CC BY
74
3. The Synonym Finder. United States of America: Rodale Press, 1978.
4. Wordsmyth Dictionary Thesaurus. Available at: http: // www.wordsmyth.net.
5. Cambridge Advanced Learner's Dictionary. Available at: http://dictionary.cambridge.org
6. Webster's Revised Unabridged Dictionary. Available at: http://machaut.uchicago.edu
7. The Synonym Finder. United States of America: Rodale Press, 1978.
8. Толковый словарь русского языка. Под редакцией Д.В. Дмитриева. Москва: Астрель-АСТ, 2003.
9. Толковый словарь русского языка. Под редакцией Д.Н. Ушакова. Available at: http://ushakovdictionary.ru
10. Большой толковый словарь русского языка. Под редакцией С.А. Кузнецова. Санкт-Петербург: Норинт, 2000.
11. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Москва: Просвещение, 1989.
References
1. Longman Dictionary of Contemporary English. Available at: http://www.ldoceonline.com
2. Merriam-Webster's Dictionary. Available at: http://www.merriam-webster.com
3. The Synonym Finder. United States of America: Rodale Press, 1978.
4. Wordsmyth Dictionary Thesaurus. Available at: http: // www.wordsmyth.net.
5. Cambridge Advanced Learner's Dictionary. Available at: http://dictionary.cambridge.org
6. Webster's Revised Unabridged Dictionary. Available at: http://machaut.uchicago.edu
7. The Synonym Finder. United States of America: Rodale Press, 1978.
8. Tolkovyjslovar'russkogo yazyka. Pod redakciej D.V. Dmitrieva. Moskva: Astrel'-AST, 2003.
9. Tolkovyj slovar'russkogo yazyka. Pod redakciej D.N. Ushakova. Available at: http://ushakovdictionary.ru
10. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka. Pod redakciej S.A. Kuznecova. Sankt-Peterburg: Norint, 2000.
11. Ozhegov S.I. Slovar'russkogo yazyka. Moskva: Prosveschenie, 1989.
Статья поступила в редакцию 18.07.16
УДК 81-114.2
Konstantinova A.Yu., Cand. Of Sciences (Philology), Professor, Pushkin State Russian Language Institute (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
THE PROCESS OF NORMALIZATION OF RUSSIAN LANGUAGE AND MODERN SUBJECTS REGULATIONS. The work studies modern processes of norms of normalization and codification. The observations results on these processes since the beginning of the 21st century are generalized. In this connection the cultural-speech situation in modern Russia is took into account. The author points out changes in the practice of codification, which are the results of more freedom of compilers of dictionaries and reference books. The research reveals some facts that require reflection on practice lexicographical description of words, understanding the nature of errors, a possible conflict of principles of codification. The work describes a repertoire and examples of modern types of codification rules in dictionaries, and comments on the reasons for the allocation of a particular type, as well as the quality attributed to it linguistic resources. The extended range of the normalizators is presented. The author comments on normalization in the Russian language.
Key words: language norm, normalization processes, types of modern codifications, norms changing, codificators, new subjects of norms.
А.Ю. Константинова, канд. филол. наук, проф., Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина,
г. Москва, Е-mail: [email protected]
ПРОЦЕССЫ НОРМАЛИЗАЦИИ РУССКОГО ЯЗЫКА И СОВРЕМЕННЫЕ СУБЪЕКТЫ НОРМЫ
В статье рассматриваются современные процессы нормализации и кодификации норм. Обобщаются результаты наблюдения над этими процессами с начала XXI столетия. При этом учитывается культурно-речевая ситуация в современной России. Отмечаются изменения в практике самой кодификации, которые являются результатами большей свободы составителей словарей и справочников. Кроме того, приводятся факты, требующие осмысления лексикографической практики описания слов, осмысления природы ошибок, возможного конфликта принципов кодификации. Приводится репертуар и примеры современных типов кодификации норм в словарях, комментируются основания для выделения того или иного типа, а также качества отнесенных к нему языковых средств. В работе описан также расширенный круг современных нормализаторов и прокомментированы их действия по нормализации русского языка.
