CC BY
33
YAK 338.45:630*935.4(470.4)« 1 7» ББК 65.341(2)-03-51
A.B. ВИНОГРАДОВ
A.V. VINOGRADOV
ПРОВИНиИАЛЬНОЕ ЛЕСНОЕ ХОЗЯЙСТВО В ЭПОХУ ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА (НА МАТЕРИАЛАХ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ)
PROVINCIAL FORESTRY IN THE TIMES OF THE INDUSTRIAL REVOLUTION: THE EXAMPLE OF KAZAN PROVINCE
Статья написана на основании доклада, сделанного автором на международной конференции «Технологии, природные ресурсы и кризисы в прошлом и настоящем Европы и мира», организованной Центром исторических исследований НИУ «Высшая школа экономики» (Санкт-Петербург) 21-22 октября 2016 г.1
В эпоху промышленного переворота потребление лесных ресурсов достигло своего исторического максимума не только в центральных областях России, но и в провинциальных регионах, где практическая реализация государственной политики в области охраны лесов имела свою специфику. В статье автор предпринимает попытку показать на основе широкого круга исторических источников регионального происхождения, как власть и местное сообщество Казанской губернии взаимодействовали друг с другом в процессе использования и охраны лесов.
In the period of the Industrial revolution consumption of forest resources reached a historic extreme range not only in central regions of Russia but also in provincial areas where practical realization of the state policy in the field of forest protection had its own specifics. In this article on the basis of a wide range of historical sources of regional origin the author attempts to show the particularities of interaction between the government and local community of Kazan province with each other in the process of forest usage and protection.
Ключевые слова: экологическая история, промышленный переворот, Казанская губерния, XIX век.
Key words: environmental history, the Industrial revolution, Kazan province, 19th century.
Несмотря на кажущуюся неисчерпаемость лесных ресурсов Российского государства, еще в начале XVIII столетия в его центральных областях стал ощутимым дефицит ценных видов древесины. Некоторые из них - прежде всего мачтовые и корабельные леса - имели стратегическое значение, что заставляло власти уделять особое внимание рациональному лесоводству не только в густонаселенных центральных областях, но и на периферии.
Безусловно, управление лесопользованием в регионах имело свою специфику. Прежде всего, в провинции контроль за исполнением государственных законов был более слабым: далеко не все происходившие здесь процессы были видны сквозь «фискальные очки». Это приводило к частым злоупотреблениям - незаконным порубкам, масштабы которых были весьма внушительными, и динамичному обезлесению.
Вместе с тем проблемы управления природопользованием в окраинных областях государства до сих пор не получили всестороннего освещения в отечественной историографии. Наиболее комплексными историко-экологическими исследованиями, выполненными на региональном материале, являются на сегодняшний день монографии А.М. Калимуллина [5] и
1 Автор благодарен участникам конференции, прежде всего Анастасии Федотовой (Институт истории естествознания и техники РАН) и Дугласу Винеру (Университет Аризоны) за ценные указания и дополнения, которые были учтены в работе над статьей.
Е.И. Гололобова [3], посвященные ХХ столетию. С позиций нашего исследования большой интерес представляют работы петербургских исследователей М.В. Лоскутовой, А.А. Федотовой [10], А.В. Бекасовой [1] и других, где ресурсное природопользование XIX в. рассматривается преимущественно сквозь призму развития научных представлений и государственной идеологии.
Однако актуальным представляется рассмотрение истории провинциального лесоводства эпохи промышленного переворота в том числе и на основе данных локальных архивов, с позиций губернских органов власти, органов местного самоуправления и простых обывателей. Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы дать краткий очерк механизмов, которыми пользовалось государство для управления лесопользованием в Казанской губернии. Были ли они эффективными? Была ли охрана лесов направлена исключительно на извлечение максимальной прибыли или позволяла предотвратить негативные экологические последствия обезлесения? Как взаимодействовали друг с другом различные группы лесопользователей - государство, крестьянство и промышленники - в период промышленного переворота, когда потребление биологических природных ресурсов достигло своего исторического максимума?
Казанская губерния (как в своем «расширенном» варианте 1708 г., так и в «усеченном» варианте, утвержденном в ходе административной реформы Екатерины II) отличалась от многих других регионов России не только обилием, но и разнообразием лесов. В XVШ-XIX вв. регион имел выраженное разделение на две природные зоны: южную тайгу, которая состояла в основном из темнохвойных лесов, и лесостепь. Их отделяла друг от друга полоса дубовых лесов, тянувшаяся вдоль рек Волги и Камы. Густой лесной покров занимал практически все пространство региона, включая поймы рек, откуда его впоследствии вытеснила луговая растительность [16, с. 232].
