CC BY-NC-ND
19
А.Н. Мешков
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ КАК ОСНОВНОЙ ДОКУМЕНТ
ДЕЛОПРОИЗВОДстВА ВОЙСКОВЫХ КОМИТЕТОВ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ 1917-1918 гг.
Необходимость совмещать дескриптивную и прескриптивную функции привела к формированию нескольких разновидностей документов, имеющих общее название протокола войскового комитета. В одних традициях доминирует повествовательность, протокол близок к простому документу, а прескриптивная функция реализуется в форме известного конфликта со структурой документа. В других повествовательность урезается, а сам протокол организуется посредством контейнерной структуры списка или таблицы, облегчающего реализацию прескриптивной функции и навигацию по тексту в ущерб информативности рассказа о ходе заседания.
Ключевые слова: протокол, заседание, комитет, революция, речевой жанр.
Работа построена на материале протоколов войсковых комитетов XI армии российского Юго-Западного фронта 19171918 гг. Мы не имеем права утверждать, что выводы, полученные нами на этом материале, могут быть со стопроцентной уверенностью перенесены на все российское войско. И все же масштаб войскового объединения и разнородность его состава, включавшего в себя различные роды оружия и виды войск, позволяют надеяться, что коррективы должны быть не так велики.
Задачи комитетского делопроизводства определялись функциями самого комитета - той организации, которую «обслуживало» соответствующее делопроизводство. Порядок ведения делопроизводства войсковой выборной организации, начиная с уровня полкового комитета и равных ему организаций, вполне соответствовал несколько двусмысленному положению войсковых комитетов в армии 1917 г. Подавляющее большинство протоколов составляется
© Мешков А.Н., 2011
секретарями комитетов. Однако объем делопроизводственных работ довольно быстро начинает расти, а члены президиума комитета не всегда и не сразу освобождаются от служебных обязанностей. К осени 1917 г. комитеты все чаще обращаются к строевому начальству (командирам частей и соединений) с просьбами разрешить пользоваться услугами соответствующей канцелярии или выделить отдельного писаря в распоряжение комитета1. Главной проблемой комитетов представляется тиражирование документов, предназначенных для рассылки в ниже- и вышестоящие организации (для них самих и для распространения среди солдат) и строевому начальству. На это указывают многочисленные ходатайства о выдаче денег на покупку копировальных аппаратов (шапирографов) и печатных машинок или предоставлении их самих2. Таким образом, делопроизводство выборных войсковых организаций, известных под именем «комитетов», велось в двух центрах - собственно комитете и соответствующей канцелярии. На долю последней, как можно судить, оставалось преимущественно копирование уже составленных документов. копии документов, распространявшиеся по строевой иерархии, за редкими исключениями, создавались в войсковых канцеляриях. Заверялись они адъютантом (старшим адъютантом), а в «мелких» частях и подразделениях - командиром (начальником) части, учреждения или подразделения.
В комитетском делопроизводстве протоколы безусловно доминируют. Их самоназвание - протокол, реже - журнал (около 3% общего числа) и постановление (также около 3%). Последний термин применяется также для другого рода документов, от которых протоколы следует отличать. По общему объему текста, листов, документов в составе комитетской документации с протоколами могут в какой-то мере сравниться только книжки (тетради) телеграмм и телефонограмм. тетради телеграмм, однако, - специфический источник, объединяемый способом пересылки и не представляющий конкуренции протоколам по своей значимости.
Материалы комитетов хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) в фондах соответствующих частей и соединений. Использованы фонд XI армии (Ф. 2148) и фонды частей и соединений, входивших в ее состав в 1917-1918 гг. Протоколы занимают уникальное место в архивных комплексах, оставленных комитетами 1917-1918 гг. комплексы эти сохранились плохо. Множество протоколов имеются только в копиях, отсылавшихся в армейский штаб осенью 1917 г. и представляющих в том числе комитеты, собственные архивы которых не сохранились. От большинства организаций остались одно или несколько дел одного из трех родов: книга (тетрадь) протоколов3; отдельные протоколы
вперемешку с документами других разновидностей4; так называемая «разная переписка» - входящие документы всех возможных разновидностей и т. п.5 Встречаются дела, составленные архивистами, но таких немного. Комплексы, включающие двадцать и более дел, немногочисленны, но и в них протоколы занимают ведущее место. Моновидовые дела (составленные преимущественно из одной разновидности источников) - это либо протоколы, либо теле(фоно)граммы. Но, как уже отмечено, телеграммы - специфический источник, они не могут являться основой документационного обеспечения организации. Из прочих на эту роль могут претендовать только протоколы. При помощи протоколов осуществляется вся коммуникация, связанная с комитетами: они предоставляются командирам, прилагаются к приказам, читаются перед строем, ими обосновываются действия. Вся прочая документация либо предваряет появление протоколов (повестки дня, телеграммы о созывах заседаний), либо определяется ими, либо носит второстепенный характер, обрамляет делопроизводственное ядро. Ядро же - это протоколы комитетов.