Ключевые слова: языковая норма, процессы нормализации, типы современных кодификаций, изменение норм, кодификаторы, новые субъекты норм.
XXI столетие вносит не очень существенные изменения в теоретические представления о нормах русского языка, однако значительно меняет сами процессы нормализации языковых средств, кодификацию норм и деятельность кодификаторов.
Языковая норма, сменившая на рубеже 20 века литературный канон, начинает в настоящее время обнаруживать недостаточную объяснительную силу, поскольку фиксация конкретных средств в нормативных словарях не всегда передаёт те специфические признаки, которые и являются дифференцирующими для квалификации средства как нормативного или ненормативного. Активные процессы в языке и речи только актуализируют эту недостаточность, а не порождают её. Особенно заметна она на тех единицах, которые находятся на периферии языковой системы. Например, в результате смешение наречия и союза вместе с тем в последнее время в медиаречи массово воспроизводятся ошибки типа Гость посетил вчера музей, выставку народного творчества, школу. Вместе с тем он посетил детский сад.
Журналисты не чувствуют здесь необходимости введения в высказывание фрагмента противительной семантики. Однако вопрос заключается в том, чем обусловлен буквализм прочтения языкового средства целой группой лиц. Этот и подобные случаи можно объяснить действием различных экстралингвистических факторов, включая коммуникативную моду, а можно отнести к проблемам лексикографической практики, в частности, к задачам разработки более надежных принципов описания и фиксации нормативности служебных и других, не обладающих номи-нативностью, единиц языка.
Существуют и другие случаи, когда возникает вопрос о бесспорности нормативной квалификации целых групп языковых средств или содержания этой квалификации. Так, в настоящее время становится актуальным и острым вопрос о понимании разговорности. Помета разг. в нормативных справочниках скрывает языковые средства очень разного качества. Естественно возникает вопрос о диапазоне разговорности в современном русском языке.
Наш анализ показывает, что если воспользоваться предложенным В.Г. Костомаровым толкованием нормы и его терминологией, этот диапазон охватит и норму, и ненорму, и антинорму [1, с. 93 - 133; 2]. Иначе говоря, там есть то, что по всем параметрам соответствует языковой норме, но неоправданно фиксируется как разговорное, есть то, что движется к языковой норме, но пока так не фиксируется (ненорма) и, наконец, есть то, что не соответствует критериям языковой нормативности (антинорма).
Сам репертуар признаков нормативности языкового средства не вызывает особых споров, но часто формулируется в общем виде. Как представляется, основными критериями обязательной языковой нормы являются следующие:
1. Соответствие употребления структурному типу русского языка (синтетическому с элементами аналитизма) и критерию языковой обязательности;
2. Соответствие употребления основным законам языка (закону экономии и закону аналогии);
3. Соответствие критерию языковой регулярности, т. е. непрерывной и количественно представительной на определенном отрезке времени воспроизводимости такого употребления образованной частью языкового сообщества;
4. Соответствие употребления его интегративной для русскоязычного сообщества функции;
5. Соответствие употребления этнокультурным представлениям социума о его адекватности, уместности, этической приемлемости в общении (критерий «общественного признания») [3; 4; 5].
Наибольшие споры даже в годы стабилизации языковой системы вызывали факты, оценка которых требовала привлечения связанных между собой критериев. В первую очередь, это случаи аналитизма. Аналитизм, как известно, является естественным свойством русского языка. Он может быть обязательным и необязательным. Естественно, что споры возникают вокруг отдельных случаев необязательного аналитизма.
В настоящее время чаще всего дискутируется вопрос о склоняемости-несклоняемости топонимов на -ово, -ого. АГ-80 квалифицирует несклоняемые формы такого типа как разговорные, т. е. как формы литературного языка, употребляющиеся в непринужденной, неофициальной обстановке общения [6, с. 505]. Мотивацию склоняемости ортологи видят в их исконном происхождении. Такое объяснение коррелирует с первым критерием кодификации - соответствием употребления структуре языка. Однако возникающая внутри парадигмы грамматическая омонимия форм мужского и среднего рода вызывает неприятие факта склоняемости топонима значительной частью социума. Возникает конфликт первого и четвертого критериев. Заметим, что критерий общественного признания оказывается очень действенным даже на таком консервативном уровне как грамматический. Многие формы отвергаются социумом не на основании их формального неудобства, а на основании этичности или эстетичности употребления. Слова пальто и ландо могли быть с легкостью адаптированы морфологической системой русского языка, но остаются аналитами именно в силу эстетической неприемлемости их синтетических форм для современного русскоязычного социума. Однако аналиты - только один из ярких примеров конфликта нормативных оснований кодификации. Возникает более общий вопрос о типах современной кодификации в нормативных справочниках и словарях и их валидности.