Благодаря обилию лесных ресурсов в Казанской губернии, еще в годы правления Петра I они начали осваиваться государственными промышленными предприятиями. Как и в других регионах России, здесь были основаны крупные государственные мануфактуры (суконная и кожевенная), а также Казанское Адмиралтейство, которое курировало все волжское судостроение и поставляло корабельную древесину в Петербург.
Уже с этого времени государство вынуждено было конкурировать за использование лесных ресурсов с местным крестьянством, которое расходовало их самым нерасчетливым образом. В соответствии с установками традиционного экологического сознания крестьяне считали природные ресурсы неисчерпаемыми и не признавали чью-либо собственность на них. В 1804 г. уфимский землемер Капитон Милкович сообщал, что «башкирцы» «делают в лучших дубах борти, переводят отдаванием их из платы на жжение поташу» [2, с. 5], несмотря на то, что еще в начале XVIII в. Петр I ввел смертную казнь за незаконную срубку дуба на территории Казанской губернии. Безуспешными остались и предпринимавшиеся прежде попытки лесоразведения вокруг крупных рек региона [13, л. 36-38 об.]. Как следствие, к началу промышленного переворота в отдельных регионах Казанской губернии уже начинал ощущаться дефицит деловой древесины.
Крупная фабрично-заводская промышленность стала появляться в Казанской губернии в середине XIX века. В 1855 г. московские фабриканты Кре-стовниковы открыли в Казани стеариново-мыловаренный завод, пятью годами позже начали свою работу суконные и кожевенные мануфактуры Ивана Алафузова. В 1850-1860-е гг. на пограничных с Казанской губернией территориях сложился комплекс химических предприятий Товарищества «Ушков и Ко», которые также оказывали значительное влияние на экономику региона. Важно, что перечисленные предприятия составляли основу промышленного потенциала не только всего Среднего Поволжья, но и Российской империи в целом: на казанских заводах производилась примерно треть всех российских свечей [6, с. 68] и половина отечественного хромпика [8, с. 68].
Наличие такого количества крупнейших заводов в Казанской губернии не было случайным: оно было связано с имевшимися здесь природными ресурсами, прежде всего лесными. Братья Крестовниковы, которые переехали в Казань из Москвы, прямо указывали в своих воспоминаниях, что их к этому подтолкнул дефицит леса в Московской губернии и обилие его в Казанской. Очевидно, что антропогенная нагрузка на леса региона в этот период многократно возросла. С 1822 по 1857 г. в губернии ежегодно вырубалось в среднем 26 000 гектаров леса (830 697 десятин за все 35 лет): так, например, Казанский уезд к 1857 году лишился 56% лесной площади, которая имелась в 1822 [11, с. 294].
Экологические последствия обезлесения проявились значительно раньше, чем экономические. В первую очередь от леса расчищались берега рек, что, в представлениях современников, влияло на режим их разливов: они становились кратковременными, но очень высокими1. Обезлесение имело безусловное влияние на ландшафт, гидросферу и биологическое разнообразие. Если в начале XIX в. в Казанской губернии встречались стада северных оленей, но практически не было лосей, то к концу столетия ситуация стала противоположной: из-за осушения почв и фрагментации лесов олени уступили место лосям. В этот же период в регионе почти перестали встречаться некогда распространенные виды животных - рыси, медведи, кабаны, бобры и куницы.
Безусловно, государство стремилось снизить масштабы обезлесения -в первую очередь из соображений прибыльности лесного хозяйства. Принципы и нормативные акты, на которых основывалось российское государство при охране лесов, и институты, с помощью которых оно осуществляло свою политику, хорошо известны. Позволим себе не останавливаться на них подробно и уделить внимание тому, как государственная политика реализовыва-лась в губернии.
Все леса Российской империи со времен Екатерины II разделялись на частные и государственные. Долгое время власти регламентировали исключительно использование государственных лесов, оставляя частное лесопользование бесконтрольным. К чему это приводило в провинции? В Казанской губернии вырубки частных лесов увеличивались с каждым годом: по словам жителя губернии, публициста П.А. Голубева, крестьяне и частные землевладельцы открыто соперничали друг с другом в истреблении лесов. Часто лесные дачи приобретались только для того, чтобы очистить их от леса и забросить [4, с. 58]. Между тем государственное лесопользование не становилось более рациональным.