Протоколы войсковых комитетов использовались во всех действиях комитетов, требовавших некоего официального документа.
а) При обращениях в вышестоящие организации по любому вопросу предоставлялась копия протокола заседания с обсуждением этого вопроса или выписка из протокола. Обсуждению при этом подвергалось не «постановление», а «пункт X протокола Y»6.
б) Для информирования нижестоящих организаций (включая общие собрания подразделений и низших частей) направляются также протоколы7. В делах низших комитетов мы находим обыкновенно не постановления или предписания высших комитетов, а именно их протоколы. Сказанное справедливо и для дел вышестоящих комитетов, наполненных протоколами подчиненных частей8.
в) При сношениях друг с другом комитеты также обмениваются протоколами (либо непосредственно посылают делегатов на заседания соседей), исключения составляют резолюции по особо значимым вопросам9.
г) Свои собственные решения комитет хранит в форме протоколов, рассматривает их как на пункты из протоколов и ссылается на них тем же образом10.
д) Строевым начальникам (командирам) для утверждения также подаются протоколы, хотя ни в одном положении о комитетах форма подачи «решений» войсковых организаций командирам не оговаривается. Сами командиры при необходимости информирования кого-либо (своих начальников, высшие комитеты) о комитетских делах также прикладывают к своим рапортам, сношениям и предписаниям протоколы или ссылаются на них11.
Чем объясняется значимость протоколов в комитетском делопроизводстве? Исходя из имеющихся в литературе определений протокола как «документа, фиксирующего ход обсуждения вопроса и принятия решения на заседаниях коллегиального органа управле-ния»12, трудно понять ту особую роль, которую играли протоколы в комитетском делопроизводстве. «Ход обсуждения... и принятия...» указывает на повествование - повествование о событии. Однако повествование в норме не способно выполнять перечисленные выше функции: в частности, повествование о событии не может выступать в качестве нормы и в качестве распоряжения. Повествоваться может о принятии нормы или распоряжения, поскольку принятие - это событие. Протоколы же ссылаются друг на друга как на нормы или распоряжения, которые можно, например, отменить. Отменить можно только действующие в настоящий момент норму или распоряжение, отмена повествования об уже прошедшем событии - языковой и логический нонсенс.
Итак, проблема состоит в том, что в центре комитетского делопроизводства - делопроизводства распорядительного - находится дескриптивный (описательный) жанр, в то время как мы могли бы ожидать жанр директивный (распорядительный).
Здесь необходимо лингвистическое пояснение. С точки зрения прагматической лингвистики существуют несколько типов действий, совершаемых при помощи речи: репрезентатив, директив, декларатив, комиссив, экспрессив (речевые акты по Дж.Р. Сёрлю13). Репрезентатив представляет собой вербализацию суждения, т. е. истинностного высказывания. Во избежание терминологической путаницы с репрезентативностью для именования репрезентативов будем использовать также термин дескриптив. Директив представляет собой побуждение к совершению действия (приказ, просьба и проч.). Декларатив - речевое действие, описывающее само себя. таковы формулы открытия и закрытия заседания («Объявляю заседание открытым», «Заседание закрыто»). те же характеристики могут быть применены к более крупным речевым единицам, в частности к речевым жанрам. Протокол, согласно приведенному выше определению, является жанром дескриптивным, а должен быть директивным.