Идеальная схема смены норм, имеющаяся практически во всех ортологических описаниях, подвергается в настоящее время серьезной коррекции. Во-первых, сегодня нельзя воспользоваться традиционной ссылкой на корпус уважаемых источников, потому что противоречия коснулись всех. Во-вторых, бурные процессы общественной жизни неизбежно отражаются на традиционных субъектах кодификационной деятельности, провоцируя их на субъективные решения. В-третьих, качественно меняется состав кодификаторов, уровень образованности и культура речи современной интеллигенции. Резко изменилась сама речевая ситуация в современной России.
В настоящее время продолжает возрастать доля устного общения как в уже привычных сферах, таких как научная, общественная, политическая, официально-деловая, повседневно-бытовая, так и в таких относительно новых для современного социума сферах, как коммерческая, религиозная и сфера интернет-общения. Кроме того, резко активизируется криминальная и полукриминальная сферы общения. Они стремятся к расширению своего влияния на повседневное общение россиян в разных ситуациях (официальных и неофициальных) и разных
сферах, включая даже политическую и дипломатическую. Употребление единиц маргинального общения становится привычным и даже модным там, где они прежде считались невозможными и неприемлемыми с точки зрения и языковых, и речевых норм.
Свои коммуникативные нормы формирует и укрепляет интернет-общение, телекоммуникация, молодёжное общение представителей различных субкультур, гламурное общение, общение чиновников, оппозиции, представителей экстремистских религиозно-политических течений, сект, оккультных практик и др. Носители этих коммуникативных норм в значительной степени преображают поле общерусского узуса в сторону большей свободы употребления сниженных единиц, большей подверженности влиянию модных, «продвинутых» коммуникаторов, меньшей рефлексии относительно неправильностей и вообще качества речи [2; 4; 5].
Сложившаяся культурно-речевая ситуация с неизбежностью порождает сомнения в правомерности использования привычных и казавшихся незыблемыми принципов и методик нормализации и кодификации единиц русского языка [7].
Анализ практики кодификации норм русского языка позволяет утверждать, что она представлена на современном этапе развития четырьмя типами: консервативной, прогрессивной, радикальной и ошибочной.
На сегодняшний день консервативная кодификация - это не просто кодификация, опирающаяся на уходящее состояние языка. Она разнообразит своё качество.
Консервативную кодификацию, например, мы можем проиллюстрировать на практически невоспроизводимых в настоящее время, но стабильно представленных в большинстве словарей таких орфоэпических нормах, как абитур[иэ]нт, кар[иэ]с, домовничать, догмат, или грамматических нормах употребления форм прилагательных голуба, голубо, диче. Очевидно, такая кодификация опирается на принцип, который можно сформулировать так: норма жива, пока жив её последний носитель.
Значительная часть случаев консервативной кодификации связана с «уходящей» нормой, воспринимаемой социумом в качестве элитарной. Это все факты сценической нормы, ассимилятивного смягчения первых согласных в сочетаниях дв, тв, зд, см и др. в словах типа дверь, Тверь, здесь, смелый, мягкость долгих шипящих в словах дождь, дрожжи и т. д. И, наконец, к консервативному типу кодификации можно отнести случаи, которые квалифицируются ортологами: в качестве принципиально ориентированных на старую норму без применения эстетического критерия.
В целом консервативных кодификаций норм оказалось довольно много, особенно если учесть новую жизнь слов, вызванную переизданием старых словарей.
