговоры и становятся образцовыми христианами.
Таким образом, делается вывод о богоизбранности василевса и ромейского народа, миссия которых состоит в устроении земного порядка по христианским канонам. Основной внешнеполитической задачей объявлялось расширение Византии до размеров Римской империи на правах прямой наследницы. Автор также предлагает инструментарий, направленный на достижение внешнеполитических целей. Что касается планируемого характера отношений, то он разнится для разных народов, которым на религиозно-политических основаниях Константин определяет разные роли в имперском будущем.
Список используемой литературы:
1. Азимов. А.С. Константинополь. От легендарного Виза до династии Палеологов - Москва: изд. «Центрполиграф», 2007 г.
2. Бичехвост А.Ф., Политическая мысль Византии - РГБ, 2017.
3. Вайс. Г. Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz. Wiesbaden, 1982. 2 Bde
4. Данилевский И. И. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.); Курс лекций— М.: изд. Аспект Пресс, 1998
5. Каждан. А.П. Византийская культура - Москва: издательство «Наука» 1968 г.
6. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М.: Наука, 1991, серия «Древнейшие источники по истории народов СССР».
7. Курбатов Г. Л. История Византии, Т.2 - М.: изд. Высшая школа, 1984
8. Литаврин Г. Г. Византия, Болгария и Древняя Русь в IX - начале XII веков. - Санкт-Петербург: изд. «Алетейя», 2000 г.
9. Литаврин. Г.Г. Византийское общество и государство в X-XI веках. - Москва: изд. «Наука», 1977 г.
10. Мохов А. С., Капсалыкова К. Р. ст. «Три империи» Михаила Сюзюмова // Сюзюмов М. Я. Византийское государство и византийская культура в Х-Х1 веках / подготовка текста, вступительная статья, комментарий А. С. Мохов, К. Р. Капсалыкова. Екатеринбург: ИЦ «Никея», 2018.
11. Потёмкин В. П. История Дипломатии, Т. 1, Разд. 2, гл. 1. - Москва: изд. ОГИЗ, 1941 г.
12. Сказкин. С.Д. История Византии, Том 2. - Москва: издательство «Наука», 1967 г.
13. Сюзюмов М.Я. Книга Эпарха - Москва: Издательство восточной литературы, 1962 г.
14. Успенский Ф. И. История Византийской Империи. Т. 3 - Москва: Изд. академии наук СССР, 1948 г.