Рассмотрим в общих чертах систему войскового делопроизводства, сложившуюся в российской армии к Первой мировой войне. По «Положению о письмоводстве и делопроизводстве в Военном ведомстве» 1911 г. войсковая документация состояла из трех «нормальных видов служебных бумаг»: предписаний, рапортов и сношений14. Предписания, т. е. приказы, приказания и объявления, представляли собой документы, отправлявшиеся от верхней инстанции
к нижней, рапорты - от нижней инстанции к верхней, сношения -между равными инстанциями. Содержательно «служебные бумаги» могли включать в себя как директивы-предписания, так и репре-зентативы-описания, хотя само название приказов и приказаний указывает на их преимущественно директивный характер.
Войсковое делопроизводство являлось составной частью системы войскового управления, дополнявшей и подменявшей систему устной отдачи приказаний и получения донесений там, где устной речи было недостаточно. Войсковая система управления была к 1917 г. системой единоличной: все инстанции, за некоторыми исключениями, замещались одним лицом. Соответственно все циркулировавшие в ее рамках пакеты информации должны были иметь единоличных адресанта (отправителя) и, с оговорками, адресата (войсковая система адресации в сравнении с комитетской представляет собой отдельную тему, которую мы затрагиваем лишь вскользь).
Приказ, рапорт, сношение имеют единоличного адресанта. В непосредственной работе над текстом могут принимать участие много авторов, но исходит он всегда от одного человека, приписывается одному адресанту (соответствующему командиру). В этом смысле приказ, рапорт, сношение суть первичные речевые жанры.
Понятие речевого жанра заимствовано нами из одноименной лингвистической теории, восходящей к М.М. Бахтину15. Не вдаваясь в подробные разъяснения, остановимся на главном для нас постулате: люди пишут и говорят не «просто так», а в соответствии с определенными моделями построения речи - речевыми жанрами. Подобные теории существуют в разных областях знания (от психологии до искусственного интеллекта) и описывают не только речь, но и действие, знание, коммуникацию. Сами модели именуются разнообразно: шаблоны, фреймы, схемы, скрипты, сценарии. Остановимся на бахтинском термине речевой жанр. Согласно этой теории, понятие речевого жанра в равной степени относится как к устной, так и к письменной речи, в том числе производимой несколькими коммуникантами; по М.М. Бахтину, речь вообще по своей сути диалогична. Описывая речевые жанры, М.М. Бахтин наметил несколько бинарных оппозиций, в том числе две оппозиции первичных и вторичных жанров (синхронная и диахронная оппозиции). Нас в данном случае будет интересовать только одна - синхронная. Ни один жанр (экземпляр жанра) в коммуникации не возникает «ниоткуда», его появление всегда инициируется другими жанрами. Так, жанр повестка в суд инициирует реализацию жанра допрос свидетеля; допрос не начинается сам по себе, он должен быть чем-то инициирован - повесткой или задержанием. Кроме отношений
инициирования жанры могут связываться как первичный и вторичный жанры, когда первый является исходным материалом для второго. Речь при этом не идет о протографировании - взаимоотношениях между двумя экземплярами жанра, а между двумя жанрами. Экземпляры одного жанра регулярно являются протографами для экземпляров другого, как жанр допрос является первичным жанром для протокола допроса16. Кроме того, в отличие от ситуации с протографом, регулярность взаимоотношений двух жанров обусловливает двустороннюю направленность их влияния.
Итак, документы войскового делопроизводства - приказ, рапорт, сношение - являются первичными жанрами. Они не требуют наличия в своем коммуникативном прошлом тесно связанного с ними первичного жанра, устного или письменного. Конкретный приказ может представлять собой переработанный рапорт подчиненного или составляться после долгого обсуждения в штабе полка. Но эти обстоятельства относятся к отдельным экземплярам жанра или к местным вариантам жанра, но не предполагаются его моделью как таковой. Приказ не имеет ни первичного (по отношению к себе) жанра, ни вторичного (опять же по отношению к себе). Приказ предписывает выполнить действия, равно речевые или «реальные», либо те и другие («выполнить и о выполненном донести»). Рапорт и сношения также являются первичными (первыми и последними) письменными жанрами и с устной коммуникацией жестких связей не имеют.
Войсковые комитеты, как (урезанная) система управления, и комитетское делопроизводство, коротко говоря - комитетская коммуникация являет собой прямую противоположность старой войсковой коммуникации - управлению и делопроизводству.