Прогрессивный тип кодификации, фиксирующий в справочниках и словарях не только актуальное состояние, но и развивающиеся тенденции современного русского языка, наиболее типичен. Именно он делает наглядной смену норм, мену местами вариантов, появление новых языковых фактов. Данный тип кодификации охватывает все уровни языка, но особенно значительные изменения наблюдаются на лексическом уровне. Прежде всего, отмечаются процессы расширения или сужения (реже мены) значения слова. С этой точки зрения интересны изменения в классе двувидовых глаголов типа позиционировать, презентовать и др. В сфере кодификации произносительных норм интересны две противоположные тенденции к мягкости и твердости произнесения согласных, обусловленные, с одной стороны, все еще активным процессом освоения иноязычной лексики, а, с другой стороны, укреплением молодой произносительной нормы.
Радикальная кодификация, предлагающая неожиданные решения, которые затем медленно входят в практику или отвергаются социумом, не отличается единообразием. Она может быть прогрессивной, как в случая фиксации С.И. Ожеговым форм языковой и языковый. Она может быть сначала встречена критикой, но затем принята. Бывает и так, что радикальная норма не приживается.
В качестве наиболее яркого примера современной радикальной кодификации можно привести орфографическую норму разыскной вместо розыскной. Несмотря на то, что она кодифицирована (начиная с 1999 года) в лучших академических словарях, норма продолжает оставаться предметом дискуссий и далека от общественного признания. Наиболее точно суть радикальности этой кодификации сформулировал, а затем продемонстриро-
вал В.В. Лопатин: «Весьма желательно и изменение написания прилагательного розыскной: по общему правилу написания приставки раз-(рас-)/ роз-(рос-) в этом слове следует писать букву а, а не о... Выскажу своё личное мнение (разделяемое не всеми специалистами): ради упрощения орфографии. менять орфографические правила не стоит, как не стоит это делать и ради чистоты основного - фономорфологического - принципа русского письма» [8, с. 682]. Через два года В.В. Лопатин все-таки принял и даже обосновал новую норму, что тем не менее не успокоило социум, в том числе специалистов в области орфографии и словообразования.
Ошибочные кодификации обнаруживаются во всех современных словарях. В них варьируется только степень грубости ошибки.
Множественность кодификаций сама по себе не является изъяном: она только высвечивает разные лица языковой нормы, показывает её развитие и совершенствование.
Более сложной является проблема расширения круга нормализаторов, или субъектов нормы. Идеальная ситуация, когда нормализатором, или коллективным субъектом нормы выступал образованный класс (интеллигенты, по Л.П. Крысину), была характерна для доперестроечной эпохи. Та мягкая коррекция, которая предложена О.Б. Сиротининой, выделившей типы речевой культуры носителей русского языка, но не касающаяся общего принципа современной нормализации, тоже не позволяет объективно и непротиворечиво устанавливать норму.
Учёный не подвергает сомнению принцип, согласно которому норма устанавливается по речи носителей среднелитератур-ного типа речевой культуры, к которым относит и многих журналистов [4]. Однако О.Б. Сиротинина и Л.П. Крысин на конкретном материале показали, что данная группа как раз не соответствует в настоящее время по качествам речи тому идеалу, по которому фиксируется обязательная для всего социума языковая норма. Значит, возникает вопрос о необходимости ее смены на группу носителей элитарного типа речевой культуры или об иной серьезной коррекции критериев выбора репрезентативной группы.
Более внимательного рассмотрения и детального изучения заслуживает вопрос о социальном, профессиональном и правовом статусе современных нормализаторов русского языка и речи.
Если раньше даже расширенный круг субъектов обязательной и рекомендуемой нормы включал а) писателей-классиков и современных писателей, продолжающих классические традиции; б) образованных носителей русского языка; в) лингвистов, теоретиков нормы и составителей нормативных справочников и словарей, г) учителей-русистов, то сегодня он изменился и количественно, и, главное, качественно.
Во-первых, субъектами нормы, действующими от имени русскоязычного социума, стали активно выступать представители высшей власти.
Первым должностным лицом в новейшей истории, закрепившим законодательно лексическую императивную норму Федеративная Республика Германия вместо существовавшей Федеративная Республика Германии, был М.С. Горбачев.
В.В. Путин внёс изменения в Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности», зафиксировав норму оперативно-разыскная деятельность [9].