Характерный случай описывает уроженец сопредельной Вятской губернии, писатель Д.И. Стахеев в своем рассказе «Лесопромышленники». Проезжая по казенному лесу, он увидел множество деревьев, не так давно сломанных ураганом. Зная, что местные крестьяне страдают от нехватки леса, он спросил одного из них, почему лес до сих пор не убран: во-первых, древесина еще может пойти в дело, во-вторых, лес скоро начнет гнить, что, по его мнению, распространится потом и на другие владения. Довольно показательным был ответ крестьянина: «Може, и сгниет... Казенный ведь!» [14, с. 357]. Фактически государственное законодательство только делало казенные леса запретными, но мало способствовало распространению принципов рационального лесопользования. Устами одного из героев рассказа Д.И. Стахеев выражает позицию местных жителей по отношению к лесам других категорий: «Нужно ли этому царю природы надрать лыка, он обдерет липу снизу доверху и оставит ее обнаженной, а на дрова срубит другую, с корой. "Мне, дескать,
1 Сам факт влияния лесов на режим рек и его механизмы были на протяжении всего XIX в. (и по-прежнему являются) предметом оживленных научных дискуссий [7, с. 3; 12]. Не вдаваясь в полемику по этому вопросу, отметим, что в рамках настоящей статьи нас интересует, прежде всего, восприятие происходивших в природе процессов жителями Казанской губернии.
плевать на всякие теории, я, мол, на практике так действую, что после моего топора в лесу ничего расти не будет. Там о лесоводстве хоть тысячу лекций читай, а я все-таки буду делать по-своему, потому что в эти лекции не верю да и не понимаю их"» [14, с. 357]. Несмотря на усилия властей и экспертного сообщества, среди жителей губернии долго сохранялся стереотип о неисчерпаемости природных ресурсов, свойственный традиционному экологическому сознанию доиндустриальной эпохи.
Введенное в 1888 г. Положение о сбережении лесов [15] было более прогрессивным: оно касалось всех категорий лесов, вводило заповедные лесные дачи и учреждало в каждой губернии особый Лесоохранительный комитет. Новое Положение, однако, не могло в один момент изменить сложившиеся порядки вырубки леса. К концу XIX в. в Казанской губернии она велась уже в основном вдоль небольших рек, в слабозаселенной сельской местности, где крупные лесопромышленники обладали гораздо большей властью, чем государственные служащие. В этой связи последние становились, по указаниям современников, «вынужденными взяточниками» либо быстро лишались своей должности [14, с. 371-372].
Эпизодически государство предпринимало попытки контроля за изменением состояния окружающей среды в регионах. Так, в 1856 г. внимание центральной власти привлекло резкое сокращение численности диких животных в Казанской губернии, и губернатору И.А. Баратынскому было поручено собрать как можно больше сведений о причинах этого явления. Материалы, полученные им, сохранились в Национальном архиве Республики Татарстан и представляют большой интерес для изучения взаимодействия между государством и локальным сообществом по вопросам природопользования.
По мнению чиновников, единственной причиной сокращения биоразнообразия была неумеренная охота. В конечном итоге эта точка зрения возобладала, что повлекло за собой ужесточение соответствующих узаконений. Однако на деле ситуация была гораздо более сложной: от государства ускользали многоаспектные, нелинейные процессы, которые происходили в окружающей среде и были хорошо заметны местному сообществу. К примеру, профессор Казанского университета Эверман связывал уменьшение числа некоторых видов вокруг Казани с изменением ландшафта вследствие обезлесения: «Все озера и болота окрестностей Казани в последние 30-40 лет более и более высыхают: где прежде было озеро, там теперь болото, где прежде было непроходимое болото, там теперь сухо. Глухари и тетерева разумеется уменьшились с истреблением лесов» [12, л. 6 об.].
В резком сокращении численности болотных птиц винили обезлесение и жители Чистополя: по их мнению, из-за вырубок лесов по берегам рек половодье становилось коротким и высоким, вода затапливала привычные места гнездовий, а потом быстро отступала, высушивая их: «На это временное уменьшение болотной дичи, видимо, имеют значительное влияние высокая водополь и засуха. Первая затопляет яйцы, которые кладут самки в низменных местах поемного дола реки Камы, а последняя, высушая болотистые и потные места, лишает эту дичь удобного здесь места жительства» [12, л. 13-14]; аналогичной точки зрения придерживались в уездном городе Мамадыше [12, л. 62].
Как видим, непонимание между государственной властью и местными лесопользователями было обоюдным. Это делало практически невозможной эффективную деятельность по охране лесов в губернии. Тем не менее к 1914 году масштабы обезлесения региона значительно сократились. По сведениям М.А. Цветкова [17], за 19 лет, с 1868 по 1887 гг., в Казанской губернии было вырублено 419 000 десятин леса, а за 27 лет, с 1887 по 1914 гг., -166 000 десятин, в 2,5 раза меньше. С чем это было связано?