Если войсковая система управления принципиально единолична, то комитетская система управления принципиально коллективна (коллегиальна). В узлах иерархического дерева комитетов находятся не отдельные люди (вернее, единолично занимаемые должности), а коллективы. Так же как и строевая иерархия, комитетская пронизывала всю армию сверху донизу. Исключалось лишь строевое начальство, начиная с командиров отдельных частей; младшее офицерство, занимавшее должности ниже командира отдельной части, в «организациях» (комитетах, выборных судах, комиссиях) активно участвовало.
Нижний уровень составляли общие собрания подразделений и небольших частей17.
Важнейшая особенность коллегиального управления, к которому относилась и система комитетов, состоит в том, что никакой (письменный) документ, имеющий адресантом коллегиальный
орган, не может быть первичным. Любое действие коллегиального органа, в том числе составление любого исходящего от всего органа текста, требует собрания, или заседания - специального речевого жанра, определенной последовательности действий собравшихся вместе лиц. Составляемый по итогам собрания документ может быть составлен и подписан одним человеком, но непременно должен быть результатом устного собрания. Для войсковых комитетов «заседание», насколько можно судить, представляет собой исключительно устный жанр при непосредственном голосовом и визуальном контакте всех участников, хотя в принципе каждое из этих условий не является обязательным. Уточним, что первичный устный жанр необходим только для документов/жанров, имеющих своим адресантом весь коллегиальный орган или коллегиальный же подорган (комиссия, президиум, бюро, исполнительный комитет). Документы, исходящие от председателя, секретаря, отдельных членов комитета, первичного устного жанра не требуют - но не они составляют ядро комитетского делопроизводства.
Следовательно, любой документ, исходящий от комитета, является вторичным по отношению к первичному устному жанру либо по отношению к другому вторичному письменному жанру (документу). Наиболее близкий, тесно связанный с устным заседанием письменный жанр должен отвечать следующим условиям: 1) элементы композиции письменного жанра должны иметь соответствие среди элементов композиции устного жанра; 2) элементы композиции письменного жанра должны располагаться в том же порядке, что и элементы устного жанра, т. е. строго хронологически (устная речь принципиально диахронна); 3) относительная значимость элементом устного жанра должна быть соотносима с относительной значимостью соответствующих элементов письменного жанра. Удовлетворить всем трем условиям сразу практически невозможно. Если первые два условия требуют максимальной точности воспроизведения протожанра, то третье - выделение значимого, что возможно только при нарушении исходных набора и последовательности элементов. Наиболее точным письменным воспроизведением устного жанра при отсутствии технических средств записи является стенограмма - запись реплик участников, чередуемая краткими описательными вставками о невербальных действиях (приход и уход участников, «бурные продолжительные аплодисменты» и т. п.). Если стенографировать заседание невозможно, часть текста может быть переведена из прямой в косвенную речь, заменена изложением, декларативы заменяются дескриптивами: «Председатель открывает заседание» вместо «Разрешите считать заседание открытым». В предельном случае весь текст полностью превращается в
повествование, реплики сворачиваются и теряют самостоятельное жанровое выражение. Второй случай идеально соответствовал бы приведенному выше определению протокола как документа, излагающего «ход заседания».
Коммуникативная цель таких документов (их функция) может быть двоякого рода.
Во-первых, повествование о заседании или стенограмма заседания - временно объединим их под именем дескриптивного документа о заседании - являются готовым отчетом о заседании. Адресатом такого отчета может стать как публика - совокупность лиц, которые не зависят от комитета и от которых не зависит комитет, так и узлы воинской и комитетской иерархий, расположенные выше и ниже данного комитета на иерархическом дереве. Но зачем кому-либо знать о заседании и вообще о деятельности органа что-то еще, кроме принятых решений и их легитимности? Предположительный ответ на этот вопрос - гораздо более глубокий, чем кажется - может быть таким: повествование о заседании и тем более стенографическая имитация прямой речи создают иллюзию сопричастности читателя происходящему на заседании. В предписании есть только адресант и нет действующих лиц (поскольку нет повествования). В дескриптивном документе есть не только адресант-комитет, но и действующие лица - участники заседания. Это позволяет посторонним -избирателям, командирам и проч. - составить представление об отдельных лицах, что невозможно в отношении директивных документов. Повествование о заседании позволяет разорвать видимость круговой поруки членов коллегии и тем самым лучше контролировать ее силам, имеющим доступ к повествованию.