Администрация Президента издала распоряжение «О правописании названий государств - бывших республик СССР и их
Библиографический список
столиц» [10]. Субъектами нормализации начинают выступать Главэкспертиза, руководители субъектов РФ, мэрии городов и др.
Устанавливаемые этими субъектами нормы в большинстве случаев, за исключением предписанных распоряжением Администрации Президента, не являются собственно языковыми. Они носят обязательный характер только для определённых профессиональных, социальных и региональных групп русскоязычного социума. По этому признаку их следует считать речевыми.
Большую активность в процессе нормализации русского языка стали проявлять СМК, зарубежные политики и общественные деятели, тоже действующие при посредничестве СМК. Новые медианормализаторы, не являясь специалистами, могут не только навязывать обществу в качестве речевой нормы смешные ошибки, но и провоцировать будущие социальные и национальные проблемы. СМК в силу отсутствия редактуры имеют возможность навязывания речевой нормы всему языковому сообществу одномоментным и безальтернативным введением в медиаком-муникацию одного случайного варианта употребления.
К области нелепой медиамоды употребления, имеющего в основе грубые ошибки обратного перевода, можно отнести, например, двойное убийство вместо правильного два убийства, расстрелять вместо обстрелять, стрелок вместо нормативного стрелявший. Нельзя согласиться и с употреблениями типа Купи свой Лада, вызванными практикой рекламщиков. Если согласно закону о рекламе существительное, именование марки, остается несклоняемым, необходимо устранить конфликт грамматического рода разных слов и ввести в синтаксическую структуру подразумеваемое слово автомобиль. Род существительного является обязательной категорией русского языка. Он должен быть выражен непротиворечиво или морфологическим, или синтаксическим, или лексическим способом.
Однако гораздо серьёзнее по своим последствиям может быть навязывание тех норм, которые не только не соответствуют законам языка, но и деформируют логику действия принципа «общественного признания». Навязывание норм типа кыргыз или мулло связано с глубоким непониманием того, что русский язык как самонастраивающаяся система мотивированно запрещает сочетания кы, гы, хы и требует в слове мулла флексии -а. Речь идет в первом случае о неблагозвучии, а во втором - о категории лица и разграничении лица-нелица. Более того, флексия -о в слове мулла встраивает его в ассоциативный ряд слов негативной оценочной семантики. Действие фактора общественного признания речевого средства в данном случае может вступать в противоречие с коммуникативным принципом кооперации и этикой общения.
Приведённые примеры говорят о том, что деятельность новых субъектов нормализации русского языка нуждается в лингвистическом мониторинге и экспертизе. В целом современный процесс нормализации русского языка обнаруживает ряд взаимосвязанных проблем, требующих обсуждения и взвешенных решений. Нельзя не согласиться с мыслью В.З. Демьянкова о необходимости введения понятия стандарт наряду с понятием нормы: «Нормами называют стихийно закрепленные закономерности употребления языка, молчаливо принятые сообществом. Стандартами же, по-видимому, следует называть нормы, которые должны принимать (иногда волевым решением) те, кому делегировано это право - наши законодатели языка» [7, с. 53].
1. Костомаров В.Г. Язык текущего момента: понятие правильности. Санкт-Петербург: Златоуст, 2014.
2. Константинова А.Ю. Современные тенденции развития русского языка (активные процессы). Сборник лекций и методических материалов по проблемам преподавания русского языка. Москва: Гос. ИРЯ им. Пушкина. 2010.
3. Соколова В.В. Культура речи и культура общения. Москва: Просвещение, 1995.
4. Хорошая речь. Под редакцией М.А. Кормилицыной и О.Б. Сиротининой. Москва: ЛКИ, 2007.
5. Крысин Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета. Русский язык в научном освещении. 2001; 1.
6. Русская грамматика: в 2 т. Под редакцией Н.Ю. Шведовой. Москва: АН СССР, Наука, 1980.
7. Демьянков В.З. О стратегиях нормирования русского языка. Лингводидактика. Социолингвистика. Языки мира: к 90-летию со дня рождения академика И.Ф. Протченко. Москва: ИЯ РАН, 2008: 50 - 61.