Одной из важных причин стало, как ни парадоксально, развитие промышленности. Дефицит лесных ресурсов, расширение экономических и транспортных связей казанских предприятий способствовали тому, что уже
в 80-е гг. XIX в. они начали активно использовать минеральные ресурсы вместо биологических. Благодаря динамичному развитию химических заводов в Казанской и соседней Вятской губернии, распространению каустической соды и хромпика, здесь быстро вышли из употребления лесохимические продукты и разорились их производители, которые были одними из самых активных потребителей древесины. Использование новых видов топлива и сырья, в том числе нефтепродуктов, привело к новым экологическим проблемам, однако темпы обезлесения все же были снижены. В ХХ столетии в регионе, впервые за длительный период времени, был отмечен рост лесных площадей, что стало результатом не столько целенаправленной государственной политики, сколько развитием производительных сил общества.
Литература
1. Бекасова, А.В. Изучение Российской империи экспедициями 17601780-х гг.: «взгляд» естествоиспытателей и формирование представлений о государственных богатствах [Текст] / А.В. Бекасова // Историко-биологические исследования. - 2010. - Т. 2. - № 4. - С. 13-34.
2. Борисов, В.Л. Историографическое описание о Казанской губернии Капи-тона Милковича [Текст] / В.Л. Борисов. - Казань : Типография Императорского Казанского университета, 1898. - 27 с.
3. Гололобов, Е.И. Человек и природа на Обь-Иртышском севере (1917-1930): исторические корни современных экологических проблем [Текст] / Е.И. Го-лолобов. - Ханты-Мансийск : Новости Югры, 2013. - 214 с.
4. Голубев, П.А. Кустарные промыслы в Казанской губернии [Текст] / П.А. Голубев. - Казань : [б.и.], 1886. - 74 с.
5. Калимуллин, А.М. Историческое исследование региональных экологических проблем [Текст] / А.М. Калимуллин. - М. : Прометей, 2006. - 368 с.
6. Ключевич, А.С. История Казанского жирового комбината им. М.-Н. Вахито-ва (1855-1945) [Текст] / А.С. Ключевич. - Казань : Татарское книжное издательство, 1950. - 279 с.
7. Крестовский, О.И. Влияние вырубок и восстановления лесов на водность рек [Текст] / О.И. Крестовский. - Л. : Гидрометеоиздат, 1986. - 116 с.
8. Крупский, А.К. О русских химических заводах в их домашней обстановке и внешних обстоятельствах [Текст] : докл. по поводу Моск. и Вен. междунар. выставок [Текст] / А.К. Крупский. - СПб. : Тип. В. Демакова, 1873. - 184 с.
9. Лоскутова, М.В. «Влияние лесов на обмеление рек есть только недоказанная гипотеза»: прикладная наука и государственная политика по управлению лесным хозяйством Российской империи второй четверти XIX в. [Текст] / М.В. Лоскутова // Историко-биологические исследования. - 2012. -Т. 4. - № 1. - С. 9-32.
10. Лоскутова, М.В. Становление прикладных биологических исследований в России. Взаимодействие науки и практики в XIX - начале ХХ вв. Исторические очерки [Текст] / М.В. Лоскутова, А.А. Федотова. - СПб. : Нестор-История, 2014. - 220 с.
11. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Казанская губерния [Текст]. - СПб. : Военная типография, 1861. - 630 с.
12. НА РТ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 5 (Переписка Казанского губернатора с учреждениями КГ о предоставлении сведений об охоте).
13. РГАДА. Ф. 16. Внутреннее управление. Д. 65.
14. Стахеев, Д.И. Лесопромышленники [Текст] / Д.И. Стахеев // Духа не угашайте. - Казань : Татарское книжное издательство, 1992. - С. 355-372.
15. Высочайше утвержденное Положение о сбережении лесов [Текст] // Полное собрание законов Российской империи : собрание третье. - СПб. : Государственная типография, 1888. - С. 148-155.
16. Очерки по географии Татарии [Текст] / под ред. Н.И. Воробьева, В.Н. Семен-товского. - Казань : Татарское книжное издательство, 1957. - 357 с.
17. Цветков, М.А. Изменение лесистости Европейской России с конца XVII столетия по 1914 год [Текст] / М.А. Цветков. - М. : Изд-во АН СССР, 1957. - 213 с.