Во-вторых, повествующий документ может не только «безответственно» рассказывать о заседании, но и удостоверять истинность рассказанного. Этим он отличается от не имеющего юридической силы газетного бюллетеня. Дескриптивный документ в норме не содержит в себе юридически значимых предписаний, не является приказом, перекладывающим ответственность за совершаемые действия с исполнителя-адресата на организатора-адресанта. Однако он может содержать юридически значимые свидетельства о порядке заседания, высказываниях участников, принятых решениях, т. е. определяет и удостоверяет коллективную ответственность комитета-адресанта и персональную - каждого из участников.
Полностью избежать письменной формулировки решений оказывается возможным, если принятые решения «проводятся в жизнь» немедленно, на месте, не являются предписаниями или передаются исполнителям в устном виде. Последнее означает, что а) предписание должно быть достаточно простым для передачи,
восприятия и запоминания; б) между предписывающим и исполнителем должны существовать доверительные отношения, исключающие возможность намеренного нарушения жанра. Чем сложнее сами предписания и иерархия управления, подменяющая контакты личного характера контактами должностными, тем большую роль играют удостоверенные письменные сношения. Решения войсковых комитетов имеют еще одну особенность, требовавшую обязательной письменной формы: по «Положению о войсковых комитетах» (в приложении к приказу по Военному ведомству № 213 1917 г.)18, а также по большинству местных положений в частях и соединениях, решения комитетов проводились в жизнь не непосредственно, а после утверждения соответствующим строевым командиром. Неформальное исключение нередко делалось для вопросов, касавшихся внутренней жизни комитета (таковые многими командирами помечались «читал», «Принял к сведению», вовсе оставлялись без резолюций19). Введение еще одной промежуточной инстанции требовало, во избежание искажений, письменной формы всех принимаемых решений, в особенности адресованных за рамки комитета.
Следовательно, необходимость письменных предписаний налицо. Их взаимоотношения с первичным устным жанром заседания и вторичным письменным жанром дескриптивного документа должны определяться следующим.
Во-первых, формулировки решений данного заседания не могут послужить единственным источником для написания дескриптивного документа. Формулировка решения - это предписание, могущее включать краткое или подробное обоснование. Если формулировки решений заседания сведены в один документ и пронумерованы, можно попытаться восстановить последовательность разбора вопросов на заседании, но лишь в том случае, если нумерация соответствует действительной последовательности рассмотрения, а не последовательности вопросов повестки дня, могущей не совпадать с последовательностью вопросов заседания. Более того, как видно из дескриптивных документов, в заседании произнесение формулировки решения играет совершенно другую роль, чем письменный документ-предписание. Решение формулируется до его принятия и фигурирует на заседании как проект резолюции. Напротив, письменное предписание представляет собой уже не проект, а собственно постановление комитета - окончательный документ, обладающий юридической силой. Письменные предписания могут быть привлечены при составлении дескриптивного документа лишь как второстепенный источник, речь о первичном и вторичном жанрах здесь идти не может.
Во-вторых, письменное предписание не может происходить от дескриптивного документа по тем же самым причинам - описание и предписание основываются на разных элементах заседания. Описание все внимание уделяет речам, т. е. воспроизведению в прямой или косвенной речи выступлений участников, что вполне соответствует определению заседания как устного речевого жанра. Предписание же - воспользуемся аутентичным термином постановление - содержит совершенно иной текст, существующий не во внутренней коммуникации заседания (между его участниками), а в коммуникации между комитетом и внешним адресатом. Даже если постановление обращено к кому-либо из членов организации, он выступает в нем двояко: безлично, как частичка адресанта-комитета, и лично или под своей должностью - как адресат, противопоставленный адресанту-комитету. Большинство постановлений эксплицитно называют своим адресантом комитет как коллективного актора (при помощи соответствующих перформативов - «Комитет постановил.» и проч.). Между тем в заседании общаются между собой отдельные лица, это же общение описывается в повествующем документе. Адресантом выступления является выступающий - как член комитета, как частное или должностное лицо и т. п. Формулировка же решения изначально, уже в виде проекта резолюции на заседании имеет своим адресантом весь комитет и в такой форме встроена в заседание, в отдельные речи как в оболочку.
Следовательно и в-третьих, предписывающий и дескриптивный документы должны формироваться параллельно, независимо или в слабой зависимости друг от друга. Постановления (резолюции) крупных форумов (съездов) могут прилагаться и прилагались к повествующим документам - стенограммам и протоколам. Две разновидности документов объединяются механически - в одно делопроизводственное (затем архивное) дело, при публикации - в один том «материалов». что интересно, приложениями выступают именно резолюции, а не описания.