8. Лопатин В.В. Орфография: саморазвитие и упорядочение. Вестник Российской академии наук. 1997; Т. 67, № 8.
9. О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности. Проект Федерального закона n 186152-3. Available at: https://www.lawmix.ru/lawprojects/62749
10. О написании названий государств - бывших республик СССР и их столиц. Распоряжение Администрации Президента РФ от 17.08.95 № 1495. Available at: http://www.zakonprost.ru/content/base/15656
References
1. Kostomarov V.G. Yazyk tekuschego momenta: ponyatie pravil'nosti. Sankt-Peterburg: Zlatoust, 2014.
2. Konstantinova A.Yu. Sovremennye tendencii razvitiya russkogo yazyka (aktivnye processy). Sbornik lekcij i metodicheskih materialov po problemam prepodavaniya russkogo yazyka. Moskva: Gos. IRYa im. Pushkina. 2010.
3. Sokolova V.V. Kul'tura rechii kul'tura obscheniya. Moskva: Prosveschenie, 1995.
4. Horoshaya rech'. Pod redakciej M.A. Kormilicynoj i O.B. Sirotininoj. Moskva: LKI, 2007.
5. Krysin L.P. Sovremennyj russkij intelligent: popytka rechevogo portreta. Russkijyazyk vnauchnom osveschenii. 2001; 1.
6. Russkaya grammatika: v 2 t. Pod redakciej N.Yu. Shvedovoj. Moskva: AN SSSR, Nauka, 1980.
7. Dem'yankov V.Z. O strategiyah normirovaniya russkogo yazyka. Lingvodidaktika. Sociolingvistika. Yazykimira: k 90-letiyu so dnya rozhdeniya akademika I.F. Protchenko. Moskva: lYa RAN, 2008: 50 - 61.
8. Lopatin V.V. Orfografiya: samorazvitie i uporyadochenie. Vestnik Rossijskoj akademii nauk. 1997; T. 67, № 8.
9. O vnesenii izmenenij i dopolnenij v Federal'nyj zakon «Ob operativno-rozysknoj deyatel'nosti. Proekt Federal'nogo zakona n 186152-3. Available at: https://www.lawmix.ru/lawprojects/62749
10. O napisanii nazvanij gosudarstv - byvshih respublik SSSR i ih stolic. Rasporyazhenie Administracii Prezidenta RF ot 17.08.95 № 1495. Available at: http://www.zakonprost.ru/content/base/15656
Статья поступила в редакцию 07.07.16
УДК 811
Kuular Ye.M., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: [email protected]
VOCABULARY OF TRADITIONAL OUTERWEAR IN THE TUVAN LANGUAGE AND ITS DIALECTS. In the paper the author continues a study of one of thematic groups related to traditional outerwear. The scientific interest to this problem is due to insufficient knowledge in this sphere. The materials for the paper's analysis are collected during dialectological expeditions. Particular attention is given to traditional items of clothing in dialects and local dialects, compared with the Tuvan literary language. Currently, some of the realities of the terms disappear from the active vocabulary and become passive, some lexemes are already forgotten. In future, the general research of this sphere requires an in-depth study of the layer of the vocabulary on outer clothing in the Tuvan language.
Key words: Tuvan language, vocabulary, dialect, ton (national dress), kur (belt), idik (shoes).
Е.М. Куулар, канд. филол. наук, доц. каф. тувинской филологии и общего языкознания, Тувинский государственный
университет, г. Кызыл, E-mail: [email protected]
ЛЕКСИКА ТРАДИЦИОННОЙ ВЕРХНЕЙ ОДЕЖДЫ В ТУВИНСКОМ ЯЗЫКЕ И ЕГО ДИАЛЕКТАХ*
*Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 15-14-17002
В настоящей статье продолжаем изучение одной из тематических групп, относящейся к традиционной верхней одежде. Научный интерес к данной проблеме обусловлен недостаточной изученностью. Материалы для анализа собраны во время диалектологических экспедиций. В данной работе особое место уделяется наименованиям традиционной верхней одежды, используемых в диалектах и местных говорах, которые сравниваются с тувинским литературным языком. В настоящее время, с исчезновением некоторых реалий, часть терминов из активного словарного запаса переходит в разряд пассивных, некоторые лексемы уже забыты. В дальнейшем требуется углубленное изучение этого пласта лексики тувинского языка.