Однако в войсковых комитетах 1917 г. объединение предписаний и описаний пошло по другому пути.
В документоведении уже много лет существует представление о простых и сложных документах. Простые документы посвящены какому-либо одному вопросу (имеют монотематическое содержание), сложные - нескольким. Сложный документ состоит как бы из нескольких мини-документов, каждый из которых посвящен отдельному вопросу, объединенных в одном документе по некоему стороннему признаку, например хронологическому (принятые в течение некоторого периода времени или в ходе одного коммуникативного события, например заседания комитета). Систему, основан-
ную на простых документах, в общем случае можно признать более удобной и развитой. Многочисленные трудности, возникающие в процессе упаковки набора однотипных, но построенных вокруг не связанных между собой тем элементов в один общий документ-контейнер, также давно описаны в литературе. Отметим, что повествование о заседании является простым документом: единственной его темой является заседание, или ход заседания, а не обсуждавшиеся вопросы, сколь бы многочисленны и разнообразны они ни были.
Между тем все сказанное о простых и сложных документах может быть с некоторыми поправками отнесено и к другим характеристикам документа, в частности к его функциям. Выше была описана ситуация раздельного существования описывающего и предписывающего документов, имеющих своим первичным жанром заседание коллегиального органа. Однако в 1917 г. такая - высокоразвитая - делопроизводственная система была свойственна очень немногим выборным войсковым организациям20. Напротив, делопроизводство большинства комитетов оказалось неспособным выявить в задачах документационного обеспечения две макрофункции - описание и предписание, требующие для своей реализации различно устроенных документов. В делопроизводстве войсковых комитетов нет отдельных директивного и дескриптивного жанров; в центре его находится единственный жанр - протокол заседания войскового комитета. Выполняя директивную функцию, протокол мог бы обойтись без повествования о заседании. Этого не позволяет необходимость реализации дескриптивной функции, функции повествования о событиях. Более того, само объединение ряда разнородных постановлений под одной шапкой протокола заседания обусловливается исключительно необходимостью выполнения дескриптивной функции, привязывающей постановления к прародителю-заседанию, а значит - и друг к другу.
Как уже было отмечено, дескриптивный документ о заседании, будь то стенограмма или повествование, должен быть простым документом. Директивная же функция может быть реализована набором однотипных документов-предписаний, существующих самостоятельно либо объединенных под одной шапкой в одном общем документе-контейнере. Набор обособленных предписаний не может реализовывать дескриптивной функции, поскольку а) полностью игнорирует элементы жанра заседание, которые не связаны напрямую с вынесением решений - прежде всего открытие и закрытие заседания; б) не упорядочивает свои элементы-предписания относительно друг друга, т. е. ничего не сообщает о структуре заседания как такового.
Следовательно, совместная реализация двух функций возможна одним из двух оставшихся способов. Во-первых, основанием
для документа может быть описание заседания с включением в него предписаний. Включения эти можно назвать механическими, поскольку предписания так же, как и в устном заседании, должны иметь другую систему адресации, чем дескриптивная основа протокола. Структура документа полностью задается композицией повествования, в которую предписания, иногда даже ограниченные кавычками, включаются на примерно тех же правах, что и прямая речь в текст художественных нарративов. Во-вторых, в основание протокола может быть положен документ-список, состоящий из отдельных предписаний, расположенных в некотором, например хронологическом, порядке. Такого рода документами являются, например, приказы или резолюции съездов. Дескриптивная функция в них может быть реализована тремя способами, каждым по отдельности или всеми сразу. Во-первых, повествования о начале и окончании заседания могут быть расположены до и после списка предписаний. Во-вторых, дескриптивные фрагменты могут быть включены между отдельными пунктами списка. В-третьих, сами пункты списка предписаний могут быть «разбавлены» повествованиями об обстоятельствах их принятия. Иногда повествование полностью вытесняет из пункта-предписания директивную часть. В таком случае мы можем говорить о пустых постановлениях или квазипостановлениях. Последнее характерно для «вопросов» о чтении телеграмм, приветствий и проч., в норме должных оформляться предписаниями о «принятии к сведению»21.
Среди протоколов войсковых комитетов XI армии наибольшей популярностью пользовались различные конструкции второго типа - основанные на упорядоченном наборе предписаний. К первому типу могут быть отнесены только протоколы 10-й артиллерийской бригады (по меньшей мере, ранние), 1-й батареи 10-й артиллерийской бригады22 и отдельные протоколы нескольких мелких частей и подразделений. Описание заседания в них, однако же, очень сжатое. Впрочем, необходимость выполнять также предписывающую функцию распространяется и на эти протоколы. На них могут присутствовать резолюции строевых командиров23, о том же говорит полное отсутствие могущих им сопутствовать отдельных постановлений.
Документы второго типа характеризуются возможностью использования многомерности визуального восприятия. Повествование по самому своему характеру является имитацией устной речи, имеющей одно измерение и одно направление. Идеальный нарратив не требует разбивки ни на главы, ни на абзацы, поскольку введение какой бы то ни было навигации представляет собой отступление от изначальной однонаправленности. Бумага же предоставляет чита-
телю-зрителю возможность не только двунаправленного, но и двумерного восприятия, что и используется в документах второго типа.
Во-первых, как уже было отмечено, прототипом протокола второго типа является список предписаний. Список этот является упорядоченным: каждый элемент имеет постоянный номер и, в случае протокола, очередность предписаний соответствует очередности рассмотрения вопросов в заседании. Значимость их порядка, однако, невелика: при необходимости они могут поменяться местами, а читающий может, не нарушая жанра, передвигаться между пунктами-предписаниями в любом удобном ему порядке. Множество протоколов войсковых комитетов используют возможности, предоставленные двунаправленной одномерной структурой документа, т. е. списками, для организации двух наиболее объемных составляющих - повестки дня и перечня постановлений. Несмотря на имеющееся в литературе мнение о повестке как об оглавлении протокола24, мы убеждены, что основной причиной появления ее даже в небольших протоколах является тесное взаимодействие с первичным жанром заседания, необходимость описания которого присутствует также и в протоколах второго типа.
Во-вторых, визуальное восприятие письменного документа позволяет использовать не только вертикальную, но и горизонтальную навигацию. Двумерным аналогом списка является таблица, состоящая из строк и столбцов, пересечения которых называются ячейками. Таблицы широко использовались для организации протоколов, хотя и несколько реже списков (соотношение примерно 1 : 3 - 1 : 4). Таблица позволяет заменить любое количество списков, соответствующие пункты которых имеют друг с другом некоторую общность, хотя бы попарную. В случае войсковых протоколов такой общностью служит вопрос. Протоколы-таблицы заменяют собой все два или три списка - вопросы, постановления и резолюции командира. Объединяя в себе все списки протокола, таблица исключает межсписочные пространства, в протоколах-списках нередко заполняющиеся нарративными фрагментами. Резко ослаблена и возможность вставить повествование между пунктами - в таблице это означает нарушить границы между столбцами. В силу этого реализация дескриптивной функции оказывается возможна только двумя способами: вынесением ее за скобки таблицы и соответствующим сокращением (в большинстве случаев), либо полной капитуляцией протоколиста перед табличной формой и заполнением ее «свободным» текстом, не соответствующим заглавиям столбцов25.
Итак, необходимость совмещать две малосовместимые функции привела к формированию нескольких разновидностей и подразно-видностей документов, речевых жанров, имеющих общее название
протокола войскового комитета. В одних традициях доминирует повествовательность, протокол близок к простому, а не сложному документу, а директивная функция реализуется в форме известного конфликта со структурой документа. В других повествовательность урезается, а сам протокол организуется посредством контейнерной структуры списка или таблицы, облегчающего реализацию директивной функции и навигацию по тексту в ущерб информативности рассказа о ходе заседания.
Примечания
10 11 12
РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 110, 325-326; Д. 989, Л. 38об.; Ф. 3686. Оп. 1. Д. 620. Л. 60-61об.
Кроме указанного в предыдущем примечании также: РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 247об.-392; Д. 989. Л. 135, 140-141об., 201 и т. д. Например, дело № 1 (всего их два) комитета 27-го пехотного полка (РГВИА. Ф. 2641. Оп. 1. Д. 1).
Например, дело комитета 4-й артиллерийской бригады (РГВИА. Ф. 3680. Оп. 3.