Ключевые слова: тувинский язык, лексика, диалект, говор, тон (национальный халат), кур (пояс, кушак), идик (обувь).
Традиционная одежда является неотъемлемой частью культуры любого этноса. Тувинская национальная одежда имеет долгий исторический путь, создавалась она в зависимости от природно-климатических условий, хозяйственной деятельности и быта народа.
Исследованиям традиционной одежды тувинцев в этнографическом плане посвящены работы В.П. Дьяконовой [1], А.П. Потапова [2], С.И. Вайнштейна [3; 4] и др. В более позднее время изучением тувинского национального костюма занимались Л.Ш. Сат-Бриль [5], М. Сиянбиль, А. Сиянбиль [6].
К традиционной верхней одежде тувинцев относятся бвърт 'головной убор', тон 'национальный тувинский халат', кур 'матерчатый пояс; кушак', а также идик 'национальная обувь'. Вся традиционная верхняя одежда шилась из шерсти, меха, кожи домашних и диких животных: хойнуц (из кожи овцы), вшкYHYЦ (козы), инектиц (коровы), сарлыктыц (яка), ивиниц (оленя), а также сыынныц (марала), буурнуц (лося), тарбаганныц (сурка) и др.
В тувиноведении тематическая группа «национальная одежда» не была объектом специального лингвистического исследования. В предыдущей работе мы рассматривали лексику, относящуюся к одному из видов верхней одежды - головному убору [7, с. 271 - 273]. Предлагаемая статья посвящена диалектным названиям тон 'национального халата', кур 'пояса', идик 'обуви' в сравнении с тувинским литературным языком. Источниками для ее написания послужили «Тувинско-русский словарь» [8], полевые записи, собранные во время диалектологических экспедиций.
Тон 'национальный халат'
Разновидностей национального халата у тувинцев много. В свое время Л.П. Потапов справедливо заметил о том, что «... покрой тонов из овчин у всех тувинцев одинаков, однако, для
одного и того же вида верхней одежды имелась различная терминология. Это объясняется тем, что на изготовление тона шли шкуры разного вида меха, например, шубы, сшитые из остриженных бараньих шкур, назывались ой тон, а из нестриженых шкур - алгы тон» [2, с. 210].
Отсюда видно, что на изготовление национального халата шли шкурки домашних и диких животных, зависело оно от сезона, для которого предназначена одежда - зимняя, демисезонная и летняя. Весенний, осенний тон шили обычно из овчины с короткой шерстью, зимний - из длинношерстного меха. Таким образом, различаются виды традиционной одежды в зависимости от материала, назначения, длины, наличия или отсутствия подклада и покрытия.
Существуют следующие разновидности тон 'национального халата; пальто'. Самым распространенным видом национального халата, приспособленного к суровым климатическим условиям Тувы, является негей тон / аскыр негей тон 'шуба из овчины; тулуп', шили его из шкур четырехгодовалых баранов с длинным ворсом около 8 - 10 см. Носили такой тон в основном мужчины-скотоводы в самый разгар зимы.
Негей тон (цент.) / эгей тон (б.-т., м.-т.) / алгы тон (зап.) / дYктYг тон / тыва тон (м.-т., б-т., цент.) / нехий дээл (нар., кач.) - шуба из шкур нестриженых баранов. Эти шубы шили из шкур годовалых ягнят и коз с ворсом 4-5 см.
Чагы (зап., цент.) / чагы тон (у.-х.) / дахы (нар., кач.) 'доха' -шуба, сшитая мехом внутрь, изготовлялась из шкур взрослых баранов в длину до уровня бедер или до колен в целях защиты от мороза, ветра, снега.
Терем тон (дз.-х.) / терем сесиирге тон (цент.) / сескиирге (эрз.) / семдер хой кежи тон (зап.) / додарлыг тон / тодарлыг негей тон (м.-т., б.-т.) / сек^ргиц дээл (нар., кач.) - шуба из шкурок длинношерстных ягнят, родившихся летом. Такой халат,