Д. 1).
Например, дело комитета 39-го пехотного полка (РГВИА. Ф. 2653. Оп. 1. Д. 1). РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 16-16об. (слушается «выписка из протокола»), Л. 9 («протокол»), Л. 137-138об. («протоколы»), Л. 147-147об. («протокол»), Л. 148-148об. («протокол»), Л. 306-306об. («протокол»), Л. 313 («протокол»), Л. 319-319об. («выписка из протокола») и проч. РГВИА. Ф. 3329. Оп. 1. Д. 237. Л. 8-9 (любопытна формулировка вопроса: «заслушана часть протокола.»); Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 227; Д. 989. Л. 89-90 («выписка из протокола»), Л. 130-130об. («протоколы и постановления») и проч.
Дело комитета 4-й пехотной дивизии (РГВИА. Ф. 2334. Оп. 3. Д. 2) включает в себя: протоколы комитетов 13-го пехотного полка (Л. 2-2об., 10-10об.; выписка - Л. 215), 14-го пехотного полка (постановления, не утвержденные командиром полка, - Л. 68; резолюция по вопросу о наступлении - Л. 131), 4-й артиллерийской бригады (Л. 168, 212), «мелких частей» дивизии (Л. 85-85об., 86-86об., 115об., 166-166об., 224, 225), управления штаба дивизии («постановление» - Л. 160), а также протоколы и выписки из протоколов комитета 63-го пехотного полка соседней 16-й пехотной дивизии (Л. 37-38, 130-130об.). Ту же картину представляют собой дела других частей и соединений. РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 232-233об.; Ф. 2629. Оп. 1. Д. 1. Л. 54-55об. (посылка делегатов), Л. 59-61об. (посылка делегатов). РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 989. Л. 78-78об., 101-101об., 103-104, 225-226. Там же. Д. 986. Л. 16-16об.
Бардаев Э.А., Кравченко В.Б. Документоведение: учеб. М., 2008. С. 194.
2
3
4
7
8
9
13 Сёрль Дж.Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17: Теория речевых актов. С. 170-194.
14 Положение о письмоводстве и делопроизводстве в Военном ведомстве. Изд. 5-е, доп. всеми изменениями и разъяснениями, объявленными по 1-е июня 1916 года. СПб., 1916. С. 3.
15 Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. С. 428-472.
16 Взаимоотношения первичных и вторичных речевых жанров разобраны Н.М. Татарниковой на примере жанров допроса и протокола допроса: Татар-никова Н.М. Координация первичного и вторичного речевых жанров в официально-деловом стиле речи. Иркутск, 2006. 283 с.
17 Иерархия и сфера компетенции войсковых комитетов были детально прописаны во множестве приказов самого разного уровня, из коих важнейшими являются приказ № 213 по Военному ведомству от 16 апреля и приказ № 51 Верховного главнокомандующего от 30 марта 1917 г. (Войсковые комитеты действующей армии: Март 1917 г. - март 1918 г. / Отв. ред. Л.М. Гаврилов. М., 1982. С. 58-65, 78-89). Проблема документационного «обеспечения» комитетов в них даже не поднимается.
18 Войсковые комитеты действующей армии: Март 1917 г. - март 1918 г. С. 78-89.
19 РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 204-204об.; Д. 989. Л. 38об., 40-41, 158-158об., 170-170об. и проч.
20 Применительно к войскам XI армии традиция повествовательного протоколирования может быть характерна только для армейского комитета и армейского исполнительного комитета апреля-мая 1917 г. (РГВИА. Ф. 2148. Оп. 5. Д. 9), причем в существовании отдельного комплекта резолюций уверенности нет.
21 Напр.: РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 172-173; Описанные нарушения: РГВИА. Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 107-109; Ф. 2540. Оп. 1. Д. 2. Л. 26-26об. и т. д.
22 РГВИА. Ф. 3686. Оп. 1. Д. 588; Д. 620. Л. 45-46об.; Ф. 2148. Оп. 1. Д. 986. Л. 172-173.
23 РГВИА. Ф. 3686. Оп. 1. Д. 620. Л. 66-66об.
24 Митяев К.Г. История и организация делопроизводства в СССР: Учеб. пособие. М., 1959. С. 141.
25 РГВИА. Ф. 3686. Оп. 1. Д. 620. Л. 65, 76; и т. д.
